Аннотация: "Мы ехали шагом, мы мчались в боях" Гренада
Они вошли в город с севера в полдень - он казался пустым. Легко опрокинув пехотный заслон у Вороньего моста, перешли широкую холодную Славу - по берегам грязными ломтями еще лежал лед, по проспекту Последней Победы выдвинулись к площади Предателей и встали там - летучая конница маршала. Четыреста всадников - четыреста сабель и четыреста боевых коней. Они заняли городскую ратушу - охрана сдалась без боя, стражники были разоружены и отправлены по домам. Городское правление бежало в полном составе, в пустых кабинетах с распахнутыми окнами весенний ветер шевелил бумаги на столах.
Потом они разделились. Черная сотня ушла на Железный вокзал. Красная сотня захватила Арсенал. Серая сотня развернулась у Цепного рва на выезде из города. Белые всадники остались на площади. Они прочесали окрестные улицы, расклеили на стенах домов листы Воззвания. После вернулись на площадь и глашатай зачитал его вслух: "Горожане! Городское правление низложено. Вся власть переходит к Временному Военному Совету. Из дома никому не выходить, ждать особого распоряжения. Порядок в городе контролируется силами Кавалерийских войск. Нарушители будут наказаны. Слава Кавалерии! Маршал кавалерии Белокрылый". Трубач протрубил отбой, улицы были пусты, жители опасливо выглядывали в окна. Во дворах еще лежал снег, ветер гнал по мостовой прошлогоднюю пыль.
Утром в окно серые сумерки. Зофья живет в высоком старом кирпичном доме, на углу Гончарной и проспекта Последней Победы. Она давно одна. Муж погиб на войне, дочь вышла замуж и теперь на другом конце города, в Фабричном районе. По праздникам Зофья едет к своим на трамвае с подарками для внука. Раньше ходила конка - маленький вагончик, запряженный парой лошадей, с кучером на передке, потом ее отменили. Пустили трамвай, он большой, гремит железом. Сначала страшно было, после привыкла, так даже быстрее до работы добираться на почту. Сегодня воскресенье, почта закрыта, она собиралась съездить к дочери. Купила в игрушечной лавочке набор оловянных конников для маленького Януша - он любит играть в солдатики. Он вырастет и поступит в уланы, как дедушка Анджей. Дедушка погиб на Последней войне, он герой. Маленький Януш тоже хочет побыстрее вырасти и стать героем-всадником. Зять говорит, что времена всадников прошли, скоро лошади останутся только в деревнях и цирке, их заменят машины. Говорит, что отдаст сына в механическое училище, когда тот подрастет. Он работает механиком на фабрике. От него пахнет потом и машинным маслом, они с Зофьей не любят друг друга. Но сегодня она не поедет в гости - всадники вошли в город. Зофья стоит у окна и, раздвинув занавески, смотрит сверху как они идут - строгой колонной, шеренгами по четыре с длинными пиками, в красивой форме и крыльями на седлах - крылья вздымаются у них за спинами и поют на ветру. Зофья улыбается, жаль Анджей не дожил. Когда началась война, перед отправкой в войска он заехал домой на один день. Такой же красивый - стройный, в военной форме, ремнях, высоких кавалерийских сапогах. Она надела свое новое платье, и они целый день провели вместе - ходили по городу, на набережную, в городской сад, долго сидели в кафе, потом пошли домой и лежали обнявшись в постели до рассвета, не могли уснуть, словно чувствовали, что расстаются навсегда. А через месяц приехал незнакомый поручик, сослуживец мужа. Он привез похоронное письмо, медаль, маленький серебряный крестик и портсигар - все, что осталось от Анджея. И рассказал, как эскадрон уланов на марше наткнулся на колонну вражеских бронемашин. Отступать было поздно, и ротмистр скомандовал атаку. Они бросились на броневики с саблями наголо и почти все погибли под пулеметным огнем. Поручик был ранен и остался жив только потому, что лежал за телом убитого коня, тот заслонил его собой от пулеметов.
Наутро кавалерийский горн и цокот копыт по мостовой - белые всадники расклеивают на домах новые листы. Это второе Воззвание. Глашатай на площади прокричит его в тумане: "Горожане! В настоящее время в городе сложилась чрезвычайная ситуация. Свирепствует лошадиный грипп, массово умирают лошади. Только за три месяца этого года погибло более двухсот лошадей, более тысячи заражено. Несмотря на это, городские власти ничего не делают для спасения лошадей. Более того, данные о заболевании бессовестно замалчиваются. Преступное бездействие властей привело к возникновению эпидемии. Ежедневно в городе умирает несколько десятков лошадей, еще больше заболевает.
Лошади издревле были нашими помощниками в мирном и ратном труде. Они носили на себе княжеских всадников-ратников, вместе с которыми противостояли набегам половецких и монгольских орд. Они насмерть бились с железными тевтонскими рыцарями. Вместе с королевской гусарией сражались против шведов. Вместе с драгунами и кирасирами покрыли себя бессмертной славой на полях отечественной войны. Вместе с казаками и конными егерями умирали на фронтах германской войны. Тысячи лошадей со своими всадниками погибли на полях Последней войны под огнем орудий и пулеметов, отдав свои жизни ради того, чтобы мы с вами могли жить. Вклад лошадей в историю победы нашего оружия невозможно переоценить. И сейчас, в это тяжелое время, мы не можем оставаться в стороне. Мы протягиваем руку помощи нашим братьям, нашим боевым товарищам, чтобы спасти их от неминуемой гибели.
Исходя из вышеизложенного, на основании пунктов 1 и 3, части второй пункта 12 "Устава Кавалерийских войск" приказываю:
1. Объявить в городе военное положение до полного устранения чрезвычайной ситуации, но не менее, чем на 30 дней, начиная с 00 часов сегодня.
2. Использовать все имеющиеся силы и средства, в том числе любое городское имущество, для устранения эпидемии лошадиного гриппа.
3. Беспощадно карать лица, которые своим действием или бездействием способствуют дальнейшему распространению заболевания среди поголовья лошадей.
Жизнь каждой лошади бесценна! Защитим наших братьев! Слава Кавалерии!
Маршал кавалерии Белокрылый".
Холодно. Как холодно. Снег уже давно растаял, но деревья не распускаются - холодно. Пустынные улицы, прохожих почти нет - в городе карантин. Все сидят по домам. Ходить по городу без пропуска запрещено. Всем, кроме всадников и ветеринаров. Все закрыто. Работают продуктовые лавки, выходить можно только за едой. Почта тоже закрыта, никто никому не пишет. Дважды в день - утром и вечером, поет труба, и по улице проезжает глашатай, крича всегда одно и то же - оставайтесь дома, так нужно, изоляция спасет тысячи лошадиных жизней, выходите при острой необходимости, за продуктами или выгулять псов. У Зофьи нет собаки, да и ехать некуда - трамваи отменили. Зато запасов полная кладовая. Мука, пшено, сахар, гречневая крупа, рис, масло, консервы, овощи и соленья. До зимы хватит. Без запасов нельзя, учили родители, они войну пережили, никогда не знаешь, когда придет черный день. Да она и ест-то совсем мало. Утром напечет лепешек, выпьет чаю с консервированным молоком и сидит у окна, вяжет шерстяные носки и варежки - наверно, к осени карантин снимут. Или смотрит на проезжающих всадников, она любит смотреть, как они идут на рысях, красиво привставая в стременах. Иногда ведут кого-то - два конника, а между ними человек, тогда совсем медленно идут. Перед сном молится: за внука, за дочь, за себя, за больных лошадей, чтобы они все выздоровели. Ночью просыпается от звука моторов - грузовики, крытые брезентом, едут по проспекту, фары потушены, впереди всадник с фонарем. А утром идет в лавочку купить свежего хлеба - пекарни еще работают, новости послушать, в очереди все знают. Ипподром оцепили колючей проволокой, никого не пускают, свезли всех больных лошадей, лечат их там. У кого лошадь заболела, тем пособие выплачивают в размере двойного городского заработка, надо только прошение вовремя подать. Вчера начальника трамвайного депо белые всадники забрали, он не сообщил, что на конюшне больная лошадь. И всех лошадей переписали - список у маршала в кабинете. Мертвых лошадей вывозят по ночам за город, в овраге засыпают землей, чтобы других не заразить. А еще говорят, что вакцина на исходе, если не подвезут вовремя, то и люди начнут болеть, какой ужас, когда это кончится...
В начале лета позвонили в дверь. Зофья открыла и вдрогнула - на пороге Анджей стоял. Потом поняла, что обозналась - молодой офицер-гусар с писарем пришел. Откозырял вежливо, извинился, сказал, что списки погибших кавалеристов составляют - она вдова, имеет право на пособие, попросил расписаться. Когда ушли, долго не могла отойти, сердце ломило, надо же так ошибиться. Зофья сидит на стуле у стены, держась за сердце и шепчет, Святая Мария, молись о нас. Смотрит на портрет Анджея на стене - там ему двадцать три, а ей пятьдесят на Рождество будет, он ей в сыновья годится, Святая Дева над девами, молись о нас, вот и жизнь пролетела. Проходит месяц, холодное городское лето, нет ему конца.
К осени вдруг - пекло. Высокое солнце накаляет железо крыш, пыльные рамы, кирпичные стены домов, камень мостовой, сжигает чахлую городскую листву, вгоняет в душную тоску редких прохожих. В звенящей тишине, в утреннем мареве одиноко поет горн, голос глашатая звучит глухо, как из колодца: "Горожане! Мы долго ждали этот день, и он пришел! Сегодня исцелена последняя лошадь! Мы победили. Это стало возможно благодаря усилиям ветеринаров, всадников и сочувствующих жителей города. Беда миновала. Мы уходим. Но мы вернемся, если вдруг понадобится наша помощь. Слава кавалерии!"
Они уходили вечером. Услышала и сразу узнала - играют кавалерийский марш. Подошла к окну, увидела военный оркестр, распахнула рамы и вспомнила - завтра же День Кавалерии. Внизу, отбрасывая тени в косых лучах солнца, по нагретой за день брусчатке проспекта шла колонна всадников. Впереди духовой оркестр, за ним - белые всадники, крылатые гусары, маршальская гвардия. Шелк полковых знамен, шлемы блестят на солнце, пики с разноцветными прапорцами смотрят вверх, крылья вскинуты за спиной, и белоснежные кони несут их вперед. А за ними другие - кирасиры, драгуны, уланы, егеря - колонна растянулась, насколько видит глаз. Зофья смотрит, как они едут, такие спокойные и надежные, плечом к плечу, и вдруг понимает, что все будет хорошо. Не может не быть, когда вот такая сила, красота и мощь прямо перед ней - на расстоянии плача.
И она плачет, и молится, не утирая слез, молится за всех - за Анджея, за Бланку, за маленького Януша, за погибших всадников, за всю свою нескладную жизнь. И звучит музыка и синее небо над головой и ясно, так отчетливо ясно, что все будет хорошо, теперь все будет хорошо.