Огонь! Огонь в ночи. Приближение стен. Остановка. Больше не надо лететь.
- Вот оно! Вот то, что мы искали!
Исследователь Тианторик позволил волне удовлетворённого наслаждения и спокойной радости пройти всё его сознание и тело.
- Вот оно! Месторождение и Место нашей возможной новой жизни. Остаётся только проверить...
- Уже половина... Почти половина! - мысль-возглас взорвала оцепенелые восприятия. - Половина потраченного запаса - и мы у цели?! А жизненные сущности там - как?
Ведущий Внешнего мира - Ормерон - не видел простого решения их нелёгкой задачи, конца их отчаянного пути в этот мрак и холод. Отсюда нет возврата. Отрядники понимали это. Им нет возврата. Но что-то они всё же сумеют. Сумеют - если научатся управлять этим Местом, которое - Надежда: их новый и единственный сейчас мир. Свой мир они, наверное, потеряли.
Тианторик передал свои образы и чувства: много жизни здесь - напористой, жёсткой, туго сплетённой, не терпящей своеволия и прихоти, приказа - но совсем не той, что могла их приютить. Не ждут тут их. Не ждут. Но много и другого - того, за чем они ринулись во Внешней мир. Поэтому путь один - новый мир, Надежда.
Сборища... Разумные сборища, большинство из которых высокоразвитые. Населена Надежда плотно, не зачатки жизни тут, а бурление и, главное для Многоногов, - борьба. Грызут тут весьма охотно все всех, потребляют соки и силы, едят. Не мы первые...
На самой Надежде заметно только одно разумное сборище, не столь опытное и способное, как другие, но единственное явное. Все другие сборища - другого уровня, умеющие пользоваться просторами и дарами Жёсткой Пустоты. Но - скрытые. Сначала внимание им, на Дикарей оглядываться не обязательно.
Ормерон, одолеваемый тяжёлым, мрачным предчувствием, не в первый раз отметил собственное не всесилие: в Жёсткой Пустоте много что не зависит лично от него и от его спутников.
Маленькие, похожие на камни шары отправились пересекать мир Надежды. Шары не управляются, всего лишь летят, сохраняя исходные направления и скорости. Они не привлекут внимания, не станут предметом преследования или изучения, они не нужны. Одни из бесчисленных крошек Внешнего мира. Но бдительны и наблюдательны...
Скрытно перемещаясь на дальних подступах к Надежде, двигаясь вокруг Огня, корабль Многоногов подобрал своих разведчиков. Недосчитались нескольких, но те должны были разрушиться при поимке так, чтобы следов ненужных не нашлось.
Незаметность - победа на этом переходе.
В целом - равновесие: ни одно из Сборищ не проявляет заметной, выраженной деятельности, всем достаточно своего присутствия и соблюдения взаимного невмешательства, возможные противоречия решаются пока неявными средствами, существующее положение всех устраивает. Мы изменим это положение.
Прошлые битвы с Высокоразвитыми выявили слабые и сильные стороны Многоногов: неживыми средствами лучше владеют Высокоразвитые, но оказывать умственное давление на врага - способность Многоногов. Отсюда и многое в военном строительстве сделанное, что теперь поможет выдавить всех лишних. Но мы - незаметны.
После нескольких сбросов шаров-разведчиков настало время взглянуть на Надежду пристальнее, а также познакомиться с теми, кто лишь пробует себя на смелость столкнуться с Жёсткой Пустотой.
От корабля отделился челнок. Маленькая скорлупка, прячущаяся в потоках газов, следах испаряющихся камней, скоплениях больших осколков, в образах падающих каменных искр. Газовая оболочка. Перегретые органы чувств челнока. Напряжённые нервы и сжатая в узлы воля. Пружина противопритяжения. Шипение остывающего панциря челнока. Тишина успешной посадки. Теперь сместиться чуть в сторону.
Пустыня. Мало жизни. Зато много взятых проб. Щупальца челнока набрали "грязи": частички верхнего слоя почвы, мелкие комочки разных видов ожившего вещества, потом совсем малые, иногда прожорливые, твари, наконец, первичные органические сущности - вирусы. И глухая стена, из-за которой не доносится почти ни одной мысли. Внешний мир.
