Часть 2. Возвращение полной луны.

Ответ должен был прибыть до заморозков, вы отправили письмо?

Лучше не думать о прошлом, а свесив голову с красной подушки, смотреть на закат.

   

Глава 9. Обиды и расставания.

Хоть и есть горный союз, парчовой книге доверять трудно.

   107. Промозгло, не бегай ночами по улицам.

Рассвет, немного прохладно.

Ночь прошла, в Париже наступил июнь.

Но хоть и говорится, что наступило лето, холод переменчивой весны ещё остался.

Я подошла к окну, откинула штору. Во дворе окутанная лёгким туманом фигура Лян Шэна. Восстанавливает дыхание после утренней пробежки.

В лучах рассвета его чистое и прекрасное лицо. Прозрачные капельки пота отливают бледным золотом, будто солнце целует его шею. Намокшая белая футболка плотно облегает рельеф грудной клетки.

Соблазнительное тело, аскетичное лицо... Ведь так описывают в романах? Почему такое приходит на ум. Даже стало неловко.

Лян Шэн, похоже, собирался войти в дом, повернулся, поднял лицо, взгляд скользнул по моему окну. Сердце вдруг пропустило несколько ударов, быстро опустила штору и спряталась.

Колыхающаяся штора выдала тайну.

Он опустил голову, возможно почувствовав моё странное напряжение. Когда взгляд опущен, трудно понять выражение лица, только бессильно изогнуты уголки губ.

*

Утром я долго тянула, прежде чем спуститься вниз. Подойдя к столу, бросила взгляд на его лицо. Совесть была не спокойна, но не из-за тайного подглядывания сегодня утром, а скорее от мыслей о вчерашней ссоре.

Прошлой ночью ходила в дом Чэна, и хотя Лян Шэн этого не обнаружил, но я всё равно чувствовала себя виноватой и долго не могла уснуть. Картины той ночи снова и снова всплывали в памяти, как сцены немого кино: боль в его взгляде, холод его руки, коснувшейся моих волос...

Мне совсем не хотелось его обманывать, не хотелось, чтобы он грустил.

С детства больше всего на свете я не хотела делать вещи, которые его расстраивали.

Но в тот момент, во что бы это ни стало, даже ценой жизни, мне было нужно вернуть долг мужчине, которого зовут Чэн Тянью.

Из-за меня с ним случилась беда, из-за меня он потерял зрение.

Как бы я могла, скрепя сердце, уклониться, обмануть и не выплатить долг?

Утром за завтраком я сидела за столом и крошила хлеб, будто разрывая свои абсурдные, вздымающиеся до небес тайные желания, кусок за куском, но почему-то никак не могла расставить всё по местам.

Лян Шэн сидел напротив, выражение его лица было, на удивление, спокойным. Как будто не было ни утреннего смущения, ни печали прошедшей ночи.

Он уже съел завтрак и сейчас пил кофе и читал газету. Губы слегка сжаты, брови опущены, спокойный, как ни в чём ни бывало.

Я смотрела на него, и на душе становилось всё тягостней. Грудь сдавило, невольно несколько раз кашлянула. Он услышал, поднял взгляд, спросил немного отчуждённо: "Простудилась?"

Я подняла голову: "А? Вроде нет. Наверное, хлеб суховат, подавилась... чихнула..."

Не успела закончить фразу, сильная рука уже легла мне на лоб, от рукава повеяло типографской краской и свежим ароматом лосьона для бритья. Как-то внезапно он оказался прямо передо мной. Я машинально хотела увернуться, он процедил сквозь зубы: "Не дёргайся".

Голос тихий, но твёрдый, не допускающий возражений.

*

Тёплая ладонь, прохладные кончики пальцев.

Холодно блеснули серебряные запонки.

Стройная фигура высится, как зелёная гора, ладонь на моём лбу. Властность, в которой, однако, можно найти опору.

В носу тут же засвербело, снова вспомнила детство.

В те юные годы, которые, казалось, уже похоронены безумным временем, каждый раз, когда я простужалась, он клал ладонь мне на лоб, чтобы проверить температуру.

Тот лунный свет, будто время, запечатанное в янтаре, обволакивал меня, малышку, посреди двора в Вэйцзяпине и его такого же маленького. Мальчик прикладывает маленькую ладошку к моему огненному лбу под гривой волос, а кошка, которую звали Сяоми, наблюдает за нами...

Как времени удалось превратить те детские ладошки, маленькую нежность в пару больших ладоней. А мальчика, который ломким детским голоском говорил мне: "Цзян Шэн, будь умницей, не вертись", в этого прекрасного мужчину передо мной.

Нахмуренные брови, сдержанный тон, фраза "Не дёргайся". Сказано холодно, но с внутренним напряжением.

......

Убрал ладонь с моего лба. Чэнь уже протягивал ему градусник, он отмахнулся и по-прежнему ровным тоном произнёс: "Всё в порядке".

Как обычно дал распоряжение Чэню: "Подготовься, я ухожу".

Потом скользнул по мне взглядом, бросил фразу: "Боюсь, вчера ночью простудилась".

Чэнь убрал градусник, украдкой покосился на меня, не поддержавшую разговор. Потом принёс Лян Шэну приготовленные пальто и портфель.

Лян Шэн накинул пальто на плечи, Чэнь поправил, чтобы всё было аккуратно. Перед уходом Лян Шэн обернулся, посмотрел на меня, сказал: "Побудь дома, пей больше воды, отдыхай. С уроками Эндрю, сделаем перерыв".

Только я хотела возразить: "А что тогда можно?"

Он тут же бросил фразу, ещё больше наполненную тайным смыслом: "Промозгло, не бегай ночами по улицам".

Это замечание удержало меня от своего риторического вопроса. Видя, что я уже открыла рот, он слегка приподнял бровь, спросил: "Что?"

Я покачала головой, пробормотала: "Ничего".

Испугалась, что он снова что-нибудь спросит, поэтому схватила стакан и принялась пить большими глотками, пила и поглядывала на него. Он больше не стал задавать вопросов, развернулся с холодным лицом и ушёл.

*

"Промозгло, не бегай ночами по улицам".

"А что тогда можно?"

*

Торопиться с ответами - нарываться на неприятности.

Это как если атаман после года отсутствия узнаёт, что у его наложницы любовник на стороне, и предупреждает: "Впредь будь постоянней! Веди себя как порядочная жена!"

А наложница, не подумав, бросает: "А что тогда можно!"

Потом голову с плеч!

Не исключено даже, в куски порубят!

   108. Тысячи узлов в сердце.

У окна проводила взглядом Лян Шэна.

Черная машина, бесшумно увозящая его, исчезла среди шумных городских улиц.

Я подняла лицо, посмотрела на этот город.

Именно этот город с именем Париж заставил его, девятнадцатилетнего парня, быстро повзрослеть, и на четыре года мы с ним оказались на разных краях света.

Именно этот город, Париж.

Если бы тогда он не уехал, было бы у нас сейчас всё по-другому?

*

Сяо Мяньгуа, увидев, что Лян Шэн ушёл, тут же на цыпочках прискакала ко мне и заявила: "Сестрица Цзян Шэн, сестрица Цзян Шэн, пойдём к дяде Чэну".

Я очнулась от своих дум, опустила голову, серьёзно посмотрела на её круглые щёчки и ответила: "Мы... не можем".

Сяо Мяньгуа нахмурила бровки, щёки немного надулись, на лице детская обида: "Почему? Из-за того что братец Лян Шэн приехал во Францию?

Но сегодня же день детей".

Я не знала, что ответить.

Сяо Мяньгуа, посмотрев на мой грустный вид, тут же решила приободрить:

"Сестрица, не грусти, Сяо Мяньгуа не пойдёт к дяде Чэну. Э, Сяо Мяньгуа будет играть с Эндрю! Тоже весело". Сказав это, она вприпрыжку ускакала. При этом старательно радовалась, будто хотела мне доказать, что совсем не расстроена тем, что не пойдёт к дяде Чэну.

Я посмотрела на неё, в душе буря разных переживаний.

Нас с детства учили скрывать свои чувства.

Вот так скрываешь, скрываешь, а потом даже сама забудешь, что, в конце концов, доставляет тебе самую большую радость.

Я глубоко вздохнула, подняла голову, посмотрела вдаль.

Небо в Париже полупрозрачно-голубое, по нему плывут огромные облака, словно потерявшиеся белые ягнята. Я знаю, что под этими облаками в пригороде Парижа есть дом мужчины, которого зовут Чэн Тянью.

Там на каждом дереве, на каждом цветке его тень и аромат.

Пока Лян Шэна не было в Париже, я, скрываясь под именем "А-Ду", торопилась всё компенсировать тому мужчине.

Однажды солнечным утром подстригла ему волосы, уже падающие на глаза.

Дождливым днём приготовила для него чашку чёрного чая, ни холодного, ни горячего, а как раз по его вкусу.

Сидела рядом с ним, наблюдая, как свет и тень от большого экрана падают на его красивое, похожее на скульптуру лицо, но он ничего не видел.

В те дни, которые жаль, что нельзя зачеркнуть, любовь и ненависть сплелись в огромный клубок. Я даже думала, это на всю жизнь. Вплоть до того, что предавалась грёзам о времени в той старой книге, которую он мне подарил - нет ни людей из прошлого, ни самого прошлого, нет Вэйцзяпина и даже девушки по имени Цзян Шэн больше нет... А в этой новой и одновременно старой истории он - свободный молодой человек, отпрыск благородной фамилии, попавший в беду. А я просто "А-Ду", которая хочет отплатить за его доброту, пожертвовав своей жизнью - маленькая лисичка...

......

Смех, да и только.

В данный момент я могу лишь тупо стоять и издалека смотреть в сторону его дома.

Тысячи узлов в сердце.

   109. Боюсь, что Лян Шэн пошёл к Чэн Тянью!

Пришёл Эндрю, поинтересовался у меня: "Почему у Лян Шэна с утра пораньше такой холодный вид, будто он на снежной вершине?"

Я не знала, что ответить. Чэнь, стоящий рядом, улыбнулся и пояснил: "У господина последнее время очень много дел. Господин сказал, барышня простудилась, сегодняшние занятия можно пропустить".

Я слегка кашлянула и возразила: "Всё нормально. Я могу заниматься".

*

На протяжении всего урока я была рассеяна.

Только вспомню вчерашнюю ночь, и на сердце тревога. После занятия уже ближе к обеду попыталась прощупать ситуацию, написала Лян Шэну СМС: "Чем занят?"

Потом полная беспокойства ждала его ответ.

Он ответил быстро.

Всего три слова: "Скучаешь по мне?"

В смятении тут же отшвырнула телефон в дальний угол комнаты, будто это горячая картошка.

Через некоторое время не удержалась, тихонько вытянула шею, посмотрела на мобильный, нет ли каких подвижек. Вдруг экран засветился, я тут же подбежала и взглянула.

Прогноз погоды.

Неожиданно почувствовала досаду.

Экран снова вспыхнул, я опустила голову. Лян Шэн.

Он написал: "Так и думал".

Я будто увидела: его глаза, как звезды, улыбка на губах. На мгновение так растерялась, что сунула телефон под одеяло и положила сверху две подушки. Только после этого полегчало.

*

В тот день Лян Шэн не появлялся до самого вечера.

Сяо Мяньгуа с Эндрю пошли прогуляться. Я в одиночестве поужинала, собиралась подняться наверх. Тут подошёл Чэнь с таким выражением, будто хочет что-то сказать. Обратился ко мне: "Госпожа".

Я посмотрела на него: "Что случилось?"

Он помолчал, помялся, наконец с трудом решился: "Госпожа, я много болтаю. Господин прилетел в Париж, чтобы быть с вами, почему же сегодня наоборот ушёл? А госпоже ещё нездоровится..."

Я подумала, что он вкладывает в свои слова какой-то скрытый смысл, на лице проступило недовольство.

Заявила ему: "Дядя Чэнь, это намёк? Хотите сказать, у господина есть другая женщина или что он пошёл к какой-то благородной барышне?"

Чэнь тут же пояснил: "Госпожа, вы не так поняли! Я переживаю, господин сегодня сказал, что выйдет по делам, а на самом деле из-за вас пошёл к старшему хозяину!"

Сердце ёкнуло, я переспросила: "О чём ты говоришь?"

Чэнь решил, что я слаба умом, поэтому перевёл мне чётко и доходчиво: "Боюсь, что Лян Шэн из-за вчерашнего пошёл к Чэн Тянью!"

Потом покачал головой, тревожно вздохнул: "Телефон отключён! Если случится какая-нибудь заваруха, как я оправдаюсь перед директором Чжоу и старым хозяином... Э... Госпожа, не надо... Не ходите... Вы явитесь, разве это не подольёт масла в огонь, всё ещё больше запутается..."

   110. К тому же, госпожа Цзян, должен вас поправить, речь не идёт о браке.

Сердце будто охвачено огнём: вдруг Лян Шэн попадёт в беду или вдруг он обнаружит тайну Чэн Тянью.

Когда я поймала машину и примчалась на окраину Парижа к дому Чэн Тянью, мне стало немного не по себе от внезапно наступившей здесь тишины. Дом никто не охранял, а ведь раньше здесь повсюду были охранники.

Не могло же быть, что Лян Шэн приехал... и что-то случилось?

Я торопливо вошла, никого не было, только дядя Цянь сидел в чайной комнате, у его ног стоял чемодан.

Дядя Цянь увидел меня, на его лице читалось, как долго я прождал, а вслух произнёс: "Госпожа Цзян, вы, наконец, пришли".

От волнения я брякнула: "Где Лян Шэн?"

Дядя Цянь слегка удивился, очевидно, не ожидав от меня такого вопроса. Его брови слегка дёрнулись, однако, он весьма доброжелательно уточнил: "Это резиденция старшего хозяина".

Я смутилась и поспешила объясниться: "Я... не это имела в виду. Просто прошлой ночью я приходила сюда, Лян Шэн узнал. Я думала, он пошёл к Тянью, боялась, что что-нибудь случиться..."

Дядя Цянь улыбнулся: "Боялись, что что-нибудь случиться? Случиться с кем? С Тянью или с Лян Шэном?"

Я промолчала.

Обнаружив, что Лян Шэна здесь не было, облегчённо вздохнула. Поинтересовалась у дяди Цяня: "А где Тянью? - потом покосилась на чемодан у его ног, замерла, спросила, - Вы... это?"

Дядя Цянь посмотрел на меня и ушёл от прямого ответа: "Госпожа Цзян, хорошо, что последнее время вы позаботились о старшем хозяине. Иначе не знаю, смог бы он продержаться".

Потом вздохнул: "Такой гордый человек".

Услышав это, моё сердце заныло. Опустила голову, голос был тихий: "Я задолжала ему".

Он посмотрел на меня и не спеша произнёс: "Если он умрёт первым, буду носить по нему траур; если я уйду вперёд, моя душа будет любить и оберегать его. Госпожа Цзян показала свою искренность молодому мастеру, поэтому она ничего ему не должна".

Носить по нему траур? Душа останется с ним? Я горько усмехнулась.

Этот мужчина, готовый умереть со мной, спасший мне жизнь, и даже... деливший со мной постель. Сегодня Сяо Мяньгуа звала меня пойти к нему, но у меня не хватило смелости. Когда-то были иллюзии, ради него разрушить мир, перевернуть небо и землю, а в итоге, не выдержала разочарованного выражения лица Лян Шэна вчерашней ночью.

Любящие люди оказываются, однако, самыми безжалостными! Подумав так, совсем приуныла и тихо повторила: "Я всё-таки перед ним в долгу".

Дядя Цянь вдруг улыбнулся: "На самом деле в этом мире нет человека, который никому ничего не должен. Вопрос в том, хочешь ли ты возместить то, что задолжала?"

Я резко вскинула голову и уставилась на него.

В это время девушка в рабочей одежде принесла чашку с тонизирующим напитком. Прежде я её здесь не видела. Может новая прислуга.

Дядя Цянь посмотрел на неё и распорядился: "Сюй, можешь идти".

Дядя Цянь осторожно подтолкнул чашку ко мне и продекламировал, как в театре: "Миска желатина из ослиной кожи, чашка кунжута, рис с цукатами. Розовые щечки, как от смущения, цветы абрикоса под весенним дождем. Увлажнение в юности сохраняет жизнь и преумножает капитал".

Я не поняла и посмотрела на него.

Он равнодушно пояснил: "Это цитата из "Цветов на парче под дождём осенней ночью"".

Хорошо, что не упомянул Бай Пу. Тогда бы я обязательно вспомнила его инсинуации в мой адрес в Санья про "жену трёх мужей".

Пока мы были в Париже, его вид старого шалуна почти заставил меня забыть, что он "улыбающийся тигр" семейства Чэн, который съедает людей вместе с костями.

Похоже, его совсем не заботила моя реакция. Он будто ушёл в воспоминания о прошлых годах: "Очень много лет назад таким способом я уговорил одну пожилую женщину поесть. Она постоянно улыбалась, говорила: "Твои уста намазаны мёдом нашей семьи Чэн"".

Он вздохнул: "Я сопровождал ее с юности до конца ее красоты, пока она не скончалась в возрасте пятидесяти девяти лет... При таком хорошем происхождении она должна была, как старый хозяин, прожить долгую жизнь..."

Снова вздохнул: "Мужчины семьи Чэн со времён старого хозяина избегали суеты. Впрочем, кто из мужчин Поднебесной беспокоится о мелочах".

Я посмотрела на него и вдруг поняла, эти его воспоминания, растроганные вздохи не более чем фон. После он честно скажет то, что я должна услышать.

Он посмотрел на меня и продолжил: "Госпожа Цзян постоянно говорит, что задолжала старшему хозяину. Даже я со своим старческим зрением вижу, что госпожа Цзян торопится отдать свой долг. Я прав, госпожа Цзян?"

Я смотрела на него. Иногда знаешь, что слова, которые тебе говорят, ловушка, но не можешь, не кивнуть в знак согласия.

К тому же он говорил верно, если я смогу как-то компенсировать Тянью, помочь, чтобы он снова увидел свет, чтобы в этой жизни он был спокоен и счастлив, пусть даже мне придется заплатить жизнью, я не скажу "нет".

Дядя Цянь, видя, что нервничаю и держусь настороженно, мягко улыбнулся. Протянул мне папку с документами и сказал: "На самом деле компенсировать ему очень просто".

Я с сомнением раскрыла папку, внутри резюме:

Фамилия, имя: Вэнь Я.

Английское имя: Крис.

Пол: женский.

Дата рождения: 17.12.1989г.

Общие сведения: из Тайваня, родилась в Сиэтле, США. Окончила Пенсильванский университет в 2011 году, работает во французском банке Crédit Agricole. Отец: Вэнь Куньлунь, биржевой маклер в Merrill Lynch, мать: Гуань Синь, домохозяйка. 25 мая 2002 года рейс 611 авиакомпании China Airlines потерпел крушение у берегов Пэнху, в результате чего Вэнь Куньлунь и Гуань Синь погибли. Вэнь Я переехала во Францию ​​со своим дядей Вэнь Ханом, когда ей было 13 лет. В январе 2012 года случайно столкнулась с исполнительным директором корпорации "Шифэнсин" Чэн Тянью на набережной Сены в Париже...

В этом резюме, не имеющем ко мне никакого отношения, моя фотография! Там также был паспорт, свидетельство о рождении, аттестаты об окончании начальной школы и университета - на всех мои фотографии в разном возрасте! Еще билет в Китай сегодня вечером, на котором напечатано "Вэнь Я"!

Я вдруг разволновалась, подняла голову, посмотрела на дядю Цяня, спросила: "Что это?"

Дядя Цянь твёрдо посмотрел на меня, будто уже принял решение, и неторопливо произнёс: "Старший хозяин ждёт вас, госпожа Вэнь, в Китае".

Я грустно улыбнулась: "Значит, можно сказать так: изменю имя и личность, чтобы они соответствовали старшему хозяину вашей семьи, и выйду за него замуж, верно?"

Дядя Цянь ничего не ответил.

Слезы скопились в уголках глаз, я отвернула лицо в сторону. Терпела, терпела, но всё-таки спросила дрожащим голосом: "Он тоже этого хочет?"

Дядя Цянь холодно посмотрел на меня и задал встречный вопрос: "Вам кажется, он может этого хотеть?

Такой, как он, который захочет ветер, будет ветер, захочет дождь, будет дождь. Если бы у него в мозгу было хоть немного ума и понимания, что значит "подходящая пара", он не выбрал бы влюбиться в вас".

Я пытался контролировать свои эмоции, но рука, держащая папку с документами, судорожно подрагивала. Посмотрела на дядю Цяня и заявила: "Только потому, что я бедна, у меня нет ни положения, ни статуса, вы можете так со мной поступать? Влезать во всё, что касается меня, в мой жизненный опыт, в мою любовь, в мой брак, верно?"

Дядя Цянь смотрел на меня по-прежнему очень спокойно. Похоже, моего возбуждения и вышедших из-под контроля эмоций было недостаточно, чтобы хоть чуть всколыхнуть его.

Он взял чемодан, слегка поклонился и невозмутимо произнёс: "Некоторые в семье Чэн хотят вашу жизнь, другие хотят вас, я, находясь между, лишь хочу услужить и тем, и этим.

Не важно, что вы обо мне думаете. Ещё в Санья я сказал вам, это единственный способ, который я смог придумать, чтобы вы остались со старшим хозяином, к тому же это объяснения для старого хозяина. Что ещё важнее, вы будете со старшим хозяином, но каждый любопытный - будь то имеющий интерес партнёр по бизнесу или просто обыватель - будет сплетничать, ваше прошлое..."

Он бросил на меня взгляд, не скрывая, что пытался придумать подходящее слово, чтобы облегчить мне неудобство: "Ну... случайные пустяки в прошлом... Если бы их выкопали и продемонстрировали, это бы плохо выглядело для репутации семьи Чэн, да и для вашей репутации тоже. Я делаю это для семьи Чэн и для вас".

Я смотрела на него, руки-ноги заледенели.

Некоторое время я собирала волю в кулак, потом швырнула ему бумаги и сказала: "Заявляю вам, я не выйду замуж за вашего старшего хозяина и тем более не стану использовать эту кличку для брака с ним!"

Дядя Цянь не рассердился. Через летавшие в воздухе белые листы посмотрел на меня и произнёс: "На самом деле, госпожа Цзян, должен вас поправить, речь не идёт о браке.

Да, я могу сфальсифицировать вашу историю, переиначить ваши чувства, но у меня нет возможности подтасовать ваш брак! "Вэнь Я" - это просто девушка с чистым прошлым".

Он помолчал и продолжил: "Пусть даже я действительно обладал бы возможностью сделать из вас барышню, которая могла бы войти в семью Чэн, богатую, с хорошей родословной, но такой брак вряд ли является вашим счастливым жребием".

Он многозначительно взглянул на чашку с желатином на столе, потом снова посмотрел на меня и сказал: "Вы же не хотите, чтобы каждой долгой ночью, когда его нет дома, вас развлекал слуга. Пейте чашка за чашкой настой, который сохранит вашу молодость, но не может сохранить вашего мужчину".

В конце он вздохнул, тон как у доброжелательного старшего, хотя ещё больше напоминал саркастическую насмешку над моими иллюзиями: "Тем более что у меня нет такой возможности. Не говоря обо мне, у самого старшего хозяина нет такой силы! Брак богатого человека никогда от него не зависит!"

Его слова били прямо в лоб без всякого снисхождения.

Я тупо стояла там, получая оплеухи. Их отвешивала тысячерукая и тысячеокая богиня Гуаньинь или даже толпа бодхисатв. Ты задрала нос и не хочешь замуж, так тебе прямым текстом говорят: не мечтай. Кто сделает тебя женой. Будешь наложницей, нет, хуже, чем наложницей!

