Аннотация: Читайте, размышляйте, комментируйте (по возможности)...
Татушка
Я прочитал написанную фразу и зачеркнув, задумался.
"Нет, что-то не то, а точнее, просто коряво", - подумал я, и словно ища поддержку, оторвал взгляд от монитора и посмотрел на посетителей кафе. Народу было мало, да это и понятно. Будний день и до обеда почти два часа. Молодая пара, видимо влюбленные, о чем-то оживленно болтали и, не замечая никого вокруг, то и дело целовались. Мне стало смешно, видя, как они, сидя напротив друг друга, воркуют словно голуби, вытягивая шеи при каждом поцелую. Пожилая дама пила кофе и одновременно с кем-то разговаривала по телефону. Два молодых человека, подобно мне, удобно расположились за столиками, раскинув на них свои ноуты.
Я взглянул на экран, написал несколько слов, и снова зачеркнул, понимая, что это еще хуже, чем было до этого.
Мысль заглянуть в кафе пришла мне в силу того, что дома второй день не работал инет, и на звонок в компанию мне ответили, что на линии повреждения и ведутся восстановительные работы, после чего вежливо извинились, и, не дослушав моего вопроса относительно сроков, тут же положили трубку. Интернет, как наркотик, привыкаешь и без него тоска. Нет, день я еще продержался, но на второй, выглянув в окно, решил, что можно зайти в кафе и воспользоваться бесплатным доступом в паутину.
За чашкой кофе и ноутом на столе я просидел полчаса. Почтовые ящики были пусты, на форуме тишина, и все же уходить не хотелось, и я решил что-нибудь написать. Однако мысли упорно не лезли в голову. Фразы, как пластилин наслаивались друг на друга, а при прочтении получалась каша из слов. Я снова отвлекся от экрана, и взгляд невольно остановился на даме, сидевшей через два столика от меня. Странно, я даже не заметил, как она там оказалась. Я поправил очки и украдкой стал её рассматривать.
На вид лет тридцати, возможно ближе к сорока. Светлые волосы, косой спадающие с плеча.
- Однако! - подумал я, имея в виду прическу. Не часто встретишь женщин с косой, да еще в таком возрасте. Простое лицо, на котором просматривались чуть подведенные тонкие губы, глаза и печальный взгляд. Она отрешенно смотрела на чашку с кофе и то, как помешивала ложечкой, было понятно, что пребывает в задумчивости. Капли кофе перелетали через край и разлетались по блюдцу. В этот момент я услышал знакомую мелодию телефона, и даже потянулся за ним, но вовремя сообразил, что это звонит телефон незнакомки. Она судорожно бросила ложку и порывисто достала из сумки сотовый.
Мне не было слышно о чем она разговаривала, да и разговаривала ли вообще, потому что, прижав телефон к уху, слушала и только в конце что-то произнесла, после чего сложила свою бордовую раскладушку и осторожно положила на стол.
- Наверное, любовник бросил? - скептически подумал я, и, взглянув на монитор, записал фразу, которая вслед за этим пришла в голову.
- А почему любовник? - снова мыслями я вернулся к незнакомке, - может, у неё просто горе, и её известили об этом? Вполне возможно. И вообще, чего гадать и выдумывать на кофейной гуще. Это называется больное воображение разыгралось.
Я снова скосил взгляд в её сторону. Незнакомка рылась в сумочке. Достав носовой платок, прижала его к глазам.
- Так, значит все же разговор был не из радостных, если вслед за ним появились слезы? Впрочем, можно подумать, что об этом трудно догадаться. Если на одном конце телефона молчат, любой поймет, что разговор не из приятных.
Скомкав платок, незнакомка убрала его в сумку, и, приподнявшись со своего места, осмотрелась вокруг. Как назло, я в это время пристально наблюдал за ней. Наши взгляды встретились, и мне стало так неловко, что, как мне показалось, покраснел. Сразу вспомнилось, как много лет назад, еще в совковые времена, инструктор перед моей первой поездкой за границу, напутствовал: "Главное, не сильно пяльтесь на витрины и людей. Там все другое, и товар и продукты, да и сами люди. В Москве своих зевак-колхозников хватает, особенно в очередях, так что оставьте эту привычку дома".
- Ну и пенек же я, еще подумает что озабоченный, и под горячую руку выдаст мне пару ласковых, - промелькнуло у меня в голове, потому как незнакомка неожиданно направилась не к выходу, а в мою сторону.
Я попытался скосить взгляд на ноут, делая вид, что работаю, и внутренне сжался, уверенно полагая, что она непременно так и сделает. В голове стали даже возникать фразы и интонации, с которыми они будут произнесены. Но когда она оказалась возле моего столика, я неожиданно услышал приятный женский голос:
- Ради Бога извините. Вы не могли бы разрешить воспользоваться вашим компьютером? Буквально на пять минут, не более?
Она смотрела на меня и её лицо, доселе печальное, изменилось. Глаза сверкали, щеки слегка порозовели, а бархатный голос был просящим, но без тени грусти. Я так опешил, что тупо смотрел на неё и лишь рукой развернул ноут клавиатурой в её сторону.
Она повесила сумочку на спинку стула, присела, и только затем, я ответил:
- Без проблем, прошу...
- Мерси, - почти промурлыкала она и деловито защелкала пальцами по клавиатуре.
- Однако! - мысленно произнес я, - Дамочка профи. Щелкает пальчиками, как заправская секретарша. А может она и есть секретарша? По телефону не стала говорить, вот и решила послать гневное письмо. А может, строчит заявление об уходе? Черт, и что это меня заклинило? Какое мне дело что у неё стряслось и зачем ей вдруг срочно понадобился компьютер?
Я откусил пирожное, про которое совсем забыл и допил остатки остывшего кофе. Оглядевшись, скосил взгляд в сторону незнакомки.
- Я отлучусь на секунду, возьму кофейку. Вам взять,... за компанию? - и почему я об этом спросил её.
- Угу, только без молока, - рассеянно произнесла она, продолжая яростно долбить по клаве.
- Машинистка, как пить дать машинистка или телеграфистка. Хотя, какие к лешему нынче телеграфисты? Старею, блин, старею, - и поднявшись, направился к прилавку.
Вернувшись и поставив две чашки с кофе, молча уселся за стол. Незнакомка чуть повернула голову, словно задумавшись над фразой, но я заметил, как вслед за этим её палец опустился на клавишу Enter, после чего она развернула компьютер в мою сторону.
- Благодарю вас. Вы меня очень выручили.
- Не стоит. Прошу, ваш кофе.
- Ой, мне право не ловко, - чуть смущаясь, ответила она.
- Вот уж не поверю. Ни-за-что не поверю, - растягивая слова, произнес я, поднимая чашку и делая глоток горячего кофе.
Она поджала губы, слегка нахмурившись, посмотрела на меня и неожиданно, улыбнувшись, произнесла:
- Вы наверное писатель? А я для вас очередной образ литературного героя!
От удивления у меня видимо вытянулось лицо, так как она прыснула от смеха. Я чуть не поперхнулся, поставил чашку и ответил:
- С чего вы так решили?
- Так ведь на экране был текст вашего рассказа и, ради Бога извините, но вы в точности описали мое состояние и внешний вид.
Теперь настал мой черед закусить губу. Еще бы, так проколоться. Ведь повернув компьютер к незнакомке, я даже не удосужился закрыть вордовский текст с рассказом, который писал.
- Это, знаете ли, всего лишь наброски,... так, типаж. В конце концов, где еще, как не в кафе или улице, найти реальные образы героев, - промямлил я, пытаясь придумать что-то более правдоподобное.
- Не стоит оправдываться. Наверное, все писатели своих героев ищут в окружающем мире. Лицо, одежду, походку, брошенные на ходу слова. Потом соединяют их воедино, присваивают имена и в результате образ. Скажите, а я стану отрицательным или положительным персонажем?
- Слушайте, так не честно, - произнес было я, но тут же добавил, - в моих рассказах вообще редко встречаются положительные или отрицательные герои.
- Как это? Так не бывает? - изумленно произнесла собеседница. Ресницы приподнялись, и в красивых карих глазах читалось удивление.
- Иногда бывает, - уклончиво ответил я, - есть жанры, где как бы есть описание событий, но характеры героев не явно выражены. В том плане, что автор не пытается четко определить грань положительный это герой или отрицательный.
- Вы меня заинтриговали. Извините, но я никак не могу представить себе жанр, в котором все герои нейтральные.
- Что значит нейтральные? Такого термина нет, это не химия. Герои всегда имеют в своем характере что-то, но это не всегда можно уловить или точнее не всегда важно передать,...
- Интригует. Так что же это за жанр?
- Как вам сказать, - смущаясь, произнес я, подыскивая слова, подходящие для беседы в сложившихся обстоятельствах. Наконец, придумав, произношу:
- Вы любите читать женские журналы, к примеру Космополитен и им подобные? Если да, то в них всегда есть короткие рассказы или точнее, зарисовки на житейские темы,...
- Ой, как витиевато, - и она звонка рассмеялась, - Так вы пишите эротику. Как же я сразу не догадалась. Любопытно, очень даже любопытно. А мне всегда казалось, что об этом пишет молодежь, которая не испытала жизненных потрясений и поэтому смело выдумывает подобную чепуху. Хотя, если откровенно, бывает весело почитать некоторые рассказы. Впрочем, они во многом однотипны. Согласитесь, в коротком рассказе трудно придумать что-то новое, если всего два персонажа и больше половины текса посвящено интимной близости. А что, вы пожалуй правы, в этих рассказах редко обозначены отрицательные или положительные герои. Хотя, иногда встречаются.
- Разумеется, как же без них, - мрачно, но с долей иронией ответил я. Взгляд скользил на монитор, и лишь украдкой на мою собеседницу. Я успел заметить, что она явно заинтригована. Это давало возможность продолжить беседу, но с другой стороны, зная тематику, я не представлял, как это сделать. Меня мучила неловкость создавшегося положения и одновременно любопытство и желание продолжить начатый разговор.
- А вы считаете, что писать об этом пошло? - спросил я, пристально глядя в лицо незнакомки.
- Отчего же. Я бы сказала очень даже жизненная тема. Может быть заезженная, и замаранная пошлостью, но что делать, времена, когда литературой правит бизнес, требуют продаж, а не полета творческой фантазии.
Я приподнял бровь. Сказанная ей фраза поразила точностью.
- Вы правы на все сто. Но ведь есть границы собственной нравственности, или как?
- Разумеется, но это,... Каждый пишет в меру своей испорченности, и если читают, то его вряд ли поставишь на путь истины, точнее нравственности и заставишь писать о более возвышенном.
- Наверное, - уклончиво ответил я. Последовала недолгая пауза, и моя собеседница произнесла.
- А знаете, я тоже иногда пишу эротику!
- Вы!
Как бы мне хотелось увидеть свое отражение лица, потому что моя собеседница, глядя на меня, так искренне рассмеялась, что у неё на глазах выступили слезы, и она достала из сумочки платок. Продолжая держать его в руке, она произнесла:
- Ну и вид был у вас. Вот уж типаж, так типаж. Описать трудно, это надо видеть.
- Представляю, хотя и не очень, - чуть суровым голосом произнес я, - Между прочим, а почему до этого вы сказали, что об этом пишет молодежь?
- Ну, так, - она сделала круговой жест руками, видимо не находя подходящего ответа.
Я откинулся на спинку стула, взял чашку и, сделав глоток, поставил обратно. Мы рассматривали лица друг друга, словно пытались прочесть по ним мысли, которые роем витали в наших головах.
- Не получится, - произнес я.
- Что именно?
- Прочесть мысли. Это в битве экстрасенсов всё возможно, хотя я сильно сомневаюсь, что всё это не дешевый трюк для публики. В конечном итоге, мы сами придумываем то, о чем пишем, и только образы выискиваем, как вы точно подметили, среди окружающих нас людей.
- Не всегда. Иногда истории, это художественный пересказ услышанного или увиденного с добавлением литературного шарма.
- Красиво сказано.
- Насчет шарма?
- Именно.
Снова возникла пауза, после которой незнакомка спросила:
- Печатаетесь?
- Практически нет, а вы?
- Редко, но иногда удается что-то протолкнуть.
- У, поздравляю.
- Спасибо. Но это так, не ради финансов, а скорее для удовольствия.
- Прекрасно вас понимаю. Напечататься трудно и если удается, это как праздник души. Впрочем, за деньги можно напечататься где угодно и в любом количестве.
- Это верно, но, согласитесь, неинтересно.
- Безусловно.
Меня распирало спросить, и, не выдержав, я задал вопрос:
- А вы пишите в жанре, э... мягкой или жесткой эротики?
- Как вам сказать, когда как. Наверное, как и вы или я ошибаюсь?
Она посмотрела на меня, и от её взгляда я смутился, ибо соврать было трудно, она наверняка это поняла бы.
- Пожалуй.
И снова пауза, которая затянулась. Наконец, незнакомка приподнялась со стула.
- Мне пора, рада была познакомиться... и, еще раз спасибо за помощь. Не могу заставить себя таскать компьютер, хотя недавно купила десяти дюймовый.
Я привстал и попрощался. Она перекинула сумку через плечо и деловито зашагала к выходу.
- Черт, я даже не спросил, как её зовут. Впрочем, она тоже не поинтересовалась. Странно? Наверное, самой не хотелось представляться.
Я остался сидеть в растрепанных чувствах, понимая, сколь о многом мы могли бы поговорить и не сказали. Почему? Может потому, что жанр, в котором мы пишем, лишь в виртуале дает нам свободу слова, а в жизни, мы застенчивые люди? Трудно понять, еще труднее ответить. Я решил пойти домой и собрался выключить компьютер, но в этот момент обратил внимание, что два окна были открыты. Одно было моим, а второе? Я щелкнул по нему и на экране возник вордовский текст с короткой надписью:
- Костя, не грусти. В жизни так мало радости, что надо беречь то не многое, что она дает. Мне нравится, как ты пишешь. Не ленись, пиши. Твоя Татушка.
Не знаю, зачем и почему я нажал на сохранение файла, потом выключил компьютер и медленно направился домой. Всю дорогу я размышлял о том, кто такая Татушка, и как она узнала моя имя? Может, это просто совпадение, но зачем она тогда оставила файл и не стерла его?
Придя домой я включил компьютер. Линию починили и я тут же стал рыться в Интернете на предмет поиска загадочной незнакомки по имени Татушка, но конечно же никого не нашел.
- Вот и сходил в кафе, - подумал я, когда на часах было уже далеко за полночь. И все же, кто ты, неизвестная Татушка, как тебя зовут, кто ты на самом деле и вообще, пишешь ли ты, или просто разыграла меня, узнав, кто я такой?