Взлёт. Небольшая высота. Смена цвета кожи - покрытия панциря. Ускорение, полёт вдоль поверхности. Колебания давлений, нагрева, плотные облачка твёрдых частиц. Шум. Всплески напористых мысленных проникновений. Звук Надежды - сложный тягучий напев, который не получается озвучить иначе. Надежда нас не слышит.
Другой участок. Плотные заросли опорной живой ткани - растения. В них много относительно новой жизни, в том числе, как и в найденной ранее, вооружённой достаточно терпкими жидкостями - ядами. Сбор образцов. Прорыв чувств - лесок обитаем! Обитаем кем-то, кроме малоразумных существ! Здесь есть дикари. Зачатки обособленного разума.
Страх, скованность, скрытность, затаённость, сомнение, недоверие, любопытство, осторожность. И много путаных мыслей. И опять стена.
Придётся брать ещё одну пробу уколом... Но сначала приблизиться.
Обитатель Надежды сорвался с места, бросил в челнок какую-то палку и, издавая пронзительные звуки, проворно скрылся в зарослях. Глухой и колюче-звонкий удар воли убегающего дикаря по сознанию Тианторика снова указал на стену.
Вытянутое снизу вверх тело. Две конечности снизу, две почти вверху, по двум сторонам от отростка с основными органами чувств. Скелет внутренний, панциря нет.
Несильно, но болезненный зуд в сознании Исследователя напомнил сомнения по поводу возможности управлять этим чужеродным, но небезнадёжным для них - Многоногов - миром.
В скоплениях Дикарей разведчик был предельно осторожен. Не первая эта разведка, но не надо увлекаться. Изредка приходилось прибегать к другим, кроме похожести на местные внешние виды, способам сохранения условной невидимости: не только доля внушения, весьма слабого здесь, и скорость перемещения, но и полная необычность делала для случайного наблюдателя встречу такой, что этот наблюдатель не может доказать своим, что действительно что-то воспринял, а не просто придумал.
Постоянно возникающее у Тианторика чувство стен несло не одно лишь предупреждение, но - защиту: способ не вызвать возмущений сознаний Высокоразвитых, у которых хватит сил серьёзно ранить и даже уничтожить почти беззащитного для них Многонога.
Возвращение.
Тианторик долго размышлял, удобно расположившись в своём трубном отсеке корабля. Действия атомов и молекул, действия веществ и живых сгустков были достаточно понятны, но при этом надёжно защищены от вмешательства и вообще не соответствовали условиям обитания Многоногов. С другой стороны, утверждать, что всё плохо безвозвратно, нельзя: мало того, что здесь много Живой ткани, Ткани, спрятанной, правда, в гуще местных тел и правил действия, но ещё и на самих Многоногов есть немало похожих тварей, к которым следовало бы ещё внимательно присмотреться. Да, здесь было то, чего порой не хватало в их собственном мире - предопределённость образов, их выверенное до мелочей строение.
Нетрудно было меняться, трудно было понять - как, и насколько. Многоноги упрощали и перестраивали себя перед началом погружения во Внешний мир, но определить лучшее тело почти невозможно, если сравнения нет. Здесь есть с чем сравнить, проверить глубину понимания правильности, пусть и относительно той жизни, что не приспособлена для них.
Перед тем, как они изменят этот мир под себя.
О чём-то таком рассуждали некоторые те, кому удалось вернуться во Внутренний мир, но не удалось победить в бою за мир Внешний, или не хватило сил удержать Живую ткань от распада. Кому же это удалось, не возвращались...
Но в этом переходе только один корабль Многоногов. И только мы. Мы, которые не могут вернуться, которые не дождутся чьего-либо совета, не обопрутся на опыт свершившихся исканий.
Предупреждения! К Исследователю и остальным отрядникам приходят предупреждения. Как только Многоноги начали вникать в этот мир, им всё более настойчиво стали ставить ограничения, мысленные преграды, запрещения хотеть чего-то большего. Трубы, подобные членам их собственного корабля, в которых нельзя двигаться произвольно. Подготовка к войне.
Договориться? И получить доступ к открытиям своих неизбежных врагов. Но, Высокоразвитые не так уязвимы для проникновения, как другие. Поэтому...
Следующий переход - у нас есть свои ставленники в рядах слабоумных врагов, которые слишком просты, чтобы могли скрывать свои мысли и отделять их от наших...
