Кажется, все уже привыкли воспринимать украинскую политику как телесериал. Однако, только спецслужбы России и США, которые "ознакомились" с финансовым наследием П.Лазаренко, с полным собранием пленок Мельниченко, понимают блеф и театральность украинской политики.
В системе глобального политического Голливуда, украинский истеблишмент, с его криминальными повадками и вассальным менталитетом выглядит весьма беспомощно и жалко. В ситуации внутриполитического кризиса и предстоящих президентских выборов в России и США, правящий класс в Украине превращается в политических гладиаторов, а страна начинает напоминать политический Колизей.
Основная интрига, в ходе перманентных гладиаторских боев, которые захлестнули украинскую политику, неизменно связана с женским началом. Глобальная закулиса, руководствуясь только ей понятными мотивами, снова ищет "политическую амазонку" для Украины. Даже информация о том, что за пределами Украины уже сделан выбор в пользу женской кандидатуры, способна спутать карты ведущим политическим игрокам...
Эксперт
Я выходил из дому...
Она выезжала за рулем автомобиля из приморского городка...
Я мерил шагами киевские мостовые...
Она наматывала километры на колеса своего спорткупе...
Я рассеянно рассматривал витрины столичных магазинов...
Мимо нее в калейдоскопе бигбордов проносились физиономии тех, кто хочет быть нужным этой стране...
Я остановился перед огромным плазменным экраном в витрине магазина бытовой техники, где как раз начинался утренний выпуск новостей. Двое мужчин без галстуков садились в быстроходный морской катер...
Она их знала лично...
... На берегу их провожал третий - высокий пожилой мужчина, в котором угадывались отцовская заботливость и дипломатическая предупредительность.
- Я в своей долгой жизни видел многое, и, уверен, нет ничего лучше личной дипломатии, - на добротном американском варианте английского языка произнес он. - Думаю, вам есть о чем поговорить, откровенно и без множества незнакомцев и людей записывающих. Это будет располагать вас к результативности, на которую мы с сыном и рассчитываем.
Отец пристально посмотрел на одного из них, затем на приближающуюся журналистскую братию, и помахал им обоим рукой на прощание.
Двое мужчин, уже находящихся на борту катера, вежливо улыбнулись и ответили старшему взмахами рук, в стиле "О'кэй!"
Взревев моторами, президентский катер взял курс в открытое море, где на горизонте маячили сторожевые корабли.
Журналисты, собравшиеся на набережной, пытались мощными объективами достать его. Но тщетно - корабли охраны надежно перекрыли прямую видимость.
- Твой отец хорошо держится, - на классическом английском с небольшим акцентом сказал первый мужчина невысокого роста. Это был худощавый, лысоватый блондин со слегка оттопыренными ушами, одетый в светлые брюки и неизменно белоснежную рубашку.
- Уйду, как он, и держаться станет легче, - своеобразно отреагировал на таком же, как отец, но менее вычурном "американском" английском языке второй - среднего роста брюнет в классических джинсах, такой же синей в клетку ковбойской рубахе.
- Уйти так, чтобы остаться. И не только в памяти народной, - сострил первый, тщательно подбирая и отчетливо произнося английские слова. В них с трудом вкладывался богатый смысл великого и могучего русского языка.
- Убежден, что человек и рыба могут сосуществовать мирно, - в тон первому попытался сострить второй, заметив языковые преимущества своего собеседника.
- "Рыба гниет с головы", - так говорят у нас. Причем с той головы, которая пустила эту щуку в реку, - не унимался первый, совершенно запутав второго.
- Щука у вас питерская, а у нас - пиранья: темная и скользкая. Удержать трудно, но для настоящего рыбака - нет проблем! - немного помолчав, сообразил второй.
Мужчины дружно рассмеялись и, подмигнув один другому, продолжили разговор.
- Я думаю, мы достаточно подурачились, изображая непримиримость и враждебность по отношению к друг другу. Твои станции в Чехии и наша в Азербайджане настолько отвлекли мировое сообщество от наших личных проблем, что если о них и вспомнят, то только после выборов. Или наших в марте, или ваших в ноябре, - уже серьезно высказался первый, внимательно вглядываясь во второго.
Беззаботная улыбка на лице второго совершенно ничего не отражала. Казалось, он просто наслаждается морской прогулкой.
- Твоя гениальная подсказка сработала, и мои дела поправились. Сегодня только ленивый, да отпетая демократка Билари не ощущают вашей военной угрозы. И даже наша дружеская встреча расценивается как откровенное противостояние. И как перетягивание каната на свою сторону после твоих инициатив по совместному использованию этой дряхлой станции, - с этими словами второй по-приятельски похлопал первого по плечу.
В ответ на это первый поднял указательный палец вверх и заметил:
- А твоя встречная гениальная подсказка позволила нам огласить военную доктрину нашей национальной идеей. В результате поддержка народом президента выросла до 80 процентов. Вот так. "Рука руку моет", - так говорят у нас.
Первый опустил руку на плечо второго и так же многозначительно его похлопал.
- "Страдать должны птицы, а не охотники", - это уже наша пословица, - едва стерпев, произнес второй. - Птичку Билари с твоей помощью я закрою в республиканскую клетку, а вот твоя щука, наверное, позубастее.
- Ей без зубов никак нельзя. Иванов в России много, да и Медведи часто ходят по просторам нашим. Вот с ними справится труднее. Быстро все под себя перекроят и подомнут. Да и ростом они выше, а укоротить не получится. Другое дело баба. Она даже с виду выпуклостями отличается и хитрость ее примитивна. Только бы до времени не всплыла, затаилась бы. Язычок-то бабский удержать трудно. Вот пока и молчу, ей не говорю. Делаю вид, что то Иван, то Медведь у меня в почете. С собой их таскаю на встречи да саммиты разные. Щенков и их будку, я думаю, нужно отдавать только в очень надежные, женские, цепкие руки, - одним духом произнес первый, не совсем заботясь о том, понял ли все второй.
