Аннотация: Что скрывается от человечества в глубине океана и в космосе?
Глубина
В тёмной толще воды полнейшая тишина иногда нарушалась звуками лопающихся под давлением ёмкостей и устремляющимися наверх пузырями газа и масла. Тела моряков вместе с различными предметами, подхваченные течением, медленно вращаясь в жутком вальсе, уплывали в неизвестность от места катастрофы. От удара о дно корпус судна треснул, и медленно завалился на правый борт. Всё стихло, и течение относило прочь поднятый со дна ил и вымывало оставшиеся в корпусе предметы. Лица утонувших постепенно стали спокойными и расслабленными, как это обычно бывает у людей в глубоком сне. Их конечности расправились в стороны, как если бы они лежали на пляже под лучами тёплого солнца. Какие-то рыбы, влекомые звуками и поднятым илом, появились рядом с затонувшим корпусом судна в поисках пищи. Пузыри уже не вырывались, и на дне океана опять воцарилась тишина.
Сознание медленно возвращалось. Почему-то ему стало очень холодно. Ник открыл глаза, свет в каюте не горел. Наконец, он полностью пришёл в себя, и попытался осознать реальность. Он вспомнил последние мгновенья своей гимнастики. Перед упражнениями он задёрнул иллюминатор, дежурный свет тогда горел. У него было желание выполнить не просто всю программу пранаямы, он хотел продышаться и техникой быстрого дыхания. Как всегда погружение в миры бессознательного сопровождалось мощной энергетической подзарядкой. В финале, когда наступила фаза расслабления, Ник мог не дышать несколько минут. Дверь в каюту он запирал, чтобы никто не отвлекал, и своим видом не смутить случайных наблюдателей. Ник знал, что внешне его дыхательная гимнастика была весьма не привлекательна, в финале ребёсинга он выглядел не очень приглядно. Его тело дрожало от холода. Внезапно сознание резанула острая как бритва мысль, - я мёртв и лежу в сырой могиле. И он тут же сделал первое пришедшее на ум движение рукой и коснулся лица, потом стены. Рука плохо слушалась, была ватной, как в прочем и всё вокруг.
И тут, наконец, до него дошло, - вокруг была вода, морская вода! Первым желанием было прокашляться, выплюнуть её изо рта, и протереть лицо. Он начал ощущать, с каким усилием его лёгкие пытались усвоить растворённый в воде кислород. Это его поразило настолько, что он отвлёкся от неприятных ощущений и стал лихорадочно анализировать все свои ощущения. Затем медленно, на ощупь Ник попытался сориентироваться в каюте. То, что в начале он принял за койку, оказалось боковой стенкой каюты, видимо судно лежало на боку. С усилием он вцепился за фильтр иллюминатора и сдвинул его. За толстым стеклом была кромешная тьма, как в прочем и в каюте. Странно, отметил он, что мои барабанные перепонки не лопнули от давления, хотя голова была как чугунная. И тут только он начал осознавать ситуацию, хотя ещё не был до конца уверен в своём выводе. Входя в транс, я продышался настолько, что перестал дышать. Моё тело было расслаблено полностью, я получил мощный энергетический заряд и полностью отключился. Именно в это время по какой-то неизвестной мне причине судно внезапно затонуло, и вода постепенно вытеснила из моих лёгких, пазух и внутренностей остатки воздуха. Дыхание вернулось уже на дне, я могу свободно дышать водой, значит, парциальное давление растворённого в воде кислорода соответствует атмосферному. Отсюда следует, что глубина залегания судна не меньше трёх с половиной километров! Но то, что произошло со мной невозможно, человечество только мечтало о таком!
Все эти мысли и остатки знаний подводной медицины промелькнули в его голове мгновенно. Он даже вспомнил о том английском матросе, который в тридцатых годах добровольно согласился на эксперимент водного дыхания. Тот матрос, Ник не мог вспомнить его имя, вошёл в историю подводной медицины, продышав одним лёгким в физиологическом растворе, насыщаемом кислородом, в течение нескольких десятков минут. Второе лёгкое матроса было отключено на время проведения эксперимента операцией пневмоторакс, и после эксперимента матросу дали пожизненную пенсию.
У Ника ситуация сложилась по-другому, и вряд ли он когда-нибудь получит свою пенсию. Грудная клетка была сдавлена тисками гигантского водяного столба, давило на глаза и живот, но он был жив вопреки всему. Видимо, выручало то, что организм его почти на семьдесят процентов состоял из воды, но воздух был замещён водой, он почти на сто процентов стал состоящим из воды, и поэтому не оказался раздавлен огромным давлением. После усилия открыть иллюминатор, он стал задыхаться. Теперь ему стало ясно, что сильно напрягаться нельзя. Дрожь и окоченение усиливались, и Ник решил надеть всё, что сможет найти в своём гардеробе. Осторожно, проплыв как космонавт, к противоположной стенке каюты, Ник нащупал дверь шкафчика. Внезапно что-то мягко коснулось его лица, Ник вздрогнул и отмахнулся рукой. Она завязла в какой-то ткани, по всей видимости, это была простыня с койки. Зимний спальный костюм, два свитера и тёплые штаны действительно дали его замерзающему телу некий тепловой эффект. Но дышать становилось всё труднее.
