Назойливый стук по отливам мешал уснуть. А ведь когда-то ей нравился ночной дождь. Яна залезла с головой под одеяло и вместо того, чтобы считать пресловутых барашков, сосредоточилась на своих прежних мечтах. Вот такой же промозглый осенний вечер. Как говорят англичане, "дождит". Она, озябшая, возвращается с работы, тихо входит в комнату, где уютно потрескивает камин, а перед ним, завернувшись в плед, дремлет любимый человек. Подкрадывается к нему мягко, как кошка. И вот она уже в объятиях милого, родного, единственного. За окном шумит непогода. А ей так тепло, спокойно...

Кот заголосил около шести, требуя ласки и корма, а для надежности еще и прошелся по лицу не реагирующей на его вопли хозяйки. "Наследил на одеяле", - была первая мысль Яны. Она и заставила ее открыть в глаза, на ощупь попасть ногами в стоптанные тапки. "Так и есть, проспала", - бубня себе под нос, прошлепала она к кровати дочери.

- Гаша, вставай, в школу опоздаешь.

- Мы-уууу-ыы, - послышалось из-под подушки. Первоклашка явно намеревалась досмотреть сон до конца.

Волшебное средство - звук мультиков. Яна включила детский канал, поставила чайник и пошла приводить себя в порядок. Она часто ругала себя за невнимание к ребенку. Да, Агафья всегда была одета, накормлена, у нее ежедневно проверялось домашнее задание, девочка посещала пару кружков, иногда ее баловали походом в кино, цирк, кафе. Но женщине казалось, что ребенок чувствует, что в материнском сердце для него остался только маленький закуток, все остальное приберегалось для какого-то мифического Единственного.

- Янка, совесть имей, сдай отчёт за сентябрь! - заверещала Елизавета, едва увидев запыхавшуюся коллегу.

- Да, я ж его еще в среду тебе на стол положила, - парировала Яна.

- Так, нечего на стол кидать! Видишь - завал какой! Я и не нашла. В синенькой папке?

- Яна Владимировна, - встрял начальник отдела Эдуард, - вам все утро экс-супруг названивал. Я в секретари не нанимался. Личные вопросы будьте любезны ре... - не успел договорить он.

- Ян, возьми трубку! - послышалось из-за двери. - Опять твой бывший заскучал.

- Да, здравствуй, Юр. Мне сказали, что ты звонил все утро. Мы же договаривались созваниваться по мобильному. Нет. Ты сможешь забрать Гашу с гимнастики? У меня аврал на работе. Увезешь ее на все каникулы? Да, конечно, хочется побыть с ней подольше. Ладно, соберу ей вещи. Можешь заехать за ними вечером. Пока.

- Ну что? Материнский отпуск, подруга? - подкатила сияющая Светка и больно ущипнула Яну за руку.

- Аааай! Да уж, отпуск. У меня планы были. Хотела Агашу в московский зоопарк свозить. Но, конечно, какой там зоопарк, когда Юрка ее в Египет хочет взять.

- Лучше бы алименты не забывал платить. Тогда б и ты смогла по заграницам ребенка таскать, - съязвила подруга.

- Как я могу от него что-то требовать, если он нам свою квартиру оставил, ремонт сделал?

- Дура ты, Фокина! Вон Лизавета своих бывших и на коттедж с квартирой, и на иномарку обула, да еще алименты сшибает тысяч по двадцать. Вот она в норке ходит, а ты второй год в одном пуховике - смотреть противно! Он же постоянно на дружков своих, алкоголиков, семью менял. Пусть платит за твои бессонные ночи.

- Ладно, не приставай, мне сейчас серьезным людям звонить.

- Фокина же у нас намедни замуж собиралась? Что, Глебушка не вынес бремени своего счастья? - доносился альт из бухгалтерии.

- Ага, как встал вопрос о его разводе с женой, та оказалось тяжелобольным человеком, - подхихикнул сопрано.

- Да, Глеб Евгенич прокатил нашу дурищу. Она уж и на каталоги со свадебными платьями облизывалась. Сама видела, у нее сайт открыт был. Нужна она ему с ребенком!

- Ей не позавидуешь. После этих букетов, признаний, совместных планов...

Яна сжалась в комок: "Только не плакать. Доработать до обеда. А там - закрыться в курилке и нареветься вдоволь". Уже два месяца постоянно приходилось сдерживать слезы, которые от этих усилий, кажется, фонтаном готовы были брызнуть из глаз.

С Глебом она познакомилась год назад, когда разводилась с мужем. Его, как антикризисного менеджера, пригласили к ним из другого офиса. Высокий шатен с редкой проседью в волосах, с холеной трехдневной щетиной и всегда в безупречно выглаженной белоснежной рубашке. Сорокалетний красавец являл непоколебимую уверенность в своей неотразимости и одновременно не был высокомерен, вел себя естественно, доброжелательно, но со всеми держал дистанцию. Со всеми, кроме Яны. Ей он в первую же неделю пребывания в их конторе заявил, что влюблен, сражен наповал ее красотой и обаянием. Объяснил кольцо на пальце привычкой носить: мол, хоть жена на развод подала, я пока ношу, чтоб знакомые лишних вопросов не задавали. Потом пошли свидания, нежные смс, звонки на ночь. В чреде этих событий как-то "забыл придти" на судебное заседание, супруга заявление забрала, развод не состоялся.