Все исследования, которые можно провести без непосредственного вмешательства Многоногов, делаются Пятиотростковыми самостоятельно - теми из них, кто выбран Тианториком и находится под его удалённым внушением. Так можно избежать неподготовленной войны. Так можно незаметно побеждать. Рамки тел узки даже для этих недалёких загордившихся комочков: они примут свою мечту - преобразоваться в нечто большее, чем являются сами. Они сделают за нас грязную работу.
Но первый же опыт вмешательства Многоногов в жизнь Надежды вызвал серьёзный ответ, а Тианторик не мог поступить иначе, начав поиски способов преобразования Надежды под нужды своего вида.
Короткая стычка с использованием самоуправляемых и частично самоуправляемых независимых от основных кораблей средств удара. Мы быстро учимся...
Несколько раз приходилось отступать, и появляться вновь, в другом, пустом для врагов месте. Пустоты сознания... И бить наверняка, уклоняясь от ответных нападений.
Присвоенные Многоногами умения и искусственные разработки других Сборищ позволили сдержать натиск местных Высокоразвитых. При этом надо совершать ещё одно необходимое - захватывать и подчинять себе как можно больше разработок противника, как исполненных в вещах, так и живущих в виде знания - в войне враг раскрывается. С первым получается лучше. Продолжая боевые действия как превосходную многомерную мысль, отслеживающую положения свои и противников, свои и их удары, нападения и отступления, перестроения, притоки и оттоки сил, суметь одновременно вести сбор вышедшего из-под влияния врага его собственного использованного в войне оборудования - отличное искусство. Со вторым хуже. Плохо то, что подробно знающих устройство своих же средств преодоления Жёсткой Пустоты среди ближайших Высокоразвитых не так много, надо кропотливо, сосредоточенно искать нужные волны сознания, неизбежно вступая в войну воль и мыслей. Бой в открытую.
Но не надо воевать со всеми сразу - уклоняясь от одних нещадно бить других: пусть решают для себя, кто с кем и во имя чего воюет.
Но есть ещё более крепкий враг - Внешний мир. Враг, которого чувствуешь за каждым действием, каждым желанием, разочарованием, болью. Подвигая на просторах боя как бы равных врагов, понимаешь, что где-то находится стена куда прочнее умственных и телесных способностей тех, кого рушишь здесь. Победа неокончательна. И первое указание этого врага - вблизи Надежды ты слаб, потому что там волевое управление у тебя несравненно хуже того, что получается на окраинах этого участка Пустоты.
Высокоразвитые отступили. Они вернутся, вернутся сильными и настроенными на победу. Вернётся более сильный, более собранный враг, поэтому нужно найти надёжную защиту. И одной из таких защит является то, что в ходе всей этой, первой войны Многоноги сохранили кажущуюся независимость от них Пятиотростковых, что продолжали следовать воле своих пришлых Ведущих. Начатая не по своему указанию междоусобная война Пятиотростковых, под знаменем которой Многоноги исполнят задуманное. Следов не останется...
Надежда несколько раз обернулась вокруг Огня, прежде чем Исследователь завершил свои поиски.
Успехом он свои выводы не назвал: Надежда должна подвергнуться столь сильной предварительной обработке, что ещё долго будет закрыта для Многоногов. Кроме того, весь ближайший Внешний мир наполнен звуком Надежды, что вернёт, не сразу, но вернёт, на Надежду её исконные живые образы, а Многоноги снова вступят в войну. А все частные решения терпят неудачу, постепенно разъедаемые ответными хищниками, созданными Надеждой. Если же Многоноги облачатся в тела, что смогут жить здесь, то утеряют связь своего сознания с собственными, теперь новыми, телами, утеряют власть разума, навсегда став просто предметами, а не воплощённым разумом. Ранимые и уязвимые. Подчинённые другому закону - Внешнему миру.
Нет, отступать они не будут.
Тверди, тверди, тверди... Ормерон ждал утвердительного ответа Исследователя и одновременно с этим вёл свои изыскания, отправив большую часть отрядников, и себя самого, на обзор этого небольшого скопления тел, объединённых Огнём. Тверди, тверди, тверди...
Много жидкостей и газов, ставших твёрдыми в не согреваемых Огнём областях скопления, много неживых тканей, есть подобия живых тканей, и ни одного достаточного для применения кусочка Ткани, что манила их уже столько переходов в Жёсткой Пустоте.
