Это случилось в Ташкенте весной 1975 или 1976 года. Мне тогда шёл 11-й или 12-й год.
Был солнечный воскресный день. Наш класс во главе с классным руководителем Александрой Степановной возвращался с какой-то экскурсии, или культпохода, а, возможно, это была первомайская демонстрация, сейчас уже не вспомнить. Мы пришли на трамвайную остановку и стали ждать трамвай. Нам нужно было доехать до массива Северо-Восток-2, где находилась наша школа, и где мы все жили. Ждать трамвая нужно было минут семь, а может быть, десять. Мы, то есть я, мальчики нашего класса Олег Ларькин, Лёня Касымов и другие, разгорячённые впечатлениями культпохода, ожидая трамвай, шумели и шалили.
На остановке также стоял русский мужчина лет шестидесяти. На нём был, я хорошо это помню, плащ бежевого цвета. В какой-то момент мужчина, молча, отвёл рукой полу своего плаща, а под плащом у него был пиджак с наградами - боевыми орденами и медалями. Это был ветеран Великой Отечественной войны. Мы перестали шуметь и шалить, и стали разглядывать его ордена и медали.
Случай 2
Это случилось в Лиепае в марте 1989 года. Я тогда служил на сторожевом корабле СКР-5. Шёл первый год моей офицерской службы.
Телевизоры в то время были ламповыми, и часто выходили из строя. Один из телевизоров, в одном из матросских кубриков, в очередной раз сломался. По указанию командира корабля, два матроса во главе со мной отнесли этот телевизор в один из городских домов быта, в котором была мастерская по ремонту теле- и радиоаппаратуры, так называемое 'телеателье'. Мастер принял телевизор и на мой вопрос когда приходить за телевизором и сколько будет стоить ремонт, ответил, что я могу прийти через три дня, к тому времени он посмотрит, что именно сломалось и скажет сколько будет стоить ремонт.
В назначенный день я пришёл в мастерскую и оказалось, что ситуация с ремонтом нашего телевизора была, есть такое выражение в русском языке: конь не валялся. У мастера элементарно не доходили руки до нашего телевизора. Он сказал, чтобы я подождал минут десять-пятнадцать, пока он закончит работу с очередным заказом, и он обязательно посмотрит, что мы ему принесли в прошлый раз. Я понял свою задачу так, есть такое выражение в русском языке: стоять над душой. Если я буду стоять у него над душой, то он посмотрит наш телевизор, если я не буду стоять у него над душой, то мастера отвлекут другими заказами и он не посмотрит наш телевизор.
Я стал ждать прямо здесь, в мастерской, в шагах пяти от рабочего места мастера. Всё время, что я был в мастерской, в ней также находился кругленький энергичный мужчина лет сорока - сорока пяти, то ли знакомый мастера, то ли такой же клиент как и я. Он о чём-то оживлённо рассказывал мастеру. Мастер, не отрываясь от работы, флегматично ему отвечал. Я в разговоре не участвовал.
Разговаривали, они разговаривали... В какой-то момент разговор прекратился, видимо все темы разговора были исчерпаны. Кругленький мужчина несколько секунд постоял молча, затем вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку денег и начал их пересчитывать. Это была пачка советских десятирублёвых купюр с профилем Ленина, червонцев. Пачка была толстой и тянула на три-четыре тысячи рублей. При моей лейтенантской зарплате двести десять рублей в месяц, у него в руках была весьма приличная сумма. Наверное, это был бизнесмен-предприниматель.
Зачем ему понадобилось пересчитывать деньги именно здесь? именно сейчас? Непонятно.
Случай 3
Это случилось зимой 1998-1999 года в Санкт-Петербурге. Я тогда работал охранником в гостинице 'Советская', охранял вход в корпус 'Фонтанка'. Портье корпуса была молодая симпатичная девушка Юля. Мы работали в паре.
Время было или перед обедом, или после обеда. В фойе корпуса находился хорошо знакомый нам в лицо мужчина лет тридцати - тридцати пяти. Он не был ни сотрудником гостиницы, ни проживающим, но мы часто видели его. Я даже как-то с ним разговаривал, он говорил, что имеет или имел какое-то отношение к одному известному в городе спортивному клубу, но я ему не поверил, хотя и не сказал ему об этом. Я видел его почти каждое своё дежурство в гостинице, а Юля общалась с ним как со старым знакомым. Я как-то спросил у Юли: а кем он работает? Ответ был: кажется, адвокат. Хорошо, будем называть его 'адвокат'. Мы видели его в компании людей, о которых было известно, что они, вроде как, бывшие преступники, которые сейчас, вроде как, имеют легальный бизнес, что-то типа торговой точки '24 часа', в которой торгуют водкой, и в том числе палёной. Что ж, и таким людям тоже необходимо юридическое сопровождение. Очевидно кафе, которое находилось в корпусе 'Фонтанка', было местом встречи 'предпринимателей' с 'адвокатом', а во время ожидания очередной встречи наш 'адвокат', как правило, общался, или, есть такое выражение в русском языке - точил лясы, с портье корпуса, в данном случае с Юлей.
Картина следующая: стойка портье, за стойкой сидит Юля, по эту сторону стойки, по левую руку от Юли, со стороны лифтов, стоит адвокат, а по правую руку, со стороны входа в кафе, стою я. Адвокат и Юля оживлённо беседуют. Я наблюдаю за входом в корпус гостиницы и почти не участвую в разговоре. Адвокат, высокий спортивный мужчина, был одет по моде того времени: тёмно-синие вельветовые джинсы, рубашка, серый пиджак.
Беседуют, Юля с адвокатом беседуют... В какой-то момент беседа прекращается, видимо все темы разговора были исчерпаны. Адвокат несколько секунд стоит молча, затем достаёт пачку долларов и начинает их пересчитывать. Я не видел номинала купюр, но это были зелёные американские доллары. Пачка была не очень толстой - банкнот на пятьдесят.
Зачем ему понадобилось пересчитывать деньги именно сейчас? именно здесь? Непонятно. Но именно тогда в моей памяти всплыл давно напрочь забытый мужичок в лиепайском телеателье с толстой пачкой рублей в руках...
А потом вспомнился ветеран с орденами на трамвайной остановке из моего ташкентского детства.