Глеб представлял Яну своим друзьям как любимую женщину, с которой хочет связать дальнейшую жизнь, заводил речь об их будущих детях. На работе все видели, кто-то завидовал, кто-то осуждал. Женщина расцвела, дела спорились, дочь видела счастливую мать, у которой откуда-то наконец взялись силы, нашлось время кататься с ней с горки, играть, делать поделки, готовить разные вкусности. Пока они жили с отцом, ребенок ни разу не видел мать такой счастливой. В июле, вернувшись с соревнований по дайвингу, Глеб попросил у Яны руки, вопрос о разводе опустив как мелкотактический, не заслуживающий внимания. И вот к сентябрю его жена оказалась "тяжелобольной" женщиной, рядом с которой "порядочного" мужчину удерживает "только чувство долга". При этом все знали, что его вторая половина, работающая в параллельном офисе, несмотря на свой "смертельный недуг", продолжает ходить на работу, съездила в отпуск с любовником-серфингистом, по выходным изматывает себя на "Похудейке" в спортзале.

Как только Глеб Евгеньевич "спас от кризиса" офис, где работала Яна, он со словами "Люблю тебя. Позвоню" скрылся. И больше его там не видели. Зато видели в ночном клубе в обществе изящной блондинки с крутыми бедрами и на турбазе - вместе со стильной брюнеткой на новенькой "Тойоте".

На звонки Яны он не отвечал. Встретиться с ним "разжалованная" любовница так и не решилась. Для нее будто наступила ночь - беспросветная, без надежды на рассвет. Конечно, 35 - не бог весть какой возраст, но сейчас он ощущался как старость. Яна чувствовала себя так, словно каждое утро восстанавливалась из праха. Забота о дочери, работа, назидания родителей, лепет подруг - все это воспринималось как параллельная реальность. "Не трогайте меня! Оставьте меня в покое!" - такая мысль разрывала мозг, но женщина не высказывала ее вслух, держалась.

Яна проводила Юрия с Агашей на вокзал. Она попыталась выжать из себя хоть каплю материнской ласки. Всего ее душевного тепла хватило только на поцелуй в щечку. "Господи! Девочка почувствует, что в моем сердце пусто! Слава Богу, Юра решил ее увезти. Он сильнее. Ребенок окунется в родительскую заботу. Без меня ей лучше. А то вырастет, как я, с неизбывной тоской в глазах, с непреходящей апатией", - потекли невеселые мысли. Поезд тронулся, Яна качнулась и едва не упала. "Что такое? С ума схожу - все вокруг шатается. Наверное, давление", - она вспомнила, что сутки ничего не ела.

Пережив выходные, в будни Яна снова погрузилась в работу. Наступил четверг.

- Фокина, у тебя праздник свободы, а ты на работе киснешь! В субботу в областной ДК Киркоров приезжает. У меня два билета. Елизавета отказала. Будет все наше начальство, культурная элита. Думаю, надо показать бомонду твою хмурую физиономию как антипример.

- Я не поклонница таланта Киркорова, Свет. И, чтоб идти, надо платье покупать: на мне вся одежда висит.

- Ага, я тебя в "Гербалайф" сдам: "Хочешь похудеть - спроси меня, как". В рекламу пластической хирургии не возьмут. С тобой еще хорошо банк грабить: сквозь решетку пролезть - раз плюнуть.

- Отстань, Свет. У меня работа.

- Врет ведь прямо в глаза! В субботу ты не работаешь. Не хочешь тратить время и деньги на магазины, пойдем ко мне. Сестра из Италии столько барахла привезла! Не рассчитала с размером. Думает, у меня, как до родов, 42-й, - захохотала подруга. - Хочешь, чтоб я от тебя отстала на месяц - соглашайся.

- Вот знаешь ты подход к людям, Барская! Если обещаешь не трогать меня до декабря, так и быть, пошли.

Рабочая неделя прошла как обычно. В субботу кот впервые проспал зарю (наверное, от счастья, что удалось уснуть в кровати хозяйки, на месте отсутствующей Гаши). Яну рабудил Светкин звонок.

- Привееет! - забасила подруга, пытаясь перекричать бэк-вокал годовалого сынишки. - Ты что, забыла?! Умереть - не встать! Проспала?

- Представь себе. Барсо проштрафился, не разбудил.

- Давай ноги в руки - и ко мне. Я уже весь гардероб вытряхнула. Слышишь, у меня Вася голосит? За каждую шмотку с ним воюю, порвет ведь!

- Через полтора часа буду у тебя.

Яна прошлепала в ванную. Походя взглянула в большое зеркало в прихожей. Нет, не на себя, пусть измотанную, худую, но все еще очень привлекательную женщину - на следы детских пальчиков на зеркальной глади: "Надо бы помыть..."

Выключила душ. Вода струйками продолжала стекать с бледной кожи. "Похожа на бездомную псину", - подумала Яна и отряхнулась по-собачьи. Брызги с длинных волос полетели в стороны. Она сделала прическу. Получилось на удивление неплохо. Больше всего ей не нравилось краситься: боялась увидеть в зеркале свои потухшие глаза. А тут куда-то впервые за три месяца взялось вдохновение, и она "нарисовала себе лицо". "Нельзя изменить мир, но можно - отношение к нему. Я самая счастливая женщина! У меня умница дочь, есть жилье и работа. А любовь - это Божий дар, он не для всех. Да и я не для любви", - прошептали, как мантру, губы.

40 минут в общественном транспорте - и на месте. Васютка продолжал голосить. Два старших Светкиных мальчугана носились по квартире с прикрепленными сзади к колготкам "хвостами". Хозяйка квартиры павой "выплыла" из кухни с чашкой в руках. "Вот человек с крепкой психикой. Детня же снесет - а ей и горя мало!" - улыбнулась Яна.

- Проходи, проходи, ага, вот сюда вешай сама. Чай будешь?

- Нет, давай лучше с одеждой решим, а то последнее платье на хвосты порежут.

- Будь спокойна, я им заячий полушубок отдала на растерзание, - захохотала Светка. - Ладно, пойдем, покажу платья. Мерить нужно все.

