Эхо откликнулось на мой голос. Потом эхо замолкло, и лес замолк. Я потянулась, с удовольствием подставляя лицо лучам последнего осеннего солнца.
- Привет, - произнес мужской голос у меня за спиной. И, вздрогнув, я обернулась. Он с улыбкой смотрел на меня. Интересно, почему ни разу за время нашего знакомства я не видела, как он подходит ко мне?
- Тиер, привет. Почему ты всегда подходишь сзади?
Он ответил с легким лукавством:
- Я не подхожу к тебе сзади - я возникаю у тебя за спиной.
Невольно я рассмеялась шутке. А потом меня кольнуло подозрение, что его слова - вполне серьезны. Мне стало не по себе. Не первый раз в разговоре с Тиером. Но сегодня мне не хотелось углубляться в тревожные размышления, и я коротко заметила:
- Никогда не могу понять - шутишь ты или говоришь всерьез.
- Я говорю совершенно серьезно, - он смотрел на меня своими серо-голубыми глазами, сейчас напоминающими осеннее небо. Вроде - синева, но такая бездонная, что боишься в ней утонуть. Понимаешь, что в глубину этих глаз тебе никогда-никогда не проникнуть. Впрочем, чего я ждала от человека, с которым можно встретиться, только выкрикнув его имя на лесной поляне?
- Тиер, не надо. Прости, но мне становится страшно, когда ты так говоришь.
- Ты напрасно боишься. Ведь я поклялся, что не причиню тебе вреда. Ты поступила очень разумно, когда взяла с меня эту клятву. Помнишь, в нашу первую встречу? - он улыбнулся, и его глаза заискрились, как вода родника, в которой отразился солнечный лучик. Я улыбнулась в ответ:
- А я-то считала, что сморозила ужасную глупость. И ругала себя. Выходит, это был на редкость мудрый поступок?
- Поверь мне, ты поступила мудро, - словно не замечая иронии, подтвердил Тиер. - Люди не часто следуют здешним правилам.
Я не прочь была погордиться собственной мудростью, но все же не удержалась:
- Какие правила, Тиер?! Я живу здесь почти два месяца и не заметила ничего особенного. Жизнь, как жизнь... Тихая, немного монотонная.
- Ты ведь жила в поселке, Хуннед. А я говорил про горы, - его губы коснулись моих губ, и мне расхотелось продолжать спор. Какая разница, за кем останется последнее слово?
Наш поцелуй был прерван донесшимся откуда-то из глубины леса непонятным звуком - похожим то ли на свист ветра, то ли на тревожный крик птицы.
- Прости, я скоро вернусь, - отстраняясь, произнес Тиер. - Обязательно дождись.
- Конечно, - сейчас меня не смущали подобные странности. Мне было хорошо и спокойно. Я даже отвернулась, чтобы не видеть, как он уходит. Просто стояла и смотрела вниз, на крыши поселка, в котором провела короткое северное лето. До отъезда в город оставалось несколько дней. Последнюю неделю я настойчиво уговаривала Тиера уехать вместе (хотя неопределенное 'погостишь, достопримечательности посмотрим' даже меня саму смущало своей наивностью). Я знала, чего хочу. И каждый раз прямой и недвусмысленный отказ Тиера причинял боль. Если бы он сослался на какие-то (пусть даже выдуманные) причины, как-то 'подсластил пилюлю' обещаниями, мне бы, наверное, было легче. Но на все мои просьбы (не то что уехать, а хотя бы спуститься в поселок, переночевать у меня), он отвечал раздражающе нелепым заявлением: 'мой дом - здесь'.
- Здравствуйте. Хорошая сегодня погода, - слова, произнесенные приятным женским голосом, опять заставили меня вздрогнуть. Я обернулась. Передо мной стояла незнакомая девушка. Мы окинули друг друга короткими, но все примечающими 'женскими' взглядами и мне сразу стало неловко за мои веснушки, за, наверняка, плохо расчесанную, слишком короткую 'солому' волос, потертые джинсы. Моя внешность показалась мне чересчур заурядной. А незнакомка... Незнакомку смело можно было назвать красавицей. Выше среднего роста, с великолепной фигурой и правильными, можно сказать, идеально правильными, чертами лица. С большими, выразительными глазами и темно-русыми волосами ниже плеч. Волосы еще и вились крупными кольцами. Длинная юбка и облегающий свитер подчеркивали ее спокойную, холодноватую женственность. Меня кольнула ревность - в ней было то, о чем я когда-то отчаянно мечтала - и не только во внешности. Тем не менее, девушка смотрела на меня с несомненной и, похоже, доброжелательной заинтересованностью. Без тени высокомерия и снисходительности.
- Добрый день, - поздоровалась я, удивляясь про себя тому, что вижу ее впервые. В поселке все знали друг друга в лицо. И уж такую-то девушку я наверняка бы запомнила.
- Простите за беспокойство, - незнакомка произносила слова напевно, словно убаюкивая мелодичными фразами, но при звуке ее голоса меня почему-то охватывала тревога. - Может быть, я вмешиваюсь не в свое дело. Вы уже два месяца встречаетесь с Тиером. Но он по каким-то причинам никак не решится познакомить вас со своей семьей. Хотя много говорил нам о вас.
Она сделала паузу, но я не нашлась, что ответить. И она продолжила:
- Сегодня праздник осени. Наверное, вы бы хотели побывать на празднике. Посетить наш дом. Быть представленной отцу Тиера...
В ее словах ясно слышался второй потаенный смысл, который оставался мне непонятен. Поэтому я сдержанно возразила:
- Но меня ведь никто не приглашал.
- А я как раз и пытаюсь пригласить. Если вы согласны, с удовольствием вас провожу. Поверьте, все члены семьи будут счастливы узнать вас поближе. Так вы согласны? - ее слишком торопливо заданный вопрос еще больше насторожил меня. В нем почудилась какая-то ловушка - причем довольно небрежно замаскированная. И я твердо сказала:
- Простите, не хочу вас обидеть, но я могу принять только приглашение Тиера.
Она поджала губы, потом улыбнулась.
- Ну так попросите его. Он ведь не откажется выполнить вашу просьбу - не так ли?
- Хорошо, я поговорю с ним, - все так же неохотно согласилась я. Как ни странно, с трудом удерживая рвущиеся наружу слова 'да-да, обязательно'. Желание побывать на празднике внезапно сделалось настолько сильным, словно меня околдовали.