Но он все понял и даже дополнил.
- На прошлой встрече в городе Петра я ее основательно изучил. Я не Бог весть какой аналитик, но зато хороший рыбак. У нее острые зубы, но если будет сидеть на надежном крючке, то не сорвется.
Первый по-своему поблагодарил хорошего рыбака.
- Я могу это сделать, значит должен и тебе помочь. А помогу своими новыми инициативами на встрече в Австралии. Только давай договоримся: обойдемся без сюрпризов маленьких и больших. Они сейчас сильно отвлекают от дальнейшего нашего личного устройства и сохранения нашего же влияния.
- Так, может, "сохранишься"? Тебе при такой поддержке и такой конституции можно и третий срок себе обеспечить без лишних проблем, - предложил второй и усмехнулся.
Он и сам знал, что это худший для "друга" вариант.
- От наших пут оторваться нелегко, а у меня и вовсе кандалы. Сам знаешь. Нужно провалится на один срок, тогда и путы спадут и кандалы рассыплются. Вот в Украине первый Леонид провалился и Леонида второго подставил. Какой с него теперь у твоего Пасечника спрос? Это все равно, что с Богдана Хмельницкого спросить за непостоянство и меркантильные привязанности.
Первый понял, что упоминание о Пасечнике и неудачной оранжевой эпопее, поддержанной его собеседником, сложная тема для дружеского разговора. Как и его собственный откровенный ляп с личной поддержкой на выборах Жанека. Но слово сказано...
- Когда дело доходит до этого, мы по своей щедрости далеко обгоняем все остальные страны мира. Конечно, негоже этим хвалиться, но мы очень щедрые. Иногда даже слишком, - произнес второй, то ли сожалея, то ли оправдываясь.
- Я даже не хочу распространяться на эту тему. Это обыкновенная пещерная глупость. Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие вам "помогают". Им бы только шарить по ларькам и набивать карманы мелкими купюрами, - поддержал его первый. - Вот и Ю к вам за тем же наведывалась, да с Пираньей договаривалась. "Ворон ворону око не выклюет", - так у нас говорят. А вот для тебя две хищницы вместе уже много.
- Я был приятно поражен, что эта ваша Ю, разбирается в наших финансах... - начал было второй.
- Не "наша", а "ваша", - перебил его первый.
- Ну, да... Но моя не зря ведь темная и скользкая! Мы ведь живем в этом, как его, процессуальном мире. Ну, знаешь, это когда мою интересует процесс, а ту, с косичками, - результат. Пойми, мне необходимо играть какую-то роль, многое обещая им с Пасечником. Но наша дружба, - глянув на первого, произнес с пафосом в голосе второй, - прежде всего!
- Только не забывай об этом при случае, когда вдруг захочется очередным сюрпризом "друга" удивить. Я хоть и не очень хорошо учился в университете, потому что пива много пил в свободное время, но все-таки кое-что еще помню. А по приготовлению сюрпризов и неожиданностей у нас были очень хорошие преподаватели, - предупредил первый.
Второй тут же отреагировал.
- Если от кого и ждать сюрпризов, так это от украинских ребят. Трое, включая Ю, не в счет. Они примитивны и понятны тебе и мне. А вот есть там один со слегка раскосыми глазами и с неиспользованными должным образом большими деньгами. Как бы арабов и мусульманской беды туда нам не навлек... Татарин, который умеет расталкивать всех локтями, - это самый эффективный человек, но он пока не на моем крючке, - с сожалением в голосе произнес второй.
- Была у меня надежда на своих ребят с Украины, но и те просто полностью себя дискредитировали. Мутят что-то по-своему в этом болоте помимо нас, а может и против нас. В общем, "товарищ лис знает, кого кушает". Кушает и никого не слушает, и слушать, судя по всему, не собирается. Если будем сопли жевать, тогда уже ничего не изменим.
Нужен стабилизатор! Вернее стабилизаторша. Такая, чтобы всех с нашей помощью обскакала. Мужичью украинскому веры нет. Ни твоим не моим, ни старым не новым. Не до этого сейчас, но надо бы докопаться, а то выпустим ... из бутылки, потом не загоним, - первый руками показал, как вылетает джин.
Второй не стал ему мешать.
- Я - терпеливый человек, и если я говорю, что я терпеливый человек, я имею в виду, что я терпеливый человек. Часть фактов - это понять, что у нас есть проблема, и часть фактов - это что мы с ней будем делать, - как то уж очень заученно сказал второй, но почувствовав настороженность первого, остановился. - Пытаюсь умничать, но всегда выходит как-то горбато, поэтому скажу просто. Если надо найти такую, чтобы устраивала нас - значит, найдем в ближайшее время. Кандидатуру согласуем, чтобы без взаимных сюрпризов.
С этими словами второй протянул руку. Первый ее крепко пожал и отпустил.
С берега звонил отец, сообщая о том, что запланированный ужин готов.
Подавали традиционные для здешних мест блюда - омаров, маринованную меч-рыбу с овощами и сырные лепешки.
После ужина состоялся традиционный обмен подарками. Гостю в подарок был приготовлен двухколесный электроскутер. Вручая его, Бош-сын намекнул, что подарок со значением, а Бош-отец при этом указал на таблички, установленные на подъездных дорожках в родовое поместье. На них пророчески написано: "Осторожно! Президент на самокате. Сбавьте скорость".