Но в какой-то раз всё изменилось.
Забытое чудовище несостоявшихся рождений.
Многоног! Огромный Многоног! Превосходящий обычных, даже оставшихся во Внутреннем мире, Многоногов в неоднократные разы!
Застывшее тело погружено в воронку в камнях и льдах, или панцирях, одного из малых спутников Огня. Погружено неглубоко, но, по-видимому, намертво. И уже много переходов назад. Так казалось. Внутри останков острый зуб, камень, вокруг которого относительно светлый сгусток какого-то вещества. Кровь? Зуб всего один. Или это обломок от чего-то большего. Но может быть, что это только видимая часть Большого Многонога, вырастившего подобно всем остальным странствующим соплеменникам наружный панцирь и искавшего путь к Ткани, а потом погибшего от противодействия чего-то мощного.
Мы это выясним. Но это несомненная удача - на фоне тех бесплодных поисков, что столько переходов томили нас.
Редкая удача, даже с учётом пожеланий Исследователя оценить многообразие надеждинских живых видов - чего-то того, что не было основано на развитии Многоногов, но могло послужить последним. Редкая удача!
Теперь Ормерон был спокоен: в любом случае они оставят о себе память. Вспоминать бесследно ушедших в никуда Ормерон не хотел. Близости смерти ему в их скитаниях было уже достаточно. Теперь они будут только побеждать.
Камень оказался твёрдым, а Большой Многоног - странным.
Болезнь, непонятная болезнь изнутри съела всё тело Большого Многонога, растворив его когда-то живые ткани, превратив всё в однородную застывшую массу, и лишь панцирь частично сохранился, неузнаваемо изменившись и предельно затвердев. Камень был ядовитым - так определил источник болезни Тианторик. Удивило же его то, что камень при этом не издавал ни звука. А вот болезнь жутким хором внедрялась в сознание, и требовалось усилие, чтобы яд замолчал, чтобы стал бездействующим.
Яд...
Насколько сильный?
Вот и настал переход решать судьбу Надежды! Вердикт Исследователя был ясен: этот яд способен очень на многое, в том числе одолеть всю ненужную Многоногам жизнь на Надежде. Нужно только правильно подобрать состав...
Но впервые Тианторик жаловался на боль в сознании, на напряжение своего тела, на трудности работы с сознанием корабля. Впервые.
Спуск, спуск в огромную пору Большого Многонога. Ярость болезни всё ощутимее.
Страшные образы стали рвать сознание, врываться в мысли и чувства, оглушать пронзительными звучаниями отупляющих и стирающих волю протяжных путаных криков и стенаний. Звук, после которого не собраться с силами, не восстановить яркости и целостности мысли, не отвязаться от тупика. Остаётся только точка самого себя в мягких, но непреодолимых стенах безумия.
Поднялись на корабль.
Столь мучительной тишины здесь ещё не было. Ни разу. Все отрядники подавлены и не готовы выразить то, что считают правильным.
Тишина.
- Это не Многоног, - внёс первую жизнь в тишину Тианторик, - это - хранилище...
В распоряжении Многоногов оказалось оружие, необъяснимое сейчас оружие, сила, собравшая Надежду и жизнь на ней, либо, наоборот, не сумевшая завладеть Надеждой и её проявлениями. Оставленная кем-то сила.
Первая тайна.
Новый переход - первые исследования могущественной силы, чего-то выдающегося, непохожего на многое, что было встречено Многоногами за пройденные бесчисленные переходы.
И первые тяжёлые сложности.
Сумев удержаться от глубокой, разрушительной паники, Исследователь взял несколько проб с разных уровней и мест Хранилища. Тианторик теперь думал только так, потому что не было тут панциря, что указало на когда-то живое тело, было множество неживых включений в великое сверхвещество, способное, наверное, стать чем угодно. Теперь они могли растить новые миры сами, теперь они могли создавать Ткань, теперь они могли вернуться во Внутренний мир победителями и владыками. Теперь они могут всё.
Был ли это Многоног, или что-то совсем другое, - не важно, с этого перехода для них это всё - Хранилище.
