- Человеком родился - человеком помереть должен, - Максимыч пробурчал эту совершенно оригинальную мысль и уткнулся обратно в газету.
Непонятно: то ли это он в статье какой вычитал, то ли прокомментировал особо выдающиеся подвиги, расписанные в газете, то ли просто о чем-то вспомнил.
- Что читаешь? - поддержал я разговор.
- Бред всякий. Другого теперь и не пишут.
- Так зачем читать? - искренне удивился я.
- Надо.
Что-то друг детства нынче не разговорчив. Не случилось ли чего?
- У тебя всё в порядке?
- У меня - да.
Это надо понимать, что не в порядке у кого-то другого. И что Максимыч всей душой радеет этому неизвестному.
- А что случилось-то?
Максимыч молча повернулся и дал мне в руки газету из стопки, что лежала рядом с ним на скамейке. Я повертел ее в руках. Газета, как газета. Называется "Для каждого дома". Сплошная реклама. Тут тебе и "ветпомощь на дому", и "более 800 видов анализов, запои и аборты", и "элитные Пушкинские окна", и "хотите платить меньше - сделайте подарок". В общем, полный набор удовольствий.
- И что?
- Ты читай, читай...
- Это ж реклама, чего читать-то? - возмутился я. Такого от Максимыча я не ожидал. Не рассказывает ничего, да еще туфту всякую читать заставляет. - Знаешь, Коля, пойду я. Дома дел по горло. Ну, там, посуду помыть, ужин сготовить, детей спать уложить...
Максимыч отвлекся от своей газетки и с любопытством посмотрел на меня.
- Ты когда это женился? И детей нарожать успел?
Уел. Пришлось выкручиваться.
- Когда-когда? Это в будущем. Вот женюсь, столько дел будет. Тренируюсь.
- А-а-а, - Максимыч опять потерял ко мне интерес.
Я встал со скамьи, сгреб все газетки, сунул их под мышку и угрожающе сказал:
- Ты вот что, Николай! Или рассказывай всё от начала до конца, или газеток своих не получишь!
Максимыч аккуратно сложил газету и спокойно ответил:
- Что-то ты, Дмитрий, на редкость нервный сегодня. Наверняка слишком много о будущей женитьбе думал. Я уж тебе и так, и этак намекал, а ты всё об одном... Редиска ты.
Ну, обидно. Обидно, да. Я его за язык тянул? Тянул, да? Вредный какой. Не хочет говорить, ну и не надо!
Я с досады махнул рукой, и газетки так и посыпались на желтые листья. Максимыч аж подпрыгнул и давай свои драгоценные бумажки собирать. Собрал, сел обратно на скамейку и грустно так на меня смотрит. Дескать, не понимаю я ничего в жизни, и тем более в том, что сейчас происходит. Конечно, не понимаю. Он же не объяснил.
- Что, не расскажешь? - насупился я.
Максимыч пожевал губами, подвигал носом, вздохнул тяжело и сказал:
- Не пойдет тебе, Митя, впрок лишнее знание. Потому как печально оно.
Что-то такое я где-то слышал, уж и не помню где.
- Ничего печальнее женитьбы не бывает, сам знаешь, так что твоя история вряд ли эту проблему переплюнет.
- Как знаешь. Тебе жить, - и опять тяжко вздохнул.
- Ну, не томи, уж!
Максимыч полез во внутренний карман, достал паспорт, развернул его, вытащил из-под обложки какую-то бумажку и подал мне. Я взял. С виду ничего особенного: обрывок газетки с какой-то рекламой, судя по оформлению. На мой недоуменный взгляд Максимыч сказал:
- Прочти сначала.
Ладно, прочтем.
"Печально, но факт: наша жизнь не удовлетворяет нас. Между тем, есть возможность изменить это. Лаборатория "Биолокация" проводит сеансы компьютерной квантовой биорезонансной одномоментной диагностики вашего организма. Они позволяют получить полный объем информации об уровне ваших возможностей, состояния, а также выработать научно-обоснованную методику для достижения вами уровня, соответствующего вашим запросам. ЗАО "Ав..."
