Аннотация: Мир принадлежит не самым лучшим людям на свете.
Кира
- Через двести метров ваше место назначения будет справа, - навигатор, честно отработав два часа пути до села Подлесного, выдохнул. Ольга вышла из машины и с наслаждением потянулась. Перед ней были высокий кирпичный забор, расчищенная от снега дорожка, видеокамеры по углам. За оградой нарядные красные крыши двух одинаковых домов.
На звонок заклацали ключами и открыли калитку. Ольгу впустила ухоженная женщина (татуаж, накачанные губки - признак достатка) и, кудахтая: "Ой, как вы быстро, спасибо, мы тут уже с ума сходим", - повела Ольгу по мощёной дорожке между аккуратными, чрезмерно вылизанными, как в военных частях, клумбами. Снова заклацали ключи. Первая дверь, вторая дверь. "У них тут как в тюрьме", - подумала Ольга, наблюдая танец открывания-закрывания и слушая бесконечный звон большой связки ключей.
Прошли в небольшую комнату - столовую. На трёх столах клеёнки. На стенах правила поведения: "Есть то, что на столе; не вставать до окончания приёма пищи; не разговаривать, за исключением необходимого, например просьбы передать соль".
- Сурово у вас, - заметила доктор.
- По-другому-то как? - затарахтела женщина. - Жёсткие правила, их соблюдение - основной, так сказать, терапевтический фактор.
- Красиво, - похвалила обстановку Ольга, разглядывая большие вышитые бисером иконы на стенах. - Только девушки?
- В этом доме девушки, а мужчины в другом.
- Много их?
- Всё больше и больше. Думаем расширяться. Но не всё просто - нужен ведь и персонал.
- Ну, давайте к делу, - заторопилась Ольга. - Выписки из больницы, что вы прислали, я посмотрела. Расскажите о пациентке, а потом поговорю с ней самой.
- Хорошо, - сразу согласилась Виктория Викторовна (так звали хозяйку). - Киру доставили в наш реабилитационный центр около месяца назад. Стаж употребления у неё большой. Думаю, лет с четырнадцати. Она, знаете, правды не скажет. Врёт всё! О чём ни спроси.
Рассказ Виктории Викторовны начался в официальном тоне, но быстро съехал на интонации замученной непослушным чадом мамаши:
- Иногда даже непонятно, зачем врёт! Вот ерунда какая-нибудь - а она всё равно не так скажет.
- Вы мне про жалобы. Поведение нарушено? - скорректировала распадающийся диалог доктор.
- Ой, не то слово! Вот сначала было ничего. Принимала участие в терапевтических группах, болтала с девчонками. Но вот убрать за собой или на своём дежурстве пол помыть - никогда. Поэтому отношения у неё с другими девушками быстро испортились. А кто захочет-то, с таким подходом? Но дело, конечно, не в уборке. Она хочет домой. Сначала просто просила её отпустить, потом поняла, что её не выпустят, и стала устраивать истерики. Валяется по полу, орёт, головой о стены бьётся. Знаете, как страшно?! Всё лицо себе расквасила! Я думала, убьётся.
- Сознание не теряла?
- Да вроде нет. А ещё она стала мочиться на пол и в постель. Говорит: "Всё вам обоссу, пока вы меня не отпустите. А не поможет - буду какать на пол". Представляете? Вот как быть?
- На сколько её поместили? - поинтересовалась Ольга.
- На шесть месяцев. Только месяц прошёл, - Виктория Викторовна торопилась продолжить, - её пребывание оплатила бабушка, она в Москве. Есть ещё мама. Обе с хорошей работой, непьющие, ничего такого. А Кира с четырнадцати лет принимала наркотики, потом в восемнадцать уехала в Америку. Там снималась в порнофильмах. Я смотрела один. Ужас! Честно! Просто жесть! Там, знаете, четверо парней разного цвета её и бьют, и...
- Не важно, - целомудренно прервала её Ольга, хотя ей стало интересно. - Там тоже принимала наркотики? И какие?
- Да. Там принимала кокаин и экстези. Как в Россию приехала, в основном соли.
- Давно она в России?
- Год уже. Её в Америке в баре полиция арестовала, а при ней наркотики. Своих наркоманов они в тюрьму забирают и отпускают, когда родители вносят залог. А за Киру никто залог не внёс, и её депортировали.
- Ясно. Вы мне выписки из психбольницы присылали. Только там не всё. Она сколько раз лечилась?
- Этого я не знаю. Знаю, что ей шизофрению поставили. Вот назначения. Мы всё выполняем.
