Этот участок космоса даже военные корабли облетали стороной. О нём давно и успешно распространялись невероятные слухи. Никто не хотел рисковать.
Там не было чёрной дыры, не было чего-то необычного, необъяснимого, но корабли, даже пролетающие рядом, пропадали. Нехорошая слава с годами только росла.
Земляне не были исключением, и сделали крюк. Но, как оказалось, маленький. На них напали. Такое случалось иногда в космосе, и люди не связали произошедшее с районом полёта, да и некогда было, так как пришлось защищаться.
Десяток кораблей появились неожиданно и атаковали одновременно. Командир успел лишь предположить, что вынырнули те из-за ближайшей планеты или взлетели с её обратной стороны. Противник находился далеко, но расстояние позволяло вести боевые действия, и они начались.
С лазерными лучами боролись успешно, потому что предвидели такое, и на вооружении имелась специальная установка. Смертоносная энергия отражалась в разные стороны, минуя корабль. Уничтожать ракеты получалось хуже. Запущенные чуть ли не всеми кораблями сразу, они приближались метеоритным дождём.
Первые подбитые ракеты закрывали взрывом летящие сзади, и собственная лазерная установка плохо помогала из-за этого. Выпущенные навстречу свои ракеты не все попадали в цель, и мало их можно было запустить одновременно для борьбы с многочисленным противником.
Командир ясно понимал, что нельзя только обороняться и нужно уничтожать вражеские корабли, и атаковал их в ущерб обороне.
Корабль землян был больше, мощнее и манёвренней, но медведь при нападении своры собак обречён. Одна ракета миновала заслон, не дала времени кораблю на манёвр и достигла цели. Раздался взрыв.
Автоматы моментально заблокировали двери повреждённых помещений. Разгерметизации удалось избежать, но начался пожар. Пришлось усилить ремонтную бригаду военными, и ослабить обороноспособность корабля, которая и так пострадала с потерей манёвренности из-за взрыва.
Но и у противника к этому времени дееспособной осталась лишь половина летательных аппаратов. Остальные вышли из боя окончательно или временно. На большей части из них тушили пожар на борту и пытались восстановить боеспособность.
Скорее от отчаяния капитан приказал начать обстрел из установок залпового огня. Эти орудия ближнего боя стреляли только прямой наводкой, никогда ещё не использовались, и надежды на них было мало. Но уже через минуту капитан благодарил конструкторов, что додумались адаптировать старинную наземную военную технику к космосу.
Огненный смерч разлетелся веером, поразил самый активный вражеский корабль, добил повреждённый и внёс сумятицу. В стане врага началась паника, закончившаяся бегством. Кто как мог покидал место сражения. Через полчаса лишь летательный аппарат землян остался среди остовов и обломков чужих кораблей, которые погасли, потеряв кислород. Он тоже горел внутри, но пламя скоро сдалось, признав поражение.
Капитан распорядился, чтобы заместитель проверил экипаж, определился с потерями, а сам занялся осмотром повреждений. Он обязан был думать о живых, о дееспособности корабля. Вывод сделал плачевный. Что-то подобное ждал и от заместителя, когда тот вернулся.
- Не поверишь, командир, доктор ногу коку ампутировал. И ведь умудрился во время боя! Троих огонь уложил в постель. Двое через пару недель вернутся в строй, а третий залёг на месяц-другой. Врач так считает.
Заместитель был рад, что легко отделались, ждал аналогичной реакции от командира, но тот угрюмо молчал. Договорил заместитель уже скороговоркой:
- Шлюзовую камеру задело, и челнок пострадал от пожара. Питаться всухомятку будем, потому что нет больше камбуза, нет и кают-компании. В них ракета попала. Повезло, можно сказать, потому что лишь повар находился у себя.
- Можно сказать, что повезло, - наконец-то откликнулся капитан, - если не знать, что корабль парит не потому, что я приказал, а потому, что двигатели повреждены - захлебнулись. Перебили ноги нашему коню. Маршевые двигатели ремонтировать на ближайшей планете будем, а дотянем до неё и сядем на швартовочных.
- Это, откуда они прилетели?
- Хороша планета, но не факт, что с неё. И наглость - второе счастье. Напугали ведь их? Напугали! Ещё больше испугаются, когда сядем.
- Шутишь, капитан?
- Не до шуток. Ремонтироваться в три смены будем. К каждому ремонтнику подмастерье из военных приставим. Аврально работать предстоит. Если, конечно, местную флору и фауну деликатесами из собственных тел потчевать не придётся.
Швартовочные двигатели не подвели, и сел корабль, куда задумали. Долгий перелёт сказался на них, работали на износ, и взлететь на таких уже нельзя было.
Корабль замер посреди степи, и обзор получился великолепным. Далёкий лес не пугал, смущала гора с противоположной стороны. Деревья мало что могли укрыть, а за горой могли быть сюрпризы. За ней и за небом капитан приказал следить в первую очередь, хотя находилась та километрах в семи, и наблюдать пришлось с помощью биноклей.
Уже через полчаса начался ремонт, потому что готовились к нему задолго до посадки.
А через три часа раздался характерный для полёта снаряда свист. Услышали знакомый звук все и поняли что к чему. Люди уже лежали, когда прозвучал первый взрыв.
Обошлось без жертв, потому что снаряд не долетел. Второй перелетел, но наблюдатели успели засечь, откуда велась стрельба. Стреляли из-за горы, и явно кто-то корректировал огонь.
Корректировщика искали прежде всего, осматривая окрестности, но ракету выпустили, откуда стреляли. Ей хватило нескольких секунд, чтобы долететь и взорваться за горой.
Какое-то время получилось работать без помех, но скоро вновь раздался свист. Снаряд взорвался уже ближе. Тотчас взлетела следующая ракета. Все успокоились, поверили, что на этот раз попала в цель. Но корректировщика всё равно высматривали, разглядывая окрестности. И не напрасно, потому что вновь прилетел снаряд. И опять стреляли из-за горы, но с нового места.
- Отставить запуск ракет! - распорядился командир. - Арсенал не бездонный, понадобятся на другое.
Он находился в рубке и рассматривал изображение естественного укрытия врага на экране монитора. Увеличенное, оно позволяло увидеть многое, но так и не помогло обнаружить корректировщика.
- Пройдитесь по верху горы из установки залпового огня. Там где-то засела сволочь, что наблюдает за нами, - уточнил он приказ.
Спокойный голос командира мог обмануть кого угодно, но только не самого себя. Он знал, как сейчас мог бы пригодиться челнок, но тот пострадал во время боя, и ремонтировать его предстояло в последнюю очередь. Он бахвалился, когда говорил кому-то из команды, что посадка на планете напугает инопланетян. Уже в атмосфере корабль уязвим, лишён манёвренности, а замерший посреди поля представляет собой лёгкую добычу. Летательный аппарат неприспособлен для ведения боевых действий в таких условиях. На земле раненый орёл ничего не сделает с лисой. Корабль не может стрелять по муравьям, так как предназначен воевать в космосе. А на челнок рассчитывать не приходилось: с него даже вынесли боеприпасы, чтобы не взорвались во время пожара.
Изображение на экране зашевелилось от всполохов. Когда замерло, вдруг раздался оглушительный взрыв, и корабль содрогнулся.
- Попали шельмы! - взвыл капитан и сразу приказал: - Три ракеты за гору разом. По центру и по краям.
Ракеты ещё не долетели до цели, а командир уже осматривал повреждения. Переживал лишь за двигатели, но взрыв повредил только корпус, и осколки не задели ремонтников.
Теперь гору периодически обстреливала установка залпового огня, но и оттуда регулярно огрызались. Обстрел становился кучным, разрывы приближались к кораблю, хотя стреляли каждый раз с разных мест.
Капитан решил снять военных с ремонта и начать штурм. Давно понял, что досаждает им самоходная установка, переезжающая после каждого выстрела в безопасное место. И пристрелялась она настолько, что лишь чуть-чуть не хватает везения для удачного попадания. Ответные залпы мешают ей, но вопрос кардинально никогда не решат.
Он не успел отдать команду, когда в рубку вошли доктор и штурман. Врач начал говорить с порога:
- Командир, добровольца привёл. Дело предлагает!
- Это не бредни сумасшедшего, раз сам Авиценна ходатайствует. Излагай, знаток звёзд.
Офицер не потерял ещё чувства юмора, хотя был близок к этому.
Подчинённый изложил суть грамотно и спокойно, чувствовалось, что обдумал всё.
- Капитан, пострадавший челнок нам не помощник. Скопом атаковать бесполезно - заметят. Тот же корректировщик сообщит, куда нужно. А что потом будет, нетрудно догадаться. Одному проще. Я пойду. А вы в это время гору обстреливать будете, пока не доберусь до неё. Поверьте, разберусь с корректировщиком, если увижу. Но главное, заткну самоходку. Она катается за горой, не ходи к гадалке. Достанет нас вот-вот. Успеть бы только.
