Актовый зал больницы потихоньку наполнялся. Еженедельная "большая пятиминутка" -четверговое производственное совещание-всасывало врачей и медсестёр психиатрической больницы No1 через распахнутые хлипкие двери. Народ попроще стремился занять места на галёрке. Галёрники шумели, как школьники, шептались, играли в телефонах или просто спали в течение всего совещания, не претендуя больше ни на что и воспринимая собрание как возможность увидеть друзей и потрындеть. Руководство рассаживалось на первых рядах. Посерёдке располагалась старая гвардия: уважаемые заведующие отделениями, старые врачи, сотрудники кафедры, начальники отделов. Тут места были давно и прочно закреплены за каждым уважаемым персонажем. Иногда кто-то из новичков наивно плюхался в кресло средних рядов и выслушивал шипение соседей: "Это место Аркадия Борисовича! Пересядьте!" На таком же негласно зарезервированном седалище обитал по четвергам и Свиридов.

Свиридов был уже немолод. Но не мог про себя определить, стар он уже или просто немолод. Этоту загадку он пытался разгадать как-то отрешённо, внутри, не опираясь на такие банальности, как отражение в зеркале или данные паспорта. Критерии, которые он пытался обдумать, постоянно менялись, и континуум "немолод -стар" то расширялся, то сужался и жил какой-то своей жизнью. Сейчас Свиридов, пытаясь отрешиться от происходящего, всунул наушник в ухо, которое было не видно выступающему главному врачу, включил музыку и уставился в окно. Здание было старым, его строили ещё до революции, и окна были красивые, высокие. За ними носились снежинки, делая зимний утренний сумрак как-то нежнее и мягче. Свиридов глядел на снежинки и молодел. "Я ещё не так стар,- думал он, - есть ещё в жизни вот такие милые моменты".

-Вам неинтересно, Павел Кириллович?

Заведующая шестым отделением тревожно теребила рукав свиридовского халата, и он наконец оторвался от нежных бездумных снежинок и, состарившись, повернулся на повторный возглас главного врача:

-Вам неинтересно? А напрасно! Это на ваше отделение снова написана жалоба в Минздрав. Вы можете прокомментировать? Ведь это не впервые!

Главный врач был молод. Молод безо всяких оговорок. Он был энергичен и источал сияние праведного возмущения. Когда Свиридов поднялся, сутулый и уставший, в сероватом, уже измявшемся с понедельника халате, суетливо засовывая провод с наушниками в карман, главный врач просто засиял молодостью и морозной халатной белизной на его дряблом фоне.

-Да, написала мать пациента Евтухова, -произнёс Свиридов безразлично и как-то стеклянно.

-Почему? Как вы допустили? Наша задача не только и не столько назначать лекарства, сколько беседовать с родственниками больного. Проводить упреждающую, профилактическую работу. Именно это определяет качество медицинских услуг. Мы с вами находимся, и живём, и работаем, кстати, в правовом поле. Мы обязаны учитывать возможные риски.

Сидящая в конце средних рядов заведующая вторым отделением Козырева сказала вполголоса и в сторону, как бы в пустоту:

-Господи, да она же больной человек! Она эти жалобы пишет каждый день по три штуки!

Но чуткий слух руководителя уловил саркастический выпад:

-Это так, Наталья Григорьевна! Но это не оправдывает пассивного и безучастного отношения к своей работе некоторых врачей. Некоторые врачи считают себя по непонятным для меня причинам отделёнными от коллектива, считают, что им не нужно следовать общему направлению в работе. Они саботируют корпоративный характер нашей деятельности. Вероятно, они считают себя большими специалистами, не нуждающимися в поддержке коллектива. Но эта точка зрения несовместима с трудовой дисциплиной и исполнительностью, которая является их служебной обязанностью...

Свиридов, стоя перед начальником и ощущая спиной взгляды галёрки, испытывал брезгливое чувство. Это чувство он впервые испытал ещё в детстве, в детском саду. Когда пожилая воспитательница объявила всей группе: "Паша у нас так и не научился смывать за собой в туалете". Два десятка пар удивлённо-презирающих глаз тогда воззрились на него. "Предатели", - думал маленький Свиридов со злым омерзением. Со временем это омерзение стало менее злым, потихоньку становясь брезгливостью и усталостью, как сейчас.