На разложенном диване были расстелены четыре платья. Яна приступила к примерке.

- Вот фигура-то! Была б у меня такая, я бы по дому только в маечке-шортиках бегала. Уж тогда бы мой весь вечер в телевизор не пялился!

- Ага, анатомию бы изучал, - перебил Светлану откуда ни возьмись появившийся супруг Леня, лысеющий 37-летний мужичок с пивным животиком, весельчак и балагур. Подруга попыталась выдворить его из комнаты, но дети не давали открыть дверь на всю. Леня застрял в дверях, как Винни-Пух, Светка, все еще держа в руках чашку, задом пыталась его протолкнуть. Чада ослабили усилия, и родители с грохотом вывалились в коридор. "Отличная семья, - подумалось Яне. - Светлана с Леонидом уже 13 лет вместе, а смотрят друг на друга, будто конфетно-букетный период в разгаре. Неужели так само собой получается?.."

Платье цвета морской волны длиной до колена село по фигуре, освежало лицо. Ничего лишнего. Отлично.

Веселая семейка в полном составе вернулась в комнату.

- Божественно, - выдохнул Леонид.

- Феерично, - вторила ему супруга. - Все, Янка, дарю. Это твоя вещь.

- Спасибо. Мне в нем очень уютно.

- Остальные платья наденешь по принципу трех орешков для Золушки. Белое, кстати, оставь напоследок.

На концерте была давка. Наконец зрители расселись по местам. Подруги сидели на балконе. Выступала местная поп-группа "на разогрев", мэтр эстрады мешкал, в зале шушукались, постоянно уходили и возвращались. Но в этом мельтешении его она увидела сразу. Глеб сидел в третьем ряду с женой, нежно держа ее за руку. Благоверную, казалось, мало интересовало его присутствие, а может быть, даже раздражало: она постоянно вертелась по сторонам, как школьница, явно пытаясь кого-то отыскать глазами. Яна попробовала проследить направление. Взгляд жены Вахрушина (фамилия Глеба) остановился на вошедшем в зал молодом человеке лет 25. Она буквально поедала его глазами.

- Куда смотришь, Фокина? Концерт начался, а ты... Батюшки-светы! Чета Вахрушиных. И серфингист - юноша бледный со взором горящим - тут же!

- Тот самый ее любовник?

- Ага. 12 лет разницы. Ба! Да он с ровесницей! То-то Жанка бесится, как на иголках!

- А ты говоришь - концерт...

"Наверное, еще вчера я бы захотела, чтобы Глеб меня увидел, подошел, заговорил - о чем угодно. Сейчас - нет. Понятно, почему ищет Глебушка ласки на стороне. А к Жанне каждый раз в надежде возвращается. Только та даже не замечает, что он уходил. А может, их обоих это устраивает: ее - присутствие мужчины в доме, деньги (немалые!), которые он приносит, его - домашние ужины, выглаженные рубашки и "выстраданное" право иметь любовниц. Сидит и ждет этот мужчина более сильного чувства, прекрасной, умной женщины, способной увести его из дома, где он сам не нужен, где его не любят, и подарить настоящее чувство, создать настоящий дом. Я надеялась стать для Глеба такой, но сил не хватило либо трезвого ума, слишком люблю", - потекли мысли. К завершению концерта Яна не помнила ни одной из прозвучавших песен. Отказавшись ехать со Светланой на такси, она отправилась домой пешком. Днем шел дождь, а к вечеру сильно похолодало, стало скользко. Холодный ноябрьский ветер иногда словно врывался откуда-то в притихшую подворотню. "Кажется, я заболеваю", - подумала Яна и свернула в аптеку.

Возле дверей аптеки на перилах, словно на жердочке, сидел бомж в рваной одежде и сланцах. Похоже, ноги у него так замерзли, что он решил убрать их с асфальта. Яна, повинуясь какому-то странному любопытству, заглянула в лицо мужчины: молодое, с правильными чертами, без примет алкоголизма, густо заросшее русой бородой. "Интересно, как бы он выглядел в классическом костюме, бритый, стриженный?" - мелькнуло в голове. Хотя бомж не просил денег, женщина сунула ему в руки 50 рублей. Тот удивленно и вроде даже с оттенком возмущения посмотрел на нее. Яна стушевалась, забыла, что хотела зайти за лекарством, и пошла прочь. Мысли упрямо возвращались к бородатому: "Чушь какая! Ведь ни разу в голову не приходило на бомжей засматриваться!"

Утром, едва открыв глаза, Яна вспомнила то же лицо. И душой порадовалась этому первому дню, начавшемуся не со слезы по Глебу. Захотелось навести порядок в доме к возвращению дочери, позвонить родителям, испечь пирогов.

После обеда пришло смс от Юрия: "Нет обратных рейсов. Продлили турпутевку за счет оператора на три дня. Не волнуйся, вернемся ночью в среду". Зазвонил телефон:

- Фокина, ну как вчера добралась? Твои приехали? - прогромыхал в трубку голос Барской.

- Хорошо прогулялась, правда, немного замерзла.

- У тебя подозрительно оптимистическая интонация, девонька! Уж не принц ли на белом "БМВ" тебя провожал?

- Нет, я была одна, принц Вахрушин укатил на грязной "БМВ" со своей принцессой. А Юрка с Гашей остались в Египте до среды.

- Вот везенье! Куда бы мне своих обормотов сбагрить?..