Он наклонился, взял билет из стопки бумаг, внимательно посмотрел на него и положил под миску с желатиновой пастой: "Мисс Вэнь, дату этого билета можно изменить в любое время, Старший хозяин ждёт вас в Китае".

Взял чемодан и пошёл к выходу. Потом обернулся и добавил: "Конечно, вы можете сделать вид, что я ничего вам сегодня не говорил и остаться веселиться в Париже".

Я посмотрела на него. О, неожиданная доброта.

Он прищурился и сказал: "Ведь если операция провалится, он никогда не будет видеть! Кто захочет провести всю жизнь со слепым? Даже если он чрезвычайно богат и даже если он стал таким из-за вас.

Желаю вам всю жизнь иметь спокойную совесть в Париже".

   111. У кого нет запутанной истории с бывшим, всем неловко, но здороваются, не так ли?!

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я пришла в себя среди летавших по земле листов бумаги. Ветер гонял их из стороны в сторону безо всякой цели.

Ветер безжалостен. Он никогда не спрашивает вещи, летящие в его объятиях, куда они хотят двигаться. Ветер - самое ласковое существо. Нежными руками касается каждого цуня, мимо которого пролетает.

Я пробыла в том доме очень и очень долго. Сидела на ледяном полу и пыталась заставить себя очнуться. Непонятно, что на сердце, только чувствовала пронизывающую до костей пустоту среди бескрайней, застилающей небо черноты.

Даже когда в этом дворе раздались и стали приближаться тяжелые и нерешительные шаги, я не заметил этого. Не заметила грустный взгляд, который внимательно окинул меня цунь за цунем.

Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил. Тон такой лёгкий, несерьёзный, что в нём не расслышать печали.

Он произнёс: "Чэнь сказал, что ты здесь, я не поверил".

Мое сознание медленно вернулось в тело. Я резко вскинула голову и только тогда с удивлением обнаружила, что передо мной стоит Лян Шэн.

Испуганно пробормотала: "Лян Шэн?!"

За его спиной полное небо звезд. Их блеск был вопиюще ярок. На фоне этой застилающей небо роскоши он выглядел особенно опустошённым и одиноким.

Он не ответил. Его лицо будто холод этой весенней ночи, губы крепко сжаты. Не знал, как выразить свои эмоции.

Сказал: "Оказывается, ты и правда здесь".

......

Я огорчённо пояснила: "Я думала, что ты здесь! Чэнь сказал..."

Он вдруг перебил меня: "Я здесь?!"

Внимательно посмотрел на меня, взгляд холоднее ночи, на его руках сидел кот Сянгу.

Я смотрела на него, в душе тысячи слов, но внезапно не могла понять, что говорить и как объясняться. Причина была хоть и реальная, но абсурдная.

Он наклонился, опустил Сянгу на пол.

Его тон был мягок. Похоже, слова, которые он произносил, не имели ничего общего с его настроением в данный момент: "Я боялся, что тебе одиноко, поэтому привёз его.

Несколько дней он был на карантине. Сегодня ушёл так надолго, чтобы дождаться окончания карантинного периода.

Хотел сделать тебе сюрприз".

Он наклонился, посмотрел на меня, посмотрел очень внимательно. Свет взгляда мало-помалу холодел, как куски серебра, громкость голоса постепенно нарастала: "Я думал, тебе здесь одиноко. Хотел дать тебе всё, что могу! Всё, что возможно, всё, что имею! Пока ты что-то попросишь, пока у меня есть! Но..."

Он сделал паузу, грустно огляделся по сторонам, перевёл взгляд на меня: "Есть только он, не так ли? Только с ним тебе не скучно и не одиноко! Даже если ты знаешь, он приезжает просто порезвиться в компании! Золотая молодёжь в поисках развлечений!"

Я посмотрела на него. Это знакомое и незнакомое лицо. Совершенные брови, прекрасные глаза. Печальное, холодное, аскетичное, но полное безумного соблазна лицо.

Это лицо околдовывало меня всю мою невежественную юность, соблазняло и провоцировало мою девчоночью любовь. Я вдруг рассмеялась, грустно и упрямо.

Сказала: "Да! Только с ним мне не скучно!"

Он сжал губы.

Я улыбнулась и развела руками: "Поэтому он бесчувственно меня обманул, бросил, как изношенные сандалии, а я все на шесте не разжимаю руки! И что? Он приехал в Париж, я забыла раны, что он нанёс мне в Санья, и без стыда и совести прибежала к нему! И что? Ты не такой, как он? Отослал меня во Францию, а сам полгода провёл с Вэйян?!"

Мой голос вдруг стал громче: "У кого нет запутанной истории с бывшим, всем неловко, но здороваются, не так ли?"

Ожидание последние полугода, его постоянно откладывающийся приезд, тайное подозрение о его связи с Вэйян, а также тоска и огорчения, которые копились слишком долго - все взорвалось в одно мгновение.

Ревность - ядовитая змея, которая незаметно проглатывает ваше сердце, даже если вы знаете, что не имеете для неё оснований.

"Ты!"

Лян Шэн задохнулся.

Я улыбнулась, ткнула пальцем себе в грудь: "Верно, я! Бессовестная и не особо высоко себя ставящая! Не выносящая одиночества! Легкомысленная! И что такого?"

Рука Лян Шэна была крепко прижата к его груди, он смотрел на меня.

А я смотрела на него и в глубине души обливалась слезами. Сказала: "Я девочка-сиротка. С тех пор как ты в 19 лет меня бросил, я самая что ни на есть сирота! Ни отца, ни матери, ни старших! В тот год мне было 17 лет, я ничего не умела! Ты можешь терять память! У тебя есть дед! А я? Что есть у меня? У меня только ты! Но ты меня бросил! С того момента ты своими руками связал мою жизнь с тем, кого ты называешь беспутным человеком!"

Лян Шэн посмотрел на меня, рот дёрнулся, хотел что-то сказать, но не знал что. Очевидно, он не ожидал, что я подниму эти покрытые пылью старые дела.

Некоторые вещи из прошлого, если их разворошить, навредят всем, поэтому никто их не трогает, потому что боятся боли, потому что хотят сохранить хрупкое счастье или спокойствие.

Говорят, женщины всегда винят первого человека, которого любили. Из-за того, что он отпустил руку или оставил, заставив нас мыкаться среди последующих влюблённостей и привязанностей, всё тело в ранах и нет ветки, на которую опереться.

Хоть это и бандитская логика, очень смешно.

Но я уже не могла сдержать свои эмоции: "Потом я окончила университет и вернулась. Где был ты? В Париже, в этом шумном городе, со своим богатством и новой жизнью! А у меня были только ежедневные поиски, я постоянно искала тебя! Каждую ночь я плакала, засыпая, и на утро просыпалась в слезах!

Я влюбилась в своего старшего брата!"

Как только эмоции, подавляемые столько лет, вырвутся наружу, они становятся подобны тигру, вышедшему из клетки, их будет трудно контролировать.

Я встретила его взгляд и не отвела глаз: "Десять с лишним лет эта постыдная любовь душит и сводит меня с ума! Мне кажется, что я самая грязная женщина в мире, потому что влюбилась в брата! Но я не могла обуздать своё сердце, свою любовь, они растут в беспросветной темноте, сами для себя страдание и счастье!"

Я посмотрела на него: "Но, Лян Шэн, за все эти годы сделал ли ты что-нибудь, кроме того, что сбежал?! Нет, нет! Не надо речей, не надо объяснений, не надо говорить, что как старший брат ты не мог позволить случиться таким позорным вещам, не используй свою высокую нравственность как объяснение! Я уважаю тебя! Как я могу не уважать тебя?! Я уважаю твою сдержанность, что ты как старший терпел и скрывал свои мысли! Не позволил выйти наружу этим противоречащим морали чувствам! Ты думаешь, я тебе признательна? Нет! Нет! И нет! Я ещё больше ненавижу тебя! Ненавижу, что ты слаб как мужчина и обманул ожидания!"

В этот момент я вспомнила Чэн Тянью, вспомнила ту ночь, его холодный взгляд и бесстрастные слова: "Если бы я был на его месте, если бы я любил тебя, пусть даже Владыка Небес держит твою руку, я бы забрал тебя!"

После этого в те сумасшедшие темные ночи бессчётное число раз я размышляла, если бы Лян Шэн был моим, посмел бы он так игнорировать моего Лян Шэна...

*

Мои слова были жестоки как яд, глаза Лян Шэна постепенно покраснели, он поднял голову, хотел успокоить меня, но не знал как.

Какие использовать слова, какие действия.

В тот момент я вообще не нуждалась в его утешениях, я просто дала волю боли, которой много лет была связана во тьме.

*

Я смотрела на его прекрасное лицо, красивые глаза. Та красота, о которой мне казалось, было грех даже думать, в эту минуту прямо передо мной.

Неожиданно я протянула руку и тихонько коснулась его лица.

Его кожа под моими холодными кончиками пальцев такая теплая. Тепло, которое, как я думала, никогда не почувствую в этой жизни.

Я не давала слезам течь, но глаза снова заблестели. Я смотрел на него, как на свою некогда чистую, белую и пустынную юность. Бормотала: "Мой первый поцелуй, первые объятия, первая ночь, мой первый ребенок... После того, как эти отвратительные вещи произошли одна за другой, моя жизнь была разрушена! Понимаешь, Лян Шэн?"

Сдерживая слезы, катящиеся по уголкам губ, я гладила его лицо и в отчаянии говорила: "Я бы предпочла, чтобы всё испортил ты, чем какой-либо другой мужчина!

Даже если ты мой брат! Даже если это позорно и аморально! Даже если мне придется всю жизнь терпеть позор и вину! Моё сердце было бы счастливо, и я бы ни о чем не жалела! Понимаешь? Но, Лян Шэн, где ты был в то время?"

В конце концов, я разрыдалась.

Лян Шэн, потрясённый, смотрел на меня. Похоже, они представить не мог, что однажды ему спокойно выскажут такие нарушающие законы Неба абсурдные вещи.

Его горло дрогнуло, будто он испытал всю ту боль, которую испытала я. Он протянул руки и попытался обнять меня.

Я удерживала его и упорно сопротивлялась.

*

Недалеко во дворе катался и летал по ветру когда-то упавший на землю сигарный пепел. Кто-то беззвучно смеялся.

В темной ночи Сянгу спокойно и элегантно стоял рядом с нами, тупо глядя на нас двоих своими холодными круглыми глазами.

Эти двое людишек возьмут, наконец, его на руки или нет?

В итоге, похоже, не выдержал - поднял лапу и цапнул Лян Шэна за шею.

   112. Давай начнём заново, будто я никогда не оставлял тебя.

Той ночью мы с Лян Шэном вернулись домой, у одной волосы всклокочены и глаза с красными прожилками, другой совершенно выбившийся из сил, с царапинами на шее.

Приглашенный Эндрю пухлый повар-француз должен был выйти и спросить, не хотим ли мы что-нибудь поесть в такой поздний час. В итоге, при виде нас у него на лице появилось выражение: "Oh, my lady gaga".

У Сяо Мяньгуа с Эндрю как раз был урок рисования. Когда мы вошли, у Эндрю челюсть отвисла, только и произнёс: "Ух, ты!" И сразу был приглашён Чэнем на выход.

Чэнь пошёл в кабинет, чтобы разобраться с царапинами Лян Шэна. Я мялась у двери, то ли уйти, то ли остаться.

Лян Шэн слегка шмыгнул носом и вдруг спросил у Чэня: "Кто приходил?"

*

Чэнь замер и тут же улыбнулся: "Э, у Эндрю сегодня после обеда не было дел, взял у вас пару сигар, развлечься. Я думал, пустяк, и не стал вам докладывать".

Потом, потянув носом, добавил: "У господина совершенное обоняние".

Чэнь помазал йодом царапины на шее Лян Шэна. Похоже, что-то вспомнив, спросил: "Плечо господина..."

Лян Шэн тут же его прервал, повернул голову, посмотрел на меня, предложил: "Проводить тебя в твою комнату?"

После того, как его прервали, Чэнь не стал заканчивать свою реплику.

Я покачала головой, ответила: "Сама дойду".

*

Развернулась и пошла к себе, совершенно разбитая.

Когда Лян Шэн пришёл ко мне в комнату, я притворилась спящей, даже дыхание выровняла. Сяо Мяньгуа тайком подглядывала за дверями.

Лян Шэн стоял у кровати, опустив голову, и смотрел на меня. Его длинные густые ресницы изгибались как крылья лебедя, такие плотные, будто предназначены скрывать тайные мысли в тёмной глубине глаз. Но его губы - полная противоположность, уголки всегда немного приподняты, как растущая луна, даже когда он плакал, все равно улыбался.

Существование этих двух противоречий придавало ему загадочности.

Некоторое время назад в другом доме я изливала своё отчаяние от невозможности любви на протяжении многих лет. Но вернувшись в этот мир, поняла, что боюсь столкнуться лицом к лицу с этим "новыми" отношениями с Лян Шэном.

Он накрыл меня одеялом и остался у кровати.

Поднял руку, тихонько разгладил мои спутанные волосы, слегка нахмурился, но не мог полностью скрыть сдерживаемые живые чувства. Сказал: "Ты сегодня наговорила много чуши. Совсем на тебя не похоже".

Уголки его губ изогнулись, он добавил: "Но..."

И не стал продолжать. Так и стоял рядом, чутко присматривая за мной. Через некоторое время он произнёс: "Давай начнём заново".

*

Давай начнём заново. Сейчас тебе семнадцать, а мне девятнадцать. Хорошо?

И я никогда не оставлял тебя. Хорошо?

*

Он нежно взял мою руку, поднес к подбородку, цунь за цунем скользил им по кончикам моих пальцев. Сдерживаемая слезинка капнула и, поцеловав его губы, упала на мои пальцы.

Казалось, что то далёкое лето никогда не уходило.

*

Чэнь негромко обратился из-за двери: "Господин".

Лян Шэн быстро стёр эмоции на лице, поднялся, открыл дверь.

Чэнь вытянул шею, бросил взгляд в комнату и спросил: "Госпожа уснула?"

Лян Шэн повернул голову, посмотрел на меня, развернулся и слегка кивнул.

Чэнь бросил взгляд на царапины на шее Лян Шэна, подосадовал: "Ну, на самом деле, как же так, вышли на улицу и сразу поранились".

Лян Шэн машинально потёр шею и будто сам себе пояснил: "Если бы не поранился... Ещё неизвестно, что бы случилось".

Он реально был рад и не рад. Только что женщина была полна решимости с ним расстаться, но в следующую секунду, когда увидела, что его поцарапали, вскрикнула, обняла и заплакала от горя.

Оказывается, женское сердце от железной твёрдости до мягкости глины отделяет лишь кошачий коготь?

Из какого небесного тела они всё-таки произошли?

*

Я свернулась калачиком на кровати, закрыла глаза и слегка покраснела.

Так сказать, сердце женщины бьётся от любви, болит от любви, ненавидит тоже из-за любви. Её сердце чёрство из-за любви, мягко из-за любви и жестоко из-за любви. Жадность, гнев, глупость, медлительность, сомнения, всё из-за любви.

Чэнь всё ещё терзался: "Даже не знаю, нужна ли вакцина от бешенства при кошачьих царапинах. Эндрю говорил, даже если сделать прививку от бешенства, нельзя быть уверенным на сто процентов, что всё обойдётся. Это... Как же поступить!"

Лян Шэн сказал: "Положиться на судьбу".

Чэнь, однако не находил себе места и беспрестанно вздыхал: "А вдруг..."

Лян Шэн равнодушно взглянул на него, во взгляде читалось: "Дядя Чэнь, ты мой управляющий, а не нянька". А вслух произнёс: "Поговорили и будет!"

Чэнь, похоже, не был удовлетворён, поэтому продолжил: "И ещё, я никак не могу взять в толк, для чего господин привёз какого-то Сянгу во Францию. Вместо того чтобы тратить столько сил, можно было купить кота здесь. Плохо ли хорошо, это был бы ваш собственный кот, а вы увели кота у старшего хозяина..."

Лян Шэн вдруг зыркнул на него и холодно выдавил: "Украл я его кота, и что такого? Он прилетел в Париж, украсть мою женщину!"

Как только его логика прояснилась, Чэнь даже не смог сразу отреагировать и открыл рот. Внушает ужас, когда человек с серьёзным видом вдруг несёт ахинею.

Чэнь посмотрел на Лян Шэна и осторожно поинтересовался: "Как... Как решить проблему с этим Сяньгу?"

Лян Шэн: "Сварить".

Чэнь: "А?"

Лян Шэн: "Что "а"? Хорошо заботиться".

В глубине души он тихонько вздохнул, повернул голову, посмотрел на меня, сказал: "С детства кошки - это её жизнь. Сяоми нет, пусть Сянгу будет с ней".

Потом коснулся места, которое поранил Сянгу, губы изогнулись, и как самонадеянный ребёнок заявил: "Настанет день, и он послушно будет сидеть у моих ног".

Он сказал, что настанет такой день.

Чэнь взглянул на него с некоторой грустью, мужчине столько лет, а злится на кота.

Лян Шэн повернул голову, посмотрел на меня на кровати, увидев, что нет повода для беспокойства, почувствовал облегчение. Расстегнул пуговицы на рубашке, опустил голову, бросил косой взгляд на Чэня, в котором был тёмный намёк: "Ступай уже вниз".

Когда Чэнь увидел, что он расстёгивает рубашку, с выражением "я понял" тут же развернулся и ушёл.

Лян Шэн вслед за ним тоже вышел за дверь.

Чэнь обернулся, челюсть у него отвисла: "Почему вы вышли? Вы не... не..."

Лицо Лян Шэна заледенело, приподнял бровь, посмотрел на Чэня, ноздри дрогнули: "Что "не"? "Не снял платье и не распустил пояс", что ли?"

Чэнь смущенно улыбнулся.

Лян Шэн рванул галстук, на лице выражение: "Вот ведь ты любитель сплетен!" И прошёл мимо него.

   113. Если кто-то из-за тебя пострадал, разве ты не должен быть готов, отдать свою жизнь, чтобы отплатить ему?

После их ухода тихонечко прибежала Сяо Мяньгуа. Приблизилась, увидела, что я сплю. Призадумалась, но оставалось лишь развернуться и уйти.

Я поднялась, негромко окликнула: "Сяо Мяньгуа, что случилось?"

Услышав меня, она тут же вернулась, восторженно произнесла: "Сестрица Цзян Шэн, ты не спишь?"

Я ответила: "Не сплю".

Сяо Мяньгуа подошла ближе, протянула: "А".

Осмотрела мою комнату, тихо сказала: "Сегодня братец Лян Шэн очень разозлился!

И ещё после того, как братец Лян Шэн ушёл, приходил тигр Чжоу. Когда дядя Чэнь ему сказал... что ты пошла к дяде Чэну, почти взорвался от злости, напугал меня, - потом она с таким выражением, будто у неё заболел зуб, осторожно поинтересовалась, - Дядя Чэн... в порядке?"

Не знаю, почему она постоянно называла Чжоу Мо тигром Чжоу. Возможно, потому что у детей очень проницательный взгляд, они сразу определяют, кто самый злобный.

Я раздумывала над тем, что Чжоу Мо был здесь, потом услышав её вопрос, в порядке ли дядя Чэн, с непониманием переспросила: "Э?"

Сяо Мяньгуа показалось, что я либо умственно отсталая, либо перед ней притворяюсь дурочкой. Поэтому забеспокоилась, встала прямо передо мной и спросила: "Они поссорились из-за тебя?"

Я снова: "А?"

Лицо Сяо Мяньгуа было серьёзным, она потребовала объяснений: "Ты скрываешь от меня! Они точно из-за тебя поссорились! Смотри, дядя Чэн поцарапал братца Лян Шэна. А ранил ли братец Лян Шэн дядю Чэна? Сильно? Должно быть сильно".

После её слов я не знала плакать или смеяться. Ещё "дядя Чэн поцарапал братца Лян Шэна", твой дядя Чэн не женщина, чтобы царапаться.

Сяо Мяньгуа увидела, что в ситуации, когда её дядя Чэн ранен, я все еще могу улыбаться. Хоть это и горькая улыбка, такая улыбка все равно остаётся улыбкой, поэтому она немного разозлилась и сказала с серьезным лицом:

"Я поняла, дядя Чэн много лет питал несбыточные мечты, ему не дождаться оплаты".

Услышав, я совсем оказалось в растерянности. Шестилетняя девчушка, реально, пересмотрела сериалов о дворцовых интригах.

Сяо Мяньгуа, видя, что я продолжаю "улыбаться", разозлилась не на шутку. Громко заявила: "Я поняла, ты ветреная женщина! Ты не любишь дядю Чэна!"

Когда шестилетняя девочка говорит тебе, что ты ветреная женщина, вас это скорее удивит, чем рассердит, вплоть до того, что вы совсем не сможете злиться, потому что вы почувствуете: "О Небеса! Она неожиданно сказала "ветреная", ах, она вдруг..."

Увы, любое выражение моего лица в сердце этой девочки, защищающей своего кумира, тягчайшее преступление и чудовищные злодеяния - потому что по ее мнению, я должна сожалеть, раскаиваться, плакать и винить себя.

В итоге она сама заревела, погрузившись в придуманный ею сюжет. Плакала и говорила: "Он может победить Лян Шэна! Не надо его недооценивать! Разве ты не знаешь, что он не видит? Он ничего не видит, и почему бы тебе не остаться с ним! А ты возвращаешься домой вслед за победителем!"

*

Разве ты не знаешь, что он не видит?

Эти слова Сяо Мяньгуа мгновенно заморозили улыбку на моём лице.

Да, он не может видеть.

Да, он ничего не видит.

Разве я не говорила себе, что могу отдать свою жизнь?

Разве я не пошла к колдунье и не обменяла десять лет своей жизни на восстановление его зрения?

Не из-за того ли, что эти "платежи" не взымаются напрямую, я здесь торжественно обещаю вечно страдать по нему?

И дядя Цянь хотел, чтобы я была с ним, но я стала думать о "самоуважении", "недооценке женщины", "феодальных пережитках" и отказалась, ещё и отказалась сурово и резко.

Суть в том, что я ему задолжала и должна вернуть. В древние времена работай как бык, лошадь или раб - должен отдать долг. А если не в состоянии вернуть, тогда начинаешь оправдываться, верно?

В этот момент я начала серьёзно в себе сомневаться, вплоть до того, что поставила под сомнение собственные взгляды и виденье мира.

В этот момент мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь дал мне точный ответ. Если кто-то из-за тебя пострадал, разве ты не должен быть готов, отдать свою жизнь, чтобы отплатить ему? Даже если в качестве расплаты ты должен провести с ним всю жизнь никогда не видящей света "любовницей"?

*

Ты можешь?

Ты согласна?

Ты готова?

*

В этот момент в моих ушах прозвучал женский голос: "Ты реально никудышный человек! Он ради тебя отдал всё, не думал "может" ли, "согласен", "готов", "должен" ли! Использовал каждый кусочек своего сердца, чтобы быть с тобой, а ты вернула ему сомнениями, боязливостью и колебаниями. Ты, и правда, ни на что не годна!"

Потом раздался мужской голос: "Она не хотела, чтобы так вышло. Оказаться в глазах каждого "любовницей", "содержанкой", злокачественной опухолью на теле общества, как ей перевернуть своё мировоззрения и провести с ним всю жизнь?"

Женский голос холодной усмехнулся: "Если бы её мировоззрение уже не было перевернуто, влюбилась бы она в своего старшего брата?! Это всё отговорки! Даже если ты позволишь ей стать его женой, а не любовницей и заботиться о нем до конца жизни, она точно не согласится! Появится куча новых оправданий! Просто он ей не интересен!"