Девушка, как будто догадавшись о захвативших меня чувствах, удовлетворенно кивнула. Потом вскинула голову:
- Он идет. До свидания, Хуннед.
- Всего хорошего.
Когда на поляне появился Тиер, я уже кипела от негодования. Почему Тиер рассказывал обо мне своим близким (хотела бы я знать, кем ему приходиться эта девица?) и не счел нужным рассказать о них? Почему он не хочет нас познакомить? Что за тайны - причем, именно от меня?.. Но стоило посмотреть в его прозрачные глаза, и раздражение утихло. Успокоилось, как бушующие волны, в которые вылили бочку масла. Но не ушло совсем.
- Тиер, мне нужно поговорить с тобой... Послушай... Здесь только что побывала девушка...
- Девушка? Как она выглядела?
Я почувствовала, как он насторожился.
- Она... не представилась. А по виду - высокая, статная, с русыми волосами. Такая... холодноватая красотка... Она сказала, что сегодня вы отмечаете праздник осени. И пригласила меня.
- Ты приняла ее приглашение?
- Нет, - почти сердито возразила я. - Мы незнакомы - как я могла? Поблагодарила и ответила, что только ты можешь пригласить меня.
- Ты умница, Хуннед!
От похвалы я покраснела. От теплоты его слов, от рук, внезапно легших на мои на плечи. Но обида еще сидела внутри, и я спросила:
- Тиер, почему ты не хочешь говорить со мной о своих родных?
Он почувствовал обиду, прозвучавшую в моих словах, и отвел глаза:
- Я не уверен... что тебе будет интересен этот разговор. Мои родные... по обычным меркам довольно неприятные существа. Подумай, Хуннед, так ли необходимо тебе знакомиться с ними? И стоит ли впутывать их в наши отношения? - мой любимый как будто знал, что несколько неторопливых фраз сделают меня покладистой, заставят согласиться с любым предложенным решением. Почему у меня всегда так путались мысли в его присутствии? Ни возразить толком, ни настоять на своем... Нет, только не сегодня.
- Я хочу, чтобы ты пригласил меня к вам на праздник. И представил своему отцу. Тебе это настолько неприятно?
Тиер промолчал. Когда я решила, что ответа уже не будет, он негромко сказал:
- А если для этого мне придется нарушить клятву? Я ведь поклялся, что не причиню тебе зла.
Вот тут я по-настоящему испугалась. Конечно, я могла не поверить словам Тиера, посчитать, что он намеренно пугает, чтобы я передумала. Но на Тиера это не было похоже. Я вглядывалась в его лицо, а он смотрел туда, куда не так давно смотрела я - вниз, на крыши поселка:
- Ты не раз приглашала меня к себе, - его слова звучали негромко и монотонно, словно шум дождя или шелест листьев, что пугало еще сильнее. - Но ты не знала, что мой дом заканчивается на этой поляне - дальше вниз мне хода нет. А еще... я не хотел тебя огорчать и поэтому оттягивал объяснение... Нам нужно будет расстаться, Хуннед. До весны.
- Как? - только и смогла вымолвить я.
Он обернулся ко мне, и сейчас его глаза напоминали штормовое море:
- Ты не раз говорила об отъезде. Ты настаивала, чтобы я поехал с тобой. В гости. Или насовсем. Но теперь, надеюсь, ты догадываешься - это не в моей власти. Однако, если в тот день, когда здесь зазвенят ручьи, ты вспомнишь обо мне и вернешься, - мы снова будем вместе. Разве это так мало, Хуннед?
Он ждал моих возражений. И я попыталась возразить, но голос не слушался. Я не просто не могла говорить, - казалось, я не могу дышать. Наконец, кое-как я сумела перевести дыхание - и закашлялась. Слава Богу, что можно было списать на кашель набежавшие слезы. Между тем в голове, звенели, рассыпаясь, осколки мыслей: 'А чего ты ждала? Ты же сразу могла догадаться... С самого начала... Да он ведь и говорил всегда...'. Но Тиер... Тиер не походил на мужчину, который увлекается случайными романами. Мне подумалось, что все дело, может быть, в его семье, о которой он отказывался говорить. Если я познакомлюсь с его отцом, может быть, я сумею... Я быстро обернулась к любимому. Даже голос неожиданно прорезался:
- Тиер, так ты не можешь со мной уехать - я правильно поняла тебя?
- Да, - чересчур короткий ответ. Не прояснивший ничего. Я попыталась подойти к проблеме с другой стороны:
- А девушка, которая со мной разговаривала - кто она? Твоя сестра?
- Моя невестка, - спокойно пояснил он. - Жена моего старшего брата.
Оказывается, у него есть старший брат. И я была уверена, что в его недомолвках прячутся еще кое-какие родственники. Нет, чтобы там ни говорил Тиер, во мне все сильнее крепло намерение познакомиться с его семьей.
- Знаешь, - осторожно, словно ступая на тонкий лед, начала я, - она спросила, не хочу ли я... познакомиться с твоим отцом. Как ты думаешь, он в курсе того, что меня... позовут на праздник?
Тиер усмехнулся, но как-то невесело:
- Скорее всего, это его желание - пригласить тебя на праздник - даже если он напрямую его не высказывал. Можешь не сомневаться - он в курсе всего происходящего.
Он явно не понимал, куда я клоню. И я рискнула:
- Тогда выполни мою просьбу. Я хочу, чтобы ты пригласил меня на праздник осени и познакомил со своим отцом, - я постаралась забыть о его словах, что подобное желание может навредить мне. Какая разница? Я была уверена, что ничто не может навредить сильнее слов Тиера 'мы не можем быть вместе'. До всего остального мне сейчас не было дела.
Похоже, Тиер уловил мое настроение, потому что не стал спорить. Только глаза его сделались тусклыми, словно замутненная вода в пруду:
- Таково твое желание, Хуннед?
- Да!
- Тогда - идем.
- Подожди, - растерянно отстраняя протянутую руку, сказала я. - Мне нужно переодеться - не могу же я пойти в таком виде на праздничный вечер.
Я вспомнила о девушке, которая говорила со мной - она-то будет на празднике в лучшем наряде, можно не сомневаться. Оказаться с ней рядом в старых джинсах...
- Не беспокойся, - уверенно возразил Тиер, - для тебя найдется любой наряд. И любые украшения. Решайся, Хуннед... Потому что если сейчас мы расстанемся - я не вернусь сюда до весны.
