Синяк под глазом всё равно остался, хоть я весь вечер и прикладывал бодягу. Опухоль, конечно, спала, но цвет... И черт с ним! Так и пойду на работу. Ну, их всех! Мало ли что случилось? Скажем, пчела в глаз укусила, или какое другое насекомое - ссадина на брови сойдет за место укуса. Я недовольно дернул подбородком, отчего изображение в тусклом кривоватом зеркале жутковато подмигнуло.
А всё из-за чего? Дурак потому что. Видел же, кто лезет. "Представитель коренного народа Империи". Так нет, надо было возмущаться и говорить, что ждут все. И чего добился? Имперец всё равно без очереди пролез. А на выходе и встретил. Против этакого бугая я продержался секунд десять от силы. Два удара, третий - в глаз. Сознание отключилось ровно настолько, чтобы, когда поднялся, увидел лишь удаляющуюся довольную спину.
Хватит себя разглядывать - на работу бежать пора. А то опоздаю - еще и выговор дадут, или премии лишат. Они это могут.
Кончиками пальцев в последний раз потрогал синеву под глазом и поспешил на работу. По сторонам я не смотрел - к чему нервы трепать? Двуязычные вывески уже достали. Причем, на литовском норовят повыше повесить, да крупными буквами. А на родном, русском, - так что и не прочитаешь. Подхалимы! Еще понятно, если б Тверь провинцией какой была у Литвы. Ну, как Крым, например, или Суоми. Так ведь конфедерация! Пусть мы маленькие, но мы - гордые! Или уже нет? Видимо, слишком велико влияние Литовской империи. И не только среди политиков.
- С кем подрался? - весело спросил Никита, когда я хмуро уселся за свой стол.
- Мошка укусила.
Никита хохотнул.
- Люда видела, не отпирайся, - он вдруг посерьезнел. - Скажи спасибо, что имперец поразмяться решил. Мог бы просто прибить. Или того хуже - силы миропорядка вызвать. Чего ты на него взъелся?
- А чего он лезет! - я возмутился. - Да кто они вообще такие? Завоеватели хреновы! Нам без них лучше было б!
- Историю плохо учил, да? Забыл, кто нас от чжурчжэней спас?
- Да пошли они вместе с чжурчжэнями твоими! - я вконец разъярился.
Приоткрылась дверь во внутренней перегородке, и спокойный голос начальника слегка меня остудил:
- Твердислав, зайдите ко мне.
Я встал и с убитым видом пошел к приоткрытой двери в кабинет, провожаемый насмешливым взглядом Никиты.
- На нас жалоба от управления энергетикой района. Ознакомьтесь, - Миндаугас наверняка слышал мои крики, но ничего про них не сказал. Плохо. Значит, что-то серьезное.
Я оторвал взгляд от своих коленей, посмотрел на протянутый листок и взял его. Быстро прочитал, стараясь уловить суть. В бумаге инспектор привел табличку, из которой следовало, что положенный нашему району месячный лимит электроэнергии исчерпан пятнадцатого числа сего месяца. И что, до выяснения причин, он отключает подачу электричества с семнадцатого числа. То есть, завтра.
- Ну, перерасход! А мы-то тут при чем? Пусть миротворцы этим занимаются - вылавливают левых подключенцев, - я еще не отошел от разговора с Никитой, поэтому отвечал на взводе.
- Вы так уверены, что они левые? - тон начальника стал жестким. - Собственно, для этого я вас и пригласил, чтобы вы с этим разобрались. Сегодня. Возьмите Никиту в напарники, и чтобы до двадцати двух часов отчет у меня был. Документально подтвержденный.
Мы с Никитой взяли на складе по детектору электроутечки и пошли прочесывать квартал за кварталом. Конечно, выборочно. Сначала Никита составил карту превышения уровня среднего энергопотребления. Таких мест оказалось всего пять. В большинстве, летом люди меньше тратят, даже ниже норм. Но в отмеченных точках творилось что-то несусветное: я таких цифр вообще никогда в глаза не видел. При такой мощности ни одна сеть не выдержала бы - провода б испарились. Нарушитель одним этим вызывал интерес. Такое впечатление, что он прямо к трансформаторам подключался. Снимет энергию, выбьет предохранители и - к следующему.