Исследователь впервые оценил понятие "время". Это удивило его, но не остановило. Ненадолго остановило его другое - первое острое разочарование, первое сомнение в достижимости цели: ведь Большой Многоног не выдержал удара, не удержал управления, погиб - значит Сверхвещество неподвластно Многоногам. Но, если тут всего лишь Хранилище... или отпрыск Надежды... А может, как хотелось бы, даже начало Надежды!..
Его не захватили Высокоразвитые. Его не стёрли из памяти. В отдельных проблесках вражеских мыслей был подхвачен в ходе боёв образ ужаса, что завладевал всеми, кто хотел воспользоваться силой Хранилища.
Мы - следующие...
Сверхвещество нельзя использовать напрямую, нужно создать его полноценный образ. Или - неполноценный? Начало перехода - создание образа Сверхвещества.
Пустота.
Первым внятным образом оказалась пустота.
Вспышка, прорыв. Из пустоты разрывом протянулся безобразный отросток, проколовший глаз сознания, поле мысли, принеся с собой давление, обволакивающее неопределённого равномерного цвета плотное тело, постепенно поглощающее в точке прозрения остальные восприятия. Дыра разрасталась, а точка прозрения становилась опорой. За расширяющейся границей захвата хотелось уследить, следовать за ней, заполняя ею и собой все остальные области. Неясность и отупение. Потом ясность и успокоение.
Исследователь был разочарован. Что-то сдерживало его и его опыт. В Хранилище и рядом с ним всё было намного острее.
Где-то и в чём-то он ошибается. То, что он узрел, не было правдой, и что-то более значимое осталось скрыто.
Расширить восприятие: добавить колебание - начало исполнимости и исходного наполнения Жёсткой Пустоты.
Прорыв гула, разрыв мысленных связей, сотрясение сознания, боль в нём, чувство истечения потоков вещества и мыслей из клеток своей Живой ткани, отголоски боли в теле, подрагивание конечностей. Остановка. Волевое усилие. Чёрная жижа вместо остатков увиденного влитого тела.
Жёстко. Крепкий напиток. В сознании ещё долго шумело. Наконец Тианторик смог ровно воспринять окружающее. Но впервые не было в его мысли той чистоты, прозрачности, которые сделали его исследователем, существом, способным утончённо чувствовать и понимать миры: что-то как будто засело в нём, в его рассуждениях и способностях, делая их грубыми и неповоротливыми. Опасный дар они взялись покорять.
Их путь к победе: где не смогли другие, сможем мы.
Непонятно, что при наличии силы какого-либо образа не возникло. Есть что-то непрерывно распространяющееся, поглощающее округу, но внутри, да и снаружи остававшееся неизвестностью. Способность захватывать всё, оставаясь чем-то в себе. Значит... Нужно наполнить это нечто содержанием, дать ему какой-то свой образ, сохранив при этом исходные свойства Сверхвещества к действию.
Для этих целей больше подходит сознание корабля, а не Многонога: корабль содержит несравненно более мощную защиту, защиту Внешнего мира, поэтому сможет обрезать нежелательное развитие событий.
В качестве образа применён образ отслоя панциря корабля - маленькая щепка оболочки.
Сознание корабля, испытав несколько самозамкнутостей, смогло выдать относительно приемлемый ответ: отслой оказался разрушен внутри, превратившись во что-то вроде пустоты, но не пустоту, но снаружи сумел распространиться на все те ближайшие вещества, которые входили в его исходный состав. Остатком явилось искорёженное по границе распространения отслоя внешнее окружение, а отслой вроде как исчез.
В общем-то, обнадёживающий вывод. Надежда достижима. Нужен следующий шаг.
Если направить образ не только за пределы, как внешность, но и внутрь его самого, указав границу, а самим образом выбрать Живую ткань...
Повторный опыт с отслоем привёл к остановке расчётов из-за непрерывных, постоянно меняющихся отклонений вещества отслоя. Получалось, что, при попытке направления образа внутрь, началось непредсказуемое изменение исходного вещества, затрагивающее даже сами атомы, а не только молекулы, нескончаемое изменение. Удержать образ не представляется возможным. Снаружи тоже всё меняется. Опыт пришлось прервать.
Бессилие. Гнев и разочарование Тианторика передались другим отрядникам. Как же так?! Мы же так близки к достижению цели, а ответа нет и быть не может?! Нет! Не так!