Он решил, что в каюте нет притока свежей, насыщенной кислородом, воды и решил выбираться наружу. Дверь в каюту не заклинило, но усилие к замку всё-таки пришлось применить. В коридоре дышать было намного легче, хотя лёгкие работали так, как будто он пробежал стометровку. Ник усмехнулся, - какие же теперь к чёрту это лёгкие, - теперь это были жабры! Он отметил, что ещё позволяет себе иронизировать, - значит не так уж всё плохо. Он отнёс это к тому, что ещё не был готов полностью оценить то, что произошло. У него был какой-то полный тормоз. Ник, не раздумывая, двинулся на ощупь в сторону аварийного отсека, где хранился спасательный инвентарь. Ему приходилось постоянно проверять пространство впереди себя, он уже столкнулся головой с каким-то предметом, похожим на чемодан. Двери кают открывались внутрь, и он по счёту определил, что находится около каюты Жоржа. Они вместе сдали последнюю вахту, значит, если француз спал и не успел выскочить, то его тело могло остаться в каюте. Каюта Жоржа была распахнута, и Ник вплыл, отталкиваясь от стен, держа впереди себя вытянутую руку. Он обшарил все стены, каюта Жоржа была пуста! Выплывая обратно в коридор, Ник вспомнил, что у Жоржа был подводный фонарь и снаряжение для дайвинга. Он залез в рундук Жоржа, и первым нащупал фонарь. Рядом лежало подводное ружьё, ласты, маска и великолепный утеплённый гидрокостюм француза. Ник нажал кнопку фонаря, и тут же выключил, - нестерпимо яркий свет резанул по глазам. Торопиться было нельзя, да теперь уже и не куда. Он нащупал подводные часы Жоржа с глубиномером, и сразу одел их на руку. На фосфоресцирующем циферблате чётко высвечивалось гринвичское время - одиннадцать часов до полудня для этого часового пояса. Ник нажал кнопку и прочитал показание глубиномера - три тысячи девятьсот метров ниже поверхности океана! Сердце его дрогнуло, Ник зажмурился, включил фонарь, и осторожно размыкая веки, навёл его на стенку каюты со штатными часами и барометром. Часы застыли на половине одиннадцати, а барометр был явно выведен из строя давлением, его стрелка застыла на границе шкалы. Значит, он находился под водой уже не менее десяти минут.
Сколько ещё выдержит организм, Ник не знал, и отвлекал себя от мыслей, оттягивая тот момент, когда надо будет окончательно осознать невозможность своего всплытия на поверхность. Уж кто-кто, а они с Жоржем, прослывшие чемпионами команды судна по дайвингу, знали, что такое кессонная болезнь и растворённый в крови азот при всплытии. Ник не поддавался панике, может быть, это было действие психологического шока. Пройдя во время учёбы в морском колледже курс выживания, он хорошо усвоил, что губит людей только паника. Надо всё как следует обдумать. Ник знал, что занятия йогой и спортом здорово укрепили его волю и организм. Он с гордостью за себя осознал, что, наверное, является единственным в мире человеком, свободно дышащим под водой. Жаль, что этого никто, никогда не видит и не узнает.
Мысли проносились в его голове как-то отстранённо, как будто думал не он сам, а кто-то за него. Умирать не хотелось, и вопреки всему, почему-то, очень захотелось есть, в желудке вдруг яростно засосало. На дне рундука Ник нащупал гидрокостюм француза. Жорж был крупнее его, и Ник решил воспользоваться находкой. В аварийно-спасательный отсек можно было и не плыть. С огромными усилиями Ник попытался одеть гидрокостюм, но понял что это ему не под силу. Он надел надел только маску и, тяжело дыша ртом, выплыл в коридор. Единственным желанием почему-то была еда, а до камбуза было приличное расстояние. Что же произошло с судном? - думал Ник, начиная движение вдоль коридора, хотя, теперь ответ на этот вопрос не играл для него ни какой роли.
Ник видел открывающуюся картину трагедии. Повсюду медленно плавали предметы скромного обихода членов экипажа. Раскрытые книги, блокноты, факсы от близких, одежда, сумки и даже деньги. Наконец, он смог полностью раскрыть глаза. Долларовые купюры, медленно кружащие в коридоре, произвели на него сильное впечатление, ведь теперь это было ничто, просто бумага. В каюте слева он заметил чьё-то тело, видимо, оттуда и выплыли все купюры. Наверное, это был Марк, он копил деньги на свадьбу сына, и хотел их взять, но, бедняга, не успел. Ник понял, что плачет, но слёз почувствовать не мог. Главное не паниковать, сдерживал себя Ник, понимая, что всё, что он сейчас делал, была просто оттяжка неизбежного. Возможно, он уже был мёртв, и умирающее сознание дарило ему последние иллюзии. Ник сдвинул маску и, с трудом сдвинув пальцы, ущипнул себя за холодный нос. Всё было по-прежнему, длинный коридор, распахнутые двери кают и плавающие предметы. Он сравнил себя с человеком, очнувшимся от летаргии в гробу под землёй, и тут же попытался задавить в себе нарастающее ощущение одиночества и страшной безысходности.