Вы видели расплавленные трансформаторы на тысячу кВА? Вот и мне впервой довелось. Так что люди электричества даже без отключения лишились. Я разозлился - у меня даже больной глаз задергался и не успокаивался. Так что, когда мы его нашли, я уже почти не мог себя в руках держать.
Нашли мы не только его. Рядом с ним висело радужное яйцо высотой до третьего этажа и мерно покачивалось вверх-вниз. Никаких сомнений, что он тот, кого мы искали. У Никиты сомнения были. Он меня минут десять уговаривал, чтобы я напролом не лез. Уговорил, конечно. Он это умеет.
Подошли мы. Разговор завязали. О том, о сём. О разном. Почем на базаре томаты, да какая нынче погода в Цинь. Со стороны посмотреть - два идиота с третьим разговаривают. Но мужик вполне нормально разговор поддерживает, и даже весьма глубокомысленные замечания об отдыхе за границей отпускает. А яйцо его радужное рядом с ним висит, будто так и надо.
Ту я и завелся: невмоготу стало. Выложил - кто мы такие да зачем здесь.
- Меня зовут Алексей Викторович Боголюбский, - представился неизвестный.
Имя прозвучало непривычно. К тому же их было два! А прозвище стояло в необычном падеже. Но я не обратил на это особого внимания: меня занимало совсем другое.
- Ты зачем энергию воруешь, а? - я возмущался искренне, совершенно не думая, что такими заявлениями могу спровоцировать вора на неадекватные поступки.
Но тот лишь невозмутимо ответил:
- Заряжаюсь.
- Тебе разрешил кто-то, да?! Ты же весь район на полмесяца без энергии оставил! Пять трансформаторов сжег! Людям как жить?
- Я скоро вас покину. Осталось немного.
- Чего немного?! Ты что, еще заряжаешься?!!
- Разумеется.
Абсурд. У меня сил уже не осталось с ним разговаривать.
- Вот что, - Никита тоже решил внести свою долю в разговор, - объясни-ка нам, для чего тебе такая прорва энергии нужна?
Хороший вопрос. Жаль, не я его задал.
- Я же сказал - заряжаюсь, - Алексей недоуменно посмотрел на Никиту.
- Это понятно. Но что именно заряжаешь?
Алексей показал рукой на яйцо и слегка раздраженно сказал:
- Пространственно-временной преобразователь.
- Это на каком языке? - Никита выпятил челюсть, что говорило о его скверном настроении.
- По-русски, конечно.
- Что эта штука делает?!
- Я вам уже полчаса объясняю! С ее помощью я взаимодействую во времени!
Такого ответа мы с Никитой не ожидали. Поэтому дружно рассмеялись слегка истерическим смехом.
- Машина времени? Не верю! Ты бы еще телепортатор показал, - Никита веселился.
- Телепортатор я с собой не взял, - невозмутимо ответил пришелец.
- Не влез?
- Он был мне не нужен. Но вы несколько не точны в определениях. Пространственно-временной преобразователь служит, главным образом, не для перемещения, а для наблюдения за определенным временным отрезком. Для воздействия используется другой аппарат.
- Вы что? Как-то воздействуете на время? - не знаю, зачем Никита допытывался. По мне, так этого мужика сумасшедший дом ждал.
- Не на время. На объекты в нем.
- Только не говорите, что вы из будущего. И что у вас это дело на поток поставлено!
- Именно так, - Алексей невозмутимо смотрел на нас.
Всё. Достал. По-крупному разводит. Сейчас отключу его машину, посмотрим, что скажет.
- Да что вы во времени понимаете?! - я оттолкнул пришельца и протиснулся в его аппарат. Никита заволновался и полез следом за мной. Наверно, чтобы вытащить меня оттуда. Вот еще! Я победно усмехнулся и что-то нажал на рабочей панели.
Мы с Никитой находились рядом с высоким деревянным забором, почти прижавшись спиной к нему. Забор огораживал несколько невысоких строений, расположенных на берегу реки. Около деревянной пристани стоял корабль. По сходням вверх-вниз сновали люди, в поношенных синих одеждах. Они разгружали корабль. И у каждого ноги соединялись цепью такой длины, чтобы можно сделать лишь неширокий шаг.
- Что это? - хрипло спросил Никита.
- Не знаю, - я сглотнул. - Это не город.
