Недавно сын купил себе хороший сотовый телефон и подключил к нему интернет. Теперь разговаривать по скайпу мы можем не только тогда, когда он находится дома. Мамы меня поймут. Пока ребенок не придет домой - живет он с тобой или далеко, мама не уснет. Моему ребенку, правда, уже двадцать четыре с хвостиком, но, тем не менее, мамы все равно меня поймут.
И вот смотрю я на сына через окошко всемирной паутины: то в магазине он - помогает выбирать какую-то хозяйственную вещь другу, то в машине - ждет подругу, которая сейчас выйдет выгуливать собаку, и радуюсь так тихо, внутри где-то. Жив-здоров, в хорошем настроении, и ничего не случилось, и не случится, даст Бог! И вспоминаю маму.
Мой брат всегда был бунтарем. Причем скрытым. Внешне он маму слушался. Делал то, что ему скажут. Но потом это выливалось в протесты, которые выражались в беспричинном исчезновении брата из дома. Причем он никого не предупреждал. И пропадал. Надолго или нет, но всегда без предупреждения. Мама очень переживала: 'Что с ним, где он?!' А я ненавидела своего братца за то, что он доставлял столько горя моей любимой мамочке. Причем отыскивать этого жизнелюба приходилось мне. Я ходила по его друзьям, звонила подругам, а как-то раз мне даже пришлось обойти больницы и морги, когда брат не давал о себе знать целую неделю. Идем мы вот так однажды с моей подружкой из морга к другу брата - ну вдруг тот расколется, где брат обитает? А тут он сам навстречу, брат мой, от друга своего и выходит в компании девахи новой (в двух шагах от дома причем). Ну что тут скажешь? Был бы пистолет - пристрелила б. А так, вернулась домой, говорю: все в порядке мамочка, жив-здоров (скотина!). Однажды помню, когда брат был ещё совсем молодым, ну, может было ему лет шестнадцать, он впервые не пришел домой ночевать. И перед моими глазами как сейчас сцена, где брат лежит на диване, явившись под утро, а мама колотит его тапком и что-то кричит. Не помогло. Апогеем же самовольничества брата стала поездка в Сочи. Он расторг свою страховку, а тогда это были огромные деньжища, и улетел с другом на море, якобы зарабатывать деньги в качестве пляжного фотографа. Родня моего брата жила в Сочи, поэтому края эти были ему знакомы. У нас с братом разные отцы. Его отец был из кубанских казаков - с раскосыми глазами, черным вьющимся чубом, спортивной фигурой и статной выправкой. 'Иван покорил меня умением танцевать', - говорила мне мама о своем первом муже. Они познакомились на танцах - Иван пригласил маму на вальс. Так вот тетя Сергея (так зовут моего старшего), жила в Сочи. Лет в пятнадцать Сережка гостил у тети Симы. Но казачка Сима и достойный своей тетки потомок - мой брат не сошлись характерами, и Сергей больше не ездил к своей родне. Кстати, родня эта известная. Фамилия моего брата - Труханов. И есть какой-то популярный документальный фильм, кажется 'Обыкновенный фашизм' Михаила Ромма, но не стану утверждать. И там рассказывается о семье Трухановых, которая партизанила во время войны в Краснодарском крае. Это и есть семья отца моего брата. Сам Иван двенадцатилетним подростком был связным партизанских отрядов и даже сумел сбежать от фашистов, когда те везли его в плен. В 50-е годы он приехал в Караганду, окончил горный техникум, пошел работать на шахту и женился на моей маме. Когда Сергею исполнился год, его отца убили. Но это отдельная история...
Узнала я о сочинских приключениях брата от его друзей. Свою семью он не предупредил об отъезде. Ну, понятное дело, мама бы не одобрила... Но однажды произошел совсем уж показательный случай, который запомнился мне на всю жизнь. Сергей гостил у другой тети - маминой сестры Шуры в Литве. В курортном Тракае (городе трехсот озер) он вел экскурсии и пользовался как всегда бешеным успехом у местного и туристического бабьего лагеря. Как позже мне рассказывала моя сестра, одна из небедных женщин-туристок ему сказала: 'Сергей, ты бы мог жить на средства любой женщины, так ты красив и хорош!'. Ну, так оно и есть. И красив. И хорош. Что и испортило ему жизнь.
Приходит к нам домой телеграмма: ВАС ВЫЗЫВАЕТ НА ПЕРЕГОВОРЫ ТРАКАЙ. Вы можете себе представить, что в этот момент произошло с моей мамой?
