За всю жизнь дома на него ни разу не накричали (он на каждую внучку с 8 до 13 лет накричал раз по 40...), раз 5 ставили в угол, (сводная сестра рассказывала через 50 лет, что ей-то отец "за что-то" задницу ремнём надрал...), и не отругали. Мать надрала ему зад лучиной, (упрямо хныкал...) когда ему было меньше 4 лет, он это необыкновенное дело психически "забыл" уже на следующее утро! В декабре 1950 года мать однажды его раз 6-8 нашлёпала ремнём. Месяца через полтора он этот ремень подложил в печку и тот там сгорел. В третий раз мать его огрела 5-6 увесистыми оплеухами за то что он категорически не хотел чистить зубы, когда ему надо было идти с ней на приём в райком партии летом 1951 года. Зубы ему в райкоме стали бы разглядывать? Весной 1951 года он начал увлеченно чистить зубы, посмотрев на квартирантку. Чистил их месяца полтора. Затем около недели болел чем-то с ознобами небольшими, ( к врачу не водили, врача не вызывали, градусника не имели...), а после излечения ему стало неприятным впечатление во рту от того же самого зубного порошка "Мятный" (других ещё лет 14 не бывало на Руси...) и он перестал зубы чистить на 6 лет. С 15 лет зубы чистит постоянно. Что-то где-то прочитал о пользе этого дела. То, что он дома не вызывал своим поведением неудовольствия, говорит о его не активном характере до 16 лет, вероятно?
Летом 1952 года он в календаре нашел заметку на тему "детей бить нельзя" и за три месяца провёл с матерью три-четыре просветительные беседы, зачитывая ей из календаря, которые её "просветили и убедили"...
А он бы мог оказаться в центре огромного скандала 3 раза. Один раз в возрасте 5 лет сидя в детсадике на занятиях за столом, он залез под столом рукой в трусики сидевшей рядом девочки. Впоследствии по отношению к другим девочкам он подобных попыток не предпринимал. В другой раз, недели через две, он специально залез под стол и оттуда разглядывал трусы воспитательницы, севшей на край стола. Затем он раза 3 "потрогал" ее за трусы. За эту смелость его перед обедом оставили стоять в углу без прогулки на дворе. Через 2,5 года, уже в другом городе, когда на мертвом часе нянечки в комнатах не было, он раз 6 вскочил на кровати и показал окружающим свой пенис. Его месяца на два из детсадика выпроводили, а мать сказала вечером, что если бы он этого не натворил -она бы ему сегодня разрешила "ходить босиком". О степени дури у матери можно судить по тому, что она не додумалась сказать ему "это была очень большая глупость..."...
с.37
Мать, даже когда не работала до осени 1950 года, внимания на него обращала не больше чем любая одинокая баба в деревне, которую гоняют между колхозом и домашним огородом... Это при том, что к 1941 году её стаж работы в начальных классах дошел до 18 лет...В детстве у него не было потребности побыть с матерью "в обнимку". Он не помнит когда и где, но была воспитательница в детсаду, с которой он мог побыть раза 3-4 по 5-10 минут в обнимку -щекой в щеку. Пионервожатая в первом классе ему запомнилась именно потому, что она не была похожа на эту воспитательницу. Да она в её 17-18 лет только "ходила" по школе, а сидеть в группе пионеров -этого никогда не случилось. Стало быть чем-то мать его интуитивно отстраняла от себя.
Когда ему было от 3 до 13 лет, мать уделила ему следующие меры внимания: когда было 5 лет -2 раза прочитала ему по памяти стихи Некрасова "Плакала Саша, как лес вырубали"; в феврале 1950 года прочитала книжку с картинками о войне и он напросился показать и объяснить картинки. Показала, объяснила. На следующий день ему захотелось снова посмотреть и послушать - и она стала страдать провалами и путаницей памяти с 4й картинки. Он расстроился и рассердился, а она на него жутко наорала и даже поставила его в угол, по её словам "на три часа"...Из угла его выпустила минут через 8...
Это было последнее в его жизни желание каких-то контактов с матерью. В декабре 1950 года мать ему выдала сказку собственного изготовления на тему "дедушка и непослушный внук". Никогда в жизни мать ни к каким контактам с ним не стремилась. Даже когда он стал взрослым человеком, она за 27 лет ни разу не проявила желания поговорить о делах или просто о жизни вообще. Фактически мать к нему относилась на уровне "накормила -и пусть катится!...". За упомянутые годы мать ни разу его не поцеловала, не погладила по голове и не поговорила глядя в глаза. Отец один раз в жизни погладил его по голове и он очень удивился "что это такое и зачем это?". В семье по отношению к нему не было злобы или раздражения, но не было и эмоциональной близости, внимания, доброты, ласки. Какое-то доброе отношение он почувствовал только в 1951 году, когда в гости к их квартирантке приехала её тетя. Да и тут доброе отношение выражено было в том, как она на него смотрела и улыбалась. Она с ним не поговорила ни разу. Но подарила книгу "Два капитана". А матери предлагала отправить его к ней в Миллерово, где он будет учиться в спецшколе для глухих. Она там была якобы главным инженером спиртзавода. Мать не согласилась... Если он почувствовал доброе отношение даже в чужих взглядах и улыбках -что же это говорит о его родителях?