- Хорошо. Идем, - я торопливо вложила руку в его ладонь. Чтобы не было времени передумать.
По чуть заметной тропинке мы зашагали вглубь леса. И такая напряженная тишина стояла вокруг. Будто кто-то заколдовал его. Будто птицы, насекомые, и даже легкий, едва заметный ветерок смолкли, повинуясь властному приказу. Я спиной ловила чей-то пристальный взгляд. Померещилось или кто-то наблюдал за нами? Кто-то, кто давно хотел заманить меня в ловушку, как редкого зверя. Кто выкладывал для меня различные приманки, хитрил, часами ожидал в засаде. А вот теперь я сама захлопнула западню. Но мне уже было не остановиться. И не испугаться.
- Закрой глаза, - неожиданно скомандовал Тиер. Я, не задумываясь, подчинилась. Еще несколько шагов вперед с закрытыми глазами... Потом мы остановились. Рука Тиера переместилась на мою талию, и его довольный голос произнес:
- Можешь открыть глаза, любовь моя.
* * *
Сердце застучало у горла. Любовь моя! Я опять подчинилась, с удивлением оглядываясь по сторонам. Когда я закрывала глаза, скалы были рядом, прямо перед нами, но не могли же мы, пройдя всего несколько шагов, вдруг оказаться в пещере? И разве могут стены пещеры светиться теплым неярким светом? Так куда же Тиер привел меня? Я оглядывалась по сторонам, не понимая, что происходит.
- Где мы?
- Внутри горы.
Я рассмеялась, и пещера наполнилась моим смехом:
- Как я люблю, когда ты шутишь, Тиер.
- Хуннед, - голос его ласкал теплотой и колол снисходительностью, - я не умею шутить. И я не привел бы тебя сюда. Но ты сама пожелала этого.
- Сейчас окажется, что ты - сын горного короля. Ну конечно, горные тролли славятся своим умением отвести глаза. Особенно любят они отводить глаза симпатичным девушкам. А попавшим к ним в лапы - нет пути назад.
Я смеялась, а он молчал. И что-то было в его глазах. Красноватый отсвет, которого я никогда не замечала под солнцем, на лесной поляне. Но как же трудно поверить в сказку, даже оказавшись в сказке.
- Тиер, этого просто не может быть.
- Но ты уже здесь, любовь моя, - он наклонился и поцеловал. На этот раз никто не прервал нас, мы до конца насладились поцелуем. А когда наши губы разомкнулись, я поняла, как мне уютно рядом с Тиером. Я видела только его лицо - все остальное меня не волновало. Вот он слегка нахмурился, и я нахмурилась вслед за ним, гадая, что же его заботит. Я словно превратилась в его отражение.
- Если я еще раз поцелую тебя - ты забудешь о том, кем ты была, Хуннед. А мне бы этого не хотелось. Так что пока нам лучше не целоваться. Пойдем - я отведу тебя к мастерицам, которые сошьют твой праздничный наряд.
Его слова, как поток холодного воздуха, мгновенно остудили мое благодушие. Я насторожилась. Точнее, попыталась насторожиться, вспоминая, как попала сюда. Но память не желала подчиняться: сейчас даже наши встречи с Тиером казались всего-навсего ярким сном.
- Почему же там, на лесной поляне, ты не целовал меня так, чтобы я обо всем забыла? - шепотом полюбопытствовала я.
- Там ты была не в моей власти, Хуннед. И я был связан клятвой. Да и сейчас... Нет, пожалуй, не стоит говорить об этом. Пойдем, мастерицы ждут.
Странно идти по просторным залам и не замечать ничего вокруг. Не пугаться, не удивляться. Смотреть только на Тиера - и видеть только его одного. Похоже, на меня, и правда, наложили колдовские чары. Некоторое время спустя мы вошли в зал поменьше. Четверо девушек поднялись при нашем появлении, придерживая руками незаконченное шитье. Они показались мне какими-то 'неживыми': миловидные, но невыразительные лица, опущенные глаза. Темные, до пола, платья дополняли странное впечатление.
- Прошу вас сшить для моей невесты подобающий наряд к сегодняшнему вечеру, - распорядился Тиер. Девушки молча поклонились.
- Невесты? - словно очнувшись, с легкой иронией переспросила я (для девушки, с которой Тиер только что собирался так надолго расстаться, мой статус неимоверно вырос). - Что-то не припомню, чтобы мы с тобой объявляли о помолвке.
- Я мог бы сказать - для моей жены, - снисходительно улыбнулся Тиер. - Но ты ведь пришла сюда только на праздник. То есть, ты считаешь, что пришла сюда только на праздник, не так ли?
- Да, - не очень уверенно согласилась я. Девушки приблизились, кажется, готовясь снять с меня мерки: тихие, похожие на тени, погруженные то ли в себя, то ли в свою работу.
- Они что - немые? - шепотом спросила я.
- Нет, что ты. Если пожелаешь, они расскажут тебе все здешние новости. Но я бы на твоем месте не стал их расспрашивать, Хуннед... Я ухожу, мне тоже нужно подготовиться к празднику.
Он поклонился и вышел. Я отстраненно подумала, что раньше Тиер вел себя по-другому: я не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь отвесил мне поклон. Тем более, с таким серьезным видом. Думаю, он и сам понимал, что в солнечным современном мире его поклон воспринят был бы совсем иначе. Но здесь такая манера поведения не казалась искусственной. Между тем, следуя коротким фразам и знакам мастериц, я разделась. Девушки достали ткани, и начались примерки. Они одевали меня, как куклу, - ни о чем не спрашивая и не обсуждая со мной свои действия. Сначала возникло тончайшее, кружевное белье, потом облегающий, расшитый драгоценностями корсаж, наконец, пышная юбка. Затем меня подвели к зеркалу и позволили взглянуть на то, что получилось. Я с некоторой опаской подняла глаза. Признаюсь честно, я всегда была не прочь поизучать себя в зеркале. Но, как правило, эта процедура заканчивалась выискиванием в себе различного рода недостатков. То ресницы недостаточно густые и длинные, то нос слишком вздернутый (с несносными веснушками - ко всему остальному), то еще какие-нибудь 'драматические' отличия от недостижимого идеала... Особенно раздражала черная точка родинки в уголке левого глаза... Поэтому так странно было взглянуть на себя - и понравиться себе. Я придирчиво разглядывала отражение, но не могла заметить ни одного изъяна. Чем дольше я глядела на себя, тем сильнее улыбалась, не в силах оторвать глаз от него. Пока не поняла, что зеркало обманывает. Я окончательно уверилась в этом, когда не заметила привычной родинки. То есть родинка как будто была, но угадывалась с трудом. Я отвернулась, понимая, что не я выгляжу красавицей, а заколдованное зеркало шутит надо мной.
Между тем девушки продолжали трудиться над моим нарядом, прямо на мне прилаживая кружева и драгоценные камни. Когда одна из них с поклоном застегнула у меня на шее ожерелье, бросившее в стороны радужные блики, я поняла, что работа подходит к концу. Я отстранила руки мастериц и сделала несколько шагов. Платье мне сшили из темно-зеленой, похожей на бархат материи, но, в отличие от бархата, совершенно невесомой. Вообще, я сразу почувствовала себя в праздничном наряде удивительно уютно. Я снова взглянула в зеркало. И опять рассердилась на то, что понравилась себе. Пожалуй, только мои короткие волосы не желали льстить своей хозяйке: к такому богатому платью прическа требовалась поизысканней. Может, вуальку какую-нибудь накинуть? Словно угадав мои мысли, одна из девушек протянула мне венок из осенних листьев. Сначала я подумала, что листья - живые, но, дотронувшись, поняла, что это тоже не что иное как рукоделие.
* * *
- Ты готова, Хуннед? - раздался сзади знакомый голос. Опять Тиер подошел незаметно.
- Готова, - я обернулась к нему. И забыла, о чем хотела сказать. Передо мной стоял не Тиер. То есть это был, конечно же, он - но как же сильно он изменился. Темно-зеленый наряд, тоже щедро расшитый драгоценными камнями. Сапоги с узкими голенищами до колен вместо привычной мне мягкой замшевой обуви, наподобие мокасинов. Но больше всего меня поразили его волосы: еще полчаса назад коротко стриженные, сейчас они почти касались плеч. И были перехвачены полосой серебряного обруча.
- Что ты сделал со своими волосами, Тиер? - после короткого замешательства спросила я.
- На самом деле, - спокойно пояснил он, - они всегда были такой длины. Но я почувствовал, что с короткими волосами понравлюсь тебе больше. Поэтому пришлось немного отвести тебе глаза. Моя внешность вообще отличается от того образа, в котором я появлялся перед тобой. Но тебя напугает мой истинный вид. Поэтому пока я сохраню эту маску. Сегодня на празднике мои родственники будут в масках. Потому что все хотят понравиться тебе.
- А тебе не кажется, что так нечестно? - вырвалось у меня. - Я-то приду туда со своим лицом.
- Если... ты захочешь, Хуннед, - Тиер произнес первые слова неуверенно, но затем его голос окреп, - я научу тебя этой хитрости. Отводить глаза. Примерять любую маску. Обманывать не только людей, которых не мудрено обмануть, но и моих хитроумных родственников.
Какой странный дар он мне предлагал. Я так растерялась, что ничего не ответила. И, помолчав, Тиер произнес:
- Нам пора идти.
- Идем.
- Ты не хочешь взглянуть на себя, Хуннед? - в его голосе мне послышались насмешливые нотки: Тиер явно знал о свойствах зеркала.
- Не хочу я туда смотреть, - обиженно отрезала я. - Оно врет. В вашей горе даже зеркала приучены лгать.
Мой любимый рассмеялся. Негромкое эхо подхватило его смех, и даже безучастные мастерицы заулыбались уголками губ.
- Нет, Хуннед, зеркало тебя не обманывает. Просто ты всю жизнь прожила среди обыкновенных зеркал, которые трудно назвать совершенными. Ведь их делали люди. И 'со стороны' на тебя, как правило, тоже смотрели обыкновенные люди. А настоящее зеркало передает то, какой бы тебя увидел талантливый художник... Но не из тех, которые льстят своим заказчикам. Если не веришь, взгляни на мое отражение.
Он взял меня за локоть и повернул лицом к зеркалу. Я послушно взглянула: в зеркале Тиер был Тиером: как бы я ни вглядывалась, я не заметила никаких признаков 'приукрашивания'. Впрочем, Тиер и так был замечательно красивым мужчиной.
- Тем более, - добавил Тиер, - не только ты отражаешься в зеркале, но и оно отражается в тебе. Теперь даже обычные люди будут видеть тебя такой, какой ты увидела себя в 'волшебном' зеркале.
- Откуда я знаю - может быть, оно врет персонально каждому, - все еще не сдаваясь, буркнула я.
- Но я-то не вру тебе, Хуннед.
- Ты тоже оказался не тем, за кого выдавал себя вначале, - опрометчиво огрызнулась я.
- А ты всегда говорила мне только правду? - с опасной ласковостью поинтересовался Тиер. И у меня холодок пробежал по коже, когда я рискнула поймать взгляд его глаз, сейчас серо-зеленых, как бутылочное стекло:
- Сколько раз ты мне повторяла 'я хочу быть рядом с тобой'?
- Но я, и правда, хочу!...
- Здесь, внутри горы?
Я промолчала, и Тиер за меня ответил:
- Твое 'я хочу быть с тобой' означало, что я должен уехать в твой, незнакомый мне мир. Ты это решила, не спросив меня. Ты считаешь, что говорила правдиво?
Как бы мне хотелось крикнуть в ответ 'это не так'. Но я ведь на самом деле строила такие планы. И бесполезно было оправдываться тем, что в тот момент я представляла все совсем по-другому.
- Извини, - я опустила голову. - Но я же не знала, кто ты такой.
- Теперь ты знаешь, - он наклонился, ища мои губы. Чужой мужчина. Даже не мужчина, а черт знает кто - нечисть, тролль (реальность, в которую я все никак не могла поверить). Но я послушно закрыла глаза, опять готовая поддаться его обаянию. И только в последний момент резко отстранилась, вспомнив, что будет, если Тиер еще раз поцелует меня: я не хотела забывать. Но он, по-видимому, тоже помнил об этом - мне достался насмешливый поцелуй в лоб.
- И ты поцелуй меня, - чуть повелительно попросил Тиер: - Иначе ссора останется между нами.
Его отстраненность показалась капельку обидной, так что Тиер получил взамен долгий поцелуй в щеку, возле самых губ... Не надо нам было целоваться. Даже так. Потому что кем бы ни был Тиер - целоваться с ним было сейчас мучением: по телу сразу побежали предательские мурашки.
Мне стало тоскливо при мысли о предстоящем празднике, где будут шум, смех, чужое веселье. Где нужно будет 'держать лицо'. Одно знакомство с отцом Тиера, которое в свете последних событий казалось теперь совершенно бессмысленным. Там, на лесной поляне я мечтала познакомиться с родными любимого человека. Знакомиться с родственниками тролля не входило в мои планы. Потому что я не собиралась выходить замуж за тролля (я старательно скрывала от себя тот факт, что у меня, возможно, уже нет выбора).
- Ты хорошо поцеловала меня, - между тем одобрительно заметил тролль.
- Тиер, - я почти умоляюще выдохнула его имя. И, когда он взглянул на мое несчастное лицо, добавила:
- А мы не можем... выйти к гостям чуть-чуть позже? Я... я бы хотела побывать для начала в твоей комнате.
- В моих покоях, - сдержанно поправил он.
Похоже, тролль был в курсе моих переживаний. Потому что его глаза блеснули, как камни моего ожерелья - льдистым огнем. Впрочем, мы давно уже научились угадывать желания друг друга. На миг перед моими глазами мелькнуло воспоминание о лесном шалаше, где даже колючие сосновые иголки и безжалостные укусы комаров не могли заставить нас разорвать объятия.
Но сейчас Тиер не торопился дать согласие. Мне уже стало неудобно за себя и свои желания, когда он кивнул:
- Хорошо, пойдем в мои покои.
Он опять подхватил меня под руку. Мы вышли в коридор, гладкие стены которого смутно отражали наши силуэты. Через несколько шагов Тиер остановился и, как мне показалось, толкнул рукой стену (никаких дверей там в помине не было). Но все-таки это была дверь, потому что мы оказались в очередном зале. Обстановка была роскошной, но я не успела оглядеться. Только отметила гобелены на стенах, мягкий ковер и широкую кровать. Тиер уже целовал мне шею, с каждым поцелуем спускаясь все ниже. Потом мы начали раздевать друг друга: Тиеру это удавалось лучше, потому что он представлял себе, как держится на мне мой наряд, а я путалась в его застежках... Так что ему пришлось раздевать и меня, и себя. Я мельком пожалела девушек-мастериц, которые с таким усердием облачали меня в платье, сейчас лежащее на полу, рядом с одеждой Тиера. Когда на мне осталось только кружевное белье, Тиер замер, как будто прислушиваясь к чему-то. Я тоже испуганно замерла. Потом рискнула спросить:
- Что-то не так? Какой-нибудь очередной запрет?
Он отрицательно качнул головой и прижал меня к груди. Все-таки не удержавшись от колкости:
- Для женщины, которая, если не ошибаюсь, и не думает становиться женой тролля, ты ведешь себя на удивление смело, Хуннед.
Я чуть было не начала высказывать какие-то возражения, но его руки опустились ниже. И слова замерли у меня на губах. Я прижалась щекой к плечу Тиера, вдыхая знакомый запах его тела. Отдаваясь во власть его рук. Сегодня в каждом прикосновении мне мерещилась особенная нежность. Напоминанием о предстоящей разлуке. Легкой горчинкой вины, от которой мне было не избавиться. И все-таки странно - чувствовать себя так спокойно и уверенно с человеком (то есть - нечеловеком, но какая разница), которого ты видишь, скорее всего, последний раз в жизни. Я не собиралась здесь оставаться. Тиер знал об этом и, кажется, не удерживал. Или ему известно было что-то такое, о чем не было известно мне? Какое-нибудь очередное заклинание, которое не позволило бы мне покинуть здешнее царство? Я мысленно усмехнулась. Почему-то я совершенно не предусматривала такое развитие событий. Не сомневаясь в том, что благополучно выберусь из этой 'сказки', и меня немного настораживала собственная непробиваемая самонадеянность. Но, что поделать, - я не боялась.
Потом мы лежали рядом - и мне было хорошо и немного грустно. Тиер смотрел на меня, а я исподтишка рассматривала 'его покои', смутно ловя себя на каком-то несоответствии. Меня не оставляло подозрение, что комната неуловимо изменилась.
- Тиер, по-моему, когда мы вошли сюда, эта комната была немного другой, - наконец заметила я: по большому счету меня совершенно это не интересовало.
- Верно, - слегка усмехнулся он. - Когда мы вошли, комната выглядела совершенно по-другому... Хуннед, а тебе так важно обсуждать со мной интерьер моих покоев?
- Нет, - я смутилась, понимая, что задала бесполезный вопрос.
- Тогда, может быть, поговорим о другом. О том, что сейчас по-настоящему важно. Рано или поздно нам предстоит выйти к гостям, - тролль взглянул мне в лицо, и я отвела глаза.
- Тиер, я помню, что сама напросилась пойти на праздник, но... мне больше незачем идти туда. Может быть, твои гости как-нибудь обойдутся без нас?
Я тут же поняла, что отвертеться не удастся - для этого достаточно было увидеть выражение лица Тиера. Он помолчал, отчего я ощутила себя страшной эгоисткой, а потом, покачав головой, ответил:
- Нет, нам придется выйти. Конечно, гости не выскажут своего недовольства (хотя ты и представить себе не можешь, как любопытно им посмотреть на тебя). Но я обязан представить тебя отцу. А перед этим я должен кое-что тебе объяснить... Или показать, - его губы неожиданно потянулись к моим губам, я испуганно отшатнулась, и Тиер с непонятным удовольствием прибавил:
- Я восхищен твоей осторожностью, Хуннед. Но сейчас просто доверься мне. Пожалуйста.
Он прикоснулся к моим губам, но это не был поцелуй, то есть для меня это было все, что угодно, только не поцелуй. От страха я превратилась в бесчувственную статую. Во мне звенела одна мысль: 'Ты не добьешься от меня ничего. Я не забуду - я не собираюсь терять память из-за каких-то дурацких поцелуев'. Когда Тиер, наконец, отстранился, я сердито сверлила его взглядом. Зато его глаза сияли, как блики в прозрачной воде.
- Ты ничего не забыла, правда?
- А что - ты очень на это рассчитывал?
Мне показалось, что я даже яснее вспомнила свою жизнь до нынешнего лета. Воспоминания вспыхнули во мне - яркими рисованными картинками, памятными до мельчайших подробностей. Как будто прошлое было единственным противоядием, способным побороть губительное обаяние Тиера.
- Вспомни наш первый поцелуй здесь, в горе, - сказал Тиер. - Когда я еще не предупредил тебя. Ты почти потеряла голову, Хуннед.
Я вспомнила и неохотно кивнула.
- А теперь поцелуй меня. Так, как целовала тогда, но не теряя рассудка. Поверь - дело не в поцелуях. Просто... куда проще обмануть того, кто испытывает к тебе доверие.
Я снова поверила его словам. Но не сразу рискнула последовать его совету. Впрочем, слишком долго медлить тоже было не в моих правилах. 'Будь, что будет', - наклонилась я к его губам. Зная, что могу забыть обо всем. Но в последний момент перед моим мысленным взором возникло лицо мамы. Что бы подумала она, если бы узнала, что мой любимый мужчина - тролль? От этой мысли власть Тиера словно бы растаяла: да, мы поцеловались, но, похоже, обычным человеческим поцелуем.
* * *
- Я же говорил, что ты - умница, Хуннед, - повторил Тиер, отстраняясь и поднимая с пола свою и мою одежду. Его голос звучал как-то глухо. - Теперь ты можешь не опасаться моих родных. Сколько бы они не пытались очаровать тебя, - он, не глядя, натянул свою одежду, потом неторопливо с явным удовольствием начал одевать меня. Казалось, он пытается запомнить каждую линию моего тела - с такой настойчивостью он разглаживал мелкие складки моего одеяния. Его руки поправляли декольте у меня на груди, скользили по бедрам, застегивали платье. А я не в силах была их оттолкнуть. К счастью Тиер недолго испытывал меня - в его руках появился гребень, причесавший мои разлохмаченные волосы. Потом Тиер еще раз напомнил:
- Ты поняла, как надо вести себя с моими родственниками? Просто не поддавайся их очарованию.
- Ты уверен?
- Да, я уверен, - я еще ни разу не видела, чтобы Тиер был так хмур и сосредоточен. - Будем считать, что я избавил тебя от опасности, которую они представляют. Остается объяснить, какую опасность представляешь для них ты.
- Это шутка? - снова вырвалось у меня.
Его глаза полыхнули красным огнем:
- Я уже говорил тебе, Хуннед: ни я - и никто из троллей - не умеет шутить. Клянусь, я до сих пор не могу понять, почему одни мои слова ты считаешь смешными, а другие - нет. Могу сказать одно: чувство юмора, которое ты мне приписываешь: твоя выдумка - и только.
Вот этому я никак не могла поверить. Образ Тиера, который за сегодняшний вечер уже претерпел столько изменений, теперь просто рассыпался. Все, что я о нем знала, оказалось не более чем фантазией. Чтобы совсем не потерять почву под ногами, я то и дело пыталась воскресить выдуманный мной образ. А Тиер раз за разом разрушал его.
Видя мое замешательство, Тиер продолжил:
- И вообще, 'страшные' тролли смертельно бояться показаться смешными. Именно поэтому они так зло пугают людей. Поверь мне: стоит только человеку посмеяться над нами - и мы просто исчезаем. От нас ничего не остается. Разве что пара клочков тумана.
- Но я ведь смеялась при тебе... Мы то и дело смеялись вместе, - совсем растерявшись, заметила я.
- Ты смеялась над моими словами, - поправил он. - Их ты считала смешными - в этом нет ничего опасного. А вот если бы ты посмеялась надо мной - причем искренне - мне бы не поздоровилось... С самого начала я знал об этом, но предпочел рискнуть, - он рассмеялся так заразительно, что я рассмеялась следом.
- Тиер, прости, я могу поверить чему угодно - только не тому, что у тебя нет чувства юмора.
- Я знаю. Будем надеяться, что сегодня это не успеет тебе навредить. Пойдем, Хуннед.
* * *
Он опять повел меня какими-то коридорами. Расстроенная его последними словами, я не заметила, как стены пещеры раздвинулись и исчезли. Мы по-прежнему были внутри горы - то есть над нашими головами не было неба. Но теплый ветер дунул мне в лицо. А вокруг стоял лес, освещаемый как будто лучами закатного солнца. Шелестела листва на осинах, то звонко, то пронзительно перекликались птицы.
- Ну, вот он - наш праздник, Хуннед, - сказал Тиер.
Я с трудом удержалась от очередного восклицания: 'Ты шутишь!', вместо этого спросив:
- А где же музыка, веселье, гости?
- Гости - здесь. И музыка. И веселье. Просто ты ничего этого не слышишь, потому что привыкла к человеческим праздникам. Прислушайся.
Я еще раз огляделась по сторонам. Лес потихоньку погружался в сумрак. Но птицы по-прежнему перекликались, потом у самого моего лица пролетела пара бабочек. И, пока я провожала их взглядом, следя за затейливыми пируэтами воздушного танца, я внезапно услышала... Кажущаяся разноголосица звуков слилась в мощную прелюдию оркестра. В эту странную музыку вплеталось все - не только шелест деревьев или плеск воды, гудение пчелы и первое, еще прерывистое щелканье соловья. Нет, музыка включала в себя и короткий хруст ветки под нашими ногами, и полет бабочек, и даже прикосновение теплого ветра к моему лицу. Начиналась новая сказка.
- Тиер, - окликнула я, слыша, как мой голос еще одним музыкальным инструментом вступает в оркестр. - Мне страшно.
- Ты еще не привыкла, Хуннед, - голос Тиера зазвенел основной музыкальной темой. - Но главное - ты услышала... Я был уверен, что люди не способны слышать эту музыку. Видишь, не ты одна удивляешься сегодня вечером...
Мы медленно шли по тропинке, и я боялась взглянуть на Тиера. А лес освещала уже полная луна (как она здесь оказалась, было совершенно неясно). Потом перед нами открылась поляна. Вроде бы пустая поляна, но стоило мне оглянуться, и я увидела родственников Тиера. Тролль сжал мое запястье, как будто напомнил: 'Приготовься, Хуннед'. Но как только я поняла, что вся окружающая обстановка рассчитана на то, чтобы я трепетала, мне стало спокойно и почти весело. И тут я встретилась взглядом с мужчиной, стоящим чуть впереди (можно было не сомневаться, что это отец Тиера). Он был удивительно красив (впрочем, некрасивых лиц, так же как скромных нарядов здесь не было). Его лицо напомнило мне кого-то родного, но забытого. Но как только наши взгляды встретились, в его зрачках вспыхнул такой же, как у моего любимого, алый огонь. Я не поняла, что это было - негодование, сдерживаемый гнев или что-то другое, но меня как будто ударило током. Резкий птичий вскрик разорвал спокойную музыку. И прозвучал ответ Тиера:
- Я не буду отводить ей глаза, отец. Она забудет обо всем, только если уйдет отсюда. Только в этом случае, но не раньше - мне не нужна влюбленная кукла.
Глаза горного короля опять сверкнули. Но глуховатым, приятным голосом он произнес:
- Рад видеть тебя в нашем доме, Хуннед. Позволь обнять тебя.
Пока я подыскивала слова для вежливого отказа, в круге лунного света возникла девушка (можно сказать, подросток - по человеческим меркам я дала бы ей не больше пятнадцати лет). Не обращая на меня никакого внимания, она обратилась к Тиеру:
- Ты обещал мне танец. Где вы пропадали столько времени? Пойдем.
- Я обещал, - Тиер улыбнулся, но мне почудилось что-то виноватое в его улыбке. - Прости, Хуннед. Это моя младшая сестра. Мы зовем ее просто Ви.
Сестра Тиера коротко кивнула в знак приветствия. Но прежде чем они отошли, я внимательнее пригляделась к ней. И мне почему-то стало не по себе. У Ви были светлые прямые волосы (отдельные волоски то и дело взлетали в воздух, как паутинки), серые глаза, веснушки. Лицо, как лицо. В сравнении с другими родственниками Тиера (той же красавицей-невесткой) оно казалось заурядным. Словно девочка пришла на праздник, не принарядившись.
И я не сразу смогла понять, кого же она мне напоминает. Только заметив крохотную родинку в уголке глаза, я сообразила, что у сестры Тиера мое лицо. Разве что, с некоторой поправкой на возраст. Между тем, Тиер и Ви уже отошли. Я только и смогла, что обернуться к горному королю с вопросом:
- Зачем она?... Почему она выглядит... как я?
Я искала еще какие-то слова, которые объяснили бы мою растерянность и недоумение. Но отец Тиера понял меня:
- Ви - самая младшая из моих дочерей. Не так много людей она встречала в жизни. А возможно, это ее подарок... Тиеру.
Он окинул меня ироничным взглядом, словно добавляя: 'Что ты знаешь о своем возлюбленном? И о его отношениях с родными?'. Смутившись, я спросила:
- А у вас много детей?
- Одиннадцать сыновей и шесть дочерей.
- И Тиер - младший сын? - оправившись от изумления, предположила я.
- Нет, седьмой. Седьмой сын и тринадцатый ребенок. Ты не знала об этом?
Я не нашлась, что ответить. Да и ждал ли горный король моего ответа?
Молчание затягивалось, и он снисходительно добавил:
- Не отвлекайся, Хуннед. Танец вот-вот начнется, - и отвернулся, наблюдая за Тиером и Ви.
Я огляделась, ловя на себе беззастенчивые взгляды присутствующих: за время нашего разговора края поляны, как по волшебству, заполнились гостями. Их наряды были роскошны, а лица поражали правильностью черт. Утонченное, аристократическое общество, в котором я была лишней... Словно рябь, по маскам троллей пробегали усмешки. У кого-то - почти добродушные, у кого-то - язвительные. Кроме того, гости горного короля, похоже, получали удовольствие, играя со мной в прятки: то и дело те, кого я мельком успевала рассмотреть, словно растворялись в воздухе, а на пустом месте возникали новые фигуры. Обиднее всего было ловить обрывки фраз, долетавшие до моих ушей. Меня не стеснялись обсуждать во всеуслышание! Я поджала губы и отыскала глазами Тиера.
Пока мы с горным королем беседовали, музыка леса сопровождала наш разговор негромким фоном (я почти не замечала ее). Сейчас звуки опять слились в многоголосый оркестр. Этот оркестр осторожно, а потом все более властно подчинил себе мое внимание. Я замерла... Посередине поляны начинался танец. Свет играл на белом платье Ви, а темно-зеленый наряд Тиера казался черным. Будто две волшебные птицы кружили друг подле друга. Коршун и голубь? - подсказала моя человеческая память. Но я поняла, что ошибаюсь. Белая и черная птица - и ни одна из них не уступала другой по силе. Силе волшебства. Я не понимала, что происходит, - меня как будто утягивало в пропасть. Словно глядишь с обрыва, понимая: малейшее движение - и ты рухнешь вниз. Шепчешь себе: отведи глаза, вниз смотреть нельзя, - всеми силами пытаясь подчинить тело рассудку.
Падение. Взлет. И опять падение. Полутьма. Полусвет. Две птицы, пытающиеся заколдовать друг друга под волшебную музыку осеннего леса. Когда мне показалось, что я не выдержу больше - Тиер обернулся. Наши взгляды встретились, он замер, а потом сделал шаг ко мне, резким движением разрывая магию танца. Я не заметила, куда подевалась Ви. Я смотрела на моего любимого. Понимая, что только он может остановить мое падение в пропасть. Но даже его голос, осторожно позвавший: 'Хуннед', не смог прервать мелькание ярких точек перед глазами. Мне казалось, я вот-вот грохнусь в обморок.
- Хуннед, очнись. Все в порядке, любовь моя.
- Ты не завершил танец, - голос горного короля пророкотал, словно удар грома. От громкого звука я вздрогнула, непроизвольно отшатнувшись. Но тролль обращался не ко мне:
- Тиер, ты знаешь, что бывает, когда танец обрывают на середине?
- Отец, я продолжу танец со своей женой.
Как бы плохо мне не было, я мгновенно пришла в себя. Ну, ничего себе - за один вечер стать 'невестой', потом 'женой'... Если бы еще я могла поверить услышанному.
Похоже, горный король тоже не воспринял всерьез заявление Тиера, потому что пренебрежительно отмахнулся от слов моего любимого:
- Ты продолжишь танец с тем, с кем начал. А первый танец 'твоя жена' по всем правилам должна танцевать со мной.
- Я не позволю тебе этого, - буднично возразил Тиер, буднично, но так непреклонно, что окружающие затаили дыхание (даже музыка леса стихла). - Или Хуннед танцует со мной. Или не танцует ни с кем.
- Отец, - вмешался один из молодых людей, - Тиер уже не маленький мальчик. Пусть поступает, как ему заблагорассудится. Если ему нужна такая жена...
Мы встретились глазами, и наследник (судя по его уверенной, даже властной манере держаться) подмигнул мне:
- Ты очаровательна, Хуннед. Но мы бы предпочли, чтобы ты чуть-чуть по-другому любила нашего брата. Он делает большую глупость, оставляя тебе право выбора. Люди - хитроумные существа. Хитроумные и опасные. Хотя с виду - такие беспомощные. Мне об этом известно лучше других - моя мать была человеком.
- И что с ней стало? - пытаясь вспомнить, видела ли я среди присутствующих женщину, которая походила бы на жену горного короля, спросила я.
- Моя мать отказалась от меня и вернулась к людям.
Я готова была продолжить разговор, но Тиер опередил меня, иронично бросив брату:
- Харальд, ты, наконец, отыскал слушателя, которому неизвестна твоя история? Можешь гордиться таким происхождением или проклинать свою человеческую кровь - Хуннед нет до этого дела...
Тиер взял меня под руку и церемонно поклонился горному королю:
- Отец, с твоего позволения я продолжу танец.
Тот неохотно кивнул, и я прочла в его взгляде: 'Своенравный мальчишка'.
- Тиер, я не хочу танцевать, - прошептала я, как только мы отошли на несколько шагов. - Я опять буду проваливаться в пропасть?
- Нет, Хуннед. Тебя пытались заколдовать. Точнее, заколдовать пытались и тебя, и меня. А сейчас колдовать будем мы сами.
- Вы были похожи на волшебных птиц, которые кружат друг возле друга... - опять погружаясь в недавние переживания, сказала я.
- Птицы? - с улыбкой переспросил Тиер. - Ты очень интересно воспринимаешь магию, Хуннед. Что ж, теперь пусть мои родичи полюбуются на нас. И пусть каждому воздастся по заслугам... Так ведь говорят люди?
Меня слегка царапнул его мстительный тон, я умолкла, но потом все-таки не смогла удержаться от вопроса:
- Почему ты не хочешь сделать то, что требуют? Отвести мне глаза или что там они предлагают?...
Взгляд Тиера стал хмурым и насмешливым одновременно - непривычное для меня сочетание эмоций. Но Тиеру шло это выражение лица. Он тихо пояснил:
- А окажись ты на моем месте, ты бы позволила, чтобы тебе указывали? Думаю, не позволила бы... Скажи, ты по-прежнему любишь меня?
- По-моему... да.
- Тогда просто доверься мне... Слышишь музыку?
- Да.
- Начали.
Мне не объяснить, что произошло дальше. Двумя словами - мы танцевали. Но то, что происходило, не было танцем. Казалось, в музыке, - нет, в самом воздухе, которым мы дышали, кто-то смешал мои эмоции и эмоции Тиера. И мы оба пили этот коктейль. Я гадала, какие из чувств принадлежат мне, а какие - Тиеру? И до сих пор не вполне уверена, чья в этом танце была растерянность, чье - злорадство, кто из нас торжествовал, а кто вздрагивал от страха. Мы колдовали. Вдвоем. Одни - против целого мира. И если сначала я готова была закричать, когда меня охватывали безжалостность или испепеляющий гнев, то к середине танца я начала получать удовольствие - от любых эмоций. Человеческие 'плохо' и 'хорошо' больше не властвовали надо мной. Я помнила о них, но не собиралась им подчиняться. Мысль о том, что родственники Тиера будут наказаны, приводила меня в восторг. И тем не менее я оставалась собой, моя память хранила человеческие воспоминания, которые мешали полностью раствориться в колдовстве. Но мы оба изменились, пока танцевали: не знаю, много ли в нас уцелело от прежних Тиера и Хуннед.
Когда, наконец, мы остановились - музыка леса смолкла, и наступила оглушающая тишина. Я ожидала другого - шума, смешков, неодобрительного перешептывания - поэтому настороженно взглянула на горного короля. Он, не мигая, смотрел на нас: его застывшее лицо и 'стеклянные' глаза не на шутку напугали меня. Я сделала шаг в сторону - но горный король не шевельнулся и не повернул головы. Что за игра? Я пробежалась взглядом по лицам гостей - тролли застыли. Словно кто-то, как в детской игре, крикнул им 'замри', нет, словно кто-то превратил их в камень... Я не успела спросить у Тиера, что же случилось. Он опередил меня, со смехом воскликнув:
- Посмотри, Хуннед, они уснули. Мы усыпили их. На время мы свободны - по крайней мере, сегодня никто больше не будет подсматривать за нами.
Тиер поднял руки и сдул с ладоней сноп золотистых искр. Я зачарованно наблюдала, как не гаснущие огоньки разлетаются в разные стороны. Нас с Тиером не коснулась ни одна искорка - а вот замершие фигуры как будто опутала блестящая паутина.
- Это чтобы они, даже проснувшись, не смогли освободиться. Пусть постоят и подождут, пока я приду к ним на помощь, - неожиданно Тиер, словно акробат, прошелся по лужайке на руках, потом сделал сальто. Я не помнила, чтобы он когда-нибудь так дурачился, поэтому смотрела во все глаза. И сразу увидела, как изменилось вдруг его лицо - кожа приобрела жутковатый асфальтово-серый оттенок, черты исказились, сделавшись уродливыми, - как вытянулись, истончаясь, руки и ноги. Передо мной возникла пародия на человека. И это было... смешно. Странно, я, никогда не понимавшая, как можно смеяться над физическими недостатками, сейчас готова была расхохотаться во весь голос. Откуда во мне возникло это желание? И не было сил удержаться. Когда от внутреннего смеха уже запершило в горле, я вспомнила предупреждение Тиера: 'Поверь мне: стоит только человеку посмеяться над нами - и мы просто исчезаем'. Я прижала ладонь к губам, и, задыхаясь, опустилась на землю. Мне было стыдно, но я ничего не могла поделать.
Когда я совсем обессилила от этой борьбы, руки Тиера легли мне на плечи:
- Спасибо, что не дала себе воли. А теперь ты должна уйти, Хуннед. Пойдем, я провожу тебя. Можешь открыть глаза.
Он подал мне руку, помогая подняться. Я молча подчинилась, хотя внутри все еще дрожало от напряжения, потом осторожно взглянула в лицо Тиера. Сейчас он выглядел прежним, но я не могла избавиться от только что увиденного: