Приятно расслабиться после трудового дня в старом, но таком уютном кресле. Пружины поскрипывают подо мной, но удивительное дело, сидетьв нем так удобно, словно оно предназначено специально для меня. Изгиб подлокотников, спинки, все дает телу расслабиться и забыть тяготы прошедшего дня.
И снова в руках дневник старика Курдюмова. Я раскрываю его в том месте, где лежит закладка. Рассказ закончился, а на следующей странице меня снова ждут мысли, чувства, воспоминания, которые порой, совсем не кажутся далекими. Они словно бы из нашей сегодняшней жизни, полной проблем и забот. Переворачиваю страницу и передо мной очередной рассказ, нет, скорее чья-то жизнь, запечатленная в словах...
Потерянные чувства.
Как странно, когда любовь вдруг превращается в привычку. А может быть, мне показалось, что она была, что я встретил ту, единственную, как говорят, свою половинку, без которой день кажется пустым, и ты ждешь одного, снова увидеть, услышать её? Насладиться одним лишь прикосновением, быть рядом, чувствовать её близость?
Но однажды все исчезает, и ты начинаешь осознавать её и себя совсем иначе, не так как раньше. А может быть, я обманываю себя, все происходит не вдруг, а постепенно? Накапливается и затем, переливаясь через край, становится очевидным все, что скопилось за это время?
Не знаю. Все так сложно, так запутанно, так страшно.... Именно страшно, потому что об этом не хочется думать, от этого можно, если и не сойти с ума, но сорваться, и наделать кучу глупостей, разбить все, и потом не склеить. А может быть, наоборот, так и надо? Разбить, чтобы понять себя, её и свои чувства, и заново отстраивать свой мир? Мир, который до этого был так светел и прекрасен, от одного её присутствия, взгляда, улыбки.
...Нет, ты войдешь в квартиру тихо как мышка, и не бросишься, смеясь мне на шею, и не поцелуешь, глядя в глаза, в которых светится любовь, ты просто позвонишь в домофон и устало произнесешь:
- Это я, открывай.
Я на автопилоте нажму кнопку, повешу трубку и, открыв дверь, вернусь на кухню, и продолжу чистить картошку. Через минуту другую, ты войдешь в квартиру, такая же красивая, как и прежде, впрочем, нет, лучше, ведь с годами, ты стала еще интереснее, потому что ты следишь за своей внешностью. Об этом говорит несметное количество баночек с кремами, лосьонами, мазями и прочими снадобьями, которые ты втираешь в себя, словно боишься раньше времени увидеть на своем лице морщинку. Но зная, что я и без этого люблю тебя, ты делаешь все это, скорее для себя, или окружающих тебя людей, чтобы одни могли сказать тебе комплимент, а другие позавидовать. Поэтому я привык видеть порой не твое лицо, а зеленую маску, огурцы на глазах, или густой слой какой-нибудь очередной смеси, улучшающей цвет кожи и разглаживающий морщины.
Иногда я устаю от всего этого, и начинаю язвить, говорить то, чего вовсе не должен и не хотел говорить, выводя тем самым тебя из равновесия. Порой ты начинаешь плакать, и я ругаю себя за собственную глупость, что завелся. Зачем, для чего? Наверное оттого, что мне нужна ты, нежная, чувственная, любимая женщина, которая была такой совсем недавно. Где ты, отзовись? Я стою в ванной и умываю лицо холодной водой, а в зеркале вижу твое отражение, той, девушки, что я когда-то знал, любил, и безумно желал...
Я выхожу из ванной комнаты и в знак примирения, тянусь к тебе губами, но ты как всегда уворачиваешься, и вместо этого, я чмокаю тебя в щеку, и натыкаюсь на что-то липкое, искусственное. Совсем забыл, что перед этим, ты опять что-то намазывала на свое лицо.
- Как ты? - кричу я из кухни и оборачиваюсь, потому что чувствую запах духов, который исходит от тебя.
- Нормально. Ты что картошку чистишь? Нашел чем заниматься, - открываешь холодильник, и ни слова не говоря, кидаешь на тарелку какой-то полуфабрикат и ставишь его в микроволновку. Я смотрю на тебя, но ты поворачиваешься и тут же удаляешься, потому что в прихожей, где ты оставила сумочку, трезвонит мобильник.