План штурмана был лучше, капитан признался себе в этом. Но сказал другое, оглядев подчинённого. Обвешан был доброволец боеприпасами как новогодняя ёлка игрушками.
- Затарился, смотрю, под завязку! Где взял гранаты?
Ответил почему-то врач:
- У хорошей хозяйки всегда наливка в погребе найдётся! На челноке много чего было для борьбы с надоедниками.
Тянуть дальше не имело смысла, и командир лишь сказал:
- Пусть удача сопутствует тебе и нам через тебя. Иди, штурман. Уже жду обратно.
Ничего не изменилось у корабля в следующий час. Ремонтная бригада по-прежнему занималась своим делом, падая время от времени, укрываясь от осколков. Разве что разрывов стало меньше, потому что миномёты начали утюжить гору, словно задались целью сравнять её со степью. Противнику стало сложней прицельно стрелять.
Командир наблюдал за перебежками штурмана, видел, как тот отдыхает во время вынужденных простоев при обстреле. Обрадовался, когда тот добрался до горы и пропал в растительности. Миномёты выстрелили последний раз и замолчали. Если раньше время тянулось, то теперь замерло.
Капитан вдруг понял, что затишье выглядит подозрительно, и приказал обстрелять края горы. В это время два человека натаскали к кораблю тряпья, смоченного топливом. Раздался недалеко очередной взрыв, и мужчины подожгли кучки. Дым заволок летательный аппарат, и создалось впечатление, что он горит. Смог мешал работать, но и служил завесой.
Всё будто бы получалось, но время как умерло.
Капитан уже отчаялся и хотел воплотить в жизнь свой план, отправить на штурм горы всех свободных людей, потому что до конца работ было ещё далеко. Но вдруг со стороны горы послышались взрывы. Один за другим. Почти так стреляли миномёты. Последним аккордом прозвучал громоподобный, словно взорвался арсенал.
- Штурман кидал гранаты из-за укрытия. От взрыва последней детонировали боеприпасы. Кошмар наш кончился, командир! - сказал незаметно вошедший в рубку доктор.
Капитан обернулся на голос.
- Хорошо, если так. И хорошо, если он остался жив.
Закончить ремонт получилось в полной тишине и без дыма. Челнок восстанавливать не стали, перелететь к горе решили на отремонтированном корабле. Врач и трое членов команды уже ждали за ненавистным укрытием. Они сразу отправились на поиски штурмана, и уже потом сообщили по рации, что тот погиб.
Капитан почему-то не пошёл смотреть на поверженную технику, которая доставила им так много хлопот. Распорядился, чтобы принесли штурмана. Подошёл к носилкам, когда их положили. Брезент закрывал тело по подбородок, и он потянулся, чтобы открыть, но доктор не дал.
- Капитан, там нет ничего. Траву уложил для муляжа, чтобы похоронить по-человечески.
Командир кивнул, а доктор продолжал:
- Как такое домой везти? Если родные любят его так же, как любил их он, то с ума сойдут. Здесь похороним.
Офицер опять согласно кивнул. Ушёл на корабль, буркнув заместителю:
- Подготовь похороны. Два часа на всё. И сразу улетаем.
Капитан так и не вышел из своей каюты до похорон. На них молчал всё время, слушал прощающихся коллег и узнал много нового о человеке, отдавшем ради них жизнь. Это и сказал последним. Сказал и уставился на самодельный металлический крест, установленный на могиле. Он увидел выжженную бластером надпись: "Пусть это буду я".
Когда молчание затянулось, врач дёрнул офицера за рукав. Капитан очнулся от дум и закончил церемонию:
- Инопланетяне улетели за помощью. Наш корабль оказался не по зубам их летающим блюдцам. Даже добить не посмели, знали, что и раненый не осилить. Оставили, что было под рукой. Это самоходное орудие должно было если не уничтожить нас, то помешать ремонту, затянуть его до прилёта основных сил. Не получилось у них, получилось у нас. Нам пора.
Корабль покинул планету. Ремонтная бригада снова оказалась при деле, потому что занялась ликвидацией последствий пожара и ремонтом челнока. Капитан и военных подключил к этому по совету доктора. Работа отвлекла от грустных мыслей. Отвлекала всех, кроме командира и врача. Они почему-то часто оказывались вместе. Командир не выдержал и спросил как-то:
- А скажи, Эскулап, что за эпитафию ты выжег на кресте?
- Как догадался, что это я?
- Валерьянкой от неё пахло. Дружил ты со штурманом. Поэтому он пришёл к тебе со своим планом, а не к заму или ко мне.
- Подружила нас его болезнь. Да, капитан, он был болен. Так я посчитал вначале, потому что Игнат рассказал мне такое, во что поверить трудно было. Я решил не докладывать, пока не разберусь. У тебя ведь всё просто - списал бы. Лечись на Земле, дескать. И доказывай потом, что ты не верблюд.
- Такой плохой у тебя командир?
- Если лом называют металлическим, это не значит, что он плохой. Работа такая - крушить всё подряд.
- Не льсти. Излагай дальше.
- Отправил я депешу на Землю своему коллеге, чтобы проверил его рассказ. И ведь, чёрт побери, подтвердился! Не в этот рейс было, но какая разница? С тех пор дружим.
Врач замолчал, обдумывая что-то, капитан поторопил:
- Увертюру закончил, Рахманинов, продолжай играть на нервах, но чревато, предупреждаю. Начни с конца. Что значит надпись "Пусть это буду я?"
- Женат Игнат, двое детей у него. Да не об этом речь, пока не об этом. Так вот, залетели как-то на застеклённую лоджию в квартире штурмана два голубя. Летом дело было, одно окно открытым всегда держали. Выгнал их. Жена испугалась, узнав, примета, мол, нехорошая, нельзя выгонять птиц. Он лишь посмеялся.
А вскоре сестра позвонила, что химиотерапию в третий раз делает, сообщила, чтоб не удивлялся, если что. Болезни не выбирают, знаешь, а уж раком лучше не болеть, потому как скоротечная болезнь и на сегодняшний день неизлечимая.
Горевал он, конечно, съездил к сестре. Вида не показывал. И та хорохорилась. А жила она в другом городе со своей семьёй, разумеется. Когда Игнат вернулся, родителей к ней отправил. Прямо не сказал, но проститься заслал.
Отец в первый же день напился, когда увидел исхудавшую дочь. Выпил столько, что как упал, так и не пришёл в себя. А через неделю и она умерла. Такое вот прощание получилось. Тут-то пара голубей и вспомнилась. И почувствовал он себя виноватым.
Но прошло время, и всё забылось. А когда неожиданно мать умерла, опять вспомнил. И вспомнил не только это. За неделю до смерти гостевали у неё на даче. Зашёл он как-то в чуланчик за инструментом, а там синица гнездо свила. Вылетела пичуга, испугавшись, а потом не вернулась. Так и пришлось три яичка выбросить. И что, капитан, как тебе такое?
- Бог его знает. Не суеверный я. Что дальше было, ведь не из-за этого замысловатую эпитафию написал?
- Нет, конечно. Потом синица умудрилась как-то залезть на лоджию. Именно залезть, а не залететь, потому что её уже наглухо закрывали к тому времени, сетку поставили от незваных гостей, и лишь на кухню дверь открытой оставалась всегда. Игнат так и обмер, когда увидел птицу. Хорошо, что жены дома не было. Но выход нашёл. Дождался, когда подальше отлетит, и открыл окно на улицу. Расселся на кухне, курил и ждал. Но на его беду кот пичугу заметил. Заскочил на лоджию как ошпаренный. Так и гонялись друг за другом, пока синица не улетела. Игнат ведь кота хотел поймать и вытащить.
И как думаешь, командир, чем всё закончилось? Не гадай, не получится. Лечить я его начал от навязчивой идеи. А тут случай подвернулся. Это потом я догадался, почему он добровольцем вызвался. И ведь всё продумал. Не только то, из-за чего мы с тобой головы ломали. И своя причина была. Улетела птица, а погиб он. Ничего теперь не угрожает его детям и жене. А эпитафией этой я озвучил его мысли.
И что, командир, теперь делать будешь? Что делать мне? Ведь самому впору лечиться.
- Раньше надо было рассказать. Я тебя вылечу. - Капитан быстро принял решение, встал и пошёл к выходу из медицинской каюты. Остановился в дверях, чтобы договорить. - Старый уже, а туда же - сказки придумывать! Через два часа вернусь и найду хоть одну пылинку здесь, гальюн мыть отправлю. А когда рубку драить перейдёшь, повышением такое посчитаешь.
Капитан вышел и ворчал уже в коридоре, пока добирался до рубки: "Мужчина голову сложил за нас. Представлю его к награде посмертно. Развенчали страхи этого района, разобрались, что к чему, а он новую легенду придумал! Гонять вас всех нужно как Сидоровых коз, чтобы некогда думать было. Некому гонять? Пусть это буду я! Такая интерпретация эпитафии мне больше нравится".