Яна чувствовала, что какая-то нить, соединяющая ее с Глебом, внезапно оборвалась, не оставив в ее сердце ничего, кроме тихой грусти и сожаления. И причиной этого внезапного освобождения стала вчерашняя встреча у аптеки. "Я должна его найти", - загорелось внутри. Она наспех оделась и вприпрыжку помчалась на то место, сама не понимая, зачем. В 15 минут преодолев расстояние в две остановки, оказалась у той самой аптеки. На двери висела табличка "Извините, у нас учет". На крыльце было пусто. И Яна весь вечер бродила по близлежащим улицам в надежде встретить незнакомца, мысленно пытаясь ответить себе на вопрос "зачем я его ищу?". "Наверное, я ему благодарна за первый день без мучительных мыслей о Глебе", - появилось первое объяснение. "Ему хуже, чем мне, я должна ему помочь", - внезапно родилось второе. Они шли одно за другим, но ни одно не складывалось в полную картину. "Значит, это просто судьба".

Ближайшие два вечера поисков результата не принесли. В среду днем Яна отправилась с документами в банк на другой конец города. На обратном пути зашла в супермаркет купить что-нибудь к обеду. В проходе между дверями сидел русобородый ( "Судьба!"). Он дремал. В руках его покоился пакет кефира, готовый опрокинуться. Яна рефлекторно подхватила его. Мужчина едва очнулся и так же рефлекторно рванул пакет к себе. Содержимое расплескалось по кафелю, попало обоим на одежду. Созерцающие эту картину покупатели застыли в изумлении: женщина в дорогом пуховике отнимает кефир у бомжа, просто-таки борется с ним. Все происходило в странной тишине. Только спустя какое-то время прыснула от смеха молодая продавщица. Собравшаяся около "места происшествия" толпа и не думала расходиться. Яна смотрела в глаза русобородому, он - в ее, женщина уже начинала чувствовать неловкость. Из ступора ее вывел звонок мобильника: коллеги спохватились, куда пропал ценный работник. Пока шел разговор по телефону, народ потихоньку начал расходиться, и вот помещение опустело. Трудно было как-то начать разговор.

- Я хочу вам помочь, - выпалила Яна. Мужчина молчал, уставившись на нее, как на полоумную. - Просто скажите, как.

- Вы кто? - неожиданно спросил собеседник. Яна ожидала услышать что-то вроде сипа, хрипа, но голос его прозвучал чисто и бодро. На такой простой вопрос ни один человек не может дать столь же быстрого, сколь вразумительного ответа.

- Менеджер... То есть...

- А я бомж.

- Это не профессия.

- Это образ жизни, девушка, - произнес русобородый, и веселые искорки засверкали в его глазах. "Интересный типаж. Если бы рваный свитер на нем вдруг стал новым, лицо оказалось умытым, а борода аккуратно подстриженной, он мог бы сойти за геолога. А речь правильная, и голос поставлен так, словно он в институте лекции читает, а не мыкается по улицам в поисках приюта", - не переставала удивляться Яна.

- Знаете, давайте я вам что-нибудь куплю?

- Не стоит, у меня все есть. Вы ищете себе занятие? Заскучали?

- Нет, просто хотела... А где вас можно найти?

- ... Вы привлекаете ко мне слишком много внимания, не ровен час - выгонят.

- Хорошо, - она смущенно потупилась, но решила не отступать. - Куда я могу принести вам теплую одежду и горячий обед?

- К аптеке. Завтра в 8.

- Так вы меня помните? - обрадовалась Яна. Собеседник слегка наклонил голову в знак согласия. И в этом жесте было столько достоинства, что ей стало немного не по себе. "Надо же, какое несоответствие формы и содержания! Может, он так живет не по роковому стечению обстоятельств, а по собственной воле? Странствующий философ? Непризнанный гений?.. Стоп, Фокина, тебя несет".

"Конечно, о свидании с бомжем подруге лучше не говорить: Светлана не только покрутит у виска, но и к знакомому психотерапевту отправит с добрыми рекомендациями, - посоветовал внутренний голос. - Хотя Катерина Маслова целовала нищего на Пасху..."

Вечер Яна провела в приятных хлопотах - собирала старые вещи, оставленные в наследство бывшим супругом. Юрий решил не брать в новую жизнь "осколки былого счастья". Горячее приготовила рано утром, чтобы принести его русобородому с пылу с жару. В 7.30 отправилась на встречу. Ей так не терпелось порадовать своего нового знакомца, что добраться удалось на 10 минут раньше. Его не было на месте. Женщина чувствовала себя глупо. Решила занять себя поиском удобного места для завтрака. Невдалеке виднелись теплопроводные трубы. Она пошла к ним. Бомж сладко спал, притулившись на них.

- Мужчииина, вставайте, - ласково пропела Яна. Он капризно сморщил нос.

- Вы... Зачем?.. Так спал...

- Как? Мы же договаривались. Без пяти восемь.

- Тогда у меня еще пять минут на сон.

- Ха! - возмущенно выдохнула Яна и, забыв о брезгливости, начала его тормошить. - Мне же на работу к 9! Вам надо успеть освободить посуду!

Бомж нехотя слез с труб, зачерпнул в луже воды с осколками хрупкого льда и умылся. Женщина, глядя на это, поморщилась: "С ума сойти! Гигиену соблюдает!" Затем русобородый уселся поудобнее и уже совсем ясным взглядом посмотрел на нее, мол, давай, корми.

Сначала без энтузиазма, потом с все большим аппетитом мужчина опорожнил посуду.

- Отлично готовите. Зря я сопротивлялся, - словно извиняясь, сказал он.

- Очень рада, что вам понравилось. Я тут вам бутербродов положила, яблок. А это одежда. Размер должен подойти. И валенки.

- Вот это подарок! А за что мне такое счастье?

И Яна как на духу выложила незнакомому человеку историю последних двух лет своей жизни: рассказала о служебном романе мужа, приведшем их к разводу, о трудных отношениях с родней, о болезни дочери, о своей несостоявшейся свадьбе. Под конец вывезла, что чем-то, видимо, прогневила Бога, и, делая добро,надеется изменить жизнь к лучшему. А он сидел и слушал. Молча, внимательно гладя на рассказчицу, уже захлебывающуюся в слезах от жалости к себе.

