Васильченко Сергей Сергеевич : другие произведения.

Преодоление подростковых проблем и комплексов. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    События происходят в 1990-тые годы. Главный герой романа юноша по имени Сергей вырос в неполной семье в небольшом городе на юго-востоке Украины. У него есть несколько друзей детства, но нет подружки. Свое свободное время Сергей проводит с друзьями и у него даже есть своя компания. Вместе с друзьями они взрослеют и созревают для сексуальных отношений.
   В поисках душевного комфорта.
   Том 1.
   Преодоление подростковых проблем и комплексов.
   Глава 1.
   Переезд.
  
  
   Поезд Харьков - Владивосток в пути находится семь с половиной суток, почти восемь. Восемь суток в поезде в плацкартном вагоне - это испытание. Хорошо, что это испытание выпало мне в 19 лет. В 19 лет многие вещи даются легко, и почти во всем находишь свои плюсы, почти не обращая внимания на минусы. Минусы плацкартного вагона очевидны - это невозможность побыть одному. Тебя постоянно окружают люди. Хоть на тебя почти и не смотрят, но наличие рядом малознакомых людей напрягает. И когда ты едешь восемь суток, то проблема еще и в том, что меняются соседи. Ты вроде бы привык к одним, уже подстроился под них и тут они сходят с поезда и их места занимают новые люди, с которыми опять нужно искать общий язык, как-то подстраиваться под них и приспосабливаться. Еще когда едешь восемь суток, то уже на третьи сутки начинаешь ощущать, что тебе не хватает движения и физических нагрузок, ведь большую часть суток ты или лежишь на своей полке или сидишь. Чтобы как-то решить эту проблему, при долгих стоянках поезда в крупных городах я выходил на улицу и интенсивно ходил туда-сюда, благо было лето.
   Из плюсов длительного путешествия на поезде - это то, что у тебя уйма времени подумать. А мне было о чем подумать. Я переезжал с Украины, где родился и вырос, на край России на Дальний Восток. Правильно ли я делал, что переезжал? Не знаю. Меня одолевали сомнения, и я все снова и снова перебирал в своей голове события последних дней, да и последних месяцев, последних лет.
   Родился и вырос я в провинциальном городе Константинове, что в Донецкой области. Наш город считался промышленным, потому что на его территории располагалось четыре больших завода. Эти заводы давали людям стабильную работу, и поэтому население города неумолимо росло, пока не достигло отметки в 150 тысяч человек. В городе то здесь, то там отстраивались новые преимущественно девятиэтажные дома, а кое-где отстраивались и новые микрорайоны. Это было начало 90-тых годов, которые позже назвали "лихими". Украина отсоединилась от России, и какое будущее ее ожидало, пока было неясно. Однако нутром я чувствовал, что будущее это будет безрадостное.
   У меня на Украине остались друзья и, уезжая, я бросал их. Бросал, возможно, что и навсегда. Правильно ли я делал?.. Друзей у меня было несколько - это мои одногодки Вадик Колманович, Вова Иванов, Проценко Сергей, Паша Кащенко и, наверное, Артем Ляшенко. Вадик Колманович и Артем Ляшенко жили в одном со мной подъезде, но на других этажах нашего девятиэтажного дома. Я жил на 6-ом этаже, Артем на 5-ом, а Вадик на 4-ом.
   Вадик Колманович был невысокого роста где-то 172 сантиметра, полный и с темными прямыми волосами. У него был прямой длинный нос, правильные черты лица и если бы не полнота, то, наверное, он был бы привлекателен для девушек. По характеру Вадик был добродушный, но несколько ленивый. После окончания 11 класса средней школы он никуда не поступил и теперь бездельничал дома. Вадик спал до 2 часов дня, ставя новые рекорды, то проспав 12 часов, а то и все 13. Не жизнь, а рай, если бы не его родители. Мама Вадика тетя Галя, мягко говоря, неуравновешенная женщина. Она ругается с Вадиком по поводу и без повода целыми днями, пока не уходит на работу. А работала она в аэрокассах. От этих нервотрепок Вадик стал нервным и чтоб хоть как-то угомонить свою мать пошел учиться на права в автошколу ДОСААФ. В этой автошколе и я отучился на категорию С, да и еще многие мои приятели и друзья. У Вадика неплохой характер, он доброжелательный и незлопамятный. Вадик неплохой друг, но не идеальный. Из явных недостатков у него присутствуют тяга к азартным играм и тяга к выпивке. Еще мои взгляды на жизнь часто не совпадали с взглядами Вадика, и наши вкусы очень сильно разнились - нам нравилась разная музыка и мы болели за разные футбольные команды, что больше раздражало скорее Вадика, а не меня. Но было у нас и немало общего - мы любили гонять в футбол, нам нравились красивые девушки и мы часто играли друг с другом в шахматы.
   Вова Иванов ростом был где-то 176 сантиметров, плотного мускулистого телосложения, с темно-русыми волосами и крупными чертами лица. У него хорошая память, неплохой практичный ум и натура спекулянта и предпринимателя. В первую очередь он во всем искал выгоду, а уже потом и все остальное. Из недостатков у Вовы была явная трусость. Он почему-то боялся драться с другими парнями. С его чудовищной силой, огромными кулаками и мощной комплекцией он мог бы побить почти любого, но он боялся... Не знаю в чем были причины его страха, но может быть в том, что его отец сильно лупил Вову в детстве. Только когда Вова сильно выпивал, он становился смелее, отчего Вова пристрастился к выпивке и пил при каждом удобном случае. С Вовой я познакомился в школе. Мы с мамой переехали в новый микрорайон, и в 6-ой класс я пошел в новую школу. Но в школе мы с Вовой особо не дружили, потому что Вова тесно общался с Саленко Сергеем, с которым я был на ножах, а я дружил с Кащенко Пашей, с которым был знаком почти что с самого рождения. Сдружился я с Вовой Ивановым в техникуме. После окончания 8 класса, мы одновременно поступили в техникум и оказались в одной группе, в которой обучали на механиков станков и оборудования стекольных заводов. С нами в техникуме в одной группе оказался еще один наш одноклассник - это Проценко Сергей. Вот мы втроем и решили держаться вместе.
   Проценко Сергей. Сколько я его знаю и помню, он всегда занимался спортом - легкой атлетикой. Это был мускулистый стройный парень ростом 177-178 сантиметров. Волосы у него темные прямые с небольшими вихрами, лицо приятное и сломанный нос не портил, а скорее делал более мужественным его лицо. Характер у Сергея неплохой: добрый, отзывчивый, справедливый. Единственная черта характера, которая мне не нравилась в Сергее - это его натура спортсмена. Во всем ему нужно превосходить других и прямо бес в него вселялся, когда он хотел кого-то догнать и перегнать. Сергей много раз подтягивался на турнике, бегал лучше всех, кого я знал, очень сильно играл в шахматы. Так как я тоже хорошо подтягивался и сильно играл в шахматы, а также бегал по утрам, то и получал от Сергея много уважения и дружбы. Еще в школе, будучи одноклассниками, мы поддерживали хорошие приятельские отношения. Сергей Проценко был одним из немногих в моем классе, кто не пытался меня унизить как новенького, и даже больше - он поддерживал и выручал меня в трудные для меня моменты. Когда мы оказались в техникуме в одной группе, то сразу же стали держаться вместе, отчего здорово сдружились. Вместе еще и с Вовой Ивановым мы прогуливали пары, пили у меня вино и дурачились. Вместе мы встретили у меня один Новый год, на который нам удалось пригласить компанию симпатичных девчонок. В учебных классах я почти всегда сидел за одной партой с Сергеем и тянул его по тем предметам, по которым сам успевал - это были алгебра, геометрия, история, русская литература, а потом еще и техмеханика.
   Кащенко Паша. Одного со мною роста - это 174 сантиметра, практически такого же худощавого телосложения, как и я, но в отличие от меня у него были темные волнистые волосы и темноватая кожа, что делало его похожим на цыгана. У меня же волосы были светло-русые, и на вид у меня был чисто славянский типаж. Черты лица у Паши правильные и у девушек он пользовался успехом. В детстве мы были большими друзьями, о таких говорят, что их и водой не разольешь. Дружба наша началась чуть ли не с роддома, где познакомились и подружились наши матери. Сколько я себя помню, Паша всегда был рядом. В трамвайном общежитии, где по совету мамы Паши тети Вали, которая одно время работала водителем трамвая, моя мама пробила себе комнату. Тогда мне было 5 или 6 лет. В этом общежитии было много матерей-одиночек и так получилось, что в основном у них были сыновья. У нас образовалась компания из 6 человек, в которой двое были мои одногодки - это Паша Кащенко и Миша Радимов, один мальчишка на год нас старше и двое парней старше меня на два года. В принципе у нас тогда была дружная компания, хоть и происходили иногда свои внутренние конфликты и даже драки. Но если нас задирали парни из соседних дворов, то своих мы в обиду не давали.
   Помню, однажды попался нам по дороге парень из хулиганской компании, в которой все были старше меня на 2 года и больше и которая сильно нам докучала. Так вот как только кто-то предложил его поколотить, пока он один, остальные моментально на это согласились и мы, догнав его, набросились на давнего обидчика и надавали ему тумаков. Хорошее тогда было время, но сначала одной матери моего друга дали квартиру и они съехали из нашего общежития, потом другой, а потом и моей маме выделили однокомнатную квартиру в другом микрорайоне города. Тогда я уже ходил в школу в третий класс.
   Компания наша распалась, единственно с кем я продолжал дружить - это с Пашей Кащенко. А Паша Кащенко в свою очередь продолжал дружить с Мишей Радимовым. Миха на протяжении многих лет был для меня хорошим приятелем, но не более того. Мы с ним постоянно делили Пашу Кащенко, который разрывался между нами. И все-таки, как мне казалось, Паша Кащенко больше времени уделял мне и нашей дружбе. Миша напрямую не конфликтовал со мной из-за этого, но я знал, что он меня недолюбливает. Потом, когда моей маме выделили двухкомнатную квартиру, и мы переехали в другой микрорайон ближе к Паше, он уговорил меня пойти в школу, в которую он ходил и в его же класс. Так мы стали еще и одноклассниками. А потом Паша убедил меня ходить с ним на секцию греко-римской борьбы, и мы стали еще дружнее. Казалось, что нашей дружбе не будет конца, но время все расставило по своим местам, и вот я уезжал за тридевять земель...
   Артем Ляшенко. Ростом Артем где-то 176 сантиметров и очень крупного телосложения. Толстые ноги, толстые руки, толстая шея, мощный торс и большой живот. Волосы у него темные, из-за плохого зрения он постоянно щурился. Вообще у Артема были очки, но носил он их только дома, ну и иногда когда приходил к Вадику Колмановичу в гости. Артем не хотел прослыть очкариком и поэтому всячески скрывал свои проблемы со зрением. Артема я с большой натяжкой назвал бы своим другом, потому что он мне совсем не импонирует, как, впрочем, и я ему. Как только мы с мамой переехали в этот новый для нас 9-этажный дом, мама сразу же нашла мне друга - это был Вадик Колманович, с мамой которого моя мама как-то быстро так по-соседски познакомилась и подружилась. Но Вадик не спешил становиться мне другом, потому что у него уже был друг - это Артем Ляшенко. Как-то мы ехали втроем в лифте - я, Вадик и Артем, который видел меня в первый раз. Артем сразу же повел себя по отношению ко мне по-хамски, за что ему можно было бы и в лицо дать, но я не решился, потому что тогда он был значительно выше меня и мощнее. Чувствуя свое физическое превосходство, он позволил себе хамские остроты, которые рассмешили Вадика и унизили меня в его глазах. С тех пор я испытывал большую неприязнь к Артему и потом несколько раз мы чуть не подрались. Характер у Артема эгоистичный и высокомерный. Он не обладал острым умом, но во всем пытался найти себе выгоду. Причем делал это грубо и явно, не задумываясь о тонкостях в отношениях с другими и каком-то элементарном такте. Артем ярый националист. При каждом удобном случае он выказывал презрение к другим национальностям, особенно неровно дышал он к русским и неграм. Если Артему что-то понравилось, например, он полюбил группу "Браво", то их он всячески восхвалял, а остальную музыку нещадно поливал словесным поносом. Почему-то он думал, что его вкусы обязаны разделять и другие, и если кто-то с этим не соглашался, Артем яростно высмеивал оппонента и его вкусы. Отличительная черта характера Артема - это наглость. Он как-то быстрее сверстников развился физически, и поэтому его наглость поначалу часто сходила ему с рук. Но потом сверстники нагнали его в физическом развитии, однако от своей наглости Артем пока не спешил избавляться.
   Это были мои друзья, в компании которых я проводил почти все свое свободное время. Так как моя мама уехала два года назад со своим новым мужем на Дальний Восток, теперь в моем полном распоряжении была двухкомнатная меблированная квартира. Когда тебе 17 лет, и ты один живешь в двухкомнатной квартире, это для тебя просто неслыханное везение. Никто тебя не учит жизни, никто не контролирует, и ты можешь делать все что хочешь. Все дни рождения, Новый год и другие праздники мы с друзьями отмечали у меня. Собирались, чтобы выпить, мы и просто так без повода, было бы что выпить и чем закусить. Напившись, включали громко музыку, плясали, горланили песни, дурачились и в хорошем настроении шли на дискотеку или вдоволь навеселившись, расходились по домам. Все было замечательно и здорово, но как-то все вдруг начало разваливаться на глазах.
   Один за другим мои друзья стали отдаляться от меня. Сначала от меня отдалился Кащенко Паша. После окончания 8 класса я поступил в техникум, а Паша пошел учиться в ПТУ на токаря. Теперь Паша больше времени проводил с Мишей Радимовым, нежели со мной и еще вдобавок ко всему их взял к себе под крыло Саня Чирик, какой-то крутой парень, который был старше нас на два года. По словам Паши Чирик был крутым каратистом, который пользовался авторитетом в своем микрорайоне. Этот микрорайон был на другом конце города и состоял в основном из огромного частного сектора. Маме Миши Радимова выделили там двухкомнатную квартиру в какой-то девятиэтажной новостройке, и теперь Паша все свое свободное время пропадал там. Ко мне он наведывался в гости где-то раз в неделю. Мы общались, как и раньше, но я видел, что он все дальше и дальше отдаляется от меня. В 17 лет Паша женился на девушке из того частного сектора. Меня Паша пригласил на свою свадьбу в качестве фотографа, а его мама теть Валя пригласила мою маму. Потом когда Паше исполнилось 18 лет, его забрали в армию. Через полгода я как-то ехал в автобусе и из окна увидел его жену, которая шла по тротуару. Она была беременна, так что Паша скоро должен был стать отцом. В общем для меня стало очевидным, что после армии Паше будет не до меня и не до нашей дружбы... Хотя может быть я и ошибался.
   После окончания учебы в техникуме я заметил, что и Сергей Проценко стал от меня отдаляться. Еще когда мы учились в техникуме на 4 последнем курсе, отец Сергея стал давать ему свою машину. Мы как раз выучились на права и теперь имели право ездить на машинах. Но ни у кого из нас не было машины, и она никак не планировалась в ближайшем будущем. Автомобиль в те времена могли себе позволить лишь взрослые, да и то не все. А Сергею его отец дал своего "москвича". Машина была не ахти какая - синий "москвич-комби", но вид у нее был и теперь Сергей стал парнем с машиной. Тут же к нему стали набиваться в друзья сильные и авторитетные парни нашей учебной группы, а мы с Вовой Ивановым немного отошли на второй план. Потом Сергей мне рассказал, что сошелся с какой-то крутой компанией, которая хулиганила в его микрорайоне. Лишь раз я видел эту компанию, когда Сергей пригласил меня и Вову Иванова к себе на свой день рождения.
   Сергей жил с родителями в двухкомнатной квартире пятиэтажного дома. Когда мы с Вовой вечером пришли к Сергею на день рождения, то почти все приглашенные были уже в сборе. Нас сразу же провели за накрытый стол, который стоял посреди зала. За столом сидели родители Сергея, его красивая подружка Кристина, с которой он познакомился совсем недавно, и новая компания Сергея. Это были обыкновенные ребята нашего возраста. Не было среди них каких-то особенных атлетов, почти все среднего роста и средней комплекции. Когда мы устроили соревнования по армреслингу, точнее соревнования кто положит руку отца Сергея, то единственным кто это сделал, был Вова Иванов. Единственно, что я подметил, так это то, что вели себя эти парни несколько вызывающе. То ли их еще ни разу не колотили, то ли за ними еще кто-то стоял, кто-то серьезнее. Самый отвязным среди этой компании был их самый щуплый паренек. Звали его Витя. Мне Витя сразу не понравился. Мне вообще парни такого склада характера никогда не нравились. Каким-то образом они подлизываются к сильным парням, а потом провоцируют конфликты или стараются кого-нибудь унизить, зная, что потом спрячутся за чужую широкую спину. Вот и Витя был из таких. Я бы уделал его с двух ударов, но тронь такого и потом проблем не оберешься. Когда все выпили и съели, что было на столе, то решили ехать на дискотеку. Поехали на рейсовом автобусе, в котором сидел на одном из пассажирских сидений молоденький милиционер. Пьяный Витя стал хамить и провоцировать милиционера.
