Аннотация: Всему когда-то приходит конец. Дневник закончился, и я наконец-то узнал, кто скрывается под именем старика Курдюмова...
Из записной книжки старика Курдюмова.
Я открыл дневник старика Курдюмова, и подумал:
- Какая странная сила таится в нём. Другой давно бы прочел его, и забросил в письменный стол, подумав про себя: надо же, писать такую ерунду и думать, что её кто-то станет читать? А вот меня что-то заставляет всякий раз отложить его в сторону, чтобы потом, в спокойной обстановке, прочитать и понять, а что хотел автор донести до читателя. В конце концов, не секс как таковой интересовал его, а мысли, чувства, поступки людей с которыми он соприкасался, разговаривал или выдумывал. Как трудно понять поступки людей, как легко всё превратить в пошлость, и прекрасно, когда мысли других людей, заставляют задуматься о том, как ты живешь. Наверное, в этом и заключается смысл любого творчества, заставлять людей задуматься над смыслом жизни.
Когда сердцу не прикажешь
(последний рассказ из серии)
Я сидел в машине и смотрел на неё, пытаясь понять, кто она, зачем стоит, кого-то ждет или просто остановилась, размышляя поймать тачку или направиться в сторону метро и потом полчаса, обливаясь потом в переполненном вагоне, проклинать стоящую на улице жару и беспечного пассажира, забывшего, что ему выходить, и потому с сумасшедшими глазами и сумкой на перевес, судорожно прорывающегося к дверям, которые вот-вот закроются.
Чуть согнув колено, она курила сигарету. Брюки облегали бедра, а укороченный топ оголял загорелый живот и поясницу. Небольшой бюст избавлял от необходимости в такую жару надевать бюстгальтер, а перекинутая через плечо сумочка, еще сильнее обтягивала топ на теле, отчего соски бугорками соблазнительно дразнили проходящих мимо молодых людей.
Прозвеневшая мелодия мобильника заставила её бросить недокуренную сигарету и достать из сумочки телефон. Она взглянула на экран, и сразу же поняла, что звонит подруга.
- Алло.
- Привет, ты где?
- Возле больницы.
- Опять ходила? - Услышала она недовольный голос подруги.
- Ходила.
- Напрасно.
- Может быть.
- Поверь мне, он все равно к тебе не вернется.
- Может быть.
- Тогда зачем ходишь?
- Пошла и все. В конце концов, могу я навестить человека, который сломал ногу?
- Лучше бы он сломал голову!
- Глупость ты говоришь, и вообще, ты бы видела его. Лежит, нога в гипсе, вытянута, да еще гиря на конце на веревке. Ужас. Представляешь, на улице плюс тридцать, а он там. И за все надо платить. Нянечки, прежде чем утку поставить и вынести, одним взглядом просят денег.
- Слушай, Маруся, он что, решил жалостью к себе взять тебя в бесплатные сиделки? Полежит месяц, костыли в руки возьмет и всех молодых санитарок в отделении перетрахает, а про тебя и не вспомнит.
- Какая ты жестокая!
- Я жестокая? Я справедливая. Ты вспомни, сколько раз ты буквально силком девок из его постели вытаскивала, или забыла, как он тебя называл? Забыла?
- Нет, не забыла, - поникшим голосом произнесла Марина, и вспомнила, как случайно подслушала разговор Юры с приятелем. Услышала и ушам своим не поверила, когда поняла, что крыса, о которой шла речь в разговоре, это она. А ведь всё было, и любовь и ласки, и нежные слова, и безумные, страстные ночи, и вдруг крыса. Именно тогда, она поняла, что Юра совсем не тот принц, которого она себе выдумала и представляла всякий раз, когда они встречались.
- Эй Але, ты че там, заснула, или слезу пустила? Плюнь. Таких, как Юрка, только могила исправит. И что ты в нем нашла? Веселый, не пьющий, не курящий, юморной, таблетки жрет по утрам, мускулы наращивает. А толку-то. Образования нет, специальности нет. За три года, что ты с ним кантуешься, пять мест сменил и в свои тридцать один, всё мальчиком на побегушках носится. А уж про то, что постоянно у тебя деньги стреляет, вообще молчу. И при этом, каждый раз, твои же деньги, на девок спускает, трахается с ними, а ты ему все с рук спускаешь. И на хрена тебе такой нужен? Нет, ты не молчи, ты скажи, я не права?