В мужском голосе тоже послышалась насмешка: "Шутишь! То, что он прыгнул за ней и потом ослеп, это его собственное решение! С какой стати потом надо заставлять её что-то возвращать?!"

Женский голос: "Убил человека - заплатишь жизнью, взял в долг - верни! Так было с начала веков! Если бы зрение потерял Лян Шэн, она наверняка принялась бы самоотверженно возвращать долг!"

Мужской голос вдруг потеплел, вместо того, чтобы спорить с ней мягко спросил у меня: "Цзян Шэн, а если бы из-за меня? Из-за меня ты бы так колебалась? Потому что не в силах со мной расстаться, ведь так? Цзян, Шэн, верно?"

......

Во время их спора я от боли опустилась на пол, держась за голову. Внезапно меня осветило солнце, знакомый солнечный свет, знакомый Сяоюйшань.

Сквозь смутную боль я увидела Чэн Тянью. Он стоит во дворе, худое, усталое лицо, цветущие лозы, как мелкий дождь, опустились на его белую рубашку.

Неповторимо прекрасный солнечный свет Сяоюйшаня освещает его всего: отросшие волосы, одинокую улыбку, тонкие пальцы и его пустые, как пересохшие колодцы глаза.

Он увидел меня, во взгляде вроде радость. Как ребёнок крепко схватил мою руку, в голосе беспорядочное волнение: "Цзян Шэн, Цзян Шэн, ты вернулась".

Он произнёс: "Цзян Шэн ты всё-таки вернулась".

Его взгляд дрожал, в нём и радость, и печаль. Его руки зарылись в мои волосы, он сказал: "Я думал, ты не вернешься".

Вдруг посмотрел мне за спину, тревожно и гневно произнёс: "Почему он тоже приехал?!"

Я обернулась, следуя за его взглядом, и обнаружила, что за моей спиной стоит Лян Шэн, в чёрном костюме, слегка улыбается, стоит во дворе, нежный как яшма, выражение лица полное любви, будто новобрачный в ожидании своей невесты.

Я перепугалась, спросила: "Лян Шэн, почему ты здесь?"

Лян Шэн мягко посмотрел на меня и попенял: "Глупая, сегодня же наша свадьба".

Я опустила голову, и увидела, что сама в белом платье невесты, в руках букет, золотые розы цвета шампанского как бриллианты поблескивают холодным светом.

Чэн Тянью посмотрел на меня и вдруг закинул голову и рассмеялся. Потом опустил голову, взгляд полный печали, произнёс: "Ты и правда выходишь за него!"

Я смотрела на него, навернулись слёзы, не знала, как ответить.

Лян Шэн как будто его не видел, улыбка на губах, всё внимание сосредоточено на мне, прошептал мне на ухо: "Его операция провалилась, он полностью ослеп и сошёл с ума! Теперь он всего лишь неудачник! Мусор, который содержит семья Чэн! Сейчас я хозяин семьи Чэн, настоящий хозяин! Довольно, Цзян Шэн, наши родственники и друзья, а также семья Чэн ждут нас".

Я посмотрела, вечеринка в разгаре, слышаться шутки и смех, изысканное общество. Когда все увидели нас, с улыбками подняли бокалы за меня и Лян Шэна.

Я обернулась, взглянула на Чэн Тянью, он одиноко стоял передо мной.

Вдруг он с силой отбросил мою руку, вырвал свои глаза и швырнул их на землю!

Все его руки и лицо в крови. В ужасе я не могла произнести ни слова и только как ненормальная пыталась стереть с него кровь, но никак не могла очистить, мои руки и белое платье тоже оказались полностью залиты кровью.

Длинные волосы закрывали его лицо, он горько усмехнулся, с силой схватил мою руку, останавливая меня, и произнёс: "Цзян Шэн, бесполезно, бесполезно, моя операция прошла неудачно, я на всю жизнь останусь таким".

Говоря это, он ещё натужно пытался улыбаться: "Лян Шэн прав, я никчёмный мусор".

И добавил: "Прощай, Цзян Шэн".

Потом толкнул меня в объятья Лян Шэна, развернулся и исчез в той же глади моря, в которую когда-то прыгнул за мной. Как бы я ни рыдала, как бы ни цеплялась, не могла удержать и крупицы его тепла.

Это синее море как слёзы влюблённых, любивших друг друга до самой смерти.

Я громко плакала, изо всех сил мечущаяся в громадных волнах судьбы крошечная рыбка, пока тёплая ладонь не коснулась моей щеки, в голосе её владельца тревога и нежность: "Цзян Шэн, Цзян Шэн, что с тобой?"

   114. В мире есть три вещи, которые труднее всего скрыть: это кашель, бедность и когда кто-то действительно тебя любит.

Я открыла глаза, у моей кровати Лян Шэн.

Ночь всё ещё так глубока.

Он склонился, глаза черны, как ночь, напряжённо посмотрел на меня, рука прижалась к моей щеке, легонько погладила, пытаясь меня успокоить.

Я поняла это лишь сон.

Сяо Мяньгуа притулилась сбоку и сладко спит. Маленькая головка, волосы спутались во сне, щека спокойно лежит на подушке, в уголке глаз ещё осталась слезинка.

Я вдруг села и обняла Лян Шэна, крепко-крепко, как тонущий цепляется за соломинку, очень крепко обняла.

Мои внезапные объятья заставили тело Лян Шэна заметно напрячься.

Тут же услышала знакомые и сильные удары сердца, как барабан, которые невозможно ни заглушить, ни остановить.

Нам как никому в мире было ясно, в мире есть три вещи, которые труднее всего скрыть: кашель, бедность и когда кто-то действительно тебя любит.

Под звездным небом этой чужой страны я решила больше не метаться в тупике, не размышлять, стоит ли мне или не надо, а возжелала этого мгновения нежности.

Уткнулась лицом в его плечо. Знакомый с детства запах, ветер родного города из снов, аромат былых лет.

Тело Лян Шэна тихо отклонилось назад, будто от боли, но в своём порыве я этого не почувствовала. Сказала: "Не уходи".

Его тело слегка вздрогнуло, опустил голову, посмотрел на меня, произнёс: "Я здесь".

Я сжимала руки всё сильнее и сильнее. Очень хотелось, чтобы эти объятия длились всю жизнь. Но когда я посмотрел на свои руки на его шее, пара рук, как белые лотосы, всего лишь мгновение назад они были обагрены Тянью кровью!

На запястье раковины, что мне подарил Лян Шэн. От натяжения на белой коже полоска за полоской проступает хищная краснота. Эти ракушки такие прекрасные, чисто-белые, совсем не похожи на меня.

Я такая скверная! Лян Шэн, ты знаешь, что я такая скверная?

В глубине души я тихонько всхлипывала.

Но мой Лян Шэн не слышал.

Его рука легонько провела по моим волосам, липким от пота, он мягко похлопал меня по спине. Его голос был низким и ясным, как цветок, распустившийся на воде в лунную ночь. Он спросил: "Что случилось?"

Я долго успокаивалась, потом подняла голову и со слезами на глазах посмотрела на него.

Его глаза яркие, как вчерашние звезды, вызывают желание кануть в бездну, а губы соблазнительны, как вино из цветов персика, которое хочется пить всю жизнь.

Он - тот, кого я уже не заслуживаю желать в этой жизни.

Чем дольше смотрела, тем становилось грустнее. Заплакала, но в стремлении как-то это скрыть, сказала: "Мне приснилось, что я так много задолжала... денег, очень много денег".

"Реально очень-очень много денег", - бормотала я, смотря на свои руки, покрытые свежей кровью Тянью.

Лян Шэн, однако, явно почувствовав облегчение, снова обнял меня, положил подбородок мне на макушку, сказал: "Это просто сон".

Я закрыла глаза, не смея смотреть на его волосы на висках, на его брови, на его глаза. Только эхо голоса дяди Цяня в моих ушах: "Ведь если операция провалится, он никогда не будет видеть! Кто захочет провести всю жизнь со слепым?"

Навсегда потеряет зрение!

Никогда не будет видеть!

Слёзы падали ему на грудь, всхлипывая, я спросила: "Лян Шэн, если я и правда задолжаю другим людям, что тогда делать?"

Лян Шэн произнёс только одно слово: "Вернёшь".

*

Верну.

Пробормотала я, слёзы катились по лицу. Я отвернулась.

За окном луна вскарабкалась на небо.

Лунный свет холодный, как иней.

   115. Загнанный зверь.

Холодный лунный свет прекрасный и похожий на ртуть, лился вниз, заменив множество звёзд.

Белый цвет штор в потоке лунного света выглядел особенно холодным, как и мужчина, сидящий у её кровати. Вроде тёплое, мягкое лицо, но вызывает ощущение сдержанного равнодушия.

Наконец он снова устроил её спать, а Сяо Мяньгуа отнёс в её комнату. Потом потушил свет и ушёл к себе.

Оставив комнату, наполненную лунным светом, который нельзя выключить.

*

Перед дверью кабинета рефлекторно схватился за плечо, нахмурился, будто чтобы облегчить какую-то боль. Только что она бесстрашно положила свой гордый, острый подбородок ему на плечо, потом расплакалась.

Чэнь подошёл к двери, поднял взгляд, увидев его, тут же поинтересовался: "Не надо ли вашу рану на плече ..."

Ответ был бесстрастен: "Всё в порядке".

Потом тихо поинтересовался: "Проверил?"

Чэнь таким же тихим голосом ответил: "Проверил".

Потом Чэнь окинул взглядом кабинет и сказал: "В этот раз старший хозяин приехал в Париж просто в отпуск, с делами компании это не связано. И уж тем более не ради зарубежных акций семьи Чэн. Поэтому господину не нужно беспокоиться".

Он стоял прямо, перевёл взгляд, посмотрел на Чэня, улыбнулся: "У меня был повод для беспокойства?"

Чэнь замер, потом продолжил: "Господин приехал в Европу, чтобы тайно скупить зарубежные акции семьи Чэн. Разве это не неожиданных ход, чтобы в будущем завладеть контрольным пакетом активов семьи Чэн?"

Лян Шэн искоса посмотрел на него.

Чэнь был так взволнован, что высказался прямо: "Господин всё тонко рассчитал. Семья Чэн сейчас сосредоточена на делах внутри страны. Боковые ветви семьи следят за здоровьем старого хозяина, а фокус внимания внутри семьи Чэн лежит на вашей якобы сделке по покупке "Цитянь Дунли". При такой загруженности кто будет думать о том, что зарубежные акции могут быть собраны в одних руках. А если ещё есть и акции в стране, неизбежно..."

Лян Шэн по-прежнему смотрел на него. Спокойный ледяной взгляд постепенно вызывал у собеседника ощущение физического холода.

Голос Чэня становился всё тише, пока совсем не умолк. Он внезапно перестал понимать, о чем думает человек перед ним, поэтому мог лишь осторожно улыбнуться: "Я снова говорил чепуху".

Но Лян Шэн лишь смотрел на него.

Через некоторое время он, наконец, заговорил: "Я часть семьи Чэн. Эти действия лишь забота о деде. Если боковые ветви семьи что-то предпримут в отношении семьи Чэн, у нас будет некоторое преимущество. Чиним крышу, пока не пошёл дождь".

Хоть в душе Чэнь не был согласен, но всё-таки утвердительно кивнул: "Точно так".

Лян Шэн прошёл мимо Чэня, уголки его плотно сжатых губ выражали решимость.

В прошедшие бури и штормы в Санья он поклялся, семья Чэн задолжали Цзян Шэн, и он должен стократно, тысячекратно заставить вернуть!

Попытка разбить яйцом камень - пусть так. В отчаянном положении нанести контрудар - тоже сойдёт.

От начала до конца он зверь. Даже если его заточить в железной клетке, с вырванными когтями и зубами, истекающего кровью, он воздаст тому человеку вне клетки, который высокомерно развлекается с его окровавленными, с ошмётками мяса когтями и зубами.

Пусть даже на это потребуется вся жизнь.

   116. Узел на сердце.

Он вошёл в кабинет, на лице снова выражение невозмутимой сдержанности, как июньский дождь в Париже отстранённо прохладен, но несёт тепло солнечного света.

В нём постоянно присутствуют два противоречивых качества, но они странным образом уживаются.

Эндрю ещё не ушёл и ждал его, чтобы закончить их незавершённый диалог.

Только что Эндрю объяснял ему, что узнал о ее "болезни" за последние шесть месяцев. Потом он поднял голову, увидел в её комнате свет и пошёл наверх.

На самом деле Эндрю немного пал духом как психолог. Если пациент не открывает свой разум, врач просто слеп и не может двигаться вперед в психологическом лабиринте пациента.

Это был самый странный член семьи пациента, которого он когда-либо встречал. Нашёл его для лечения, но при этом о прошлом пациента рассказывал туманно и с недомолвками. Более того, его просили представиться художником, чтобы пациент не противился лечению.

Эндрю, увидев, что он вернулся, поинтересовался: "С ней всё нормально?"

Он поднял голову и заявил: "Ты её врач. Этот вопрос я должен задавать тебе".

Эндрю пожал плечами, со специфической интонацией, используя гиперболы, как обычно бывает у иностранцев, говорящих по-китайски, заявил: "У вас в Китае есть старое выражение: при болезни сердце нужно лекарство для сердца. Я не её лекарство".

Лян Шэн посмотрел на него: "Значит, я".

Эндрю мимикой изобразил: "Очевидно". Потом развёл руками и сказал: "На самом деле есть ещё кое-что, никак не могу понять".

Он предложил: "Говори".

Эндрю: "Вы пара влюблённых!"

Улыбка, первоначально появившаяся в уголках его губ, застыла, но мгновенно вернулась на его лицо.

Эндрю продолжил: "Ты любишь её, она тоже тебя любит, почему она постоянно тебя отвергает?"

Он слегка приподнял бровь: "Вы вторгаетесь в личную жизнь, доктор Эндрю".

Эндрю с выражением на лице "you say what" продолжил: "Нет, нет! Прошло много времени, а у меня ничего не получилось! Я психолог, не FBI! Не надо, чтобы я раскрывал дело, не надо заставлять меня догадываться! Мне надо понять своего пациента, тогда я смогу помочь!"

Напоследок Эндрю пожал плечами и с выражением полной беспомощности, саркастически произнёс: "Ладно, я художник".

Лян Шэн посмотрел на него и через некоторое время ответил: "Мы пара влюблённых".

Эндрю: "Тогда..."

Лян Шэн, глядя на него, добавил: "В её сердце узел, который я не могу развязать".

Эндрю не понял: "Узел?"

Он кивнул: "Прошлое, которому она не может посмотреть в лицо".

Эндрю улыбнулся: "У всех есть прошлое".

Он кивнул.

Эндрю вдруг спросил: "Что ты подразумеваешь под её прошлым?"

Он не ожидал, что Эндрю задаст такой вопрос, хоть он и напоминал себе постоянно, что Эндрю врач... Но, похоже, ему трудно обсуждать с мужчиной частные дела его женщины за её спиной, пусть даже он врач.

Эндрю посмотрел на него: "На самом деле я уже всё знаю".

Лян Шэн резко вскинул голову и посмотрел на Эндрю.

Эндрю тоже смотрел на него, за много лет в кои веки потеряв самообладание.

Вошёл Чэнь и заискивающе улыбнулся: "Господин, не надо ли принести воды?" Улыбаясь, он старался сохранять спокойствие и краем глаза тревожно смотрел на Эндрю.

Голос Лян Шэна был тих и холоден: "Выйди".

Эндрю посмотрел на Чэня, пожал плечами: "Простите".

На лице Чэня стало ещё больше смущения, он начал: "Господин..."

Эндрю поспешно пояснил Лян Шэну: "Это я пристал с вопросами".

Чэнь огорчился, что даже глаза покраснели, продолжил: "Я знаю, что для господина частные тайны госпожи важнее жизни, я это ради скорейшего восстановления здоровья госпожи! Господин из-за госпожи в вечной тревоге, я слуга, не смею сказать, что сердце болит за госпожу, но мне больно видеть, как у господина за неё болит сердце!"

По лицу Лян Шэна было трудно понять его настроение.

Чэнь: "Господин..."

Лян Шэн, держа себя в руках, в итоге произнёс: "Выйди".

   117. Его сердце.

Не знаю, сколько прошло времени.

Эндрю вдруг спросил: "Не имеешь ничего против?"

Лян Шэн вернулся из своих раздумий, переспросил: "Что?"

Эндрю: "Я о её прошлом".

Лян Шэн очень спокойно ответил: "Я никогда не имел ничего против".

Он опустил голову, вытащил из ящика сигару и отдал Эндрю.

Эндрю: "Нет, спасибо".

Он улыбнулся: "Как же так?"

Эндрю покачал головой: "Я не курю".

Лян Шэн слегка кивнул, в чистом взгляде промелькнула едва различимая тень, взгляд незаметно скользнул в направлении караулившего за дверями Чэня. На губах, однако, повисла улыбка, вернулся к незаконченному разговору.

"Это её жизненный опыт, он подобен её плоти и крови. Она не может оторвать мясо от костей, естественно не может стереть этот опыт. Раз я её люблю, вариантов нет".

Эндрю бросил на него взгляд: "Китайский язык очень красивый, но твои слова совсем не так красивы".

Он взял стакан воды, посмотрел на Эндрю и продолжил: "Хочешь, чтобы я сказал: раз я люблю тебя, то буду любить твои сочащиеся раны, твое болезненное прошлое, твои невыносимые воспоминания?"

Эндрю повернул голову, показал на её фотографию, произнёс: "Не надо говорить мне! Я не привык, чтобы мужчина признавался мне в любви!"

Лян Шэн посмотрел на её фотографию, и холод, собравшийся в его глазах из-за этой ночи, вдруг исчез и взгляд наполнился тёплым светом.

В его сердце раздавался голос, нежный и тихий, так дети шепчут слова любви, невозможно сопротивляться: я уже не безрассудный юнец, не могу говорить слова любви, которые звучат очень трогательно, а на самом деле глупы. Но моё сердце ты знаешь.

Эндрю нахмурился: "Раз ты не возражаешь..."

В уголках губ Лян Шэна скользнула беспомощность: "Но она возражает".

Его пальцы касались подлокотника кресла, ритмично постукивая, как будто приняв важное решение, произнёс: "Мы брат с сестрой".

Глаза Эндрю тут же стали размером с куриное яйцо, на лице явно читалось "you say what!"

Но мгновенно он восстановил спокойствие, сказал: "Прости, я только что изменил своим профессиональным принципам, я не должен был так эмоционально реагировать".

Он бормотал, будто успокаивая Лян Шэна, но скорее успокаивая себя: "Если вы обычные люди, без психологических проблем, то не стали бы искать психолога".

Лян Шэн опустил голову, посмотрел на стакан воды в руке, устало улыбнулся, на лице выражение человека, спокойно принимающего чужие суждения, продолжил: "Потом узнали, что между нами нет кровной связи".

Эндрю облегчённо вздохнул, но вдруг снова сел прямо и поинтересовался: "Вы были в постели?"

Лян Шэн как раз сделал глоток воды, не удержался, и вода брызнула наружу.

Эндрю хладнокровно и прямо переспросил: "Я просто хочу знать, были ли в постели, занимались любовью! Make love！Если да, было ли это, когда вы были "братом и сестрой"? Ты знаешь, нарушение этических норм и табу может быть причиной расстройства психики у пациента".

Лян Шэн посмотрел на него и ответил: "Нет".

Эндрю не отставал: "А сейчас?"

Лян Шэн: "Нет".

С выражением лица "ты лицемерный обманщик" и видом профессионала, погружённого в работу, Эндрю по-прежнему вёл запись и настойчиво выпытывал: "Какая у вас была высшая степень близости?"

Мысли Лян Шэна внезапно унеслись далеко-далеко. Тихий свет в его глазах сделал его похожим на молодого человека, оказавшегося в ловушке старых дней. Он сказал: "Я поцеловал ее".

Эндрю, всё ещё державшийся версии, что они нарушили табу, приподнял брови, спросил: "Целовал... что? Всё тело..."

Лян Шэн посмотрел на него и ответил, спокойно и серьёзно: "Просто один поцелуй".

Эндрю снова посмотрел на него. Словно одержимый шекспировскими страстями, он давил и не соглашался на компромисс: "Десять с лишним лет запретной любви! Очарование опийного мака, сокрушительный соблазн! Как сделка с дьяволом - продать душу! Только один поцелуй!"

Эндрю хотел сказать: "Дорогой, у тебя гормоны сдохли?!" Но ради профессиональной этики, решил сказать более тактично: "Ты уверен, что любишь её, уверен, что любишь женщину? А не какой-то другой пол?"

Лян Шэн по слогам произнёс: "Уверен".

Эндрю хотел что-то добавить.

Лян Шэн не дал ему шанса открыть рот и неторопливо пояснил: "В противном случае думаешь, какова вероятность, что мы тут среди ночи обсуждали бы духовные материи и были так аккуратно одеты?"

Эндрю поперхнулся.

Чэнь вошёл со стаканом женьшеневого отвара в руке, выражение лица "я ничего не слышал", сказал Лян Шэну: "Господин, время позднее, смена часовых поясов, вам надо отдохнуть".

Эндрю быстро собрал свои записи, посмотрел на Чэня и сказал Лян Шэну: "Увидимся завтра".

   118. Хозяйка.

После ухода Эндрю, Чэнь сказал: "Господин, мне кажется, психолог, которого вы наняли для госпожи, не заслуживает доверия".

Лян Шэн посмотрел на Чэня, холодно улыбнулся: "И ты этому незаслуживающему доверия человеку выложил всю подноготную хозяйки дома?!"

Чэню нечего было сказать в своё оправдание.

Лян Шэн посмотрел за окно и сказал: "У него учёная степень доктора Йельского университета, уже в молодости он практиковал там как психолог, специализировался в психиатрии и злоупотреблении психотропными веществами. Он стоил мне немало денег. С другой стороны, - брови Лян Шэна слегка приподнялись, - Он не курит".

По спине Чэня пробежал холодок, однако, он с усилием сохранил на лице улыбку: "Это я трогал сигары господина! Это я..."

Лян Шэн развернулся, посмотрел на него, сказал: "Дядя Чэнь, спрошу в последний раз, третьего раза не будет. Кто приходил?"

Чэнь опустил голову, на лице смущение. В итоге он всё-таки сознался: "После вашего ухода, ваш отец... Нет, приходил директор Чжоу".

Лян Шэн: "Зачем скрывать от меня его визит?"

Чэнь тихо произнёс: "Это мой болтливый язык, проговорился. Рассказал директору Чжоу, что госпожа ходила к Чэн Тянью... Он был в ярости".

Чэнь излагал очень осторожно, наблюдая за выражением лица Лян Шэна. Вздохнул и будто самому себе посетовал: "Ах, почему госпожа Цзян не понимает стараний господина! Вроде проницательный человек, но сталкиваясь со старшим хозяином, постоянно глупеет!"

Лян Шэн прищурился, не то чтобы он не понял тактику Чэня: вслух сочувствие, а втайне порицание.

Лян Шэн медленно поднялся со стула, подошёл к Чэню, задал вопрос: "Тебе она не нравится?"

Чэнь тут же заискивающе улыбнулся, пояснил: "Господин, вы не так поняли! Как мне может не нравится госпожа Цзян... Это я ради господина... Ах!"

Он посмотрел на Лян Шэна, и обиженным тоном заявил: "Я нахожусь рядом с господином с тех пор, когда ему было девятнадцать. За эти годы многое бывало, только я и понимаю господина".

Лян Шэн молчал.