Добрые отношения с этой тётей сохранились на всю жизнь. Он к ней в гости заехал за год до её смерти. Тётя (Тамара Николаевна Попова) к этому времени успела из Миллерово переехать в совхоз под Славянском на Кубани заехав на несколько лет в Нахичевань с новым мужем (вообще-то она путь жизни начинала из славянских мест, тут был похоронен её первый муж), в качестве домработницы при новом муже. Который лет через 8 попытался пристроиться к какой-то ленинградке. По словам тёти он там долго не ужился и теперь жил в соседнем отделении совхоза. Сама тётя в конце жизни явно страдала тем, что называется "бред богатства". Как и её племянница, которая про брошку со стекляшками рассказывала, что это ей в гражданскую войну подарил белый офицер и что это бриллианты в брошке. Ей тогда было 18 лет...
С 11 до 23 лет он примерно 12-15 раз ощущал сожаление, что у него нет брата или сестры. Но эта эмоция держалась в нём от 3 до 8 минут каждый раз.
с.37 Сексуальная жизнь
Он не помнит, чтобы в детстве испытывал сексуальное возбуждение. То что он упоминает -было тактильным возбуждением. В детсадике случайно он смог секунд 5 рассматривать "письку" девочки, видел вход во влагалище, сообщил приятелю "у неё там две дырки", и в дальнейшем больше 15 лет не вспоминал этот случай, а вспомнив не задержал внимание, как на "случае в детстве".
В 11 лет он в деревне минуты три с интересом присматривался к сексуальной игре двух поросят (уже были размером с собаку). Скорее всего случку собак он впервые увидел в возрасте 16 лет. Хотя везде где жил собак хватало. Собачью стаю он увидел, или отметил вниманием, скорее всего в 20 лет или позже.
С 13 лет он с определённым, но неясным самочувствием смотрел на ноги некоторых девочек в классе. Только став онанистом он понял, какое это было чувство. Когда ему было 9 лет и он остался наедине с девочкой такого же возраста, он полез рукой к её письке. Она немедленно взяла в руку его пенис. Они так посидели минуты три и она спросила "хочешь..." (слово это он знал как неприличное где-то с 4 лет, когда сосед, парень лет 15, спросил его про свою сестру лет 17 бывшую тут же "ты её .... хочешь?") - "а как?". Она ему объяснила. Вместо того, чтобы закрыться в доме -все ушли-и расположиться на кровати или на полу, они пошли искать место на дворе. Единственное подходящее место было за домом. Но там в прошлые дни вырубили кусты сирени и кругом было видно метров на 50. Там он лёг на неё, но после двух-трёх его движений она это дело остановила. Он её не спросил почему, и она ему не сказала ничего. В последующие дни он её один раз зазвал за дом, но она убежала через несколько секунд после того, как он на неё лёг. Он снова её никогда не спросил, почему убежала и никогда не предложил ей повторить это дело. Он определённо "чего-то боялся" если узнают взрослые. После 18 лет его желание близости было своеобразной двухсоставной смесью большого вожделения и параллельно заметного стыда. То и другое никак не мешали его жизни и в ней не сталкивались. То есть их несовместимость была как бы вне его реального бытия.
Когда он учился в 1 классе, он постоянно подбивал хозяйкину дочку "показать письку". Она была на 3 года старше и показывала чисто символически. Но однажды к ней пришла подружка и тогда он и она показали друг другу раза 3. Но подружка при этом присутствовала как подглядывающая с печки. Он очень рассердился, ушел и больше хозяйкину дочку не завлекал.
И после всего этого он смотрел на ноги одноклассниц с совершенно неопределёнными чувствами... Без желания как-то где-то уединиться с кем-то и "предложить"...
В 6 классе он некоторое время намекал своей однокласснице, на квартире у которой они жили. Она была не отзывчивая. Но однажды она разыгралась. Он от неё убегал на кровать и там лежал спиной вверх, а она ложилась на него сверху и совершала движения. После 3 эпизодов он воскликнул "эй, ты что делаешь?" и игра прекратилась. Он бы ей не предложил более серьёзный уровень этой игры, хотя очень хотел. И она не была его желанной, когда занимаясь мастурбацией он представлял себя на "какой-нибудь" девочке... До 20 лет его сексуальные мечтания были сами по себе, а окружающие девушки -сами по себе. После последнего описанного факта у него до брака не было возможности сексуального конктакта с женщинами. Потому что он был практически глухой. Не понятно было, как же себя вести. Если бы спросил ровесников -они бы наговорили вранья? И даже если бы сказали правду -не факт, что он бы загорелся на простонародно-бытовом уровне общаться и добиваться. Он никогда не сомневался, что в искусстве советском эта сторона жизни изображена на уровне вранья в дурдоме...