Хозяйка протянула лист с лекарственной прописью.
- Хорошо, зовите. Можно с ней наедине?
Хозяйка торопливо согласилась и вышла.
Ольга перечитала правила поведения в столовой. Осмотрела нехитрую обстановку. Ничего лишнего. Только самодельные иконы яркими пятнами нарушают аскетизм, напомнивший Ольге советский детский садик. "Ещё и места маловато, как для детей, - думала Ольга, - только в моём детстве стены были голубые, а тут бежевые". Казалось, в соседней комнате должен стоять стеллаж для горшков.
Кира вошла порывисто, даже радостно. "Думает, я её выпущу", - мелькнуло у Ольги. Села напротив. Круглое детское лицо со смешной шишкой на лбу слева. Каштановые волосы колечками. Из-за тёмных синяков под обоими глазами похожа на панду. Сама кругленькая, толстенькая. По документам Кире было двадцать шесть, но выглядела она совсем ребёнком.
- Привет, я Ольга Валентиновна. Ну, расскажи, как ты здесь оказалась.
- Меня мама сюда сдала.
- Понятно. А с лицом что?
- Я уже здесь не могу! Я домой хочу! У меня депрессия какая-то!
С этими словами пандообразное личико скуксилось, покраснело, рот растянулся уголками вниз, Кира захныкала, и два блестящих ручейка потекли по округлым траекториям на подбородок и закапали на футболку с нарисованным миньоном. Ольга отвлекла плаксу вопросами о съёмках и о семье. Выяснилось, что Кира относится к ним ровно, даже равнодушно. После попыток спровоцировать чувство стыда или неловкости, абсолютно безуспешных, врач просто спросила:
- Что с тобой не так? Почему ты принимаешь наркотики, снимаешься в порно, не хочешь вести нормальную жизнь? Чем ты отличаешься от всех?
- Не знаю. Может, я просто деньги люблю. Я и сейчас снимаюсь. Только для сайта, на домашнюю камеру. Зарабатываю сто тысяч в месяц.
Ольга сто тысяч не зарабатывала. Тема от этого стала ей особенно неприятна.
- Какие планы? Что будешь делать, когда выйдешь отсюда? - спросила она.
- Да то же самое, - сказала Кира, но спохватилась: - Употреблять не буду. Буду работать и с друзьями встречаться.
- Но ведь все твои друзья употребляют, ведь так?
- Да. Но я обещаю, что не буду. Вы отпустите меня?
- Я это не решаю - меня вызвали, потому что ты вредишь себе.
Личико опять скуксилось, и слёзы опять закапали:
- Вы тоже с ними-и-и-и, заодно-о-о. Я думала, вы меня отпустите. Я на свободу хочу-у-у.
Доктор отпустила "актрису", и её место за столом снова заняла Виктория Викторовна:
- Ну, что скажете? Сможете чем-нибудь помочь?
- Вряд ли. Мало что можно предложить.
- Не говорите так! Мы в нашем центре верим, что любому можно помочь! Вы меня прямо расстроили! - заохала Виктория.
- Я усилю лечение - может, будет меньше истерик. Знаете, она ведь живёт в своё удовольствие, никому, в сущности, не мешает. Сама себя обеспечивает. То, что маме это не нравится, не значит, что Киру надо принуждать жить по маминым правилам. Или по вашим... Или по моим. Да она и не сможет.
- Почему? Почему она такой стала? Наверное, мать не любила? Или били? Или, может, изнасиловали в детстве? - сыпала предположениями пытливая наставница. - Говорят же, что всё из детства.
- Насилие и побои она отрицает. Ну, выросла без отца. Так ведь это у многих, не все идут в порностудию, как паспорт получат. Просто она такая родилась.
- Какая?
- Такая. Без стыдливости, без совести. Эгоистичная. Единственный мотив поведения - получение удовольствия. Главное, у неё получается. Даже несмотря на низкий интеллект. Она же простая. Примитивная. У собак и то посложнее социальное поведение. У них альтруизм есть, порядок. А у неё вместо десятка психических функций только парочка. Шизофрении я тоже не нашла.
- Так у неё же были глюки. Её поэтому и лечили в психушке, - растерялась Виктория.
- Да это, скорее, от наркотиков психозы возникали. У примитивных так бывает.
- И ничего нельзя сделать?
- Ну не могу же я ей в двадцать шесть лет вставить в мозг то, что должно было развиваться с младенчества и до восемнадцати. Вот смотрите: она боли не боится - долбится о стену головой, и хоть бы что. Вы бы так смогли?
- Ой, нет! Я бы точно не смогла, - Викторию Викторовну передёрнуло, словно она представила, как готовится врезаться лбом в бежевые панели.
- А она может. Как ребёнок. Ей это несложно. Болевой порог снижен. О последствиях подумать и испугаться - не может. Мозги так не работают. Всё заточено на то, чтобы сбежать на свободу. Вы хотите, чтобы она бросила прибыльное дело и праздную жизнь? А какую вы ей предложите альтернативу? Ишачить на госслужбе по восемь часов за четверть её нынешнего дохода? Да ещё постоянно испытывать чувство вины перед начальством за то, что мало работаешь, а перед семьёй - за то, что всё время проводишь на работе? На такие подвиги способны только люди с встроенной совестью, тревожностью и чувством долга. Хотите знать моё мнение об этой дурочке? Да она вообще другой биологический вид. Возможно, более совершенный, чем мы с вами. Вот её бабушка. В ЖЭКе всю жизнь проработала. Скопила на этом унизительном батрачестве немного и отдала всё вам на её реабилитацию. Кира здесь здоровье своё поправит. Отоспится, отмоется - и вперёд. По новой. Она вершина пищевой цепочки. У неё природа всё лишнее удалила. Так что счастью ничего не мешает. А было бы мозгов побольше, она бы стала начальником своей бабушки, после того как мама бы за институт заплатила. Но это уже усложняет путь. Ей и так хорошо.
Повисла пауза. Ольга дописывала назначения. Виктория Викторовна расстроенно пучила губки.
- Как-то вы всё перевернули с ног на голову, - медленно проговорила она. - Получается, что она вроде бы неполноценная, а в то же время...
- ...более приспособленная, - закончила за неё Ольга. - Как паразиты есть такие, знаете? Живут себе в кишках другого, более сложного животного. Сами кишечника не имеют, тепло не вырабатывают, перемещаться не могут. Все эти функции у них не развиты. А зачем? Хозяин их и носит, и греет, и кормит уже переваренной едой. Остаётся только наслаждаться и размножаться. Чем и займётся наша Кира после окончания реабилитации.
- Ольга Валентиновна, если вам её мама позвонит, вы тоже скажете, что ничего не поможет? - просительно замямлила Виктория, видя, что Ольга уходит, и доставая свои огромные ключи.
- Нет. Я скажу, что изоляция должна быть длительная, - пожалела доктор страдающую бизнесменшу. Про себя она надеялась, что Кирина мама не позвонит.
Дорога назад показалась короче. Ольга думала, что теперь никогда не сможет посмотреть порнушку просто для удовольствия или из любопытства. Каждый раз будет вспоминать эту девочку-панду и её утилитарное отношение к своему телу и всем другим телам.
"Вот интересно, если бы вдруг запретили наркотики и порно? В смысле они, конечно, и так не разрешены, но, если бы действительно нельзя было достать наркотики и снимать порнографические фильмы, куда бы подались такие люди? С трудом верится, что они жили бы как-то иначе. Кира, наверное, пила бы или как-то по-другому одурманивала себя. И так же использовала бы своё тело, чтобы заработать на выпивку. И конечно, нашлись бы потребители её тела. Так её биологическая стратегия оправдалась бы опять. Она оправдывается много веков. Паразиты всегда развиваются параллельно с эволюцией своего хозяина. Шлифуют свои паразитические навыки.
Хотя ещё вопрос, кто хозяин. Это в биологии животное, на котором паразитирует другое животное, - хозяин. А у людей наоборот. Хозяин - это тот, кто паразитирует. А тот, кто работает, как я: приехала, проконсультировала, назначения сделала, - тот раб паразита. Обслуживающий персонал".
Настроение у Ольги совсем упало. Накатила какая-то раздражительность. Никак не получалось занять по отношению к Кире высокомерно-снисходительную позицию и успокоить свою душу, растревоженную сознанием эволюционно-биологической несправедливости. Казалось, что весь прогресс человечества: изобретение компьютера, и интернета, и спутников, передающих сигналы интернета, - происходил только для того, чтобы девушка, захотевшая кайфа, сняла свои сиськи на высокотехнологичную камеру своего айфона и послала их какому-то извращенцу на другую сторону земного шара. А извращенец перевёл бы ей через тот же спутник пару долларов на дурь. А девушка заказала бы себе дурь через интернет. А если переборщит, то вызвала бы скорую, позвонив со своего айфона.
Ольга припарковалась у дома. Но пошла не домой, а в гастроном. Купила там водки. И с ощущением, что справедливость, пусть лишь частично, вскоре будет восстановлена, заторопилась домой.