Аннотация: Я среди вас, я рядом, я слушаю, о чем вы говорите по сотовому телефону, и среди пустой болтовни нахожу то, о чем вы не договариваете... Каждый новый рассказ может быть про вас... (из неопубликованного).
Эротические фантазии или записки старого маразматика.
Сборник рассказов.
Командировка. (8)
Фильм закончился, и Курдюмов выключил телевизор. Новости, которые должны были начаться по окончании рекламы, его мало интересовали, да и что интересного можно было в них почерпнуть? Так, один негатив. Цунами в Штатах, куриный грипп на просторах России, очередное убийство бизнесмена и гадание по поводу того, куда отправили "отдыхать" бывшего олигарха. От таких новостей появлялось желание напиться, нежели чем радоваться, что мир еще существует и что он прекрасен сам по себе, оттого, что мы в нем живем, несмотря ни на что.
Курдюмов посмотрел телепрограмму, но не найдя ничего стоящего, сел за свою любимую игрушку - компьютер. Разложив пасьянс, он облокотил голову на ладонь и в задумчивости посмотрел на экран монитора. Открыл папку с любовными романами, пробежал курсором, в расчете, чтобы такое посмотреть, но неожиданно раздумал и, нажав на Пуск, выключил комп.
Часы показывали начало двенадцатого. Приняв вечерний моцион, он намазал больную ногу, нацепил на неё старый шерстяной носок покойной жены, и лег в постель. Не спалось. Он несколько раз перевернулся с боку на бок, но все же вскоре заснул. Сон, который ему приснился, был из той, прошлой жизни. То ли о нем самом, то ли о ком-то, кто ему был хорошо знаком, но как часто бывает во сне, он никак не мог вспомнить его имени и фамилии, только лицо, глаза, говорили, что он кого-то напоминает...
Он открыл дверь номера гостиницы, куда его поселили, и огляделся. Две кровати, разделенные тумбочками, узенький платяной шкаф, у стены стол и два стула. Как всегда, незабвенный графин зеленого, бутылочного цвета и два стакана, один из которых был с трещиной.
- Забыл спросить у администратора, в номер уже кого-то поселили, или нет. Впрочем, какое это имеет значение. Однако, судя по отсутствию вещей, вряд ли, - подумал он, и, скинув плащ, бросил его на кровать возле стены. Никогда не любил спать у окна, особенно в гостиницах. Вечно дует, правда, если попадается курящий сосед, то это несколько облегчает совместное сосуществование в одном номере.
Достав из спортивной сумки продукты, он переложил их в целлофановый пакет и, пройдя по коридору, постучал в 117 номер.
- Люда, это я, можно войти?
-Входи, - послышался женский голос, и, отворив дверь, он вошел.
Они вдвоем приехали в командировку на завод, и как полагается, их разместили в разных номерах.
- Ты одна?
- Пока да, но, судя по вещам, здесь уже кто-то обитает, - и она рукой показала на кофту, лежащую на кровати.
Я тут захватил кое-что из еды. Где расположимся поужинать, здесь, или у меня?
- Давай у меня.
- Хорошо, тогда я пойду, приведу себя в порядок с дороги, да и ты тоже.
- Давай, Кстати, ты кипятильник захватил, а то мой сломался?
- Да, я принесу.
- Тогда давай, - она посмотрела на часы и добавила, - минут через двадцать заходи.
Они расстались. Он пошел к себе.
Вода в душе была чуть теплой и текла такой струйкой, что казалось, что она вот-вот кончится. Поэтому он быстро ополоснулся и, переодевшись, вышел из номера. Вспомнив, про кипятильник, вернулся и, выходя, по привычке, взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене.
- Так на удачу, - подумал он, и направился к Людмиле.
- Кипятильник захватил? - спросила она, когда он, постучав, вошел в её номер.
- Обязательно, держи.
- Располагайся. Мне здорово повезло.
- В каком плане?
- Только что заходила соседка по номеру. Приехала из Ленинграда. Собрала целую сумку бобин с магнитной лентой и отчалила на завод. Сказала, что они запускают какую-то автоматизированную систему на ЭВМ, поэтому ей выделили время во вторую смену, так что если и вернется, то в лучшем случае к полуночи.
- Как и мы в командировке?
- Вроде того. Вскипятить сразу воды или потом?
