Паршина Любовь. Сломанный крест 1. Объект

Любовь {Leo} Паршина

Сломанный крест

-- 1. Объект: общие сведения.

Время как будто замерло. Даже погода в эти дни стояла одна и та же.

Он неизменно вставал в одно и то же время, шел на кухню. Жена молча подавала завтрак и уходила в их спальню, где сейчас спала одна. После завтрака он не шел на службу, а запирался у себя в кабинете и принимался червем копаться в бумагах. Со службы пока не звонили.

Три дня спустя ему уже казалось, что прошел месяц. Три дня спустя они с женой решились пойти прогуляться: просто вышли, просто прошлись по двору. Если не считать каких-то бытовых моментов (вопросов вроде "ужинать будешь?" и ответов "да" или "нет"), за последние дни они не сказали друг другу ни слова.

Три дня прошло после похорон, уже начала испаряться водка в рюмке перед фотографией сына.

Один раз позвонила дочь - пока не спешила уезжать обратно в Петербург - спросила, не нужно ли чего. Невестка не звонила.

И вот, три дня спустя, сидя с женой на лавочке во дворе дома, он вдруг вспомнил, что им обоим по сорок восемь. И отчего-то подумалось, что они оба - одинокие старики. Да, они есть друг у друга, у них взрослая дочь, но именно рождение сына - тогда, когда обоим было по восемнадцать - превратило их в отца и мать, превратило их в семью. Теперь приходилось заново вспоминать, кто они и зачем живут.

Ему было легче, чем ей - у него была служба.

И служба напомнила о себе на исходе третьего дня - безвременье оборвалось с телефонным звонком, и новый отсчет времени пошел с наступившей за тихим вечером ночи.

***

Генерал ФСБ Кротов приходил в себя после тяжелого инсульта. Его выписали домой под присмотр сиделки, круглосуточные услуги которой оплачивало государство. Семьи или родственников, которые могли бы заботиться о нем, у Кротова не было. Он жил совершенно один в четырех комнатах со множеством книг, множеством дорогих, антикварных вещей - со множеством тайн своей долгой, непростой жизни.

Генерал теперь совсем не ходил и едва мог говорить, ворочая одной половиной рта.

Поскольку доктора не прогнозировали улучшения, он вызвал к себе подполковника Кречетова. Тот явился меньше чем через полчаса и к инвалидному креслу больного подошел без тени скрытой тревоги, неловкости или жалости к старому генералу.

Просто два сослуживца встретились по делу, не важно, что один из них инвалид, а другой недавно потерял сына. Кречетов прекрасно владел собой.

"Беда не приходит одна, - думал Кротов, глядя подполковнику в глаза. - Как же не вовремя все случается!.. Он слишком хороший человек. Честный, порядочный. Зря я выбрал его. Но теперь уже поздно что-либо менять..."

- У меня и у высшего руководства к вам очень серьезное поручение, Кречетов, - говорил генерал мучительно медленно. - Вы имеете право отказаться, но тогда... - он перевел дыхание, - тогда крайне важный проект будет заморожен на длительное время. Или ликвидирован...

- Я готов, - спокойно ответил Кречетов. Ответил без боязни, без раздумий, без патетики. Действительно готов служить, несмотря ни на что? Или ему теперь просто все равно?..

Генерал вздохнул и повел скрюченной рукой (махнуть не получилось).

- Выслушайте. Пути назад не будет. Вел проект я. Знают о нем очень-очень немногие. А полной информацией владеем только я и президент. Если вы согласитесь, то впервые в истории России о нем будут знать не двое, а трое живущих. Я уже не в состоянии... Но если вам понадобится совет при работе с... - генерал вновь умолк, тяжело, прерывисто дыша. - Проект давний и очень сложный. Надо постоянно курировать "объект". Объект тяжелый, я с ним подорвал здоровье... Откройте сейф. Там, за картиной, между окнами.

Кречетов подошел к репродукции простенького натюрморта, снял ее с крючка и набрал названный генералом шифр. Сейф оказался маленьким, но с толстыми стенками и даже собственным, внутренним освещением в виде двух светодиодных лампочек.

В сейфе лежала большая, толстая папка, запечатанная тремя сургучными печатями.

- Этот архив не был оцифрован, - прохрипел Кротов. - Единственные копии хранятся у президента.

- Что это за проект, о котором знают лишь двое? - спросил Кречетов, касаясь кончиками пальцев гладкого сургуча и шероховатой, теплой бумаги.

Лицо парализованного перекосилось и не сразу стало понятно, что он усмехается.

- Этот проект... сам знает о себе.

- Хотелось бы располагать более полной информацией.