Чэнь продолжил: "Дядя Цянь постоянно говорит, что он относится к старшему господину как к своему ребёнку! Я никогда на такое не претендовал, но моя искренность к господину, кроме двух старых хозяев, ни с кем не сравнится!"

Он помолчал, осторожно посмотрел на Лян Шэна, сказал: "Взять даже старого хозяина Чжоу, у него ещё есть старший сын; у старого хозяина Чэна два внука... А у меня только младший хозяин!"

Он хотел пояснить: "Между мной и младшим хозяином тесная связь, когда хорошо одному, хорошо всем; когда страдает один, страдают все". Но ему не стоило так зарываться, Лян Шэн мог так сказать про него, а ему не должно.

Мог ли Лян Шэн не понять слова Чэня. Дружба здесь в чем-то истинная, в чем-то ложная. Он вообще не хочет ее идентифицировать, не говоря уже о том, что нет необходимости ее идентифицировать.

Лян Шэн посмотрел на Чэня и сказал: "Некоторые вещи обсуждать между нами бессмысленно, но ты должен понять: моё богатство будет твоей славой!"

Пристально наблюдая за Чэнем, продолжил: "Поэтому, как бы свысока ты на неё не смотрел, это моя женщина! Это моя женщина, она хозяйка этого дома! И твоя хозяйка! Запомни, и чтобы я больше не напоминал тебе об этом!"

Спина Чэня покрылась холодным потом, и он быстренько заверил: "Слушаюсь".

Когда Чэнь в тревожном настроении покидал кабинет, Лян Шэн вдруг его окликнул. Тон был более дружелюбный: "Дядя Чэнь, посмотри, что там с раной на моём плече".

   119. Ожог.

Ночь, свет ламп.

Чэнь осторожно бинтует рану на плече Лян Шэна.

Лян Шэн хмурит брови, возможно, от боли, на лбу капли пота.

Чэнь исподволь бросил на него взгляд, сердце вдруг смягчилось. Будто он вернулся в те бесчисленные ночи в Париже, когда сопровождал этого неразговорчивого юношу.

В глаза Чэня появилось жжение, он быстро сложил рубашку Лян Шэна, на плече рубашки желтоватый отпечаток от сочившегося ожога. Вздохнул: "Господин натерпелся в Китае".

Лян Шэн промолчал.

В его кармане был морфин и шприц, оставленный ему Эндрю на случай, если боль от ожога станет нестерпимой.

Чэнь снова вздохнул: "Почему вы не рассказали госпоже Цзян? Вы не можете не знать, хоть она и не говорит, но в душе злится из-за того, что вы долго не приезжали, неправильно понимает ваши с госпожой Вэйян..."

Сперва он хотел сказать: "Она спуталась в Париже со старшим хозяином частично из-за того, что неправильно поняла причину задержки вашего приезда".

Эти слова были искренни, но он проглотил их.

Во-первых, боялся, Лян Шэну покажется, что он снова его подстрекает.

Во-вторых, в глубине души все недопонимания между Цзян Шэн и Лян Шэном его всё-таки радовали - ему не нравилась Цзян Шэн, казалось, что для Лян Шэна она преграда на пути к прекрасным перспективам.

Ещё более светлому будущему.

Лян Шэн опустил голову, посмотрел на белую повязку на плече и сказал: "Я устал, ступай".

   120. Я могу ради тебя заниматься этими мелочами.

После пустой ночи жизнь продолжается дальше.

На следующий день я спустилась вниз и не увидела Лян Шэна. Был только Чэнь, я спросила его, Чэнь ответил: "Господин сегодня ушёл рано, охотиться".

Охотиться? Мой мозг стремительно перестроился.

Из-за того что снова устроила Лян Шэну невесёлую "ночку" я мучительно размышляла, как сегодня утром его "поприветствовать". К счастью, пока вертела в руках одеяло, Кэ Сяожоу заботливо прислал мне сообщение, что в следующем месяце у него свадьба.

Кэ Сяожоу женится.

Эта новость, по сути, имела тот же эффект, как появление ХХ монстра в море ХХ. Хоть и нехорошо так говорить о своих друзьях, но великодушие никогда не было моей сильной стороной.

Первоначально я хотела использовать эту новость в сочетании с легкомысленным выражением лица для вступительного слова сегодня утром перед Лян Шэном. И это лучший пример моего тупого поведения.

Хотя вполне соответствует главной героине. Итак, приняв беспечный вид, я встала с кровати и вышла.

Но... Я подготовила реплику, а главный герой ушёл на охоту?

Чэнь, видя, что я погрузилась в глубокие размышления, тут же пояснил: "Это партнёр по бизнесу, а не какая-нибудь женщина, - и с улыбкой дополнил, - Госпожа, женщинам ведь не нравится охота, не так ли? Тряска вертолета, грохот выстрелов, ещё и убитые, окровавленные животные..."

Я вернулась из своих мыслей, посмотрела на Чэня, поинтересовалась: "Ты же не специально пытаешься заставить меня думать о другой женщине?"

Чэнь не ожидал от меня такого прямого вопроса и тут же ответил: "Нет".

Похоже, он хотел сказать что-то ещё. Подвинул ко мне стакан молока на столе и с улыбкой произнёс: "Это господин перед уходом лично налил вам".

Я тупо уставилась на стакан молока.

Перед глазами всплыла картинка из прошлого.

"Я бы хотела так есть всю жизнь"

"Тогда я буду всю жизнь готовить".

Чэнь потёр руки, вздохнул: "Господин холоден и отстранён, но он очень хорошо относится к госпоже.

Эта жизнь состоит из нагромождения мелочей, чего уж говорить о любви. Он занят на работе, а дома есть прислуга, он не может каждый раз готовить для вас завтрак, но не забывает постелить на стол салфетку для завтрака и собственноручно налить стакан молока".

Он тяжело вздохнут: "Молодость - это прекрасно".

Я промолчала. Выпила, налитый им стакан молока, зацепила кусок хлеба и, подхватив сумку, быстренько рванула за дверь на уроки.

   121. Рядом с одним человеком думать о другом.

Благодаря Лян Шэну в маленькой глухой деревушке я узнала о фортепьяно.

Итак, в период моего юного невежества... Э... в то время Ричарда Клайдермана называли "принцем фортепиано", и он был французом.

Этот француз в то время был еще молод, с мечтательным лицом. Я когда-то твердо верила, что Лян Шэн, когда вырастет, тоже будет таким, очаровывающим всех - ну, теперь кажется, если бы не каменное лицо, то со всем остальным всё в порядке....

Я рассказываю это, чтобы показать, ещё с тех пор, как я была невежественной девочкой, я очень хотела выучить французский язык. Учила его в университете, но... очевидно, не преуспела.

В этот раз я не хотела потерпеть неудачу.

После урока я купила себе кофе, на улицах Парижа повсюду можно увидеть азиатские лица.

Мы кивали и улыбались друг другу, встретившись в этой чужой стране. В такой момент внезапно начинаешь сильно скучать по друзьям, оставленным дома.

Моя Цзинь Лин, мой Бэй Сяоу, моя Ба Бао, и даже... мой Кэ Сяожоу.

Аромат кофе и их тепло.

Я крепко обхватила чашку с кофе, бумажный стаканчик такой же тёплый, как стакан молока сегодня утром. В глубине моего сердца будто распустился нежный лотос.

Опустила голову, написала сообщение Лян Шэну: "Вчера ночью узнала, что Кэ Сяожоу в этом месяце жениться. Хочу вернуться и поучаствовать в свадебной церемонии. У тебя есть время поучаствовать вместе со мной?"

Насчёт последнего вопроса у меня были сомнения, подумала и всё-таки сократила.

Кто знает, как интерпретирует мужчина приглашение поучаствовать в свадьбе.

В сердце одного человека ты навсегда юная девушка, как бы не изменился первоначальный облик, пусть даже ты прошла через многие трудности, и воды уже утекло тоже немало. Поэтому в каждом слове для него, в каждом действии надо сдерживать свои порывы юной девушки и быть осторожной, надо сто раз обдумывать.

Лян Шэн всё не отвечал.

Охота? Лян Шэн? Дикие звери?

Не знаю почему, когда эти слова одновременно возникли в моей голове, мне захотелось рассмеяться. Вспомнила Бэй Сяоу и его обезьян на горе Эмэй.

Кто бы мог подумать, я улыбнулась? Пощупала своё лицо и обнаружила, уже не знаю, как давно, на моём лице не было такой простой, исходящей от сердца улыбки.

Я допила кофе и пешком отправилась домой.

Проходила мимо площади Согласия, там молодая пара ела один хот-дог на двоих. Внезапно почувствовал себя будто во сне. Облака на небе вдруг исчезли, время замедлилось.

Не смея посмотреть ещё раз, опустила голову и быстро зашагала прочь.

В глазах возникло жжение, почувствовала, что накатываются слёзы. Как можно не возненавидеть себя! Рядом с одним человеком думать о другом.

   122. Цзян Шэн, чего ты боишься?

Будто спасаясь от опасности, я быстренько вернулась домой и стала свидетелем пьяного буйства Эндрю.

Сяо Мяньгуа наблюдала рядом, Чэнь с двумя помощниками не могли его усмирить. В конце концов, именно толстый повар-француз сбил его с ног молотком для измельчения говяжьих сухожилий.

Эндрю оттащили в гостевую спальню. Кошелёк вывалился из кармана брюк.

Я подняла, взглянула, зашла в спальню. Он лежал на кровати, раскинув руки и ноги, я положила кошелёк на тумбочку в изголовье.

Он вдруг очнулся. Глаза пьяные, полусонные. Бросил на меня взгляд и заявил: "Цзян, у человека, которого я люблю, в сердце другой". Эти слова реально цепляют.

Цепляют точно в цель.

Но первая мысль, которая пришла мне в голову, когда ты в отчаянии или пьян, разве не следует говорить на родном языке?

Потому что эти грустные слова обращены не столько к посторонним, сколько к собственному сердцу.

Только я вышла из гостевой комнаты, услышала, что внизу кто-то говорит.

Говорил Чэнь: "Второй хозяин пошёл на охоту, сказал, что, возможно, вернётся поздно. Старший хозяин, вы пока пройдите сюда".

Старший хозяин?! Моё сердце вздрогнуло от страха.

Пришедший, похоже, с улыбкой сказал: "Ему реально жизнь не нужна! Ещё не привык к смене часовых поясов! По-видимому, этот парень действительно полон решимости победить".

Чэнь с улыбкой попробовал выведать: "Иностранные акции?"

Гость не ответил.

Я была в замешательстве и нерешительности. Наклонилась вниз, чтобы посмотреть с лестницы, дыхание перехватило. Пришедший был не тем, кого я вообразила, а Лу Вэньцзюанем.

Он как раз поднял голову и его взгляд упал на меня.

Мне показалось, я провалилась в ледяной погреб, руки и ноги заледенели. Шарахнулась назад в гостевую комнату и плотно закрыла дверь, но все равно чувствовал, что мне некуда спрятаться.

Эндрю вдруг поднялся и удивлённо посмотрел на меня, произнёс: "Цзян Шэн..."

Я в ужасе посмотрела на него и в отчаянии покачала головой, делая знак, чтобы он не называл меня по имени.

Он слез с кровати, в синих глазах мелькнул особый свет, будто поймал то, что хотел, спросил: "Что случилось? Лицо как простыня".

Я схватила его руку, это было единственное тёплое тело, к которому я могла прикоснуться.

Эндрю: "У тебя руки ледяные!"

Я задыхалась, не в силах произнести ни одного полного предложения.

Эндрю: "Чего ты боишься?"

Я выдавила улыбку: "Ничего! Просто плохо себя почувствовала".

Эндрю: "Я позову Чэня".

Вцепившись ему в руку, почти в полном отчаянии я произнесла: "Не надо!"

Эндрю удивлённо посмотрел на меня.

Я смотрела на него и вдруг ясно осознала: "Ты же не пьян?"

Эндрю закатил глаза и сказал: "Похоже... Нет".

В этот момент в дверь постучал Чэнь. Я поспешно зажала рукой рот Эндрю, боясь, что он меня выдаст.

Чэнь постучал и позвал: "Доктор Эндрю! Доктор Эндрю..."

Я, замерев, посмотрела на него: "Доктор?!"

Чэнь снова постучал: "Доктор Эндрю, это я, Чэнь. Вам не нужно притворяться пьяным! Только что пришёл гость, лечение госпожи откладывается..."

Эндрю бросился вперёд, чтобы открыть дверь, но, к сожалению, язык Чэня был быстрее его рук.

Мы трое оказались друг перед другом. У Чэня отвисла челюсть, когда он увидел за спиной Эндрю меня.

Эндрю обернулся, сказал мне: "Послушай, что я скажу. Меня зовут Эндрю, я психолог, которого Лян Шэн пригласил для тебя. Он волновался за тебя..."

Я покачала головой, оттолкнула его и бросилась вниз по лестнице.

   123. Я просто не знаю, как посмотреть в лицо прошлому.

Первый раз я почувствовала, что в Париже всё вверх дном.

За великолепными старинными зданиями обнаруживается французская хаотичная заносчивость, даже на мосту через Сену с замочками от сердец один замок беспорядочно громоздится на другом.

Город, хоть плачь, хоть смейся.

Человек, который причинил мне боль, который почти уничтожил меня, сейчас сидит в доме Лян Шэна, наслаждаясь кофе, мягким диваном и любезным гостеприимством хозяина?

Когда он поднял голову и увидел меня, его лицо было удивительно спокойно, лёгкие облака и ветерок, ни капли замешательства, нерешительности или попытки уклониться.

Реально смешно!

Телефон вдруг звякнул. Это Лян Шэн.

Написал: "Ты тоже хочешь свадьбу?"

Это был его ответ на моё сообщение утром о свадьбе Кэ Сяожоу.

Через некоторое время снова сообщение: "Если моя Цзян Шэн стремится замуж, придётся мне посмотреть, будет ли у меня время".

Я прочитал эти слова и попытался взглянуть на небо. Небо изначально было таким ясным, и вдруг заморосило, мои глаза увлажнились.

Ха-ха.

Конечно же, это аура героини! Включает возможность повелевать природой. Если так будет и дальше, то я скоро я превращусь в роковую суперженщину и отомщу мерзавцу Лу, верно?

Я будто смеялась над собой, но в душе была полная опустошённость.

В первый раз в этом городе нет крыши над головой и негде спрятаться.

Наступила ночь.

Дождь всё ещё поливал.

Лян Шэн набирал номер раз за разом, но я не брала трубку. Обхватив себя руками, сидела на корточках на берегу Сены, замёрзшая, усталая и голодная.

В бессилии он писал сообщения: "Цзян Шэн, ответь мне, где ты?"

Я нежно коснулся рукой слов, которые он посылал, представляя, эти слова на его языке, исходят из его губ, слегка приподнятых, как луна.

Он писал: "Цзян Шэн, прости, я не должен был скрывать от тебя, что пригласил психолога. Я не хотел влезать в личные тайны, просто очень надеялся, что тебе станет лучше".

......

Он писал: "Цзян Шэн, я не спрашиваю, где ты. Просто дай мне знать, что с тобой всё в порядке".

......

Я промокла, пала духом, но не знала, на кого можно положиться. Единственное тепло - смотреть на свой круг друзей в Моментах, на статус каждого из них, листать их страницы и представлять, что это тот город, который был у нас когда-то, город, где они все, город, где я могу обнять их и плакать, совершенно не пугаясь его неприглядной сущности.

В Моментах такие сообщения: "За свою жизнь человек встретит около 29,2 миллиона человек. Вероятность того, что два человека влюбятся друг в друга, равна 0,000049. Так что, если ты меня не любишь, я тебя не виню".

Это Ба Бао. Она в шкуре образованной юной женщины "Ань Шен" на расстоянии признаётся в любви Бэй Сяоу.

Я прочитала, но неожиданно не растрогалась, а холодно усмехнулась: за свою жизнь человек встретит около 29,2 миллиона человек. Вероятность влюбиться 0,000049, значит вероятность, что тебе причинят боль тоже 0,000049? Но почему это я?

Я посмотрела на телефон, слёзы падали крупными каплями, я не злилась, что он пригласил психолога! Просто не знала, как посмотреть в лицо прошлому!

Моё лицо крепко прижалось к мобильнику, слёзы текли безостановочно.

Не знаю, сколько раз порывалась ответить на его звонок и прорычать ему в трубку: "Лян Шэн, держись подальше от Лу Вэньцзюаня! Подальше от него! Знаешь ли ты, что из-за него мы оба выглядим как самая большая шутка в мире! Это он разрушил меня, все надежды, веру, мечты, будущее..."

Но я не могла этого сказать.

Как говорил Лу Вэньцзюань, они с Лян Шэном зависят друг от друга.

Какой вздор!

Я так сильно сжала кулаки, что из-за длинных ногтей на ладонях выступила кровь, почувствовала какую-то почти мазохистскую радость. Глупо хихикнула, а затем внезапно почувствовала легкое головокружение.

А! Забыла! Я не переношу вида крови!

В этот момент из Вичата донёсся голос Ба Бао, тон какой-то странный: "Алло, Цзян Шэн, срочные новости. У твоего бывшего, похоже, новая любовь, и о них узнали в Интернете, ты в курсе?"

   124. Я не хочу, чтобы люди, которые меня ранили, невозмутимо, как ни в чём ни бывало, наблюдали, как я разрушаюсь.

Я замерла, уставившись на завесу дождя, застилающую небо. Э, у меня ещё есть бывший?

Ба Бао прислал мне скриншот Вэйбо - на странице следы какой-то давней активности, но, похоже, его забросили уже года два назад. Только в последнем сообщении кружит одна строка: "Моей А-Ду больше нет".

Местоположение: Франция, Париж, Saint-GermaindesPrés, Boulevard Saint-Germain，75006, Café de Flore.

Дата - последний день мая, когда мы договорились встретиться.

В этот момент эти четыре слова будто пули вонзились в моё опустошённое сердце. Оказывается, он пришёл тогда на встречу.

......

Возбуждённые пояснения Ба Бао ударили по моим барабанным перепонкам: "Ах, в сети просочились слухи, что это номерок старшего хозяина семьи Чэн. Говорят, что у имеющих зарубежный бэкграунд Facebook или INS, не может быть, чтобы Вэйбо. Но несчётное количество "леди", сменяя одна другую, согревают вниманием этот блог, кокетничают, прикидываются милыми, говорят умные и красивые слова. Э, естественно, из-за слухов о широких вкусах старшего хозяина, есть и некоторое количество "джентльменов", выражающих готовность отдать своё тело и душу".

Джентльменов?!

В моей печали меня неожиданно пронзило это слово. Потом на ум пришла абсурдная мысль: "Тянью, мой дорогой бывший, возьми этого мерзавца Лу Вэньцзюня в качестве своего джентльмена-любовника".

Это была бы отличная месть.

Ба Бао за тысячей ли продолжила балаболить:

"Цзян Шэн, ты почему молчишь?

Цзян Шэн, Кэ Сяожоу и Инь Цзинъяо женятся. Скажи, это очень грустно, что отменный гей должен вернуться к нормальной скучной жизни!

Цзян Шэн? Цзян Шэн? Hello！

Цзян Шэн, ты померла там?"

Если бы я могла умереть, было бы неплохо.

Как только эта мысль пришла мне в голову, голос Тяньэня эхом раздался в моих ушах:

"Ты умирала несколько раз, судьба ли тебе умереть?"

Точно, он так костерил меня в Санья.

Похоже, его проклятья были верными.

Я и впрямь ужасный человек, и даже Париж, это элитное, западное место не может меня спасти. Мою жизнь мне подарил мой бывший, который несколько раз рисковал своей жизнью.

А теперь мой бывший из-за меня ослеп.

После того как он ослеп, в меня вселилась героиня Цюн Яо, которая с бурными эмоциями выразила готовность вручить ему свою жизнь. Даже пошла к ведьме, запечатала десять лет своей жизни, чтобы молить Небо о его выздоровлении! Но когда старый товарищ его семьи Цянь попросил меня стать его любовницей и заботиться о нем на протяжении всей жизни в качестве компенсации, я с презрением его отвергла, руководствуясь моральными принципами, связанными с тем, что я родилась в Новом Китае и выросла под красным флагом.

......

Моей А-Ду больше нет.

Эти четыре слова, воспоминания, слёзы текли ручьём.

В последний день мая маленькая записка дяди Цяня, которая оказалась жульническим приёмом, заставила нас обоих думать, что другая сторона нарушила обещание.

В конце концов, мы просто пешки, которых подталкивают к невольным ходам. Оказывается, даже Чэн Тянью не избежал предназначенной ему судьбы.

Дядя Цянь. Лу Вэньцзюань. Невозможность противостоять судьбе. Невозможность предугадать насколько плохим окажется будущее...

В этом миг душевные и физические силы иссякли.

Под пеленой моросящего дождя я уже собиралась признать предприятие безнадёжным и упасть на каменные ступени, попыталась почувствовать себя молодой культурной леди, и тут рядом со мной рухнул бомж с бутылкой в руках, потянуло зловоньем и винными парами.

Мне подумалось, не буду прятаться, выхвачу у него бутылку и глотну, определённо не будет так холодно.

Когда эта идея пришла мне в голову, я сама себя испугалась.

Я будто увидела невдалеке себя, воняющую, в винных парах, всклокоченные волосы, жёлтые зубы, лохмотья. Глупо улыбаюсь людям, а они шарахаются от меня, как от чумы.

Нет!

Я не должна быть такой!

Мне не нужно такое будущее!

Мне надо благополучно жить дальше!

Пусть даже раны в моём сердце гноятся, распространяя зловоние! Я должна свеженькая жить в этом мире!

Я не могу позволить этим людям, ранившим меня, наблюдать, как я разрушаюсь!

Таким беззаботным взглядом, как ни в чём ни бывало смотреть на меня.

Разбитую до основания.

Я будто призрак бесцельно блуждала под холодной моросью дождя. Приблизилась к горящим огням, подняла голову и обнаружила, что пришла в дому Тянью.

Реально ирония.

Вчера ночью дядя Цянь унижал меня здесь, а сегодня ночью я снова тут.

Усмехнулась, обхватив тело, которое то начинало гореть, то леденело, развернулась, хотела уйти.

За спиной раздался неуверенный голос: "Госпожа Вэнь?"

Я повернула голову и увидела, что это Сюй, работница, которую я впервые встретил вчера вечером, но... Госпожа Вэнь... хе-хе...

Она, как меня увидела, быстренько, с зонтом в руке сбежала по ступенькам.

Когда зонт укрыл мою макушку от холодных капель дождя, я обнаружила, что хоть ко мне обращаются госпожа Вэнь, и даже если бы меня назвали Ху Шубао, я не смогла бы сказать "нет".

Тело, жаждущее горячей воды, мягкого полотенца, тёплой постели и комфорта, в итоге сломило многоярусное сопротивление духа.

Перелом с раздробленными костями твёрдых моральных устоев!

   125. Ты не требуешь совершенства, однако, принимаешь близко к сердцу.

Я вышла из ванной и села на диван. На мне была свободная мужская одежда. Штаны закрывали ступни. Ноги у хозяина действительно очень длинные.

На самом деле мне не смешно, на сердце отчаяние и тоска. Молча вытираю белым полотенцем длинные черные волосы.

Сестрица Сюй с сожалением говорит: "Госпоже Вэнь придётся довольствоваться одеждой старшего хозяина, больше никакой нет". Я кивнула.

Она называет меня госпожой Вэнь, и я, вопреки ожиданиям, киваю.

Она очень радушна, говорит: "Мне следовало бы приготовить отвар имбиря, но старики считают, имбирь на ночь будет посильнее мышьяка. Поэтому я подогрела рисового вина, пейте, пока тёплое. Попали под такой сильный дождь, не подхватите простуду".

На самом деле я лишь хотела побыть одна.