- Смотри сама, я вообще-то предпочитаю чай горячий, а там смотри.
- Тогда я поставлю сейчас, а потом вскипячу еще.
На столе, застеленным привезенной из Москвы газетой, лежали порезанные помидоры, огурцы и лук. Домашний пирог с мясом и пирожки с рисом и яйцами, отдавали еще домашним теплом и ароматом, так что невольно сработал рефлекс Павлова, и во рту появилась слюна.
- Ну что, по чуть-чуть, за удачное начало командировки? - спросил он, доставая из сумки, стоящей на полу, бутылку водки.
- Только мне немножко, стаканы я помыла.
- Понял, - и он налил ей в стакан меньше трети, а себе чуть больше. Они чокнулись и стали есть. Спустя немного, он предложил еще немного выпить и Люда снова согласилась.
Они ели, переглядываясь, разговаривали за жизнь, о работе, смешных случаях, которые встречались в их жизни, вспоминали студенческие годы. От выпитого, ему было жарко, и он расстегнул ворот рубашки. У Людмилы вдруг покраснели щеки, и она повеселела, стала разговорчивая, и, вспоминая годы учебы в институте, звонко смеялась, рассказывая, как они ездили осенью в совхоз на картошку.
Ей было двадцать шесть, не замужем, жила в ближнем Подмосковье с пожилыми родителями. На работу ездила на электричке и потому всегда приезжала раньше всех. Её не то что бы не любили в коллективе, но считали своего рода "синим чулком". Она была скованная, и в разговоре с ней, казалась окружающим высокомерной. Впрочем, стиль и манера разговора, не давали права так думать о ней, но те, кто сталкивались с ней впервые, чувствовали некую неловкость. С ней мало кто дружил, точнее сказать, никто не был в близких отношениях или подругах. Её скованность и некая надменность, приводила к тому, что мужская половина коллектива, в котором они работали, относились к ней, как просто к сотруднице. Такое отношение было бы понятно, если бы она была не то не се, но Людмила была достаточно приятной внешности, однако характер, вернее манера с которой она вела себя, привели её к определенной изоляции. Возможно, она чувствовала это, но виду не показывала.
Карие глаза, длинные, русые волосы и весьма элегантная, хотя и скромная одежда, делали её весьма привлекательной. Однако на вечерах, по случаю дня рождения кого-то из сотрудников или празднике, она старалась пораньше ускользнуть, а то и вовсе не присутствовать, ссылаясь на дальнюю дорогу домой и беспокойство со стороны родителей.
Он бросил на неё взгляд, дожевывая пирог.
- Сомаделала?
- Не поняла?
- Я говорю, сама пекла?
- Да, и мама конечно помогала. Понравились?
- Очень вкусно.
Она зарделась от похвалы и добавила:
- Может чай поставить?
- Угу, - только и смог произнести он в ответ.
Когда она, кинув кипятильник в банку, вернулась, он спросил:
- Может еще по чуть-чуть?
- Только мне чисто символически, а то я и так уже захмелела.
- Зато спать будет хорошо. Терпеть не могу ночевать в гостиницах. Хуже нет на свете, чем чужая постель.
- Точно. Я тоже не люблю. Дома так уютно.
- Ну, тогда чтобы спалось, как дома.
- Или почти, - добавила она.
- Верно, - они чокнулись и их лица оказались так близко друг к другу, что ему вдруг отчаянно захотелось притянуть её к себе и поцеловать. Её глаза, губы, волшебным образом манили к себе, а пылающие щеки, казалось, говорили: "Ну, поцелуй же меня, я вся горю, а ты сидишь и жуешь эти дурацкие пироги".
Он выпил водки и словно ощутил на губах вместо горечи, сладкий привкус поцелуя, словно он коснулся её волнующих, чуть дрожащих губ, и волна чувств захлестнула его. Он еле сдерживал себя, чтобы не перейти к решительным действиям. Но вместо этого, он отлил в чашку заварки и попросил налить кипятка. Он смотрел, как она неловко берет банку, обжигая руки, и потому пришел ей на помощь. Перегнувшись через стол, он взял двумя пальцами банку за горло и ловким движением наполнил чашку.
- И мне заодно, - по-детски, и в тоже время озорно произнесла она.