- Я вижу, - угрожающе сказал Никита, будто я виноват в том, что он видел.
Хотя, наверно, и виноват. Я же что-то там такое нажал... Временной преобразователь нас сюда и переместил... Невероятно! У меня вдруг появилась настоятельная потребность к чему-нибудь прислониться. Я завел руки за спину, пытаясь опереться на забор, но не нашел опоры и чуть не полетел на землю. Обернулся. Тесаные бревна стояли стеной. Но когда я попытался дотронуться до теплой деревянной поверхности, ладонь без сопротивления прошла сквозь нее.
Я охнул. Никита обернулся и уставился на мою руку, которую я так и не вытащил обратно.
- Застрял? - спросил он с некоторым ужасом.
Я потянул руку обратно, ожидая сопротивления, но она вышла без помех.
- Это кино, наверно, такое. Трехмерная картинка со всех сторон.
- Странный фильм, однако, - не поддержал моего энтузиазма Никита.
- Не я же выбирал...
Если всё, что мы видим, не на самом деле, то что мешает рассмотреть подробнее? Я сделал шаг вперед. Попытался, судя по усилиям в мышцах. Но по ощущениям я остался на месте, а всё, что находилось вокруг, поехало под меня. Причуды трехмерного изображения, надо полагать. От реки вдруг пахнуло рыбой. Надо же! Запахи, ощущения, звуки, вплоть до едва уловимого гудения мошкары над водой. Потрясающе! Я восхищался, а Никита почему-то становился мрачнее.
Я вскоре понял - почему.
Мы с Никитой приблизились к длинным домам. Судя по запаху, доносимому ветерком, в них жили те, кто сейчас работал на пристани. Внешность у них была самая бандитская: грязные, с длинными спутанными волосами, некоторые с редкими бородами, но все с узкими глазами и желтоватой нездоровой кожей. Ханьцы? Видимо, осужденные за мелкие провинности.
На вытоптанной площадке, покрытой желтой пылью, перед выходами из домов, стояла странная деревянная конструкция, назначения которой я не понял. Четыре наклонных столба по углам, а сверху настил из досок. Нижнюю часть деревянных ног покрывали темные въевшиеся потеки, а примерно на трети высоты от земли дерево щетинилось свежими сколами, словно кто-то вбивал крупные гвозди, а потом выдирал их. Вбивал и выдирал, вбивал и выдирал...
Я всё смотрел на это, пока крик от сходней не заставил меня повернуть голову. Один из скованных споткнулся, уронил высокий глиняный кувшин и тот разбился. Охранник взмахнул кнутом, сбивая с ног неуклюжего, тут же подскочили еще два охранника в коротких цветных халатах с мечами на поясе, и поволокли его в нашу сторону.
- Куда это его? - я всё никак не мог до конца поверить в реальность развертывающейся картины.
- Сейчас увидишь, - Никита стал неразговорчивым.
Несчастного подволокли к большой деревянной стенке с тремя отверстиями, приподняли верхнюю половину и засунули в эти отверстия его руки и шею. Потом замкнули концы колодки, два охранники вытащили тонкие гибкие прутья и принялись разухабисто хлестать заключенного по спине.
Несколько ударов он вытерпел, а потом заорал. Но вскоре его крики стихли, и он потерял сознание. Тогда стражники вытащили его из колодки, бросили рядом и окатили водой, чтобы привести в чувство.
Разгрузка подошла к концу. Охранники что-то прокричали, и заключенные вяло потащились на площадь. Один из стражников грозно прорычал на проходящего мимо него, тот огрызнулся, и получил удар в лицо. Упал в пыль, тут же вскочил, стараясь ударить в ответ, но был сбит с ног еще раз.
В этот момент со стороны забора появился важный чиновник в длинном богатом халате и в черной ермолке на голове. Сбитый с ног заключенный негодующе закричал, но чиновник спокойным голосом возразил ему. Тут же стражники подхватили за руки провинившегося, третий принес колодку для рук и ног, в которую запихнули заключенного и крепко закрутили винты, так что брызнула кровь. Чиновник мягко спрашивал, преступник огрызался и отрицательно мотал головой. И с каждым его отказом винты закручивали всё сильнее. Наконец он не выдержал боли и рухнул без сознания.
Его вытащили, привели в чувство, и один из стражников притащил жаровню с горящими углями, на которых лежала тонкая цепь, раскалившаяся докрасна. Стражник подхватил цепь щипцами, бросил на землю, а два стражника, которые держали заключенного, стащили с него рваные штаны и опустили его голыми коленями на цепь. Заключенный пронзительно закричал. В нашу сторону поплыл мерзкий запах горящей плоти.
Я прикрыл глаза и отвернулся. Еще хотелось заткнуть уши и зажать нос. Но вряд ли в нашем положении это было возможно. Господи! Как же тут плохо!
- Что, понял? - спросил Никита.
Мой взгляд скользил вокруг, лишь бы не видеть продолжающуюся экзекуцию.
Я обратил внимание на мужчину, сидящего в тени стены длинного дома. На его ноге была цепь, другим концом прикованная к большому деревянному брусу. И выглядел он совсем не так, как остальные заключенные. Волосы его были рыжими, лицо - светлым. Но не это отличало его от остальных. Он был изумительно спокоен.
Не спокойствием равнодушия, но спокойствием силы. Когда силен настолько, что можешь удержать в себе ненужные порывы и принять единственно верное решение. Глаза его были чуть прикрыты, но он видел всё, происходящее на площади. Ни один жест заключенного или охранника не прошел мимо него, ни один возглас не прошел мимо слуха.
И еще. Он был словно окружен пустотой. Никто не обращал на него внимания, но все обходили его стороной. Рыжеволосый знал, как нужно привлекать или отвращать людей, как вести себя с ними, конкретно с каждым. Все, находившиеся здесь, не могли помешать его планам, какие бы они не были. И, казалось, он видел нас с Никитой.
- Уходим, - сказал я.
- Ты что нам показал? Где мы были?
Алексей невозмутимо посмотрел на разноцветные панельки с диаграммами и надписями и ответил:
- В узловой точке вашего мира.
Будто объяснил.
Никита тоже не понял:
- Что за узловая точка?
- Тысяча сто девяносто седьмой год. Для вас она такая, - и, увидев тупое непонимание на наших лицах, добавил. - Это то место и время некоторого события, которое может значительно изменить исторический процесс последующего периода. Довольно часто узлы связаны с определенными личностями, с их поступками. Ясно?
- Не ясно. Что за события? - Никита как всегда хотел разобраться досконально.
- Вы их, скорей всего, видели. Но не поняли. Так?
- Так, - ответил я. - Объясни.
Алексей подошел к преобразователю, металлически пощелкал по панели, и на радужной поверхности высветился экран. Еще несколько щелчков, и по экрану поползло изображение, как в телевизоре. Боголюбский встал рядом и просветил нас:
- Ведется запись изображения и звука с параллельной расшифровкой смысла высказываний объектов наблюдения.
- И что они там наговорили? - ехидно спросил я.
Алексей остановил запись, показал пальцем на рыжеволосого мужчину, сидящего во дворе, и объяснил:
- Говорили они мало. Да это и не важно. Перед вами великий человек. За день до того, как его отравили в чжурчжэнском плену.
- Чем же он велик? Я его не знаю, Никита не знает. Спроси любого прохожего - то же самое ответят.
- Это Тэмуджин. Чингис-хан монголов. Если б он остался жив, ваша история была бы другой. Например, Россия стала бы величайшим государством. А Литва - небольшой страной, размером с вашу Тверь.
Я непроизвольно растянул губы в ухмылке. Надо же. Неплохо бы имперцам хвосты подпалить. Никита оказался не таким доверчивым.
- Что же он такое сотворил... бы?
- Тэмуджин создал великую монгольскую державу от Тихого океана до Черного и Средиземного морей. Создал новый закон, новый миропорядок. После него никто не смог жить, как прежде.
- Но если его отравили, то как же он всё это сделал? - с логикой у Никиты всё было в порядке.
- Мы просматриваем все возможные варианты. Работа у нас такая, - улыбнулся Алексей.
- Как можно просмотреть то, чего не произошло?
- Произошло. Когда-то. Где-то реализовалось, где-то - нет. Изменения иногда значительны, иногда - минимальны и сглаживаются по ходу лет. Мы должны быть в курсе. Но если какое-то событие ведет к разрушению мира, то наш долг - вмешаться. Но ведь понять, какие последствия произошли из-за вмешательства, можно только наблюдая за развитием событий.
- Это что же? Мы у вас как подопытные кролики? Или крысы?
- Зачем так грубо? - Алексей оскорбился. - Вы вполне цивилизованы и разумны. Конвенция запрещает опыты над мыслящими существами.
- Мы так и поняли. Ага.
Я поманил Никиту. Между тем, радужное яйцо пришельца из будущего раздулось почти до шарообразной формы. Сколько ж он энергии у нас выкачал? Да и черт с ней! Он же не для себя. Ему же надо. Мы с Никитой перекинулись парой слов и вернулись обратно к Алексею.
- Значит, если бы этот, - я мотнул головой на экран, - хан остался жив, мы жили бы в великой стране?
- Конечно, - довольно ответил Алексей: наконец-то мы поняли.
- Так что же вам мешает спасти его?
Боголюбский объяснил:
- Мы сами не можем вносить изменения - существуют строгие правила. Но для жителей корректируемого мира таких ограничений нет. Вы можете делать со своим миром всё, что захотите. А в данном случае придется сделать совсем маленькое дело, причем, хорошее - спасти человека от смерти, устроив ему побег.
Алексей соблазнял нас. Ах, какие же перспективы вдруг явились мне. Нечто невообразимое. Светлое, чистое, без грязи, боли и страданий. Всеобщее счастье. Да за такое люди будут вечно благодарить!
Но если мир поменяется, куда денутся его жители? А мы сами?
Алексей всё рассказал. Те, кто вносят коррекцию, попадают в измененный мир, хотя и чуть раньше того момента, когда они стартовали. А что жалеть о прежнем, если ждет чудесный новый мир?
Боголюбский так произнес эти слова о новом мире, что я подумал, будто он вкладывал в них нечто большее, чем просто восхищение. Никита всё же сомневался, но я показал ему на свой синяк. Весомый аргумент и наглядный.
Алексей подробно объяснил - что делать и как. Видимо, операцию по спасению они проработали заранее, а теперь приспосабливали ее к исполнителям - нам. Так что готовы мы были на удивление быстро.
Мы с Никитой уже стояли в экипировке перед пространственно-временным преобразователем, когда я вдруг решил спросить напоследок:
- Скажи, мы ведь можем отказаться?
Важный вопрос. Если Алексей принуждает нас что-то делать, ради своих, неизвестных нам целей, то лучше никуда не отправляться. Пусть уж остается как есть. Если же он не будет настаивать, чтобы мы ушли в прошлое и предотвратили смерть Тэмуджина, значит, он радеет за нас от всей души.
Алексей спокойно посмотрел нам в глаза и ответил ясным чистым голосом:
- Всегда есть выбор...
Район обесточили капитально. "Неуплата долгов администрацией". А еще хотят в мировое сообщество пролезть. Я поднял голову и тут же пожалел об этом: мировое сообщество в виде иностранных слов по всем стенам злобно скалилось на меня рекламой. В мареве, поднимающемся от мягкого асфальта, казалось, что буквы сейчас выпрыгнут, схватят друг друга за кривые палочки и помчатся в пляс вокруг меня, распевая непристойный заморские песенки. Жарко. Мороженого купить, что ли?
Я поискал ларек, потом проверил карманы. Напрасная трата времени. Кроме жалкой бело-желтой монетки в сто рублей ничего не было. Недельная зарплата закончилась еще в среду. Оно и лучше - лишнего не куплю. Отдохну в тенечке и дальше пойду.
Жаль Никиту - случайно под разборку попал. Как раз между братками оказался, когда те стрельбу открыли. Извинились потом. Ящик пива в контору принесли, мы всё на радостях и забыли. Сволочи.
Говорят, нельзя выбирать, где живешь, в каком мире. Им нельзя. Но я-то выбрал. Сам выбрал, никто не заставлял. Ошибся, бывает. Интересно, есть у меня совесть? Ведь сколько людей жизнь свою загубили из-за меня. Но с другой стороны - без меня они и вовсе бы не родились.
Я прислонился спиной к выбитым горячим кирпичам трансформаторной.
Врал Алексей. Не бывает узловых точек. Точнее, их великое множество. И невозможно изменить всё к лучшему, воздействовав только на одну из них. На одну.
Ничего. Я запомнил дату и время. Двадцать пятого июля девяносто второго года. Шестнадцать тридцать.