На этом месте объявление было грубо оборвано.
- Прочитал? Что скажешь?
Хрень полная, а сказать-то надо что-нибудь повежливее.
- Ну, объявление, как объявление. Таких много.
- А вот и не много! - Максимыч неожиданно занервничал. - Ты вот найди такое же!
- Так ты его ищешь? - Колин запал мне был совершенно не понятен.
- Его. Только целое. Чтоб было написано - где это ЗАО искать.
- Ну, сходил бы в газету...
- Ходил. У них архивов нет. Что больше полугода - стирается. А в библиотеки, сам понимаешь, такой мусор не поступает. С макулатурными палатками договорился. Как к ним что-то похожее сдают, они мне сигнализируют, а я разбираю.
Пальцы сразу же зачесались, будто по ним мелкие насекомые побежали. Я незаметно вытер ладони о брюки: мало ли кто эти газеты в макулатуру сдавал.
- У тебя что, Коль, запросы изменились? - слегка подтрунивающее сказал я.
- Да какие запросы! - Николай досадливо поморщился, будто с дураком говорить приходится. - Тут такой паршивый случай произошел. Я виноват.
Зачем Евсеев привел его в это ЗАО, Коля не понимал. Всю дорогу Евсеев втюхивал Громову про высший уровень, про энергетические поля, про чистку ауры и про всякую другую хрень, которой Николай чурался и всю жизнь старался избегать. А тут на тебе, пошел. Да не куда-нибудь, а на сеанс.
Что за сеанс, Громов не понял. Или Евсеев сам толком не знал, или просто невнятно рассказал, а Коля не воспринял заумные слова. Тем не менее, когда он прочувствовал ситуацию, они уже почти пришли на место.
На празднике по случаю пятнадцатилетия родной фирмы Громов выпил мало, и явно не алкоголь заставил его согласиться с дурацким предложением конструктора из соседней комнаты. Внушение? Вряд ли: гипнотизер из Евсеева был никакой. Помнится, он еще вырезку из газеты показывал. Может, в ней всё дело?
Как бы то ни было, но стоять на вечерней холодрыге у раскрытых дверей, которые ожидали именно их, было глупо. Коля вошел вслед за Евсеевым и с любопытством огляделся.
Почему-то Громов ожидал увидеть тяжелые пыльные занавеси, остро пахнущие пучки сушеных трав на стенах, большой хрустальный шар и непременное чучело крокодила на цепочке. Ну, или кого другого.
Нет, офис выглядел безлично-разочаровывающим. И девушка, сидящая за столом у входа, ничем не выделялась из когорты секретарей, которых Николаю довелось увидеть. Она безразлично посмотрела на них и спросила:
- Вы записывались? На какое время?
- Записывались. Я записывался, - подтвердил Евсеев. - На это время.
- Что желаете?
- Вот тут в объявлении написано про другой уровень... Очень хотелось бы, - голос у Евсеева стал заискивающе-робким.
- Понятно, - оборвала девушка, - вам к Раисе Матвеевне. Проходите в двести вторую, - и неопределенно махнула рукой в ту сторону, куда им следовало идти.
Евсеев наклонился к уху Громова и громко прошипел:
- Будешь следить, чтоб чего не смухлевали.
Коля пожал плечами и ничего не ответил: следить, так следить, работка не пыльная.
В двести второй комнате за столом сидела женщина приятной наружности: румяная, черноволосая, с большими круглыми серьгами в ушах и золотым ожерельем на высокой груди. Она благосклонно кивнула Евсееву, удостоив Колю мимолетного взгляда, и жестом направила их на диванчик у входа.
- Можете называть меня ведуньей, - скромно сообщила Раиса Матвеевна. - Сейчас я вкратце обрисую вам суть нашего метода. Всем известно, что наша внутренняя энергетика абсолютно не соответствует нашему образу жизни. Отсюда всякие болезни, неудачи личного плана, разочарование в жизни. При этом никто не хочет менять образ жизни, отказываясь от комфорта. Но если нет желания поменять жизнь вокруг себя, то возможно поменять свое отношение к тому, что тебя окружает. Стать таким, кто будет воспринимать внешнее негативное воздействие как положительное. Это и есть иной уровень восприятия. С помощью этого прибора, - Раиса показала на нечто громоздкое в углу, подключенное к компьютеру, - мы сейчас займемся переходом на ваш уровень... Вы готовы? - обратилась ведунья к Евсееву.
- Готов, - хрипло сказал Евсеев и сглотнул.
Раиса Матвеевна усадила Евсеева на кресло, прикрепила к его лбу присоску с пружинящим проводом, идущим к непонятному прибору, и повернула выключатель.
- Что чувствуете? - спросила она низким голосом.
- Тепло, - отозвался Евсеев.
Коле вдруг стало смешно смотреть на этот спектакль, и он, не сдержавшись, невежливо фыркнул. Сейчас ведунья загипнотизирует Евсеева, внушит ему, что перешел на высший уровень, и тот выйдет из кабинета полностью удовлетворенный. Туфта, одним словом.
Раиса неодобрительно скосила глаза на Громова, но замечания не сделала. Она увлеченно настраивала что-то на приборе, к которому подключила Евсеева. Изредка сверяясь с монитором, поворачивала тумблеры, подправляла верньеры, стучала ногтем по доисторическим шкалам со стрелками, в общем, изображала бурную деятельность.
Вскоре деятельность принесла зримые плоды. Прибор мягко загудел, а Евсеев расслабленно прикрыл глаза.
- Теперь смотрите внимательно, - приказала Раиса Матвеевна, взялась за самый большой верньер и начала неспешно его поворачивать.
Коле показалось, что фигура Евсеева стала мелко дрожать, покрываясь рябью. Но, судя по блаженной улыбке, с ним ничего страшного не происходило. Значит, это одна видимость - спецэффекты для зрителей.
Подперев подбородок, Николай индифферентно наблюдал за тем, как на лицо Евсеева, словно маски, накладываются совершенно невообразимые личины: то со щупальцами, то с волчьим оскалом, то обезьяновидные, а то и вовсе ёлкообразные. С каждым новым поворотом верньера лицо менялось неожиданно, без всякой системы. Ведунья морщилась и продолжала крутить.
Когда стрелка достигла середины шкалы, внешность Евсеева меняться перестала. И даже смещение указателя на несколько делений лимба никак не отразилось на внешнем виде подопытного. Вид у него был преотвратный. Чудо-юдо какое-то улыбающееся.
- Требуемый уровень достигнут, - сказала ведунья, - осталось только зафиксировать его, чтобы ознакомить пациента.
Она набрала несколько команд, включила принтер и победно посмотрела на Громова.
- Это что, и есть высший уровень? - скептически осведомился Николай
Раиса Матвеевна несказанно огорчилась и автоматически ухватилась за главный верньер, видимо, чтобы найти в нем поддержку. Ну, как можно работать с людьми, которые ни во что не верят, даже в то, что видят?
- Кто сказал высший? Я такого не говорила. Везде написано "другой уровень самосознания". Но все почему-то упорно считают, что достигнут некоего просветления. Где такое в тексте? - ведунья схватила со стола и пихнула Николаю в нос газетку, которую он автоматически взял. При этом она слишком резко крутанула верньер, отчего тот соскочил со штырька и закатился под стол.
Ну, комедия! Особенно рассмешило Колю, когда ведунья полезла под стол, вполголоса ругаясь. Верньер она всё-таки достала. Но, вылезая, зацепилась ногой за кабель и сильно дернула.
Сноп искр вырвался из задней стенки прибора. Раиса подскочила и ударилась головой о столешницу, опрокидывая всё, что на ней стояло. Тогда громыхнуло по-настоящему. Коля только и успел, что сказать "мама!"
Повалил едкий дым, и заверещала пожарная сигнализация.
Но всё внимание Раисы и Николая было приковано к Евсееву.