- Этот объект... Это... самостоятельное существо. Очень необычный агент. Большего вы узнать не можете, пока не распечатаете пакет. Если сделаете это, в отставку уйдете только ногами вперед. Или как я... Вот вам и полная информация. - Генерал помолчал. - Жаль взваливать это на вас, но другого найти не успеем. Нет времени для проверок. Нельзя надолго оставлять объект без наблюдения...

Андрей Павлович Кречетов размышлял недолго. У него была служба. Об отставке он не мог и думать - о пустых, страшных часах и днях с остановившимся временем.

- Я готов, товарищ генерал.

- Ну, с Богом, - пробормотал, наконец Кротов. - В папке три раздела. Возьмете первый, выучите наизусть, затем возьмете второй, затем третий. Вы должны изучить объект так, чтобы больше не возвращаться к бумагам. Потом вновь запечатаете пакет.

- Вас понял.

- И еще... Загляните в верхний ящик моего стола.

Кречетов выдвинул ящик письменного стола. В глубине на ровном, светлом дереве лежал ежедневник в обложке из темной кожи, а на нем - нижняя половинка старинного креста. Крест был простой, медный, позеленевший от времени даже на сломе - видно, очень давнишнем.

- Возьмите крест, - проговорил генерал, немного хрипя. Старик устал. - Вторая часть у объекта.

- Как мне его найти?

- Он сам вас найдет. Скоро. Я сообщу ему о вас. И - последнее... - Кротов сделал паузу, отдышался. - Он - тварь! Мерзость. Не подпускайте его к себе и к своей семье. Он - объект, который можно и нужно эффективно использовать. Не подпускайте...

Генерал резко умолк - последнее предостережение отняло у него последние силы. Собрав волю в кулак, он пробормотал:

- Можете быть свободны.

***

Часто решения, принятые нами в экстремальных или просто непривычных обстоятельствах, потом удивляют нас самих. Как я мог согласиться? Почему я вдруг не отказал?

Сидя в такси, Андрей Кречетов вдруг почувствовал, что возвращается в привычную жизнь - возвращается из безвременья, из квартиры больного генерала, с пакетом таинственных документов в чужом портфеле, с чужим сломанным крестом, который до сих пор сжимал в руке.

Была четверть двенадцатого. Марина, жена, встретила его на пороге. Конечно, его не в первый раз вызывали на ночь глядя, но ей так хотелось представить, будто хоть что-то в простой жизни еще тревожит ее...

- Ну как там? Что случилось?

- Кротов...

- Что он опять?!.

- Лежит с инсультом.

- Ой, прости Господи!

- Передал мне кое-какие дела, бедняга.

Марина закивала, помогла снять куртку. Да, сейчас Кротов бедняга. А раньше, бывало, его в этом доме называли иначе. Правда, редко и сгоряча.

Пока жена разогревала поздний ужин, Андрей Павлович удалился в свой кабинете и положил половинку креста в свет настольной лампы. Отверстие для шнурка было пробито не ровно посередине, а чуть сбоку, в углу широкой медной полоски. Хотя трудно было представить, что кто-то решил повесить себе на шею чужой сломанный крест - скорее всего, его носили на запястье или вовсе убирали на тайную полку после встречи с "объектом".

- Во что я ввязался? - спросил подполковник у крестика, осторожно трогая его пальцем. Крест был еще теплый, пропитанный живым теплом его ладони. - Осталось только связаться с твоим объектом... Что ж, будем зубрить бумаги и ждать его появления.

***

До рассвета просидел Кречетов над папкой из портфеля генерала. Он то отбрасывал вскрытый раздел в сторону, то с трудом сдерживался, чтобы не распечатать следующие, вопреки рекомендациям Кротова.

"Старик помешался на старости лет! - в сердцах думал он, перелистывая страницы. - Такого просто не бывает..."

Но чем дальше он читал, тем яснее сознавал реальность всех этих скользких предостережений и оговорок старого генерала, оценивать вероятность того, что напечатано и написано от руки на листах из папки. Листы были явно из разного времени - старые, пожелтевшие, годов шестидесятых, и недавние, на хорошей бумаге и с минимумом информации. Были, правда, и другие "новые" - перепечатанные снимки совсем старых бумаг и документов - таких в первом разделе попалось листа три или четыре, а один среди них был вообще с дореволюционной грамматикой.

Вздохнув, Кречетов вернулся к началу. Первый раздел имел заголовок: "Общие сведения о физических свойствах и возможностях объекта".