Ник потерял ориентацию, где верх, а где дно? Иллюминаторы в каютах с обеих сторон в свете фонаря были черны. Но вот и трап. Маска спасала глаза от встречного потока и мелких частиц, в изобилии плавающих вокруг. Ник двинулся вдоль трапа, который вдруг изогнулся и оборвался. Впереди зияла рваная щель разлома корпуса. А вот и первые гости бездны, в разломе мелькнула тень какой-то глубоководной рыбы, либо это ему показалось? Ник осветил вокруг, и, заметив, что разлом позволял выйти из корпуса наружу, двинулся туда. Осторожно, стараясь не задеть за искорёженный край, выплыл наружу. Вода была прозрачной, хотя из разлома продолжало выносить струи мелкой взвеси и мусора. Ник отплыл на несколько метров в сторону, и оценил ситуацию до конца. Сломанный корпус судна лежал на правом борту. Ник медленно поплыл вдоль палубы судна в сторону кормы. Радиомачта прогнулась вперёд под собственным весом, видимо, от удара корпуса о дно. Основные спасательные средства: плоты и шлюпки, почти всё было на своих штатных местах. Значит, судно тонуло так быстро, что почти никто не успел спастись - отметил Ник. А вот, наконец, и дверь в камбуз. Она была раскрыта, и Ник скользнул внутрь. В камбузе был полный погром, всё, что могло плавать, медленно перемещалось перед ним в воде. Какие-то странные рыбы, уже почувствовавшие поживу, яркими тенями скользнули вдоль стен. В глубине он увидел холодильники и дверь в кладовую. Под стеной камбуза, был блестящий серебром воздушный пузырь. Это был атмосферный воздух! Но для него сейчас это был яд. С тоской умирающего Ник погладил воздушный пузырь и открыл дверь кладовой. Здесь тоже был пузырь, и Ник увидел, что в нём плавает таракан. Он не поверил своим глазам, это был самый обычный корабельный таракан, и он ещё боролся за свою жизнь! Ник с воодушевлением взглянул на обречённое насекомое и подумал о себе, чем он отличается сейчас от него. Желание есть исчезло также внезапно, как и возникло.
Только сейчас он почувствовал, как сильно болят передние зубы. Ник взглянул на живое существо с поверхности в последний раз, и выплыл в камбуз. Он прислонился к иллюминатору и выключил фонарь, который уже не в силах был держать.
Ник старался думать здраво настолько, насколько хватало ему сейчас ускользающего рассудка. Он был в психическом шоке, от жуткой стрессовой ситуации, к которой не был готов заранее. Вряд ли помощь придёт сверху, отметил он, - глубина в этом месте Тихого океана уж очень хорошая. Ну, предположим, меня обнаружат спасатели, а что дальше? Ведь чтобы мне при таком давлении удалить из лёгких морскую воду, надо что-то типа водолазного колокола, а где им его взять? Кроме того, выдержит ли мой организм возврат к нормальному дыханию, или при подъёме я загнусь как глубинная рыба? Внезапно Нику послышался какой-то звук, он прислушался, затем решил, что это скребётся в кладовке обречённый таракан, и закрыл уставшие глаза. Мысли сбивались куда-то в черную бездонную пропасть, и затягивали его целиком в эту холодную пустоту.
Ему становилось уже всё равно, смерть была близко, и он, сбиваясь, стал читать про себя молитву.
Теряя сознание, Ник заметил, что снаружи появился источник света. Видимо, это был тот самый свет, спутник смерти.
Он уже не мог разглядеть, как напротив судна в белом сиянии парил необычный дискообразный аппарат. Весь его корпус светился как лампа дневного света. Из аппарата вырывался яркий конусный луч, который упирался в корпус затонувшего судна и, как бы исследуя, перемещался вбок. Из-под днища вырывался второй конус света, и какие-то другие маленькие аппараты сновали, приближаясь и удаляясь к нему.
Аппарат был необычной для подводной лодки формы и большого размера, огромные иллюминаторы красного были вдоль бортов. Ник уже не дрожал, он не мог сделать никакого движения, сознание покинуло его, а выстуженные лёгкие, устав гнать холодную океанскую воду, остановились.
Луч, упиравшийся в корпус судна, приблизился к камбузу и там, где корпус был освещён, всё становилось прозрачным. Луч был совсем рядом, всего в нескольких метрах от тела Ника. Внезапно медленно скользящий луч остановился, и сквозь прозрачные переборки и палубу высветились тела нескольких членов экипажа в машинном отделении. Два тела были прижаты к боковой стенке отделения, ставшей сейчас потолком, остальные лежали внизу. К борту приблизился небольшой аппарат. Откинулось смотровое стекло, из аппарата выплыл человек в ластах без скафандра и акваланга. Его одежда была серебристой и закрывала всё тело, оставляя открытым только лицо. Человек решительно двинулся по освещённому прозрачному лабиринту отсеков туда, где были тела. Вскоре ещё один такой же небольшой аппарат подплыл и остановился вплотную к первому. Вторая серебристая фигура присоединилась к первой, и они вместе начали вытаскивать наружу оставшиеся на судне тела. Луч сместился в сторону и осветил камбуз, но Ник уже ничего не чувствовал.
В хирургическом отсеке у хозяев станции шли обычные в таких случаях операции. Полная алопеция навсегда устранила волосяной покров, годных к работам, людей. Ушные раковины были срезаны, а ушные отверстия зашиты. Лобные, лицевые пазухи и внутреннее ухо заполнялись специальным гелем, а к лёгким подшивалась дополнительная выводная трахея с выпускным клапаном выше диафрагмы. Каждому, принятому в работу, давался идентификационный номер, который вживлялся вместе с гелем. На глаза "номерам" надевались контактные линзы, подбираемые индивидуально для улучшения зрения в воде. Затем их облекали в серебристые костюмы из биологически активной защитной кожи, позволяющей аккумулировать тепло. На выходе из хирургического отсека хозяева подвергали амнезии и выводили их из бессознательного состояния. Затем "номера" тестировали и, прошедших на годность, окончательно программировали на ту или иную работу. Номера, не прошедшие окончательное тестирование, отправлялись на вторичную переработку и клонирование.
Теперь у номера "Тридцать Два", каковым стал Ник, по середине живота пульсировал клапан выхода воды, и его способность прогонять через лёгкие воду, была не хуже, чем у глубоководных рыб. Он уже прошёл все этапы переподготовки, и находился в боксе резерва с принудительной подкачкой кислорода. Теперь он уже был не Ник, он стал никем, точнее просто номером. На земле его бы назвали зомби, а здесь хозяева присвоили ему номер по своему двоичному исчислению. Впрочем, Ника, как и других бывших homo sapiens это не интересовало. Отныне он и его бывшие товарищи по экипажу понимали только команды своих хозяев, и каждый выполнял то, что было ему предписано. Для полной адаптации к среде вместе с высококалорийной едой им давались специальные катализаторы. Срок подводной жизни номеров был небольшим, самому старому номеру было всего три года, так как работа их была опасной и тяжёлой.
Вся команда этой глубоководной станции во главе с хозяевами занималась заготовкой дейтерия. Концентрация дейтерия в тяжёлой глубоководной воде земного океана была высокой, особенно на больших глубинах. Поэтому хозяева применяли самые простые технологии. Чистый дейтерий в капсулах отгружался на планетарный спутник, который земляне звали Луной, на промежуточные склады и базы хозяев. По мере потерь в рабочей силе, хозяева пополняли их новыми номерами. На земле этого "добра" хватало. Когда рабочую силу было не найти в океане, хозяева брали номера в очагах конфликтов землян или просто похищали свежие трупы.
Хозяевам важно было всё делать быстро и тайно. Они знали, что нарушают Вселенский Кодекс, и хорошо представляли все последствия, которые могут их ждать. Но Вселенский Совет ещё ничего не знал об их делах, а своих инспекторов на Землю Совет не отправлял уже две тысячи оборотов Земли вокруг Солнца.
Запасов дейтерия было столько, что хозяевам должно было хватить его не на одно поколение.
В своё время предшественники хозяев смогли очень точно скорректировать вращение Луны таким образом, что она навсегда осталась повёрнутой к Земле одной стороной. Предшественники когда-то имели на Луне свои базы, и держали Землю под своим наблюдением. Такая ориентировка спутника была идеальна для этих целей. Потом предшественники куда-то исчезли, но их древние следы на Луне ещё встречались в изобилии. Хозяева даже использовали некоторые из наиболее сохранившихся строений предшественников в своих целях. Наблюдение с Луны было отличным, а землянам в голову не приходило всерьёз задуматься о своём планетарном спутнике, как, впрочем, и о подводном мире океана, который составляет семьдесят процентов земной поверхности.
На других подводных станциях хозяева вели разработки иных видов сырья, поскольку земной океан в растворённом виде содержал множество элементов вселенской таблицы.
Хозяевам приходилось постоянно контролировать ситуацию у землян, не давая ей выходить за установленные ими рамки. Так, в своё время стоило большого труда заставить землян прекратить полёты к Луне. Для этого им пришлось внедрять своих агентов в их информационный и управляющий слои. Многие члены правительств, секретных служб, информационных агентств, и людей науки теперь являлись их "агентами", даже сами не зная того. Хозяевам удалось добиться того, что полёты первых астронавтов землян на Луну вообще были взяты под сомнение. Не обходилось, конечно, и без прямых вмешательств, вроде авиа-космических катастроф, и прочих отказов земной техники, позволяющей осваивать людям ближний космос и глубины океана.
А что делать? Хозяевам тоже надо было как-то выживать. И, хвала Вселенной, что у двуполых землян была такая воинственная раса. Это позволяло хозяевам ещё больше раскручивать обороты добычи на их планете.
Иногда, конечно, бывали и промахи. Например, как тогда в Розуэлле. Но и это они смогли преодолеть за счёт воинственных амбиций землян. Достаточно было хозяевам пообещать и кое-что показать из своих старых технологий кое-кому из серьёзных и влиятельных кругов землян, как все опять успокоились. Материалы того прецедента были сперва засекречены, потом фальсифицированы, и затем уничтожены самими землянами.
Важно было поддерживать у землян их веру в свою исключительность и божественное происхождение. Пока хозяевам это удавалось без особых проблем. Информационные сети землян давно были под их полным контролем. Когда кто-либо из землян начинал строить гипотезы или теории, открывающие новые горизонты науки в понимании мироздания, хозяева применяли проверенные веками методы, уводящие смекалистых землян по ложным путям. Им без труда удавалось затягивать и тормозить их научные работы или просто устранять ведущих учёных.
Главным принципом жизни хозяев являлся принцип целесообразности их цивилизации. На Земле они применяли старый и испытанный веками принцип самих землян: "разделяй и властвуй". Поскольку хозяева в своей эволюции давно оторвались от своих бывших биологических корней, и являлись бесполыми клонированными существами, им был чужд эмоциональный мир землян с их гуманными принципами.
Правда, Вселенские законы едины, и рано или поздно земляне, может быть, смогут подняться со своего разобщённо-религиозного уровня первой стадии развития коллективного разума. Но им ещё столько придётся испытать... Так что, у хозяев времени было достаточно. Главное, всё делать тихо и надёжно...
Номер Тридцать Два отдыхал после трудовой вахты, прохладная вода нежно щекотала его лёгкие и струилась вдоль тела. Шли шестидесятые земные сутки его новой жизни. Он отлично прошёл фазу реконструкции и адаптации, у него был крепкий организм, и хозяева им были довольны. Сейчас после приёма пищи он находился в наведённом сне. Рядом в таком же проточном боксе находился его бывший друг, Жорж, но ни тот, ни другой об этом догадаться не могли.
Главный хозяин станции по добыче дейтерия был старшим клоном, и все остальные пять членов его экипажа были его клонами. Вся их цивилизация была построена по пирамидальному коленному принципу клонирования. Телепатическая связь клонов одного колена являлась самой лучшей. Со временем каждый из клонов овладевал той же полнотой информации, что их хозяин клон, это повышало надёжность команды в случае выхода из состава любого из её членов. У всех клонов отсутствовали какие-либо обычные человеческие эмоции, им были чужды зависть, ненависть, любовь и другие чувства в их обычном человеческом понимании. Главным инстинктом представителей их бесполой цивилизации был инстинкт сохранения их общества. Поэтому никто из них никогда не смог бы стать предателем, или реформатором как это бывает у людей.
Когда-то в свои доисторические времена они были тоже двуполыми, и их цивилизация из-за внутренних противоречий топталась в своём развитии, также как и земная. Войдя в эру освоения ближнего космоса, хозяева продолжили свои распри за сырьевые ресурсы за пределами своей родной планеты Шепесанх в созвездии Ориона. Это было очень давно, много тысяч лет назад, и закончилось большой войной. В результате конфликта погибло большинство репродуктивных мужчин их цивилизации, а оставшиеся в живых потеряли эту способность. У женщин стали преимущественно рождаться только девочки и тогда, победившая часть населения Шепесанх приняла решение о начале новой эры, - эры гермафродитного клонирования. Клоны отличались от своих предков полным отсутствием половых признаков и меньшими размерами тела при большем черепе и полном отсутствии волосяного покрова. Результаты начали сказываться уже через три поколения.
В процессе последующей эволюции новой расы клонов, хозяева смогли убедиться в разумности и совершенстве выбранного пути, а великие принципы, сформулированные основоположниками Коллективного Разума, вывели их на совершенно немыслимые до этого уровни развития. Ещё в процессе выведения новой расы клонов их учёные обратили внимание на то, что клоны обладали выдающимися экстрасенсорными возможностями. С развитием телепатического общения, они создали новую этику отношений, подчинённую одной святой для их цивилизации задаче - Целесообразности Коллективного Разума, развивающегося по принципу - "один - часть всех, и все часть одного". Теперь любые метаморфозы их общества происходили только после одобрения Коллективным Разумом, не спеша и без эмоциональных взрывов. Хозяева на этом смогли здорово сэкономить остатки природных богатств своего ближнего космоса. После исчерпывания запасов ближнего космоса, хозяева начали интенсивно осваивать Средний, а затем приступили и к Дальнему космосу.
Наиболее благоприятными сырьевыми ресурсами во Вселенной обладали планетарные системы с органической формой жизни. Причём соблюдалась закономерность: чем выше в своём развитии была цивилизация, тем богаче были природные ресурсы планеты. Определив интересующий объект, хозяева направляли туда своих разведчиков наблюдателей. Уровень технического развития, в большинстве найденных обитаемых планет, был ниже, чем у хозяев, и это позволяло им опустошать и колонизировать, найденные обитаемые миры.
Главный клон, хозяин станции улетел на Луну для участия в мозговой атаке для решения возникшей проблемы: в одной из подлунных шахт были найдены останки Предшественников. Генетический анализ дал сенсационное открытие, - это были останки их предков с планеты Шепесанх! Причём внешне предшественники оказались больше похожи на землян, чем на своих потомков. Главные клоны хозяев со всех станций Земли, Луны и остального Ближнего Радиуса собирались для того, чтобы обсудить эти последние новости с Коллективным Разумом Шепесанх, так как устойчивый телепатический канал с планетой возникал, при участии самых сильных и мудрых клонов.
Ник принял своё вахтенное задание, автоматика подтвердила его готовность к работе и выпустила со станции. Ник должен был на подводном скутере объехать часть удалённых улавливателей, и заменить заполненные дейтерием контейнеры на пустые. Как обычно он опустил защитный экран и включил автоматический навигатор. На экране проектировалось изображение рельефа в видимом спектре и удобном для восприятия масштабе. Ник контролировал проплываемый на экране подводный рельеф, его задача сводилась к минимуму: в случае отклонения от заданной программы - зафиксировать обнаруженный предмет или ситуацию на дне монитором скутера, остальным занимались другие. Без проблем Ник завершил замену девяти улавливателей и, двигаясь по кольцу, остановился у десятого. При приближении к улавливателю, автоматика по запросу скутера отключила систему защиты. Защитное поле на улавливателях было нужно для предотвращения влияния живых земных организмов или посторонних предметов на работу системы. Поле уничтожало всё, что приближалось к улавливателю в объёмном радиусе от ста метров. Из-под корпуса скутера выдвинулся автомат заменитель и произвёл замену контейнера. Улавливатель отстоял от дна на высоте 10 метров. Ник должен был покинуть скутер и произвести визуальное обследование улавливателя и ближней зоны, на предмет отсутствия посторонних воздействий и предметов.
Инструкции были хорошо вбиты в его мозг, и проблем за время его работы на станции не возникало.
На такой глубине, где он сейчас находился, подводный животный и растительный мир был весьма ограничен, а пейзаж однообразен. Подводные существа, погибающие от защитного поля станции, использовались хозяевами. Их перерабатывали на еду и со специальными добавками давали номерам.
В процессе замены контейнера Ник просматривал, освещённую прожектором скутера, подводную пустыню. Покрытое слоем ила каменистое дно было испещрено трещинами и тектоническими валами небольшой высоты.