   - Витя, успокойся! - не выдержал я, - что ты лезешь к нему?
   - Да все нормально, - усмехнулся мне крепыш из компании Вити и недобро так посмотрел на меня.
   Больше я не проронил и слова, но и Витя немного угомонился. Мне неприятности с милицией не были нужны, а для этой компании такие выходки, похоже, были в порядке вещей. И хоть мы держались тогда на дискотеке вместе, потом я всячески избегал эту компанию. Они мне не понравились, как, впрочем, и я им. Но Сергей был просто в восторге от них.
   - Они потом будут моей крышей, - заявил мне Проценко. - Вот они подрастут, окрепнут и станут серьезной силой - мафией. И мне можно будет тогда начинать какой-нибудь серьезный бизнес.
   Может быть, Сергей был и прав в своих ожиданиях, но что-то у меня было мало доверия к подобным типам. К тому же эти парни были из тех самых дворов, где убили моего друга детства Колю Анохина. Коля был высоким сильным парнем, он занимался боксом и мог постоять за себя. Это был веселый и добродушный парень, который всегда был мне рад. Но как я потом узнал, он конфликтовал с какими-то наркоманами, которые собирались возле его подъезда. В итоге как-то поздно вечером они убили его, воткнув отвертку в глаз. Убийц нашли и посадили в тюрьму. Не знаю точно, имела ли компания Вити какое-нибудь отношение к тем отморозкам, но вполне возможно, что это были их друзья, а может быть и братья. В общем, Сергей Проценко сделал свой выбор в пользу Вити и его друзей, а со мной ему стало невыгодно дружить и из друзей мы перешли в категорию хороших приятелей. Было конечно неприятно осознать этот факт, но тут я ничего не мог поделать. К тому же еще больней меня ужалило предательство Вадика Колмановича, на фоне которого меркло все остальное. А началось все с Вовы Иванова.
   Когда Вова приходил ко мне в гости, то курить он выходил в подъезд на ступеньки. Там он мог встретить и Вадика и Артема, поэтому на ступеньках он мог находиться долгое время. Я тоже иногда выходил постоять с Вовой, хотя и бросал курить. Иногда по ступенькам мимо нас проходили какие-то мелкие шпанята. То ли они шли на 8 этаж к братьям Федоровым, то ли поднимались на крышу. И каждый раз, проходя мимо нас, они клянчили у нас сигареты. Сначала Вова давал сигареты просто так, но потом аппетиты у мелких выросли и, казалось, что они уже целенаправленно шли к нам в подъезд выклянчить сигарет. Разговоры о том, что им рано еще курить никак не действовали и тогда, мы стали придумывать им всякие задания. За сигареты заставляли их отжиматься и приседать. Отпускали им по голове щелбаны и лычки. У нас уже пальцы болели, но малым все было ни по чем. Они прочно стали обосновываться в нашем подъезде между 5-ым и 6-ым этажами. Все бы ничего, но, как это всегда бывает, после себя они оставляли горы мусора, исписывали стены и жгли кнопки вызова лифта.
   Когда Вовы долго не было, малышня звонила мне в дверь, чтобы я позвал им Вову. Я стал их посылать и тогда они звонили мне в дверь и убегали. В конце концов, мне все это надоело, и я стал гнать их из подъезда. Но по-хорошему они никак не понимали и стали еще сильнее наглеть. Они придумали себе такую забаву: спускаясь по ступенькам с 7-ого этажа, с разгону лупили ногой в стену подъезда, за которой была моя прихожка. При каждом таком ударе я от неожиданности буквально вздрагивал. Я тут же выскакивал из квартиры, чтобы наказать наглецов, но те быстро спускались вниз, нещадно матеря меня на весь подъезд. Я запоминал тех, кто так себя вел и, когда поднимаясь по ступенькам домой, встречал их в подъезде, то давал им подзатыльники или поджопники. При этом предупреждал, что в следующий раз вообще поколочу. Но и это не помогло. Однажды я встретил в подъезде двух пацанов, которые увидев меня, попытались убежать. Один из них был младшим Федоровым, который жил на 8-ом этаже. Его-то я и ухватил за шкирку. Но он не растерялся и стал звать на помощь своего старшего брата Вову. А тот как раз стоял парой этажей выше нас. Услышав крики брата, он прибежал к нему на помощь. Вова был младше меня на год или на два. Это был мелкий худой паренек, который до этого никогда мне не докучал. Он всегда был приветлив со мной и казался добродушным парнем. Но тут он вцепился в мою руку с грозным требованием:
   - А ну отпусти Женьку!
   - Ты в курсе, что твой брат и его дружки лупят ногой в стену моей квартиры?- спросил я Вову, не отпуская его брата.
   Вова безуспешно боролся с моей рукой, приказывая мне отпустить брата.
   - Да мне плевать! - заявил мне Вова на мое замечание. - Отпусти, я тебе сказал, а то хуже будет!
   Вова ударил меня по руке, и я отпустил его брата. Тот побежал от нас, но теперь я схватил Вову.
   - Ты не обнаглел ли?! - со злостью спросил я Вову.
   - Да пошел ты...
   При этих словах я вполсилы ударил Вову кулаком в живот. Комплекции он был хлипкой и если б я ударил в полную силу, то его отвезли бы в больницу. Но и этого удара хватило, чтобы Вова закричал от боли и скорчился, обхватив свой живот руками. Я оставил его и пошел домой.
   - Все, тебе конец!!!- Крикнул мне Вова вслед и стремглав бросился по ступенькам вниз.
   Я лишь ухмыльнулся в ответ и, открыв входную дверь, вошел в тамбур, который объединял мою квартиру и соседскую. Дверь в этот тамбур поставил сосед дядя Коля - очень добрый и спокойный мужик невысокого роста. В отличие от него его жена теть Лида была шустрой такой и говорливой хохлушкой. Как только она начинала тараторить почти на чистом украинском языке, то ее уже невозможно было остановить. И я как-то к этому привык и лишь направлял разговор в нужное мне русло, чтобы узнать все новости нашего двора.
   Часа через два в мою дверь позвонили. Опять малышня балуется, пронеслось у меня в голове. Ну, сейчас я им устрою! Я вышел в тамбур и открыл дверь, которая была общей с моими соседями. Увидев малышню, я встал на порожек, чтобы схватить кого-нибудь, но в последний момент тормознул. Малышни было человек двенадцать, и никто из них убегать не собирался. Четверо из них были где-то моего роста, а один даже повыше. Эти четверо были уже не малышня, а парни постарше остальных. Их привели специально для того, чтобы разобраться со мной. Я встал как вкопанный, не зная, что мне делать дальше.
   - Так это ты тут обижаешь моих пацанов? - нагло обратился ко мне самый высокий из парней.
   Он был явно выше меня, но я все также стоял на порожке и поэтому казался выше всех. Они видели, что я стоял на порожке и поэтому не могли понять высокий я или низкий.
   - Да, это он меня ударил со всей дури прям в живот! - заявил Вовчик, обращаясь к высокому парню, и потом он зло зыркнул на меня, предвкушая сладкую месть.
   Я по-прежнему не знал, что мне делать. Драться с ними? Их слишком много! И если малышню в расчет не брать, то эти четверо и сами меня уделают. Я видел, что они младше меня на год или даже на два, но их было четверо и еще вся эта малышня. У меня в прихожке прямо возле двери стояли два коротких металлических прутка. Я их поставил там на всякий случай. Что если быстренько метнуться к пруткам и тогда силы немного выровняются? Подумал я в отчаянии. Но увидев, что я рванул к себе, они всей толпой ринутся за мной, и тогда драка будет проходить уже у меня в квартире, а это меня что-то совсем не устраивало. И тут я услышал знакомые голоса. Это были голоса Вадика Колмановича и Вовы Иванова. Они стояли на ступеньках где-то между 5-ым и 6-ым этажами, а значит, мои друзья все слышат, что тут происходит. Они придут ко мне на помощь, подумал я. Вадик наверняка знает этих пацанов, потому что это были парни с тех соседних домов, в которых Вадик часто играл в карты с такими же картежниками, как и он сам.
   - Если б я ударил тебя со всей силы, ты бы уже в больнице лежал, - отреагировал я на слова Вовчика.
   - Слышь ты, ты чо базаришь?! - попер на меня высокий.
   - Сейчас тебя в больницу отвезут! - пообещал высокий.
   Я молчал. После такого наезда надо было как-то реагировать, и помощь Вадика и Вовы сейчас как раз бы мне очень пригодилась. Но они не шли, а лишь затихли, ожидая, как же я отреагирую на такой наезд. Я молчал. Все, надо прорываться к себе домой, хватать железные прутья и ломать ими обнаглевших малолеток. Пусть они меня забьют, но и я парочку черепов пробью и несколько рук сломаю... И тут из соседской квартиры выскочила теть Лида. Видимо, она через свою дверь все слышала и видела и в самый такой напряженный момент решила прийти мне на помощь. Теть Лида затараторила, обвиняя малышню в том, что они мусорят, курят и шумят. Парни никак не ожидали такого поворота событий и на мгновение остолбенели. Однако уходить никто не собирался.
   - И что за это надо бить в живот? - спросил высокий у теть Лиды.
   - Вова первый начал меня по руке лупить, - сказал я в свое оправдание.
   - Ну и ты бы его по руке ударил, - облокотившись вальяжно о стенку у дверей лифта, заявил мне высокий. - Зачем ты его в живот ударил? А если бы ты его покалечил?
   На голос теть Лиды поднялась соседка с пятого этажа, которая на лифте приехала к себе домой.
   - А что вы здесь стоите? - обратилась она сначала к Вадику и Вове Иванову. - А ну пошли к себе на этаж.
   И я услышал, как Вадик и Вова послушно потопали вниз. Наталья Андреевна была высокой и здоровой женщиной, у которой был муж и с ними еще жила взрослая дочь со своим мужем, здоровым парнем, так что эта моя соседка никого не боялась.
   - А вы что здесь собрались? - обратилась она к толпе малолеток, когда поднялась к нам на 6-ой этаж. - Опять нам горы мусора здесь оставите! А ну пошли отсюда! Ишь ты, придумали здесь собираться! А мне потом убирать за вами?! Вот идите к себе в подъезд и там что хотите, то и делайте!
   - Это они, Сергей, к тебе пришли? - с осуждением обратилась Наталья Андреевна ко мне.
   Малышня послушно потопала вниз по ступенькам, но четверо подростков остались.
   - Это они его бить пришли, - ответила за меня теть Лида.
   - А за что бить? - удивленно спросила Наталья Андреевна.
   - За то, что я им тут собираться не даю, - ответил я.
   - Ну и правильно, что не даешь им собираться! - сказала Наталья Андреевна. - Я сейчас сама вас всех поколочу! А ну пошли отсюда!
   И еще двое отправились вниз по ступенькам. Ну, вот силы и выровнялись, обрадовался я.
   - Ну, так что будем решать? - обратился ко мне высокий.
   - Что решать? - переспросил я. - Не надо тут собираться и все будет нормально.
   - Правильно, - поддержала меня Наталья Андреевна и по ступенькам она пошла к себе на этаж.
   Теть Лида тоже вроде как пошла к себе, но, не особо торопясь, она задержалась у своей двери, чтобы послушать, что будет дальше.
   - И ты обещаешь, что не будешь никого трогать? - спросил меня высокий.
   - Обещаю, - ответил я.
   - Ну, смотри! Не дай Бог кого-нибудь пальцем тронешь, мы тебе все кости переломаем.
   Я ничего не ответил им на эти угрозы и лишь в упор смотрел на них.
   Разговор был окончен и парни пошли по ступенькам вниз. Я же пошел к себе. Ничего себе я чуть не вляпался! Подумал я. Хорошо, что хоть драку удалось избежать. И что мне делать дальше? Теперь какого-нибудь наглого малого и тронуть будет мне опасно. Парни явно не шутили, а в одиночку мне их не одолеть. И почему Вадик и Вова не пришли мне на помощь? Как никак, ведь это же мои друзья! Может малолетки попросили их не встревать? Даже если и так, то получается, что эти малолетки моим друзьям дороже, чем я. Хотя поведение Вовы мне в принципе понятно. В одиночку он в драку или разборку ни за что не полез бы, ведь Вова тот еще трус. Вот вдвоем с Вадиком он бы вышел поддержать меня. Но Вадик как раз и не пожелал идти мне на помощь! Он стоял между этажами, чтобы я его не видел, и выжидал. Почему он так себя повел? И тут я вспомнил наше недавнее разногласие.
   Вадик был очень азартным человеком. Он любил спорить на что-нибудь, играть в карты на деньги, а со мной пристрастился играть в шахматы на плакаты с изображениями киногероев или культуристов. Играя в шахматы с Вадиком еще просто так, я подсчитал, что в среднем из трех партий выигрываю две. И когда Вадик предложил играть на плакаты, то немного подумав, я согласился. Как я и подсчитал заранее, выигрывал я чаще, и поэтому через время обклеил стены своей комнаты яркими плакатами Вадика. Он не раз пытался отыграть свои плакаты, но безуспешно. Наконец, сообразив, что в шахматы я играю лучше, Вадик поменял тактику. Теперь он предпочитал спорить со мной на спортивные результаты. Однажды я пришел к Вадику в гости, и он мне рассказал, что только что Артем проспорил ему, не сумев присесть с 10-килограммовым блином от штанги сорок раз.
   - Да, что-то Артем слабоват оказался, - усмехнулся тогда я.
   - А ты сможешь присесть сорок раз? - поинтересовался Вадик.
   - Смогу, - уверенно ответил я. - Даже больше смогу.
   - А давай поспорим, что ты сто раз не присядешь, - предложил мне Вадик.
   - Ну, давай поспорим, - согласился я. - На что будем спорить?
   - Если ты проспоришь, то вернешь мне два плаката, а если я, то я тебе отдам один, - предложил Вадик. - И присесть ты должен будешь сто десять раз.
   - Мы же договаривались на сто приседаний? - усмехнулся я.
   - Нет, сто десять, - настаивал Вадик.
   Несколько месяцев назад я притащил со свалки вторчермета большой железный блин, который весил где-то 25 килограммов. С этим блином я делал жим лежа, а также много приседал, держа блин в руках за спиной. И хотя сначала блин казался мне очень тяжелым, но со временем я стал приседать с ним по 40-50 раз три-четыре серии за тренировку. Если с тем блином я мог присесть 50 раз несколько серий подряд, то с 10-килограммовым блином сто десять раз за одну серию присесть было вполне реально.
   - Ладно, я согласен, - сказал я Вадику и взял железный 10-килограммовый блин в руки.
   Забросив блин за спину, я бодренько так начал и особо не устав присел сто десять раз. Вадик в очередной раз мне проспорил. В очередной, но не в последний. В следующий раз Вадик проспорил мне, не поверив, что я смогу на турнике продержать уголок 1 минуту. В спортивных спорах Вадик равнялся на свои результаты и результаты Артема, и в этом была его ошибка. Они оба были толстыми, а я в отличие от них был совершенно худым. Поэтому упражнения со своим весом - приседания или упражнения на турнике, мне давались намного легче, чем им. Наконец, Вадик отстал от меня со спортивными спорами. Да к тому же его мама стала ругать Вадика за то, что он раздал почти все свои плакаты. И хоть Вадик и злился на меня, но выигрывал я споры честно, сам рискуя при этом своим имуществом. Иногда Вадик просил меня простить ему проигрыш, но я не прощал, потому что тогда терялся смысл следующего спора. А спорить с Вадиком мне нравилось все больше и больше.
   В покер меня научил играть Вадик. До этого мы нашей компанией играли в дурака, в буру, в пиковую даму и в верю-не верю. Покер напоминал мне игру в верю-не верю, но был лучше. Вадик объяснил мне, Вове и Артему правила игры, комбинации и мы стали практиковаться. Сначала играли на спички, используя их вместо фишек. Но потом я вырезал из картона фишки, и играть стало веселее. Играли в основном на желания. У кого фишки кончались, тот исполнял желание. Тот, у кого фишек было больше, чем у других, загадывал желание. Желания были скорее веселыми, нежели унизительными. Например, проигравший кричал с балкона гадости про свою любимую футбольную команду. Или же кукарекал, или гавкал, или кричал: " Я у мамы дурачок!". Конечно же, проигравшему загадывались и отжимания, и приседания. А также проигравшие пили воду литрами, поэтому игра часто прерывалась походами в туалет. В общем, было весело.
   Я приловчился играть в покер и неплохо читал своих друзей, сам же я удачно выдавал свою слабую карту за сильную, а сильную карту за слабую. Особенно мне удавалось выигрывать, играя с кем-нибудь в покер один на один. Я хорошо читал Вадика, то есть определял силу его карты, но старался не выдавать этого, выжидая момента, когда он предложит мне сыграть на что-нибудь существенное. У Вадика были в его коллекции старинных монет серебряные рубли, но он на них никогда не играл. Зато когда у него появились серебряные советские полтинники двадцатых годов, то на них он иногда играл. Несколько штук он уже кому-то проиграл и теперь и я выжидал удобного момента, чтобы обыграть Вадика, когда он поставит на кон свое серебро. Но играя со мной в покер, он осторожничал. Однажды мы играли на один плакат, и я специально проигрывал, сбрасывая сильные карты и вскрываясь на слабых. Фишек у меня оставалось мало, а перед Вадиком лежала целая гора. Вадик решил, что карта сегодня мне не идет и вот он говорит:
   - А что если б я тебе предложил сейчас сыграть на все твои плакаты, ты бы согласился? Хотя нет, я не буду этого предлагать.
   - А если б я согласился, чтобы ты поставил на кон? - поинтересовался я.
   - Ну, я бы поставил пару серебряных полтинников, - ответил Вадик.
   - Давай сыграем, - согласился я.
   - Нет, я пока не решился, - сказал Вадик, который почувствовал какой-то подвох.
   - Ну, не хочешь, как хочешь, - не стал я настаивать.
   Мы продолжили игру, и моих фишек стало еще меньше. Я не выходил из роли, будто мне карта сегодня совсем не идет, и в принципе уже попрощался со своим плакатом, на который я играл. Шансов отыграться стало действительно мало, да и к чему сейчас прилагать сверх усилия? Чтобы Вадик увидел истинную силу моей игры? Как раз этого мне сейчас и не надо было. Ни в этот раз, так в другой, я обыграю его по-крупному.
   - А сейчас ты бы согласился сыграть на все плакаты, что ты у меня выиграл? - спросил меня Вадик, рассматривая жиденькую кучку моих фишек.
   - Нет, - ответил я, - сейчас у меня фишек совсем что-то мало осталось. Отыграться будет уже нереально.
   - Ну, давай сыграем, - предложил мне Вадик, хитро улыбаясь, - я ставлю два серебряных полтинника.
   Я еще раз посмотрел на свои фишки. Их было мало, но если сразу пойти ва-банк и у меня получится удвоиться, то мои шансы резко возрастут. Потом у меня появится простор для маневра, и, зная, как прямолинейно и предсказуемо играет Вадик, я мог бы и выиграть.
   - Ставь четыре серебряных полтинника, и я буду играть, - предложил я.
   Вадик на мгновение задумался, но все же согласился.
   - Ладно, ставлю четыре полтинника, - сказал Вадик. - А ты, если проиграешь, отдаешь мне все плакаты.
   - Только те плакаты, что я у тебя выиграл, - уточнил я, потому что помимо плакатов Вадика, у меня были еще два моих плаката.
   - Хорошо, договорились, - сказал Вадик. - Давай карты мне, я буду раздавать.
   Я отдал колоду карт приятелю и игра началась. Казалось, что шансов у меня совсем нет, но пара удачных для меня раздач сначала помогли мне удвоиться, а потом и вовсе количество фишек у нас выровнялось. Вадик психовал, бросал карты о пол, плевал в них, но ничего ему не помогало - я играл лучше и в итоге выиграл у него все фишки. Теперь Вадик должен был мне четыре серебряных полтинника.
   - Когда ты мне принесешь полтинники? - спросил я у Вадика, когда он засобирался к себе домой.
   - Вечером занесу, - пообещал мне Вадик.
   И действительно вечером он пришел ко мне с серебряными полтинниками.
   - Ты ведь специально все это подстроил? - спросил меня Вадик.
   - И как я все это смог подстроить? - спросил я. - Ты ведь сам предложил этот спор.
   - Да, но я хотел отказаться, а ты настоял. Ты ведь знал, что выиграешь?
   - Ну, если бы я не верил, что у меня есть шанс, то я бы и не согласился играть. Какой был бы для меня смысл играть на все мои плакаты?
   - Давай ты мне простишь мой проигрыш,- предложил мне Вадик. - Простишь по дружбе, ведь мы друзья?
   - Мы друзья, - согласился я, - но проигрыш есть проигрыш. Проиграл - отдавай, а то какой смысл тогда играть на что-то?
   - Я бы тебе простил твой проигрыш, - сказал Вадик.
   - Ну, это мы уже никак не проверим, так что отдавай монеты.
   - Ну, хочешь, я встану перед тобой на колени? - предложил вдруг мне Вадик. - Я встану...
   И Вадик стал опускаться на одно колено.
   - Вадик, это же только монеты! - сказал я в полном недоумении от поведения приятеля. - Неужели эти монеты так важны для тебя? Что ты дуру гонишь? Проиграл - отдай! К чему эти спектакли?
   Вадик поднялся с колен и нехотя отдал мне проигранные монеты. Раздосадованный он ушел от меня и потом несколько дней не звонил и не заходил ко мне. И вот произошел этот эпизод с конфликтом с малолетками. Вадик не вышел, чтобы поддержать меня. Может быть, он и хотел, чтобы меня поколотили? Может быть, в этом была его месть за то, что я выиграл у него те злосчастные серебряные монеты? Может быть, Вадик так хотел меня наказать за то, что он встал передо мной на колени? Как бы там ни было, но поведение Вадика меня сильно разочаровало.
   Через два дня в воскресенье утром Вадик позвонил мне по телефону.
   - Привет, - как ни в чем не бывало, поприветствовал меня Вадик.
   - Привет, - ответил я.
   - Что ты сегодня делаешь? - поинтересовался Вадик.
   - Схожу сейчас к отцу, а потом дома буду, - ответил я.
   - Часа в четыре ты уже будешь дома? - спросил Вадик.
   - Да, - ответил я, - скорей всего я уже приду.
   - Понятно, - сказал Вадик, - ладно тогда - давай.
   - Давай, - сказал я и положил телефонную трубку на рычаги телефона.
   Странный Вадик сегодня какой-то. Зачем он стал меня расспрашивать о том, что я буду сегодня делать? И почему закончил разговор, как только узнал, что ему нужно? И тут я вспомнил, какое сегодня число - это было 30 мая - день рождения Вадика. Так, и если сегодня его день рождения, и он расспрашивал меня о том, что я буду сегодня делать, то получается, что праздновать свой день рождения он собирается у меня! Нормальный ход! Нет, я, конечно, никому не отказывал в своей квартире для проведения вечеринок, но после предательства Вадика мне что-то не очень радовала такая перспектива с его днем рождения. Мы так и не объяснились и, видимо, Вадик не считал, что поступил нехорошо. Все утро я думал над тем, что же мне делать. С одной стороны я понимал, что Вадик рассчитывал на мою квартиру, чтобы достойно отпраздновать свой день рождения, но с другой стороны мне хотелось наказать приятеля за его то ли трусость, то ли мстительность. Погрузившись в свои размышления, я отправился к своему отцу. Там я немного отвлекся от своих размышлений.
   Новая семья отца помогала мне справляться с одиночеством, которое стало обволакивать меня в последнее время. У новой жены отца был 11-летний сын Саня, с которым я сильно подружился. Мы вместе ходили на рыбалку, дурачились, и я учил его всяким приемам, как будто был ему старшим братом. Когда на часах было уже три часа дня, передо мной встал выбор - идти домой, где меня ждал Вадик со своим днем рождения или остаться у отца и продолжить свое веселье. Я вспомнил мой телефонный разговор с Вадиком и вдруг возмутился. А почему он не захотел со мной договариваться о проведении своего праздника в МОЕЙ квартире? Вадик, что, решил, что можно и не предупреждая вот так взять и нагрянуть ко мне со своим праздником? Нет, так не пойдет! Если хочешь праздновать свой день рождения у меня, то договаривайся со мной! У меня квартира не какая-то там блат-хата, в которую можно заявиться, когда тебе вздумается напиться или повеселиться! Хочешь повеселиться у меня, сначала договорись со мной! И я решил остаться у отца. Домой я пришел часам к восьми вечера.
   Когда я вышел из лифта на моем 6 этаже, передо мной открылась ужасная картина. Все стены лестничной площадки были исписаны ругательствами и нецензурной бранью. Самыми обидными словами чмырили футбольную команду ЦСКА - мою любимую футбольную команду. На полу валялись горы мусора, и все это было сделано злонамеренно, и я знал кем - Вадиком и его друзьями, с которыми он пришел праздновать ко мне свой день рождения. Не дождавшись меня, они решили отомстить, исписав стены и намусорив. Ну что ж, значит, я разозлил Вадика, и ему было неприятно и больно. Также неприятно и больно было и мне, когда Вадик предал меня, не поддержав меня в трудный для меня момент. Эти обидные для меня надписи на стене, конечно, были мне неприятны, но по ним я мог судить, что Вадику было больно. С улыбкой я представил себе, как он привел своих друзей ко мне, а меня нет дома. И вот они стоят и ждут меня, а меня все нет и нет. Вадик становится все мрачнее и мрачнее, пока не срывается и начинает писать на стенах лестничной площадки моего этажа! Злорадная улыбка не сходила с моего лица. А надо было договариваться, Вадик, а не приходить ко мне со своим днем рождения, когда тебе вздумается! Может, я не хочу праздновать ТВОЙ день рождения у себя! Ты об этом не подумал?! Так думай в следующий раз над своим поведением!
   На следующий день ко мне в гости пришел Вова Иванов. Осторожно он поинтересовался у меня, почему я не пришел домой к четырем часам и я подробно ему все объяснил. В свою очередь я поинтересовался, что тут было, когда меня ждали и в итоге не дождались. Как я и предполагал, Вадик разозлился и, когда понял, что я не приду, молча достал из кармана ключи от своей квартиры и стал расписывать стены на 6-ом этаже ругательствами про футбольную команду ЦСКА. Его примеру последовали и Артем Ляшенко, а также Крот и Слон - это были парни с нашего дома, которые были младше нас на год и которые в последнее время сблизились с Вадиком и Артемом. В принципе это были нормальные ребята, и я против них ничего не имел. Конечно, мне было неприятно, что они участвовали в акции по разрисовыванию стенок на 6-ом этаже, но этим они скорей всего просто хотели поддержать Вадика, не зная всей подоплеки нашего конфликта. Вова сообщил мне, что Вадик сильно на меня обиделся, и что моей дружбе с ним пришел конец.
   - И где вы праздновали день рождения? - поинтересовался я.
   - Пошли на природу, - сказал Вова.
   - Ну и как отметили?
   - Да, нормально так посидели, выпили, а где-то в десять пошли по домам. А ты во сколько домой пришел от отца? - поинтересовался Вова.
   - Да часов в восемь, наверное, - ответил я.
   - Так, а ты на чьей стороне в этом конфликте? - спросил я у Вовы.
   - Ни на чьей, - уклончиво ответил Вова. - И ты мне друг и Вадик мне друг, а то, что произошло между вами - это ваши дела.
   - Но Артем в любом случае на стороне Вадика, - сказал я, - да ну и ладно. Мать меня зовет поехать к ней на Дальний Восток, и я, наверное, так и сделаю. Потому что друзей у меня здесь практически не осталось и ловить мне здесь больше нечего.
   - А как же я? - спросил тогда Вова.
   - Ну а что ты? Ты будешь дружить с Вадиком и Артемом. Зачем тебе я?
   - Я думал, что мы друзья, - сказал Вова.
   - Да, мы друзья, - согласился я, - но мне лучше уехать отсюда. Может на новом месте мне будет лучше...
   Я не решился рассказать Вове, что малолетки сидят теперь возле моего подъезда и, увидев меня на улице, начинают кричать гадости про футбольную команду ЦСКА - команду за которую я болел. Я понимал, что это провокация и малолетки вынуждают меня побить кого-нибудь из них, чтобы у них появился повод собраться всем вместе и поколотить меня толпой, как это у них не получилось в прошлый раз. Пока я держал себя в руках и не обращал внимания на их оскорбления, но дальше они ведь могут перейти и на оскорбления в мой адрес. В итоге они зачмырят меня и унизят перед всем двором. Единственный выход - это собрать свою толпу на решающую разборку с этой шпаной. Но кого я соберу? Я думал, что моя толпа - это Вадик Колманович, Вова Иванов, Артем Ляшенко, Крот и Слон, но как показали предыдущие события, я ошибся в выборе друзей. Эти друзья меня не поддержат, а будут стоять рядом, и смотреть, как меня бьют другие! Поэтому предложение матери переехать к ней на Дальний восток стало для меня еще одним выходом из щекотливой ситуации, в которую я попал.
   И вот я ехал в поезде "Харьков - Владивосток". Почему же я решил, что мне на новом месте будет лучше, думал я. Не наживу ли я там новых врагов? Вполне вероятно. Но теперь я буду разборчивее в выборе друзей и не стану тратить время на потенциальных предателей и трусов. Еще одной причиной, почему я переезжал в Россию, была коммерческая выгода. После отсоединения Украины от России в моем городе остановились почти все заводы. Жил я в юго-восточной Украине и город мой был промышленный. Прямо в центре города, деля его пополам, стояли четыре огромных завода, нацеленных преимущественно на выпуск разнообразной стекольной продукции. Эту стекольную продукции в основном везли в Россию и когда границы закрылись, то оказалось, что сбывать нашу стеклотару некому. Заводы потихоньку стали умирать. С каждым годом с работой в городе становилось все хуже и хуже, и перспектив на улучшение что-то не было видно. Было понятно, что работы скоро вообще не станет, а сейчас даже те, кто пока работал, получали сущие копейки. Здравомыслящие люди понимали, что это конец и многие стали уезжать. Так что мой отъезд в огромную Россию, где, по словам моей мамы, с работой проблем не было, был коммерчески оправдан. Тем более я ехал на Дальний Восток, а туда, как я рассуждал еще по советским меркам, обычно ехали за длинным рублем. К тому же я искренне надеялся, что найду себе в России новых друзей, может они будут даже лучше, чем прежние, которых я оставил на Украине. Еще немаловажным аргументом в пользу моего переезда было обещание моей матери отмазать меня от армии. В своих письмах ко мне она мне гарантировала, что с дядей Толей - ее мужем - они обязательно меня отмажут, только бы я к ним приехал.
   Ехал я в поезде на нижней полке и вот на третий день моего пути на соседней нижней полке расположилась симпатичная молодая девушка. Звали ее Марина, и на вид ей было лет 20- 22. Я по-юношески немного комплексовал перед красивыми девушками и поэтому Марину предпочитал разглядывать незаметно для нее. Марину можно было назвать красивой, но общее впечатление портил лишний вес. Не сказать, что Марина была прям толстая, но килограммов 7,8 ей можно было бы и сбросить. Я боялся с ней заговорить и ограничивался лишь дежурными фразами. Марина же совершенно меня игнорировала, видимо не видя во мне достойного кавалера. И мне было понятно почему. Недавно мне исполнилось 19 лет, но выглядел я еще моложе этих лет. Если взять, например, Вову Иванова, то вот он выглядел уже как мужик - весил под 90 килограммов и брился каждый день, потому что уже к вечеру обрастал жесткой щетиной. Я же был худым и весил 64 килограмма, а брился раз в 3, 4 дня и вместо щетины у меня все еще вырастал лишь юношеский пушок. А такую взрослую девушку как Марина интересовали скорей всего не закомплексованные юнцы, а зрелые парни постарше. И такие парни нашлись в нашем вагоне. Это были два дембеля, которые отслужили в армии и довольные и пьяные ехали к себе домой при полном параде.
   Сначала дембелей было человек шесть. Пьяные и с гитарой они слонялись по нашему вагону. Их парадные формы были отделаны, чтобы привлекать к себе внимание. Все с какими-то знаками и медалями на груди, с отделанными золотом погонами и белыми веревками, висящими на груди, как на военной форме у гусар. Дембеля много пили спиртного, и потом, то шли толпой в туалет, то шли покурить в тамбур. Меня это немного напрягало, потому что некоторые дембеля на меня косо смотрели, и я предположил, что возможно они видят во мне "духа"! А насколько я уже успел узнать об армии, там "духов" мучают и истязают. Но буквально через день дембелей осталось двое. Они сняли свои парадные формы и ходили по вагону в военных брюках и тельняшках. И вот они заявились к нам.
   - Здорово! - протянул мне руку тот, что был пониже.
   - Служил или только собираешься? - спросил он меня, рассматривая мою тельняшку.