"Это все теория, подготовительный этап для создания проекта? Или непосредственная практика?.. Но тогда я совсем ничего не понимаю. Что же, от идеи генетически совершенного сверхчеловека перешли к экспериментам? Бред!". Кречетов чувствовал себя растерянным, озадаченным и от этого - весьма раздраженным.

"Объект сам вас найдет"... Даже после беглого ознакомления с материалом папки как-то не хотелось, чтобы объект "находил его сам".

И только утром, с первыми лучами рассвета, Андрея Кречетова будто озарило: да ведь это же проверка! Правда, подобных проверок не случалось за все годы службы, но это может быть единственным разумным объяснением странного поручения генерала. Да еще в такой момент... Возможно, руководство хочет убедиться в его адекватности, в способности к несению дальнейшей службы?

Облегченно вздохнув, подполковник убрал листы первого раздела в папку и сунул в портфель. Разумеется, ничего учить не нужно. Но просмотреть все же стоит - там может содержаться ключ к тому, как лучше пройти тест руководства. Затейники!

- Конечно, проверка. Сдавать стал, раз сразу не догадался.

Но крест он решил держать при себе, вдруг понадобится...

Пока он оставил крест на письменном столе, в лучах уже рассвета, а не лампы, а сам пошел вздремнуть оставшуюся пару часов перед службой.

***

Два дня спустя, под вечер, наконец, приехала невестка с внуками. Старшего, шестилетнего Артема, Андрей Павлович в последний раз видел полгода назад, когда сын был еще жив.

Трехмесячная Ульяна была на руках у матери в день похорон, замершая, как восковая кукла, не проронив ни звука, будто чувствовала общее горе.

- Лида позвонила, и я велела ей обязательно приехать вместе с детьми, - говорила Марина, ставя на стол тарелку и прибор для мужа.

Андрей Павлович кивнул. Конечно, все правильно.

Он оглянулся через плечо на Артема, сидящего в гостиной у телевизора. С дедом мальчуган поздоровался быстро, испуганно и сразу прилип к телевизору, где шел какой-то мультфильм. "Надо будет с ним поговорить, - решил Кречетов. - Только как, о чем?"

А пока говорили с Лидой о всяких бытовых мелочах - как-то механически, неестественно. Она то и дело возвращалась к теме уборки - к вещам мужа, к его коллекции кассет Талькова, которого он обожал, и которого она сама никогда не любила, но теперь не смела выбросить. Лиду словно зациклило на быту. Так, наверное, мозг спасался от ноши непосильных чувств и переживаний.

Андрею Павловичу было жаль невестку - она выглядела ужасно и была совершенно растерянной. Еще бы - вот так, вдруг, остаться одной, с двумя детьми... У нее, конечно, есть работа, помогут и родители, и они с Мариной, но весь страх в том, что она осталась одна, а Артем остался без папы. От них всех - ото всех! - откололся кусок .

Наконец, оставив женщин за столом, Андрей Павлович перебрался к внуку на диван. Тот даже не взглянул в его сторону, только весь напрягся, как струнка.

- Что смотришь? - спросил Андрей Павлович, не рискуя пока погладить мальчика по голове.

- Мультик, - пробормотал тот. Подумав, добавил: - Аладдина...

- Как в школе дела?

Снова мучительно долгая пауза.

- Я в школу не хожу.

- С каких это пор?

Уже не пауза - молчание. С тех самых...

Чуть позже, когда Лида собралась уходить, а с внуком напоследок говорила Марина, Андрей Павлович решил высказать невестке свои соображения по этому поводу. Заговорил напрямую:

- Когда Артем пойдет в школу?

Лида от вопроса смутилась - отвела взор, поджала губы.

- Да, понимаю, что уже надо... Просто я отчего-то боялась его отпускать. И хотелось, чтобы он вначале все это пережил...

- Он еще очень долго будет это переживать. Но нельзя ребенку слишком долго прятаться - надо возвращаться в жизнь.

Лида кивала, словно соглашаясь, но глаз на свёкра не поднимала.

"Надо будет позвонить, проконтролировать, - подумал было Андрей Павлович, но тут же одернул себя: - Успокойся со своим контролем, ты не на службе".

По странному стечению обстоятельств в этот же вечер его самому позвонил старый друг - священник отец Александр. В последний месяц он был в отъезде, где-то в глубинке, и о смерти сына давнего товарища ничего не знал.

Андрей Павлович рассказал ему обо всем сразу же, хоть и через силу. "Сколько же еще мне придется это говорить? Будто куски мяса из себя вырезаю... А ведь только семь дней прошло - только неделя, как его нет". Еще тяжелее становилось оттого, что фотография сына стояла прямо перед ним на письменном столе - простая и такая живая, в отличие от официальной и строгой, той, что была теперь в гостиной, перевязанная черной лентой. Как взглянул, так и не мог больше отвести взгляда. И на него в ответ смотрел из-за холодного стеклышка высокий, крепкий молодой мужчина в военной форме - светловолосый, с очень простым и открытым лицом.