Улыбнулась и усилием и сказала ей: "Вы идите".

Сестрица Сюй отнеслась с пониманием и ушла.

Сидя на диване, посмотрела на себя, его одежда.

За окном лил дождь.

Глотнула вина, в горле и языку горько.

Промокшее под дождём тело трясло в ознобе, но кости уже чувствовали болезненный жар. Пара чашек рисового вина не могла подавить дискомфорт от простуды - думаю, аспирин мне нужен больше, чем рисовое вино.

Мне было так холодно, что я свернулась на диване, крепко обняв свое тело, обняв его старую одежду.

Мне вдруг вспомнилась ночь моего шестнадцатилетия, тогда Лян Шэна ранили на мой день рождения. Я тщетно пыталась напиться в ночном клубе, и Чэн Тянью унёс меня оттуда. Тогда я первый раз проснулась в кровати с мужчиной, первый раз надела его одежду. Это всё мои шестнадцать лет.

Та белая футболка. Когда повзрослела, я поняла, Медуза Горгона на ней - это марка Версаче.

Будто сквозь сон, почему небо уже светлое? Казалось, я вижу те синие шторы из прошлого, когда мне было шестнадцать.

Он вдруг возник перед окном, ему двадцать четыре, его красивое лицо без следов времени.

Утренний ветерок раздувал белую рубашку, мягкий солнечный свет придает его светлой коже золотой оттенок. В силуэте ощущается одиночество.

Как ты оказался... здесь?

Не удержалась я от вопроса. Он повернул голову, во взгляде мелькнуло равнодушная отстранённость, которую тут же вытеснила двусмысленная улыбка.

Он прислонился к окну, скрестил руки на груди: "Цзян Шэн, прошло так много лет, а тебе всё ещё нравится мои диваны и кровати? Одела тайком не мою футболку, а мою рубашку. У тебя есть по отношению ко мне какие-то нечистые мысли?"

Потом с улыбкой подошёл.

Я протянула руку, и он исчез как мыльный пузырь.

Обернулась, увидела рядом Лян Шэна, в сумерках мешались свет и тени.

Тусклый свет падал на его прекрасное лицо. Он обнимал мою мемориальную дощечку, отстранённое и абсолютно одинокое выражение лица. Его пальцы как лозы тихо гладили вырезанные иероглифы: "Место души любимой жены Цзян Шэн".

Я испугалась: "Лян Шэн?!"

Он поднял голову, посмотрел на меня, выглядит так, будто в глубоком сне. Его взгляд упал на мою "одежду" и потемнел.

Я поспешила ему объяснить: "Лу Вэньцзюань в нашем доме! Я сбежала! Промокла под дождём! Мне было некуда идти..."

В одно мгновение он тоже исчез. Перед глазами только холодный парижский дождь.

В мозгу одни за другими стали всплывать фразы, пьяное буйство Эндрю: "Цзян Шэн, у женщины, которого я люблю, в сердце другой!"

Эти слова и в твоей душе, Лян Шэн.

Чэн Тянью. В конце концов, мы ничего не можем утаить друг от друга, это имя с самого начало таится в глубине нашей хрупкой психики, не скрыться, не сбежать.

Ты не требуешь совершенства, однако, принимаешь близко к сердцу.

Очевидно, в любви отступив один раз, ты останешься предателем на всю жизнь.

Я горько улыбнулась, протянула руку, взяла чашку и допила последний глоток вина.

Вдруг из-за двери раздался голос:

"Девушка очень любезна".

   126. Если ты не прикасаешься к своей женщине, то даёшь шанс рано или поздно кому-то другому её тронуть.

Когда вошёл Чжоу Мо, я пребывала в наваждениях этой дождливой ночи, из которых никак не могла выбраться. Подняла голову и увидела, что комната уже полна народа.

Испугалась: "Вы как...."

Взгляд Чжоу Мо со столика с бутылкой, минуя меня, переместился за спину. С насмешкой в голосе он сказал человеку рядом: "И впрямь здесь! Позвони своему любимому младшему брату, пусть прекращаем носиться по городу под дождём в бестолковых поисках! Его женщина...."

Он холодно усмехнулся и не стал продолжать.

Следуя за его взглядом, я увидела Лу Вэньцзюаня, который стоял рядом с ним.

Лу Вэньцзюань посмотрел на меня, губы изогнулись. Как ни в чём ни бывало, стал набирать номер Лян Шэна. Это невозмутимая улыбка, на мой взгляд, огромная ирония.

Моё тело дрожало, я произнесла: "Уходите!"

Звук ещё не рассеялся, вбежала сестрица Сюй, увидела обстановку, в ужасе прикрыла рот рукой и бросилась наверх, вызывать по телефону подмогу.

Чжоу Мо остановил её.

Он величественно посмотрел на сестрицу Сюй, слегка улыбнулся и заявил: "Потревожили среди ночи - наши извинения! Не нужно спешить докладывать вашему хозяину, мы просто старые друзья".

Он присел рядом, я отпрянула.

Потёр руки, улыбнулся: "Злые ветра, холодные дожди, стаканчик рисового вина - отличная мысль. Что такое, скучаешь по старшему сыну семьи Чэн?" Я промолчала.

Чжоу Мо вздохнул: "Скучаешь или нет, уже не имеет значения.

Прошлой ночью я отправил в Китай ваше с Лян Шэном уведомление о свадьбе, проинформировал родных и близких, что сегодня ваш счастливый день".

Я: "Ты сошёл с ума!"

Чжоу Мо вытащил открытку, мягко, как старший, сказал мне: "Посмотри, свадебные фотографии сделаны честь по чести! Реально: молодой - талантлив, молодая - прекрасна, брак, благословлённый Небом!"

Дрожа, я развернула открытку, слова наверху заставили меня остолбенеть: невеста - Цзян Шэн, жених - Чэн Тяньцэ. И множество наших "свадебных фотографий" с чрезвычайно счастливыми выражениями.

Чжоу Мо улыбнулся мне и радостно сообщил: "Очень скоро одно из уведомлений о свадьбе ляжет перед старшим хозяином нашей семьи Чэн".

Уголки губ Лу Вэньцзюаня слегка приподнялись. Выражение лица как у божества, взирающего сверху вниз на толпу людишек, полное насмешки, как будто смотрит хорошее шоу.

Я отбросила открытку, зло и возмущённо посмотрела на Чжоу Мо и заявила: "Даже не мечтай!"

Чжоу Мо покачал головой: "Твои слова не должны быть услышаны моим драгоценным сыном. Он одержим тобой, как ты можешь ему позволить столкнуться с этим?"

Его лицо потемнело, и он приказал своим людям: "Свяжите ее и бросьте на кровать старшего хозяина Чэна! - затем обернулся и любезно улыбнулся сестре Сюй, - Извините, в какой комнате живет старший хозяин Чэн?"

Сестрица Сюй вне себя от страха указала окостеневшим пальцем.

Я ещё не успела среагировать, а меня уже связали его подчинённые. Я кричала: "Ты сошёл с ума? В вашей семейке все сумасшедшие?! Убирайтесь!"

Меня как ненормальную швырнули меня на кровать Чэн Тянью. Связанная, я никак не могла сопротивляться. Они вышли доложить Чжоу Мо.

За дверью Чжоу Мо не спеша дал распоряжение двум полненьким женщинам: ""Чай", что мы принесли, не лишний, пусть госпожа Цзян выпьет побольше! Этот ребенок попал под такой сильный дождь!"

Вошли две женщины, одна держала мою голову, другая безостановочно лила напиток мне в рот. Я кашляла, слезы и чай текли по телу.

Почти ломая зубы, я орала его имя: "Чжоу Мо!"

Чжоу Мо, не обращая на меня внимания, улыбнулся сестрице Сюй: "Сейчас вы можете подняться наверх и позвонить своему хозяину. Скажите ему, что я позаимствовал его постель для брачной ночи молодых".

Сестрица Сюй издалека взглянула на меня, в лице ни кровинки, и торопливо бросилась наверх.

Я с отчаянием выкрикивала его имя: "Чжоу Мо!"

Чжоу Мо в дверях холодно посмотрел на меня, потом улыбнулся и не без любви произнёс: "Тебе следует называть меня отцом".

Лу Вэньцзюань безразлично наблюдал за происходящим.

Я в истерике ему заорала: "Зайди! У меня есть, что тебе сказать! Давай, заходи!"

Чжоу Мо в дверях: "Есть что сказать, говори прямо".

Меня внезапно охватил жар, слёзы мгновенно затуманили глаза. Страх перед тем, что может случиться дальше, почти свел меня с ума. Я посмотрел на Чжоу Мо, глаза кроваво-красные, почти умоляющими голосом произнесла: "Я не могу! Не могу быть с Лян Шэном! Умру, но не смогу!"

Чжоу Мо сперва с сомнением посмотрел на меня, потом холодно усмехнулся: "Почему?"

Стыд прошлого лишил меня возможности говорить. Мои глаза, казалось, были налиты кровью, я яростно смотрела на Лу Вэньцзюня, как будто смотрела на врага. Со всей силы крикнула Чжоу Мо: "Нет причин! Просто убей меня!"

Чжоу Мо с удивление посмотрел на меня, в конце концов, перевёл взгляд на Лу Вэньцзюаня.

Его глаза слегка сузились. В одно мгновение он, казалось, понял, почему у меня в глаза ненависть, которую нельзя облечь в слова. Повернулся, поднял руку и ударил Лу Вэньцзюня!

Лу Вэньцзюань остался стоять, как стоял. Прикоснулся рукой к лицу, во взгляде, однако, ледяное спокойствие. Он не увернулся и тем более не пытался объяснить.

Молчаливая борьба отца и сына длилась долго.

Наконец Чжоу Мо посмотрел на меня и медленно заговорил. Его голос был чертовски холодным: "Лян Шэну все равно, так почему это должно волновать тебя? Так и бывает! А я говорил ему, если ты не прикасаешься к своей женщине, то даёшь шанс рано или поздно кому-то другому её тронуть".

Сквозь слёзы я заорала: "Ты псих!"

Я задыхалась, какой-то первобытный жар постепенно заставил мое сознание отключиться. Я сказала: "Чжоу Мо, если что-нибудь случится со мной и Лян Шэном, я не буду жить..."

Мой голос постепенно ослаб и затих.

Две женщины быстро сняли с моего тела веревку вместе с его старой одеждой...

В этот момент из-за дверей раздался голос Лян Шэна: "Где она?!"

Чжоу Мо подошёл и улыбнулся ему: "Нелегко было найти этого ребёнка. Сегодня промокла под дождём, только что выпила горячий отвар, сейчас уснула".

Он с любовью посмотрел на Лян Шэна: "Входи".

Лян Шэн чуть помедлил.

Я услышала Лян Шэна и, собрав все силы, произнесла: "Лян Шэн, не надо..."

Это привело к прямо противоположному результату, услышав мой голос, Лян Шэн тут же вошёл.

"Бах". Дверь была плотно заперта снаружи.

   127. Уведомление о свадьбе.

За дверью кто-то пришёл, помедлил, передал вещь, которую держал в руке, и тихо произнёс: "Старый хозяин поручил мне передать старшему хозяину".

Он стоял у панорамного окна, слушая шум дождя. Обернулся и равнодушно спросил Цянь Чжи: "Что там?"

Цянь Чжи посмотрел на только что полученное уведомление о свадьбе в своей руке. В первый раз почувствовал, будто трудно открыть рот, но не мог не ответить. Его голос был немного деревянный, тихо сказал: "Уведомление о свадьбе третьего хозяина. С госпожой Цзян Шэн".

Его будто пригвоздили к тому месту у окна.

Через некоторое время пришёл в себя, сказал: "Ступай".

Погладил холодный лист, в глазах не понятно, слёзы или кровь. Жених - Чэн Тяньцэ. Невеста: Цзян Шэн.

Кончик пальца скользнул по выступам на листе, сердце будто вырезали. Синее небо, ясный день, даже пластинки от лат не осталось.

Его дед боялся, что он не узнает. Послал человека, сообщить, даже позаботился нанести надпись шрифтом Брайля, чтобы он мог сам прочитать! Это наказание? Наказание за то, что он был самоуверен в своей любви и думал, что ему всё дозволено!

Он вдруг громко рассмеялся.

Почувствовал, что должен быть благодарен за то, что операция завтра, за то, что сегодня он не может видеть! Не может видеть, как они счастливо улыбаются на приглашении.

Он должен просто пожелать счастья.

Он был настолько щедр, что мог пожертвовать для неё жизнью, почему же не сможет пожелать ей счастья!

Но чуть больше десяти дней назад в столице романтики Париже, не дождавшись места в кафе "Дух цветка", она пробормотала: "По-видимому, надежды попить кофе рухнули". Затем обернулась и спросила: "Алло! У тебя последнее время есть какие-нибудь желания? Посмотрим, смогу ли я чем-нибудь помочь".

Помочь мне? Её серьёзный тон вызвал у него улыбку и заставил задуматься: "Желания? Немеряно".

Она: "Тогда назови самое большое".

Он улыбнулся: "Например, найти кого-нибудь... кто согреет постель".

Её лицо растянулось в улыбке: "Говори серьёзно!"

Он улыбнулся и промолчал.

Солнце в тот день было таким прекрасным, оно светило в лицо. Прошло некоторое время. Его голос был низкий, непринуждённый, но нежный и звучал как клятва: "Жениться на ней, сделать своей женой".

Она так и замерла на месте.

......

За окном шёл дождь, он горько улыбнулся.

В итоге, ты всё-таки стала хозяйкой Чэн, но не моей женой.

   

Глава 10. Стечение обстоятельств * Луна над рекой.

Оглянешься назад - жизнь янтарного цвета, повернёшься - белое стекло.

   128. Я жду тебя.

Когда я прощалась с Лян Шэном в аэропорту Шарля де Голля, небо было безоблачным.

Он положил мне в карман конверт, серьёзно посмотрел на меня и сказал: "Я жду тебя".

Я сохраняла на лице улыбку.

Когда потащила свой багаж к пункту контроля безопасности, он внезапно подбежал, схватил меня сзади, крепко обнял.

Чэнь рядом, делая вид, что всё в порядке вещей, вытянул шею и посмотрел по сторонам. Потом сказал: "Господин, вы так не хотите расставаться с супругой, вернёмся в Китай вместе. Госпожа примет участие в свадьбе. Вы как раз объяснитесь со старым хозяином Чэн..."

Лян Шэн как будто не слышал, только ещё крепче обнял меня. Тёплое дыхание на моей шее, удерживал, не в силах расстаться. Я не стала оборачиваться, все боятся разлук. Улыбнулась, сказала: "Ну, что ты как ребёнок".

В итоге он отпустил руки.

Повторил: "Я жду тебя".

   129. Буддисты говорят, в жизни человека есть восемь страданий.

Таким образом, в конце июня я вернулась в Китай.

Первые три дня боролась с последствиями смены часовых поясов, не хотелось появиться на свадьбе Кэ Сяожоу как панда, с тёмными кругами вокруг глаз.

За туалетным столиком внимательно всмотрелась в своё лицо.

Опустила голову, коснулась пальцем конверта, что вложил мне в руки в аэропорту Лян Шэн, взяла и снова его изучила. Подняла голову, посмотрела на эту огромную комнату, быстренько справилась с эмоциями и убрала его в кошелёк.

Буддисты говорят, в жизни человека есть восемь страданий. Рождение, старость, болезни, смерть, встреча с тем, что тебе неприятно, разлука с любовью, невозможность достичь цели и страдания плоти.

Всё это я, так или иначе, испытала или испытываю. Но мне кажется, не учтён ещё один вид страданий - это причитания Чэня, который суетится рядом, как нянька.

В течение эти трёх дней чаще всего Чэнь мне твердил: "Хозяйка, посоветуйте господину вернуться в страну!"

С улыбкой он повторял: "Посмотрите, как бы ни были заняты работой, вам двоим, раз уж произошло радостное событие, придётся нанести визит старому хозяину Чэну! Этот брак не обсуждался заранее,- после этих слов его голос ослаб, он поспешно сменил тему, - Также в стране мог бы побольше быть с супругой ..."

В этот момент я посмотрела на Чэня, изобразила улыбку, развернулась и поднялась наверх.

Последние три дня за исключением времени, когда я спала, Чэнь меня изматывал. Искренность его слов и обида в глазах достигли своего пика.

Я начала раздражаться, ненависть разливалась в моём взгляде. Пока окончательно не свихнулась, решила отправить Чэня обратно во Францию, потому что мы с ним несовместимы.

Лян Шэн не рассчитывал, что я так быстро ему позвоню.

В разговоре по телефону он долго колебался, но в итоге согласился.

Спросил: "Не боишься жить одна в таком большом доме?"

Я ответила: "Ты забыл, это Китай! У меня здесь есть дурная компания!"

Он вздохнул и сдался: "Ладно!"

Во второй половине дня, когда Чэнь уезжал, я проводила его до дверей и сказала: "Если у вас хватит способностей, сами вернёте Лян Шэна в именье Чэнов! Но, дядя Чэнь, хочу вам кое-что сказать: люди не боги и не могут нравиться всем! Ты не можешь заставить его радовать старого хозяина Чэна и в то же время нравиться семье Чжоу, чтобы всюду был успех, и в итоге добраться до вершин!"

Чэнь замер, потом произнёс: "Да, хозяйка".

Я продолжила: "Как бы то ни было, в дальнейшем это не имеет ко мне отношения. Не надо вовлекать меня в те вещи, в которые я не могу и не хочу вмешиваться. И ещё..."

Чэнь посмотрел на меня.

Я помедлила и добавила: "Относитесь ко мне лучше! Не поите меня среди ночи крепким чаем! Не говорите намёками! Не делайте то, что не должны! Возможно, я глупее, чем вы себе представляете, но гораздо мстительней, чем вы можете вообразить!"

Чэнь был ошеломлён.

Я знала, в глазах Чэня я отношусь к категории младших наложниц, пока пою, а в будущем буду рыдать. Но будущее так далеко, я просто хочу сейчас жить весело и с комфортом.

Проводив пчелу Чэня, я подошла к большому панорамному окну в гостиной и представила, как в те одинокие дни Лян Шэн стоял здесь, держа в руках бокал красного вина и в одиночестве глядя на город. Живой и шумный.

Рокочущая мишура оживлённого города - это для других, для тебя тоска и одиночество.

Но я знала, пусть в этом городе много страданий, но есть несколько людей, которые узнав, что я вернулась, тут же вызовут такси, заведут машину, поедут в метро... Со всем прекрасным расположением ко мне, они приедут, и я почувствую, что есть ещё в душе что-то живое.

Эти вещи не описать, можно лишь почувствовать, когда есть надёжная опора, чувствуешь себя свободней. Мне кажется, самая прекрасная дружба такая: когда встречаемся, ничего особенного не происходит, но когда не видимся, скучаем.

Оказывается, друзьям собраться вместе - это не то, чтобы изобрести атомную бомбу, но провести саммит G8. Один валяет дурака, другой бездельничает, вместе бьём баклуши, а потом в итоге этого "ничегонеделания" все вдруг чувствуют, "вау", какой насыщенный выдался день.

Я сидела на диване и представляла, как они трудятся в этом городе. Моя Цзинь Лин ищет драгоценности и измышляет сплетни. Бэй Сяоу - мальчик, который с воодушевлением и энтузиазмом делает и продаёт зелёный чай. Ба Бао в социальной сети "Доубань" занята превращением в юную женщину искусства. Кэ Сяожоу увлечён и скорбит из-за свадьбы... А моя Сяо Цзю?

Нет! Она Сяо Цзю, но уже не моя.

Надо очнуться, перестать пить лекарства. Скоро мне стукнет двадцать три.

Я вздохнула.

В этот момент раздался звонок в дверь. Моё лицо тут же раздулось, будто от укусов, сердце упало в отчаянии. Неужели пчела Чэнь снова вернулся!

Я открыла дверь и остолбенела.

Дядя Цянь?

Замерла, где стояла.

Он улыбнулся, очень вежливо и скромно поприветствовал: "Хозяйка".

Потом повернулся к Цянь Чжи, сказал: "Ещё не виделся с третьей невесткой".

Я слегка обомлела.

В этот миг только чувствовала:

Это обращение слишком удобно и слишком приятно!

Не так давно тебя вынуждали стать кем-то "хуже наложницы" для старшего хозяина. А сейчас принимают как "хозяйку", обращаются "третья невестка", я просто чувствую, как утихает гнев.

Спокойно и приятно!

Рука, которая с самого начала собиралась закрыть дверь, остановилась.

Слишком много повидала такого рода людей, научилась выпендриваться. Подняла подбородок, холодное выражение, прямая осанка, уголки губ следка растянуты. Кивнула.

Все десять баллов!

Однако взгляд Цянь Чжи, которым он смотрел на меня, был полон невыразимой печали. Спустя долгое время он опустил голову и с трудом поприветствовал меня: "Хозяйка".

Уже было приятно, не хочу снова объяснять.

Дядя Цянь поклонился очень почтительно, совсем не как раньше, высокомерие, закамуфлированное доброжелательностью. Он сказал: "Старый хозяин поручил мне пригласить вас в резиденцию".

Я ответила: "Не пойду".

Дядя Цянь замер, улыбнулся: "У старого хозяина слабое здоровье, думаю, госпожа тоже знает".

Про себя подумала: "Конечно, знаю! Но он болен уже долгое время. Когда Лу Вэньцзюань чуть не свёл в могилу Лян Шэна, он уже был болен".

Дядя Цянь продолжил: "Старый хозяин узнал, что вы с третьим хозяином поженились, на сердце радость".

Я невольно улыбнулась, подумала: "Ну, да, радость! Небось, жалел, что не может разрушить дом, что не может запустить в Париж атомную бомбу!"

Дядя Цянь посмотрел на сменяющиеся выражения моего лица, улыбнулся: "Естественно, третий хозяин молод, поставил перед свершившимся фактом, но, в конечном счёте, родной отец был свидетелем бракосочетания, старый хозяин порадовался! В конце концов, уже очень давно в нашем доме Чэнов не было счастливых событий".

Я улыбнулась и прокомментировала про себя: "Выразил недовольство, но очень тактично".

Дядя Цянь: "Старый хозяин скучает по внуку и внучке. Услышал, что вы приехали, послал меня, пригласить вас в старый дом. Всё-таки пожилой человек.

Сперва думал встретить вас сразу, как только сошли с самолёта! Но побоялся, что устали с дороги, в старом доме повсюду родственники, будут докучать, хотел дать вам несколько дней отдохнуть, а уж потом приедете, увидитесь с родными".

У меня лицо перекосило: "Вы держите меня под наблюдением?!"

Дядя Цянь тут же пояснил с улыбкой: "Хозяйка, не поймите неправильно. Это ради безопасности людей нашей семьи Чэн, сообщают о всех, кто уезжает и приезжает".

Я холодной усмехнулась: "Безопасность? Вот не поверю!"

Потом подняла руку, собираясь закрыть дверь.

Безмолвно стоящий рядом Цянь Чжи неожиданно придержал дверь, посмотрел на меня и произнёс: "Вы, правда, совсем не хотите узнать, как он?"

Его грудная клетка поднималась и опускалась и только во взгляде будто тысяча слов:

Ты, действительно, не хочешь ничего спросить?! О мужчине, который чуть не умер из-за тебя, который из-за тебя потерял зрение! Пусть даже судьба послала тебе в этой жизни счастливый брак, пусть красивая женщина, пусть снова вышла замуж, неужели, тебя совсем не интересует, как он!

Я стояла у двери, опустив голову. Постепенно убрала руки с двери, через некоторое время повернулась и спросила дядю Цяня: "Он в порядке?"

Дядя Цянь довольно зло покосился на Цянь Чжи, повернул голову и улыбнулся мне: "Заставил вас с третьим хозяином беспокоиться, а ведь только поженились. Старший хозяин в полном порядке, операция была успешна".

Его слова были подобающими и отстранёнными.

Почему я снова позабыла совет "избегать подозрений"?

Холодность, равнодушие, безразличие.

   130. Применив свои лучшие актёрские навыки, мы сыграли хорошо знакомых незнакомцев.

В итоге, я всё-таки отправилась в резиденцию Чэнов.

Дядя Цянь сказал: "Третий хозяин из-за дела "Цитянь Дунли" всё-таки кое-что задолжал, вы сегодня придёте и поможете третьему хозяину смягчить это противоречие".

Незаметно наблюдая за моим лицом, продолжил: "Хозяйка, вы знаете, третьему хозяину нелегко сегодня в том мире, в котором он находится".

У каждого есть своя ахиллесова пята.

Видя, что я улыбаюсь, он тоже улыбнулся: "Здоровье старого хозяина всё хуже. Есть сегодняшний день, но будет ли завтрашний. Старея, люди скучают по родным. Можно сказать, заветное желание старика, просил, чтобы хозяйка пришла, навестила".

Это строгий старинный двор у склона холма. Главное зданием с двумя каменными пристройками. С трех сторон горы, с четвёртой море. Здесь тихо и одиноко. Проходишь через густую бамбуковую рощу. А не далее чем в паре километров от вас шум и суета ярко освещенного города.

Когда-то в прошлом под дождём я пришла просить спасти Лян Шэна. Но как ни стучала, ворота не открылись. Зато сейчас нараспашку.

Наконец я встретила этого легендарного старика в кальянной главного здания резиденции семьи Чэн. Он действительно, как сказал дядя Цянь, уже стар, но внутренняя сила и мощь ещё заметны, пусть даже он доброжелательно болтает со мной о разных пустяках.

Спросил меня, по-прежнему ли в Париже часто идут дожди, я ответила утвердительно. Рассказал, что в молодости тоже жил в Париже. Всё так, старинные улицы, дома и река Сена, протекающая по центру города.

Гун Янь рядом внимательно наблюдал за каждым движением старика, я тоже проявляла осторожность.

Дядя Цянь принёс чай, я тут же поднялась, взяла чашку и подала старику, старик хихикнул и взял. Гун Янь сказал: "Третьего хозяина нет рядом, третья невестка нервничает, даже не скажет: "Дедушка, выпейте чая"".

Дядя Цянь бросил взгляд на Гун Яня и решил уладить вопрос за меня, улыбнулся и произнёс: "Третья невестка не глупа. Она не то что барышни, вьющиеся вокруг молодых хозяев, заискивающие и шумные".

Гун Янь тут же растянул губы в улыбке: "Думаю, третья невестка устала от суматохи".

Они парировали друг друга, а я не могла скрыть неловкости. Слово "дедушка" застряло в горле.

Ладно. Раз пришла, значит, пришла.

Лицо слегка покраснело, окликнула: "Дедушка".

И продолжила: "Выпейте чая".

Старый хозяин улыбнулся: "Старею, нравятся, когда много людей, оживление, вокруг дети, внуки..." Он ещё не закончил, а человек за дверями произнёс: "Второй хозяин".

У меня защемило сердце.

Перед поездкой дядя Цянь обещал, что только поболтаю со старым хозяином и уйду, никаких других людей не будет.

Когда вошёл Чэн Тяньэнь с Ван Сыпином за спиной, я машинально откинулась на спинку стула, ладони вспотели.

Он, не видя меня, поприветствовал: "Дедушка".

Старый хозяин улыбнулся: "Пришёл".

Он ответил: "Да".

Старый хозяин: "Твоя невестка только что вернулась в страну. Вы, молодёжь, должно быть, хорошо знакомы. Не то что я, старик, только сейчас первый раз её увидел".

Чэн Тяньэнь посмотрел на меня, повернул голову к старику и подтвердил: "Да".

Очень вежливо.

В этот момент девушка-прислуга поставила передо мной чашку с чаем, улыбнулась радостно и открыто, сказала: "Хозяйка".

Я скрепя сердце взяла чашку, поднесла её Чэн Тяньэню, но не знала, что сказать.

Он посмотрел на меня, улыбнулся уголком губ, во взгляде, однако, убийственный холод, произнёс: "У невестки всё в порядке?"

Я опустила голову: "Всё хорошо... У второго брата.... всё в порядке?"

Чэн Тяньэнь нагнулся, взял чай, ответил: "В порядке, - потом свирепо шепнул мне в ухо, - По крайней мере, лучше, чем у старшего брата!"

Эти слова были произнесены тихо, услышала только я, в душе клубок разных чувств.

Старый хозяин спросил: "А где твой старший брат? Почему его давно не видно".

Чэн Тяньэнь с чашкой в руке поднял взгляд на деда и замер.

Я тоже замерла.

Далее взгляды всех четверых, Чэн Тяньэня, дяди Цяня, Гун Яня и Ван Сыпина, начали метаться между собой, беззвучно передавая сообщения: "Что делать?", "Я почём знаю", "Вон", "Ха-ха".

Моё лицо стало сине-белым.

Старый хозяин спросил Гун Яня: "Разве я не просил тебя известить Тянью?"

У Гун Яня челюсть отпала, не знал, как ответить, только вопросительно посмотрел на дядю Цяня.

Дядя Цянь тут же улыбнулся и сказал: "Мне кажется, старший хозяин, скорее всего, отдыхает, так что проявили своеволие, не дали Гун Яню его тревожить, позвали только второго хозяина".

Старый хозяин махнул рукой: "Иди, позови его! - повернулся к Чэн Тяньэню и сказал, - У меня здоровье не очень, твои родители постоянно в Гонконге, но вы, молодёжь, сегодня вечером должны устроить семейный банкет".

Я подскочила, ещё более смущённая, сказала: "Правда, не нужно".

Старый хозяин возразил: "Как же можно, - потом поднял голову, взглянул на Гун Яня, добавил, - Что застыл!"

Гун Янь поспешил заверить: "Уже иду!"

Только он это произнёс, как из-за дверей послышалось: "Не надо, я пришёл".

Вошёл Чэн Тянью, его рука лежала на плече Цянь Чжи. Возможно, он ещё только восстанавливался после операции, цвет лица был не очень хороший, выглядел сильно похудевшим.

Как только он появился, я почувствовала, что мне стало трудно дышать.

Он вышел вперёд, поприветствовал: "Дедушка".

Старый хозяин улыбнулся, сказал: "Твоя невестка приехала".

Он ответил: "Я знаю".

Все взгляды переместились на него и меня. Цянь Чжи поддерживал его, Чэн Тянью слегка кивнул мне головой, губы плотно сжаты.

Я посмотрела на него. Неожиданно мои глаза покраснели. Я старалась держаться, но голос всё-таки дрожал: "Ты в порядке?".

Он прервал меня, как будто в этот момент перед этими людьми даже вопрос о здоровье или приветствие звучали бы неподобающе. Поэтому его голос был ясен и чист: "Невестка, дорога была трудной!"

Я посмотрела ему в глаза, будто желая разглядеть тепло во взгляде, но ничего подобного там не было. Должно быть, это лучшая форма поведения для нас.

При таком варианте даже фраза "Ты в порядке?" звучит как напоминание о прошлой дружбе и является ошибкой.

К черту все приветствия! Прошлое должно быть стерто! Будто это два человека, которые никогда не знали друг друга! Ни улыбки, ни слез, ни эмоций!

Девушка-прислуга принесла мне еще одну чашку чая. Гун Янь произнёс с улыбкой: "Хозяйка, вы можете предложить чашку чая вашему деверю".

Цянь Чжи, который стоял рядом с ним, отвернулся в сторону и не стал смотреть.

Я попыталась подражать Чэн Тянью и спокойно, без каких-либо эмоций взяла чашку чая. Мои пальцы были белыми, а чай чуть теплым. Подняла чашку повыше и уважительно протянула ему. Мой голос всё ещё дрожал, как бы я ни старалась его контролировать. Заставила себя улыбнуться и произнесла: "Старший брат".

Как я могла быть с ним непочтительной.

Он спас мне жизнь.

Он взял и выпил залпом.

Все вокруг не издавали ни звука.

Только старый хозяин радостно улыбнулся. Гун Янь посмотрел и тут же вышел перед ним, сказал: "Хоть третий хозяин в Париже, всё-таки он первый из внуков женился. Старый хозяин берегите здоровье и ждите правнуков".

Я опустила голову, сидела как на иголках.

Лицо Чэн Тянью было спокойно. Чэн Тяньэнь невозмутимо смотрел на нас с ним.

Гун Янь улыбнулся: "Хозяйка, когда наш третий хозяин возвращается в страну?"

Я на мгновение смешалась, не зная, что ответить.

Старый хозяин заявил: "Пусть возвращается скорее. Как бы ни была важна карьера, независимо от того, насколько вы заняты на работе, это ничто по сравнению с воссоединением семьи".

Я кивнула и выдавила: "Да, дедушка".

Дядя Цянь не выдержал: "Старший хозяин, вам надо пойти отдохнуть".

Старый хозяин улыбнулся, Гун Янь поддержал его. Перед уходом он сказал: "Организуйте место для этого ребёнка. Думаю, в комнатах, где первоначально жил Тяньцэ, будет хорошо".

Лицо Чэн Тянью на миг изменилось и тут же снова стало спокойным.

Чэн Тяньэнь, похоже, чуть не подскочил с чашкой в руке.

Дядя Цянь раскрыл рот, будто хотел возразить, но в итоге сказал: "Слушаюсь".

Как только старый хозяин ушёл, Чэн Тяньэнь сказал дяде Цяню: "Дед сошёл с ума?! Неужели он не знает, что мой старший брат был готов даже жизнь отдать ради этой женщины! Как можно так распорядиться?!"

Чэн Тянью повернулся к нему с выражением на лице: "Закрой рот". Потом прошёл мимо меня, как бы говоря мне: "Живи спокойно. Я съеду!"

   131. С этого момента она третья невестка семьи Чэн.

Он вышел за дверь, поддерживаемый Цянь Чжи, и остановился на веранде. Почувствовал в горле вкус сырой рыбы - изо рта хлынула кровь.

Прежде насмехался над слабостью барчуков в телевизионных сериалах, которых рвало кровью. Но теперь понял, любовь - это ядовитое вино и мышьяк, которые могут убить людей, разбить их сердца.

Цянь Чжи был в панике: "Старший хозяин, старший хозяин..."

Его лицо было спокойным и сдержанным. Остановил Цянь Чжи: "Не ори".

Он не хотел тревожить остальных членов семьи, чтобы они увидели его таким жалким. Непробиваемая сдержанность и внешнее хладнокровие. Но, в итоге, в проигрыше оказалось его сердце, которое все еще её любило.

Она поднесла ему чашку чая. Белые пальцы, чуть тёплый чай. В её взгляде улыбка, нежность, почтительность, смятение - отблески счастья юной новобрачной. Она назвала его старшим братом.

Он взял чашку и выпил залпом. Спокойный, как море.

Только вены на руке, держащей чашку, вздулись и лопнули, обнажая сердце. Выпил с решительным видом, как отравленное вино. Как могло получиться, что в его взгляде быть полное спокойствие.

Он был с ней по ту сторону земли и неба. Применив свои лучшие актёрские навыки, понимая друг друга без слов, они сыграли хорошо знакомых незнакомцев.

Цянь Чжи смотрел на него. Его лёгкие были сильно повреждены после пребывания в воде в Санья, пусть даже восстановился, иногда в мокроте были капли крови, но не так много как сегодня.

Цянь Чжи хотел позвать людей, но он его остановил. Цянь Чжи оставалось лишь нервничать, глаза покраснели, посетовал: "Как может старый хозяин так поступать со старшим хозяином! Он действительно не знает, что старший хозяин любит госпожу Цзян?!"

Стёр кровь с губ, улыбка была печальной, поправил: "Она не госпожа Цзян, она третья невестка семьи Чэн".

Одинокая, отрешённая от мира фигура, прямо стоящая на ветру.

Как он мог не знать, почему его дед так поступает. Чтобы наказать, высмеять его, показать, что его самоотверженная любовь от начала и до конца просто анекдот.

Он помнил, после того парного самоубийства в Санья, когда он потерял зрение, о его многолетней любви стало известно деду. Должно быть, тот пришёл в ярость, что не только Лян Шэн влюблён в неё! Удар по его репутации и достоинству! Я тоже в неё влюбился! Сердце как обезумело!

В тот день он лежал на больничной койке перед стариком, которому он разбил сердце. Охваченный тоской, он только открыл рот: "Дед, просто, я..."

Чэн Фанчжэн не дал ему договорить.

Он не хотел слышать о хрупкости своего самого гордого внука, не хотел слушать его покаяние.

Он не хотел видеть!

Он бы предпочёл никогда не знать, что его внук, которым он больше всех гордился, из-за женщины бросился в море!

Дед, прости?! За что простить?! За то, что разочаровал тебя, за то, что влюбился в эту женщину?!

......

Чэн Тянью не мог забыть, как в тот день дед остановил его после слов "прости" и только молча похлопал по плечу.

То молчание было как замершая поверхность моря с его непредсказуемыми штормами и бурями.

Он всегда знал, что дед не может позволить ему любить такую женщину. Но он не ожидал, что у него нет права даже излить душу о своей любви к ней.

Сейчас, когда Лян Шэн, невзирая на неодобрение, женился на ней, его дед не забыл посрамить его - посмотри, ради этой женщины ты не пожалел жизни! И что?! Ты из-за неё отказался от жизни, а она вышла за другого! Очнись! Любовь! Это смешно!

Смешная любовь!

Холодный ветер ударил его, и он постепенно очнулся от своих грёз. Лицо по-прежнему сдержано. Обратился к Цянь Чжи, хотя скорее напомнил самому себе: "Не надо больше упоминать о прошлом".

И добавил: "С этого момента она третья невестка семьи Чэн".

   132. Старший хозяин хотел бы встретиться с третьей невесткой.

Я смотрела на силуэт уходящего Тянью. Повернулась и сказала дяде Цяню: "Я не могу жить здесь! Ты же знаешь! Ты говорил, что я просто зайду посидеть..."

Чэн Тяньэнь поднял руку и выплеснул мне в лицо чай со словами: "Это за моего старшего брата! Ты женщина, у которой в сердце гнездо ядовитых змей!"

Я замерла на месте, такая жалкая.

И тут же, схватив со стола чашку с чаем, плеснула на него в ответ.

Все обалдели, включая самого Чэн Тяньэня. Пока он приходил в себя, дядя Цянь и Ван Сыпин уже отгородили нас друг от друга.

Прекрасное лицо Чэн Тяньэня было искажено злобой, чуть ли не зубами скрипел: "Ты!"

Ван Сыпин удерживал его, боясь, что этот прекрасный юноша не удержится от драки со мной.

Я посмотрела на него и сказала: "Ты мог выплеснуть этот чай на меня! Но ты выплеснул его на супругу третьего хозяина, поэтому я должна была тебе вернуть!"

Чэн Тяньэнь сперва опешил, но потом холодно усмехнулся. Вытер лицо и сказал: "Супруга третьего хозяина?! Третья невестка! Ха-ха! Ты реально влиятельная фигура!"

Я тоже улыбнулась: "Что Вы, помилуйте! Это ваша семья Чэн пригласила меня!"

Дядя Цянь уже не мог на это смотреть. В конце концов, он должен был как-то усмирить обоих. Но, к сожалению, прежде чем он успел заговорить, Чэн Тяньэнь, словно грозный маленький тигрёнок, швырнул в меня чашку с блюдцем. Всё разбилось у моих ног. Он заявил: "Цзян Шэн, ты мерзкое отродье! Ты человек, приносящий несчастья! Убирайся в Париж к своему любовнику, и не возвращайся, чтобы тут вредить людям!"

Любовнику?!

Больше всего в жизни я ненавижу, когда оскорбляют Лян Шэна, это у меня с юных лет.

С самого детства, в отрочестве, вплоть до своего совершеннолетия нищета семьи вызывала у меня чувство неполноценности, что заставляло бунтовать и привело к завышенной самооценке своей силы и значимости. Ради Лян Шэна я воевала с Бэй Сяоу, с Хэ Маньхоу, с тётками, стиравшими бельё на реке! Со всеми, от местной шпаны на улице до болтливых детишек и тётушек, по всему городу, по всему Вэйцзяпину. Результаты не впечатляли, но война не прекращалась!

Когда некоторые тиранили меня сотни тысяч раз, я могла относится к нему, как к первой любви. Но когда затрагивали Лян Шэна, я была беспощадна - убью и божество и демона.

Это привело к тому, что я, нежная юная девушка, когда касались этой струны, становилась богиней войны.

Поэтому, Чэн Тяньэнь, выходи на бой!

В тот момент, когда я собиралась перевернуть стол и вступить с ним в смертельную схватку, он вытворил невозможное, толкнул вперёд здорового, как бык, Ван Сыпина.

Ван Сыпин, уж не знаю, нарочно или нечаянно, наступил мне на ногу. У меня перехватило дыхание, только чувствовала, что поднимаюсь в прекрасный радостный мир.

От боли хлынули слёзы и сопли.

Ван Сыпин чуть не упал на колени, спросил: "Хозяйка, вы в порядке?"

Подумала про себя: "Да, пошёл ты".

Но человек так элегантно обратился, как можно ему грубить. Сквозь зубы произнесла: "Я в порядке".

Ван Сыпин тут же обернулся к Чэн Тяньэню: "Что делать, второй хозяин. Хозяйка говорит, что в порядке! Мне нужно наступить ей ещё разок?!"

Мне!

Услышав это, я тут же вскочила на ноги, схватила стул, собираясь расколотить его о Чэн Тяньэня с Ван Сыпином! Дядя Цянь не мог остановить и опустился на пол.

Стоящей в стороне прислуге ничего не оставалось как прийти на помощь.

В тот момент в гостиной дома Чэн мы с Чэн Тяньэнем устроили полный бардак. Твою мать, не успевший начаться путь элегантной леди из высшего общества был так быстро прерван.

Несколько девушек из прислуги оттащили меня в сторону, увещевали: "Хозяйка, пожалуйста, успокойтесь".

Чэн Тяньэня держала его личная охрана, он не мог обуздать свой гнев и орал: "Цзян Шэн, шлюха! Фамилия твоего любовника Чжоу, а не Чэн! Катись со своим любовником из дома Чэнов!"

Я посмотрела на него, сказала: "Я шлюха, а ты, Чэн Тяньэнь терпила! Выглядишь, как терпила и ругаешься как терпила! Тебя следует закопать живьём на террасе Хризантем!"

Чэн Тяньэнь был так зол, будто ему прищемили хвост. Прям хотел напрыгнуть на меня вместе с инвалидным креслом, кричал: "Цзян, если я не убью тебя..."

Он ещё не закончил, как зашёл Цянь Чжи и произнёс: "Третья невестка, второй хозяин, старший хозяин интересуется, вы уже закончили ругаться. Он хотел бы встретиться с третьей невесткой".

Как только он это сказал, захватывающая схватка утратившего самообладание Чэн Тяньэня и меня перестала интересовать присутствующих. Все сосредоточились на том факте, что старший хозяин хочет встретиться с третьей невесткой.

"Вау!"

"Э?"

"М-да".

"Тце-тце..."

   133. Пришло время всем нам поменять свою жизнь.

Он стоял у панорамного окна. Потом развернулся, спросил у юного парня с изящным, как у лисы, лицом, сидящего в инвалидном кресле: "Хочешь, чтобы вся прислуга в доме понаблюдала за ссорами хозяев?!"

Парень в инвалидном кресле был всё ещё зол: "Я понял! Она в сердце старшего брата!"

Он нахмурился и строго заявил: "Сам-то понимаешь, что за чушь городишь!"

Парень в инвалидном кресле возразил: "Брат, если она не занимает твои мысли, зачем нужно было посылать Цянь Чжи, разрядить обстановку! Ладно, разрядил! Но к чему эта фраза: "Старший хозяин хочет видеть третью невестку". Боялся, что прислуга проявит к ней неуважением из-за нашей ссоры, хотел повысить её авторитет".

Он посмотрел на своего младшего брата и через некоторое время произнёс: "Ты считаешь ссора эта пустяк? Думаешь, осрамил её перед прислугой! Тяньэнь, ты ошибаешься! Ты позорил третью госпожу семьи Чэн! Первую хозяйку в нашем поколении! Позорил нашу семью! Сам потерял лицо перед прислугой, и даже не понял!"

У Чэн Тяньэня челюсть отвисла, начал: "Но она причинила тебе вред..."

Он прервал: "Никаких "но"!"

Наконец вздохнул, голос стал значительно теплее, будто успокаивал, но очень отстранённо: "Прошлое осталось в прошлом".

И продолжил: "Тяньэнь, пришло время всем нам поменять свою жизнь".

Чэн Тяньэнь вдруг горестно усмехнулся: "Поменять? Брат, как поменять! Сейчас вся семья Чэн знает, дедушка полон решимости передать всё, что есть в семье, Лян Шэну, постороннему человеку! Поэтому беспредельно добр к нему! Сейчас вся семья Чэн торопится встать в строй! Даже дядя Цянь! Ты не можешь быть уверен, что он всё ещё на твоей стороне!"

Чэн Тянью спокойно ответил: "Если он на стороне деда, этого уже достаточно".

Чэн Тяньэнь: "Брат, ты всё ещё не понимаешь?! Человек, которого дед считал наследником, был ты! Сердце дяди Цяня было на стороне деда и, естественно, на твоей стороне тоже. Очевидно! Но сейчас по слухам мысли деда полны Лян Шэном! Если дядя Цянь предан деду, тогда он предан Лян Шэну! А раз даже дядя Цянь на стороне Лян Шэна, что в семье Чэн может остаться нам!"

Чэн Тянью молчал.

Бьющееся сердце - зверь, живущий в темноте у каждого в груди, и он зашевелился.

Когда Чэн Тяньэнь уходил, он вдруг окликнул его. Хладнокровно и немного высокомерно произнёс: "Женщин много, она меня не волнует".

Чэн Тяньэнь развёл руками с выражением: "Как скажешь".

   134. В какой семье не родись, это ещё не залог счастья.

Дядя Цянь попросил занимающуюся домашним хозяйством служанку Лю отвести меня, сменить мокрую одежду.

Я вышла из гардеробной, огляделась. Спальня была оформлена в мужском стиле. Я еще больше растерялась. В гардеробной была и мужская одежда и женская, причём довольно много. На некоторых экземплярах даже не оторваны бирки.

Служанка Лю ещё улыбнулась: "Хозяйка, выберете сами".

Я не хотела сложностей и не рвалась копаться в чужом гардеробе. Лучше пусть она мне поможет.

Эта комната... Я обернулась и спросила служанку Лю: "Чья это комната?"

Лю улыбнулась: "Это комната третьего хозяина, сегодня навели порядок. Прежде третий хозяин иногда здесь останавливался, поэтому комната в мужском стиле. Дядя Цянь специально распорядился сменить интерьер на более подходящий для женщины, сказал, хозяйке понравится".

Я нахмурилась: "А где дядя Цянь?"

Лю улыбнулась: "Ждёт в маленькой гостиной при спальне. В будущем, если хозяйка здесь поселится, ему придётся ожидать в гостиной внизу. Хозяйка живёт на третьем этаже, второй этаж комнаты старшего хозяина, второй хозяин по соседству..."

Не дослушав, я поспешила выйти. Дядя Цянь был в гостиной.

Он только выпроводил Цянь Чжи. Увидев меня, тут же улыбнулся: "Ужин уже готов..."

Я заявила: "Я ухожу! Я не могу здесь жить! Ты же говорил, что мне надо только навестить старого хозяина, и всё".

Дядя Цянь немного смутился: "Старый хозяин сказал, что женщинам семьи Чэн не пристало жить вне дома. Хозяйка, поживите всё-таки здесь!"

Я начала горячиться: "Я не женщина семьи Чэн!"

Дядя Цянь продолжил: "Хозяйка, поживите здесь. И третьему хозяину будет спокойней, здесь всё есть, водители, охрана, прислуга. Просто представьте, что живёте в обычной квартире, делайте, что хотите, ничто вам не помешает".

У меня голова пухла. Нервничала, но не знала, как возразить. Посмотрела на дежурящую рядом служанку Лю, сказала: "Ты пока уходи".

Служанка Лю посмотрела на дядю Цяня. Дядя Цянь кивнул. Она улыбнулась мне: "Хозяйка".

Я проводила её взглядом и снова обратилась к дяде Цяню: "С самого начала я не хотела сюда приходить, ты сказал, что если я хочу облегчить его отношения с семьёй Чэн, боюсь это просто спектакль..."

Дядя Цянь улыбнулся: "Хозяйка, вы говорите о семье, как это может быть спектакль".

Я нервничала: "Мы не семья!"

Он замер и произнёс: "О чём ты говоришь?! - но тут же снова улыбнулся и поправился, - Хозяйка, что вы имеете в виду?"

У меня не оставалось выбора. Собрала волю в кулак и заявила: "Сейчас, вы один, и я скажу: на самом деле, я не супруга вашего третьего хозяина".

Улыбка застыла на лице дяди Цяня, с ужасным смущением он попытался выведать поточнее: "Это хозяйка так со зла? Потому что мы собираемся оставить вас в доме семьи Чэн?"

Я покачала головой.

Закрыла глаза, постепенно вспоминая ту дождливую ночь в Париже. Ночь, о которой избегали упоминать, подобна границе, что пролегла между мной и Лян Шэном.

С того момента, как проснулась тем утром, я больше не могла смотреть на Лян Шэна, даже в аэропорту Шарля де Голля, когда улетала... Нахлынули воспоминания, я вздохнула и пояснила дяде Цяню: "Никакая я не третья невестка, мы с Лян Шэном не поженились! Всё это мы сделали, чтобы Чжоу Мо оставил нас в покое..."

Взмахом руки он прервал меня!

Некоторое время молчал, а потом посмотрел на меня и поинтересовался: "Хозяйка, вы же не расскажете об этом старшему хозяину?"

Замерев, я смотрела на него.

Он продолжил: "Когда старший хозяин получил уведомление о свадьбе, ему было очень нелегко отказаться от вас. Если вы не можете его любить, не можете быть с ним, не надо снова его тревожить".

Я смотрела на дядю Цяня.

"Возможно, я выразился не достаточно прямо! Хозяйка, то, что вы третья невестка, что вы стали частью семьи Чэн, уже общеизвестный факт! Пусть даже вы хотели бы провести всю жизнь рядом со старшим хозяином... Боюсь, для него это станет скандалом, который будет преследовать его до конца дней, вы можете это понять?

Если вы действительно любите мужчину, вы же не можете позволить ему оказаться из-за вас униженным?"

Я молчала.

Не знаю, сколько длилось это тягостное молчание. Потом я повернулась и поинтересовалась у дяди Цяня: "Сейчас ты знаешь правду. Я не третья невестка. Расскажешь старому хозяину, а потом по-тихому меня ликвидируешь?"

Дядя Цянь посмотрел на меня.

Я шмыгнула носом: "Всё в порядке. Я просто спросила. Перед смертью мне надо подумать, что бы я ещё хотела съесть, что сделать. Не хочу бороться до конца, терпеть всякие трудности, а в итоге всё равно погибнуть. Э, перед смертью я хочу сходить к друзьям на свадьбу, я..."

Дядя Цянь сказал: "Хозяйка, вы шутите?"

Не глядя на него, я горько улыбнулась: "Для такого маленького человека, как я, жизнь и смерть, разве вы не так это представляете? Например, поскользнусь и упаду в воду, когда кормила рыб в пруду, съеду с обрыва на автомашине, на унитазе подключу электричество, чтобы приобщиться к бессмертным... Нет, не так, помру от слишком большого смущения, - я шмыгнула носом, подняла руку, слегка её потёрла, - Дядя Цянь, можешь перед смертью рассказать мне о вариантах, чтобы я могла выбрать?"

Дядя Цянь долго смотрел на меня, потом произнёс: "Хозяйка, с этого момента, это - секрет! Знает только Небо, ты и я".

Я удивилась: "Как это возможно... Откуда такая доброта?"

Дядя Цянь посмотрел на меня и сказал: "Я осмелюсь сказать кое-что, пусть даже вы рассердитесь. Неважно, настоящая ты третья невестка или фальшивая, если это положение заставит старшего хозяина перестать испытывать к тебе интерес и тосковать, какая разница правда это или ложь?! Поэтому нет необходимости идти к старшему хозяину и докладывать. Тем более не надо сообщать об этом всем! Пока вы будете выполнять свой долг третьей невестки, я гарантирую вашу безопасность!"

Не смея поверить, я посмотрела на него, но меня тут же озарило.

Он прав, просто его слова слишком откровенны и беспощадны. С самого начала не важно, являюсь ли я третьей невесткой, я просто пешка. Они используют эту пешку, чтобы прекратить тоску старшего хозяина, чтобы наказать его за его любовь, ну и попутно выразить этой пешкой расположение третьему хозяина.

Более того, если бы я была настоящей третьей невесткой, они бы ещё должны были потратиться на выдающегося и прекрасного третьего хозяина. А раз я таковой не являюсь, разве это не способ победить без дополнительных усилий?

Я улыбнулась, на сердце, однако, была горечь, подняла руку, подпёрла лоб, посмотрела на дядю Цяня и задали риторический вопрос: "Исполнять свой долг? Не проявлять неуважения! Не провоцировать!"

Не могла сдержать грустной улыбки: "Ты веришь, что я смогу исполнить этот долг?"

Дядя Цянь ответил: "Да, хозяйка. Потому что какой бы жестокой ни была женщина, она не сможет выносить, чтобы мужчина снова и снова из-за нее попадал в беду! К тому же вы можете приходить и уходить когда угодно, вашу свободу никто не ограничивает".

Меня будто пригвоздили колом к месту, где стояла.

После ухода дяди Цяня Лю постоянно дежурила снаружи.

Обхватив себя руками, я стояла на балконе. Лучи заходящего солнца заливали склон холма и небольшой дворик. Во дворе садовники подрезали деревья, а слуги в униформе суетились, входя и выходя.

Он с самого начала обладал всем блеском, которому я когда-то завидовала.

Но сейчас я поняла, в какой не родись, это ещё не залог счастья.

У меня был тоскливый Вэйцзяпин, у него спланированный от начала до конца огромный двор семьи Чэн.

Жизнь - чайный столик заставленный чашками и драмами.

Я опустила голову, посмотрела вниз, увидела, что он как раз стоит перед панорамным окном второго этажа, лицо холодное и отрешённое, в руках чашка горячего чая. Горячий пар окутывал его губы и руки. Его глаза, казалось, наполнились теплом. В тот момент, когда он поднял голову, я отскочила вглубь комнаты.

Всего в двух шагах грусть, покоряющая города.

   135. Я хочу просто забыть её.

Он стоял у окна, в руках чашка горячего чая. Горячий пар окутывал его губы и руки. Закрыл глаза, будто по-прежнему в старом доме в Париже. Эту чашку чая она, которую зовут "А-Ду", лично поднесла ему.

Она красота его сердца, та, о ком он заботится всю жизнь.

Сегодня в этой тенистой усадьбе она жена его младшего брата!

В прошлом он нагло и уверенно высмеивал тысячи проступков Лян Шэна, не укладывающиеся в рамки морали! А теперь и сам с этим столкнулся!

Человек, который заставил его почти умереть без сожалений и раскаяния, от которого он не мог сбежать с того момента, когда ему было двадцать четыре. А теперь даже думать о ней неуместно, табу.

В прошлом он высмеивал Лян Шэна: табу подобное яду некоторые вкушают как сладкое вино. А сейчас он сам превратился в такого же омерзительного персонажа.

Стеклянный стакан в руке лопнул и рассыпался на осколки!

Потекла кровь.

Цянь Чжи поспешно шагнул вперёд, сказал: "Старший хозяин, вы в порядке?"

Он опустил голову, посмотрел на свою ладонь полную осколков, однако, совершенно не чувствуя боли. Посмотрел на взволнованного Цянь Чжи, покачал головой, ответил: "Всё в порядке".

Штора колыхнулась, тихо вздохнул про себя: "Я хочу просто забыть её".

Тон такой лёгкий, не расслышать радость в нём или печаль.

   136. Ничего, я найду лазейку.

Загрустив, я вернулась с балкона в спальню.

Дядя Цянь сказал, что никто не будет ограничивать мою свободу... Мне пришла мысль попробовать вернуться в квартиру Лян Шэна, но когда открыла дверь, снаружи была служанка Лю, на лице радостное волнение, она улыбнулась: "Хозяйка".

От этого слова реально можно получить инфаркт!

Лю быстренько проследовала за мной до дверей, улыбнулась: "Хозяйка хочет выйти?"

Я бросила на неё взгляд, поинтересовалась: "Нужно вам докладывать?"

Она изобразила удивление: "Хозяйка шутит. Я спросила, чтобы прислать вам водителя".

Не обращая на неё внимания, с некоторым чувством раскаяния стремительно спустилась вниз. Не ожидала, только я за дверь, "вуаля", за мной последовали пять или шесть человек, все в чёрных костюмах с одинаковыми причёсками.

Я шла, и они шли. Я бежала, и они бежали.

Я остановилась, они тоже остановились.

Я обернулась, посмотрела на них, они все как один устремили взгляд в небо.

Чувствуя, что вот-вот взорвусь, прорычала: "Почему вы за мной идёте?"

Мужчина, который был за старшего, с достоинством произнёс: "Хозяйка, у вас будут какие-нибудь распоряжения?"

Я ответила: "Хочу выйти на улицу!"

Не успела закончить, как передо мной появилась пара машин. Старший открыл дверцу второй машины и пригласил: "Хозяйка, прошу!"

Люди из его команды уже быстренько загрузились в первый автомобиль.

Я сейчас с ума сойду. Заорала ему: "Я хочу пойти одна! Хорошо! Можно мне пойти одной!"

Служанка Лю вышла вперёд, на лице смущение, она сказала: "Хозяйка, не создавайте трудности нашей охране. Куда вы пойдёте, по магазинам, на встречу, мы должны следовать за вами, но это никак на вас не отразится. Гарантируем!"

Я переспросила: "Это называется, не отразится?!"

Старший: "Хозяйка, наш долг обеспечить вашу безопасность".

Я посмотрела на него, спросила: "Как тебя зовут?"

Только он хотел ответить, прервала его: "Забудь. На грани нервного срыва я не запоминаю имён, будешь называться "Старший"! Старший, сводить меня с ума это тоже твоя обязанность?"

Старший остолбенел. Во-первых, он не ожидал, что ему достанется такое скромное имя. Беда пришла нежданно, так? Поэтому промолчал.

В итоге всё осталось по-прежнему:

Я иду, они за мной. Я бегу, они бегут.

Я остановилась, они тоже остановились.

Обернулась, посмотрела на них, все как один устремляют взгляд в небо.

Таким образом, я довольно долго боролась с этой группой товарищей. В итоге пошла на компромисс.

Я не могу выйти за ворота, так?! Вернулась в комнату, вытянулась на кровати и стала ждать темноты.

Некоторое время мне хотелось пойти к Чэн Тянью, чтобы он помог мне покинуть это место. Но чувствовала, что не должна так поступать, потому что это выходит за рамки этикета, это провокация.

Ничего, я найду лазейку.

   137. Домашний арест.

В кабинете он будто невзначай поинтересовался: "На третьем этаже... похоже, бурная деятельность?"

Цянь Чжи в этот момент собирал его чемодан и, не поднимая головы, сообщил: "Э, это третья невестка. Шумит, скандалит, говорит, что хочет уйти отсюда".

Он кивнул: "Не привыкла здесь".

И продолжил: "Она всегда была такой". Только сказал, как почувствовал, что подобный фамильярный тон совсем неуместен, смутился.

Но Цянь Чжи не заметил неловкости. По-прежнему погружённый в сбор вещей, долго о чём-то думал, потом сказал: "Только что она довольно долго слонялась перед вашей дверью".

Он замер, притворился, что не понял, переспросил: "А?"

Цянь Чжи: "Думаю, хотела зайти, чтобы вы помогли ей убраться отсюда".

Его брови слегка нахмурились: "Так сходи, скажи им, чтобы дали ей уйти".

Цянь Чжи выпрямился: "Старшему хозяину легко говорить. Всё-таки это женщина нашей семьи Чэн. На самом деле, не то чтобы ей не позволяли уйти, она может идти, куда захочет, просто охрана будет следовать за ней".

Он кивнул. Раз уже вышла за него замуж, пусть привыкает к такой жизни.

Вдруг его лицо изменилось: "Хватит собирать вещи!"

Цянь Чжи замер в недоумении: "Что такое? Вы же говорили, что хотите спокойно спрятаться у меня? Слишком жестоко со стороны старого хозяина так обращаться с вами! Даже если семья Чэн сейчас переживает трудные времена, и он хочет перетянуть на свою сторону третьего хозяина, он не может заставлять вам регулярно сталкиваться с ней. Разве это не специально, чтобы вас помучить? Разве дело не в том, что вы недостаточно внимательны к госпоже Шэнь? Кто в таком положении будет говорить о любви!"

И тут Цянь Чжи почувствовал, что сболтнул лишнего, и сразу поспешил извиниться: "Старший хозяин, простите..."

Он ничего не ответил. С самого начала хотел уйти отсюда, чтобы не ставить их обоих в неловкое положение. Но в этот момент у него в голове мелькнуло ужасающая фраза - домашний арест.

Стало не по себе. Что если дед привёз её сюда не ради опеки, а под домашний арест. К тому же второй брат Тяньэнь тоже любит найти повод для ссоры... Э...

Вдруг во дворе яростно залаяли псы.

Его рука опустилась на пистолет в ящике стола, сказал Цянь Чжи: "Иди, посмотри, что там такое?!"

   138. А если бы она сказала, что хочет умереть, вы бы тоже просто смотрели?!

Когда я лезла через стену, в душе было отчаяние и отвага - отчаяние от собственного поведения, а отважным было моё сердце.

Я могу залезть на стену! Это основной навык для того чтобы сбегать с уроков! Любой, кто учился в средней школе, парень или девушка, жаждущие лучшей жизни, длинные ноги или короткие, мог перелезть через стену!

Когда на меня набросилась стая злых собак, жизнь перестала казаться прекрасной.

Я взлетела одним махом, но куньминская овчарка всё-таки разорвала штанину. Спрыгнула со стены, всё ещё не придя в себя от испуга. Посмотрела на разорванные брюки, пробил холодный пот, хотелось плакать, но не могла выдавить ни слезинки. Подумала, хорошо, что разорвана не нога, а то стала бы хромоногой! Не говоря уж о привередливых молодых хозяевах, даже мужчину средних лет, типа Хэ Маньхоу, ничем не привлекла бы.

Единственно, с чем стоит себя поздравить, я всё-таки сбежала.

Пока я размышляла, текут ли слёзы от волнения или от запоздалого страха, появился старший!

И вместе с ним четыре ослепительных фары автомашин.

Он подлетел: "Хозяйка!"

Я посмотрела на него, слёзы потекли безостановочно! Мир обрушился! Мир, который нельзя спасти, даже преодолев стену!

Я сказала: "Я хочу уйти одна!"

Он ответил: "Да, хозяйка. Машина для вас давно готова. Прошу садитесь".

Услышав, я чуть умом не тронулась, заорала: "Катитесь! Я хочу пойти сама!"

Он: "Да, хозяйка".

И вдруг начал кататься по земле...

Когда я это увидела, мозг чуть не разорвало. Ноги в руки, помчалась по улице - за моей спиной шуршали колёсами два автомобиля, старший уже "докатился" и залез внутрь, они двигались за мной.

Той ночью я почувствовала, что такое полная безнадежность.

Бежала и плакала, а их машины следовали за спиной. Не быстро, не медленно, не далеко, не близко, не шумели как гости и не властвовали как хозяева.

Тебе дадут уйти!

Позволят уйти одной!

Делай, что хочешь!

Но ты ни на каплю не свободна!

Ночь безграничного отчаяния прорезал свет автомобильных фар.

Подъехал чёрный внедорожник, скользнул передо мной и затормозил!

Я подняла голову, глаза сонные и полные слёз. Увидела, как из машины вышел Цянь Чжи. Вышел, взглянул на меня, на лице то ли сочувствие, то ли презрение. Одним махом запихнул меня в машину!

Старший вышел, торопливо приблизился.

Цянь Чжи обернулся, посмотрел на него и спросил: "Ну, и что это?!"

Старший: "Хозяйка хотела идти сама! Мы не смели не послушаться!"

Цянь Чжи холодной усмехнулся: "А если бы она сказала, что хочет умереть, вы бы тоже просто смотрели?!"

Старший не ответил.

Цянь Чжи продолжил: "Слушайте внимательно! Не важно, кто ваш нынешний хозяин! Будущее семьи Чэн это три человека: три молодых хозяина. И естественно также жёны трёх хозяев!"

Старший снова ничего не сказал.

Цянь Чжи сел в машину, нажал на газ. Мой побег закончился.

Той ночью я в первый раз увидела легендарный "дух убеждения" интеллигентного помощника Цяня и поняла, почему Цзинь Лин в него влюбилась.

Иногда, когда ты в растерянности, беспомощная и уязвимая, нужна такая пара рук!

Твёрдых и непоколебимых.

   139. Раз уж живёте под чужой крышей, надо иметь свою позицию.

Цянь Чжи вернул меня обратно в дом, когда дошли до второго этажа он окликнул меня: "Хозяйка".

Я обернулась, посмотрела на него, чувствуя себя жалкой.

Он обратился ко мне с озабоченным выражением: "Это старший хозяин послал меня урегулировать проблему только что. Старший хозяин сейчас в комнате, вы не..."

Поколебавшись, я ответила: "Нет".

Похоже, он не собирался сдаваться, только хотел продолжить, как с третьего этажа спустилась служанка Лю. Увидев меня, удивлённо спросила: "Хозяйка, что это с вами?!"

Цянь Чжи: "Собаки покусали!"

Лицо Лю стало бело-зелёным.

Цянь Чжи: "Лю, тебе надо лучше заботиться о третьей невестке. Во дворе был такой шум, старший хозяин даже не мог спокойно заснуть!"

Служанка Лю: "Слушаюсь".

Потом улыбнулась мне и, желая задобрить, сказала: "Хозяйка, я приготовлю для вас ванну".

Потом развернулась и поднялась наверх.

Всего за полдня эти слуги и телохранители заставили меня испытать все на свете. Годы, проведённые Лян Шэном в клане Чэн, должно быть, были очень непростыми.

Прежде я думала, в этом мире честь и престиж - это то, что ты зарабатываешь сам. Поэтому когда сегодня Чэн Тяньэнь плеснул мне в лицо чаем, я захотела ответить ему тем же не ради себя, а ради Чэн Тяньцэ, которому жить в этой семье, ради его супруги, которую он приведёт в клан Чэн!

Но когда живёшь под чужой крышей, кого волнует ваша позиция? Только что я просто посмеялась над своей ребячливостью и импульсивностью. Перелезла через стену? Думаешь, что ты всё ещё ученица средней школы?

Неожиданно я обнаружила, что пребывая в шоке, не поблагодарила Цянь Чжи. Обернулась, посмотрела на него и сказала: "Спасибо".

Потом, когда поднималась наверх, Цянь Чжи окликнул меня, похоже, не собираясь смириться: "Хозяйка, вы, правда..."

Я закрыла глаза, не решаясь посмотреть и не желая слышать.

Через некоторое время, совладав с чувствами, развернулась, посмотрела на него и сказала: "Думаю, твой отец не сказал тебе, что значит долг? Ты же называешь меня третьей невесткой!"

Цянь Чжи, кажется, решил идти до конца: "Третья невестка, я знаю, в чём состоит долг. Ваш долг - защищать репутацию вашего мужа. Мой долг - сделать так, чтобы горечь наказания моего хозяина не была напрасной".

Цянь Чжи! Цянь Чжи!

В тебе переродилась Ван Ганьнян?! Твой отец знает, как старательно ты занимаешься сводничеством?!

Я посмотрела на него, стараясь держать себя в руках, заявила: "Поблагодари за меня старшего брата. События сегодняшней ночи заставили его беспокоиться. Я больше не буду так опрометчива".

Цянь Чжи посмотрел на меня, улыбнулся: "Он внизу! Если у третьей невестки на сердце спокойно, и она знает о долге, почему бы не спуститься и не поблагодарить его лично!"

Я посмотрела на него, хотелось спросить: "Вы с отцом случайно не сумасшедшие? Отец хочет, чтобы все следовали долгу, а сын, как дух хайку, хочет, чтобы за добро платили добром, а за зло злом".

Я покосилась и на него и заявила: "Уже поздно, и спокойное сердце покроется мраком".

Я тоже могу выражаться в стиле хайку.

Цянь Чжи: "Третья невестка, возможно, вы не знаете, операция старшего хозяина..."

Я вдруг напряглась, но снова подавила порыв и осталась стоять на месте. Не спеша, стараясь, чтобы вопрос звучал обыденно, поинтересовалась: "И как?"

Цянь Чжи смотрел на меня. Ясно, что я слабачка, и лишь притворяюсь сильной, даже немного отчуждённой. Надела маску и думаю, что непобедима.

Он спокойно произнёс одно слово, как ответный удар:

"Неудачна".

   140. Хозяйка, это ваши чувства?

Девочка у меня в душе вся в слезах, уже не принимая ничто во внимание, бросилась вниз. С разорванной штаниной, спутанными волосами толкнула дверь комнаты и с рыданиями обняла его.

Одно слово, и с этого момента он на всю жизнь для неё угрызения совести и долг, который гасить до конца дней.

Бурный поток её слёз намочил рубашку на его груди. Его скупые слёзы падали ей на волосы.

Но на самом деле та женщина застыла на ступенях лестницы.

Цянь Чжи смотрел на меня, не решаясь поверить: "Это ваши чувства, хозяйка?

Каждый раз обращаясь к вам "хозяйка", мне очень хотелось бы называть так не третью невестку, а супругу старшего хозяина, его жену... Я знаю, такие слова чернят вас и старшего хозяина, но это моё сердце и мысли. Пусть даже мои мысли таковы, я знаю, что уже ничего не исправить, третий хозяин идеальный муж для вас. Поэтому я прошу вас просто как старого друга дайте ему хоть слово утешения, выразите сочувствие. Вы даже на это не готовы? Хозяйка, это ваши чувства?

Ваше сердце из железа?"

Этот молодой человек с глубоким сожалением смотрел на меня, но он не знал, что останавливал меня не только долг "третьей невестки", но, что еще важнее, его отец, стоявший позади него, держа руки по швам.

Он бесшумно наблюдал за всем этим.

А потом также тихо ушёл.

   141. Быть спокойным - это лить слёзы про себя.

На балконе холодный ночной ветер.

Лю накинула мне на плечи кашемировую кофту. Она видела, что я позвала дядю Цяня, и тихонько отступила в комнату.

Я обернулась и, пристально глядя в глаза дяде Цяню, выделяя каждое слово, спросила: "Операция прошла успешно?"

Дядя Цянь без высокомерия и заискивания ответил: "Да, операция была успешна".

Я натянуто улыбнулась: "Операция была успешной, но он не видит!"

Дядя Цянь абсолютно невозмутимо подтвердил: "Да".

В тот момент мне очень хотелось взять дядю Цяня за грудки и потребовать пояснений, как можно считать операцию успешной, если зрение не вернулось. У тебя по мозгам прошлась лама!

Но я не могла так сделать. Стояла, стянув полы кофты и дрожа всем телом.

Дядя Цянь: "Хозяйка, вы гораздо спокойнее, чем я мог себе представить".

Я развернулась, посмотрела на него и вдруг улыбнулась. Очень грустно. Что такое спокойствие? Быть спокойным - это лить слёзы про себя! А вслух произнесла: "Это из-за того что не ворвалась в его комнату?"

Дядя Цянь: "Хозяйка понимающий человек. Некоторые чувства как тигр, как только выпустишь их из клетки, пострадаешь".

Я смотрела на него.

Дядя Цянь продолжил: "Хозяйка, сейчас, если вы переживаете за старшего хозяина, если желаете ему добра, не надо снова носиться, сломя голову, как сегодня! Спокойно живите в резиденции Чэнов, будьте правильной третьей невесткой, пусть он пребывает в спокойствии.

Если у хозяйки не будет других распоряжений, я откланиваюсь".

Уже почти дойдя до двери, он неожиданно обернулся и добавил: "Э. Когда будете общаться со старшим хозяином, уговорите его встретиться с госпожой Шэнь.

Рано или поздно они должны пожениться".

Я остолбенела.

Июньский день, детское лицо.

Внезапно хлынул дождь.

   142. Путешествие во сне.

Е-е.

Ш-ш.

Ступени ведут к свету.

На втором этаже лампа, кто всю ночь не тушит свет, на третьем этаже ещё дождливей, страдания в разлуке.

Дождь шёл полночи, её вдруг пронзил страх, показалось, его глаза пристально смотрят в её. И тогда в тело будто вселился злой дух, встала и спустилась с третьего этажа.

На втором этаже Цянь Чжи с испугом открыл дверь: "Хозяйка?!"

Похоже, что она его не заметила. Прекрасное лицо, без какого-то выражения, только смотрит перед собой в пол. Мужчина стоял, закинув руки за спину. Он не мог спать под шум дождя.

Подошла.

Подняла руку и помахала у него перед глазами.

Но он ничего не видел.

Повернул голову, "взгляд" прошёлся по её лицу, тихо и устало поинтересовался у Цянь Чжи: "Кто так поздно?"

Её рука застыла в воздухе, слёзы потекли по лицу.

   143. Приснилось.

Той дождливой ночью я свернулась калачиком и тихо плакала.

Крепко прижала к груди кошелёк, вынула конверт, который Лян Шэн мне дал перед разлукой, посмотрела на него раз, другой. Прижатый к груди он колол как нож. Потом провалилась в сон.

Мне приснился Лян Шэн, приснился аэропорт Шарля де Голля, приснилось небо в тот день, когда мы расстались, голубое и безоблачное. Кошелёк упал на пол, внутри конверт, в нём обратный билет.

Шанхай - Париж.

   144. Она сказала, мы не можем вернуться назад.

Париж. Раннее утро.

Он резко проснулся.

Ему приснилось, что он проник в её сновидения.

Там был аэропорт де Голля, на небе ни облачка, погода похожа на погоду в тот день, когда он её провожал.

Она бежала к нему. Бежала, бежала, но сколько бы сил не прикладывала, никак не могла приблизиться.

После, когда между ними уже лежало мучительное расстояние, она могла только прорыдать ему: "Лян Шэн, что делать? Его операция не имела успеха!"

Она плакала и говорила: "Я думала, он поправится, думала, что операция была успешной, и мне самой не нужно будет мучится угрызениями совести и горевать... Но, Лян Шэн, его операция ничего не дала, он на всю жизнь останется слеп.

Лян Шэн, я задолжала ему и в этой жизни не расплатиться".

Она достала из конверта билет, внимательно посмотрела, горько улыбнулась и с плачем разорвала на мелкие кусочки, слёзы катились по щекам, она говорила: "Лян Шэн я не могу вернуться".

Она сказала, мы не можем вернуться назад.

......

Бесконечные кусочки билета кружили в воздухе. Ему оставалось лишь наблюдать, как она со страданием на лице шевелит губами, но почему-то ни слова не мог расслышать.

Его сердце будто жгло огнём, но он ничего не мог сделать.

Внезапно вся картинка раскололась - она проснулась, и его, похоже, выкинуло из мира её сновидений в какое-то место - очень знакомое, но никак не мог вспомнить, где это.

Пока он прилагал усилия, чтобы вспомнить, что это за место, увидел, что она поднялась с кровати и будто одержимая, с потерянной душой стала спускаться по лестнице.

Ему казалось, что она погружается в чёрный омут.

Он поспешил поймать её, но не мог ни остановить, ни удержать.

Смутно виднелась открытая дверь, мужская фигура у окна, ужасно одинокая, перед ночным дождём. Рядом с открытой дверью кто-то удивлённо её окликнул: "Хозяйка!"

Хозяйка? Он замер.

Он хотел приблизиться и посмотреть на лицо того мужчины. Но увидел, что она уже подошла к нему, подняла руку и помахала. Мужчина равнодушно и устало что-то сказал. Она перестала махать рукой перед его лицом и слёзы потекли по её щекам.

Разволновавшись, он хотел вытереть слёзы, но пальцы, едва коснувшись её лица, прошли сквозь щеку, как сквозь воздух.

Похоже, она устала плакать.

Прошлась по комнате того мужчины, подошла к огромной кровати, приподняла одеяло, легла и уснула.

Ещё всё тот же удивлённый возглас: "Третья невестка в вашей постели, старший хозяин!"

Старший хозяин?!

Чэн Тянью?!

Это он!

В этот момент ему показалось, что он сходит с ума! Как ты можешь спать в его постели! Но в отношении неё он был бессилен.

Чэн Тянью, кажется, был ошеломлён. Потом медленно подошёл к кровати.

Негодяй! Получил задаром, ещё и торжествует.

Он был потрясен и зол. Обернулся, увидел, что она спокойно спит. В ярости отчаянно пытался остановить его, но тот прошёл сквозь его тело, как сквозь воздух...

В испуге проснулся.

Весь в холодном поту. Спустился в гостиную, налил стакан воды и медленно выпил.

Огляделся.

За окном Париж, голубое небо и лёгкие облака.

   145. Я не буду шантажировать своей смертью, чтобы меня любили, но могу умереть, чтобы любить

Голубое небо. Лёгкие облачка.

Совершенно не похоже на смог и мглу Китая.

Дядя Чэнь только из аэропорта вошёл и увидел его со стаканом холодной воды, лицо серое, ледяной пот смочил одежду. Даже не поставив чемодан, шагнул вперёд и взволнованно поинтересовался: "Господин, рана на плече..."

Он покачал головой.

Сказал: "Иди, отдохни. У тебя разница во времени".

Дядя Чэнь кивнул.

Ожог на плече, как бабочка.

Он не рассказал ей об этой ране.

За те полгода в Китае каждый раз, когда он собирался улететь в Париж, Вэйян постоянно возникала перед ним с канистрой бензина. Угрожала, что если он поедет, она сожжёт себя у него на глазах.

Резкость была не в его характере, не понимал, как это прекратить.

Так и продолжалось, будто спутан по рукам и ногам.

Наконец однажды не выдержал. Схватил тот бензин, вылил на себя и под крики и рыдания Вэйян чиркнул зажигалкой...

Первый раз яд тоски заставил его проявить решительность. Прежде он смеялся над импульсивностью, думал, что это ребячество и недостаток хладнокровия. Теперь он сам стал таким человеком.

В больнице посмотрел на безостановочно рыдающую Вэйян и сказал: "Ты постоянно твердишь, что если я не могу тебя любить, ты сожжёшь себя. Я никогда так не говорил, но определённо сделаю. В этом мире любишь не только ты. Я не буду шантажировать своей смертью, чтобы меня любили, но могу умереть, чтобы любить.

Я люблю её. Даже став горсткой пепла, всё равно буду любить только её".

......

Он знал, из-за того что он надолго задержался в стране, у неё тревожно на сердце, но по-прежнему не хотел ничего объяснять. Боялся, скажет ей о ране, у неё будет болеть сердце и потекут слёзы - в прошлом он хотел стать дизайнером ювелирных украшений, в его мире её слёзы были самыми драгоценными камнями.

Любовь имеет множество форм: алчная, бескомпромиссная, решительная, прощающая, завладевающая, кто-то твёрдой рукой захватывает, кто-то молча, с радостью платит.

Ещё он помнил ту дождливую ночь, когда его отец, Чжоу Мо, запер их в комнате и сказал, не будь глупцом! Не касаешься своей женщины, значит, другие завладеют!

Когда он понял план Чжоу Мо, развернулся, стал стучать в дверь, зло и взволнованно потребовал: "Открой! Так ты доведёшь её до смерти!"

Ответом ему была холодная усмешка Чжоу Мо и звук удаляющихся шагов.

Он и хотел бы поспорить, но считал это ниже своего достоинства.

Женское тело всегда следует за любовью. Поэтому если женщина, которая его любит, оказалась в его власти, вопрос не в том может он или не может, а хочет ли или нет.

Нет никаких сомнений, он тот человек, которому легче всего в этом мире получить её. Когда она была глупой невежественной девчонкой, она любила его каждый миг. Обман, соблазн, упорство, можно было использовать любой метод.

Но он любил её. Такого рода любовь была выше обычных отношений парня и девушки.

......

Той ночью дрожащими руками, закрыв глаза, он снова одел её, хотя ненавидел эту одежду. Её кожа обжигала как кипяток.

Её пылающее лицо скользнуло по его шее, он отодвинулся. Поднялся, но её руки крепко ухватили его за полы одежды.

Всклокоченные волосы, алые губы, она противилась, говорила: "Лян Шэн, не надо", но всё её тело, мягкое, гибкое, как тело кошки, льнуло и скользило вверх.

Он посмотрел на неё, сдерживая тяжёлое дыхание, постепенно вернул её на кровать. Но она крепко держалась за его одежду, не соглашаясь отпустить, и так раз за разом. В итоге он горько улыбнулся, любовь до боли в сердце, но снова совершенно бессилен.

Она была подобна цветку гибискуса в полном расцвете. Поздняя ночь, барабанит дождь, искушая сердце. Очарование. Молодые мужчины и женщины, любящие друг друга, с нормальными инстинктами, как могут не возжелать близости?

Он не бог и не Будда, он обычный мужчина, который любит её.

Ожог на его плече намок под дождём, от боли по телу струился холодный пот. Он надеялся, что она успокоится, и он сможет ввести морфий, который облегчит боль. Но ее тело становилось все жарче и жарче. Одеяло было мокрым от пота, в её взгляде мука и поклонение. Её голос как тихий, тонкий стон, чуть не разорвал его сердце...

В такой момент боль в плече не притупила, а лишь сделала желание ещё сильнее. Казалось эту боль можно успокоить, только дав свободу чувствам.

Он зажал пальцами её губы, надеясь, сдержать этот разрывающий рассудок звук. Но её рот приоткрылся, и сиреневый кончик языка скользнул по пальцам, заставив всё его тело напрячься.

Он посмотрел на морфий в своей руке с тоской человека жаждущего облегчить боль. На кровати та, которая он очень сильно любит, страстно желает всю жизнь, мягкое тело, нежное бормотание. Сводящее с ума желание этой ночи ещё более прекрасно, чем морфий... но...

В ходе борьбы игла в итоге медленно вошла в её кожу.

Просто надеялся, что эта инъекция поможет ей успокоиться, чтобы ей не было так трудно, и чтобы эта ночь не стала невозвратной гибелью.

......

К счастью в итоге той ночью она уснула в его объятиях, так спокойно и безмятежно, будто под самой лучшей защитой в этом мире.

Он спокойно сидел у её кровати, смотрел на неё, терпел боль, губы начали синеть, он подоткнул ей одеяло.

Долго-долго смотрел на неё, как в детстве маленький мальчик смотрит на девочку, которая заняла его сердце, чистая и невинная любовь.

Потом тихо произнёс: "Прошлой ночью здесь ты наговорила столько вздора. Совсем на тебя не похоже".

Его губы изогнулись в улыбке: "Но... Это были самые прекрасные слова, что я слышал в жизни".

Его голос был тих и нетороплив, как и любовь, которую он дарил ей.

В этот момент он будто через время и пространство отвечал на её яростные и безумные обвинения той ночи.

Цзян Шэн: "Я влюбилась в своего старшего брата!"

Она встретила его взгляд и не отвела глаз: "Десять с лишним лет эта постыдная любовь душит и сводит меня с ума! Мне кажется, что я самая грязная женщина в мире, потому что влюбилась в брата! Но я не могла обуздать своё сердце, свою любовь, они растут в беспросветной темноте, сами для себя страдание и счастье!"

Лян Шэн: "Цзян Шэн, просто все эти годы я предпочитал, чтобы ты думала, что я слаб и не оправдал ожидания, я не мог не проявлять терпение и сдержанность. В прошлом я был твоим старшим братом, самым близким тебе человеком, мужчиной, которого ты не должна опасаться. Если бы я сделал что-то подобное, твоя жизнь была бы разрушена! Ты не обязана меня уважать, это просто принципы моей любви к тебе. Ты можешь меня ненавидеть, но это мой способ тебя любить".

Она посмотрела на него: "Но, Лян Шэн, за все эти годы сделал ли ты что-нибудь, кроме того, что сбежал?! Нет! Нет! Не надо речей, не надо объяснений, не надо говорить, что как старший брат ты не мог позволить случиться таким позорным вещам, не используй свою высокую нравственность как объяснение! Я уважаю тебя! Как я могу не уважать тебя?! Я уважаю твою сдержанность, что ты как старший терпел и скрывал свои мысли! Не позволил выйти наружу этим противоречащим морали чувствам! Поэтому ты думаешь, я буду тебе признательна? Нет! Нет! И нет! Я ещё больше ненавижу тебя! Ненавижу, что ты слаб как мужчина и обманул ожидания!"

Лян Шэн: "Я никогда не сожалел, что слишком поздно открыл свою любовь к тебе. Только когда узнал, что между нами нет кровной связи, решил, что "моя любовь" тебя не погубит".

Сдерживая слезы, катящиеся по уголкам губ, она гладила его лицо и в отчаянии говорила: "Я бы предпочла, чтобы всё испортил ты, чем какой-либо другой мужчина!"

Лян Шэн: "Жизнь очень долгая, не факт, что ты могла бы пережить это, как ты говоришь, без сожалений. Ты станешь женой, матерью, ради невинного ребёнка ты не можешь нести бремя дурной славы. К счастью, небеса были к нам добры".

Цзян Шэн: "Даже если ты мой брат! Даже если это позорно и аморально! Даже если мне придется всю жизнь терпеть позор и вину! Моё сердце было бы счастливо, и я ни о чем не жалела! Понимаешь?"

Лян Шэн: "Абсурдные заявления, поступки против законов природы и воли небес, звучит шокирующе... Но если в итоге это ведёт к самоуничтожению, я бы предпочёл, чтобы ты была с другим мужчиной. Я люблю тебя, люблю так, что готов навсегда потерять".

В этот момент она вспомнила Чэн Тянью, вспомнила ту ночь, его холодный взгляд и бесстрастные слова: "Если бы я был на его месте, если бы я любил тебя, пусть даже Владыка Небес держит твою руку, я бы забрал тебя!"

После этого она очень много раз задавалась вопросом, если бы Лян Шэн был моим, посмел бы он не принимать во внимание моего Лян Шэна...

Его подбородок слегка коснулся её волос, он продолжил: "В жизни многое случается в первый раз, возможно, у нас уже не будет такого. Но в будущем у нас тоже многое случится впервые, в первый раз вместе пойдём в кино, в парк развлечений, покатаемся на лыжах, первый раз обустроим свой дом, первый раз сделаем свадебные фотографии, проведём медовый месяц, первый раз у нас родится ребёнок... Возможно, ребёнка не будет, будем только мы вдвоём, тоже хорошо... Мы с тобой первый раз проведём всю жизнь вместе до самого конца, первый раз потеряем своего партнёра, первые похороны, кто-то первый будет ждать по дороге на тот свет другого, первый раз встретимся по ту сторону, первый раз выпьем напиток забвенья, первый раз вместе возродимся снова... Естественно, мы не будем больше становиться братом и сестрой. Мы хорошенько подготовимся к нашей будущей совместной жизни в каждый первый раз".

Она бормотала: "Мой первый поцелуй, первые объятия, первая ночь, мой первый ребенок... После того, как эти отвратительные вещи произошли одна за другой, моя жизнь была разрушена! Понимаешь, Лян Шэн?"

Лян Шэн: "Цзян Шэн, я всегда здесь, вечно буду рядом".

Цзян Шэн: "Но, Лян Шэн, где ты был в то время?"

У него текли слёзы.

Она, в итоге, плакала навзрыд.

Свет и тень сплелись воедино, сцена, будто кадры кинофильма, мужчина и женщина, разделённые временем и пространством.

Он не обманывал её, он всегда был рядом, пусть даже за тысячей гор и морей во Франции. Те одинокие дни, начиная с 19 лет, новая жизнь в богатстве и знатности. Не важно, смотрел ли он балет в театре Гарнье, ужинал в ресторане Рассела или бродил по авеню Сен-Жермен, его любовь, его сердце всегда были с ней.

Это никогда не менялось.

Её волосы скользят по его губам, самые нежные локоны в мире.

Боль от раны на плече всё резче, пот уже промочил одеяло. Стиснув зубы и крепко обхватив одеяло, он ждал рассвета.

Я люблю тебя. Не могу забрать твою руку у Всевышнего и увести тебя. Я люблю тебя. Но я готов отдать тебе свой единственный морфий, когда почти умираю от боли.

   146. В этот раз я буду ждать тебя.

Он помнил утро следующего дня. После того как она проснулась, в её взгляде было страдание, безнадёжность, отчаяние. Она не смела поверить.

Он был совсем измучен, серое лицо, бледные губы, пояснил: "Цзян Шэн, послушай меня".

Она схватилась за голову и завизжала, потеряв над собой контроль: "Не трогай меня!"

Шарахнулась как от чумного.

В этот момент дверь в комнату отворилась. Вдалеке стоял Чжоу Мо, вошла женщина-прислуга и сразу выбежала. Мокрые простыни в беспорядке, мужчина с бледным лицом, будто после страстной ночи, растерянная женщина в панике.

Он поднялся с кровати, сделал вид, что спокоен, поправил одежду, демонстративно пошёл к Чжоу Мо. Никаких комментариев, да они были и не нужны.

Она будто во сне вышла, прошла мимо него и вдруг улыбнулась: "Я думала, в этом мире ты тот, кто не может причинить мне вред".

Лу Вэньцзюань тоже стоял тут, посмотрел на неё, на губах едва различимая улыбка, будто гильотина, она прошла, оцепенев от боли и, казалось, слышала звук, с которым гильотина разрубила её тело.

Он помнил, в тот день на ней болталась рубашка другого мужчины, белая, обхватывающая её тело среди утреннего тумана Парижа, её страдания.

Чжоу Мо, похоже, очень гордился своими успехами.

Он хотел удовлетворить Чжоу Мо, потому что знал, если тот почувствует, что в этот раз он не следовал его плану, то в будущем им придётся неоднократно проходить через подобные испытания.

После ухода Чжоу Мо он побежал к ней, чтобы объясниться. Сказал: "Прошлой ночью ничего не было!

Цзян Шэн".

Но она не смотрела на него.

Что бы он там не объяснял.

Казалось, она оглохла.

С того дня она никогда не смотрела ему в глаза, будто в его взгляде ей чудилась злобная насмешка - я думала, в этом мире ты тот, кто не может причинить мне вред.

Она заперлась в своей комнате. Такая хрупкая, что он не смел хоть как-то её задеть, боялся, коснись, и её нервы разорвутся.

До того дня, когда стоя перед окном спиной к нему она сама внезапно не начала разговор. Ее голос был очень спокойным, даже ледяным. Она сказала: "У Кэ Сяожоу свадьба, я хочу в неё поучаствовать".

Она была настолько обычной, что испугала его.

Он сказал: "Я поеду с тобой".

Она покачала головой, заплакала, отказываясь даже взглянуть на него. Пояснила: "На самом деле, знаешь, я уже не понимаю, как смотреть тебе в лицо..."

Он ответил: "Цзян Шэн, той ночью между нами ничего не было..."

Заткнула уши, изо всех сил пытаясь сдержать грозящие выйти из-под контроля эмоции: "Прошу тебя, не упоминай об этом!"

Через некоторое время она успокоилась, легонько дохнула на окно и написала слово за словом, а потом стёрла: "Я не знаю, как смотреть тебе в лицо. Дай мне немного времени".

Она закрыла глаза, той ночью, может, что-то было, а, может, ничего не было. Но Вэйян, Лу Вэньцзюань... И ещё слишком много всего другого... Они точно были.

К тому же когда-то она изменила любви Лян Шэна. Это тоже точно было.

Прежде она думала, что сможет дать ему любовь, определённую и единственную. Не так, как сейчас, когда это выбор, один или другой.

Мужчина, которого зовут Чэн Тянью, как полночный мак бесшумно развеял эту сказку - её легендарную любовь к этому человеку.

Поэтому она не могла принять себя такую, изменившуюся. В её ограниченном мировосприятии в сердце девочки, которую звали Цзян Шэн, появился другой мужчина, кроме Лян Шэна, пусть даже крошечное, но всё-таки пятно.

Чем больше запутано, тем быстрее убегает.

Два мужчины, один - небожитель в её сердце, другой - земная любовь. Она не может обмануть ожидания своего земного чувства и в то же время не может осквернить небожителя в сердце.

Он не знал об этих сложных хитросплетениях в её душе, откуда ему знать?! Просто думал, что она зациклилась на той ночи и не может её отпустить.

В аэропорту де Голля, когда он её провожал, на чистом небе было ни облачка.

Они давно пришли к молчаливому соглашению, чтобы избежать бесконечных неприятностей от Чжоу Мо и для её спокойной жизни, они молча признали, что той ночью вступили в связь - он её муж, она его супруга.

Семья Чэн позвонила, как только получили уведомление о свадьбе, по телефону он не вдавался в подробности: "Да, мы зарегистрировали брак за границей".

Он положил ей в карман конверт, посмотрел на неё, в глазах стояли слёзы. Сказал: "Я буду ждать тебя".

Взгляд опушен, ресницы такие чёткие, как крылья лебедей. Улыбнулся через силу: "В конверте обратный билет во Францию..."

Она замерла.

Он изо всех сил старался говорить спокойно, внутри его рвались слова: "Не уезжай!" Но он не произнёс их вслух, а сменил тему: "В прошлом... я был неправ, уехал во Францию, заставил тебя шесть лет ждать. В этот раз я буду ждать тебя".

Да, он не может заточить её, используя любовь как тюремную клетку.

Вскинул голову, посмотрел в небо. Потом, похоже, совладав с эмоциями, продолжил: "Не имеет значения, как долго, я буду ждать тебя. Ждать, что ты меня вспомнишь, вернёшься и будешь снова меня любить".

Он не знал, в тот момент хоть на её лице была приклеена улыбка, сердце тонуло в слезах.

Лян Шэн, если ты скажешь одно слово, только одно слово, я не уеду.

Я определённо не уеду!

Пусть мир огромен, сбежать невозможно.

Готова набраться смелости, чтобы выступить против всего мира и вместе с тобой прийти к предопределённому итогу любви.

Но он так и не сказал тех слов.

А она так и набралась мужества выступить против всего мира.