Впервые я увидел Барри Митчелла в тот момент, когда он заполнял свой лист. Я как раз тогда переехал в городок по соседству вместе с родителями и пошёл в новую школу. Я чувствовал себя самым несчастным ребёнком на свете - мне не дали доучиться в родном городе каких-то пустяшных девять месяцев, и я был вынужден провести последний год школы в одиночестве.
Зайдя в столовую, чтобы перекусить, я сразу обратил внимание на этого человека. Не знаю почему, но Барри сразу произвёл на меня какое-то необычное впечатление. Он сидел в углу вдали от остальных и что-то писал на бумаге. Около него не было ни единой души, но было ощущение, что он сейчас чувствует себя гораздо счастливее, чем каждый, кто в то самое мгновение находился в столовой моей новой альма-матер.
Я подошёл и подсел к нему за столик. Я чувствовал, что этот загадочный парень с растрёпанными рыжими волосами по итогу окажется интереснее девяноста девяти процентов учащихся. По итогу я не ошибся.
- Привет, - я протянул ему руку, он легко пожал её, - я здесь новенький, может ты слышал про меня, на уроке говорили.
- Да-да, помню-помню, а я Барри, Барри Митчелл. - Было заметно, что парень полностью погружён в свои мысли и моё общество его явно смущало. Тем не менее, я решил спросить.
- Уж прости, Барри, что любопытствую, но что ты такое пишешь?
- После того, - он пристально взглянул мне в глаза, - как я тебе отвечу, ты захочешь покинуть меня и присоединиться к тому стаду за соседнем столиком, - он указал пальцем на смеющихся подростков, - с ними гораздо проще.
- Нет, - возразил я довольно яростно, размахивая руками, - не думай подобного. Я не люблю все эти безумные общества, где все пытаются понравиться друг другу, я предпочитаю...
- Я пишу листок смерти.
Признаться, словосочетание Барри полностью вогнало меня в ступор. Тем не менее, я постарался сделать вид, что не шокирован, и спокойно продолжил:
- Листок смерти? - Барри поднял голову, явно удивлённый, что я не ушёл. - Что ещё за листок смерти?
- Ты правда хочешь знать? - он отложил свою странную вещицу в сторону, явно польщённый моим вниманием. - Или спрашиваешь из вежливости?
- Из вежливости, но знать хочу. - Попытка улыбнуться завершилась успехом: странный паренёк улыбнулся в ответ и смотрел теперь только на меня.
- Несколько недель назад меня посетила странная мысль. Странная даже для меня самого, знаешь ли. Я решил обмануть судьбу.
- Обмануть судьбу? - теперь слова "листок смерти" казались менее безумными. - Что ты имеешь в виду?
- Именно, слушай. Если тебя действительно это интересует, то постараюсь объяснить... - Барри на секунду задумался, словно что-то вспоминал. - Ты веришь в экстрасенсов?
- В экстрасенсов? Ну да... Верю, - дело принимало неожиданные обороты.
- Отлично, потому что я тоже, - я подумал что-то в духе "по тебе и видно", - я некоторое время посвятил себя изучению известных нам предсказателей, и понял одну важную вещь... Может, ты сам мне уже скажешь? - он посмотрел на меня с вызовом.
В моей голове быстро промелькнули образы различных людей, якобы обладавших необычайными способностями, но ничего общего я в них найти не смог. Я честно признался в этом Барри Митчеллу.
- Не переживай, друг, это не удивительно, я и сам не сразу понял. - Когда мы успели стать друзьями? - Всё дело в том, что эти люди, несмотря на их дар, не знали дату, когда они отправятся в иной мир. Проще говоря, никто из них не знал день своей смерти.
Немного призадумавшись, я вспомнил факт, противоречивший идее Барри, но не успел его высказать: Митчелл начал говорить быстрее.
- Нет, я согласен, некоторые экстрасенсы выдавали нечто подобное, тем более, нельзя отрицать существования вероятности, что многие обычные люди также знали дату своей смерти, просто не говорили об этом... И всё же я считаю, что судьба не даёт людям права знать, какое будущее их ждёт, иначе это было бы слишком хорошо для всех нас.
- В каком смысле? - я уже понял, к чему он вёл.
- Вот смотри, если бы ты знал, что завтра умрёшь, что бы ты сделал в первую очередь?
- Ну не знаю даже... Попробовал бы то, что хотел попробовать всегда. Допустим, прыжок на зонтике со Статуи Свободы.