- Страшно, - вздохнул отец Александр. Голос его не дрогнул от жалости. - Прими соболезнования. Отпели?

- Конечно. Все, как надо... Отец Александр?

- Да?

- А вот скажи мне - почему такое случается? Пути Господни неисповедимы, так что ли?

Отец Александр вздохнул.

- Мы ведь и вправду не знаем промысла Божьего. Кого и для чего он в мир приводит? Кого и для чего забирает... Я Гену знал - хороший был человек, жил по-честному. Таких мало сейчас. А вам, живым, сейчас нужно его помянуть, а друг за друга держаться крепче прежнего. У тебя жена, дочь, внуки... Надо же Лиде помочь. Ей детей, твоих внуков, поднимать.

- Внуков... Я как с Артемом говорить не знаю. Понимаю, что теперь я ему вдвойне нужнее, а не знаю, как...

- Как не знаешь? Что ж тебе, внуки - не дети?

- Да дети, конечно.

- И я вот еще что скажу - перед Христом мы все братья и сестры. А дети - это души, которые нам вверяются для воспитания. И в испытание. Тяжело. Но такой вот крест тебе достался...

Тут Кречетова кольнуло свежее тревожное воспоминание.

- Крест, - протянул он. - А скажи мне, отец, что значит сломанный крест?

- Сломанный? - переспросил настороженно отец Александр. - У тебя сломался?..

- Нет-нет! Ни у кого не сломался. Просто ко мне попал - уже сломанный, старинный. Нижняя половина, если быть точным.

- Зачем это тебе? Ты же никогда антиквариатом не занимался.

- Да я и не из интереса к антиквариату. Он, я думаю, и ценности большой не представляет.

- В церковь его отнеси или в музей. Лучше не держи у себя такую вещь. Особенно сейчас. Чужой, сломанный крест! Господи...

- Хорошо, спасибо за совет. Жути нагнал...

- Я не для жути. Но такое и вправду не к добру. Нехорошая, думается мне, вещь...

Кречетов кивнул, переводя взор с фотографии сына на лежащий рядом крест - избавиться от которого он не имел ни права, ни желания.

***

В ночь с субботы на воскресенье (на девятый день) Андрея Павловича разбудил телефонный звонок. Было только двенадцать, он лег полчаса назад, но уснул очень крепко и поначалу принял звонок за будильник.

Звонил капитан Владимир Савин и, судя по голосу и сбивчивой речи, был очень взволнован.

- Простите, что разбудил, Андрей Павлович. Но дело крайне... невероятное. Это важно!

- Говори, что стряслось.

- Спиридович...

- Есть новая информация?

- Да, Андрей Павлович, он мертв. И вся банда. Убиты в его особняке. Одним разом...

Кречетов вскочил с постели, чуть не врезавшись в стеллаж с книгами - забыл, что все еще ночует в кабинете.

В последние полгода Спиридович был как бельмо на глазу - дважды попался на попытке сбыта краденных ценностей за границу, но оба раза выкрутился, во многом благодаря высокопоставленным друзьям. Из достоверных источников было известно, что он имел отношение к торговле наркотиками и даже людьми. Но взять эту гадину с поличным никак не удавалось. И тут вдруг - вся банда положена под чистую, все подельники.

- Черт знает что... - пробормотал Андрей Павлович. И, не сдержавшись, добавил: - Новый Год-то вроде не скоро.

- Происшествие очень нестандартное, Андрей Павлович. В МВД уже головы ломают...

- Так, Володя, езжай туда, я скоро буду.

- Есть, Андрей Павлович.

Кречетов мигом оделся, но прежде чем он успел выйти в коридор, какое-то чутье подсказало ему взять с собой медный крестик. К чему? Дело Спиридовича старое, к "проекту" Кротова отношения не имеющее. Но с чутьем Андрей Павлович спорить не стал - и для верности повесил медный на одну цепочку со своим, золотым и целым.

В дверях спальни уже стояла, набросив шаль, Марина. За ее спиной в комнате на телевизионном экране мерцала какая-то полуночная образовательная программа.

- Вызывают?

- Да, прости, Мариша, служба. Ложись спать, не жди.

Но Марина и сама все понимала.

- Беги...

***

Дом, полный мертвых хозяев, ожил от присутствия полиции и спецслужб, как мертвец - от гальванического тока.

Савин встретил командира у самых ворот. Глаза прятал, не зная, как выразить соболезнования, которые крутились на языке. К счастью, не стал говорить ничего. Правильно, на службе - только по делу.

- Вы "Пятницу Тринадцатое" смотрели? - спросил неожиданно Савин.

- Чего-чего?

- Фильм ужасов такой давний.

- Нет, я ужасы не смотрю. Мне в жизни хватает.

- Ну... Того, что здесь натворили, реально может хватить на всю оставшуюся жизнь. Я, как увидел, сразу "Пятницу Тринадцатое" вспомнил. Пойдемте. Лучше на задний двор: там все начиналось.

Началось все с трех мертвых ротвейлеров. Двоим свернули шеи, третьего ударили о дерево с такой силой, что он почти обмотался вокруг ствола.

- Не слабо? - кивнул в сторону туши Савин. - Дальше бандиты пойдут - в такой же кондиции.

Здоровенный бугай, телохранитель Спиридовича, был убит в гараже лопатой - практически разрублен ею пополам.

Единственная женщина из всей банды - немолодая мадам, набиравшая девушек для продажи в бордели и гаремы - была повешена в бильярдной на вентиляторе под самым потолком. Вентилятор всё еще вращался вместе с ней.

"Ханурика" - убийцу и насильника, пожалуй, самого гнусного типа из всех, убитых этим вечером - оглушили, а после запихнули целиком в итальянский жарочный шкаф.

Бухгалтер банды лежал в кабинете, раздавленный полутонным сейфом, вынутым из стены.

Еще трем людям - средним "браткам" - попросту свернули шеи.

Два последних трупа обнаружили в хозяйской комнате. Это были черноволосый молодой человек и сам хозяин, Спиридович. Последнего опознали только по перстням на руках и татуировкам, потому как лицо было практически полностью уничтожено.

- На голову натянули два плотных мусорных мешка, а затем раздавили, - нехотя рассказывал Савин.

Кречетов почувствовал, как тошнота подходит к горлу: под темным полиэтиленом угадывался бесформенный ком с разинутым, сломанным ртом.

- Размозжили чем-то?

- Нет. Эксперты утверждают, что именно раздавили.

- Как?

- Неизвестно. Один сказал, что похоже, будто двумя колесами от Камаза долго-долго мяли.

- Собаке - собачья смерть. А с этим что? - Андрей Павлович кивнул в сторону парня в кресле у двери.

- Два сквозных огнестрельных ранения в брюшную полость. Чудесная, легкая смерть, - сообщил Савин и тут же смутился, испугавшись, что сболтнул лишнего.

- Кто он?

- Неизвестно. В данный момент устанавливаем личность. Но он не из банды - это точно. Застрелил его сам Спиридович из своего пистолета. Похоже, видел, как его подельников убирали одного за другим, и засел у себя в комнате. Этот парень вошел как раз, когда он был на взводе и...

- Попал под горячую руку.

- Под горячий пистолет.

- Бедолага... Савин, приведи-ка сюда одного из судмедэкспертов. Хочу услышать его мнение об этом ужастике.

Савин кивнул и поспешил на первый этаж, а Андрей Павлович подошел к молодому человеку в кресле.

"Ведь года на три младше моего Гены", - подумал он с искренней, глубокой жалостью.

Парень действительно был очень молодой, лет двадцати пяти, с тугими черными кудрями, угольно-черными бровями и ресницами. Кречетов заметил шрамы на бледном лице - один, перебивший соболиную бровь, как от сорванного пирсинга, только глубже и грубее, и другой, на нижней губе, будто от случайного пореза ножом или бритвой. Парень был красив, но не идеальной правильностью черт, а удивительным, поистине евразийским, их сочетанием.

Одет парень был достаточно просто - узкие брюки, белая рубашка, кожаные ботинки. То ли мажор, то ли обычный студент. Лишь маленькие золотые серьги-колечки не вписывались в общий "среднестатистический" образ.

Что же привело этого странного мальчишку сюда? Отчаяние, перспектива "нужного" знакомства?..

Вдруг от сквозняка всколыхнулась ткань рубашки на груди парня, и Андрею Павловичу померещилось, что тот вздохнул. Он шарахнулся прочь от этого наваждения и решил от греха подальше закрыть распахнутое настежь окно.

Под стенами особняка Спиридовича отцветал сад, шикарный, словно сказочный - дизайнерский шедевр с горками, арками, беседкой и прудом, в котором плавали растревоженные к ночи утки.

Андрей Павлович на несколько секунд задержал взгляд на подсвеченных верхушках декоративных деревьев, сделал глубокий вдох и затворил окно. И - то ли холодный воздух был виноват, то ли пыльца растений - но в носу защекотало, и он чихнул.

- Будьте здоровы! - пожелал ему приятный, чуть вкрадчивый и насмешливый мужской голос.

Кречетов обернулся, но обнаружил, что в комнату никто не заходил. В окружающей обстановке ничего не изменилось, за исключением единственной детали - глаза молодого симпатичного трупа, сидящего в кресле у двери, были открыты. "Просто сокращение мышц, - объяснил себе Андрей Павлович, - такое часто случается". Но нет - эти ярко-голубые, бирюзовые глаза смотрели прямо на него, и смотрели внимательно.

- Ну как вам, Андрей Павлович?

- Что?..

- Спрашиваю - как вам все это. Я не переборщил? Просто с таким отребьем церемониться неохота. А хотелось сделать вам приятное - подарок к началу сотрудничества...

Кречетов зажмурил глаза и с силой провел ладонью по лицу.

- Не волнуйтесь так, Андрей Палыч! Вы же подполковник - вам не идет. Ну... Подойдите. Ближе, ближе...

Труп выпрямился в кресле и улыбнулся, протягивая Кречетову руку. Тот подошел, взялся за нее - холодную, но гибкую. Парень, улыбаясь, уже почти смеясь, сжал его ладонь, покачал, будто здоровался с ребенком.

- Вот. Другое дело! Андрей Павлович Кречетов, подполковник ФСБ, сорок восемь лет, - принялся перечислять парень, словно отвечая урок, - женат, двое детей... Ой, нет! Одна дочь. Сын погиб при исполнении воинского долга на Северном Кавказе. Всё верно?

- Всё, - выдохнул Андрей Павлович. - Кто ты такой?

Парень отпустил его руку и потянулся было к своему воротнику, но тут на лестнице раздались шаги. Парень подмигнул Андрею Павловичу и снова превратился в безмятежный труп.

- Я ж вам все уже рассказал, - ворчал, протискиваясь наверх, полный пожилой судмедэксперт. Увидев Кречетова, он замолчал и, нервно пожевав губами, представился:

- Олег Юрьевич.

- Андрей Павлович Кречетов.

- Так вот, Андрей Павлович, я вашему капитану уже обо всем рассказал. Тут все просто, - он махнул рукой на покойника в кресле, - два пулевых. Прошли навылет, пули в косяке.

- А с остальными - непросто?

- С остальными чёрт знает что. Хотя, думаю, наркоман какой-то поработал или сумасшедший. Кого-то они сильно обидели.

- Эти много кого обидели.

- Я не первый год работаю, но не видел ни разу такой...

- Жестокости?

- Силы, Андрей Павлович! Жестокости, изощренности я насмотрелся. Но тут... Я видел, как насмерть забивают лопатой, но чтобы такого лося фактически разрубить - с одного удара! Поэтому говорю, сделал это кто-то "на колесах" или псих.

- Этот мог? - Андрей Павлович указал на тихий черноволосый труп.

- Товарищ подполковник, вы что? Во-первых, он в любом случае по комплекции не подходит. Наркота-наркотой, но убийца должен быть крупнее, сильнее физически. И потом, Спиридович его застрелил, но кто же его самого так уделал? Я подобные травмы видел только, когда два мужика спьяну чего-то не поделили и один на другом ногами прыгал. Но тут кости и ткани раздавлены одним махом.

- Чем?

- Ну, если бы у нас по улицам бегали терминаторы и железные дровосеки, я бы сказал, что руками. Может быть, после вскрытия обнаружатся новые сведения.

- Я свяжусь с вами, - кивнул Савин.

- Давайте, - вздохнул эксперт. - Теперь я, с вашего разрешения...

- Да, спасибо. Всего доброго...

Судмедэксперт также пробубнил что-то на прощание и поспешил покинуть комнату.

Савин принялся что-то рассказывать и о том, как мало пока удалось найти в доме бумаг и документов, которые можно приобщить к делу, и о том, что нельзя уступать это дело МВД. Кречетов слушал, понимал, анализировал информацию - на автомате. Но одна главная мысль сейчас владела им. С этой мыслью всё вставало на свои места - с ног на голову...

Когда Савин уже исчез в деревянном колодце винтовой лестницы, ведущей из спальни вниз, Андрей Павлович подошел к парню в кресле, торопливо и аккуратно расстегнул его воротник, потянул за кожаный шнурок на холодной шее... и вытянул верхнюю половину сломанного медного креста.

Парень не шевелился - мертвее мертвого, херувимчик новопреставленный...

- Андрей Павлович, - позвал снизу Савин. - Что-то случилось?

- Нет. Просто кое-что в голову пришло... Иду.

***

В эту ночь Андрей Павлович вновь не сомкнул глаз до рассвета. Он заперся в своем кабинете, вновь перечитал первый раздел, принялся читать второй - пытался маниакально зубрить, как и было изначально приказано. Затем Кречетов открыл третий раздел, но читать уже не смог - мозг отказывался воспринимать информацию. Набор слов - бессмысленный по форме и жуткий по сути - роился перед глазами, как в ночь перед экзаменом.

И никак не шло из головы бледное лицо с двумя тонкими шрамами и ярко-голубыми глазами.

Или он умом тронулся с горя?..

"А ведь уже девятый день..." - подумал Андрей Павлович вдруг, мигом остыв от лихорадочного состояния, в котором пребывал последние несколько часов.

Решив, что надо поспать хоть немного, Андрей Павлович вновь лег в кабинете, заперев дверь.

На девятый день собралась семья: Лида, уже без детей, и Аня, сестра Гены. Приехал и отец Александр.

Марина, приготовив скромную закуску, сама накрыла на стол, сама встречала всех. Андрей Павлович вышел в последний момент, обнялся с дочерью, с отцом Александром, спросил Лиду про детей.

- Всё хорошо? - тихо и быстро спросила его жена, когда уже садились за стол.

Андрей Павлович кивнул. "Хорошо, - только и подумал он. - Когда тебе подмигивают посторонние покойники, это ведь к удаче?.."

Налили всем по стопке, подняли, не чокаясь. Андрей Павлович посмотрел на фотографию Гены и только поднес рюмку к губам, как в дверь позвонили. Он хотел сначала выпить, а потом открыть, но звонок не утихал.

- Да кто же там? - раздосадовано ахнула Марина.

Андрей Павлович поставил рюмку на стол и пошел открывать. "Наверняка, какая-нибудь дурная соседка, старушка, которой недостает внимания", - подумал он с неожиданной злостью.

Но за дверью стоял вчерашний покойник. Увидев Кречетова, он улыбнулся и отпустил кнопку звонка.

- Здравы будьте, Андрей Палыч...

Тот же голос, та же улыбка - только губы заметно порозовели и короткая чёрточка шрама проступила чётче. Теперь и одет парень был просто и небрежно: кеды, джинсы, свободная черная футболка с мордой озверевшего волка, потертая кожаная куртка и бесформенный рюкзак. Эта одежда казалась наброшенной на его тело, будто тряпье - соблюдает он эти ваши приличия и отвяжитесь.

- Подумал, что надо бы заглянуть, поговорить, но... Я, вижу, не вовремя.

Парень умолк, глядя на Андрея Павловича - мол, прогонишь или нет?

- Это... По работе, срочно! - крикнул Кречетов обернувшись на приоткрытую дверь гостиной. Затем он оттолкнул парня от порога и процедил сквозь зубы: - Только быстро.

- А, вы таинственную папочку Кротова читали? Тогда быстро поговорим... - засмеялся парень. - Пойдемте, у лифта покурим.

Они вышли в холодный, просвистанный сквозняками тамбур между квартирами, лифтами и лестницей.

Парень взъерошил свои густые, непослушные волосы, оказавшиеся внутри, у самой головы влажными, - Андрей Павлович даже почувствовал запах шампуня.

- Только из морга - в душ, и к начальству! - улыбнулся парень, сверкнув жемчужными зубами. - Представляете лица патологоанатомов: "Мы его потеряли!"?

Парень закурил длинную черную сигарету и Кречетов разглядел кольца на его руках. На левой - серебряное, с оскалившейся не то пёсьей, не то волчьей мордой; на правой - два золотых: на большом современное, гибкое, как ремешок от часов, а на мизинце - старинный, маленький, будто женский, перстенёк с изумрудом.

В ушах у него по-прежнему были серьги-колечки, но в левом прибавилось еще два золотых "гвоздика".

- Что, нравлюсь? - уже зло и холодно ухмыльнулся он. - Ну же, выкладывайте, что читали.

- Объект, - произнес Андрей Павлович. - Существо, обладающее аномальной силой, выносливостью, живучестью.

- Ага... Именно оно.

- Легко входит в доверие к людям, однако эмоционально нестабилен, вспыльчив, мстителен.

- Старый Крот так написал? Вот мудак!

- Генерал Кротов вообще не слишком лестно о тебе отозвался. Я продолжу, если позволишь?

Парень легонько хлопнул себя по губам.

- Конечно-конечно!

- ...Изобретателен, умен, жесток. Моральные принципы практически отсутствуют. Сексуально неразборчив.

Парень загнулся от приступа хохота.

- Крот с Милоновым консультировался!

- ...Рекомендуется максимально использовать, как положительные, так и отрицательные свойства объекта. Не допускается эмоциональный контакт куратора проекта с объектом.

- За первый раздел вам пятерка, Андрей Палыч! А второй штудировали?

- Читал.

- Интересно?

- Это правда? То, что там написано.

- Больше скажу - стараниями Крота, там, в его папочке, не вся правда.

- А про эксперименты над добровольцами и заключенными?

- По большей части над заключенными. Да, было дело.

- И про аналогичные эксперименты за рубежом?

- Правда.

- А о твоих пристрастиях?

- Эротических?

- Гастрономических.

- Это, дорогой Андрей Палыч, не пристрастия, а суровая жизненная необходимость.

- Это болезнь?

- Своего рода.

- Лекарства нет?

- Не нашли. И не думаю, что усиленно ищут. Если лишусь своей болезни - лишусь и силы, и выносливости.

- Другие такие есть?

- Не знаком.

- А питаться можно только таким странным способом? Иначе никак?

- Увы! Впрочем, кровь ведь не противнее паленой водки. Как мне думается.

- У Спиридовича дома тоже к кому-нибудь приложился?

- Фу на вас, Андрей Палыч! Смерти моей хотите безвременной? Те люди давно испортились! - парень заглянул за угол и выбросил окурок в мусоропровод. - Что ж, Андрей Палыч, а как вам третий раздел? Его хорошенько проштудировали?

- Не успел. У меня было мало времени. Имя будет в конце?

- Какое имя?

- Твое. Его я пока не нашел.

- Ну так придумайте. Имя или кличку. Со всеми этими легендами, прикрытиями - да зачем мне имя?

- Как твой командир, я приказываю назвать имя.

- Официально вы не командир, вы - куратор проекта. Официально меня настоящего вообще не существует. Называйте, как хотите. Крот обычно начинал разговор со слов: "Есть дело".

Парень достал из кармана мобильный, набрал какой-то номер и стал просто смотреть на экран, слушая гудки.

- Это я вам звоню. Сохраните номер, вызывайте, когда понадоблюсь. Звоните, пишите - как удобно.

- И когда ты можешь мне понадобиться?

- Да когда угодно. Кого-то соблазнить, кому-то оторвать голову... Не беспокойтесь, теперь у вас появится много интересных дел.

- И как мне записать тебя в адресной книге?

- "Объект"! А как еще? Честное слово, не обижусь, не стану проявлять свою мстительность и жестокость. А что касается сексуальной неразборчивости... мне как раз пора. Пойду, как говорится, бесов потешу. Если у вас, конечно, нет ко мне вопросов и предложений.

- Нет.

- Тогда читайте дальше инструкцию по эксплуатации. И, пожалуйста, Андрей Павлович, вызовите меня через месяц. Будет дело, не будет - не важно.

- Зачем?

Парень криво усмехнулся.

- Кротов, как самый одаренный, поместил этот пункт в последний раздел. Читайте, Андрей Палыч. До встречи.

"Объект" шутливо козырнул и исчез за дверью черной лестницы.

"Он - тварь!" - вспомнился Андрею Павловичу судорожный хрип Кротова. Но ведь твари не бывают так похожи на людей...

- Андрей, - раздался в общем коридоре голос жены. - Тебе на мобильный звонили. Что-то случилось?

- Нет. Прости, Мариша, иду!

Кречетов вернулся в гостиную, сел на свое место, взял отставленную рюмку - будто и не уходил никуда, а просто жизнь на паузу поставил. Но лица и взгляды окружающих выдавали реальность его отсутствия. Дочь и отец Александр были искренне встревожены, Лида - почти обижена. Марина умело делала хорошую мину при плохой игре - о чем вы, дорогие гости, все хорошо!

Только взгляд Гены на фотографии не изменился.

Андрей Павлович, глядя на него, приподнял рюмку, выпил, наконец, вслед за остальными.

- Простите, служба. Лида, как у Артема дела в школе?

[1]

Паршина Любовь : другие произведения.

Сломанный крест 1. Объект - общие сведения

Комментарии: 6, последний от 04/02/2019. © Copyright Паршина Любовь ( rumpel-vasya@yandex.ru) Размещен: 06/11/2014, изменен: 06/11/2014. 38k. Статистика. Рассказ: Мистика Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Оценка: *9.003** Ваша оценка:
Аннотация: Возможно, прошлое ближе и живее, чем мы думаем? У подполковника ФСБ Андрея Кречетова нет времени на долгую скорбь по погибшему сыну. Он получает от начальства крайне необычное задание и его ждет встреча с гостем с того света...