Внезапно Номер Тридцать Два почувствовал необычное чувство, это было какое-то новое непонятное ощущение. Ник медлил с возвращением, он почему-то пытался понять, что происходит, и монитор тревоги, предписанный программой, не включал. Всё вокруг было как обычно. Он проплыл под скутером и осмотрел улавливатель, корпус был абсолютно чист. Ввернувшись в скутер, Ник двинулся в сторону станции. Уже засыпая, после еды в своём боксе, Ник опять ощутил тоже необычное состояние, и тут же забылся в наведённом сне. Во время его сна сканер, реагирующий на отклонения в работе мозга номера Тридцать Два, ничего не выявил.
В следующую вахту ощущение вернулось к нему в середине дистанции вахты. Скутер неспешно двигался к очередному улавливателю, Ник смотрел на набегающее дно. И вдруг ему показалось, что подобное он уже где-то видел, но не здесь. Номер Тридцать Два даже не подозревал, что к нему стала возвращаться память, и он начинал думать самостоятельно. Хозяева в его случае ошиблись, посчитав его мозг дезинтегрированным в нужной им степени. Видимо, этому способствовало счастливое и невероятное стечение обстоятельств, благодаря которому мозг Ника остался менее повреждённым после гибели судна, в отличие от других номеров.
Прозрение наступало постепенно. Из вахты в вахту Ник, продолжал, не задумываясь, как автомат, выполнять очередные задания хозяев. Во время очередной работы Номер Тридцать Два, глядя на волнообразное дно океана, вдруг вспомнил, что подобную картину видел с палубы своего судна. Перед его мысленным взором тут же всплыли в начале смутные, а затем всё более яркие воспоминания о былой жизни и трагической гибели экипажа. Ник вспомнил, кто он. Но шока не было. У очередного улавливателя, он выскользнул из кабины скутера и приблизился к блестящей поверхности ловушки улавливателя. Впервые глядя на себя как в зеркало, Ник с удивлением рассматривал свою серебристую кожу и странное, изменившееся широкое лицо. Да, теперь он узнал себя. При этом потрясение было у него не эмоциональным, а только интеллектуальным, но этого осознать он ещё не мог.
Как я оказался здесь? Почему я свободно дышу под водой? - промелькнуло в его оживающем мозгу.
Взглянув на скутер, как будто в первые, он вспомнил, кому был обязан продолжением своей жизни. Опустив голову, Ник увидел посередине груди мерцающий клапан, из которого при каждом выдохе выходила струя отработанной океанской воды.
- Что они из меня сделали! Интересно, насколько высоко я могу всплыть, и какая глубина здесь? Но, наверное, мне не надо торопиться, и принимать скоропалительные решения, - решил Ник.
Его совсем не удивило то обстоятельство, что после первого шока, он не проявил больше ни каких эмоций, они его, казалось, покинули совсем.
Объехав все улавливатели, в результате трудных размышлений, Ник принял для себя решение, - бежать. И ещё, он догадался, что бесстрастные хозяева так просто его не отпустят со станции. Отключив мысли, Номер Тридцать Два вплыл в свой бокс.
В следующем заплыве в зоне сто двадцать восьмого улавливателя Ник заметил на дне покрытый илом посторонний предмет. Им оказалась упавшая на дно детская кукла. Ник выскользнул из скутера, и взял куклу в руки. Затем встряхнул её и, проведя рукой по её лицу, увидел голубые глаза Барби. Море воспоминаний о прошлой жизни всколыхнулось в нём. Сняв голову куклы, Ник увидел внутри её детские часики и несколько пятидесяти центовых монет. Видимо, это была либо детская игрушка копилка, случайно упавшая за борт, либо чей-то талисман, специально выброшенный кем-то в океан. У Ника защемило внутри, это проявилась первая эмоция возрождающегося человека, тоска по жизни в привычной среде.
Следующей эмоцией, у него оказался страх. Ник почувствовал страх за свою несчастную и теперь уже обречённую жизнь, затем этот страх распространился на эту куклу и того ребёнка, который выронил её за борт. Страх стал расширять сознание, и он понял, что опасность, со стороны бездушных хозяев, грозит всем детям земли и их родителям. Теперь его решение выбраться из плена начало принимать осязаемую форму, но он ещё не знал, что предусмотрели хозяева по предотвращению побега из зоны станции. Аккуратно положив Барби на дно, и присыпав илом так, чтобы её случайно никто не обнаружил, Ник решил продолжить задание и подумать. Теперь способность мыслить радовала его, как маленького ребёнка радует впервые удачно облечённая в слова мысль. Ник понял, что проявлять своё качество никак не должен, иначе его, в лучшем случае, вернут в исходное состояние зомби.
Во время дежурного сканирования во время сна у номера тридцать два была зафиксирована необычная активность правой коры головного мозга. Но при повторной проверке сканирование дало стандартные результаты. Хозяева не придали этому маленькому эпизоду большого значения.
В следующем заплыве Ник решил рискнуть и проверить систему защиты. Оставив скутер у дальнего улавливателя, он поплыл вверх. Когда свет прожектора скутера стал совсем тусклым, Ник почувствовал усиливающуюся головную боль, ему показалось, что голова его сейчас разорвётся. Немедленно развернувшись, он опустился ниже, и боль сразу постепенно отпустила его. Тогда Ник решил проверить допустимую дистанцию не по вертикали, а по горизонтали. Но и тут расстояние от улавливателя не превысило ста метров, - оглушающая боль заставила его повернуть обратно.
Ник внимательно присматривался к дну, над которым проплывал, в поисках своего шанса.
Так продолжалось достаточно долго. Но за это время ему удалось найти только осколки стеклянной бутылки, и кусок фала.
Бежать самому не было никакого варианта, и Барби была для него драгоценной находкой. Для того чтобы послать наверх письмо о себе, ничего лучшего Нику пока не попадалось. Мусором на дне в основном были металлические консервные банки, а они для этого не годились.
Осколком стекла, Ник стал выводить своё послание людям на теле куклы по кругу сверху вниз. Он писал текст поэтапно, так как каждая фраза письма требовала обдумывания и времени, которого у него во время вахты не было. Ему надо было действовать быстро, иначе у хозяев могли возникнуть подозрения на его счёт. К тому же нацарапанную фразу, он уже исправить не мог.
Первым, что он написал, особо не задумываясь, было: "Меня зовут Николас Постоладиус, 1973г.р., Афины. 12/03/2002г. оказался на дне Тихого океана с частью погибшего экипажа суд. "Pacific-12", приблизительно в 10 гр.сев.шир./140 гр.вост.долг. Чудом остался жив". Осколок стекла для письма Ник снова спрятал внутрь куклы, и аккуратно присыпал её на дне илом.
В последующие вахты Ник подплывал к месту хранения Барби, и продолжал выводить текст, стараясь разместить на маленьком теле всё, что считал важным: "На глубине 4000м меня "спасли", по всей видимости, инопланетяне. Они реанимировали меня и часть экипажа. Есть и другие люди. Они используют нас для работы при глубоководной станции по добыче полезных ископаемых на дне океана. Нам сделаны специальные операции. Пути наверх нам нет. В сознании только я один, остальные - зомби/биороботы. Сколько продержусь, не знаю. Хочу предупредить всё человечество о том, что творится в океане. Координаты станции мне не известны, но она недалеко от координат гибели нашего судна. То, что случилось со мной, может произойти с каждым. Прошу передать весть обо мне моей матери, если она ещё жива, пусть молится обо мне. Думаю, что больше ничего передать на поверхность мне не удастся. Прощайте!". Текст заканчивался именем и адресом матери Ника и списком имён экипажа, начиная с капитана судна, которых он смог вспомнить. Последние слова текста ему пришлось наносить уже на руки, ноги и голову Барби.
Теперь Ник искал только одно, ему был нужен простой полиэтиленовый мешок. Но сколько он его не искал, здесь на дне такого мусора пока не попадалось.
С хозяевами Ник не встречался, они осуществляли свой контроль за работой номеров с помощью автоматики. В самой станции у хозяев была воздушно атмосферная среда, а рабочие боксы с номерами находились за бортом станции.
Однажды, после очередной вахты и безуспешного поиска, Ник, уже на подходе к станции увидел то, что так долго искал. Вначале он принял мешок за мёртвую медузу, плывущую по течению. Подплыв, он с радостью увидел, что ему повезло. Ник осторожно поймал проплывающий маленький прозрачный мешочек, и сунул его в ласту. Он понял, что, наконец, осуществит задуманное.
Ник готовился ко сну в боксе. Внутри станции к прозрачной стенке за номером тридцать два подошёл один из хозяев, и стал внимательно смотреть на него. Бесстрастные глаза хозяина, больше похожего на муравья чем человека, внимательно следили за моментом погружения номера в наведённый сон. Перед сном сквозь прищуренные веки Ник заметил маленькую тонкую фигуру стоящего напротив него хозяина. Он уже был готов к подобному контролю, и заранее прибегнул к испытанной методике дыхательной гимнастики для полного отключения мыслей.
Какое-то время хозяин ещё постоял у его бокса, затем провёл маленькой тонкой рукой по боковой панели и считал записанную сканером информацию. Видимо, что-то в контрольных записях о психофизиологическом состоянии Ника его насторожило, в это время Ник уже крепко спал.
В многолетней практике хозяев не было случаев, подобных этому. Они давно были уверены в том, что их методика реанимации и принудительной адаптации погибших людей к работе на сверх глубинах была идеальной и непогрешимой. Они хорошо изучили анатомию и физиологию людей, и знали, что при отсутствии кровотока, мозг человека начинает погибать буквально сразу, но не весь, а постепенно. То, что оставалось от интеллекта человека после его оживления, нельзя было считать нормальным рассудком. Кроме того, хозяева применяли принудительную амнезию и последующее программирование поведения номера с учётом его планируемой работы. Все номера после включения в работу становились бесстрастными и послушными исполнителями воли хозяев, лишёнными эмоций, и самостоятельного мышления. Это были умные глубоководные биоаппараты, работающие строго по инструкции - программе.
В случае Номера Тридцать Два хозяева зафиксировали повышенный уровень эндоморфинов, с тенденцией дальнейшего роста концентрации гормонов, характеризующих возрастание эмоционального фона, чего быть не должно. Если тенденция продолжится, хозяева будут вынуждены повторить процедуру принудительной амнезии и перепрограммирования этого номера.
Ник ничего этого не знал, но ощущение того, что его взяли на мушку, уже не покидало. Из наведённого сна он выходил всегда отдохнувшим и отуплённым, сон наполнял его организм силой, но голову опустошал так хорошо, что собрать мысли и сойти с программы вахты, требовало времени и сил.
Обычно способность самостоятельного мышления возвращалась к нему на пятом улавливателе. В этот раз Ник проплывал третий улавливатель, когда его мозг, уже начал сходить с программы вахты. Он сразу вспомнил, что видел перед сном Хозяина. Вывод напрашивался сам собой: раз его мозг просыпается, то хозяева непременно что-то ему уготовят, чтобы раз и навсегда вернуть в то состояние, которое им нужно. Он видел боксы своих товарищей по несчастью. Однажды, когда он выплывал на очередную вахту, ему показалось, что на встречу ему проплыл Жорж. Теперь он знал, что бывшим людям, конечно, всё равно, чем они занимаются, зачем и для кого. Но зато ему уже было не всё равно!
Вместе с мыслями Нику вернулась тоска по жизни и ощущение страшного одиночества. Он принял твёрдое решение на этот раз свершить задуманное, жить дрессированной рыбой он не желал. Он наивно полагал, что его "письмо в бутылке" кто-то на поверхности найдёт и примет за истину, ведь другого варианта у него не было.
Раньше во время работы Ник обратил внимание, что в зоне девяносто девятого улавливателя из одной расщелины иногда пузырьками струится какой-то газ. Он не знал глубины своего местонахождения, но догадывался, что она составляла не менее четырёх километров. Ему надо было поймать в полиэтиленовый мешок один небольшой пузырёк газа, и поместить его в голову Барби. Всё остальное завершит выталкивающая сила и воля судьбы.
Просто поймать пузырёк газа в тело куклы без мешка было рискованным, так как по мере подъёма к поверхности газ мог расшириться и утечь через щели в теле куклы.
Сейчас ему надо было убедиться, что газ у девяносто девятого продолжает выделяться, затем доплыть, минуя все улавливатели, до сто двадцать восьмого и забрать Барби. После чего, не идя по кольцу, и нарушая выполнение программы, вернуться к девяносто девятому и, наполнив мешок пузырьком, аккуратно вставить в голову куклы.
Когда Ник с большим трудом наконец-то поймал маленький пузырёк газа, он заметил приближающийся к нему аппарат с хозяевами. Расстояние ещё позволяло всё завершить. Дрожащими руками, боясь не упустить газ, Ник высыпал из Барби монеты и часы, вставил мешок в её голову, и стремительно поплыл с ней вверх. Аппарат хозяев прибавил скорость, и осветил Тридцать Второй Номер. Внезапный паралич мышц остановил движение Тридцать Второго Номера. Безвольные пальцы Ника разжались, и Барби, слегка покачиваясь в тёмной воде, сначала тихо, а затем скорее, устремилась вверх.
По поверхности могучего Тихого океана в районе Марианских островов одиноко плыла маленькая кукла, кем-то случайно обронённая в океан. Уже много дней её трепали волны. Иногда, пролетающие мимо, морские птицы, пикировали на неё и пытались клевать её, но потом отлетали, убедившись, что это не еда. Прошло много дней, и полиэтилен внутри куклы стал хрупким. Он начал протираться в местах трения о внутреннюю поверхность Барби. Однажды с ней стали играть дельфины. Они жестко сжимали куклу зубами и пытались вырвать её друг у друга из пасти. Наигравшись, они вытолкнули её на поверхность, и поплыли прочь. Газ почти вышел из полости Барби, но слегка притопленная она ещё была видна с поверхности. Несколько раз недалеко от неё проплывали суда, но никто не замечал маленькую одинокую куклу.
Мгимано как всегда обходил западный берег атолла Улити после отлива. Он собирал моллюсков и бил острогой оставшихся в кораллах рыб. Идти надо было не спеша, чтобы не напороться на притаившихся на дне ежей или, ещё хуже, не нарваться на морских змей. Внезапно его взгляд привлекло что-то светлое в соседней коралловой яме. Восхищённый Мгимано поднял Барби к своим глазам.
- Тату! По телу необычной маленькой белой женщины была нанесена какая-то явно священная тату! Мгимано поблагодарил богов за столь чудесный подарок, и, представил, как красиво будет смотреться этот божок на его алтаре в хижине. Затем он спрятал необычную куклу в заплечный мешок и, не спеша, двинулся дальше.
Подводная лодка была обречена. Основная часть команды смогла покинуть корабль, а те, кто заблокировался в своих отсеках, были обречены. Реактор был остановлен и охлаждён, и непотопляемость корабля была уже нулевой. Лодка устремлялась в бездну, всё больше опускаясь носом, и начинала потихоньку вращаться как сбитый самолёт в последнем штопоре. Скорость пикирования нарастала, и скоро лёгкий корпус был полностью смят, а прочный трещал по всем швам. Ударившись о дно, корабль сломился, носовая часть подскочила вверх, а кормовая, продолжив движение, врезалась в дно океана. Медленно, издавая стонущие и скрежещущие звуки, обе половины застыли в облаке поднятого со дна ила. Из корпуса вытекали пузыри маслянистых веществ и остатки газов. Постепенно всё стихло. Поднятый ил уже осел, а часть его отнесло придонным течением.
Через некоторое время в непроглядном мраке бездны появился странный белый свет. Рядом с кораблём остановился светящийся дискообразный аппарат. В сломанный, искорёженный корпус корабля вонзился яркий конус света, в луче которого все внутренности корабля стали прозрачны. Из маленького скутера выплыло серебристое существо, очень похожее на человека, и исчезло в освещённых отсеках субмарины. Номер Тридцать Два пополнял личный состав глубоководной станции хозяев.
Солнце уже было не видно, но оно ещё освещало облака на западе. Как всегда морской закат был прекрасен. На поверхности океана, по заранее расписанной программе, продолжалась миллионолетняя игра Луны и Земли, и прибой снова начал покрывать прибрежные кораллы атолла Улити своей пеной.