- Вот тут-то и заключается самое, на мой взгляд, интересное. Ты никогда не сможешь сделать подобное, потому что судьба не даст тебе шанса сделать что-то классное напоследок. Знаешь ли, она та ещё стерва. - Барри засмеялся, но в этот раз мне почему-то было не до смеха. У меня по спине побежали мурашки.
- Почему ты так считаешь?
- А разве нет? - он откинулся на спинку стула и стал перебирать пальцами. - Талантливые люди умирают в молодом возрасте, а убийцы доживают до восьмидесяти; в семье гениев рождается идиот, не способный ложку от конфеты отличить; профессиональный автогонщик погибает, упав со ступеньки - это можно назвать справедливостью? Я не спорю, есть обратные случаи, но их гораздо меньше. Да и к тому же, если риски можно свести к минимуму, почему бы не воспользоваться этой возможностью?
- И как именно ты решил уменьшить свой шанс умереть? - в этот раз я начал улыбаться, понимая всю безумность и одновременно гениальность этого человека.
- А всё очень просто. Каждый день я буду писать предсмертную записку. Мол, мама-папа, бла-бла-бла, простите за всё, я не всегда был хорошим сыном, предчувствовал, что сегодня погибну, завещайте мой компьютер сиротам. Дата и подпись.
- Ну хорошо, и ты считаешь, что это поможет тебе обмануть судьбу?
- Я не считаю, мой друг, я в этом уверен. - Барри слегка похлопал меня по плечу, и я ощутил прилив каких-то неожиданных положительных эмоций. Мне нравился этот парень.
- Слушай, так и что, ты каждый день из раза в раз будешь переписывать это письмо с надеждой, что тебя ничто не убьёт? Просто потому что судьба не даст тебе побыть разок предсказателем в глазах окружающих?
- Ага. Или же просто буду аккуратно менять дату в письме.
Звонко рассмеявшись, мы услышали звонок, оповещавший о начале урока, и последовали вместе с Барри в кабинет.
Листок смерти я регулярно видел у Барри около восьми-девяти месяцев с момента нашего знакомства, потом же он куда-то исчез. Если честно, я сперва и не заметил этого, а когда до меня вдруг дошло, что в и без того безумном Барри не хватает ещё какой-то одной безумной вещи, я решил у него об этом спросить. Мы как раз тогда пили пиво с парой наших товарищей в одном из местных баров, где наливали несовершеннолетним, и в момент, когда они ненадолго отошли, я обратился к Митчеллу:
- Слушай, Барри, я давно хочу у тебя спросить. Куда делся твой листок смерти?
- Листок смерти? - казалось, Барри не понимает, о чём я говорю, но по его глазам я видел, что он прекрасно всё осознаёт. - А, ты про тот листок. Друг, эта шутка уже не так актуальна, не обращай внимания.
- Ты это стал считать шуткой? - отпив немного пива, я добавил: - Я был уверен, что ты говорил серьёзно.
- Слушай, - он отставил стакан в сторону и пристально посмотрел на меня. - Взгляни мне в глаза и скажи, что я могу быть серьёзным человеком.
После этого он состряпал какую-то нелепую гримасу, под воздействием алкоголя я начал громко смеяться, и разговор ушёл в совсем другое русло.
Не было удивительным, что именно Барри Митчелл стал тем человеком, которого я с полной уверенностью могу назвать лучшим другом. После окончания школы мы вместе решили изучать информационные технологии в местном университете, где он в итоге и встретил свою будущую жену Терезу. Я остепенился немногим позже него, но на этом ничего не закончилось.
Женились мы с разницей в несколько месяцев, дети у нас родились с разницей в пару лет, казалось, что нашу дружбу не разделит ничто. Тереза прекрасно поладила с моей женой, дети бесились друг с другом и во время каждой нашей совместной встречи со семьёй Митчелла я понимал, что этому человеку я могу доверить свою жизнь. Однажды мне и довелось доверить её, и воспоминание об этом инциденте до сих пор мне возвращается болью в левом предплечье.
Вот только я забыл, что далеко не мы с Барри могли устанавливать правила нашего сосуществования. Была и другая сила, которая могла внести свои коррективы в наши жизни. И Барри познакомился с этой силой раньше, чем того бы хотелось.
Он пришёл ко мне 28 марта 2047 года, спустя две недели после празднования своего пятьдесят второго дня рождения. Я никогда ещё до этого не видел в Барри в таком подавленном состоянии. В трясущихся руках он держал смятый лист бумаги, и мне не пришлось особо напрягать память, чтобы понять, что именно он мне принёс. Положив листок смерти на стол, Барри попросил ему налить чего-нибудь покрепче, после чего начал говорить.
- Это конец, мой друг. Это самый настоящий конец, - он водил пальцем по краю стакана и печально улыбался. Несмотря на то, что его волосы давным-давно покрылись сединой, он всё ещё напоминал того чудака, которого я встретил в переходный момент моей жизни.
- Барри, что произошло? - я смотрел на него и пытался найти в выражении лица какое-то объяснение. Но, к сожалению, его не было.
- Проще показать, чем объяснить. - Барри развернул свой листок и положил передо мной. - В общем, не знаю, помнишь ты ещё или нет, но...
- Да, я знаю, что это. Я думал, ты ещё много лет назад перестал верить в эту шутку.
Митчелл на секунду нахмурился, а затем кивнул сам себе и откинулся в кресле. Он явно собирался мне что-то рассказать.
- К сожалению, дружище, шуткой это никогда и не было. Я всегда помнил наш разговор в баре, когда ты спросил, продолжаю ли я заполнять листок смерти. И я всегда корил себя за то, что соврал тебе. На самом деле я его продолжал вести и делал я это в течении тридцати с лишним лет. Вплоть до сегодняшнего дня.
Он отхлебнул виски, а я и не знал, что сказать ему. В тот момент я первый и последний раз в своей жизни подумал, что Барри выглядит безумным не с хорошей точки зрения.
- Но, Барри, разве ты не считаешь...
- Последние дни мне снится один и тот же сон, - Барри перебил меня довольно резко и говорил, будто не слыша меня. - И я при всём желании хотел бы тебе описать его, но помню только его самый-самый конец. Я иду, знаешь, вдоль длинной такой дороги, вымощенной чёрным кирпичом, а вокруг меня тьма. Единственные источники света вокруг меня - это маленькие огоньки по бокам дороги, которые с каждым моим шагом становятся всё светлее.
Я иду, и не могу остановиться. Не могу даже сказать, чувствую я себя страшно в этот момент, или наоборот хорошо. Скорее, я чувствую себя правильно, будто так всё и должно быть. И я иду вдоль этой дороги, как вдруг слева среди огоньков возникает могильная плита. Мне даже не нужно останавливаться, чтобы увидеть дату, я её и так прекрасно могу разглядеть - 7 июля 2014 года. Через некоторое время справа возникает абсолютно такая же плита. На ней другая дата, тебе более известная, 5 марта 2038. И наконец, возникает третье надгробие, которое преграждает мне путь. Все огоньки, кроме одного, гаснут и единственное, что я могу различить в кромешной тьме, это число, месяц и год на третьем камне. Хочешь угадать, какие они?
- Сегодняшние, - в горле пересохло настолько, что я еле выдавил из себя это единственное слово.
- Бинго, мой друг. 28 марта 2047 года. И именно сегодня я умру.
В воцарившемся молчании Барри допил свой виски, после чего налил себе ещё и сам же решил добавить подробностей.
- Летом, когда мне было девятнадцать, я прогуливался около одного строящегося здания в центре города. Видимо, не заметил, подошёл слишком близко к самой стройке. Один из тросов порвался, и бетонная плита весом в несколько сотен килограмм упала в миллиметре от моего плеча. Этот свист летящей штуковины мне не забыть никогда. Тогда я впервые и задумался о силе листка смерти. Сейчас я не уверен, но мне кажется, что именно в тот день я впервые за долгое время не хотел его заполнять, но потом всё же передумал, и поэтому остался жив. Я не стал тебе ничего говорить, листок стал прятать, но обновлять я его не перестал. Знаешь, я даже стал относиться к нему серьёзнеё: весь юмор из записки стал уходить и со временем там остались только те вещи, которые я хотел сказать миру и своим близким напоследок. Но однажды случилось так, что этот листа у меня с собой не оказалось.
"5 марта 2038 года", подумал я. Эта дата мне была очень хорошо знакома, поскольку в тот день мы с Барри попали в крупную автомобильную аварию и чудом остались живы. Я отделался раздробленными костями в предплечье, на Барри же и вовсе не было не царапинки.
- А ведь знаешь, Барри, я и правда помню, как в день аварии, когда я сидел за рулём, ты что-то рядом строчил на пассажирском сидении. Ты наспех заполнял свой листок смерти? - я спрашивал с неподдельным интересом, история Митчелла меня одновременно пугала и завораживала.
- За день до этого я случайно уничтожил свой классический образец листка, пролив на него кофе, а новый написать не успел - тогда мы с тобой выехали ранним утром, помнишь? Пришлось это делать у тебя на ходу в машине, и, как выяснилось, не зря, - Барри увидел, что я ему верю и почувствовал себя немного легче. - Но, как видишь, счастье не может длиться вечно. И судьба мне теперь говорит конкретно, когда я должен уйти. И я должен её послушаться.
Спустя годы я пытался найти логическое объяснение, почему в тот момент я повёл себя именно так. И в итоге я пришёл к выводу, что, начав кричать и злиться на Барри, я пытался не дать себе допустить мысль, что он может быть прав.
- Барри, замолчи, прошу тебя, замолчи, - вскочив с места, я схватил со стола листок и убедился, что на нём нет даты. - Я не буду говорить тебе, верю я во всю эту чушь или не верю - я сам ещё не до конца разобрался, но одно я знаю точно: ты не умрёшь из-за того, что тебе пару дней подряд снится кошмар и ты каждое утро пишешь предсмертную записку. Жизнь так не работает, ты не можешь отправиться на тот свет просто потому, что судьба так распорядилась, - я ещё раз взглянул на листок, который заключал в себе идею существования Барри, и обратился к самому Митчеллу, - ты эту писанину хочешь оставить для Терезы и детей, не так ли?
- Да, всё так. С тобой я уже попрощался.
- И ты не поставил сегодняшнюю дату, потому что тебе сон так подсказал?
- Именно поэтому, - Барри попытался улыбнуться, но у него это не вышло. Найдя в ящике стола ручку, я тут же протянул ему.
- Значит сейчас же бери ручку и напиши в самом низу "28 марта 2047 года", дружище.
- Я-то напишу, мой друг, вот только это ничего уже не изменит, - Барри посмотрел на меня настолько грустно, что мне стало не по себе.
- Это мы ещё увидим.
Увидел я всё в тот же вечер, когда Барри умер от сердечного приступа. Самое интересное заключается в том, что я точно помню, что он забрал свой листок смерти и положил его в карман, но после того, как Митчелл скончался, при нём не нашли ничего, что хоть как-то бы смахивало на предсказание собственной гибели.
Не так давно я начал видеть тот же сон, о котором он мне рассказывал. Вот только надгробий у меня там на одно меньше: с датой нашей аварии и с завтрашним числом. Сам сон действительно вообще не запоминается. В задворках памяти остаётся только его окончание и то самое чувство, о котором упоминал Барри. Чувство спокойствия, потому что всё идёт так, как должно идти.
По какой-то причине судьба разрешила Барри Митчеллу обмануть себя дважды, но не дала этого сделать на третий раз. Объяснение этому можно искать очень долго, но лично я верю, что она настолько поразилась упорству этого человека, который каждый день в течении долгих лет готовился к своей собственной смерти, что дала ему прожить дольше его предназначенных девятнадцати лет. Но не настолько долго, чтобы перестать уважать себя.
Что касается меня, то я, судя по всему, оказался в нужном месте и в нужное время. Я не погиб тогда в автомобильной катастрофе рядом с лучшим другом, как и не сделал этого в течении многих лет после его похорон. Я просто спокойно продолжал жить, не пытаясь играть с судьбой, и она решила меня не трогать до тех пор, пока действительно не настанет та самая пора.
В конечном счёте я пережил Барри на двадцать семь с половиной лет. Поэтому сейчас у меня осталось не так много знакомых, которые помнят его, не имеют провалов в памяти и не впали в маразм. И когда эти люди говорят о Барри Митчелле, они чаще вспоминают его как хорошего мужа, талантливого программиста или же верного товарища. Лично я чаще всего вспоминаю другое.
Каждый раз, когда я закрываю глаза, в моей голове со стремительной скоростью проносится момент нашего с ним знакомства. Его безумная притягательность, игнорирование окружающего мира и необычайная целеустремлённость. Даже сейчас я вижу абсолютно живого и счастливого парня с растрёпанными рыжими волосами, который склонился над каким-то листком и с усердием его заполняет.