-А в чём суть жалобы? -спросил врач Демьянов, впихнув свой вопрос в короткую паузу главврача, наполненную гневным взглядом. Демьянов был не то чтобы смутьян. Но вот на такой маленький подвиг был способен, а если что, мог перевести всё в шутку, чтобы не затевать противостояния. К нему у главного тоже было много претензий по части "общего дела и саботажа корпоративного духа".

- Безусловно, мы дойдём до сути жалобы, -железным голосом отчеканил руководитель. -Но сейчас мы говорим не о жалобе, а об игнорировании некоторыми врачами важной части нашей работы.

Особенно Свиридова коробили все эти "наши". "Наша работа", "наша обязанность" -всем же понятно, что обязанности у главного врача и подчинённых разные. И работа разная. И зарплата. "Зарплата очень разная",-тоскливо думал Свиридов. Ему хотелось думать, что эта разность как-то компенсируется. Что, может быть, согласно какому-то закону Вселенной, главный врач не видит снежинок и нежных сумерек или чего-то ещё.

-О сути жалобы доложит Тамара Вячеславовна, -главный сделал приглашающий жест -лаконичный, но изящный, в равной степени демократичный и повелительный. Заместитель главного врача Тамара Вячеславовна с готовностью вспорхнула к трибуне, кокетливо поменялась с начальником местами, из-за чего они ненадолго закружились вокруг общей оси и напомнили Свиридову (который, уже почти забытый, всё ещё стоял) хоровод снежинок в уродливом гротескном прочтении. "Как балет "Петя и волк", - подумал он. - Главный -Петя, а Тамара -волк". Тамара Вячеславовна тем временем, встряхнув молодой силиконовой грудью, утяжеляющей сухопарую климактерическую фигуру, начала излагать.

- Гражданка Евтухова Светлана Евгеньевна сообщает, что коллектив девятого отделения во главе с...м-м-м... вот: "...регулярно подвергают моего сына запрещённым медицинским опытам, причиняющим ему физические и нравственные страдания. Старшая сестра отделения унижает моего сына, заставляя принимать лекарства в присутствии медицинского персонала, не позволяя ему пользоваться телефоном и душем в удобное время. Персонал отделения ведёт себя нагло, грубит. Буфетчица не принимает продукты, которые я хочу передать моему сыну. Заведующий неоднократно отказывался от встречи со мной и от разговоров по телефону. Я просила его не назначать некоторые препараты, так как Алексею от них плохо. Но он игнорирует эту информациюи продолжает ставить на моём сыне опасные эксперименты. Прошу принять меры, пока не погиб мой сын".

Закончив читать, ораторша поглядела на зал по-стариковски поверх очков.

-Дорогие мои, -взяла она ласковый покровительственный тон. -Конечно, мы всё понимаем. Эта женщина, конечно, тоже нуждается в психиатрической помощи! Конечно! Но министру этого не объяснить! Ведь содержание жалобы никого не интересует! -она победно обвела аудиторию пушистыми наклеенными ресницами. -В первую очередь министерство оценивает количество жалоб! Количество жалоб входит в показатели качества оказания медицинской помощи, а на сегодня это главный показатель нашей работы.

Свиридов, устав стоять, сел. Кресло громко скрипнуло, но главный, слава богу, не обернулся.

-Борис Яковлевич (благодарный взгляд в сторону руководителя) дал поручение разработать алгоритм превентивных упреждающих мер для таких ситуаций. С этой жалобой мы уже ничего не можем сделать. Придётся отвечать на неё. Но впредь мы обязаны предотвращать написание жалоб в вышестоящие инстанции. В качестве первого шага я предлагаю сделать следующее. В день госпитализации, пациента и его родственников знакомить с процедурой подачи жалобы, чтобы ориентировать их на общение с руководством учреждения.

- То есть ещё лечение не началось -а уже рассказали, куда и как жалобы писать? -язвительно уточнила врач из четвёртого.

-Да, Ольга Валентиновна. И не только рассказали, но и дали инструкцию под подпись и в уголке потребителя разместили. Что вы хотели спросить, Фёдор Сергеевич?

Вскочил обрадованный предоставленному слову специалист по ГО и ЧС:

-Я...хотел...напомнить, - браво начал он, проглатывая матерные присказки, - что в уголке...потребителя ещё на...прошлой неделе нужно было разместить...план эвакуации. Мне отчитались только два отделения...из двадцати...