- Не плачь, Яна, я все понял.

- ?

- Москва, 1985 год, 1.. средняя школа, 3"В", новичок из ГДР.

- Дима? Смолин?

- Ну да.

- Я бы тебя ни за что не узнала! Столько лет прошло. Только год с нами учился. У тебя ведь родители тоже военные?

- Точно. Отца командировали на Дальний Восток.

- А я окончила четвертый класс, папа уволился из армии, переехали жить сюда. Здесь и школу окончила, и институт. Как же ты меня узнал? Сразу?

- Нет, конечно. В магазине. Ты в растерянности скорчила смешную гримасу, как в один из дней у доски на русском языке, когда забыла правило. Помню, родной язык давался тебе трудно, - съязвил Дима.

- Зато тебе все давалось на удивление легко. А вот теперь... - хотела в ответ задеть собеседника Яна и осеклась.

- Что теперь, Жукова?..

- Фокина.

- Какая разница, ты все та же!

Диалог прервал звонок по мобильному:

- Яна Владимировна, у вас больничный или прогул? - поинтересовался альт из бухгалтерии. "Боже! Уже 10 часов!"

- В квартире трубу прорвало, - неубедительно соврала Яна. Дима едва сдерживал смех при виде краснеющей, как девчонка, бывшей одноклассницы.

- И когда же вас ждать? - надменно продолжал голос на том конце провода.

- Буду через час.

- Дмитрий...

- Я понял. Тебе пора. Спасибо.

- И все?

- А что ты хотела услышать. Имей я дом, обязательно бы предложил тебе нанести ответный визит. А так - увидимся как-нибудь.

- А где ты ночуешь?

- Я на нескромные вопросы не отвечаю, - отшутился Смолин.

- Будь здесь в 8 вечера. Я, кажется, могу тебя пристроить.

- Вот уж ваша опека мне ни к чему. Привык всего добиваться сам, - парировал Дмитрий. Потом понял, что его вид красноречиво свидетельствует о том, какого "всего" он смог самостоятельно добиться, рассмеялся.

- Просто хотела еще поговорить.

- Ну, раз так - приходи. Подожду.

Работа в этот день Яне далась с трудом. Только после обеда смогла вникнуть в содержание бумаг, которые громоздились на ее столе. В 6 офис опустел. Она закончила в начале 8-го. "Вести его домой глупо. Вдруг он маньяк? Вдруг вор, обманщик? Оставлять на улице? Не по-людски. Выносить ему еду, как бездомной собаке, унизительно. А ведь, если б не сказал, что он мой бывший одноклассник, вынесла бы. Еще бы и подумала, что доброе дело делаю", - рассуждала она по пути.

Дмитрий сидел на трубах в подаренной Яной дубленке, нахохлившись, как воробей.

Она устроилась рядом с ним. Разговор длился и длился. Смолин рассказал Яне, как сложилась его жизнь после переезда.

- После армии подался в Москву, окончил экономический факультет в "Плешке". Потом стажировался в российском филиале крупной американской фармацевтической компании. Остался работать там. 7 лет карабкался вверх по карьерной лестнице, времени на личную жизнь не хватало. Был такой азарт урвать, добиться, доказать. Думал, личное счастье надо заслужить. Я был на гребне волны. Все получалось. Жизнь казалась насыщенной, хотя на деле: утренняя пробежка - офис - командировки, встречи - спортзал - короткий сон, по пятницам - пиво с коллегами в футбольном баре с обсуждением тех же рабочих вопросов. В 2001-м, в новогодние праздники, после того, как из-за важной сделки отменил поездку к родным в Хабаровск, получил от сестры телеграмму: родители погибли при пожаре (пьяные соседи забавлялись с пиротехникой). И ты знаешь, горе прошло мимо меня, я не принял его близко к сердцу. Похороны отстоял с каменным лицом, потом снова с головой ушел в работу. Спустя полгода сестра с семьей погибла в горах - они с мужем увлекались альпинизмом. Остался один. Нет, я не чувствовал себя одиноким, вообще забыл про себя. Быть в форме - вот что меня занимало. Считал себя непобедимым, акулой бизнеса. Совсем зарвался.

В ноябре 2003-го решил, что созрел для крупных самостоятельных проектов. Вложил деньги в одно сомнительное предприятие, связанное с контрабандой. В результате потерял все и чуть не угодил за решетку. Московскую квартиру продал, чтобы расплатиться с кредиторами, но на всех не хватило. Меня преследовали бывшие подельники, связанные с уголовным миром. Раз поймав, две недели продержали в подвале. В конце концов вынудили отписать им оставшееся от родителей и сестры наследство. После всех мытарств в 2005-м оказался на улице.

- А где были твои друзья?

- О, друзьями я так и не успел обзавестись. И я даже рад. Своими проблемами никого не напряг, - спокойно ответил Дмитрий.

- Глупость какая!

- Понимаешь, человек может быть счастлив, когда ему с самим собой хорошо. И мне сейчас хорошо. Я, в отличие от тебя, могу радоваться простым вещам: теплому свитеру, вкусному борщу, вот этой беседе, сидя на трубах с красивой женщиной. Ты же имеешь все: семью, работу, дом, друзей. И все равно чувствуешь себя несчастной. Самой не смешно: жалуешься на жизнь бомжу?

- Я просто одинока, Дим, - выдержав паузу, призналась Яна.

- Думая о любви, ты совершаешь мою ошибку - хочешь урвать. Только объектом моего желания был успех, а твоего - обладание другим человеком. Можно брать, только научившись отдавать. Кто тебе мешает любить Глеба? Твое чувство никто не отнимет. А ты рвешь себе душу, мечтаешь лишить его семьи. Эгоизм чистой воды, - бесстрастно вещал русобородый философ. Яна молча слушала речь приятеля. В конце концов, зачем обижать человека? Это его мнение.