На месте толстенького, невысокого, начинающего лысеть человека в недорогом костюме сидело невероятное существо, которое раньше Громову видеть не приходилось. Даже в Зоологическом музее. Оно нервно задергало длинной тонкой шеей, злобно клацнуло зубами, по-птичьи склонило голову набок и нагло вцепилось в газету, которую Коля продолжал держать в руке. Дернули они одновременно. В руке у Громова остался жалкий клочок бумаги. Существо заверещало, подскочило и быстро понеслось к выходу, вспарывая когтями линолеум.
- Держи его! - заорала ведунья из-под стола, так и не поднявшись на ноги.
Николай с сомнением посмотрел на нее, с секунду раздумывал, потом выпучил глаза и помчался вслед за существом.
- Догнал я его, - устало закончил Максимыч, - он в грузовик врезался и сознание потерял. Ну, мы с водителем его в кузов погрузили и ко мне на квартиру отвезли.
- Почему не к нему?
Максимыч натужно хохотнул.
- Кому ж он дома в таком виде нужен? Жрет много, гадит где попало, молчит, только зубами клацает. Ни зарплаты в дом, ни помощи в домашнем хозяйстве, ни вообще.
- Ты-то как с ним справился?
- Поначалу дико было, а потом привык. Главное - никак его обратно в нормального человека не превратить. Самому-то никак, но и где эта ведьма с ее ЗАО - знать не знаю. Дороги, как шли, не запомнил. Почти месяц мыкался, пока не избавился.
Я чуть отодвинулся от Максимыча и с опаской спросил:
- Пристукнул что ли?
- Ну, тебя, живодер! - Николай досадливо поморщился. - Не смог больше его у себя держать. Пришлось в одно заведение пристроить. Подкармливаю понемногу. Там всё прилично, навещать разрешают. Даже справку дали, - Максимыч вытащил из внутреннего кармана разноцветную бумажку и потряс ею перед моим носом.
Кроме слова "Сертификат" синими буквами я ничего и не разглядел. Для справки, конечно, странное название, но мало ли что за заведение.
- Увидеть-то его можно? - осторожно поинтересовался я.
Николай слегка отодвинулся, оценивающе осмотрел меня с ног до головы и нехотя кивнул:
- Можно. Подходящая одежда.
- Прямо сейчас пойдем? - я слегка опешил.
- Ничего, тут недалеко, - Максимыч призывно махнул рукой.
Чего ж не пойти, если недалеко, день субботний, а до вечера еще пилить и пилить.
Коля провел меня дворами, мы вышли к неприметным воротам, он стукнул пару раз, и стальное полотно отъехало в сторону. Максимыч предъявил пропуск охраннику, мотнул головой и невнятно буркнул, дескать, со мной. Несколько шагов вдоль металлического забора по старенькой асфальтовой дорожке, вид с которой заслоняют высокие густые кусты, поворот, и я чуть не ткнулся головой в железные прутья.
- Читай, - указующе сказал Максимыч и недовольно продолжил, - да ниже же!
Я послушно опустил взгляд и прочитал:
"Troodon Theropoda Gromovus. Место обитания - Центральная и Северная Америка. Достигает 2,5 метров роста.
Опеку осуществляет Николай Максимович Громов, служащий компании "Элвис"".
Я перевел взгляд чуть выше и присмотрелся. Мы стояли перед высокой клеткой, по прутьям которой изнутри была натянута частая металлическая сетка.
В клетке сидела мощная птица, покрытая разноцветными чешуйками и волосками, с мощными челюстями и острыми когтями на задних ногах. Крыльями, лишенными маховых перьев, но тоже снабженных когтями, она неторопливо листала страницы журнала, склонив голову к самому полу и явственно пробегая глазами по тексту.
- Это он, - трагично произнес Николай и стащил с головы бейсболку, как при покойнике.
Троодон отпрыгнул от журнала, сделав вид, что не умеет читать, злобно рыкнул на Максимыча и клацнул зубами у самой сетки.
- Сердится, - понимающе сказал Максимыч, - правильно я его сюда сдал.
Слегка дурея, я посмотрел поверх клетки, и мой взгляд уперся в большую белую надпись вдалеке, хоть и с изнанки, но вполне читаемую: