Поразительно, как много все-таки было измерений Гейдара Джахидовича Джемаля. Есть Джемаль-философ, есть Джемаль-теолог, есть Джемаль-мистик, есть Джемаль-политолог и публицист, есть Джемаль-писатель, Джемаль-путешественник, есть Джемаль-историк, Джемаль-рассказчик и Джемаль-учитель, Джемаль-исследователь, Джемаль-логик, Джемаль-трибун современного Ислама. И это только то, что первое приходит в голову, потому что у него были и другие человеческие ипостаси и роли.
Интересно, что при всей своей простоте и человечности Джемаля, я ни разу не видел чтобы была какая-то фамильярность со стороны его слушателей к нему. Простота - да, он подчеркивал эту простоту, но не было фамильярности, то есть кто-то из джемалистов, шутки ради мог за глаза назвать его, допустим, Шахидычем (или Шахидовичем), но в его интервью всегда существовала эта незримая грань между его спокойной простотой и фамильярностью, которую ни он себе не позволял в адрес любого собеседника (даже самого близкого друга), ни он же не мог допустить в свой адрес. В этом не было ни грамма высокомерия, а ровно наоборот - подчеркнутое уважение к другим - к их человеческим измерениям. Поэтому очень характерно, что не только его исламские и неисламские ученики и друзья (как Проханов, например) отзываются о нем с любовью и почтением, но и его оппоненты говорят о нем исключительно с уважением.
Понятно, что за львом всегда следуют шакалы и у него были свои недоброжелатели и завистники, но их логос против его логоса - это все равно что лепет ребенка против дискурса ученого. И поэтому Джемалю, этой глыбе, не любили оппонировать в открытой публичной дискуссии - собственно мало кто мог это сделать на должном уровне. Физически Джемаль ушел, но его идеи, концепты, иногда спорные и неоднозначные интуиции и прозрения остались с нами и каждый ищущий человек, думающий человек (или тот, кто только учится мыслить), кто так или иначе прикасался к философскому наследию Джемаля, не мог остаться равнодушным.
Джемаль - это целый отдельный мир, который трудно описать, даже если провести десяток джемалистских чтений и что особенно показательно, что к нему, как к исламскому философу Радикального Протеста, как к учителю (который этой своей ролью отнюдь не бравировал) приходили и прислушивались люди самых разных конфессий и взглядов и каждый уходил от него немного, но измененным. Спасибо тебе, Джемаль, за то что ты был с нами.