Гость в долгу не остался. Женщинам подарил шикарные цветы, а взрослым детям, отцу и сыну, - серебряные монеты со своим изображением. Кстати, они были изготовлены в Украине в разгар "газового конфликта" зимой прошлого года.
- Я останусь при любых раскладах, - сопроводил он символический подарок императорскими интонациями, - цезари еще сохранились.
"Вот и первый сюрприз... Из Украины", - подумал Бош-сын.
- Вас так любят в Малой России или уже готовитесь в императоры? - саркастически выразил восторг Бош-отец.
- Да, нет. Прошлой весной странный подарок получил от совершенно незнакомого человека. Монету с моим изображением. Вначале даже не отреагировал, а потом, когда глянул на обратную сторону, где красовалось слово "Гривна", - задумался. Да так, что до сих пор из головы не идет. Вот, решил поделиться, - ответил гость.
- "Намек - добру молодцу урок", - кажется, так говорится в Вашей пословице, - коротко отреагировал Бош-отец.
- Одурачишь меня один раз - позор тебе. Одурачишь меня больше - уж тебе не одурачить. Я это говорю про нас обоих в продолжение темы. Может, стоит вернуться и понять... А то и мне привет с Украины пришлют к скорому юбилею, - как бы невпопад сказал Бош-сын.
А Бош-отец медленно вращал серебряную монетку перед глазами, стараясь уловить ее скрытый смысл, или явный намек ...
Я смотрел на огромный плазменный экран, мысленно представляя эту встречу, и вдруг явственно увидел табличку "Сбавьте скорость"...
* * *
Она выехала на единственный в стране автобан и прибавила скорость, радуясь как ребенок возможности пошалить...
...Трехколесный велосипед усилиями отца превратился в двухколесный. Она, пятилетняя девчонка, впервые удержалась в седле без дополнительной опоры. Поехала сразу и быстро. Отец зажмурил глаза от страха, но когда он их открыл, она уже стояла возле него и улыбалась. "Я уже могу сама ехать и разворачиваться", - сказала она оторопевшему отцу.
Держать равновесие она научилась на катке, куда ее маленькой девчонкой привели родители. "Я не буду падать", - сказала она маме и медленно пошла по льду, обретая уверенность и пробуя скользить. Она не упала, хоть ноги не слушались и подкашивались. Она устояла и затем уже без страха каталась с утра до вечера, благо катков в ее родном городе было много...
* * *
...В большом добротно обставленном кабинете находилось трое мужчин, которые беседовали между собой свободно, в несколько развязном тоне.
- Кто такой этот Настя? Да он вообще в обойму случайно попал, потому что других с бабками не нашлось. Вот его из Крыма и вытащили на белый свет. Несколько лимонов "зеленью" - и ты в чрезвычайке главный. Вот так-то, "зять - знали где его взять", - сказал, прохаживаясь по кабинету на правах хозяина, Даныч и довольно ухмыльнулся. - Теперь и он у нас на зарплате. Ведомость исправно подписывает. Свое-то надо возвращать, да еще чужое приращивать, а иначе - какая это чрезвычайка?
- Трудно. Ему Вицека подсунули аппетитного, который умеет отнимать и делить, - сказал, поддерживая разговор, человек помоложе.
И тут же взглянул на третьего - Марковича, который лишь одобрительно кивнул в знак согласия.
Тогда второй, которого присутствующие знали, как Зятя, продолжил.
- Жанек четко их стреножил и разводит, чтобы не переели, и чего не случилось.
- Не случится, - отозвался Даныч, - песенка останется ими недопетой. Закон маятника. Вправо - Маркович. Влево - Даныч, - его взгляд скользнул по собеседникам и он довольно ухмыльнулся. - Вправо - Пасечника, влево - Жанека. Теперь вправо - Ю, а вот кого потом влево?
- Подожди. Еще вправо амплитуда до конца не дошла и главного не состоялось. "Не спеши"... Помнишь, так в "Свадьбе в Малиновке" один старичок говорил, - медленно, растягивая каждое слово, сказал Маркович.
Марковичем он стал еще в далеком партийном прошлом, а теперь по старой памяти к нему так и обращались. Но только те, кто был допущен. Таких немного. Для остальных он скромный пенсионер государственного значения, правда, с многомиллионными оффшорными счетами на подставных лиц. Уважают и знают о его важности самые-самые... догадливые.
- Ну, а что дальше? - спросил Даныч. - Амплитуда колебания имеет свойство не задерживаться на пике. Или сам пик для нас тоже важен?
- Жанек с Санычем не отступятся. Им деваться-то некуда. Спишут в лучшем случае в запас, а о худшем и не говорю. Одни не уйдут, другие не придут. Хаос и полная массовка. Две ВРУ, два КМУ, один перепуганный гарант и куча мелюзги, рвущейся к раздаче, - попробовал пророчествовать Зять.
Маркович его слегка подправил.
- Сказал же, не спеши. Это ты думаешь, что маятник сам по себе качается, - он взглянул на Даныча и добавил, подмигнув ему, - у нас даже ядерная реакция управляемая, не то, что какой-то там маятник. Ведь именно мы ему придали импульс. Раньше все шло извне: вначале с востока, потом с запада. А теперь почти не толкается ни туда, ни оттуда. Ну не то, чтобы совсем. Для порядка получения компенсационных выплат подталкиваем его слегка, а то, бывает, просто рассказываем, что подталкиваем. Крестные вседержители далеко. Да и не до нас им сейчас - дембель на носу.
Марковича уважительно слушали и Даныч и Зять. Непослушание каралось сразу обрезанием финансового потока, с которого причитался серьезный процент. Хватало не только на хлеб насущный. Было ради чего внимательно слушать. И слушали. Не так часто Маркович позволял себе разговориться.
- Вот поэтому пока им не до нас и нужно отбоярится, чтобы потом уж совсем не до нас было. Южный ветер дует на смену двум другим. Пока все продается и покупается на этой земле, а у нас надежные попутчики, будем качать маятник как нам нужно.
Маркович замолчал, давая возможность своим собеседникам высказаться.
Даныч по праву второго по значимости в компании предостерег.
- Ой, не спят крестные наши. Не спят и о нас не забудут. Труба то здесь, и краник тут. Не основной, конечно, но и не последний. Труба то качает, но и возле трубы, ясное дело, людишки копошатся разные. Почувствуют перемену ветра и стуканут, а еще соглядатаи сплошь и рядом. Казна-то им пока неизвестна, - опрометчиво проговорился Даныч и тут же замолк, боясь вызвать гнев Марковича.
Казна действительно наполнялась причудливым образом. От финансовых потоков внутри страны и от продаж портфелей разной значимости едва набиралась ее десятина. Десятина же и расходилась на все последующие расходы. А вот девять десятых приходили самостоятельно из далекого Далека, и тратились исключительно на придание нужного направления движению маятника. Маятником уже давно невидимо управлял Маркович.
Кто-то стоял, вероятно, и за ним. Не знали этого ни Даныч, ни Зять. Последний делал вид, что и не очень хотел знать. Меньше знаешь - дольше живешь. Известная народная мудрость. А больше знаешь и молчишь - дольше сохраняешься. Мудрость избранных.
В дверь кабинета очень тихо постучали. С разрешения Даныча на пороге появился его молоденький помощник.
- В море с глазу на глаз состоялась очень важная встреча. Говорили, в том числе и об Украине. Наши службы перехвата готовят к расшифровке записи, полученные со спутника. Возможно, еще сегодня получим расшифрованный текст всего разговора, - доложил он.
- Сегодня! И поторопитесь, - коротко бросил Маркович и усмехнулся. - Деньги делают все. Как говорят в Одессе, что нельзя за деньги, можно за большие деньги, а что нельзя за большие деньги, можно за очень большие деньги. Прослушка со спутника - фантастика в прошлом. А сегодня всего лишь дорогое удовольствие. Но оно того стоит.
- Так, может, и нас слушают? - спросил с легкой издевкой Зять.
- Не просто слушают, но и записывают, - ответил Даныч, увидев замешательство Зятя и одобрительный кивок Маркович, - по просьбе очень важного человека.
- Находящегося среди нас, - то ли шутя, то ли серьезно добавил Маркович. И откровенно посмотрел на сразу поникшего Зятя. - Не бойся, кроме меня никто не знает твоих потаенных мыслишек. Так что, трепещи.
Трепетать Зятю не пришлось. В комнату снова постучали. Все тот же помощник принес текст расшифрованной записи разговора на катере двух самых главных людей планеты Земля. Текст обрывался на полуслове. Спутник движется по орбите под углом, и запись работает определенное время.
Из записанного разговора становилось ясным, что крестные ищут маятнику последующий после Ю ход влево. Для чего и нужен этот самый "стабилизатор".
"А меня-то, ребята, вы и не спросили? Молодые да резвые", - подумал Маркович.
- Подготовьте мне досье на возможных претендентов. Срочно. Это очень важно, - приказал он помощнику Даныча.
- "Стабилизатор", как фактор их стабильного возвращения... - сказал задумчиво Маркович, совершенно не обращая внимания на своих собеседников. - Значит, кто-то не из обоймы. Не из трех или четырех человек.
Ему предстояла важнейшая задача раскрытия этой кандидатуры. Он не мог позволить почве, которая так долго удобрялась и поливалась, плодоносить для другого.
Даныч и Зять не мешали Марковичу. Они знали, что до тех пор, пока задача не решена, он не успокоится. А суетливого предложения помощи он не терпел.
"Кто же этот самый стабилизатор?" - размышлял Маркович, сидя в кресле закрыв глаза. В воображении пронеслось десятка два персонажей украинской политики, но пока ни на ком их них он не задержался.
Двое его собеседников выскользнули из кабинета, тихонько прикрыв дверь. Уже за порогом Зять над ухом Даныча шепотом попробовал погадать на кофейной гуще.
- Если кого они и подбирают, так это женщину - политика, потому что только она способна быть настоящим стабилизатором. Мужики, тем более наши, для этой роли совсем не годится. За пачку "зелени" мать родную продадут. Какая уж тут на хрен стабилизация. Дело только в цене вопроса. Ну, и в способности заплатить, а не кинуть.
Даныч внимательно посмотрел на Зятя и решил поддержать разговор. Но уже в противоположной от кабинета комнате своего трехэтажного служебного особняка на Печерске.
- Нюх у тебя неплохой, но... Понимаешь, стабильность политика, как правило, достигается стабильностью оплаты с повышающим коэффициентом. Иначе все сказанное об украинских политиках-мужиках имеет прямое отношение к тебе. Значит, есть та сумма, за которую ты можешь продать и нас с Марковичем. Или нет? - Даныч заглянул Зятю в глаза.
Что он там хотел увидеть? Холуйскую преданность или преданное холуйство, держащееся исключительно на страхе. На страхе утратить стабильно бьющую его, Зятя, струю из финансового потока Семьи. Денег от энергетики, газа, нефти, черного и цветных металлов.
Зять не стал энергично возражать.
- А меня тебе, зачем фильтровать? Ведь давно договорились, что вместе. Да и почти родственники. Сам то вряд ли когда оторвешься. Столько лет у него, - Зять махнул рукой в направлении соседней комнаты, - на крючке. Не отпустит. Разве что, когда сам успокоится.
- Мне только бы Шпика его из виду не потерять. Шпик у него на прикупе давно сидит. Мелкий услужливый песик, - многозначительно подчеркнул Даныч.
- Кусается, значит, больно, - добавил в тон ему Зять.
Они с полуслова поняли друг друга. Маркович подобрал Шпика, когда при больших делах состоял. От больших дел жирные куски отламываются, а тут такие события! Развал Союза нерушимых, вывод войск из Восточной Европы, отказ Украины от ядерного оружия, решение о закрытии Чернобыльской АЭС...
- Кипятком, тогда в Европе в унитаз ходили. Это тебе не Настина чрезвычайка. Понял? - назидательно спросил Даныч. - Ладно, иди уже, а то сам больно на Шпика, смахиваешь. Аленькую мою не обижай! Контракт - контрактом, а зубки сразу реже сделаю.
Зять театрально поднял руки вверх, зная, что крючок для Даныча дело привычное. Сколько их на него навешали! Весь в шрамах. Вон Мельник с Санычем вовсю стараются. Чего бы еще достать из-под дивана, как фокусник из рукава? А Даныч все хорохорится да на любимом инструменте упражняется.
- Аленькую я сам и берегу, и стерегу. Характер у нее цепкий, бойцовский. Наследственность... - подыграл, уже выходя вместе с Данычем в коридор, Зять.
А в голове Даныча снова промелькнуло любимое выражение: "Услужливый песик больно кусается". Так что надо про зубки не забывать.
"Не доведи Господь опять с Татарином свяжется", - про себя подумал Даныч, возвращаясь в свой кабинет.
Маркович все так же сидел с закрытыми глазами в кресле, но не спал. Сколько раз Даныч обжигался, думая, что тот спит. Но это была старая цековская уловка: "Я сплю, но цыплят всех вижу". Сколько таких дряхлеющих стариков дремало на заседаниях политбюро, но ни один из них не пропускал ни слова. Школа у Марковича была настоящая.
- Ты не ерзай. Вычислим, как Штирлиц, по одному, методом исключения. Всех и близких, и дальних просветим рентгеном, - не открывая глаз, тихо произнес Маркович. - Ты своего-то Витеньку (о) провентилируй, а то он у соседского ВВ в почете. Чтобы не удумал чего без нас. С нами то можно. А может им этого "стабилизатора" задвинуть? Кто ищет, тот всегда найдет.
От этой мысли Маркович даже привстал.
- А если Витенька и есть стабилизатор тайный? Давно в кустах сидит и не высовывается, а дружбу водит. Тихий он какой-то последнее время и на себя не похож. Не дочку ж ему малолетнюю воспитывать? - вслух рассуждал он.
- Паренька позови, - обратился Маркович к Данычу. - Пусть первым мне Витеньку со всеми его прошлыми жизнями выложат на тарелочке с голубой каемочкой. А я подумаю о его стабилизационных возможностях...
Я все еще стоял перед витриной магазина бытовой техники. Мне показалось, что на экране появилось холодно-надменное лицо заслуженного юриста страны...
Она очень хорошо его знала...
Из досье на Витеньку (о).
Выпускник юридического факультета университета. Трудовую деятельность начал адвокатом, впоследствии возглавлял Киевскую коллегию адвокатов, Союз адвокатов Украины. Является учредителем ряда коммерческих структур, в том числе международной адвокатской компании, банка, траста. Председатель партии, народный депутат, заместитель спикера, позже Глава Администрации.
По некоторым данным может быть организатором так называемого "кассетного скандала". В свое время рассматривался как один из наиболее вероятных преемников Президента.
Энергичный лидер с прекрасными организаторскими способностями. Ради поставленных целей не останавливается ни перед чем. В молодости, согласно данным СБУ, МВД и Генеральной прокуратуры, восемь месяцев провел в местах лишения свободы за нанесение тяжких телесных повреждений и хулиганство. Сделал себе карьеру, пользуясь покровительством органов советского КГБ, был завербован и выполнял задания под псевдонимом "Соколовский". Известен тем, что не признает политических компромиссов. К людям относится безразлично. Малоэффективно тратил огромные деньги на поддержание своего имиджа в Украине и за рубежом. Объем компромата на него позволяет полностью контролировать весь его бизнес и политические контакты.
Я оторвался от экрана и двинулся дальше...
Она мчалась по автобану во весь опор лошадиных сил своей машины... А в мыслях скользила по искусственному зеркалу Ледового стадиона под руку с ним - единственным, проверяя его "на прочность". "Кто катается на коньках, тот умеет держать равновесие", - прошептала она, возвращаясь к действительности....
Я брел наугад и размышлял...
Она двигалась точно к намеченной цели...
...Седой моложавый мужчина с заметной офицерской выправкой пересек границу Украины в столичном экспрессе. Он действительно был полковником спецслужбы дружественного государства, а ныне еще и специальным поверенным.
В купе спального вагона, где он пребывал в одиночестве, постучали. Бравый молодой человек проскользнул в отодвинутую дверь и замер на входе.
- Располагайтесь, сосед, - с едва заметной иронией в голосе сказал полковник и показал на полку напротив.
Молодой человек не заставил себя упрашивать. Присев на край полки, он положил на колени кожаный саквояж, ожидая дальнейших указаний.
- Давайте знакомится, - предложил полковник. - Александр Николаевич. А Вас, простите, как зовут?
- Сергей, - отчеканил молодой человек.
- А по-батюшке? - не унимался полковник.
- Петрович, - немного смутившись, ответил молодой человек.
- Вы расслабьтесь и снимите пиджак, Сергей Петрович, - предложил полковник.