- Знаешь что, сенсей, пойдем-ка со мной. Такой неожиданный поворот, видимо, сбил Дмитрия с толку. Он послушно поднялся и пошел вслед за Яной.

Дачный поселок, участок в котором принадлежал родителям Яны, располагался в полукилометре от города, потому они за час добрались туда пешком. В домике было холодно. Яна объяснила Дмитрию, где взять дрова. Затопили печь в доме и в бане. В домике стало тепло и уютно. Грелся самовар.

Позвонив Юрию и узнав, что они с Гашей уже в пути и прилетят в 3 часа ночи, Яна уставилась в окно. Вдалеке качали ветками вековые ели, рябила под светом, лившимся из окон, холодная озерная вода. Мимо проехала машина, осветив фарами двор. Она увидела, как Дмитрий вышел из бани. Стройный силуэт двинулся вдоль забора и остановился у калитки. Мужчина приоткрыл ее, замер, вглядываясь вдаль, как только что это делала она. "Сейчас возьмет и уйдет", - испугалась Яна, внезапно почувствовав, как грузом наваливается одиночество, потом усилием воли заставила себя отойти от окна.

Через некоторое время в сенях хлопнула дверь. Скрипнули половицы. Вошел Дмитрий.

- Представляешь, брился топором, - задорно смеясь, сообщил он.

Увидев исцарапанное лицо приятеля с "островками" недобритой щетины, Яна хихикнула:

- Смолин, не ищешь легких путей. Здесь есть одноразовая бритва. Нужно было всего лишь спросить.

Собеседник только смущенно пожал плечами.

- Садись, - и Яна взяла бритву и начала приводить в порядок его лицо. Дима забавно поочередно надувал щеки, выпячивал подбородок, всячески пытаясь поучаствовать в процессе. Дело дошло до стрижки. Они смеялись и шутили. Потом пили чай, Смолин кстати вспомнил несколько анекдотов. Не заметили, как стало светать. Глаза слипались. Решили выспаться: она на кровати, он - на печке - отогреться за все те ночи, что провел на улице.

В 8, после двух часов сна, Яна отправилась на работу. Дмитрия она оставила на даче. Позвонила родителям и сообщила, что нашла сторожа и оплатит его услуги сама. В прошлом году их домик ограбили, и сообщение было принято родными на ура.

Вечером дома ее ждали дочь и бывший муж, загорелые, отдохнувшие, наперебой рассказывали о своих приключениях. Юрий уехал ближе к ночи. Яна легла спать с ребенком. Гаша прижалась к матери - соскучилась - и сладко уснула.

В пятницу вечером, прихватив с собой Агафью, Яна отправилась на дачу. Из продуктов с лета там оставались только крупы, макароны быстрого приготовления, чай. Нужно было покормить Дмитрия.

Они застали его за работой. Уже починил забор, наколол дров, сейчас поправлял входную дверь. Яне всегда нравилось наблюдать, как мужчина занимается делом. Мышцы напряглись под тонким свитером, заставив ткань натянуться. Неумело подстриженные густые волосы слегка вились от влажности. Взглядом хозяина Дмитрий оценил масштаб нужных работ и продолжил, не замечая вошедших во двор.

- Помощники требуются?

- Даже очень, - улыбнулся Дмитрий. - Столько каши наварил, а есть некому.

Весенним утром Яна открыла окно в комнате Гаши, и веселые птичьи голоса ворвались внутрь, наполнили все вокруг ощущением счастья. Яна попыталась вспомнить черты лица Глеба, но они всплывали в голове по отдельности, не складываясь в целую картину.

Он, по словам сослуживцев, уже два месяца жил у матери: жена выставила его с вещами. Вроде сначала пил, встречался с блондинками-брюнетками, но последние две недели его видели бегающим по утрам, еще будто бы он готовится к переводу в Москву. И это к лучшему - для всех.

Смолин вот уже почти полгода хозяйничал на родительской даче. Познакомился с соседями, стал за деньги приглядывать и за их добром. Купил старенький ноутбук, и часами просиживал с ним. Яна раз в неделю приезжала к нему с продуктами. И они целый вечер пили чай и разговаривали. Дмитрий каждый раз удивлял ее своей эрудированностью, своим интересом к жизни. В такие вечера она забывала обо всем, жила замечательным, теплым настоящим.

А теперь близились майские праздники и тот момент, когда родители переезжают жить на дачу до самой осени, берут с собой на все лето Гашу. Они, естественно, дали понять, что присутствие чужого им будет неприятно. Дмитрию удалось договориться с пожилой соседкой, что взамен на помощь в огороде он сможет пожить теплый сезон в ее гостевом домике. И вот он - теперь с чемоданом - перешел на новое место жительства. В щитовой конурке на видном месте расположился ноутбук, в шкаф был повешен приобретенный на заработанные деньги спортивный костюм.

Теперь у Яны не было повода видеться со Смолиным, да и времени не хватало. Сотрудники фирмы уходили в отпуска, ей приходилось их подменять. По офису ходили недобрые слухи о предстоящей реорганизации и сокращении штата. Местное руководство стало придираться к каждой букве в бумагах, искать поводы расстаться кое с кем из сотрудников. И каждый был сам за себя. Три месяца в такой атмосфере вымотали Яну окончательно, она начала допускать ошибки и попала под пристальное внимание начальства, едва ли успевшего забыть об истории с Вахрушиным. В завершение всех зол был объявлен конкурс среди сотрудников на лучший бизнес-план развития филиала. По его результатам одним грозило увольнение, другим - повышение за счет уволенных.

- Отправлялись бы они в баню! - вопила Светка на весь отдел, игнорируя присутствие "представителя власти" Эдуарда. - Сначала эти идиотские тесты в 200 вопросов, потом тренинги и мозговые штурмы в нерабочее время! Да я семью неделями не вижу!

- Светлана Иннокентиевна, потише, люди работают, - тщетно пытался урезонить ее Эдуард. И не зря. Дверь распахнулась - взглядам сотрудников предстали учредители фирмы. Седой, Вениамин Генрихович Штайн, молча протянул Барской листок и ручку.

- Что? - растерялась Света.

- Пишите.

- Что писать?

- Заявление. По собственному. Если вы не согласны с мнением руководства, найдите себе новое руководство, - едва слышно вещал Штайн. Его спутник ехидно улыбался.

- А может, вы выслушаете своих сотрудников? - набралась смелости Светка.

- А что, кроме вас есть еще недовольные? - прошелестел голос Штайна.

Яна, как и другие свидетели этой сцены, замерла. В голове лихорадочно проносились мысли - о дочери, о подруге Светке, о плате за квартиру и пустой холодильник, о том, согласится ли Юрка поддержать ее, пока она ищет новую работу...

- Есть, - чувствуя себя чокнутым фанатиком, выпалила Яна. Эдуард вжал голову в плечи. Светка победно сверкнула взором. Остальные словно окаменели. Тут дверь снова распахнулась. Вошел Вахрушин, которого после его отъезда в столицу три месяца назад никто не видел.

- А, Глеб Евгеньевич! Вовремя. У нас тут производственный конфликт, бабий бунт, - усмехнулся седой.

- И кто бунтует? - мягко поинтересовался Глеб, обращаясь к Эдуарду. Тот стоял потупившись, как нашкодивший ребенок.

- Вот эти дамы, - взглядом показал Штайн. - У них есть претензии к организации работы офиса, им, видите ли, не нравится, когда нужно не тупо стряпать отчеты и делать обзвон, а головой работать.

Вахрушин повернул голову и уставился на Яну. Он не ожидал.

Ее лицо пылало. Хотелось сорваться с места и бежать прочь.

- Полагаю, можно договориться, коллеги. Вениамин Генрихович, давайте дадим женщинам успокоиться. Такие решения не принимаются сгоряча. Уверен, у них найдутся прекрасные идеи для бизнес-плана, - протянул Глеб.

- Что ж, вы здесь работали, Глеб Евгеньевич. У меня нет оснований вам не верить. Тем более, что до завершения конкурса осталась неделя.

Учредители вышли. Вахрушин отправился следом за ними.

- Что это было, Эдик? - спросила Светка. Ей единственной спускалась с рук такая фамильярность - ценили как специалиста и как душевного человека, создающего здоровый настрой в коллективе.

- А вот что: господин Вахрушин вошел в состав учредителей вместо двоих выбывших. Дура ты, Барская, что ж ты натворила!

- Говорю, что думаю. Допекли. Мы уже полгода не работаем, а дурью маемся, на каждую операцию - по восемь отчетов. Что скажешь, друг мой единственный, Фокина?

- Скажу, что каждый должен делать свое дело. Бизнес-планированием пусть занимаются специально обученные люди. Сейчас, когда половина офиса в отпусках, нагрузка и так огромная, какой тут креатив?! - высказалась Яна. По кабинету прошел шепот одобрения. В бухгалтерии, где дверь постоянно держалась приоткрытой, послышался сопрано-кашель. "Можно не сомневаться, моя речь дословно будет воспроизведена перед руководством," - подумала Яна.

До сдачи планов оставалось два дня, но было совершенно не до них. Яна выходила с работы около полуночи, вставала пораньше, чтобы успеть разобраться со своей и чужой текучкой. В офисе хозяйничала налоговая. Это тоже усложняло работу.

В выходные родители уезжали к друзьям на море. Надо было забрать Гашу с дачи, тем более, что в понедельник начинался новый учебный год.

На дачу Яна ехала с кучей бумаг и отвратительным настроением: "Накануне начала учебного года остаться без работы, без денег! Ну, нет у меня сейчас идей по развитию филиала! Устала я, как собака. Хочется просто свернуться калачиком в темном уголке и отсидеться до лучших времен. Еще Светка заявление подготовила. Единственный родной и близкий человек в этом серпентарии". Она сошла с электрички и полем отправилась к поселку. К юбке цеплялся репейник, липла паутина. К домику она пришла уставшей и раздраженной. Гаша тихо сидела на веранде и играла в шахматы.

- Дочь, здравствуй! - Яна прижала девочку к себе.

- Ура! Мама!

- Ты играешь в шахматы?

- Да, дядя Дима научил, - гордо сообщил ребенок.

- Уже пару раз меня обыграла! - весело заявил вошедший в дом Смолин.

- ?

- Мам, все в порядке. Дядю Диму бабушка пригласила, они час назад уехали. Его все зовут, когда помощь нужна.

- Погоди, Гаш, что-то твоя мамулька не в духе. Дадим ей отдышаться. Ян, мы пока на лодке покататься махнем. Через час будем.

- Ага. Бабушка с дедом нам разрешали, - подпрыгивая от восторга, выпалил ребенок.

Яна прошла в дом. Как всегда у мамы, идеальный порядок. И букет полевых цветов на столе, порытом выцветшей оранжевой скатертью - без претензий и душевно. Переодевшись с дороги и напившись чаю, Яна легла на старый диван. Так, молча уставившись в поклеенный обоями потолок, пролежала целый час, не заметила, как уснула. Проснулась от того, что чьи-то руки гладили ее по волосам. Дочка, ласково глядя на мать, нежно касалась ее головы пухлыми ладошками. Дима принес ромашковый чай, мед. Снова, как в ноябре, захотелось поделиться с ним наболевшим. И Яна рассказала про бизнес-план (гори он синим пламенем!), про планируемый уход Светки, про холодную учтивость во взгляде Глеба...

- Яна, ты просто устала. Давай так, скажи себе, как Скарлетт О`Хара: "Я подумаю об этом завтра". Ты отдохнешь и увидишь ситуацию под новым углом. Посмотри, перед тобой никто не воздвигает стены, перед тобой, уважая твои способности, ставят задачи.

К утру у Гаши разболелся живот. Яна повезла ребенка в город, в больницу. Оказалось, простое отравление. Но целый день она провела у постели больного ребенка.

И вот 1 сентября, которое сотрудники офиса окрестили "судным днем". У дверей приемной начальника филиала толпились сотрудники с папками и флешками. Светка свысока взирала на собравшихся, вынимая из файла заявление об уходе. Яна прошмыгнула к рабочему месту, написала аналогичное, налила себе кофе.

В час секретарь собрала всех в конференц-зале. Яна со Светланой сели у выхода. Вот продефилировал к сцене Глеб в сопровождении двух других учредителей. Седой смерил женщин взглядом, ехидно улыбнулся. Ждали директора компании - задерживался на совещании. Как только он расположился за столом жюри, начали. Рассказали об идеях самых продвинутых сотрудников, потом дошел черед до "лузеров". Участниц "бабьего бунта" долго не вызывали - оставили напоследок.

- А какие предложения для реорганизованного филиала будут у Яны Владимировны Фокиной?

Яна поднялась с места, чтобы заявить о своем нежелании и неспособности заниматься чем-либо за пределами ее служебных обязанностей, Глеб смотрел на нее с тайной надеждой, что она этого не сделает. И тут дверь зала распахнулась, мужчина в сером костюме, в очках в металлической оправе, сверкая начищенными туфлями, прошел к столу руководства, поднял вверх руку, прося слова.

- Дамы и господа, у меня в руках бизнес-план одной из ваших талантливых сотрудниц - говорю это как специалист в области экономики и финансов со стажем. В воскресенье на моих глазах у нее украли сумку. Мне удалось задержать воришку, а вот ее я потерял из виду. Нашел вашу фирму по выходным данным на титульном листе работы. Пожалуйста, Яна Владимировна Фокина, получите ваш бизнес-план.

Когда шум в ушах утих, Яна поднялась со стула и на онемевших ногах направилась в сторону говорившего. Это был Смолин. Прекрасно подстриженный, гладко выбритый, со вкусом одетый Дима Смолин.

Она взяла документы из его рук, посмотрела ему в лицо: серьезный взгляд, без намека на усмешку, положила их на стол руководству. Штайн первым взялся их листать. Ехидца сползла с его губ. Он передал документы Глебу. Тот полистал и улыбнулся. Взяли тайм-аут для обсуждения, отпустив сотрудников на обед.

- Ты его знаешь? - лукаво поинтересовалась у подруги Светка.

- Это мой бывший одноклассник Дима Смолин.

- Ты не рассказывала.

- Мы учились вместе всего год, потом он переехал.

- Хорош. Достойный конкурент Глебушке, пожалуй, даже интереснее. Какой надежностью от него веет! Чувствуешь?

- Прекрати, Свет! - огрызнулась Яна. Ей было стыдно, что она приняла участие в Диминой игре.

Смолин тихо ушел, пока подруги были заняты разговором.

Бизнес-план Яны был признан лучшим. Ей предложили занять место Эдуарда, которого переводили в другой офис, и самой сформировать себе команду. Конечно, Барская была назначена замом.

Глеб, сраженный наповал этим креативом на 60 листах, вновь начал проявлять знаки внимания. Яне было сложно держать дистанцию, помогало то, что она знала о его московской сожительнице. Они так и не поговорили по душам.

Подходил к концу сентябрь. Соседка, у которой жил Дмитрий, на днях собиралась уезжать. На дачу Яна ехать не решалась. Только когда родители настояли, чтобы она вновь нашла зимнего сторожа, она вынуждена была отправиться туда.

Вечерело. Дома было холодно и пусто. Возле ворот участка соседки стояли "Жигули" с открытым багажником. Смолин помогал хозяйке носить скарб. Он не заметил, что Яна смотрит на него из темного окна. Дима очень похорошел, поправился, загорел. Трудно было представить, что он и есть тот самый русобородый.

Смолин вынес за ворота свой чемодан, соседка с дочерью попрощались с ним, заперли все, оставив его на улице. И уехали.

Пошел дождь. Он тихо побрел в сторону города и прошел уже до конца ряда домов. Медлить было нельзя. Яна в одном халатике выбежала на улицу. Тапки тонули в грязи.

- Дииимаааааа! - позвала она. Но голос, казалось, потерялся в струйках дождя. - Дииим!

Он остановился. Яна подбежала к нему сзади и схватила за руку, сжимавшую ручку чемодана.

- Дима, не уходи! Ты нам нужен.

- Где твоя тапка, Золушка? - усмехнулся Дима, глядя на босую ногу Яны. А тапку засосало в хлюпающую грязь. - Ладно, пошли.

Он взял ее за руку и повел к дому. Оба дрожали от холода. Печка еще не успела прогреться.

- Раздевайся, - не включая света, велел Дима. Яна еле стащила с себя прилипший к телу халат. Он обтер ее простыней и укутал в одеяло. Сам избавился от мокрого спортивного костюма, укрылся пододеяльником и пошел ставить чайник. Ни один из них не догадался включить свет. Да, и была ли в том нужда? За окном шумел осенний дождь, в печке потрескивали дрова. С каждой минутой на душе становилось теплее.