Чувствуя, как горячо пальцам, он налил вторую чашку и, поставив банку, подул на пальцы.
- Обжегся? - сочувственно произнесла она.
- Совсем чуть-чуть.
- Дай, посмотрю, - она взяла его руку в свою и тут он не выдержал и, притянув её к себе и нежно поцеловал. Страсть кипела в нем, но он понимал, что она не готова, что чрезмерная торопливость, оттолкнет его от неё, и потому отпустив её, произнес:
- Извини, что сделал это без разрешения.
Она потупила взор и неожиданно, посмотрев на него, потянулась к нему и жадно впилась губами в страстном поцелуе.
Они сжимали друг друга в объятиях, не понимая и не задумываясь, почему вдруг инстинкты толкнули их друг навстречу другу. Она совершенно не умела целоваться, но сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Он целовал её, горячо, страстно, жадно, словно впервые в жизни или после очень долгой разлуки. Наконец она не выдержала и тихо на ухо произнесла:
- Только учти, я девственница. У тебя презерватив есть?
- Нет, но ты не бойся, я знаю, как быть в подобных случаях.
Она скинула с себя халат, в который была одета, а затем, отвернувшись, словно стесняясь, лифчик и трусики. Он смотрел все это время на неё, любуясь, как она раздевается. Она только повернула голову и все так же тихо, словно боялась, что её услышат за стенкой, произнесла:
- Ну что же ты не раздеваешься?
Он опомнился, и быстро скинув с себя одежду, подошел к ней. Она была ниже его ростом и без одежды казалась такой беззащитной. Он обнял её и прошептал на ухо:
- Ты главное не волнуйся, тебе понравится, вот увидишь.
Они легли на узкую кровать. Она лежала не шевелясь, словно боялась сделать что-то не так, а возможно в ней все смешалось, желание скорее стать женщиной и одновременно боязнь потерять девственность. Он протянул руку и, схватив подушку с соседней кровати, положил ей под ягодицы.
- Зачем это? - удивленно спросила она.
- Так надо, не так больно будет для первого раза.
Легко перекинув сильное тело, он оказался на ней и, направив свое мощное орудие, протиснул его среди зарослей шелковистых волос. Надавив, он почувствовал, как что-то мешает дальнейшему продвижению и тогда, зажав ей рот поцелуем, с силой надавил и погрузился в неё. Несколько движений и обильная смазка довершили работу. Он ритмично задвигался, продолжая целовать её. В тот момент, когда казалось еще миг и миллионы живчиков выплеснутся наружу, он буквально вырвался из её чрева и, зажав член полотенцем, висевшим на кровати, освободил их из плена. Тяжелый вздох облегчения вырвался из его уст. Он посмотрел на Люду. Она лежала, и по её загадочной улыбке было трудно определить, что она чувствует в этот момент.
- Ну, ты как?
- Я так боялась, что мне трудно сказать, что я чувствую. Сначала больно, а потом... Я даже не знаю с чем это сравнить.
- И не надо ни с чем сравнивать. Это в первый раз так бывает, потом придут совсем другие ощущения.
- Какие?
- Как тебе объяснить. Я не знаю, у каждого свои. И потом, у женщин они одни, у мужчин другие.
- У тебя много было женщин? - неожиданно спросила она.
- Не очень, но были.
- И тебе со всеми с ними было хорошо?
- Да.
- А им с тобой?
Столь неожиданный вопрос поставил его в тупик, и он на миг призадумался, а потом ответил:
- А тебе со мной хорошо или нет?
- Не знаю, я еще не почувствовала, давай попробуем еще раз.
Подожди, я только быстро подмоюсь, чтобы как бы что в тебя не попало, хорошо?
- Да.
Он взял другое полотенце, которое она ему протянула и босым выскочил в маленький предбанник, где располагался туалет и душ. Через несколько минут он вернулся обратно. Она все так же неподвижно лежала на постели, с засунутой под задницу подушкой. Он лег рядом, вынул её и бросил на соседнюю кровать.
- Ты чего?
- Она нам больше не понадобиться.
Склонившись над ней, он нежно провел рукой по лицу, по соскам груди, тихо подул на ухо, вызвав у неё смех. Рука осторожно сползла на живот, а потом еще ниже. Завитки волосков накручивались на пальцы. Он склонился и губами поцеловал ей пупок, потом раздвинул ноги и прижался к лону. Она машинально попыталась сжать ноги, но он крепко держал их руками. Чуть позже, он снова оказался на ней, и осторожно введя своего восставшего к этому времени бойца, стал медленно разжигать тлеющий огонь страсти. Люда не долго боролась с этим. Она воспламенилась после нескольких движений и в такт ему стала двигаться. Еле сдерживая себя, она издавала стон, словно раненый зверь и непрестанно двигала головой.
Наконец она не выдержала, и стон вырвался из её уст. Он замер, понимая, что оргазм, который он пытался у неё вызвать, наконец-то произошел. Он лежал на ней, гладя её волосы и нежно покрывал лицо поцелуями. Несколькими минутами позже, он, снова продолжил свой неутомимый ритм, и когда сдерживаться уже не было сил, он опять вырвался из неё и резкими движениями руки, освободил себя от бушевавшей страсти. Капли жидкости выплеснулись прямо ей на живот.
- Он упал рядом с ней. Оба тяжело дышали и не в силах были что-то сказать друг другу. Лишь спустя некоторое время, она произнесла:
- Наверно им всем было с тобой так же хорошо, как и мне.
Он рассмеялся и, подсунув руку ей под голову, ответил:
- Может быть, но мне с тобой точно хорошо.
Она повернулась на бок и словно кошка замурлыкала что-то в ответ. Он не разобрал что именно, но это было неважно, ему действительно было хорошо.
Прошло около получаса, прежде чем они поднялись и по очереди приняли душ. Одевшись, они сели за стол и она, словно отойдя от того дурмана, который их обоих опьянил в вихре любви, спокойно спросила:
- Чай будешь?
- Пожалуй.
Она включила кипятильник и в ожидании пока закипит вода, облокотила голову на ладони. Она смотрела в его сторону, и ему вдруг стало неловко, он отвел взгляд. Она продолжала пристально смотреть, и он не выдержал и произнес:
- Ты чего так смотришь?
- Просто. Знаешь, я почему-то знала, что именно в этой командировке стану женщиной.
- С чего ты так решила? Может, про меня слухи на работе ходят, что я типа того, ловелас?
- Насчет слухов не знаю, я вообще слухами не интересуюсь. Просто, на днях загадала желание, когда звезда с неба падала, и как видишь, исполнилось.
- Скажешь тоже.
Вода закипела и полилась через край банки. Он выдернул вилку из розетки и вынул кипятильник. Она подола ему полотенце.
- Побереги пальцы, - посмотрела на него и добавила, - Они у тебя такие нежные...
Они сидели еще около часа, рассказываю друг другу о себе. За стенкой послышались голоса. Грубые мужские, они о чем-то громко спорили, потом послышался смех. Они переглянулись, и она тихо сказала:
- Ладно, давай спать, Ты иди... А то соседка придет, неудобно будет.
- Во сколько завтра за тобой зайти?
- К восьми, наверное.
- Хорошо.
Он поднялся, и прежде чем уйти, притянул её к себе, и неожиданно робко поцеловал, словно боялся разрушить что-то такое, что возникло между ними в этот вечер.
- Ладно, я пошел, до завтра.
- Пока.
Он повернулся и взялся за ручку. Люда стояла рядом и положила руку на его плечо. Он обернулся. Она хотела что-то сказать и не решалась. Он чувствовал это, но молчал. Она подняла голову и тихо произнесла:
- Я только об одном прошу. Когда вернемся, ты не рассказывай никому, что между нами было, хорошо?
- Никому и никогда.
Он вышел и закрыл дверь. Пройдя по коридору, он понял, что они никогда не будут вместе, и с чувством грусти, отправился к себе в номер.
За окном сработала сигнализация и стоящая внизу машина начала издавать идиотские звуки, будоража округу. Черт, хоть бы кто бутылку в этого козла бросил, чтоб не ставил под окнами тачку с испорченной сигнализацией. Курдюмов перевернулся на другой бок, с усмешкой подумал о только что приснившемся сне и поскольку сигнализация продолжала работать, вылез из под одеяла и пошел в туалет. Вернувшись, он посмотрел на часы. Было начало третьего ночи. Зевнув, он включил комп и, усевшись за стул, застучал по клавишам, чтобы успеть записать приснившийся сон.