   Тельняшку, которая была на мне, покупала для меня еще мать в простом магазине, и она немного отличалась от армейских тельняшек.
   - Нет, еще не служил, - честно ответил я, пожимая ему руку. Дембель покрепче сжал мою ладонь, демонстрируя свою силу.
   - Понятно, - сказал дембель. - Меня Павел зовут, со мной Ваня.
   - Сергей, - представился я и пожал руку и Ване.
   - Серега, можно мы тут присядем к тебе? - спросил Павел.
   - Садитесь, - согласился я, и парни сели на мою полку и уставились на Марину.
   - Куда едешь, красивая? - спросил Павел у Марины.
   Видимо Павел был лидером среди своих друзей, потому что Ваня в отличие от друга был немного скованным. Ваня все отмалчивался и лишь смеялся с шуток и приколов друга. Ваня раздвигал широчайшие мышцы спины, чтобы казаться больше и делал грозный вид, давая понять, что если что, он сразу же бросится в драку. Павел этого не делал, потому что и так был уверен в своих силах. В две секунды определив, что я ему не конкурент, Павел напористо и откровенно стал клеить Марину. С удивлением я отметил, что Марина была совсем не против. Как же так?! Мне сейчас было 19 лет, а этим дембелям лет по 20 - 21. Разница между нами всего в 1 -2 года, но меня Марина и в упор не видела, а когда Павел стал к ней клеиться, то она прямо вся расцвела и превратилась в игривую кокетку.
   Теперь Павел стал частым гостем у нас и совершенно бесцеремонно он садился ко мне на полку, даже если я лежал, вытянув ноги. Чтобы мои ноги ему не мешали, Павел просто их сдвигал. Наверное, это армия делает из парней уже мужчин, даже скорее самцов, которые прут напролом к девичьим прелестям. Если я что-то тут стесняюсь своих желаний, краснею и бледнею, если что-то увижу интимного у Марины, то Павел, как стемнело, уже вовсю целовался с девушкой.
   Все спали или делали вид, что спят, а Павел лег к Марине и, вытянув ноги на мою полку, лапал и ласкал Марину, исцеловав ей все губы. Павел хотел трахнуть Марину и та была не против, но неудобная узкая полка Марины не давала молодым совершить половой акт. Они и так и эдак крутились на жесткой полке, но ничего не получалось. Тогда они положили свои ноги на мою полку, точнее даже на мои ноги. Павел пытался найти опору, чтобы делать возвратно-поступательные движения, но у него ничего не получалось. Он толкал мои ноги, но даже, наверное, не замечал этого, потому что хотел, во что бы то ни стало, овладеть Мариной. Я был в шоке от напора Павла и в принципе восхищался его уверенности в себе. В первый же день своего знакомства с девушкой он уже залез к ней в трусы и вот на моих глазах пытался ее трахнуть! Молодых не смущало, что мы ехали в плацкартном вагоне и соседи их слышали и могли даже что-то видеть. Учись, говорил я себе, вот как надо обращаться с девушками, а то я придумал себе всяких глупостей, что девушкам не надо секса. Надо, да так надо, что симпатичная Марина готова была заниматься сексом с малознакомым парнем прямо в плацкартном вагоне практически на виду у посторонних людей.
   Я на тот момент был совершенным девственником. Я уже встречался с девушками, но до секса у меня ни разу так и не дошло. А вообще первый раз по-настоящему я поцеловался с девушкой на свадьбе у своего друга Паши Кащенко, когда с девчонками мы затеяли игру в бутылочку. Нам тогда было по 17 лет, но Паша в отличие от меня по его словам переспал уже где-то с пятью девушками. Он рассказывал мне про свои победы, а я жадно слушал его. Мне интересно было, как Паша знакомился, чем завоевывал девичьи сердца, и я все размышлял, а я бы смог так. И всегда я приходил к одному и тому же выводу, что не смог. Паша умел эффектно одеваться за небольшие деньги и еще он любил цеплять на себя всякие модные цепочки, колечки и какие-то бирюльки. Я же этого никогда не любил. Паша был большим вруном и фантазером. Он так складно врал, что разоблачить его получалось, лишь спустя какой-то промежуток времени. Я уже привык к вранью своего друга и поэтому все сомнительные моменты не воспринимал за стопроцентные факты. Другие же верили Паше, особенно девчонки. И Паша еще чувствовал, какого парня хочет девушка и умело притворялся таковым. В отличие от Паши я не врал и не притворялся, не под кого не подстраивался и не собирался. В этом отношении я был прямой как гвоздь. И еще меня смущало то, что я не понимал, как можно предложить девушке потрогать ее за грудь, за попу. Мне этого очень хотелось, но почему-то казалось, что девушкам этого не нужно, что девушка обязательно обидится и выставит меня каким-то дураком. В общем, меня сдерживали какие-то страхи и комплексы.
   Паша по-дружески пытался мне помочь. Он рассказывал некоторые интимные подробности своей половой жизни, и я мотал на ус и набирался опыта, пока только теоритического. Когда нам было по 16 лет, и Паша уже встречался со своей будущей женой Наташей, то он уговорил меня встретить Новый год вместе с ними дома у Наташи.
   - Там будет Оля, - сообщил мне Паша, - она обязательно тебе понравится.
   - Что-то я не уверен, - пытался я соскочить, но Паша не отпускал меня.
   - Я тебе говорю, она в твоем вкусе! Я бы и сам с ней замутил, но у меня уже есть Натаха. Хватит тебе девственником ходить, пора уже начинать с девчонками встречаться.
   В общем, Паша меня уговорил, и я поехал с ним на другой конец города в дом его будущей жены. Дверь своего дома нам открыла Наташа. Наташа симпатичная такая блондинка среднего роста с обыкновенной фигурой. Она оказалась приветливой и довольно дружелюбной. Родителей 16-летней Наташи дома не было, но были ее подружки Оля и Ира. Ира - лучшая подруга Наташи. Она была почти что своей в этом доме, а вот Оля пришла специально для знакомства со мной. Когда я увидел девчонок, то сразу же отметил, что самая красивая тут Ира. Потом по красоте шла Наташа и лишь потом Оля. Оля оказалась невысокой девушкой 16 лет с невзрачным обыкновенным лицом и обыкновенной фигурой. В общем, Оля мне сразу не понравилась, зато очень понравилась Ира. Ира - высокая девушка ростом где-то 170 сантиметров. Темные средней длины волнистые волосы, красивые умные карие глаза и удивительной красоты лицо с тонкими правильными чертами лица. Вот с этой девушкой я начал бы встречаться, но мне приготовили Олю. Мало того, что я комплексовал перед девушками сам по себе, так и Оля еще мне совсем не понравилась. Положение мое стало хуже некуда. Мне сразу же захотелось уйти, но это было невозможно. Был новогодний вечер, и автобусы уже не ходили. Пешком отсюда домой дойти было нереально, да и как-то некрасиво выглядело бы с моей стороны оставить эту компанию. Ладно, решил я, буду как-нибудь выкручиваться. Хорошо, что я хоть фотоаппарат взял, теперь можно было спрятаться за ним, фотографируя других.
   В большом зале, где собирались встречать Новый год, возле окна стояла большая елка размером до самого потолка. Ее красиво нарядили и обвесили всякими гирляндами, которые ярко мигали разноцветными огнями. Сверху на елку повесили звезду. В центре зала стоял накрытый стол. Он ломился от разных вкусных блюд и разноцветных салатов. Внимательно осмотрев обстановку, я отметил про себя, что семья Наташи живет небедно. Как только мы подошли к воротам ее дома, я подметил, что ворота и забор были железными и довольно высокими, что уже говорило о каком-то приличном достатке. А теперь попав в дом, я убедился, что живет семья Наташи очень хорошо. Большой просторный дом, дорогая мебель, несколько телевизоров и магнитофонов. Я и Паша мы выросли в семьях, где не было отцов, и мы привыкли довольствоваться лишь самым необходимым. А тут такое изобилие. Теперь мне стало понятно, почему Паша так долго встречается с Наташей и даже собирается жениться на ней. Чтобы он был особенно влюблен, я этого не видел, но корыстный мотив тут явно просматривался. И я не осуждал его, потому что и сам хотел бы пожить в таком изобилии.
   После моего знакомства со всеми, девчонки поставили последние блюда на стол, и мы сели, чтобы начать празднование. Алкоголя на столе не было, лишь только стояла одна бутылка шампанского. Когда мы перекусили и пообщались за столом, начались танцы. Я чувствовал себя не в своей тарелке, и больше всего меня напрягало то, что мне надо было ухаживать за Олей. За столом я, конечно, накладывал ей в тарелку всякую еду и салаты, но о чем говорить с ней я не знал. И когда начались танцы, то и танцевать с ней медленные танцы особенно не хотел. Быстрые танцы я вообще танцевать не умел, так что пока все танцевали, сидел за столом. Паша меня, конечно, вытащил из-за стола, и я изобразил некоторое подобие танца, но все это было не мое. Медленный танец Паша танцевал с Наташей. Я танцевать не хотел, но после настойчивых взглядов и кивков друга в сторону Оли, пригласил ее танцевать. Танцор из меня никудышний, да и обнимая девушку в танце, я ничего не чувствовал. Потом я танцевал медленные танцы и с Наташей и с Ирой, и это было удовольствие. Ира была холодна со мной и отстраненна, но Наташа прижалась так ко мне и ее жаркое дыхание и шелковистые волосы взволновали меня.
   Паша позвал меня перекурить на улицу и хоть я не курил, но пошел с ним.
   - Ну чего ты тормозишь там с Олей? - накинулся Паша на меня.
   - Да что-то она мне не понравилась, - ответил я.
   - А чего она тебе не понравилась-то? - удивился Паша.
   - Не знаю. Вот Ира мне понравилась. И Наташа твоя понравилась, но Оля что-то не очень.
   - Да, Наташка у меня классная, - улыбнулся Паша. - А про Иру ты забудь.
   - Почему? - спросил я.
   - Ну, она, знаешь, с какими крутыми парнями встречается? Это не мы с тобой. Не, я, конечно, к ней подкатывал и она вроде так ведется на меня, но сам понимаешь, я же с Натахой встречаюсь...
   - А ты к Оле получше присмотрись, - посоветовал мне Паша, - она классная девчонка и ты не пожалеешь, если будешь с ней встречаться.
   Мы вернулись к девушкам, чтобы продолжить встречу Нового года. Как я не смотрел на Олю, но мне не за что было там зацепиться. Оля ни чем мне не приглянулась. Девушка это почувствовала и все поняла, отчего сильно погрустнела и зажалась. После встречи Нового года она ушла к себе домой, благо жила тут рядом через несколько домов. Без Оли я почувствовал себя свободнее и стал подбивать клинья к Ире. Все медленные танцы я танцевал с ней, пока она не стала уже прятаться от меня. Нашел я ее в комнате у Наташи, где она легла отдохнуть на кровать.
   - Можно я с тобой посижу? - спросил я у девушки.
   - Ну чего тебе? - устало спросила Ира.
   - Ничего, - ответил я, - просто скучно там без тебя.
   - Ну, садись уже. Ты бы лучше так за Олей бегал.
   - Да она мне что-то не понравилась, - честно признался я, садясь на стул. - Мне больше ты понравилась.
   - Ишь ты какой.
   К нам присоединилась Наташа, которая легла на кровать рядом с Ирой.
   - О чем вы тут болтаете? - спросила Наташа у подружки.
   - Да так, ни о чем, - ответила Ира. - Спать что-то хочется, может, ляжем уже?
   В комнату зашел Паша и лег рядом с Наташей. Он стал шутить, прикалываться над девчонками их общими приколами, и я почувствовал себя здесь каким-то инородным телом. Я смотрел на Иру, какая она красивая, и прекрасно понимал, что она недоступна для меня. Для меня Оля - серая мышка, а Ира для кого-то кто богаче или красивее, или моднее, или интереснее. Как поется в одной известной песне из фильма "Большая перемена!": "Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает..." Теперь я понимал смысл этой песни. Также я понял про себя и для себя то, что никогда не смогу встречаться с девушкой, которая мне не приглянулась. И еще я понял, что нравятся мне красивые девушки, но вот только я им что-то пока не нравлюсь.
   Потом Паша познакомил меня с девушкой Светой, которая была старше меня на год. Паша встречался с ней одно время, но потом женился на Наташе. После свадьбы Паша уже не мог и дальше обманывать Свету, поэтому во всем ей признался. Признался, что давно уже параллельно встречался с Наташей и вот женился на ней. Он сильно обидел Свету, и теперь его мучила совесть. Чтобы хоть как-то искупить свою вину, Паша решил меня свести со Светой. Он подумал, что после его вранья и предательства Свете обязательно нужен был такой парень как я. Такой честный, преданный и принципиальный, в общем, полная противоположность ему. Света мне понравилась, потому что она была симпатичная и добрая. Я приезжал к ней по вечерам, и мы гуляли по городу или сидели у нее во дворе на лавочке. Она нравилась мне, я нравился ей, но я все никак не мог решиться ее поцеловать. Паша прожжужал мне все уши, что он спал со Светой и делал это регулярно, так что она и мне не откажет. Поцелуй нужен был как воздух в наших отношениях, но я стеснялся. Я уговаривал себя попросить Свету поцеловаться на прощание, как впервые целовались мои друзья со своими девушками, но все никак не мог решиться на эту просьбу. И все же я поцеловал Свету. Как-то нагулявшись с ней по ночному городу, уже у ее подъезда мы договорились, что она приедет ко мне в гости в воскресенье. Света знала, что я живу один и была согласна приехать ко мне. Обрадованный этим ее согласием я осмелился-таки попросить у нее поцелуй на прощание. Света согласилась и, закрыв глаза, подставила губы.
   Целоваться я толком не умел, потому что опыта у меня было маловато. Я целовался лишь однажды на свадьбе у друга Паши. Как сейчас помню, тогда мы - молодые - отгуляв уже свадьбу, но, не опьянев еще вкрай, сели на полу в одной из пустующих комнат дома Наташи играть в бутылочку. Нас было три парня и три девушки. Парни - это я, Паша и наш общий друг Миха Радимов. А девушки - это невеста Паши Наташа и две ее подружки. Правила игры для всех были равны, и я по ходу игры расцеловал всех трех девушек, начиная понимать технику поцелуев и их прелесть. Забавно вспоминать, но больше всего мне понравилось целоваться тогда с невестой Паши Наташей. Мы долго не могли оторваться друг от друга, так что Паша уже начинал нервничать и оттягивал меня от своей любимой... Но вернемся к Свете.
   Света закрыла глаза и подставила свои губы для поцелуя на прощание, и я неуклюже стал ее целовать. Света даже не разомкнула губ и отодвинулась от меня, пообещав мне, что в воскресенье мы еще нацелуемся. Это был провал, но в воскресенье все могло бы поменяться. Я стал ждать воскресенья, но ничего конкретного не планировал, и в этом была моя ошибка. Света приехала ко мне домой и решила помочь мне с уборкой. Я был совсем не против, потому что убираться никогда не любил. И тут неожиданно ко мне в гости пришел Паша - ее бывший любовник, который недавно женился на другой. Паша мешал нам, но я не решался попросить его уйти, потому что боялся остаться наедине со Светой. Теоретически я знал, что нужно делать, но на практике это было не так-то просто, по крайней мере, в первый раз. Мне казалось, что это как-то неприлично, как-то нехорошо трогать девушку в интимных местах, а потом предложить ей вставить свой член в ее вагину. Вдруг она мне скажет: "Зачем мне это?! Ты что? Дурак? Ты извращенец?" и что я ей отвечу? С одной стороны я знал, что секс нравится и девушкам, но с другой стороны до конца не верил в это.
   Наконец-то Паша решил сходить в магазин за вином, и мы остались одни. В нашем распоряжении было минут 15, но что успеешь за 15 минут? Меня как будто парализовало. Я не знал что говорить, что делать. Мы сидели в креслах и разговаривали о пустяках. Вдруг Света встала с кресла и подошла к шкафу с книгами. Девушка стала рассматривать книжки, а потом попросила меня подойти к ней. Я поднялся с кресла и зажатый как робот подошел к девушке. Света оторвалась от книг и повернулась ко мне. В ее глазах было что-то необычное, что-то новое для меня, как я понял позже - это было желание. Я как будто обжегся об этот взгляд, об эти глаза полные страсти. Я что-то промямлил про книги и... И ничего не сделал. Хотя надо было, и обнять, и поцеловать, и приласкать, и трахнуть! Но я растерялся, стушевался и ничего не сделал... Света была сильно разочарована из-за моей нерешительности и может даже подумала, что она мне не нравится, как женщина... Да, такой парень Свете явно был не нужен и она поставила на мне крест. Потом через пару дней я приехал к ней домой, как обычно позвать на улицу посидеть во дворе, но тут оказалось, что Паша познакомил ее с другим своим другом Чириком, который только что пришел из армии. Теперь Света встречалась с ним, и я стал третьим лишним. Как сообщил мне потом Паша, его друг Чирик церемониться долго не стал и сразу затащил Свету в постель.
   На этом мой опыт общения с девушками практически был исчерпан. Нет, я, конечно, знакомился и сам, но все как-то неудачно. Одна девушка жила слишком далеко и я не стал к ней ездить, а те девушки, которые жили рядом, то мне не нравились, а которые мне нравились, я им не нравился. Отношения со Светой на тот момент были самые продолжительные и самые запоминающиеся, и как же мне было обидно, что я не смог с ней переспать. Почему я растерялся? Чего я испугался? Что я себе придумал, что остановило меня в самый решающий момент наших со Светой отношений? Меня остановило то, что должен был прийти Паша из магазина, а я тут без трусов... Да и он потом не собирался уходить и что мне заниматься сексом со Светой при нем, пусть он и сидел бы в соседней комнате? Как-то меня это напрягало и стесняло.
   А вот Марину и дембеля Павла, с которыми я ехал в поезде "Харьков - Владивосток", нисколько не смущало то, что мы ехали в плацкартном вагоне и соседи их слышали и могли даже что-то видеть. Молодые все снова и снова пытались совокупиться. Учись, говорил я себе, вот как надо обращаться с девушками, а то я придумал себе всяких глупостей, что девушкам не надо секса, что им неудобно, когда их кто-то может слышать или даже видеть. Надо им секса, да так надо, что симпатичная Марина готова была заниматься сексом с малознакомым парнем прямо в плацкартном вагоне чуть ли не на виду у посторонних людей.
   На следующий день Марина вела себя, как ни в чем не бывало, и все соседи делали вид, что ничего такого не произошло. Вскоре Марина сошла с поезда на своей станции, а потом и дембеля покинули вагон. Мое же путешествие продолжалась. Освободившееся место Марины занял новый пассажир, но мне он был не интересен. Я продолжал перебирать в своей голове события последних дней и записывал в свой дневник самое интересное. Не мог я, конечно, не записать события своего последнего дня перед отъездом из родного города.
   Это была суббота, и я заранее позвал к себе Вову в гости, чтобы мы посидели и обмыли мой предстоящий отъезд. Я попросил Вову, чтобы он привел с собой Артема. С Вадиком я так и не помирился и его две недели назад забрали в армию. Но это было и к лучшему, значит, будет больше шансов, что Артем придет ко мне на прощальную вечеринку. Ведь из солидарности с Вадиком, который был со мной в контрах, Артем ни за что бы не пришел, а так, когда Вадика не было рядом, то Артем скорей всего придет. Вечером я накрыл на стол, который как обычно поставил посреди зала, и терпеливо стал ждать друзей.
   Как-то не верилось, что завтра меня здесь уже не будет. Я прожил в своем городе 19 лет и вот завтра уеду, возможно, что навсегда. В каком- то необычном душевном порыве я вышел на балкон. С моего балкона на 6 этаже был замечательный вид на мой микрорайон и на соседний. Еще не успели застроить пустырь между домами моего и соседнего микрорайона, и поэтому я видел дальше, чем окна дома напротив, как пел в своей песне Виктор Цой. Со своего балкона я видел школу, в которой проучился 3 года с 6-го по 8-ой класс, видел футбольное поле на школьном дворе и мог легко определить играет там сейчас кто-нибудь или нет. Видел АТС (телефонную станцию), магазины, проезжую часть, по которой беспрерывно ехали машины и рейсовые автобусы, видел тротуары, по которым шли люди по каким-то своим делам. Погода стояла солнечная, и все сверкало на солнце и играло такими красивыми и родными привычными красками, что казалось, будто многоэтажные дома, зеленая трава и деревья, голубое небо, причудливые белые облака и находящиеся на улице люди говорили мне: "Не уезжай! Останься с нами! Здесь твой дом!" В груди как-то больно защемило от осознания того, что завтра я все это оставлю. А может остаться? - мелькнула шальная мысль. Но нет, уже все решено и оговорено. Я вернулся с балкона назад в комнату, чтобы не расклеиться. В подъезде на моей лестничной клетке я услышал какой-то шум. Там кто-то разговаривал. Внезапно голоса затихли и в мою дверь позвонили. Я открыл входную дверь и впустил к себе Вову.
   - Там Вадик из армии пришел на выходные, - сообщил мне Вова, - и он хочет с нами посидеть. Можно?
   - Конечно, пусть заходит, - согласился я, как будто и не было ссоры между мной и Вадиком.
   - Дверь не закрывай, - сказал мне Вова и выскочил в подъезд.
   Через минуту Вова вернулся уже с Вадиком. Зашел Вадик. Нет, сначала я услышал голос Вадика еще в подъезде, когда он с Вовой шел ко мне. И это был какой-то необычный голос Вадика. Каким-то удивительным образом его голос заметно изменился. И вот Вадик зашел ко мне в квартиру. Мне сразу же бросилось в глаза то, что Вадик сильно изменился внешне. Изменилось все: фигура, Вадик сильно похудел, если раньше в нем было 76 - 78 килограммов, то теперь он весил 68 килограммов; лицо стало худым и пухлые щеки исчезли; вместо прически с длинной красивой челкой, которая делала Вадика интересным и красивым была короткая стрижка как у осужденного. Вадик встал как вкопанный у меня в прихожке и внимательно смотрел на меня. Такого взгляда у Вадика я раньше никогда не видел. В этом взгляде было столько боли и страданий, а также виделось осознание того, что наша ссора - это досадная мелочь на фоне чего-то более глобального, более ужасного, что есть в нашей жизни где-то рядом. Я первым протянул Вадику руку, и он ее сразу же пожал.
   - Привет, проходи, - пригласил я Вадика, - не разувайся, все равно я завтра уезжаю.
   Казалось, что нашей ссоре пришел конец и мы стали вроде как прежними друзьями. Через минуту пришел и Артем. Вова разлил водку по рюмкам, и мы выпили за Вадика. Всем было понятно, что с Вадиком произошло что-то из ряда вон выходящее, и теперь он был в центре всеобщего внимания, а не я со своим отъездом. Вадик сел на табурет посреди комнаты и стал рассказывать. Говорил он практически без остановки, и мы боялись его перебивать. Рассказывал Вадик про свою начавшуюся службу в армии. Про то, как он вместе с другими призывниками попал в Донецк в какую-то воинскую часть, из которой солдат распределяли по всей Украине.
   Оказалось, что вместе с Вадиком в Донецке призывниками были мои однокурсники из техникума. И их одной командой отправили в Ивано-Франковск - это западная Украина. Всем было понятно, что там служба для наших однокурсников будет далеко не сахар. В западной Украине, мягко говоря, не любили русскоязычных славян, потому что всех русскоговорящих обзывали москалями и относились к ним,как к людям второго сорта. И тот факт, что ты тоже из Украины ничего не решал. " Якшо ты украинець, то чому говорыш як москаль?!" - спрашивали жители западной Украины и этим как бы обвиняли в каком-то предательстве украинского народа. У нас в городе все преимущественно говорили на русском языке и украинскую речь мы слышали только на уроках украинского языка и украинской литературы. Поэтому сразу заговорить по-украински у парней попавших служить на западную Украину не получится, и за это их однозначно будут бить.
   То, что армия живет насилием, Вадик уже убедился на собственной шкуре. Помимо побоев в армии процветают издевательства над "духами", так называют вновь прибывших призывников. Их заставляют помногу отжиматься, при чем делать это надо под счет: "Делай раз, делай два, делай полтора". Пока все не выполнят одно движение, другие их ждут. Особенно трудно держать позицию полтора - это когда ты склонился над землей на полусогнутых руках. Упражнения на пресс такая же картина. И это все посреди ночи после отбоя. А потом после такой "зарядочки" нужно было быстро лечь в койку и лежать, ни разу не скрипнув. А кровати железные и под матрасами сетка из железных пружин, которые так и норовят заскрипеть. В казарме 120 человек "духов" и обязательно кто-нибудь скрипнет. После третьего скрипа "зарядка" начинается сначала, причем сочковать невозможно, за каждым твоим движением следят старослужащие и в случае чего нещадно лупят. Таким образом "духов" мучают до полного изнеможения.
   Кормят ужасно - какой-то невозможной баландой, отчего Вадик так резко и похудел. Его гражданская одежда сейчас висела на нем как на вешалке, и это было так непривычно, но Вадика это вообще нисколько не волновало. Казалось, что он находится все еще там - в казарме. Его настолько придавила армейская служба, что он все никак не мог переключиться на нас, на гражданскую жизнь. Вова еще налил водки по рюмкам, и мы опять выпили за Вадика, пожелав ему в дальнейшем нормальной службы.
   В мою дверь кто-то позвонил. Это были Крот и Слон - новые друзья Вадика и Артема. Они попросили позвать Артема. Артем к ним вышел, но вернулся через минуту.
   - Сергей, можно Крот и Слон с нами посидят? - спросил меня Артем. - Они хотят Вадика послушать.
   - Пусть заходят, - согласился я, и парни присоединились к нам.
   Мы пили, закусывали, а Вадик все рассказывал. Потом, когда мы уже прилично захмелели, кто-то предложил пойти на дискотеку. И мы пошли. Дискотека летом была в городском парке отдыха. Танцевать под открытым небом и на чистом воздухе собиралась почти вся молодежь нашего города. Мы тоже нашей компанией часто ходили на дискотеки. Зимой в дом культуры "Октябрь", а летом в парк отдыха.
   Помню, как первый раз я пришел на дискотеку. Было мне тогда 17 лет, и я уже учился в техникуме. Уговорил меня пойти на дискотеку Паша Кащенко, который часто посещал дискотеки и на нашей стороне города и на противоположной, где жила его Наташа. Идя по парку в сторону, танцплощадки я услышал, как громко играла современная музыка.
   - Это что? На дискотеке так музыка орет? - спросил я у Паши.
   - Да, - ответил Паша. - Ты привыкнешь, не переживай, главное к колонкам близко не подходи...
   - А музыка ничего такая, - сказал я, удивившись, - классная и современная.
   - Ну, так.
   Когда мы подошли к танцплощадке, меня поразила огромная толпа молодых парней и девушек. Часть толпы была уже внутри танцплощадки, а другая часть тусовалась рядом. Мы купили билеты, и пошли внутрь. Паша стремительно шел сквозь толпу, а я шел следом, боясь потерять его из виду. В такой толпе я почувствовал себя неуютно. Вокруг было много больших парней и многочисленных компаний, а нас было только двое. Паша перед дискотекой сказал, что Миха Радимов с каким-то приятелем будут ждать нас на танцплощадке. И Паша стремительно шел к обговоренному месту встречи. И действительно через несколько минут мы нашли Миху в каком-то закутке возле забора. Миха был уже изрядно пьян и более того, он каким-то образом пронес на дискотеку бутылку водки. Эту бутылку мы тут же и распили, закусив несколькими яблоками. Под действием алкоголя я вдруг осмелел. Осмотревшись по сторонам, я понял, как тут все работало. В центре танцплощадки танцевали компании, образовав обособленные круги, а вдоль забора обходя танцующих, беспрерывным потоком двигалась колонна отдыхающих. Причем движение шло в двух противоположных направлениях как на автомобильной дороге. Я всматривался в лица и с удивлением замечал множество своих знакомых. С кем-то я учился в школе, с кем-то в техникуме, а с кем-то когда-то жил в одном дворе.
   - Смотри, вон Саня пошел, - дернул я Пашу за руку и ткнул пальцем в сторону Сани, - я с ним в пионерском лагере был.
   - Где? - спросил Паша, но движение было таким интенсивным, что Саня уже скрылся из виду.
   Таким образом, я увидел еще кого-то и вдруг сам решил пройтись по кругу.
   - Я пойду, пройдусь, - предупредил я Пашу. - Вы здесь будете?
   - Да, - ответил Паша, который был увлечен разговором с Михой.
   Я влился в толпу и стал внимательно высматривать знакомых. В потоке людей, двигавшихся мне на встречу, первым я встретил Игоря Голубева - старосту моей группы в техникуме. С ним и его компанией я особо не контачил, но здесь на дискотеке он первым протянул мне руку и мы поздоровались. Нормально, подумал я и двинулся дальше. Я встретил еще знакомого, еще и еще. Со всеми здоровался за руку и все мне улыбались и были рады.
   - Первый раз на дискотеке? - спросил меня Эдик Тищенко, которого все звали просто Тища.
   - Да, - ответил я, отпуская его крепкую руку после рукопожатия. - А как ты узнал?
   - Просто раньше тебя тут не видел.
   - А-а, - сказал я. - А ты здесь часто бываешь?
   - Каждые выходные, - ответил Тища. - Если какие разборки будут, ты меня сразу зови, понял?
   - Понял, спасибо, - ответил я и улыбнулся на все 32 зуба.
   - Ну, давай, - сказал Тища, - увидимся еще.
   Он пошел дальше и я тоже, но в противоположном направлении. Надо же, думал я, Тища сразу сходу предлагает мне свою поддержку как будто мы с ним были закадычными друзьями. Нет, я, конечно же, дружил с ним одно время, когда мы учились в одном классе, но перед тем как я перешел в другую школу, мы немного поссорились. И вот старые обиды забыты и Тища готов был стоять за меня горой. Тища был крепким парнем, и его большие кулаки в какой-нибудь разборке совсем бы мне не помешали. Потом я встретил еще пару своих старых друзей, которые также как и Тища посоветовали мне звать их на помощь в случае каких-нибудь непоняток. После такой внушительной поддержки я почувствовал себя еще более уверенно и уже совсем без страха пошел сквозь толпу. Если поначалу я уворачивался, чтобы не столкнуться с кем-нибудь плечами, то теперь почти перестал уворачиваться и толкался, как и остальные. И удивительное дело, никто не лез ко мне с драками и с выяснением отношений. Вообще, я вдруг заметил, что практически никто ни с кем не ссорится, нет разборок и все мирно и гладко. Лишь в конце дискотеки, когда все пошли уже на выход, выйдя с танцплощадки, но, все еще находясь среди большого скопления народа, один неадекватный парень, орущий во всю глотку какие-то маты, затеял с кем-то из своих же приятелей пьяную драку. Он снял с себя футболку, демонстрируя свои мышцы и ему в принципе было чем гордиться. Хоть драчун и был среднего роста, невысокий короче, но по его голому торсу было видно, что он качался. Однако эта драка была какая-то не агрессивная, не настоящая что ли. Казалось, что они толкались и орали скорей лишь для того, чтобы обратить на себя внимание или выплеснуть дурную энергию.
   С Пашей Кащенко на дискотеке я был потом всего лишь еще один раз, а так в основном мы шли на дискотеку нашей компанией - это Вадик Колманович, Вова Иванов и Артем Ляшенко. Вот и в тот раз, когда я должен был уехать, мы пошли на дискотеку нашей компанией. По дороге на дискотеку мы встретили Таню Полытько, которая к нам и присоединилась. Таня уже несколько месяцев встречалась с Артемом Ляшенко, и у них все было настолько серьезно, что вскоре они должны были пожениться. Таня была стройной красивой девушкой с подпорченной репутацией. Ходили упорные слухи, что она и с тем спала и с этим, и что она вообще легкодоступная, но Артему было плевать на эти слухи. Он влюбился в нее, и она отвечала ему взаимностью. С одной стороны я Артему немного завидовал, потому что, несмотря на то, что он толстый и очкарик, но все же встречался с красавицей. Он, наверное, уже и спал с ней, а я все еще ходил в девственниках.
   На танцплощадке мы встретили Лайму - симпатичную молодую девушку. С Лаймой меня познакомил еще Паша Кащенко. Будучи уже женатым Паша легко знакомился то с одной девушкой, то с другой. Для секса он приводил девушек ко мне, так как я жил один. Жил я так далеко от жены Паши, что она никак не могла его застукать. Я оставлял Паше ключи и уходил, а он развлекался. По словам Паши, его новая подружка Лайма была девственницей. Он много мне про нее рассказывал. Рассказывал о том, как он прибалтывал ее, как она не хотела спать с ним, как она боялась полового акта. "Да, тебе понравится, вот увидишь!" - говорил Лайме Паша: "Потом еще сама будешь меня просить!" И вот однажды Паша сообщил мне, что он уболтал девушку. Паша попросил меня дать ему ваты на всякий случай, и я положил большой кусок ваты на свой письменный стол. Паша пришел ко мне, я дал ему ключи, показал, где лежит вата и ушел по делам. Через три часа я вернулся домой. Паша и Лайма сидели у меня. Паша познакомил меня с девушкой, которая сильно смущалась, и было видно, что чувствовала она себя не в своей тарелке. Проходя мимо своей комнаты, я глянул на вату, которую оставил для Паши и отметил, что ее почти всю использовали. Значит, Паша добился своего. Потом Паша пошел провожать Лайму и увидел я его лишь через несколько дней. Он сказал мне, что с Лаймой он больше не встречается.
   - А почему? - спросил я.
   - Да ну ее...
   - И как же ты с ней расстался? - спросил я. - Что ты ей сказал?
   - Сказал, что я женат, - усмехнулся Паша. - А что такого? Я же не соврал...
   - И как Лайма на это отреагировала? - спросил я.
   - Ну как? Расплакалась...
   Мне стало как-то не по себе от подлого поведения друга по отношению к Лайме, и еще более противно было от того, что я помог ему в этой подлости. Девушка доверилась ему, влюбилась в него, позволила ему быть первым, а он с ней так грубо. Хорошо, что Лайма жила в другой части города и вероятность того, что мы снова встретимся, равнялась нулю, наивно думал я тогда. И вот однажды на дискотеке в парке я встретил ее.
   Чувство вины перед ней под действием алкоголя обострилось, и я не знал, куда себя деть и как себя вести. Я познакомил Лайму со своими друзьями и тут в моей пьяной голове родился гениальный, как мне казалось тогда, план свести Лайму с Вовой. А что, думал я, Вова честный, предприимчивый парень, который, как и я, был пока без девушки. Он никогда не поступит с Лаймой так, как Паша Кащенко, так что я частично искуплю перед ней свою вину. Совершенно бесцеремонно я стал навязывать Вове Лайму, а Лайму Вове. Я настаивал на том, чтобы они танцевали чуть ли не все медленные танцы, которые были на дискотеке, и они танцевали, лишь бы я успокоился. Я нахваливал Вову перед Лаймой, совершенно бесцеремонно рассказывая девушке о друге, который стоял тут же и всячески пытался меня заткнуть. Но это было непросто, потому что я решил, во что бы то ни стало сделать их парой. Утром дома, когда я проснулся немного протрезвевшим и вспомнил, как я чудил на дискотеке чуть ли не насильно пытаясь соединить Вову и Лайму, я вдруг понял, каким был идиотом, и как мое поведение некрасиво выглядело со стороны. Я тут же оделся и помчался к Вове с извинениями.
   - Вот, ты вчера вообще вел себя как дурак, - накинулся на меня с порога Вова и внимательно посмотрел на меня.
   - Да, ты прав, - не стал я спорить. - Что-то я вчера перепил что ли... Сейчас проснулся и уже трезвым понял, каким был идиотом. Ты извини меня, я был не прав, просто чувствую себя виноватым перед Лаймой и поэтому так себя вел.
   - Да, мы все это поняли! - сказал Вова, немного смягчившись после моих извинений.
   - И Лайма поняла? - испуганно спросил я.
   - И Лайма конечно поняла!
   - Вот я дурак! - воскликнул я. - Как же мне теперь ей в глаза смотреть?
   - Не знаю, - ответил мне Вова, - вчера ты наворотил делов...
   - Ну, ты хоть на меня не обижаешься? - спросил я друга.
   - Да ладно, не обижаюсь. Только больше так не делай.
   - Обещаю, - сказал я. - Но Лайма тебе нравится?
   - Сергей, - строго посмотрел на меня Вова, - закрыли эту тему!
   - Да я понял, понял. И сводить вас больше не буду. Просто мне интересно, она тебе нравится?
   - Нравится, - ответил Вова, - но после вчерашнего у нас вряд ли с ней что-нибудь получится...
   Вова был прав и он так и не сошелся с Лаймой. Они сторонились друг друга и чувствовали себя неловко. Но Лайма была не против нашей компании и когда мы встречались на дискотеке, она всегда держалась вместе с нами. Вот и в этот раз, когда мы пришли на дискотеку перед моим завтрашним отъездом, Лайма присоединилась к нам. Только если раньше Лайма была с подружкой Верой, то теперь рядом с ней оказалась ее младшая сестра Наташа. Лайма познакомила нас со своей сестрой, и я сразу же положил на Наташу свой глаз. Наташе было 16 лет, и это была милая наивная девушка с приятным открытым лицом, доброй улыбкой, светлыми волосами и большими голубыми глазами. Все медленные танцы я танцевал только с ней и вообще уделял ей много внимания. Наташа сначала сторонилась меня, но после нескольких медленных танцев перестала меня отталкивать.
   Удивительная вещь эти медленные танцы! Казалось бы, что в них такого особенного? Но после того как ты прижмешься к девушке, а она прижмется к тебе, и вы медленно раскачиваясь из стороны в сторону сделаете несколько кругов по танцплощадке, происходит чудо и девушка смотрит на тебя уже совершенно влюбленными глазами. Конечно, не со всеми девушками происходит такое чудо, но иногда происходит. Посещая дискотеки и не раз танцуя медленные танцы с разными партнершами, я обнаруживал это чудо и хотел теперь через него завести себе подружку. Каждую дискотеку я с кем-то знакомился, танцевал, потом провожал до дома или до подъезда и даже брал адреса, чтобы продолжить наши отношения, но ничего путного потом не получалось. Проблема была в том, что приходили мы на дискотеку вдрызг пьяные и на утро я мало что помнил. Я не мог вспомнить лица девушки, где она живет и иногда даже как ее зовут. Я спрашивал у друзей, красивая ли была девушка, которую я вчера провожал и они смеялись надо мной. Чаще всего девушки были не очень, по словам друзей и я их потом не искал. Однажды я решил пойти на дискотеку трезвым, и поэтому мало пил, но трезвым я не мог осмелиться пригласить какую-нибудь красавицу на медленный танец. Пришлось напиться на дискотеке, чтобы все пошло по накатанной колее. Друзья смеялись надо мной и даже придумали мне прозвище: "Сниматель". Теперь, когда мы приходили на дискотеку, и я предупреждал друзей, что иду знакомиться с девушками, они смеялись и говорили: "О, Сниматель пошел снимать девушку!"
   Но Наташа - сестра Лаймы - была симпатичная, и отыскать Наташу потом не составило бы для меня особого труда, ведь она жила под одной крышей с Лаймой. Только никакого потом не будет, потому что завтра я уезжал на Дальний восток. О своем отъезде девушкам я решил не говорить и клеил Наташу как мог. Зачем я это делал? Наверное, для того чтобы самоутвердиться. Ради спортивного интереса. Смогу или нет. Мне было важно доказать самому себе, что я состоятельный в этом плане, что я не ущербный какой-то, что я не хуже Паши Кащенко, Артема и Сергея Проценко, которые уже прошли через фазу удачного знакомства и имели постоянных подруг.
   Мы веселились, мы танцевали, образовав себе небольшой круг. Народу на дискотеке было очень много, от чего было тесновато. Со всех сторон нас окружали другие компании танцующих, и вот неповоротливый Артем столкнулся с каким-то большим парнем. Парень был ростом не меньше метр девяносто и плотного такого телосложения. Артем, выпятив свою могучую грудь, вытянулся в струнку перед здоровяком, всем своим видом показывая, что готов с ним подраться. Но здоровяк лишь буркнул: "Извини" и сразу отвернулся к своей компании. Артем не хотел упасть перед нами всеми лицом в грязь, тем более что с нами были и девчонки, и поэтому опять пошел в наступление на здоровяка. Это было глупо, ведь тот уже извинился. Таня и Лайма тут же подскочили к Артему успокоить его, и он как-то уж очень быстро успокоился и отошел от здоровяка. Тот даже и не заметил, что у конфликта было какое-то продолжение. Больше никаких примечательных происшествий не было. Дискотека закончилась, и весь народ хлынул на выход сначала из танцплощадки, а потом и с территории городского парка. Я решил проводить Лайму и Наташу до самого дома, и мои друзья поддержали мой порыв. Все вместе мы пошли их провожать.
   - Смотрите, парень девушку на руках несет, - обратила внимание Лайма на парня с девушкой на руках, которые шли рядом с нами в толпе.
   - И я так могу, - сказал я и подхватил на руки Наташу.
   - Ой, не надо! - завопила девушка и попыталась вырваться. Но я крепко ее держал, так что деваться ей было некуда.
   - У меня трусы будет видно, - сказала мне Наташа, потому что была в немного коротковатом платье. Я посмотрел на нее и действительно отметил, что взял девушку не совсем удачно.
   - Ничего, сейчас мы это исправим. - И я поставил Наташу обратно на землю, а потом взял ее на руки так, чтобы прижать край платья к ее задней поверхности бедра. Теперь девушку все устраивало, и мы продолжили наше движение.
   - Что, Артем, а тебе слабо? - обратился я к идущему рядом с нами Артему с его подругой Таней.
   - Ничего не слабо, - ответил Артем и взял на руки свою подружку. Теперь мы вдвоем шли с девчонками на руках. Окружающие оборачивались, чтобы посмотреть на нас и мило улыбались. Я чувствовал себя звездой дискотеки.
   - Давайте, кто дольше пронесет на руках, - предложил Вадик нам такое соревнование.
   - Давайте, я согласен, - сказал Артем, - я конечно выиграю.
   - Ну, это мы еще посмотрим, - усмехнулся я.
   Конечно, Артем был крупнее и мощнее меня, и к тому же взял девушку на руки позже, чем я, но у меня было такое хорошее настроение, какая-то такая эйфория, что я вообще не чувствовал усталости в руках. Наташа казалась мне пушинкой, и я готов был нести ее на руках хоть до самого дома. Однако здравый смысл подсказал мне немного смухлевать.
   - Наташа, - обратился я к девушке тихонечко, - обхвати меня за шею руками.
   Наташа послушно обхватила шею руками, и моим рукам стало немного легче. Мы вышли с территории городского парка и толпа вокруг нас заметно поредела.
   - Куда идти? - спросил я у Наташи, потому что только приблизительно знал, где она живет.
   - Не знаю, - ответила девушка.
   - Лайма, как мы пойдем? - спросила Наташа у сестры.
   - Можно пойти, как автобусы ходят, а можно через заводы, - ответила Лайма.
   - А через заводы, это, значит, нам надо будет через территорию техникума идти? - спросил я.
   - Ну да, - ответила Лайма.
   - Пошли тогда к техникуму, - предложил я, - посидим там на лавочках.
   Все согласились с моим предложением, и мы пошли к техникуму, где мы с Вовой Ивановым только недавно закончили наше обучение. Я прекрасно знал, где там есть лавочки, на которых мы могли бы разместиться всей компанией, так что повел всех за собой. Мы с Артемом продолжали соревноваться и поэтому и дальше несли девушек на руках. На территорию техникума устремились и другие компании молодежи, которые вышли вместе с нами с дискотеки. Они сразу же усаживались на свободные одинокие лавочки, и казалось, что нам не будет места, где мы сможем разместиться всей компанией. Но я знал, что есть лавочки у одного из учебных корпусов, которые так просто не найдешь в полной темноте, если не знаешь об их существовании.
   - Долго еще идти? - спросил Артем, который уже утомился нести девушку на руках.
   - О, еще долго, - соврал я, чтобы деморализовать противника. И это сработало, Артем поставил Таню на землю.
   - О, Артем сдулся! - радостно констатировал я поражение приятеля. - Артем проиграл!
   - Сейчас я немного передохну, и тогда посмотрим, кто кого, - пообещал мне Артем. - Что-то я вообще тут лавочек не вижу. Давайте уже где-нибудь здесь расположимся. Вот, я вижу лавочку.
   И Артем показал на одинокую малюсенькую лавочку.
   - Нет, - не согласился я, - пошли дальше.
   - А куда мы идем? - спросил меня Вова.
   - Ну, там возле учебного корпуса есть лавочки, помнишь?
   - А, да, - вспомнил Вова.
   - Что, Вова, там есть лавочки? - спросил Артем Вову.
   - Да, есть, - подтвердил Вова, и мы продолжили движение.
   Я также продолжал нести Наташу на руках, которая обвила мою шею руками и нежно так дышала мне прямо в ухо. Лишь иногда она заботливо меня спрашивала: "Тебе не тяжело?" И я отвечал: "Нет, все нормально". Край ее платья давно уже высвободился, и теперь опять было видно ее трусы, но никто на это не обращал никакого внимания. Да к тому же уличные фонари остались давно позади, и теперь мы шли почти что в полной темноте. Наконец-то мы дошли к спасительным лавочкам и всей компанией разместились на них. Вадик достал из пакета остатки вина, и мы стали распивать последнюю бутылку. Я сделал пару глотков и сел на лавочку рядом с Наташей. На соседних лавочках расположились мои друзья, но нам их в полной темноте практически не было видно. Ночью на улице было прохладно, да к тому же дул небольшой ветерок.
   - Тебе не холодно? - спросил я Наташу и снял с себя джинсовую куртку, чтобы одеть ее на плечи девушки.
   - Что-то прохладно, - сказала Наташа и укуталась в мою куртку.
   - Колени замерзли, - сказала Наташа. - Когда мы уже пойдем?
   - Сейчас пойдем, - сказал я.
   Чтобы согреть колени девушки, я положил на них свои теплые ладони. Наташа была не против такого обогрева, и она не стала убирать мои руки.
   - Так теплее? - спросил я.
   - Да, теплее, - сказала Наташа и положила свои руки на мои.
   - Хорошо здесь, - сказал я.
   И мне действительно было хорошо и как-то уютно, как будто мы были во дворе моего дома. Мои руки лежали на ногах красивой девушки, но я не испытывал сексуального возбуждения. Я просто был счастлив от этой романтики, в которой мы оказались, счастлив от того, что рядом были мои друзья, и мне совсем не хотелось думать о том, что завтра я уезжаю. Может, я и не уеду, промелькнула шальная мысль в моей пьяной голове. В свете луны было видно как ветерок трепал многочисленные листья на деревьях, которые приятно так шумели в ночной тишине. На ночном небе плавно плыли темные облака, частично закрывая звездное небо. Луна, выглядывая из-за облаков, то освещала все вокруг, то опять пряталась, и все погружалось в темноту. Где-то вдалеке слышались голоса других компаний, которые также как и мы решили посидеть на лавочках на территории техникума. А совсем рядом о чем-то неспешно переговаривались мои друзья.
   - Вот здесь мы отучились с Вовой четыре года, - сообщил я Наташе.
   Все мне здесь было знакомо, и даже в полной темноте я прекрасно помнил, что и где находится. За время учебы я как будто породнился с техникумом, но завтра я уеду отсюда возможно, что и навсегда.
   - А здесь есть туалет где-нибудь? - спросила Наташа.
   - Да, есть, - сказал я. - Пошли я покажу где.
   - Я тоже хочу в туалет, - сказала Лайма, и мы все вместе пошли к деревянному туалету, который располагался прямо на территории техникума.
   Сначала в туалет сходили девушки, а потом и мы - парни. Артем сказал, что пойдет провожать Таню домой, которая жила в соседнем с нами микрорайоне, а мы пошли провожать Лайму и Наташу в противоположном направлении. Я опять взял Наташу на руки и нес ее, сколько было сил. Первой шла Лайма, которая знала наиболее короткую дорогу домой. Она не повела нас через заводы и вскоре мы вышли на главную автомобильную дорогу, которая соединяла две половины города, разделенного заводами.
   Машин на дороге практически не было, а рейсовым автобусам ходить было еще рановато. Поэтому мы шли прямо по середине дороги. Уличные фонари освещали дорогу, создавая романтическую атмосферу. Иногда нам встречались молодые пары, в которых парни провожали своих подруг домой. А еще встречались парни, которые в одиночку возвращались домой, видимо, уже проводив своих девушек. Но никто ни к кому не лез и, казалось, что все понимали чувства других и то романтическое настроение, которое витало глубокой летней ночью на пустой проезжей части. Удивительное дело, но пару парней, которых мы встретили, я узнал. Один из них учился со мной в техникуме, а с другим мы учились вместе в автошколе. Я вдруг загордился, что и я не отстаю от других и тоже, вот, провожаю девушку домой. Вова и Вадик шли впереди вместе с Лаймой, а мы с Наташей плелись немного позади. Вадик о чем-то говорил с Лаймой, а Вова то с нами пройдет немного, то опять догонит Вадика и Лайму. Наташа все больше и больше привязывалась ко мне и во мне заговорила совесть. Зачем я обманываю девушку, обнадеживая ее? Я стал взывать к ее здравому смыслу.
   - Ведь ты меня совсем не знаешь, - говорил я Наташе. - Может я негодяй, маньяк какой-нибудь. Вдруг я псих, возьму вот и сброшу тебя сейчас с моста.
   На нашем пути было два больших моста и на каждом из них мы задерживались, чтобы постоять на самом верху и посмотреть подольше вниз. С одного моста внизу была видна лишь проезжая часть, густые посадки деревьев, да заводские постройки, зато с другого моста открывался вид на железную дорогу и жилые дома.
   - Давай сбрасывай меня с моста, - смеялась Наташа, когда мы стояли на мосту на самом верху.
   - Что у вас там происходит? - обеспокоено спросила Лайма. - Кого вы там собрались сбрасывать с моста?
   - Да это я просто учу Наташу не быть такой доверчивой, - сказал я. - А то она по-детски верит всему, что ей говорят.
   - И ничего я не верю всему, что говорят, - возмутилась Наташа. - И я уже не маленькая и могу разбираться в людях.
   - Но вот во мне ты не смогла разобраться, - сказал я Наташе.
   - А что ты маньяк? - спросила Наташа.
   - Нет, но кое-что я от тебя скрыл....
   - И что же ты скрыл? - спросила Наташа.
   - Потом скажу, - ответил я.
   Мы стояли на мосту и смотрели на ночной спящий город. Пустынная дорога наконец-то кончилась, и с моста нам открывался красивый вид густонаселенного микрорайона, который освещали лишь уличные фонари, да одинокая луна на ночном небе.
   - Далеко до вас еще идти? - спросил я Наташу.
   - Нет, уже рядом, - ответила Наташа и показала рукой. - Вот там за теми пятиэтажками начнутся свои дома, и мы там живем.
   - Пошли тогда, - сказал я, и мы дальше двинулись в путь.
   Наконец-то мы пришли к дому девушек, и как раз уже начинало светать. А это значило, что было где-то часа четыре утра, а может быть и больше. Мы сильно проголодались и девчонки вынесли нам котлет, чтоб мы перекусили. С жадностью мы набросились на вкусные домашние котлеты.
   - Во сколько ты уезжаешь? - спросил меня Вова.
   - В десять часов мне нужно быть у баб Гали, - ответил я.
   - Куда это ты уезжаешь? - спросила Наташа, которая услышала краем уха наш разговор, и именно этого вопроса я боялся больше всего.
   - Да никуда, - попытался я увильнуть от ответа.
   - Куда он уезжает? - спросила Наташа у Вовы.
   - На Дальний восток, - ответил Вова. - Там у него мама.
   Наташа опешила от такого поворота событий.
   - Это правда? - спросила Наташа у меня.
   - Да, - ответил я, стараясь не смотреть на нее.
   - И ты уезжаешь навсегда?
   - Не знаю, может и вернусь.
   Наступила неприятная пауза и чтобы уйти от нее, я сказал друзьям:
   - Ну что, пошли домой?
   - Пошли, - согласились Вадик и Вова.
   - Пока, - сказал я Наташе и посмотрел на нее на прощание.
   - Пока, - ответила мне Наташа, и я заметил, что она очень пристально смотрит на меня. В ее взгляде читалось недоумение, разочарование и надежда, что мой отъезд окажется глупой шуткой, розыгрышем, но все было по правде.
   - Я напишу тебе письмо, - сказал я и поторопился уйти, потому что мне было стыдно и неприятно.
   Домой мы пошли через заводы, думая, что так мы доберемся быстрее. Но по пути несколько раз мы заблудились и домой добрались где-то часам к шести утра, когда уже совсем рассвело. Я завел будильник на девять часов и уставший завалился спать.
   В девять часов я еле проснулся. Не успел я почистить зубы, как мне уже позвонила бабушка Галя - мать моего отчима. Она сообщила, что за мной уже приехал брат отчима Олег, который должен был посадить меня на поезд. Я пообещал скоро прийти. Я быстро почистил зубы, умылся и собрал свои последние вещи в сумку. Основной свой скарб я заранее отнес к бабушке Гале, так что сейчас со мной была лишь одна сумка. Надо было еще раз попрощаться со своими друзьями и я, закрыв свою квартиру на ключ, спустился на пятый этаж к Артему. Он вышел ко мне весь помятый и еще толком не проснувшийся, и я с ним попрощался. Пообещал ему написать письмо, когда приеду, а он пообещал мне ответить. Потом я спустился к Вадику на четвертый этаж. Вадик в отличие от Артема впустил меня к себе в квартиру, и я у него немного посидел. И с Вадиком мы договорились переписываться. Попрощавшись с ним, я отправился к Вове, который жил на другой улице. Но Вову я дома не застал. Делать здесь мне больше было нечего, и я отправился к бабушке Гале. Таким образом, и закончилось мое пребывание в том городе, в котором я родился и вырос.
   Размышляя в поезде о Наташе, которую я оставил на Украине, я, конечно же, сильно жалел, что все так получилось. Надо же было такому случиться, что именно в последний день моего пребывания на Украине я удачно познакомился с девушкой и у этих отношений могли бы быть прекрасные перспективы. Может, мне стоило остаться и не уезжать? Меня опять одолевали сильные сомнения. Но тут я вспомнил как сильно стала меняться криминогенная обстановка в городе в связи с ухудшением уровня жизни.
   На глазах люди становились злее и агрессивнее. Но что больше всего стало меня пугать так это увеличение числа убийств. Помню, раньше случалось, может быть, одно убийство в год или даже в несколько лет. Об этом убийстве ходили всякие слухи, которые простые люди передавали из уст в уста. Убийство в городе было такой редкостью, что об одном и том же судачили много лет. Оно обрастало дикими подробностями, которые каждому новому рассказчику якобы рассказали их знакомые, которые лично знали убитого или убитую. Но все стало резко меняться в начале 90-тых. Теперь убийства происходили то здесь, то там. То убили ножом парня, который провожал ночью девушку. То застрелили какого-то бизнесмена. То толпой изнасиловали и убили молодую девушку.
   Когда я еще учился в школе в восьмом классе, то вдруг пошел слух, что один парень из параллельного класса с друзьями ночью убили какого-то пьяного мужика. Забили мужика до смерти за гаражами рядом с домами, где жил Сергей Проценко. Мне говорили фамилию этого парня - Мирошниченко, но его фамилия мне ничего не говорила. Тогда я попросил Проценко, чтобы он показал мне этого Мирошниченко. Однажды все восьмые классы выстроили в коридоре на какую-то линейку, и Сергей подошел ко мне и показал на Мирошниченко, который стоял вместе со своим классом рядом с нами.
   Мирошниченко оказался хромым парнем, которого до этого все чмырили и даже я как-то наезжал на него. Не так чтобы я прям терроризировал его, но просто у нас с Пашей в школе был такой прикол: Паша заходил ко мне за спину, брал мои руки и моими руками неожиданно калашматил кого-нибудь. Если кто-то начинал возмущаться и предъявлять мне претензии, то я говорил, что я не виноват - это все Паша, который взял мои руки. Когда начинали предъявлять претензии Паше, то он говорил, что он ни причем и это я сам махал своими руками. В общем, мы путали обиженного парня, а если кто-то хотел подраться, то я с ним дрался, благо жертв мы всегда выбирали слабее меня. Также само однажды мы калашматили и этого Мирошниченко. Драться со мной он не захотел, но что-то брякнул грубое в мой адрес и быстренько ушел. Мирошниченко был среднего роста щуплый парень, который когда-то сломал ногу, и она у него неправильно срослась. Из-за этого он сильно хромал и имел освобождение от физкультуры. И вот теперь оказывается, что он с друзьями убил какого-то мужика. Если такие начали убивать, то, что же будет дальше?
   Но самым неприятным оказалось убийство моего друга детства Коли Анохина. Как я уже писал выше, его ночью убили наркоманы во дворе пятиэтажки, где он жил. Моя мама дружила с мамой Коли тетей Галей. После смерти Коли мы с мамой несколько раз приходили к ней в гости, чтобы поддержать ее. На теть Галю невозможно было смотреть без слез. Она резко постарела, и казалось, что потеряла всякий смысл в своей жизни. Теть Галя растила Колю одна, и он был ее единственным ребенком. Теперь она не знала, зачем жить дальше, но как-то она призналась, что будет копить деньги, чтобы нанять киллера, который бы убил тех наркоманов. Наркоманов, убивших Колю, поймали и посадили. Но сроки им дали небольшие от 6 до 8 лет. И вот теть Галя решила копить деньги и ждать, когда убийцы выйдут из тюрьмы, чтобы наказать их. Мою маму теть Галя попросила больше не приходить к ней. Ей было больно видеть меня живым, видеть, как я становлюсь старше, в то время как ее сыну всегда теперь будет 17 лет.
   Еще в нашем городе появился рэкет. Сильные ребята, собравшись в команды, обкладывали данью других. Под подобный расклад попал мой сосед со второго этажа Саня Колытько. Он был старше меня на два года и часто играл в карты на деньги с Вадиком Колмановичем. Они немного дружили, и вот Саня рассказал свою историю Вадику. Служить в армии Сане довелось на границе с Польшей. Нес он службу прямо на пропускном пункте. Служить там было очень выгодно, потому что многие на тот момент стали заниматься контрабандой из Польши сигарет, одежды и другого импорта, которого в бывшем Советском Союзе было очень мало. Чтобы пройти границу такие "бизнесмены" делились с пограничниками своим товаром. Поэтому пограничники были в шоколаде. Служба у Сани закончилась, но остались друзья. И вот он стал к ним ездить и брать на продажу те же сигареты и модную одежду. У Сани стали водиться деньги, но об этом узнал его бывший одноклассник, который занимался рэкетом. Вместе со своими дружками они заявились к Сане и обложили его бизнес данью. Саня перестал ездить на границу и устроился на работу в милицию. От него отстали, но осадок в душе остался. А я понял, что такие рэкетиры теперь начинали править балом в нашем городе. Пошли слухи, что они приходили на дискотеки и беспредельничали там. В туалете они то одного побили, то другого. А кого-то из поверженных парней даже пытались изнасиловать, чтобы унизить перед всеми.
   Как-то зимним вечером, да уже скорее даже ночью, в мою дверь позвонили. Кто бы это мог быть? - подумал я. Друзья Вадик, Вова и Артем ушли на дискотеку, а у меня была запланирована домашняя тренировка и я с ними не пошел. Открыв входную дверь, я увидел какого-то грязного китайца. Он смотрел на меня узкими глазами и что-то непонятно говорил:
   - Сергей, можно к тебе? Сергей, это я Артем. Артем - твой сосед. Можно к тебе.
   Когда я наконец-то понял, что мне говорит китаец, я внимательно посмотрел на него. Лицо мне было незнакомо, но свитер был точь в точь как у Артема Ляшенко.
   - Меня побили, можно мне к тебе? - продолжал китаец невнятно шепелявить.
   Я еще раз внимательно посмотрел на визитера. Ростом он был как Артем, да и комплекцией был как Артем, а лицо... И тут я понял, что Артему так набили лицо, что оно у него сильно опухло и было теперь все в крови. Глаза его почти закрылись от гематом и на меня смотрели лишь две узкие щелочки вместо глаз. Его губы сильно опухли, и он с трудом произносил слова.
   - Артем, это ты? - наконец-то очнулся я.
   - Да, это я, - сказал Артем. - Можно мне к тебе?
   - Да, заходи, конечно.
   Я запустил Артема к себе в квартиру.
   - Что случилось? - спросил я.
   Но Артем ничего не ответил. Он разулся и поспешил в ванную комнату к умывальнику. Артем включил холодную воду и стал мыть лицо и охлаждать гематомы.
   - Что случилось, Артем? - повторил я свой вопрос.
   - Меня побили на дискотеке, - ответил Артем. - Сейчас я умоюсь, уберу шишки и пойду домой.
   Я принес Артему большие медные старинные пятаки из своей коллекции монет.
   - На, приложи к опухолям, - посоветовал я Артему и он последовал моему совету.
   Еще я принес Артему маленькие железные блины от штанги, чтобы он и их прикладывал к лицу. Вскоре пришли Вадик и Вова и они мне уже и рассказали, как было дело. В нашем микрорайоне в соседней девятиэтажке живет Боря - наш одногодка. Боря учился с Артемом в одной школе и у них раньше был конфликт. Как я уже писал выше, Артем быстро вырос и вел себя нагло со сверстниками, которые были меньше его. Но вот и Боря вырос. К тому же он стал качаться и сдружился с компанией таких же качков. Их компанию подтянули к себе рэкетиры, и теперь они что хотели, то и творили. На дискотеке Боря увидел Артема и решил отомстить ему за старые обиды. Вместе с приятелем они побили Артема в туалете. Хотели и изнасиловать, но Вадик вовремя привел Саню Колытько, который только что стал милиционером, и Саня оттащил хулиганов от Артема. Артем выскочил из туалета на улицу и, не забирая своей куртки и шапки из гардероба, поспешил домой. Точнее ко мне. В общем, жуть.
   Анализируя криминогенную обстановку, которая с каждым днем становилась все хуже и хуже, я делал вывод, что правильно решил уехать. А Наташа... Милая девушка Наташа, которая почти влюбилась в меня... Очень, очень жаль, что у нас ничего не сложилось! Но так получилось. Может быть, она встретит кого-нибудь еще лучше, чем я. Может быть, на новом месте и я сойдусь с такой же, а может и с еще более красивой и доброй девушкой, в которую влюблюсь, а она влюбится в меня.
   Мое восьмидневное путешествие на поезде в плацкартном вагоне подходило к концу. Еще немного и я приеду в новый город. С собой у меня был лишь один чемодан и большая сумка на молнии. Свои разборные гантели перед отъездом я подарил Вове, штангу оставил дома под диваном, телевизор и посуду отвез бабушке Гале, фотографии и плакаты кинозвезд подарил Сане Соколову - своему приемному брату, и почти всю мебель оставил в квартире. В чемодане и сумке я вез свою одежду, коллекцию старинных монет, книги и большие бабинные кассеты. На этих бабинах была моя любимая музыка - это группы "Депеш Мод", "Крафтверк", "Энигма" и, конечно же, "Кино". "Кино" с Виктором Цоем я включал у себя дома на магнитофоне практически каждый день. Как сейчас помню тот момент, когда первый раз услышал про группу "Кино".
   Жил в нашей девятиэтажке в последнем четвертом подъезде один парень - Андрей, который был старше меня на один год. Мне он всегда казался модным и продвинутым. Он был спортивным, симпатичным и всегда одевался по последней моде. Мне хотелось с ним дружить, но как-то не получалось, видимо, я был слишком простым и неинтересным для него. И вот как-то во дворе я пересекся с Андреем. Он вдруг с восторгом стал рассказывать мне, что только приехал с какого-то фестиваля современной рок-музыки.
   - Там были все! Все рок-группы, которые слушают сейчас в Ленинграде и в Москве. Но когда на сцену вышла группа "Кино", все зрители, вся толпа как закричат! А-а-а! И "Кино" такие на электрогитарах... И Цой: "Группа крови на рукаве!"
   - А что это за "Кино"? - спросил я, не понимая, как это ансамбль может называться "Кино". Или может, там кино какое-то показали, которое всем нравится?
   - Ну, это группа так называется - "Кино", - объяснил мне Андрей. - Ты что, ни разу не слышал про "Кино"?
   - Нет, - честно признался я, и гримаса разочарования проскочила по лицу Андрея.
   - Ты чего? - накинулся на меня Андрей. - Это же сейчас самая модная музыка!
   Его слова запали мне в душу, и я во что бы то ни стало решил послушать песни группы "Кино".
   - А где можно услышать "Кино"? - спросил я у Андрея.
   - Так вот в кинотеатрах сейчас будет идти фильм "Игла", так там ты и услышишь группу "Кино". Обязательно сходи.
   - Хорошо, - пообещал я.
   И действительно через неделю в кинотеатрах начался прокат фильма "Игла". Я в числе первых пошел на этот фильм. Зал кинотеатра был полон народу, и я уселся на свое место в ожидании увидеть что-то необыкновенное. И я не ошибся в своих ожиданиях. Поначалу я шел на фильм "Игла" лишь только для того, чтобы сказать Андрею, что я, мол, посмотрел группу "Кино" и теперь тоже иду в ногу со временем и со всем новым. Я надеялся, что может, после этого Андрей будет благоволить ко мне, и мы станем друзьями. Но когда я после просмотра фильма вышел из кинотеатра, мне все это показалось таким мелочным и незначительным. Я как будто только что прикоснулся к чему-то великому, к тому ради чего действительно стоило жить. Впечатление от фильма, от музыки группы "Кино", от Виктора Цоя было таким невероятным, что я, выйдя из кинотеатра, буквально ничего не видел вокруг. Вокруг все было такое мелкое, невзрачное, пустое. А вот то, к чему я только что прикоснулся, было оно! То чего мне не хватало, и я его наконец-то нашел!
   Образ положительного принципиального героя, который мог постоять за себя и который не испугался толпы наркоманов и ловко поколотил их, стал ориентиром для меня, целью в жизни. А тексты песен были как глоток свежего воздуха. Цой пел о том, что я чувствовал, но не мог сказать, и о том, к чему нужно было стремиться.
   "Группа крови - на рукаве,
   Мой порядковый номер - на рукаве.
   Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
   Не остаться в этой траве,
   Не остаться в этой траве.
   Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!"
   Припев из песни "Группа крови" поразил меня в самое сердце. Я понял эти строки так: высшие силы, власти или сильные мира сего, обезличили нас простых людей, превратив нас в безликую толпу, в которой мы отличаемся лишь абстрактным порядковым номером. Может номером дома, квартиры или номером класса, группы, в которой ты учишься. В общем, каждому из нас отвели определенное безликое место в этой жизни, но Цой поет:
   "Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
   Не остаться в этой траве,
   Не остаться в этой траве.
   Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!"
   То есть Цой не согласен с этим положением вещей, и он будет воевать. Он не хочет остаться в этой траве, он не хочет остаться одной из безликих травинок, которых тысячи и миллионы! И я тоже не хочу быть частью толпы, тем, у кого свой порядковый номер, как в концлагере! Я хочу быть отдельной единицей! Отдельной величиной! У Виктора Цоя получилось стать отдельной величиной и как у него это получилось, я понял из второго куплета песни "Группа крови":
   " И есть чем платить, но я не хочу
  Победы любой ценой.
  Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
  Я хотел бы остаться с тобой,
  Просто остаться с тобой,
  Но высокая в небе звезда зовет меня в путь."
   Виктор Цой поет о том, что не добивается своих целей любой ценой, он не желает идти по головам. Я тоже всегда так поступал и раз Цой так делает, значит, я на верном пути. Но как же тогда стать отдельной величиной? Цой поет про какую-то высокую в небе звезду, которая зовет его в путь. Эта звезда, как я понял, это его творчество, его призвание говорить правду и открывать людям глаза. Ради всего этого он готов оставить даже свою любимую, но именно это его творчество и делает его особенным, делает его свободным и заметным. Значит и мне нужно делать ставку на творчество.
   Другой песней, которую я услышал в фильме, была песня "Звезда по имени Солнце". В этой песне мне в душу запали слова:
   " И две тысячи лет - война,
  Война без особых причин.
  Война - дело молодых,
  Лекарство против морщин."
   Я понял, о какой войне идет речь. Это была война между добром и злом. У этой войны не было особых причин, но она длится уже тысячи лет. И с проявлениями этой войны сталкиваешься повсюду. Это и противодействие обнаглевшим хамам, которых постоянно надо ставить на место, иначе они сядут тебе на голову. Это и противодействие лицемерам, которые идут по головам для достижения своих целей. В общем, это борьба с несправедливостью, жадностью, предательством и т.д. и т.п.
   Помимо потрясающих стихов у песен группы "Кино" был отличная музыка - мелодичная, современная с удивительной глубиной и красотой проигрышей на электрогитаре и ударных. Эта удивительная музыка усиливала эффект от песен и хоть после слов часто шли длинные проигрыши, мне хотелось, чтобы эти проигрыши были еще длиннее.
   Во что бы то ни стало я решил достать еще записей песен группы "Кино". Выпросив у матери денег, я купил чистую бабинную кассету, потому что дома у нас был бабинный магнитофон, и отнес ее в звукозапись. На мое счастье в звукозаписи уже появился альбом группы "Кино", но только 1986 года. Счастливый я принес домой кассету с записью группы "Кино" и включил ее на магнитофоне. Я прослушал кассету от начала и до конца, но не услышал ни песню "Группа крови", ни песню "Звезда по имени Солнце". В альбоме "Ночь" 1986 года у группы "Кино" в основном были лирическо-романтические песни. Но и в этом альбоме я услышал то, что хотел. Взяли меня за живое песни "Последний герой", "Попробуй спеть вместе со мной", "Закрой за мной двери, я ухожу", "Спокойная ночь". В каждой из этих песен было хотя бы пару строк, которые заставляли задуматься о том направлении, в котором я пойду дальше по жизни. Или я стану встречать рассвет за игрой в дурака, или я стану героем, который противостоит злу. Или я банально сопьюсь, или встану в один ряд с Виктором Цоем - человеком, который говорит правду о положении вещей. Но больше всего меня затронула песня "Дальше действовать будем мы":
   "Мы хотим видеть дальше, чем окна дома напротив,
  Мы хотим жить, мы живучи, как кошки.
  И вот мы пришли заявить о своих правах: "Да!"
  Слышишь шелест плащей - это мы...
  
   Дальше действовать будем мы!
   Дальше действовать будем мы!
  
  Мы родились в тесных квартирах новых районов,
  Мы потеряли невинность в боях за любовь.
  Нам уже стали тесны одежды,
  Сшитые вами для нас одежды,
  И вот мы пришли сказать вам о том, что дальше...
  
   Дальше действовать будем мы!
   Дальше действовать будем мы!"
   Я готов был подписаться под каждой строчкой в этой песне. Особенно я остро чувствовал, как мне стали тесны одежды, которые для меня сшили взрослые. Мне казалось, что они все за меня решили, даже не спросив меня. Решили, как мне жить, как мне думать и где мне работать. Именно моя мама настояла на том, чтобы я пошел учиться в техникум, хотя мне там было крайне неинтересно, и я прекрасно знал, что не буду работать по специальности, на которую там выучился. И вообще мне казалось, что мне отвели определенную роль в этой жизни и хочу я этого или не хочу, но я должен жить этой жизнью. Никого никогда не интересовало, чего я хочу, что мне интересно - я должен был быть как все! Но Цой поет, что у меня есть права и значит не все потерянно. Надо только для начала выйти из зависимости от родителей. Надо стать полностью самодостаточным человеком, чтобы жить той жизнью, которой я хотел бы жить. Легко сказать, но трудно сделать. Пока что я был в полной зависимости от родителей и поэтому жил так, как они хотели.
   В общем, я не был разочарован альбомом "Ночь" группы "Кино" и теперь слушал эту музыку каждый день. Песни Виктора Цоя делали меня счастливым и воодушевляли. Теперь мне хотелось расти, развиваться в того самого героя, о котором пел Цой. Дома я усиленно тренировался с гантелями и штангой, а также проводил тренировки по рукопашному бою. Я не был каким-то особенным специалистом рукопашного боя, потому что лишь пару месяцев ходил на каратэ, но где-то я подсмотрел интересный прием, что-то придумывал сам и на тренировках отрабатывал удары, блоки и приемы. Если у меня появлялась лень, то я включал группу "Кино" как можно громче и от лени не оставалось и следа.
   Потом у Паши Кащенко в гостях на его кассетнике я услышал альбом группы "Кино" 1988 года. От этого альбома я вообще обалдел! В этом альбоме почти каждая песня была шедевром. Цой пел про добро и зло и войну между ними. Ясно было, что Цой на стороне добра и мне хотелось быть там же. Прослушав один раз кассету до конца, я попросил включить ее сначала, а потом еще и еще. Я жадно слушал песни Цоя и впитывал в себя все, что он поет. Теперь я чаще стал ходить к Паше в гости, лишь бы еще послушать группу "Кино". Как только в звукозаписи появился этот альбом, я тут же его записал себе на бабинную кассету.
   Удивительное дело, но тот смысл, который я видел в текстах Цоя, совершенно не замечали другие. Тот же Паша Кащенко с удовольствием слушал песню "Пачка сигарет", которая мне показалась немного поверхностной, и песню "Звезда по имени Солнце", но почти не воспринимал те песни, которые больше нравились мне. Также потом и в техникуме я как-то разговорился о группе "Кино" с однокурсником Юрой Медведевым и выяснилось, что этот здоровенный толстяк тоже слушает лишь "Пачку сигарет" и "Звезду по имени Солнце". Другие песни, которые намного сильнее, Юра в упор не видел и не хотел их слушать. А еще я сделал вывод, что многие слушают или говорят, что слушают Цоя, лишь потому, что сейчас это было модно. Они абсолютно не понимали, о чем поет Виктор Цой или же не воспринимали его тексты так, как я. А другие мои друзья, такие как Вадик Колманович, Артем Ляшенко и Вова Иванов, вообще относились к группе "Кино" прохладно. И они не понимали моей безмерной любви к этой музыке и текстам. Колманович вообще мне как-то сказал:
   - Иногда мне кажется, что тебе на самом деле не нравится "Кино", и ты их слушаешь только для того, чтобы позлить меня, потому что прекрасно знаешь, что мне они не нравятся. Каждый день ты врубаешь эту музыку на всю громкость, открываешь балкон на распашку, и я вынужден это слушать, потому что живу под тобой! Вот признайся, что ты просто злишь меня!
   - Нет, Вадик, мне на самом деле нравится "Кино", - ответил я тогда другу, - и я не понимаю, почему тебе не нравится эта музыка! Ты вот вслушайся в тексты!
   - Да слушал я, - сказал Вадик. - Ничего такого! Тексты как тексты. Не лучше и не хуже, чем у других.
   - Ты ничего не понимаешь, - с разочарованием смотрел я на друга, но ничего не мог поделать.
   Вадик наотрез отказывался слушать мои разъяснения о смысле песен Виктора Цоя.
   - Знаешь, почему мне не нравится "Кино"? - спросил меня Вадик.
   - Почему?
   - Потому что под "Кино" нельзя танцевать.
   - Почему нельзя танцевать? - удивился я. - Можно танцевать.
   - Ну, давай попробуем, - предложил мне Вадик и я направился к магнитофону.
   Включив на магнитофоне группу "Кино", я хотел было начать танцевать, но не смог. Песни Цоя заставляли думать и думать о серьезных вещах, и танцевать в такой момент было как-то не с руки.
   - Вот видишь, - усмехнулся Вадик.
   - Ну да, на дискотеке "Кино" не включат, - согласился я. - Эта музыка не для танцев.
   - Вот, а я люблю музыку, под которую можно танцевать и не надо думать, - сказал Вадик.
   - Все с тобой понятно, - огорчился я, но мне пришлось принять позицию друга как данность, с которой ничего не поделаешь.
   Вадик не хотел вникать в смысл песен, наверное, потому, что так удобнее было жить. Зачем было забивать себе голову войной между добром и злом, когда и так хорошо живется? А мое увлечение группой "Кино" он стал списывать на какую-то мою странность.
   Следующий альбом группы "Кино" 1989 года первый раз я услышал в рейсовом автобусе. Водитель включил у себя на магнитоле кассету, и весь автобус слушал новые песни Виктора Цоя. Я был в полном восторге и светился от счастья, но другие пассажиры автобуса почему-то не разделяли моей радости, хотя по их лицам было видно, что они вслушивались, о чем поет Цой.
   Смерть Виктора Цоя в 1990 году стала для меня личной трагедией. Меня как будто ударили пустым мешком по голове. Я не верил, что так просто может все закончится. Автокатастрофа и тот человек, который стал для меня гуру, примером для подражания, вдруг перестал существовать. Конечно, радовало, что он успел записать новый альбом, но это было лишь слабым утешением. От Цоя я ждал еще и еще свежего воздуха и рекомендаций о том, что делать и как жить. И хоть он многое успел сказать, но было обидно, что сказал не все, что ушел на взлете, что умер очень рано, ведь ему было всего 28 лет.
   Месяц или два после смерти Цоя, а может и полгода я ходил подавленным и ни с кем не мог поделиться своим горем, потому что меня никто не понимал. Друзья говорили: "Ну, умер Цой и что? Другие же группы остались и поют! Слушай их!" Но другие группы пели не то.
   У Бутусова и его группы "Наутилус Помпилиус" были похожие песни, такие как "Скованные одной цепью" и "Ален Делон не пьет одеколон", но этих песен было мало. Да к тому же на радио и телевидении больше раскручивали поверхностные песни Бутусова, которые скорее можно было отнести к бессмысленной поп-музыке. Лишь иногда Бутусов выдавал что-то дельное, но достать эти песни было трудно, и они терялись где-то между пустыми и непонятными песнями. Остальные же группы почти все повально работали в жанре танцевальной музыки, что тоже конечно надо. Но Виктора Цоя не хватало.
   Тальков и его группа "Спасательный круг" мне как-то пришлись по вкусу, но и Тальков погиб очень быстро - через год после смерти Виктора Цоя. Казалось, что кто-то специально убирает тех поэтов и музыкантов, которые заставляли думать. Вместо них с упорством насаждали пустые и поверхностные танцевальные группы, которые вдруг стали плодиться одна за другой. "Ласковый май", "На-на", "Мираж" и т.д. и т.п. Потом метко их жанр назвали попсой, но, не смотря на это, они вытеснили из умов людей те зачатки мыслей и размышлений, которые насадили Цой, Тальков и Бутусов. Вытеснили размышления из умов других, но не из моего ума. Я все слушал и слушал Цоя и продолжал вникать в его тексты.
   Радовало то, что Цоя не забывали. На годовщину смерти Виктора Цоя по телевизору постоянно шли его концерты и фильм "Игла". Также монтировались телевизионные передачи о Викторе Цое. В Ленинграде, который стал Санкт-Петербургом, организовали музей в кочегарке, где кочегаром работал Цой. На могиле Виктора Цоя собирались толпы людей, которые пели его песни, и было видно, что эти люди также страдали, как и я. Меня очень радовало, что я был не одинок в этом отношении, что нас много. Но только почему-то рядом со мной не было такого же фаната, как я. Они были, но где-то там далеко, где-то в телевизоре.
   Вот и подошло к концу мое путешествие на поезде "Харьков-Владивосток". По громкой связи объявили, что следующая станция - это город Усур. Мне было боязно и волнительно. Вдруг меня никто не встретит! Денег на обратный билет у меня не было, но был домашний адрес, где жила моя мать со своим мужем. Если что, доберусь к ним на рейсовом автобусе, решил я. С интересом я рассматривал жилые дома через окно вагона, благо время было три часа дня. До этого город Усур мне представлялся маленьким городком, где мало высотных домов и основной массив - это частный сектор. Скорей всего там один кинотеатр, он же и дом культуры, думал я. В общем, глубокое провинциальное захолустье, в котором ночью по улицам ходят медведи, тигры и всякое другое дикое зверье. Почему-то мне представлялось все именно так. Казалось, что дремучий лес подходит прямо к жилым домам и по ночам из леса выходят звери. Но из окна поезда я с удивлением замечал, что жилых многоэтажных домов большое количество и никаким лесом тут и не пахнет.
   Проводница сообщила, что поезд прибывает через 2 минуты и я, взяв чемодан и сумку, направился к тамбуру. Народу на станции города Усура из нашего вагона выходило немного, и я занял хорошее место в тамбуре. Из окна тамбура я мог видеть приближающуюся станцию и встречающих поезд людей. Здание ж/д вокзала оказалось большим и помпезным и ничуть не уступало зданию ж/д вокзала в моем городе, откуда я приехал. Поезд наконец-то остановился и в толпе встречающих я сразу же увидел свою маму и ее мужа дядю Толю. Они стояли на перроне как раз в том месте, где остановился мой вагон, так что искать друг друга нам долго не придется, подумал я. Двери открыли, и люди стали выходить из поезда. Я выходил не первым и с удивлением заметил, что мама и дядь Толя разделились и пошли от меня в разные стороны, внимательно вглядываясь в лица выходящих из поезда людей. Я вышел из поезда и встал на перроне. Бежать с чемоданом и тяжелой сумкой за мамой или дядь Толей не хотелось, и я остался ждать, когда они меня сами найдут. Обнаружили же они меня, когда перрон совсем опустел, и я остался практически один. Мать бросилась ко мне обниматься.
   - Здравствуй, сынок! - мама плакала и не могла насмотреться на меня, не веря в то, что я все-таки приехал. - Какой ты стал здоровый! Руки уже почти как у дяди Толи.
   Мать трогала мои бицепсы, не веря, что это мое. Я посмотрел на руки дяди Толи, которые хорошо смотрелись из под рубашки с коротким рукавом, и отметил, что до его огромных ручищ мне еще далеко. Также я отметил, что дядя Толя потяжелел, и у него появился живот.
   - Занимаешься гантелями? - спросила мама. - Не бросил?
   - Занимаюсь, - ответил я. - Только гантели остались на Украине.
   - Это ничего, у дяди Толи тоже есть гантели.
   Дядя Толя поздоровался со мной, пожав мне руку крепким медвежьим рукопожатием и, взяв у меня тяжелую сумку, повел нас прочь с территории ж/д вокзала к своей машине. Мама всю дорогу к машине удивлялась, как это они меня сразу не заметили, а я с улыбкой и смехом рассказывал, что сразу же их увидел, и что если бы они остались стоять на месте, то им и не пришлось бы меня долго искать. Машиной у дяди Толи были новенькие синие Жигули шестой модели. Мы сели в них и поехали домой. Глава 2. На новом месте. Продолжение здесь: http://delta-info.net/index.php/-1/959
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"