- Всё! Убили, зарезали, это сестра звонит, чтобы сообщить ужасные новости!!
Ещё одно обстоятельство, сыгравшее не в пользу Сергея - время. В Прибалтике оно отстает от времени Казахстана на три часа, а переговоры были назначены на 4 утра. Это, как вы понимаете, как бы указывало на срочность переговоров. Я не помню, был ли в то время телефон в нашей квартире, но почему-то мы пошли на переговорный пункт. Мама запаслась упаковкой валидола и взяла с собой меня. Папа безмятежно спал дома. Зачем ему эти женские сопли? Пришли мы в переговорный пункт задолго до полуночи, 'чтоб по темноте не ходить'. И стали ждать. Чем ближе подходило время переговоров, тем сильнее тряслись руки у мамы, тем быстрее накатывались слезы на её глаза, тем чаще доставались таблетки валидола. Группа поддержки в виде меня помогала слабо, я сама тряслась от страха. Пробирка с валидолом уже заканчивалась. И вот этот час настал.
- К телефону никто не подходит, - сообщает нам телефонистка. Ну, пункт, куда должен был прийти заказчик переговоров, не отвечает, значит. Мама держится за прилавок, она вот-вот упадет, она в предобморочном состоянии. Ждем ещё несколько минут. Телефон не отвечает.
- Девушка, - слезно просит мама, - узнайте, пожалуйста, кто заказывал переговоры?
Девушка кричит, значит, через весь Союз из Казахстана в Прибалтику. Там, в Вильнюсе, другая телефонистка соединяет с Тракаем и наша спрашивает:
- Кто он, кто?!!!
Ну, слава Богу, не запомнить моего братца не смогла бы ни одна даже самая красивая девушка. Она и запомнила. Говорит - парень приходил, такой красивый высокий блондин, голубоглазый с длинными волосами до плеч и красивой фигурой.
Заказать, значит, заказал переговоры, а потом то ли забыл, то ли проспал, то ли подумал: 'Да ну их на фиг, эти переговоры!'
И пошли мы с мамой домой. Радостные!!! А как же?! Жив, значит, здоров, отдыхает, дорогой наш единственный сын и брат Сережа! Всё хорошо у него значит. Спит, кушает, в озерах купается, ну и далее по списку.
Вот как бы маме было хорошо сейчас. Если б не умерла она раньше времени от перегрузки сердца, от инфаркта, поджидавшего её в 64-летнем возрасте. Накопилось за столько лет переживаний-то. И все за сына своего, любимого, от любимого мужчины. И если бы была эта всемирная паутина в то время, не страшны бы были ни Тракай, ни Сочи и никакие другие города и веси, куда занесло бы моего братца. И жива бы была моя мамочка сейчас, не подорвалось бы её сердце из-за никчемных переживаний, что убит он, или избит, или пьет, или током стукнуло и лежит без сознания - не звонит что-то долго...
- Света, съездий к Сергею. Он уже неделю не появляется и не звонит, вдруг что-то случилось?
- Мама, если бы с ним что-то случилось, Ирка бы сообщила, - к тому времени брат был женат и жил в отдельной квартире.
- Ну может их током ударило, лежат там без сознания?! - переживает мама. Брат мой, кстати, владеет многими специальностями, десять лет, в частности, проработал в шахте электриком.
- Ага. Ирка взяла его за руку, он всунул пальцы в розетку. И ударило их.
- Вот когда у тебя будут собственные дети, тогда ты поймешь меня! - всегда на подобные выпады с моей стороны отвечала мама. Впрочем, тоже самое теперь я говорю своему сыну. Теперь я сама мама. Теперь и в моей голове рисуются самые ужасные и нелепые картинки, стоит моему сыну не ответить пару раз на звонок...
Иду сегодня утром на работу. А путь мой пролегает через больничный городок. Стоит под окнами парень в наушниках и разговаривает с девушкой своей. А она там, за окном больницы, в которую не пускают. И эмоции у него на лице и слова с выражением произносит, как будто бы она рядом стоит - любимая его. Я даже на окна взглянула - так увидеть её захотелось. Она, наверно тоже улыбается ему в ответ, и хотя сейчас не может его поцеловать, не беда, с нынешними-то технологиями это не так страшно. Возможности-то сейчас ого-го какие! Нет сейчас ничего невозможного. Вот до чего техника дошла.