И дело вовсе не в цвете, хотя бы вся набережная зеленела фуражками, а в том, что праздник, до лета всего несколько дней и приходишь - с непокрытой головой, но с пивом, хотя ещё полдень и чёрное солнце только начинает пригревать по-настоящему. Но ведь праздник же и, как всегда в этот день, собираемся вместе у речного вокзала, нарочито шумно, стараясь не выдать радости, обнимаемся, хлопаем по плечам, вглядываемся в родные лица, отмечая, кого нет: Лёха на вахте, Слепой вечно опаздывает, Стас разбился в начале зимы на Северной дамбе, по Вадяну недавно сорок дней отметили, Чума наконец женился и, видимо, забил на всё, остальные здесь - курим, смотрим друг на друга подчёркнуто весело подначиваем подошедших:
- Здорово, брателло, ну ты пузо отрастил, кабан!
- Я кабан? Ты на себя посмотри, деловой!
- Да ладно тебе, пиво будешь?
- Да не, покурю пока.
- Ну что, куда ломанёмся?
И объясняешь скучающему патрулю, который ведь тоже из солдат и всё понимает и равнодушно, почти мягко, по обязанности, делает замечание: "Да праздник у нас, сержант, да всё нормально будет, я сам сержант, ты где служил - о, "вэдэвэ", уважаю, никто, кроме нас, а я, прикинь, в горах, два года в горах, когда духов скинули, нас одиннадцать бойцов осталось, одиннадцать пацанов со всей заставы, прикинь, сержант..."
Потом мы крепко берёмся за руки и, стоя в кругу, как дети на дороге, глядя друг другу в глаза, хором произносим слова присяги:
"Кругом враги. Но граница на замке.
Нет людей. Есть друзья и враги.
Нет цветов. Есть чёрное и белое.
Граница на замке. За ней враг.
Враг. Он плохой, одинокий, злой.
Враг. Он не любит тебя. Он ненавидит тебя..."
Мы сбиваемся, смеёмся, весело переглядываемся и по команде - на раз-два - продолжаем:
"Друг. Он защитит тебя.
Друг. Он всегда будет рядом.
Враги нападут на тебя. Ты должен защищаться.
Враг сожмёт кулаки. Сожми свои ещё сильнее.
Враг. Он плохой человек. Он злой человек.
Враг. Он нападёт на тебя. Но граница на замке".
Мы слышим шум мотора и дружно, будто от порыва ветра, налетающего с реки, поворачиваем головы - это привезли цветы. Мы бросаемся к машине и, не дожидаясь водителя, сами расчехляем тент, кто-то залезает в кузов, который вдоволь завален венками и букетами красных, белых и чёрных гвоздик, связанных по восемь штук. Мы разбираем их все, многим достается по два или даже три букета. С цветами в руках мы спешим к зданию вокзала, где выстраивается праздничная колонна, и военный оркестр уже готов заиграть марш. Впереди колонны стоит "броня" с задранным, будто при воздушной атаке, стволом, но небо чистое, только вдоль реки идёт зелёный вертолёт с флагом на тросе. Мы машем ему руками, а потом лезем на "броню", обкладываем её венками, и сами садимся среди них на тёплом железе. Оркестр играет походную, колонна трогается и мы запеваем, сначала вразнобой, а потом хором:
"Нельзя-нам-этого. Я знаю, ты хотел бы
Познать войну и не щадить врага.
Нельзя-нам-этого. Я знаю, ты посмел бы
Весь мир попрать подошвой сапога..." **
Мы поем, музыка играет вовсю, литавры и трубы невыносимо сияют на солнце, "броня", по башню заваленная венками, идет вперед, нескончаемая колонна бойцов с цветами движется за ней, вертолёт кружит в небе, флаг полощет на тросе, ветер с реки срывает фуражки, треплет волосы, и ты счастлив и только сейчас понимаешь, что это и есть праздник.