Молодой человек безропотно разделся и, ослабив галстук, снова присел на краешек полки. Он настороженно ждал дальнейших указаний важного полковника, обличенного, в его понимании, неограниченными полномочиями сверху. С какого именно "верху" молодого человека не интересовало. Он четко выполнял задачи, поставленные перед ним его ведомством с известной аббревиатурой.
Поняв, что парень совсем сырой, полковник не стал утруждать себя вежливыми расспросами о его детстве и юности. Он сразу попросил передать содержимое саквояжа. Это была обычная канцелярская папочка с завязанными тесемочками.
Молодой человек послушно и четко выполнил просьбу...
...Как в кинофильме перед глазами Александра Николаевича мелькали образы очень и не очень известных широкой публике влиятельных женщин Украины. Подборка тщательно готовилась аналитическим управлением и была достаточно насыщенной событиями и эпизодами из жизни этих особ. Полковник с профессиональной легкостью запоминал имена и биографии, сюжеты и фотографии. Тем более, что Украина долгое время входила в сферу его служебной деятельности. О многих из них он мог рассказать значительно больше, чем значилось в записках. Намеченные еще в Москве контуры искомого образа пока встречались только в отдельности.
"Она должна воплощать в себе собирательный образ украинки со всеми характерными особенностями и яркими ментальными проявлениями", - инструктировал полковника недавний его коллега, совершивший головокружительную карьеру, но не ничего не забывший из прошлой жизни. - "Она хорошая мать и верная жена. Она политик и государственный деятель".
"А вот это практически взаимно исключающие характеристики. Тут либо - либо... Но я должен искать, проверять и находить", - размышлял полковник.
Александр Николаевич вспомнил о молодом человеке, уже подъезжая к перрону Киевского вокзала. Тот первый раз пошевелился. Четыре часа в неизменном положении, примостившись на краешке полки! Такого феномена полковник еще не видел. "Да, кадры в Украине стоящие", - подумал он, а вслух поблагодарил попутчика за предоставленную возможность трудиться.
К вышедшему на привокзальную площадь Александру Николаевичу лихо подкатил новенький служебный автомобиль, а Сергей Петрович предупредительно распахнул заднюю дверь.
Садясь в машину, он несколько мгновений помедлил, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
Я остановился. Тот самый особняк на углу Шелковичной и Орлика...
Она бывала здесь, не только тогда, когда поздравляла его с днем рождения... Вернее, тогда она здесь не бывала. Даныч не праздновал свой день рождения в Киеве...
Я увидел выезжающий шикарный лимузин и сквозь его затонированные стекла знакомый силуэт...
Она бы точно его узнала...
...Маркович продолжал просматривать подготовленные материалы. Витенька (о) уже аккуратно был отложен в сторону, а в руках Марковича была фотография Зятя. Он просто оказался следующим и в системе выяснения "стабилизатора". Сомнения возникали сразу по причине явных несоответствий во многих графах биографии, включая и гражданство. Но методичность и скрупулезность всегда выгодно отличали Марковича от других членов той партии.
Из досье на Зятя.
Инженер-металлург по образованию, кандидат технических наук. В 80-е годы он занимался разработкой технологий, при помощи которых можно было снизить стоимость производства труб. Имеет свыше 100 научных работ и изобретений. Основал компанию и разбогател на патентах. Со множеством контактов и туго набитым кошельком он стал самым главным в отрасли и разбогател на приватизации.
Взлетом своей карьеры обязан браку. Настойчиво утверждает, что заработал свое состояние еще до того, как женился, и тесть никогда ему ничего не "подбрасывал".
Является владельцем (совладельцем) ряда крупнейших компаний в сфере металлургии, электроэнергетики, машиностроения, поставок газа и нефтепродуктов. Имеет значительную долю акций крупнейшего оператора мобильной связи (через третьих лиц). Поддерживает тесные отношения с определенными деловыми кругами России, Израиля и США.
Контролирует ряд СМИ, в том числе популярную всеукраинскую газету и национальный телеканал.
Активно занимается благотворительной деятельностью, поддерживает творческие коллективы Украины, а также лишь некоторые общественные организации.
Увлечения: музыка, театр, классическое и современное изобразительное искусство. Свободно владеет английским языком.
Маркович ехидно улыбнулся и закрыл папку, отложив ее в другую сторону. Зять больше в этом смысле его не интересовал. Его показная любовь к Европе носила сугубо прагматичный характер, что сразу же делало его неинтересным "большим друзьям", а значит и Марковичу.
Пока Маркович находился в особняке, Даныч всегда был где-то рядом - по старой партийной привычке...
...Правительственный ЗИЛ, сопровождаемый милицейскими "Волгами", медленно въезжал на территорию гигантского ракетного завода.
Новый секретарь парткома страшно нервничал и все норовил проверить свежеиспеченный для встречи важного гостя каравай. От его приезда зависело все! "Сколько можно ждать пока уберут этого академика, - думал он, унимая дрожь в коленках. - Или сегодня, или как всегда будет некогда. Случай уникальный - академик на испытаниях, а я здесь".
- Музыка! - срывающимся на фальцет голосом прокричал секретарь, и вместе с одетыми в украинские национальные костюмы девушками направился к остановившейся машине...
Улыбки. Объятия. Поцелуи по традиции "вечного" генсека. Гость, а это был Маркович, отщипнул от каравая и оглянулся по сторонам...
"Это конец. Всему крах. Из-за какой-то щепотки соли", - молнией пронеслось в голове секретаря, и ноги его подкосились. Он готов был упасть на колени и грызть асфальт, добывая из него соль.
"У тебя всегда все через... сам знаешь, - тихо, почти про себя произнес гость, искривив рот в недовольной гримасе. - Ладно, поражай дальше!"
После традиционной экскурсии и собрания актива завода, были концерт и шикарный банкет. И соли уже было предостаточно, но гость и секретарь закрылись на совещание...
После этого Даныч уже никогда не отходил от Марковича, став его прикрытием. И даже когда Маркович добровольно оставлял пост, то сумел с достоинством передать его Данычу. В десять утра он еще был первым на выборах, а после ручного подсчета заграничных округов состоялась их встреча с глазу на глаз. И первый скомандовал перевести себя во вторые.
За последующие десять лет ни одного шага в сторону от контракта, ни одного даже безразличного слова от Даныча о Марковиче никто не услышал.
А началось все с той заводской встречи, когда секретарь покаялся во всех своих грехах. Затем был разыгран фарс с рокировкой на выборах и щедрыми компенсациями. В результате кукла заняла свое место на сцене. Маятник качнулся.
Позже Даныч обосновался в этом особняке на Печерске, рядом с родным для Марковича зданием бывшего ЦК...
Я пошел дальше, размышляя о фарсе и его последствиях...
Она продолжала мчаться, почти так, как тогда первый раз за штурвалом самолета...
"Управление самолетом было очередным испытанием, устроенным самой себе", - вспомнила она и перед глазами ясно увидела небо.
Когда она впервые ясно осознала свою заветную мечту и ответила себе почему хочет "укротить" самолет, то поняла, что это колоссальная победа. Это громадный толчок к тому, что можно сформулировать цель своей жизни и двигаться к ней.
Муж смирился с тем, что с самого начала не в силах был влиять на нее. Видно, когда она родилась, где-то на небесах заводная пружина резко сжалась. На движение, на скорость.
...Поздней осенью под зданием бывшего ЦК, как и на Майдане, собрались люди испытать раннюю радость и позднее разочарование. Сценарист и режиссер всенародного спектакля смотрел на толпу из окон теплого уютного кабинета. Это он придумал весь этот фарс с посаженной куклой и всенародным революционным порывом исключительно для открытия новых финансовых потоков и удержания своего неповторимого статуса.
Порывы холодного ноябрьского ветра трепали оранжевые знамена, обветренные губы скандировали имена и лозунги, а одинокий бродячий пес переходил от одной группы людей к другой в надежде чем-либо поживиться, но всем было не до пса.
...Я тоже был тогда в первый день на еще не совсем революционном Майдане. Уже была выстроена сцена, и ее прожектора упрямо смотрели вниз. Ни одного не было направлено на стоящую напротив гостиницу "Москва" или, по-новому, "Украина". Вот тогда-то и пришли на ум слова знакомого всем с детства революционера о том, что лишь та революция достойна, которая умеет защищаться. Эта не защищалась сама и не защищала своих героев. А, может, герои знали о том, какие роли им уготованы? Поэтому и не боялись снайперов. Спектакль становился все более очевидным и только пес бродил в толпе, так и не получив желаемой краюхи хлеба.
Потом массовку организовали и накормили, одели и даже спать уложили. Играли по-настоящему революционные свадьбы и пели революционные песни тоже по-настоящему. Только трагедия уже была в 17 году, а этот спектакль разворачивался с размахом как фарс. Не интересно мне стало. Неинтересно стало им, когда спустя некоторое время пришло озарение и отрезвление одновременно...
Она тоже знала о спектакле, наверное, гораздо больше, чем я. Она даже пыталась... но музыка гремела вовсю, и голос терялся в звуках и призывных криках...
Я остановился перед знаменитым домом с химерами. Закончился химерами наш спектакль. Второй акт - Великая Октябрьская только разворачивается. И новые финансовые вливания ждут автора, сценариста и режиссера одновременно. Не очень-то привык он делиться или просто отдавать. В маленьком селе под Ровно священник в поминальные дни у него попросил денег на покраску церкви. Три раза просил и теперь кается. Денег тот дал, но вот уже третий год на поминки родителей не приезжает...
Я опустил голову и пошел дальше и от химер, и от театральных декораций, которые время от времени для репетиций выставляют на Майдане. И на Европейской площади, а, по сути, все той же площади Ленинского комсомола, выставляют декорации вечно молодые и задорные вожаки. Я просто устал от бездарных авторов и таких же исполнителей...
Она не останавливалась ни на минуту, на борту ее лайнера находились только те, кто мог выдержать такой темп. Слабые отставали или просто не садились в кабину. Принцип естественного отбора и естественного наполнения. Она летела навстречу...
...Полковник, а ныне специальный поверенный Александр Николаевич, остановился в гостинице "Москва". Иначе он ее не называл. С высоты тринадцатого этажа и своего нынешнего положения Александр Николаевич посмотрел на Майдан. Ровно год назад он был здесь и точно так же смотрел с высоты, но сейчас что-то заметно изменилось.
Он силился оторваться от многообразия представленных ему женских персонажей и ловил себя на мысли, что все они на одно лицо. Ухоженные и холенные, приглаженные и напомаженные, искусственно безвозрастные, игрушечно улыбающиеся уголками рта и съедающие глазами. Наверное, их всех взяли из одного и того же глянцевого журнала и подсунули своему теперь уже чужому коллеге. Служба одна, хотя страны и цели разные. Границы, таможни и невесть откуда взявшееся соперничество по выдворению бывших соотечественников.
Полковник вновь взглянул на Майдан и вспомнил. Ровно год назад перед колонной-монументом стояли павильоны Общественной власти - первая позитивная акция по изучению общественного мнения. Он тогда собственно и приехал для изучения того, как власть может быть публичной по самой своей сути.
В Общественном парламенте, куда он заглянул, шло обсуждение принятых киевскими властями новых коммунальных тарифов. С криком и гамом успешно справлялся ведущий, направляя присутствующих и уравновешивая выступающих. Тарифы в Москве хоть и выше киевских, но в три раза не возрастали.
Александра Николаевича привлек шум в зале. Туда решительно вошла эффектная женщина. Позже он узнал, что это была глава бюджетного комитета украинского парламента. Ведущий поднялся со своего места, попытались встать и присутствующие. Она их остановила и, пробравшись к центру, без всякого вступления изложила доступными словами необоснованность такого повышения тарифов.
Полковник сразу позвонил своему коллеге и узнал ее имя...
Она остановилась всего лишь раз на заправке. К ней, виляя хвостом, подбежала местная дворняжка и, не мигая, уставилась просящими черными точками глаз. Бутерброды нашли своего настоящего хозяина, а она смотрела и думала... Думала о детях, которые ее окружали в приюте. Думала о мальчишке Сережке и девочке Даше, которым она, так неожиданно, стала крестной мамой...
Я зашел в Центральный парк. Там в ракушке летнего театра когда-то встретил я свою Любовь и началась моя новая жизнь...
Она позвонила домой. Ее всегда ждали, потому что ее очень часто не было...
Я взглянул на президентский дворец...
Она в нем бывала не только на торжественных приемах. Когда решалась судьба страны во время оранжевых событий, ее не слышали, и она ушла...
...Большая комната погрузилась во тьму. Маркович свет не зажигал. Ему уже порядком надоели персонажи из папок с завязанными тесемочками. Бесконечное множество таких папочек прошло через его жизнь. Сколько их выносилось на различные закрытые заседания, и скольким персонажам они ломали жизнь. Партия требовала своих закрытых жертв и своих открытых героев.
Маркович не собирался больше их опекать, но они словно тени шли за ним по пятам и молящими голосами просили лишь об одном: "Не губи". А как иначе доказать свою принципиальность, граничащую с откровенной жестокостью. Не ты, так тебя в папочку с персональным делом, и "по тундре, по широкой дороге..." - поднимать стройки и выполнять пятилетки.
В комнату тихо по-кошачьи зашел Даныч и остановился, ожидая привычного окрика...
- Не маячь. Лампу включи и сходи предупреди, что скоро буду ехать. Устал быть Шариковым, вынюхивая и вылизывая, - сказал Маркович и проводил Даныча уставшим недовольным взглядом.
"Им же ничего доверить нельзя, - думал он, - только щи хлебать да лапти таскать. Ладно, куда ты от меня денешься? Найду. Если только они сами уже тебя определили".
Он встал, прошелся, разминая ноги. Сколько раз вот так же, шагая из угла в угол, он вычислял реформаторов, провокаторов и различных ,,демократоров". А теперь и до стабилизаторов докатился. Бросил бы всю эту арифметику, да только жизнь другому радоваться не научила. Козни, интриги, подлости. В лучшем случае - заискивающие взгляды. Вот и этот никак не дождется, когда его папочку навсегда отдам. Нельзя! Сразу сожрет и не подавится. Нет уж, до последнего часа будешь мне машину вызывать, чтобы не расслаблялся и по первому зову партии...
Дверь опять приоткрылась, и Даныч предупредительно кашлянул.
Маркович криво улыбнулся: "А куда ты денешься с подводной лодки? Вот то-то и оно..."
Он вышел в приемную. Даныч и его помощник вытянулись. Он махнул рукой и сказал:
- Завтра буду работать на даче. Не тревожьте - надо основательно подумать и сосредоточиться, а то у тебя не так думается. Ну, бывай, и супруге кланяйся.
Выходя, бросил, не глядя на помощника:
- Папки в машину отнеси.
Маркович наконец-то уехал. Даныч облегченно вздохнул и открыл заветную дверцу бара. Коньячное и водочное изобилие слепило глаза. Наполнив хрустальный фужер и взяв дольку лимона, Даныч присел к журнальному столику. Он наконец-то был свободен от изнуряющих обязательств. А все потому, что однажды папка из его сейфа перекочевала в сейф Марковича, полностью изменив его жизнь. Он выпил. Налил еще и опять выпил. Сладостное расслабление не наступало.
Он встал и из-за декоративной шторки достал бутылку чистого спирта, который сопровождал его всю жизнь, спасая от тоски и унижения. Открыв капроновую пробку, он, выдохнув, приложился к горлышку. Так умели единицы, чтобы не задохнуться потом. Обожгло, и сразу спало напряжение.
"Останусь здесь", - подумал Даныч и вызвал помощника.
- Сообщи моим - домой не приеду. Буду вкалывать до седьмого пота. Пусть не ждут. Завтра отзвонюсь.
Сказал, и с чувством выполненного долга снова открыл капроновую пробку...
Я не хотел уходить из парка, а он меня и не отпускал из своей тени. Жара в городе проникала повсюду, и только парк был спасением. В это обеденное время по его аллеям гуляли мелкие чиновники, вышедшие из душных кабинетов, и молоденькие няни одиноких детей состоятельных родителей. Я с кем-то поздоровался, мне кто-то ответил...
Она помчалась опять, быстро набирая предельную скорость. После звонка домой осталось не проходящее чувство вины за необузданный и непоседливый характер. У нее было две дочки: одна уже выросла в постоянном ожидании, другая, меньшенькая, еще растет. В ушах зазвучал нежный голосок: "А ты купила мне крылья: белые, пушистые, с нежными перышками, чтобы были легкие-легкие? Чтобы я взлетела и видела тебя. Все время". Она смахнула непрошенную слезу и прибавила газу. "Может, успею, хоть на минутку" - подумала она...
...В овальный кабинет заглянул Бош-отец и чтобы не отвлекать сына, заботливо спросил: