Приплюснутый багровый диск дневного светила, более всего походивший на расплывчатое кроваво-ржавое пятно, еще плавал в седом промозглом тумане. Тускло просвечивая сквозь унылую серую дымку, он медленно и неотвратимо погружался во тьму мрачной завесы древних Карных гор. Угрюмые тени от зубчатых вершин лениво ползли по изрезанной глубокими трещинами иссушенной каменистой земле. Они уверенно подбирались к морщинистым стволам давно уже безжизненных, словно искореженных неведомой ужасной мукой, древесных великанов молчаливого Сухого леса.
Вместе с тенями от горного кряжа пришел холодный липкий туман - предвестник ранней стылой осени. Вкрадчиво коснувшись крайних деревьев зыбкими щупальцами, он, словно в нерешительности поколебавшись мгновение, замер, а затем стремительно и бесшумно хлынул в лес, затапливая его безжизненным мраком от края до края.
И только над самым скалистым хребтом, отделяя его от тяжело нависающего небосвода, все еще алела нервно подрагивающая мертвенная кромка вечной мглы, вот уже более трехсот лет неотступно клубящейся над Карными горами.
В полном затаенной угрозы безмолвии извечная владычица ночи - темнота беспрепятственно вступала в свои законные права.
Из-за дальнего края леса от восточного берега реки Кипейной, безжалостно разодрав тревожную тишину в клочья, взметнулся жуткий протяжный крик. Наполненный неизмеренной смертной тоской, он пронесся через скорбный сухостой и быстро увяз в плотном тумане где-то у самого подножия пустынных Охранных холмов.
Тотчас от крайнего покосившегося ствола на опушке Сухого леса отделилась гибкая фигура высокого человека, закутанного в самый обычный черный длиннополый плащ, слегка оттопыренный на левом боку, похоже, там был скрыт от посторонних глаз меч. Перед ним, словно ниоткуда, возник кряжистый широкоплечий карлик. Он пристально глянул в глаза человека, словно что-то читая в них, коротко кивнул головой и без единого звука передал ему какой-то небольшой продолговатый предмет. Затем карлик быстро шагнул в сторону и тут же растворился в темноте, будто его и не было вовсе.
Спрятав полученный сверток под плащом, таинственный незнакомец уверенно направился в сторону давно уже покинутой обитателями старинной, некогда величественной крепости Асдар, придерживая левой рукой ножны длинного меча...
ВСТРЕЧА
Мерно покачиваясь в походном седле, Аргнар в гордом одиночестве возвращался по пустынному Малурийскому тракту в пограничную крепость Скурбел, что надежным запором замыкала Сторожевые горы на восточном побережье Вальгарда, за которыми лежало независимое герцогство Форван.
Справа хмуро темнела стена Безымянной пущи. Почему так странно назывался огромный лесной массив, протянувшийся вдоль тракта на несколько дней пути, никто толком ответить не мог. То ли древнее его название давно и напрочь позабыли, то ли и в самом деле не смогли подобрать более меткого имени. Ничем особым Безымянная пуща не славилась. Зверье там водилось самое обычное, как и в других лесах, а вот нечисти, говорят, совсем не было. Где-то далеко в глубине чащобы скрывались Одинокие горы, о которых и вовсе ничего известно не было, кроме названия, да на юго-востоке аж за Лесной грядой приютилось большое свободное селение, именуемое в простонародье Лесным уделом. Люди там жили по своим собственным законам и связи с внешним миром почти не поддерживали, только через торговый люд, который изредка наведывался к ним по своим купеческим делам.
Аргнар привычно окинул затененный густой подлесок Безымянной пущи внимательным взглядом и вновь углубился в размышления.
Он выполнил весьма деликатное поручение, данное ему законным правителем Форвана - герцогом Хэдмиром, и теперь вез ему ответное послание из замка благородного Мелрода. Хотя Обходной путь, которым он добирался до Беренграда - последнего населенного пункта в западной части тракта, был относительно долгим и утомительным, тем не менее, Аргнар не жаловался. Все-таки это было гораздо лучше, чем нудная караульная служба в крепости, или (что, по его мнению, было еще хуже) охрана дворца правителя во время шумных и пышных придворных празднеств и церемоний, на которые обычно собиралась напыщенная знать со всего герцогства.
Аргнар, вообще не любил тяжелую и неудобную парадную форму, изукрашенную пестрыми лентами и расшитую золотыми вензелями. Запутанная дворцовая жизнь с ее сложными хитросплетениями закулисных игр тяготила его и утомляла больше, чем длительные боевые походы. Простой воин, он на дух не мог переносить сладкоголосых расфуфыренных придворных щеголей, которые только на то и годились, что умиленно расшаркиваться перед томными аристократочками, словно изнеженные павлины, и плести друг против друга мелкие грязные интрижки. Герцог Хэдмир прекрасно знал об этом, но прощал Аргнару его явное пренебрежение к дворцовому этикету и светским манерам за то, что этому мужественному и суровому воину не было равных в бою - будь то спортивные состязания до первой крови или настоящая боевая схватка. Самые искуснейшие фехтовальщики Форвана по сравнению с ним выглядели всего лишь начинающими самоучками.
Свое далекое детство Аргнар почти не помнил, да и особо не старался вспоминать. Лишь какие-то отрывочные смутные видения изредка посещали его во время однообразных ночных дозоров, когда, сидя у мирно потрескивающего костра и глядя на алчные языки пламени, он позволял себе на краткое мгновение расслабиться. Тогда перед глазами возникал щемящий сердце образ прекрасной высокой черноволосой женщины, с ласковой улыбкой манящей его к себе. Еще он помнил сильные и заботливые мужские руки, которые когда-то очень давно подбрасывали его, совсем еще малыша, высоко над землей, казалось, к самому небу. Эти же руки учили его правильно держать первый в жизни маленький деревянный меч.
Больше Аргнар ничего не помнил ни о себе, ни о своих родителях. Яростно гудящее пламя безжалостно палящей стеной раз и навсегда безвозвратно скрыло от него детство. Остальные более отчетливые воспоминания относились уже к другому периоду жизни.
В Храме Пяти, что гордо возвышается на плато Титанов, еще совсем мальчишкой Аргнар обучался многочисленным премудростям воинского искусства у необыкновенного старика-монаха с чуть раскосыми удивительными глазами. Его наставник был весьма строгим и скупым на слова, может быть, поэтому мальчик тоже рос молчаливым не по годам, порой даже замкнутым. Кроме разнообразных боевых искусств, среди которых основное внимание уделялось технике владения мечами (наставник почему-то называл ее "путь меча"), монах обучил его грамоте и особому таинству заживления ран при помощи внутренней силы, которым обладали лишь немногие иерархи среди высших сановников храма.
В тот день, когда юноше исполнилось шестнадцать лет, наставник привел его к алтарю храма. Словно по чьему-то негласному распоряжению в святилище не было ни одной живой души. Здесь монах как-то по-особому надавил на боковую поверхность, и массивный алтарь бесшумно отъехал в сторону, открывая взору небольшую нишу. В углублении, заботливо выстланном сухим бессмертником, лежал совершенный меч. Это юноша понял сразу с первого взгляда. По холодному голубоватому клинку робко скользнул солнечный блик, пробившийся под своды храма сквозь плотный строй величественных колонн. Он полыхнул на острие слепящим золотистым пламенем, словно освятив его божественным светом.
- Добрый знак... - негромко произнес монах.
Он бережно двумя руками вынул меч из углубления и протянул его Аргнару рукоятью вперед.
- Возьми его, - сказал наставник. - Отныне этот благородный меч твой. Разные имена носил он прежде... Последний его обладатель называл этот клинок Небесным... Теперь он твой, и имя ему отныне - Шер. Не произноси его имени вслух, ни при каких обстоятельствах! И еще запомни: где бы ты ни был и у кого бы ни состоял на службе, меч этот должен служить лишь Вальгарду. Поклянись ему в верности кровной клятвой, и этот клинок никогда не подведет тебя в бою...
Слегка удивленный неожиданным многословием обычно сдержанного воспитателя, Аргнар, тем не менее, беспрекословно повиновался. Крепко держа меч правой рукой, он левой безбоязненно провел по острой, как бритва, режущей кромке. Алая кровь щедро обагрила клинок и... тут же впиталась в него без следа, словно в сухую землю. Привычным усилием воли юноша закрыл глубокий разрез на ладони, и через минуту лишь тонкий белый рубец остался на месте раны.
Опустившись перед монахом на одно колено, Аргнар спокойно склонил голову в ожидании дальнейших указаний.
Тогда наставник достал из углубления простые походные ножны с потертым широким поясом и молча подал юноше, пытливо наблюдая за ним.
Затянув пояс вокруг талии, Аргнар вложил прекрасно сбалансированный меч в ножны и вновь неподвижно замер. За долгие годы, проведенные в храме, он приучился никогда не спешить с вопросами, по собственному опыту зная, что ему все равно скажут лишь то, что он обязан знать - не больше и не меньше. Даже имени своего наставника юноша никогда не слышал. В Храме Пяти было много сановитых жрецов и других монахов, которые почти ежедневно проводили сложные культовые обряды, сопровождаемые длительными песнопениями. Но наставник Аргнара почему-то никогда не принимал в них участия, проводя все время со своим единственным учеником.
Странное дело, когда изредка юноша и его учитель случайно встречались в боковых коридорах с высшими иерархами жреческой касты, те с каким-то непонятным почтительным благоговением кланялись простому монаху-наставнику в скромном сером одеянии. Первое время это вызывало у Аргнара жгучее любопытство - он явно чувствовал за всем этим некую манящую тайну. Но время шло, завеса неизвестности не подымалась. Юноша постепенно привык к такому положению вещей, смирился и за повседневной учебой и изнуряющими тренировками совершенно перестал думать о загадке своего воспитателя.
Аргнар медленно поднял глаза и встретился со спокойным взглядом учителя. Много лет провел юноша в храме, но так и не смог привыкнуть к этому необыкновенному взгляду. Казалось, сквозь обыкновенные человеческие глаза проглядывает сама беспредельная Вечность, хотя Аргнар понимал, что на самом-то деле это просто мудрость прожитых лет, накопленный жизненный опыт и глубина знаний...
- Твоя учеба подошла к завершению. Сегодня ты уйдешь из храма и вряд ли когда-нибудь вернешься сюда вновь, - ровным голосом произнес монах, словно сообщая совершенно обыденную информацию. - Перед тобой открыт весь мир, и ты должен сам найти в нем свое место, вернее свою дорогу, потому что жизнь человеческая не что иное, как бесконечный путь познания... Кто знает, как сложится твоя судьба... Может быть, мы еще когда-нибудь и встретимся с тобой, а быть может, и нет...
Наставник на короткое мгновение приумолк, словно о чем-то раздумывая, а затем с неожиданно доброй улыбкой добавил:
- Предвижу, что в народе тебя нарекут Странником - пусть будет так... Ты был похвально терпеливым и старательным учеником - в благодатную почву опущено семя знания. А каков будет урожай, покажет осень жизни... На прощанье я разрешаю тебе задать любой вопрос...
От неожиданности юноша даже слегка растерялся. Впервые за многие годы жизни он получил наконец-то возможность спросить, но... не знал о чем. Все, что его интересовало, о чем часто думалось по ночам после изнурительных дневных тренировок, никак не укладывалось всего в один-единственный вопрос. И тогда Аргнар решил узнать о Пяти, имен которых никогда не произносили вслух.
- Кто такие Пятеро, учитель?
Почудилось юноше или нет, но где-то в самой глубине глаз наставника на краткое мгновение вспыхнула и тут же померкла маленькая золотистая искорка. Еле заметная тень улыбки промелькнула на обычно бесстрастном лице монаха.
- Понимаешь ли ты, что просишь высшего знания, которым обладают лишь самые достойные избранные жрецы храма?! Но даже и они знают далеко не все...
"А ты?" - хотел, было, спросить Аргнар, но промолчал.
Тем временем наставник продолжал:
- Я открою тебе имена Пяти, но лишь имена! Они хранят в себе великую тайну всего сущего, недоступную простым смертным. Только мудрый и чистый помыслами способен осознать ее и соединить звенья цепи. Вот эти имена: Дающий, Несущий, Возрождающий, Хранящий и Познающий. Если когда-нибудь ты постигнешь тайну, вернее смысл этих имен, перед тобой откроется Вечность...
Монах окинул своего воспитанника прощальным взглядом и коротко произнес:
- А теперь иди!
Аргнару очень хотелось спросить учителя еще о том, кому раньше принадлежал меч Шер, но он смолчал. Стараясь скрыть невольное волнение, охватившее его, юноша поклонился и молча, не оглядываясь, направился к выходу из храма. Он чувствовал на себе внимательный взгляд наставника до тех пор, пока не вышел за ворота.
С тех пор минуло два десятка лет.
Куда только не швыряла шальная судьба Аргнара за это время. Кстати, пророчество монаха-наставника сбылось: очень скоро Аргнар получил прозвище Странник, которое крепко-накрепко приросло к нему и стало вторым именем. Служил он в элитной гвардии западного королевства Тромболи, куда принимали только сильных духом и умелых воинов; скитался по безлюдным мерзлым равнинам Нехоженых земель; штурмовал неприступные бастионы скалистых крепостей, в которых отстаивали свою независимость гордые бароны Джунхаргских гор. У многих властителей состоял на службе Аргнар, но, кроме многочисленных шрамов и славы лучшего мечника среди всех известнейших воинов Вальгарда, ничего не нажил. Да он к этому, собственно говоря, никогда и не стремился. Всегда оставаясь одиночкой, в бою он полагался лишь на самого себя, да на свой верный меч, с которым никогда не расставался. Но кодекс чести и верность слову хранил свято.
Три года назад судьба странствующего воина занесла его в город Панград - столицу герцогства Форван, где в то время проходил очередной турнир мечников Вальгарда. Тут Аргнар поступил на службу к герцогу Хэдмиру, и, неожиданно для самого себя, задержался надолго. Правитель Форвана, в отличие от иных властителей человек неглупый, не требовал от сурового воина слепого подчинения и строгого соблюдения придворного этикета. Напротив, герцог нередко вызывал Аргнара к себе в личный кабинет и там, на равных просил у него военного совета. Несколько раз Хэдмир даже предлагал ему на выбор должность главнокомандующего или капитана личной гвардии герцога, но каждый раз Аргнар мягко, но решительно отклонял эти предложения, и правитель Форвана, в конце концов, оставил его в покое. За это Аргнар был ему весьма благодарен и всегда с охотой выполнял трудные, а порой и опасные поручения.
Вот и нынче он возвращался в Панград из замка Мелрода, везя письменное согласие тамошнего благородного хозяина - барона Греттира отдать свою дочь-красавицу белокурую Луту за сына герцога - юного Этмора. В нем жители Форвана видели достойного наследника престола герцогства.
Дорога от замка до Беренграда заняла неполных две недели, еще примерно столько же оставалось до крепости Скурбел.
Небольшой крепостной городок Беренград был последним населенным пунктом на прямом и широком Малурийском тракте, некогда пересекавшем весь материк с востока на запад, откуда торговые караваны и одинокие путники сворачивали на юго-запад, огибая по Обходному пути пугающий Потерянный край. Если же продолжать ехать по тракту на запад, то он упирался в заброшенную крепость Асдар, угнездившуюся на Охранных холмах, за которыми скрывалось загадочное и мрачное Междуречье... Впрочем, туда уже давным-давно никто и не ездил. Разорванный Потерянным краем пополам, древний тракт снова возобновлялся уже от южной окраины Карных гор и тянулся вдоль Древнего леса до самых Западных Ворот - главной морской твердыни Вальгарда.
Малурийский тракт широкой пыльной лентой тянулся через, начинающий темнеть в вечерних сумерках, лес. Слева вплотную придвинулись угрюмые деревья мрачного Волчьего бора. В это время года пустынная дорога обычно считалась безопасной, хотя зимой тут вовсю лютовали волки. Однако в последнее время стали часто пропадать люди. Поэтому поодиночке, а тем более ночью трактом никто не ездил - собирались в отряды, а торговый люд ходил караванами под охраной наемных воинов.
Аргнар прислушался, до его слуха донеслись какие-то тревожные звуки. Впереди за плавным изгибом дороги раздалось хриплое ржание испуганной лошади. Послышалось глухое рычание и чей-то яростный возглас, сопровождаемый визгом волка. Аргнар не мог ошибиться: там, впереди кто-то отчаянно сражался за свою жизнь со сворой серых лесных разбойников. Не раздумывая, Аргнар пришпорил коня, на ходу вынимая из ножен меч.
Сразу за поворотом шла ожесточенная схватка. Около десятка крупных волков окружили одинокого воина, опустившегося на одно колено и вращающего над головой длинный сверкающий меч. Неподалеку еще несколько серых хищников пытались взять в смертельное кольцо отчаянно лягающуюся лошадь. Пара бездыханных волков лежала у ног неизвестного воина.
Аргнар на ходу спрыгнул с коня и бросился на подмогу. Его меч с глухим хрустом вошел в бок матерого вожака стаи. Яростно рыча, волк извернулся, пытаясь дотянуться до человека, но короткий удар кулака, закованного в стальную перчатку, сломал ему шею, довершив дело. Глаза зверя подернулись мутной поволокой, и он замертво рухнул на землю. Еще два волка одновременно прыгнули на Аргнара с разных сторон, норовя вцепиться в живот. Одного из них он зарубил на лету, а второй попал под могучие копыта Аргнарова жеребца, подоспевшего на помощь хозяину.
Остальные волки, поджав хвосты, ссутулившись и злобно рыча отступили, припадая к земле. Они нехотя отбежали к лесу шагов на двадцать и, усевшись полукругом, угрюмо следили за людьми, зализывая раны на боках и глухо ворча. Не пряча меч в ножны, Аргнар подошел к незнакомцу, продолжавшему стоять на одном колене, опираясь на длинный меч. Из рваной раны на его ноге упругими толчками хлестала алая кровь. Одного взгляда для Аргнара было достаточно - не подоспей он вовремя, пировали бы волки этим вечером.
- Следи за этими дьяволами! - произнес Аргнар, опускаясь на колени возле раненого.
Он воткнул меч в землю рядом с собой и, осторожно прикоснувшись к рваным краям раны, сосредоточился, призывая на помощь целительные силы.
Быстро темнело, но выкатившаяся из-за верхушек леса луна разлила бледное сияние по округе.
Через некоторое время кровь постепенно остановилась. Аргнар быстро достал из седельной сумки чистую холстину и, разодрав ее на длинные полосы, сноровисто перевязал рану. Затем поймал и подвел лошадь незнакомца, которая испуганно вздрагивала и жалась к людям, поглядывая на волков. Подставив плечо, Аргнар помог раненому забраться в седло, а затем сам вскочил на своего коня.
- Я еду в Скурбел, - сказал он.
Незнакомец спокойно пожал плечами и так же немногословно ответил:
- Значит нам по пути...
Не выпуская из виду волчью стаю, невольные попутчики бок о бок двинулись по тракту в сторону запада. Лошади тревожно прядали ушами, косясь на хищников, которые серыми тенями трусили по краям дороги, с глухим ворчанием настойчиво преследуя ускользающую добычу. Волки сопровождали людей до самой окраины бора, так и не осмелившись напасть еще раз. Добыча оказалась им не по зубам. Лишь перед самым рассветом, когда тракт вырвался из теснины враждебного леса на степной простор, волки, наконец, окончательно отстали, послав вслед удаляющимся воинам злобно-тоскливый вой, исполненный бессильной угрозы.
Справа, разбавленная редким всхолмьем, простиралась широкая зеленая равнина, словно ковром, покрытая пышным душистым разнотравьем. Вдалеке показались плоские крыши крепких приземистых строений окруженных высоким плотным частоколом. Это были Свободные поселения. Здесь обосновались вольнолюбивые люди, которые не пожелали стать подданными какого-либо из монархов. Они жили тем, что обрабатывали землю и разводили скот. Эти люди были трудолюбивы и немногословны, к пришлым относились настороженно, но без злобы. В случае нужды небольшие поселения быстро превращались в маленькие крепости, которые даже для стальных дружин воинственного королевства Эрденех были весьма крепким орешком. Аргнару нравились суровые и мужественные поселенцы, которые из поколения в поколение упорно отстаивали свою независимость. Нынешний правитель Форвана - герцог Хэдмир не враждовал со Свободными поселениями. Будучи человеком умным, он справедливо решил, что лучше вести с ними мирные торговые дела, чем изнуряющие и совершенно бесплодные войны. К тому же в случае нападения врагов на герцогство, на пути у них будут дружественные Форвану соседи-поселенцы, которых так просто не одолеть, а войска Хэдмира всегда готовы были придти им на помощь.
Аргнар остановил коня и внимательно огляделся вокруг.
Место было открытым и хорошо просматривалось во все стороны на много лиг. Поднимающееся по чистому небосклону солнце вызолотило, начавшие желтеть верхушки оставшегося позади темного леса. С севера со стороны пользующихся дурной славой Безмолвных топей над самой равниной молочной пеленой мягко стелился белесый туман, пытаясь дотянуться до Малурийского тракта холодными полупрозрачными щупальцами. В воздухе ощущалось прохладное и терпкое дыхание ранней осени, напоминающее о неизбежном увядании и скоротечности жизни.
- Здесь отдохнем... - решил Аргнар, слезая с коня.
Незнакомец молча кивнул, соглашаясь, и тоже последовал его примеру. Когда он опустился на землю, по его лицу пробежала едва заметная болезненная судорога, но с плотно сжатых губ не сорвалось ни единого звука.
Аргнар одобрительно хмыкнул - он уважал мужественных людей. Раскладывая на плотной холстине сыр, хлеб и овощи, он украдкой рассматривал неизвестного воина. В том, что это именно воин, не было никаких сомнений. Об этом красноречиво свидетельствовали крепкие жилистые руки, на которых многочисленные схватки оставили свои отметки в виде тонких шрамов. Под запыленным дорожным плащом виднелась добротная кольчуга из вороненой стали, перепоясанная широким поясом с видавшим виды длинным мечом. Лицо незнакомца было худощавым, скуластым, а прямой с небольшой горбинкой нос придавал ему едва уловимое хищное выражение. Из-под коротко стриженных волос спокойно и внимательно смотрели карие глаза. На вид воину было около тридцати пяти лет.
"Наверняка он мог бы стать достойным противником..." - машинально отметил про себя Аргнар, наливая из походной фляги вино в кружку и подавая ее спутнику.
- Мое имя - Аргнар, - произнес он, поднимая кружку в приветственном жесте. - Выпей, согреешься...
- Ратон, - коротко представился раненый.
Он принял кружку и осушил ее несколькими большими глотками. Затем, отломив кусочек сыра, принялся неспеша его жевать.
Аргнар плеснул и себе из фляги, а затем тоже приступил к еде. Глядя со стороны, можно было подумать, что встретились два давних приятеля и, расположившись за дружеской трапезой, вспоминают дела давно минувших дней. Они даже в чем-то были похожи друг на друга. Оба высокие, худощавые, закаленные в испытаниях воины. Но было и еще что-то, неуловимое на первый взгляд.
Аргнар запустил жилистую пятерню в гриву своих черных волос, кое-где уже пробитых ранней сединой, откинул их назад и, щурясь, подставил суровое лицо теплым лучам солнца, поднимающегося все выше и выше. Твердый подбородок, обросший короткой бородой, и жесткая складка губ говорили о волевой, скорее всего замкнутой натуре. Высокий же лоб свидетельствовал о незаурядном уме. Голубые глаза в обрамлении многочисленных мелких морщинок... В их бездонной глубине смешалось воедино целое сонмище чувств: затаенная печаль, отрешенность и уверенность, спокойствие и настороженность. Эти глаза хранили в себе все то, через что довелось пройти Аргнару за долгие годы скитаний по землям Вальгарда.
В свою очередь Ратон тоже со сдержанным любопытством поглядывал на своего спасителя. Он впервые встретился с Аргнаром лицом к лицу, хотя уже был изрядно наслышан об этом суровом воине-одиночке. Правда, он больше был известен под прозвищем Странника, но имя Аргнара тоже пользовалось уважительной репутацией. На постоялых дворах и в придорожных трактирах нет-нет, да и вспоминали с восхищением (реже - с неприязнью) его имя в связи с какими-нибудь боевыми действиями или рыцарскими турнирами. Аргнар был живой легендой Вальгарда, а мальчишки просто бредили им, устраивая самые настоящие поединки на деревянных мечах за право получить почетное прозвище Странник.
Забывшись, Ратон попытался рывком приподняться и скрипнул зубами от боли. Ногу словно обожгло огнем. Пытливо взглянув на него, Аргнар передвинулся поближе и протянул руки к повязке.
- Дай-ка я гляну... - произнес он.
Размотав повязку, Аргнар внимательно осмотрел рану, молча накрыл ее ладонями и сосредоточился. Его лицо словно окаменело, резче проступили скулы, вздулись вены на висках, а высокий лоб покрылся мелкими капельками пота.
Почти сразу Ратон ощутил, как по ноге начало волнами разливаться мягкое тепло, жгучая боль постепенно уходила, а вместо нее появился слабый приятный зуд.
Аргнар убрал руки и вытер лоб тыльной стороной ладони. Ратон заметил, что его пальцы мелко вздрагивали, словно после невероятного напряжения. Посмотрев на ногу, он вскинул на Аргнара удивленный взгляд. На том месте, где всего лишь несколько минут назад зияла кровоточащая рана, розовел свежий рубец. Он-то и чесался.
- Ты владеешь магией? - спросил Ратон.
- Нет, магия здесь не причем ... этому меня научил в юности наставник, - нехотя ответил Аргнар.
Он протянул руку Ратону, помогая подняться, а затем направился, было, к своему коню, но Ратон задержал его ладонь в своих руках.
- Послушай, Аргнар, я не большой мастер говорить красивые слова, но сегодня ночью ты действительно спас мне жизнь там, у Волчьего бора и вот теперь опять помог... Отныне я твой должник!
Аргнар кивнул головой.
- Я сделал то, что сделал бы любой другой, окажись он на моем месте. А сейчас нам пора отправляться дальше, пока солнце не начало припекать. Впереди еще долгий путь, а укрыться от палящих лучей в степи негде.
Он легко, словно юноша, вскочил в седло и, дождавшись Ратона, тронул поводья.
Легкий степной ветерок мягко овевал лица путников свежей прохладой. Жизнерадостно щебетали беспечные птицы, радуясь погожему дню. Тракт широкой прямой лентой рассекал равнину, устремляясь на восток в сторону Сторожевых гор. Кое-где из-под толстого слоя дорожной пыли выглядывали углы растрескавшихся каменных плит, которые когда-то устилали весь Малурийский тракт. Слева, плавно сворачивая на север, убегала длинная цепочка низких Глинистых холмов, размытых дождями и поросших жесткой щетиной бурой травы. На их лысых оплывших вершинах, словно сгорбившиеся нищенки, копошились сварливые вороны, о чем-то хрипло споря между собой. Поговаривали, что под этими холмами покоятся руины очень древнего города, охраняемые неупокоенными душами его неправедных жителей. Будто бы они из века в век терпеливо поджидают алчных искателей кладов и, когда те приходят в надежде отыскать сокровища, нападают на них, утаскивают во мрак бесконечных подземелий и превращают в своих рабов, обрекая на ужасные вечные мучения. Места здесь были неверные, и даже свободные поселенцы старательно избегали их, ставя свои хутора только с южной стороны Малурийского тракта, - подальше от древних холмов.
Солнечный диск подымался все выше и выше, постепенно подсушивая тонкую утреннюю росу. Над землей уже подрагивало знойное марево, размывая даль нечеткой вуалью. Вовсю стрекотали неугомонные насекомые. Их звон висел над разомлевшей степью, несмолкающим многоголосием сопровождая путников. Своя, непонятная для людей жизнь кипела в густых степных травах.
Копыта гулко и размеренно стучали по пустынной дороге, взвихряя рыжеватые облачка глинистой пыли. Несколько раз в пути Аргнар и Ратон видели недалеко от тракта поселенцев, сметывающих в стога подсушенное сено. Мужчины и женщины работали на равных,- дружно, слаженно. Завидев двоих воинов, они выпрямлялись и, опираясь на вилы, долго провожали седоков изучающими взглядами, вполголоса о чем-то переговариваясь между собой. Чувствовалось, что чужаков здесь не очень жалуют. Да и было отчего. Поселенцы хоть и жили вольницей, но постоянно подвергались нападениям разношерстных разбойничьих шаек, которых в последнее время заметно прибавилось. А то, бывало, что и воинские отряды кого-нибудь из правителей, время от времени решавших поживиться за счет хуторян, пробовали на крепость их поселения. Так что приходилось держать ухо востро.
На седьмой день совместного пути в отдалении слева показалась сплошная стена дремучего леса. Мощные, в два - три обхвата стволы могучих деревьев высоко возносили густые темные кроны, которые, переплетаясь вверху разлапистыми узловатыми ветвями, образовывали плотный непроницаемый для солнечных лучей свод. Подлеска почти не было, и пространство между стволами просматривалось шагов на сто. Но дальше все тонуло в зеленом полумраке.
С любопытством разглядывая молчаливый угрюмый лес, Ратон поинтересовался:
- Прости, друг, я в этих краях впервые, - признался Ратон. - И мне интересно, почему у этого леса такое странное и пугающее название? Может быть, в нем обитают какие-нибудь чудища?
Аргнар нахмурился, а затем нехотя ответил:
- Есть там что-нибудь или нет - мне не ведомо, я в этой чащобе не бывал ни разу. Только ни один из тех смельчаков, что рискнули разведать Голодный лес, обратно не вернулись. Наверное, потому у него такое название. Старожилы из крепости, куда мы едем, поговаривают, что это проклятый лес. Его корни с жадностью пьют гнилую омертвелую воду Безмолвных топей...
Немного помолчав, Аргнар в свою очередь задал вопрос:
- А ты едешь в Скурбел наниматься на службу или как?
- Я уже состою на службе. Еду к советнику Муриду, - спокойно ответил Ратон.
Аргнар удивленно вскинул бровь, но промолчал.
Мурид был главным придворным магом герцога Хэдмира и пользовался среди тамошней знати большим влиянием. Аргнар несколько раз встречал его в личных покоях герцога, и маг ему вовсе не понравился. Уж слишком услужлив и суетлив был Мурид в присутствии правителя. Его маленькие, как у свиньи, бегающие глазки никогда не смотрели прямо, прячась в глубоких норах глазных впадин. Ходили какие-то неясные слухи о том, что он будто бы тесно связан с темными колдовскими силами и тайно занимается запрещенными обрядами, хотя, скорее всего это были только досужие вымыслы. Аргнар не очень-то верил им, но и к Муриду относился достаточно настороженно, подсознательно чувствуя, что с этим магом не все чисто.
"Интересно, какое дело может быть у Ратона к Муриду? Не похоже, чтобы такой воин состоял на службе у этого мерзкого чародея..." - с сомнением подумал Аргнар, но вслух ничего не произнес, посчитав, что это его не касается.
За незатейливой беседой время летело незаметно.
День все быстрее клонился к вечеру. На западе еще тлел, догорая последними углями, багровый закат, а с востока уже вкрадчиво подступали мягкие сумерки, неся с собой освежающую прохладу приближающейся ночи. На быстро темнеющем небосводе робко просияли первые звезды и рассыпались мигающим жемчужным бисером. Голодный лес, подернутый сизой дымкой, словно бы осмелел и придвинулся вплотную к тракту. Беспокойно зашелестели, потревоженные внезапно налетевшим северным ветром, листья. В глаза ударила колючая пыль.
Махнув рукой, Аргнар пришпорил своего коня и поскакал вперед, туда, где у обочины дороги виднелось ветхое приземистое строение полуразрушенного трактира. Ратон последовал за ним, прикрывая лицо от пыли полой плаща.
Перекошенные полусгнившие двери с протяжным скрипом раскачивались на единственной уцелевшей петле, то открывая, то закрывая темный проем входа. Над ним висела растрескавшаяся и потемневшая от времени и дождей дубовая доска, на которой еще виднелась полустертая надпись на малурийском языке - "Приют странника". Поговаривали, что здесь в незапамятные времена однажды останавливался сам великий владыка Малурии - Элабор Светлоликий. Тогда он, будто бы, тайно путешествовал по дорогам Вальгарда под видом одинокого странника, желая собственными глазами посмотреть на жизнь простолюдинов. Но было так на самом деле или нет, никто толком не знает. Уже более трех столетий минули с тех пор, как не стало Элабора, а вслед за ним безвозвратно сгинула и сама легендарная Малурия. За одну страшную ночь вздыбился из недр земли Гиблый кряж, навсегда перекрыв реку Старицу, чье сухое русло и поныне, петляя по землям Вальгарда, доходит до южного побережья материка к самому Предельному морю. Воды реки Кипейной и Подгорной, ранее питавшие Старицу, устремились в гигантский провал, образовавшийся на месте цветущих пышных лугов, постепенно заполнив его до краев. Мертвым озером прозвали его немногие уцелевшие беженцы. Они нехотя шепотом говорили о том, что великая процветающая Малурия отныне стала Потерянным краем, и более не принадлежит людям. Будто пришли ужасные и непобедимые силы первозданной тьмы, которым никто из живущих не может противостоять. На более подробные расспросы беженцы упорно не отвечали и, пряча глаза, спешили быстрее уйти, словно опасаясь чего-то.
Как-то несколько лет назад Аргнар и сам побывал у Охранных холмов в пустующей крепости Асдар. Он собственными глазами видел омертвелый Сухой лес. А над клыкастыми вершинами Карных гор лениво и зловеще клубилась Вечная мгла.
Покровом мрачной тайны было окутано все происходящее в Потерянном крае. Неоднократно отряды отчаянных смельчаков, а бывало и властолюбивые бароны, влекомые легендарными сокровищами бывшей Малурии, отправлялись пытать удачу за Охранные холмы. Да только никто из них оттуда так и не вернулся - сгинули, как в воду канули. Постепенно некогда богатые плодородные земли вокруг Малурии опустели. Главный тракт Вальгарда, пересекающий с запада на восток весь материк и проходивший через Малурию от Западных ворот до Сторожевых гор, совсем пришел в упадок. Им пользовались лишь на протяжении от крепости Скурбел до Беренграда - маленького городка за Безымянной пущей, откуда далее вел долгий Обходной путь, огибающий с юга Гиблый кряж. Эта местность была совершенно пустынна. Лишь родовой замок Мелрода, в котором нынче правил барон Греттир, гордо стоял на своем извечном месте вопреки зловещим пророчествам досужих злопыхателей, как незыблемый утес.
Спрыгнув с коня у самого входа, Аргнар отдал поводья Ратону, а сам, обнажив меч, осторожно шагнул внутрь заброшенного трактира. Приходилось быть начеку: в последнее время участились случаи таинственного исчезновения людей, а то и торговых обозов на Малурийском тракте. Поговаривали о нечистой силе, но Аргнар предполагал, что это, скорее всего, дело рук одной из многочисленных мародерских шаек, время от времени появлявшихся в окрестностях Свободных поселений.
Тщательно обследовав комнаты нижнего этажа, Аргнар крадучись поднялся наверх по ветхим ступенькам полусгнившей лестницы. На втором этаже сквозь дыры в обвалившемся потолке проглядывало далекое звездное небо. Холодный ветер-бродяга, влетая сквозь разбитые ставни, кружил по широкой комнате сухие прошлогодние листья и какой-то старый мусор.
Потревоженное появлением человека, в дальнем углу завозилось семейство филинов. Громко хлопая крыльями, они вылетели через пролом в стене. Вскоре в отдалении раздалось их недовольное уханье.
Вернувшись к выходу, Аргнар объявил:
- Судя по всему, здесь уже давно никого не было. Никаких следов... Остановимся на ночлег в этом доме.
- Погода быстро портится - согласился с ним Ратон. - Лучше уж худая крыша, чем открытое небо над головой, если дождь пойдет. Да и перекусить не помешало бы...
Он завел обеих лошадей внутрь строения, расседлал и задал им корм из седельной сумки. Затем плотно прикрыл входные двери, подперев их изнутри валяющимся на полу толстым колом, и занялся исследованием левого крыла здания.
В это время Аргнар приводил в порядок соседнюю комнату, выбранную им для ночлега. Он сгреб в сторону мусор, расчистив проход к двери, вытер длинный треснувший стол и разложил на нем скромный походный ужин. После этого, притащив из угла большущую охапку соломы, расстелил ее на старой широкой лежанке, что стояла сбоку от грязного запыленного окна.
Вошел Ратон. С сожалением глянув на стылый камин у задней стены комнаты, он произнес:
- Жаль, что нельзя согреться...
- Да уж, - поддержал его Аргнар. - Согреться бы не помешало. Но зажечь сейчас камин, это значит оповестить о нашем присутствии здесь всю округу на много лиг во все стороны, а встречаться с мародерами на ночь глядя не хочется.
- Ничего, доброе вино подарит нам тепло.
- Моя фляга уже опустела...
- Зато в моей хмельной влаги еще достаточно.
Ратон выложил на стол пузатую флягу, украшенную витой черненой надписью на неизвестном языке. Скользнув по ней взглядом, Аргнар подвинул к нему кружки и, когда они наполнились, поднял свою и неспеша сделал несколько небольших глотков, оценивая напиток. Его брови удивленно поползли вверх. Он с интересом взглянул на попутчика и промолвил:
- Славное винцо... Я знаю только одно место во всем Вальгарде, где произрастает эта лоза.
- Я купил его в Эрденехе, - как ни в чем не бывало, отозвался Ратон, медленно потягивая вино.
- В таком случае, вместо того, чтобы ехать вокруг Безымянной пущи, тебе нужно было сразу за Соленым озером свернуть с Асдарской дороги на Южный тракт. Тогда ты уже давно был бы у Мурида.
- Да, ты прав. Но мне пришлось заехать в... Беренград. Поэтому я и сделал такой круг.
Противоречий в этом действительно не было, и Аргнар успокоился. Уже заканчивая поздний ужин, он услышал, как по крыше бывшего трактира дробно застучали крупные капли дождя. Внезапно налетел резкий порыв холодного северного ветра. Где-то на втором этаже громко хлопнули ставни, что-то затрещало. Дом наполнился какими-то загадочными звуками, словно невнятно бормотал и вздыхал, жалуясь на свое одиночество.
- Вовремя мы нашли приют, - проворчал Аргнар. - Пора устраиваться на ночлег...
- Отдыхай первым, я покараулю, - предложил Ратон. - Что-то сна ни в одном глазу... Сменишь меня после полуночи.
- Договорились.
Аргнар без лишних слов улегся на кровать, завернулся в плащ и почти мгновенно уснул, привычный к походным условиям. Ратон с уважением смотрел на прославленного ветерана меча. Умение вот так, с ходу погружаться в крепкий сон говорило об уравновешенной сильной натуре. Аргнар спал тихо, не ворочаясь. Его дыхания почти не было слышно, но правая рука даже во сне крепко сжимала рукоять верного меча.
Пересев поближе к двери, Ратон поставил перед собой меч, сложил руки на крестовине и расслабленно оперся на стену. Мало-помалу жесткие черты лица начали разглаживаться, уступая место какой-то печальной задумчивости. Что-то легонько коснулось левой щеки воина, робко щекоча ее, словно мягким перышком. Повернув голову набок, Ратон увидел бледный зубчатый листок. Карабкаясь по стене и цепляясь за каждый выступ, вился слабый хрупкий плющ. Как он рос в таком полумраке - было непостижимо, однако рос. Жизнь всегда берет свое.
"По древнему поверью плющ предрекает привязанность, - неожиданно вспомнил Ратон, оглянувшись на спящего спутника. - А ведь и в самом деле очень похоже на то. Всего семь дней мы вместе в пути, а я уже привязался к нему, как к старому знакомцу. Жаль, что мы служим разным хозяевам..."
Испуганно всхрапнула лошадь, переступая с ноги на ногу, это прервало его размышления. Мгновенно подобравшись, словно готовясь к прыжку, Ратон изготовил меч, одновременно с этим настороженно прислушиваясь. Кроме монотонного шелеста дождя и унылого завывания ветра больше никаких звуков не доносилось, но в воздухе ощущалось что-то тревожное. Внезапно из черного провала закопченной пасти камина появилась призрачная серая фигура, окутанная слабым зеленоватым свечением. Она качнулась, словно замерев в нерешительности, а затем медленно поплыла к Аргнару, протягивая к нему костлявые руки и что-то с присвистом шепелявя.
Ратон резко вскинул вверх растопыренную левую ладонь, на безымянном пальце которой холодно блеснул перстень необычной формы. По форме он отдаленно напоминал череп какого-то неведомого существа со вставленными в глазницы темными, похожими на капли смолы, камнями.
Призрак замер на месте, словно пригвожденный.
- Приказываю тебе именем Повелителя: уходи! - тихо произнес Ратон, делая отстраняющий жест правой рукой.
Призрак вздрогнул и, мучительно простонав, выметнулся через дымоход камина, не осмелившись перечить воле обладателя перстня.
В то же мгновение с постели беззвучно вскочил Аргнар, словно и не спал вовсе. Быстрый оценивающий ситуацию взгляд по сторонам, плотно сжатые губы говорили о его готовности к бою. Обнаженный меч уже был в руке.
- С кем ты говорил? - напряженным голосом спросил он.
Стараясь казаться спокойным, Ратон ответил:
- Извини, что потревожил твой сон. Задумался я и не заметил, как заговорил вслух сам с собой.
- А мне показалось... - Аргнар с сомнением покрутил головой. - Ну да ладно...
Он снова завалился на кровать и через минуту уже уснул. Печально улыбнувшись, Ратон вновь погрузился в раздумья.
Время летело незаметно. Близилась полночь. Вскоре дождь прекратился. Затих, угомонился и порывистый ветер, сморенный ночной дремой. На постепенно расчистившемся небе вновь зажглась щедрая жемчужная россыпь мерцающих звезд. Пугливый молодой месяц, словно сомневаясь, робко выглянул из-за верхушек темного массива Голодного леса и медленно поплыл по ночному небосклону, разливая по безмолвной спящей равнине молочно-белое сияние. Ночь. Тишина. Пора волшебных сновидений, пугающее и манящее таинство неведомого и необъяснимого.
Когда месяц преодолел половину своего извечного пути, Ратон разбудил товарища, а сам улегся на его место и уснул.
Остаток ночи прошел спокойно, а с первыми лучами восходящего солнца воины были уже в седлах и продолжили путь.
Через три дня у развилки, где Малурийский тракт принимал в себя Южный, они присоединились к небольшому отряду воинов-пограничников. Те возвращались в крепость Скурбел от горного перевала у Лесной гряды на самой границе Свободных поселений. Это были опытные закаленные в походах бойцы, привыкшие к тревожной и полной опасностей жизни приграничья. Обменявшись с Аргнаром несколькими скупыми фразами, командир отряда взмахнул рукой, и конники перешли на резвую рысь. Они спешили в крепость, чтобы еще сегодня до темноты сбросить в казарме порядком поднадоевшие запыленные доспехи и отдохнуть за чашей доброго вина в трактире старого Кугера.
Наконец впереди показались острые зубья Сторожевых гор. По мере приближения к ним, заснеженные вершины вздымались все выше и выше, вонзаясь, казалось, в саму небесную твердь. Алое зарево заходящего солнца вовсю горделиво полыхало на заледенелых шапках величественных гор. Седые неприступные перевалы кутались в сумеречную дымку морозного тумана, слегка подкрашенного стылой синевой. Огромные скалистые уступы, словно окаменевший водопад, каскадами спускались в широкую долину, подобно ступеням гигантской лестницы, чтобы далеко внизу рассыпаться диким нагромождением базальтовых обломков.
Непоколебимы и неприступны высокие Сторожевые горы, отгораживающие независимое герцогство Форван от всего остального Вальгарда. От северного берега Студеного океана до пустынного побережья Предельного моря нет в цепи этих величественных гор ни одной лазейки, через которую мог бы проникнуть враг. Лишь одно-единственное узкое ущелье, в которое упирался древний Малурийский тракт, вело в земли свободного Форвана. Но от края и до края это ущелье перекрывали гордые и мощные бастионы крепости Скурбел, чьи толстые двустворчатые ворота из бронзы открывались только для того, чтобы впустить или выпустить большие торговые караваны. Для небольших отрядов и одиноких путников имелись малые боковые ворота, через которые могло проехать не более двух всадников одновременно. Над этими воротами на прочных кованых цепях висела массивная стальная решетка. В случае опасности ее сбрасывали вниз, мгновенно перекрывая вход. Три яруса бойниц для лучников и копейщиков денно и нощно щерились на непрошенных гостей стальными оголовками тяжелых стрел. На высоких дозорных башнях, откуда Малурийский тракт просматривался на много лиг, круглые сутки дежурили остроглазые караулы гвардейцев, примечая и докладывая обо всем, что творилось за пределами герцогства. Ничто не могло укрыться от их взоров.
Офицер стражи беспрепятственно пропустил отряд пограничников, вернувшийся из дозора. Признал он и Аргнара, отсалютовав ему мечом, но Ратону дорогу заступил, подняв перед ним левую руку останавливающим жестом. Тотчас, ощетинившись грозными наконечниками в ладонь шириной, придвинулись закованные в броню копейщики. С такими-то так запросто не поспоришь.
- Кто такой и по какому делу прибыл в Форван? - зычным голосом осведомился офицер.
Ратон неспеша достал из седельной сумки свиток с гербовой печатью герцогства и спокойно подал офицеру. Тот развернул его, быстро пробежался цепким взглядом по строчкам и удостоверившись в подлинности подписи приглашавшего, удовлетворенно кивнул головой, возвращая свиток всаднику. Шагнув в сторону, офицер приказал своим подчиненным:
- Пропустить!
Аргнар дожидался Ратона за первыми воротами. Дальше уже вместе они беспрепятственно проехали ворота второй и третьей крепостной стены. Очутившись на большой, мощенной гранитными плитами, внутренней площади крепости, Аргнар придержал коня и обратился к Ратону:
- Тут мы с тобой, приятель, пожалуй, простимся. Я не буду надолго задерживаться в Скурбеле, а поеду прямиком в столицу.
- Ну что ж, я собираюсь сделать то же самое.
Аргнар скупо улыбнулся.
- Тогда нам непременно стоит заглянуть в трактирчик старины Кугера и немного подкрепиться, - предложил он, сворачивая в маленькую боковую улочку.
Через некоторое время спутники подъехали к двухэтажному зданию. Над добротным широким крыльцом излюбленного гвардейцами крепости трактира "Отведи душу" ярко горел большой фонарь, вокруг которого роились ночные бабочки и мотыльки. Из приоткрытых дверей неслась разухабистая песня:
Заглянул монах в трактир
И попал как раз на пир:
Всех хозяин угощал -
Дочку замуж отдавал.
Чашу крепкого вина
Осушил монах до дна,
Огляделся, усмехнулся -
За второю потянулся.
А как третью осушил,
Разошелся от души:
Подвернул повыше рясу
И задал такого плясу,
Что и знатному танцору
У него учиться впору.
До утра монах плясал,
А потом под стол упал.
Он лежал под ним, как пень,
И храпел, храпел весь день.
Только к вечеру проснулся,
Вновь к бочонку потянулся:
"Эх, трактирщик... жизнь одна...
Наливай скорей вина!"
Дружный громкий хохот, одобрительные выкрики, свист и улюлюканье изрядно захмелевшей публики были щедрой наградой веселому певцу.
Аргнар и Ратон спрыгнули на мостовую, привязали поводья своих коней к брусу под окном и вошли в трактир.
Внутри трактира было жарко и шумно. Опытные слуги ловко сновали среди тесно расставленных столов, разнося кружки с пенистым пивом, вино и закуски. При виде вошедших разноголосый шум разом притих. Все дружно повернули головы в сторону новоприбывших, откровенно оценивающе разглядывая их. Из самого дальнего угла, окутанного клубами густого табачного дыма, раздался глубокий раскатистый бас:
- Ба... да это никак Странник собственной персоной!
Говоривший был широкоплечим здоровяком в повседневном мундире гвардейца. Его правый глаз закрывала плотная черная повязка. Он взмахнул огромной лапищей, радостно осклабившись при виде давнего приятеля.
- Привет, дружище! Что-то давненько я тебя не видел. Где ты пропадал так долго?
Аргнар поднял руку в ответном приветствии, скупо улыбнулся и уклончиво ответил:
- По службе... А ты, Одноглазый, как я вижу, из трактира и не вылезаешь вовсе?!
Здоровяк добродушно хохотнул и, хлебнув из огромной кружки очередную изрядную порцию, беззаботно заявил:
- А что еще делать остается? Сейчас мирное время, и мой меч пока отдыхает, боюсь только - скоро совсем заржавеет. Караульная служба не по мне - сплошная скукотища, аж с души воротит. Ну, ты и сам знаешь не хуже меня! Вот на прошлой неделе вроде бы объявили тревогу. Ну, я и обрадовался сдуру: думал, хоть душу отведу - мечом помахаю вволю. Но это, как оказалось, наши лопухи-дозорные на сторожевых башнях спросонья ложный сигнал протрубили - торговый караван за вооруженный отряд мародеров приняли. А ты к нам надолго, или как?
- Проездом. Спешу в столицу.
- Так ты, наверное, ничего и не знаешь?
- А что случилось? - насторожился Аргнар.
- Говорят, будто бы наш герцог...
Но тут сосед по столику сильно толкнул Одноглазого в бок и что-то быстро прошептал ему на ухо, тревожно косясь по сторонам. Здоровяк недовольно нахмурился, на мгновение запнулся, а затем как-то неохотно закончил:
- Ну... в общем, в Панграде сам все узнаешь...
Словно внезапно потеряв интерес к разговору, Одноглазый, устало ссутулившись, уткнулся в свою кружку и больше за весь вечер не проронил ни звука.
Аргнар и Ратон устроились за круглым столом у резной деревянной колонны, подпирающей невысокий потолок трактира. К ним с достоинством подошел рослый седовласый старик с обветренным суровым лицом, на котором виднелось несколько старых шрамов, - сразу видно, что из бывших вояк. Это и был сам Кугер - хозяин трактира.
- Привет, Странник! Давно ты ко мне не наведывался... Что нового творится в мире Вальгарда? - спросил он, ставя на стол перед посетителями большое деревянное блюдо с розовой ветчиной и резаным сыром, - Не слыхал ли чего интересного, необычного за время своего путешествия?
- А что именно тебя интересует, старый лис? - прищурился Аргнар, придвигаясь поближе к столу.
Ратон, казалось, вовсе не интересовался разговором. Вынув из ножен узкий длинный кинжал, он сосредоточенно нарезал ветчину крупными ломтями. Затем придвинул поближе глиняные кружки и наполнил их до половины густым красным вином, источающим терпкий медвяный аромат.
Между тем седой трактирщик оперся тяжелыми кулачищами на край стола, жалобно скрипнувшего под его напором, и, подавшись вперед, заговорил вполголоса:
- Может, - правда, может, - нет, а люди всяко-разно болтают. Говорят, будто бы объявились на дорогах Вальгарда какие-то загадочные всадники в черных плащах...
- Что ж тут загадочного?! В Скурбеле каждый второй щеголяет в черном плаще. Вот хоть бы я, или Ратон... - кивнул головой Аргнар в сторону своего спутника.
- Это совсем другое дело. Тех таинственных всадников, о которых я тебе толкую, говорят, видали въезжающими на закате в покинутую крепость Асдар. А скажи мне: какой добрый воин сунется на ночь глядя в Потерянный край?! То-то! Как только заметишь такого, сразу жди неприятностей... А еще, слышно будто бы Вечная мгла поднялась уже над Карными горами и вот-вот хлынет на землю Вальгарда. Тогда-то и наступит конец всему...
- Я эти бабские сказки сызмальства слышу, - разочарованно отмахнулся Аргнар. - А Вечная мгла, где была испокон веков, там и остается по сей день.
- Бабские сказки, говоришь?! - мрачно усмехнулся Кугер, качая головой. - Ну-ну...а Мертвое озеро, Сухой лес - это что, тоже сказки?! Я уж и не говорю о Междуречье... Сколько там народу сгинуло без следа - не меряно!
- Ну, может быть, там что-то и есть, - нехотя согласился Аргнар. - Только ведь в Междуречье все равно никто нынче не бывает, а придумывать байки одна другой страшнее любой трактирный забулдыга горазд. Ты мне лучше вот о чем скажи: что в Панграде-то творится, какие оттуда новости?
Аргнар сделал несколько глотков вина и занялся ветчиной, приготовившись слушать. Но Кугер лишь хмуро покачал головой в ответ. Пожелав гостям приятного аппетита, он как-то суетливо удалился, словно чего-то испугавшись.
- Что тут происходит? - раздраженно проворчал Аргнар, отодвигая кружку. - Никто ничего толком сказать не хочет, словно боятся чего-то или кого-то! Только и разговоров, что о каких-то загадочных черных всадниках да о Потерянном крае. Нужно будет выбрать время, наведаться туда и самому на месте разобраться, как следует во всем, посмотреть, что там к чему...
Ратон искоса глянул на него, но промолчал. Не произнеся более ни слова, попутчики наскоро завершили ужин и, расплатившись с хозяином трактира, вышли на ночную улицу.
Синее холодное небо встретило их россыпью ярких звезд, равнодушно взирающих на землю из невообразимых далей. Вокруг было тихо и спокойно. В окнах домов уже почти всюду погасли огни. Лишь со стороны крепостных ворот доносились голоса перекликающихся по ночному времени стражников.
- Скажи мне, друг: ты и в самом деле хочешь пробраться в Междуречье или так просто интересуешься? - спросил Ратон, прикоснувшись к плечу Аргнара.
- Да, не мешало бы разобраться, в чем там дело. Вот вернусь из столицы, соберу с десяток проверенных гвардейцев-добровольцев - и айда за Охранные холмы! Может, и ты со мной?
Ратон отрицательно и даже как-то задумчиво покачал головой. Неожиданно он посмотрел прямо в глаза Аргнару - словно два темных бездонных колодца пробуравили ночную темень. Глухим хриплым голосом Ратон твердо промолвил:
- Не ходи в Потерянный край!
Аргнар недовольно сдвинул брови, собираясь возразить, но в голосе нового товарища ему почудилось что-то предостерегающее. Какая-то неясная, скрытая угроза таилась за этими, казалось бы, простыми словами.
- Что-то я ничего не пойму! - произнес он после минутного молчания. - Все кругом говорят обиняками да недомолвками, словно уже нормального человеческого языка не осталось. И ты туда же! Если знаешь что - говори толком, а нет, так не мешай!
Одним движением вскочив на коня, Аргнар, не оборачиваясь, поехал к задней стене крепости, за которой простирались исконные земли герцогства Форван.
Ратон провел его сожалеющим взглядом и, прыгнув в седло, отправился следом. Он догнал Аргнара уже за стеной на равнине и, приноровившись к его скорости, поехал рядом. Так они и двигались молча почти всю ночь, пока впереди не показались центральные ворота Панграда.
У пылающего костра грелись привратники. Заслышав приближающийся цокот копыт, они живо вскочили на ноги и, выставив перед собой длинные пики, принялись вглядываться в темноту, тараща глаза после яркого света костра.
- Стой! Кто идет?! - крикнул один из них, очевидно старший. - Предъяви подорожную!
- С каких это пор в Форване для того, чтобы вернуться в город, понадобился пропуск?! - отозвался Аргнар, придерживая коня перед нацеленными в него остриями.
Начальник стражи поднял факел над головой, щурясь по ночному времени. Узнав говорившего, он приказал опустить копья и подошел к всадникам поближе.
- Тебя, Странник, давно уже не было в городе. Теперь там совсем новые порядки. Я вас, уж так и быть, пропущу по старой памяти, но пораньше утром явитесь в канцелярию и доложите о своем прибытии. Таков приказ...
- Чей?
- Советника герцога - Мурида.
- Почему распоряжается чародей, а не герцог Хэдмир?
- Герцог... болеет...
Начальник ночной стражи, не выдержав Аргнарова взгляда, смущенно опустил глаза, что-то зло пробормотал себе под нос и вернулся к костру.
Всадники въехали в столицу и остановились посреди улицы. Ратон протянул Аргнару руку.
- Прощай! Спасибо тебе за все!
Аргнар пожал его крепкую ладонь и уже собрался, было, отправиться к себе в казарму, но неожиданно Ратон задержал его. Отстегнув застежку плаща, он снял с шеи амулет в виде многолучевой остроконечной звезды на серебряной цепочке и протянул его Аргнару. В центре амулета теплился большой кроваво-красный рубин. Казалось, что он живой и дышит, переливаясь тяжелыми багряными волнами.
- Этот амулет оберегал меня от многих неприятностей, - промолвил Ратон. - Возьми его, быть может, когда-нибудь он пригодится тебе. А теперь прощай!
Ратон слегка тронул поводья и вскоре растворился в темном переулке, ведущем в сторону дворца правителя.
Какое-то время Аргнар молча смотрел ему вслед, затем глубоко вздохнул, надел на шею подарок своего таинственного попутчика и, мерно покачиваясь в седле, неспеша отправился в сторону гвардейских казарм.
"Жаль, что приходится расставаться, - думал он. - Судя по всему, Ратон добрый малый и смелости ему не занимать. С таким товарищем можно было бы и в Потерянный край наведаться... Интересно, что же он такого знает о тех неведомых местах, что пытался меня отговорить? Ну да ладно, разберемся. Авось на днях свидимся: попытаюсь его разговорить..."
Но ни через день, ни через два Аргнар Ратона нигде не встретил - тот, как сквозь землю провалился. Да и не до него стало, честно говоря. В герцогстве Форван и в самом деле происходило что-то невероятное, даже настораживающее. Начать хотя бы с того, что Аргнара не допустили к герцогу Хэдмиру - а такого еще никогда прежде не бывало! Доклад принимал советник Мурид - толстый, лысоватый человек с обрюзгшим неприятным лицом. Его маленькие бегающие глазки ни на одно мгновенье не останавливались на месте, словно он боялся встретиться с собеседником взглядами.
Приняв письмо и терпеливо выслушав доклад, Мурид отпустил Аргнара. Но не успел воин доехать до казарм, как его догнал посыльный с письменным предписанием, в котором значилось, что ему, Аргнару, надлежит немедленно отправляться для несения гарнизонной службы в крепость Скурбел до особого распоряжения. Предписание было подписано рукой герцога Хэдмира.
Слегка озадаченный таким неожиданным поворотом дел, но с явным облегчением Аргнар покинул успевший ему изрядно опостылеть Панград. Суровая простота и вольница пограничья была ему больше по душе, чем лоск и вычурность столичной жизни.