Люблю кофе. Беру сразу большую банку, на Рынке, хватает недели на две, а то и три. Я покупаю "Пеле" в красных банках с белыми буквами, хотя мой любимый - "Нескафе", но это уж когда есть деньги. Те, кто знает мою слабость, дарят мне по случаю баночку, это не очень дорого, а мне приятно. "О, "Нескафе", - говорю тогда я, - зачем такая роскошь?" Нет, "Пеле" тоже неплохо. Ещё много лет назад сестре привозили из Москвы в подарок тяжёлые стеклянные банки с индейцем на этикетке, с тех пор я его и полюбил. Но скажу честно - лучший кофе наш, отечественный, молотый, в бумажных коробочках по три пятьдесят или "арабика", смолотая вручную и сваренная в медной турочке на медленном огне, но у меня только электрическая кофемолка, да и то со сломанным ножом, лежит где-то в кладовке, сразу и не найти, да и не нужна она совсем, я ведь пью растворимый и каждый раз, когда заканчивается очередная банка я, вытряхивая в чашку последний порошок, всегда вспоминаю полковника, как он заваривал кофе, в хижине с земляным полом, а потом нёс его жене и говорил, что уже попил, а это ей. Я пью последнюю чашку, думаю о том, что сегодня нужно купить новую банку и вспоминаю, как они шли за покойником, полковник в чёрном и другие, и алькальд кричал на них с балкона. И когда чашка становится пустой, я долго ещё сижу на кухне и вспоминаю полковника, как он ходил на пристань, как хотел продать петуха, как долго шагал в одиночестве по жарким пустынным улочкам и как ответил жене, когда она спросила у него: "Что же мы будем есть?"