Злость вылилась в череду стычек между отрядниками: срыв напряжения сознания, обрыв веры, неизбежность смерти. Ормерон вынужден был прибегать к силовым способам замирения, потому что иначе движения вперёд не получилось бы, куда бы они дальше ни пошли.
Перетерпев неудачу, Тианторик передал остальным чувство следующего шага: попытаться проверить в действительности, как может работать Сверхвещество. И опасности этого шага он не преуменьшал: не смочь просчитать последствия для Многоногов означало неспособность управлять вообще.
Их ждала полная неизвестность.
И только ограничения Внешнего мира могли указать правильный путь.
Для смерти хватило всего нескольких атомов...
Тианторик приступил к воссозданию Сверхвещества. Маленькая частичка огромного сооружения, которым должна являться полная сборка этой молекулы Сверхвещества. Всего лишь маленькая частичка, один еле различимый звук. Проверка слуха.
Соединившись с сознанием корабля, Тианторик решил постоянно самостоятельно менять образы, не давая им непроизвольно теряться в потоке преобразований.
Ударная волна грома боли захватила его и корабль... Теперь и навсегда Многоног понял, что это его и всех их вместе взятых последняя битва. Его последняя жизнь.
Разрушительный яд обрушился не только на сознание, но и память, выхватывая из неё всё, что было известно погибающим ныне существам.
Спасая корабль от разрушения, Тианторик стал выводить из живой ткани в неживую все его составляющие, превращая наружные панцири и внутренние остовы в бронекорпуса, все внутренние силовые волокна в скелетоподобные выстилающие слои, сознание корабля в сложное многоуровневое твёрдое устройство, заданное раз и навсегда, питание и все запасы - в плотные слизи, а коконы с образцами - в прочные ёмкости, хранящие в себе живые ткани, поражённые неукротимыми на свободе образами - зародышами (как он теперь понял Мироздание Надежды) новой жизни.
Продолжая битву, Тианторик превращал всё чужеродное в то, что он мог представить, отвечая на единственно верное чувство правильности Внешнего мира. Только так можно было сдержать то непреодолимое, что сгубило Большого Многонога и готово добраться до них самих. То, что они встретили здесь, в Хранилище, вообще не имело образа, но было непреодолимо хищным.
Отрядники, поражённые язвами и искажениями, избавлялись от умершей, отравленной части своих тел, бывшей своей Живой ткани, меняли себя в условия Внешнего мира, принимая образы Надежды и Высокоразвитых, которые были менее подвержены этому яду, нежели слишком тонкая Живая ткань Внутреннего мира. И вели войну, не вмешиваясь в труд Тианторика, но уничтожая всеми силами всю заразу, расползшуюся по кораблю.
Но еды ворвавшемуся пришельцу здесь достаточно, чтобы проникать всюду и нападать откуда угодно.
Корабль лишился общего неприкосновенного запаса жизненных сил, остались только те накопления питательных веществ, что всегда хранились внутри тел Многоногов, и к которым доступ был только через внешний пищеводный отросток. Опыт первых полётов в Жёсткой Пустоте.
Ограничения, что накладывал на всё Внешний мир, сейчас стали способом нанести удар по разрушению: Тианторик, собрав все силы, позволил ожить многим тварям разных миров, прежде всего Надежды, чтобы найти то средство, которое заставит яд отступить.
Это была война внутри всего одного существа - Тианторика. Он был с обеих сторон битвы за жизнь. Уже за не свою жизнь. Он стал, как он вдруг понял, творцом какого-то нового мира, который ни он, ни кто-либо ещё пока не знал. Но теперь он ухватился за эту удивительную надежду - свой мир, в котором он всё-таки одолеет настоящее зло.
Зло... Не было такого понятия во Внутреннем мире. И не будет. Потому что не вернутся они во Внутренний мир, не смогут, не могут вернуться - чтобы не принести с собой смерть, настоящую смерть.
Тианторик усилием мысли передал некоторым Пятиотростковым те знания, которые, может быть, когда-нибудь пригодятся, указал места, где будут спрятаны остатки опытов Многоногов по преображению Надежды.
И улетел. Корабль Многоногов покинул мир Надежды, провалился в Жёсткую Пустоту, растворился во времени и пространстве.
Он был последним выжившим. Последним, кто осознал ошибку.