- Фёдор Сергеевич, сейчас не об этом. Мы вернёмся к вопросам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций позже, присядьте.

Гэошник обиженно матюгнулся и сел.

Тамара Вячеславовна ещё минут десять подробно объясняла, как вести новые журналы по жалобам, какие бланки подавать под подпись сумасшедшим в приёмном отделении и ещё много разного. И когда Свиридов уже совсем было собрался вставить в ухо наушник, звонко спросила:

- У вас есть какие-то вопросы, Павел Кириллович?

Свиридов снова нехотя поднялся:

-У меня есть вопрос.

-Я вас слушаю.

-В аптеку до сих пор не поставили гемодез и полиглюкин, и остальные растворы в большом дефиците. Я в прошлый четверг уже говорил. Нечем снимать интоксикацию. Если кроме физраствора ничего не будет, как работать? Тогда появятся жалобы не только от сумасшедших мамаш.

Главный резко обернулся:

-Ваш вопрос, Павел Кириллович, мы внимательно выслушали в прошлый раз. Было сформировано задание для отдела закупок. Проблема активно решается. Недопустим шантажный тон. Вы, видимо, не информированы о сложности формирования заявки и проведения тендера. А если возникает экстренная необходимость, вопрос можно решить для конкретного пациента индивидуально. Подать заявление в отдел качества.

-А ночью, когда белую горячку привозят с чертями и топорами, тоже заявление писать? Растворы вон через дорогу продаются за копейки,-Свиридова начало мелко колотить, и он отметил этот факт с каким-то внутренним торжеством.

-Мы не имеем права требовать от родственников приобретения лекарственных препаратов! -истерично влезла заведующая отделом качества и подобострастно посмотрела на главного.

-Милана Андреевна права. Мы обязаны соблюдать гражданские права пациента.

"Интересно, спят они вместе?" -снова отвлёкся Свиридов. Цель-то была уже достигнута. Удар по больному месту бюрократии нанесён, праведный воспитующий гнев главного сменился на простую человеческую злость. Можно снова уплывать мыслями к снежинкам: "А всё-таки спят они или нет? Милана хорошенькая. Но, наверное, нет. Слишком он подозрителен и осторожен".

-И антибиотиков опять никаких нет, - пробубнила на ухо соседка из шестого.

Тамара Вячеславовна призвала к порядку:

-Прошу всех не отвлекаться. Я предоставляю слово сотруднику банка. Он познакомит нас с новыми возможностями увеличить свои пенсионные накопления. Прошу вас!

На сцену вприпрыжку влетел худенький юный паренёк в дешёвом костюмчике и с энтузиазмом стал рассказывать о пенсионных вкладах, выражая готовность "помочь сделать оптимальный выбор" из пёстрого списка вариантов отъёма банком части зарплатных денег сейчас ради светлого пенсионного будущего потом. Это было уже совершенно невыносимо. Свиридов встал и, шаркая, поплёлся к выходу под неодобрительные взгляды руководства и завистливые взгляды коллег.

Вернувшись в отделение, он застал под дверью маму Евтухова.

-Павел Кириллович, -залепетала она подобострастно,-можно погулять с Алёшей?

-Можно его вообще забрать домой. Состояние хорошее.

-Нет, Павел Кириллович, домой нельзя. Я же вам говорила, дома у него "воздействия" и "пиликалки" на мозг влияют.

-Это потому, что вы таблетки ему не даёте.

-Я даю! Ну что вы такое говорите! Каждую таблеточку! Не выписывайте! Что я дома с ним делать буду? Он как разойдётся, бьёт меня, напивается, орёт. Соседи полицию вызывают.

-А что ж вы жалобы строчите тогда?

-А потому что Елена Александровна в прошлый раз курицу не взяла и виноград. Что мне, выкидывать? Они денег стоят, между прочим!

-Идите, гуляйте. Только не кормите больше его беляшами из киоска. В прошлый раз так живот болел, что пришлось в хирургию возить.

-Спасибо, Павел Кириллович! Вы замечательный доктор! Нам с Алёшей вас Бог послал! -и Евтухова стала хватать руку с седым меховым налётом, чтобы поцеловать.

Свиридов поспешно спрятал волосатую пятерню в карман. Открыл скрипучую старинную дверь и будучи, конечно, немолодым, но совсем ещё не старым человеком шагнул в отделение.