- Дела, работа. Ты вся в своем бизнесе. Ты погружена в него. Клиенты, заказы, менеджеры, фотографы. Им всем есть место в твоей повседневной жизни, всем, кроме меня. Я один в этой квартире, на этой планете, где между нами всего несколько шагов и невидимая пропасть непонимания.
Я уныло гляжу на картофельные очистки в мусорном ведре, мою картофель, заливаю его холодной водой, чтобы не пропал, и убираю кастрюлю в холодильник. Потом ополаскиваю руки, вытираю, и иду в комнату.
Ты стоишь возле кресла, опираясь коленом о его спинку, и с кем-то оживленно беседуешь по телефону. Я слушаю, нет, не прислушиваюсь, а именно слушаю твой голос. Мягкий, бархатный, нежный голос, который меня так возбуждает. Я стою возле двери и любуюсь тобой. Одной рукой ты держишь телефон, прижимая его к уху, а другой расстегиваешь блузку. Скидываешь её с себя, над чем-то смеешься, кокетливо что-то отвечаешь, и одновременно переступаешь с ноги на ногу и стаскиваешь с себя юбку. Бежевая комбинация облегает тело, подчеркивая красоту бедер, талии, груди. Это заводит меня, и я жду конца разговора, чтобы подойти к тебе, нежно обнять, зарыться лицом в мягкие пушистые волосы, и услышать твое мур-мур-мур. Ты нажимаешь красную кнопку отбоя, и в этот момент, я обхватываю тебя руками за бедра, но ты выскальзываешь из моих объятий и мчишься в ванную. Я смотрю тебе в след. Только запах химии и парфюма, словно паутина витает в комнате, обволакивая мое сознание, и, словно бы издеваясь надо мной, гадко произносит:
- Отвали мальчик. Лучше иди на кухню, слышишь, микроволновка сигналит.
Я иду на кухню, но по пути, не выдерживаю, и заглядываю в ванную. Ты как всегда стоишь под душем, забыв закрыть шторку. Вода стекает на пол, но мне не привыкать, потому что я любуюсь твоим телом. Роскошным, потрясающе красивым телом. Розовые соски упругих грудей дразнят и манят меня, но в этот момент, слышу твой голос:
- Закрой дверь, мне дует.
Я молча захлопываю дверь и иду на кухню. Достаю, мою, режу, помидор, огурец, салат, лук. Красиво раскладываю на тарелку.
- Зачем я это делаю? Прекрасно знаю, что ей это абсолютно все равно. Она включит телевизор, и будет молча глотать пищу, не замечая, что на тарелке.
Полотенце на голове, халат до пят. Она садится и, не спрашивая, включает телевизор. Новости. Конечно, без этого нельзя. Целый день на работе. В мире столько всего произошло. Где-то взорвали бомбу, кого-то посадили, выдвинули или наоборот убрали с политического Олимпа. Ей все интересно. Все, кроме меня. Молча едим, лишь изредка обмениваемся короткими репликами типа:
- Подай, пожалуйста, соль. Достань мне кетчуп. У нас что, кончились салфетки?
Последняя фраза обращена непосредственно ко мне, ведь купить салфетки моя обязанность. Впрочем, не только салфетки. Помимо них, и все остальное, мыло, стиральный порошок, еда.... Хотя нет, за едой мы иногда ездим вместе, и тогда корзина наполняется доверху полуфабрикатами и консервами. Даже кассирша, иной раз бросает в мою сторону сочувственный взгляд, глядя, как я перекладываю в корзину уже пробитый товар. Я ловлю её мимолетный взгляд, и от этого сжимаюсь как пружина. Чувство ярости и сопротивления возникает во мне и не находит выхода. Я замыкаюсь внутри себя. Я понимаю, что мы все дальше и дальше удаляемся друг от друга.
- Помой, пожалуйста, мою тарелку, - просит она и убегает в комнату. Я доедаю ужин, мою посуду, протираю стол и, кинув последний взгляд на плиту, ухожу в комнату. Ты в очередной раз с кем-то болтаешь по телефону. На этот раз кому-то что-то строго выговариваешь. Понятно, ведь ты начальник. Не такой уж и большой, но все же. Мне становится вдруг жалко не себя, а тебя. Меня одолевают угрызения совести, словно я в чем-то виноват, и потому подхожу к тебе. Ты как раз закончила разговор и смотришь на меня. В глазах что-то неуловимое, до боли знакомое, нежное, родное, и одновременно совсем иное, не такое как прежде. Ерунда, вот сейчас ты проведешь рукой по моим волосам, улыбнешься и скажешь мне:
- Родной мой, как ты? Сегодня был трудный день, но ты рядом, и все хорошо, мы снова вместе и все как прежде, правда?
- Правда, любимая, - отвечу я, и нежно поцелую тебя. Нет, наоборот, страстно, чтобы сердце забилось, чтобы чувства, как тогда, раньше, чтобы за спиной опять выросли крылья и несли к ней, одной, единственной, той, что называется коротким словом Любовь.
- Слушай, ты опять забыл поменять рубашку. Слышишь, что я говорю? - её голос обрывает мои мечты.
- И почему у тебя опять дырка на носке? Сколько можно носить дырявые носки?
- Это домашние, они такие теплые и мне нравятся, - стараясь шутливо, отвечаю я.
- Сними и выброси их в помойку. И чтобы больше не смел надевать, не то....
Во мне словно бы все оборвалось. Её ежедневное пиление стало нормой поведения. Каждый день она укоризненно говорит мне, что я забыл что-то купить, сделать, сходить, позвонить... Я словно бы нашкодивший мальчишка, постоянно жду замечания от учителя, за проступок. Но я давно вырос, я мужчина. Я давно вышел из того возраста, когда можно и нужно бороться с недостатками. Да даже если они и есть, всегда можно сказать о них не так, без злобы, без сарказма. Чей-то непонятный голос, так похожий на тещин, ласково шепчет мне на ухо:
- Ишь какой, может тебе иначе сказать? Например, дорогой, ну что же ты в таких носочках дырявых ходишь, дай я их сниму и заштопаю.
И вслед за этим слышится истерический хохот, и напоследок брошенная фраза:
- Подкаблучник, рохля, слюнтяй....
Но я люблю её, слышите, люблю. Ломаю себя, кричу от злости на самого себя, от бессилия что-то изменить и продолжаю любить. А она, словно уловив мои мысли, чувства, наслаждается этой властью, и даже занимаясь любовью, заставляет чувствовать дистанцию, которая все дальше отделяет нас друг от друга.
Я пытаюсь и ничего не могу сделать, изменить. Я выдохся, я сдался. Я превратился в тряпку. Внутри меня все оборвалось и умерло. Ты сожгла те чувства, которые горели в нас обоих. Ту сумасшедшую страсть, тот потрясающий эротизм соития, гармонию тел, душ, мыслей, которые были между нами. Ты перестала быть тем единственным, родным человеком, которого я так страстно любил. Секс превратился в физиологический процесс. В механику будней, без чувств, без слов...
В который раз звонит телефон, и я в тоске ухожу, чтобы снять и выкинуть носки в помойку. Любимые носки, которые ты мне подарила на какой-то праздник. Я их берег, как память, как остаток тех чувств, которые у нас были.
- Пусть тебе будет в них тепло и уютно, - ты прижалась ко мне и поцеловала, а волосы пахли не химией, а чем-то родным и знакомым...
Можно ли вернуть наши чувства? Можно ли вернуть любовь? Где, у кого спросить об этом? Вряд ли кто-то ответит. Значит, только мы сами можем понять, когда и где мы потеряли эти чувства, и разбежались в море суеты безумного мира...
Я прочел рассказ, и задумался. Грустью повеяло со страниц дневника. Он явно писал не о себе, тогда о ком? О соседе по лестничной клетке, друге, приятеле? Вряд ли. Может быть, это были просто мысли вслух, или это все же собственный опыт? Не знаю, сложно понять в записях старика Курдюмова, где он пишет о себе, а где просто рассказывает вымышленную историю. Но в любом случае, она слишком печальна, слишком реальна, и потому заставляет задуматься и, спроецировав её на себя, попытаться сберечь те чувства, которые горят в каждом из нас, и называются одним словом, Любовь...