- Ежик, не сердись, - чувствуя, что сейчас заплачет, произнесла Марина.
- Что Ежик? Ежик тебя уму разуму учит, а ты всё сопли вытираешь, и думаешь, что твоему Юрику Господь пошлет просветление и он станет пай мальчиком. Кинется тебе в ножки и скажет: Прости Мариночка, солнышко моё! Как же, кинется. Разве что за деньгами. Поняла?
- Поняла.
- А раз поняла, дуй ко мне. Мои предки свалили на дачу. Купи чего-нибудь из сладкого, пузырь у меня есть. Напьемся, и песняка устроим под караоке, как прошлый раз.
- Ага, а потом к тебе опять соседи ломиться будут.
- Да и хер с ними. Не впервой. Пошлем куда-подальше или вообще дверь не откроем. Так что, тебя ждать?
- Я не знаю...
- Чего?
- Говорю, в магаз забегу, торт куплю, тачку поймаю, и к тебе.
- Это другой разговор. Только умоляю, Панч не бери. На работе до изжоги довел. За две недели три дня рождения, и как сговорились, все его купили. Тюрьма.
- Ладно, возьму какой-нибудь другой. До встречи.
Она закрыла телефон-раскладушку, положила его в сумочку, потом кинула взгляд на больничный корпус, в котором, изнывая от жары, лежал со сломанной ногой Юрка, и мысленно произнесла:
- Дурак ты Юрка. Я тебя так любила, а ты.... Ну и черт с тобой. Больше не приду, и на звонки отвечать не буду.
Достала из сумочки пудреницу, посмотрелась, в зеркальце, и бодрым шагом направилась в сторону ближайшего магазина за тортом.
Я сидел в машине, и, делая вид, что сплю, всё это время наблюдал за ней, и мысленно представлял себе весь этот надуманный разговор. Конечно же, я ничего не слышал, Вполне возможно, что она разговаривала с мамой и объясняла, как себя чувствует брат, отец, или какой-то другой родственник, которого она навещала. Я только видел её постоянно меняющее во время разговора лицо. То печальное и грустное, то строгое, то жизнерадостное и веселое.
Как трудно и как просто представить наши мысли, наши чувства, наши желания. И лишь обладая воображением, можно придумать их, донести до читателя и заставить поверить, что всё это правда.
Я перевернул страницу дневника, чтобы положить закладку, но страница была чистой. Я перелистал еще несколько страниц, и с ужасом понял, что прочел дневник старика Курдюмова до конца.
- Нет, как же так, мне казалось, что он бесконечно длинный, что я буду еще долго, очень долго читать его и знакомить читателей с тем, что оставил после себя этот удивительный человек. Но дневник закончился, вдруг, словно оборвался на полуслове. Мне хотелось что-то сделать, сказать, но не знал, я понимал, что бессилен. Походил по комнате, потом уселся обратно в кресло, снова перелистал дневник, возвращая в памяти читанные раньше рассказы, и неожиданно на последней странице прочел:
- Дорогой читатель. Когда ты прочтешь последний рассказ, и с сожалением, а может с радостью, что наконец-то он кончил писать свою галиматью, задумаешься о прочитанном, ты поймешь, что эротика, это вовсе не главное. Главное, это мысли и судьбы людей, их чувства, слова, фразы, которые и есть суть нашей жизни. А секс, занимающий,несомненно, очень большое место в жизни человека, лишь помогает раскрыть их, понять,кто мы есть, какие мы, к чему стремимся, о чем мечтаем. И если мне удалось это сделать хоть в малейшей степени, то, стало быть, стоило того, чтобы об этом писать. Может быть не очень хорошо, порой коряво, как мог, но от всей души и чистого сердца. Искренне Ваш,...........
А дальше шло имя старика Курдюмова. Я был так поражен, так удивлен, что не смог написать его имя.
Кто бы мог подумать, что старик Курдюмов и ...... одно и то же лицо. Как жаль, что Вы так и не узнаете, кто же он, это милый, добрый, скромный, старикан....