Бывают же такие лица, на которые хочется глядеть. Эти лица прекрасны сами по себе, той красотой, которая освещает их внутренним светом, и непонятно чего в них больше страдания или любви. Светит что-то и хочется смотреть. Нет ничего правильного в таких лицах. Казалось бы, о какой красоте может идти речь? Но вот она, подлинная красота, та единственная, далёкая от классического идеала, от которой можно сойти с ума. Вот и у Саши было такое лицо, как будто вырезанное из камня, или нарисованное великолепным художником. С такими удивительными губами, немного скуластое, с впалыми щеками, лицо сухощавого человека, и на нём отражалось каждое движение души, которая, казалось, тоже должна была быть прекрасной. Движения его были легки, изящны, но не было в нём ничего женственного. Среднего роста, с абсолютно прямой спиной, высоко поднятой головой, казалось, что всё в нём было устремлено вверх, и походка его была лёгкой, стремительной. Женщины, девушки должны были бы сходить с ума, любить его до умопомрачения, но этого не происходило. А вот мужчины знали ему цену, тянулись к нему, закрывали глаза на его дикие выходки. У него было много настоящих друзей. Ему бы нетрадиционную ориентацию, но он был ориентирован нормально, а с дамами возникали проблемы. Обходили дамы его стороной. Любят бабы и наркоманов, и уголовников, и психов. Почему бы им его не любить? Что мешает? Не такой, как все? Отличается от серого большинства? Что бы отличаться от других чего только люди не делают! Не только женщины, но и мужчины хотят, добиваются оригинальности любыми методами. Многие представители сильного пола волосы отращивают до плеч или стригутся на лысо, одеваются либо в опорки, либо так уродливо, что смотреть на них просто противно - и всё ради оригинальности. Женоподобная часть мужского населения посвящает себя магазинам, но бабёнок все они себе находят и находят этих самых бабёнок по себе. Оригинальность хороша, только внешняя, или же связанная с глупостью человека, нравится оригинальничающая посредственность. Одаренность, внутреннее, глубокое отличие человека от других - женщинам не нравится, да и мужчинам нравится редко. Люди воспринимают такую красоту, как генетическое уродство. Кто он такой, что бы быть таким? Ладно бы знаменитость, а то, никто. Нормальные женщины Сашу обходили, добиться благосклонности приличных умных женщин ему не удавалось, а те, которые представляли собой самое дно, ему были не нужны. Были, конечно, в его жизни исключения, вернее, одно исключение, но давно это всё было. Приходилось довольствоваться полными дурами, закрывать глаза на глупость и слепоту сожительниц. В конце концов, это становилось невыносимо, появлялась новая сожительница, а затем опять безобразный разрыв с женщиной, которая вообще не понимала, что, собственно говоря, происходит, и воспринимала его, как совсем не пригодного для жизни человека, к тому же не вполне адекватного.
Почему он не мог быть таким как все? Кажется, чего проще. Не мог. Наркоман от рожденья? Сумасшедший? Шизофреник? То наслажденье, которое получал он от жизни, без наркотиков, просто так, казалось невероятным, невозможным. Почему наркоман ради такого рода ощущений разрушает себя, рискует погибнуть, сойти с ума, а он получает даже ещё более яркие ощущения, даром? Наркотик владеет наркоманом, а им, что владеет им?
Ничего не бывает даром. За всё надо платить. Наркотик человеческого чувства, наркотик любви и красоты - это чудовищное опустошение, абсолютное сумасшествие к которому стремится человек. И мало человеку тех мучительных чувств, которые им владеют. Он хочет запредельного уровня чувств, он как наркоман стремится к разрушению. Любой ценой, ценой разума, ценой здоровья, ценой жизни. Я хочу. А дальше? Можно остановиться, но тогда жизнь кончится и начнётся прозябание, а это значит сметь. Саша был художником. Он родился художником, а искусство - тот же наркотик. И человек проживает жизнь не свою, а какую-то странную чужую жизнь, подчиняется какой-то другой силе, и если перестаёт, ей подчинятся, то теряет свой дар. Тот, кто "без ниспосланного Музами исступления подходит к порогу творчества, в уверенности, что благодаря только одной сноровке станет изрядным поэтом, тот немощен", и всё что им создано "затмится творениями исступлённых". Понимали греки толк в искусстве, и затмили произведения исступлённых всё, что было создано и до них, и после них. Да и сам Платон будоражит до сих пор умы человеческие куда больше, чем другие философы. Бедный Саша, не вовремя он родился. Никому не нужно то подлинное и вечное искусство, которым он жил и ради которого он жил. Генетический урод, изгой, нежизнеспособный, чуждый своему времени человек. Тогда для чего это нужно, если это никому не нужно. Нужны раскрученные знаменитости, имена, фамилии, те, что на слуху, те, что хорошо вписываются в рамки.
Он не вписывался в рамки, и рамки разлетались. Что важнее талант или рамки, куда талант не вписывается? Конечно рамки. Ведь это так трудно отказаться оттого, что кажется таким важным. Помогать надо бездарям, а талант сам пробьётся. Нет, не пробьётся талант сам, сгорит в своём огне, сойдёт с ума, умрёт. Не нужен он в этом мире. Гении приходят тогда, когда они нужны. Рукописи не горят на том свете. А на этом горят. Умирают талантливые люди, барахтаются беспомощно в тусклом, неумном, бесчувственном и алчном мире.
Никто не помог. Талант. Слишком талантлив, не такой как все, непривычный, неприличный. Слишком сильно чувствует, слишком хорошо рисует, не так как все рисует. Проще набрать на курс приличных, привычных, в меру одаренных, хорошо выдрессированных, послушных. А ведь и школа была, хорошая художественная школа. Были учителя, хорошие учителя, талантливые. Они не понимали, почему он, самый талантливый из всех учеников, оказался на обочине. Талант пробьётся. Куда пробьётся? На тот свет? В сумасшедший дом? Надо задавить в себе дар Божий. Надо остыть, успокоиться, надо стать как все, в меру талантливым и тогда всё будет в порядке. В каком порядке? Не нужен Саше такой порядок. Ему нужна одержимость, роскошь чувств и ощущений. Ему нужен его дар. Ради него он живёт, ради него он хочет жить. Его дар не такой, как у всех. На нём написано, что он не такой. Даже если бы можно было родиться другой раз, таким как все, он предпочёл бы не родиться. Что он делает, разрушает себя или совершенствует? Где заканчивается самосовершенствование и где начинается разрушение?
Кому служат художники? Богу? Чёрту? Человеку? Своему наслаждению? Тем, кто владеет их помыслами, то есть тем, кого они любят? Живым, мёртвым? Господи не отнимай мой дар и если ты отнимёшь эту роскошь жизни, то я умру, я буду жить мёртвым, живым мертвецом. Пробовали батюшки сумасшедших художников лечить, изгонять беса, освобождать их от одержимости. У них получалось, только вот жить они после этого совсем не хотели, не хотели даже существовать, спивались, пытались покончить с собой. Что это, наркотик? Музыка - это наркотик? Литература - наркотик? А любовь? Есть даже такое понятие наркотическая любовь, наркотическая зависимость от любимого человека. Его наркотик - живопись? Но не нужны картины. Не нужен глубокий смысл. Не нужно даже мастерство. Что нужно? Что нужно людям? Дизайн? Хорошо оформленные кафе, рестораны, квартиры. Сейчас нужно это. Живопись, как часть интерьера. Его картины - целый мир. Они не часть. Они космос. Его космос. Его жизнь. Подлинная красота. Подлинные чувства. Сейчас всё это не уместно, не нужно. Да, талантливо, но ненужно.
Греки считали гениев посланцами богов, посредниками между людьми и богами. Видят художники мир глазами гениев, богов. И не причём тут наркотики. Наркоман хочет испытать то, что испытывает художник, гений, бог, то, что не положено ему по ранжиру и платит за это страшную цену, но не становится гением. У греков было много богов и много гениев, и народ умел ценить подарки Муз человеку. И мог художник сам мыслить и чувствовать и даже гению не повиновался он слепо. Искусство - не наркотик, это сама жизнь, увиденная глазами богов и гениев, во всей красоте и полноте. Прекрасная, чудовищная, яркая жизнь. Писал Платон о том, что бывают такие семьи, где встречается эта одержимость, это правое безумие - безумие художников. Наверно, не каждый может принять дар богов. Не все могут справиться с таким ощущением жизни, не все смогут прожить такую мучительную и прекрасную жизнь и воплотить то, что хотят от них боги.
Была в жизни Саши девушка, чудесная девушка, такая, о какой можно мечтать. Только он испугался, он жил другим. Он знал своё предназначение и следовал ему. Они расстались. И, может быть, когда захотят боги послать гения людям ещё раз, не найдётся на земле такого человека, который сможет его принять и следовать ему. Не буде таких семей. Полетает гений среди людей и улетит обратно, не нужный никому и чуждый этому миру.
Талант современного человека больше всего проявился в музыке. В искусстве безликом, глубоко индивидуальном, мощном и захватывающем. Древний мир не знал такой музыки, мучительной переполненной диссонансами. Пожалуй, только в симфонической музыке современный человек встал на более высокую ступень, чем древний. Но верится в это с трудом. Звучат в наших храмах отголоски греческих хоров. И как звучат! Музыка - зависимость от времени. Четырёх часовая опера пролетает за минуту и ничего не удаётся запомнить, так велико наслаждение. Мгновение и вечность одно и тоже. Опять античная мысль входит в живую ткань искусства. Может быть, Саше надо было родиться музыкантом, может быть он им, и родился, но только музыке его никто не учил, да и не прошел бы он сквозь сито приёмных комиссий, опять бы в рамки не влез.
В последние годы жизни он почти не рисовал, не писал. Часто вспоминал ту девушку, что любила его на заре жизни. Ощущение потери преследовало его всю жизнь. Он и в сорок лет был красивым, только горькая складочка возле губ стала глубже. Был он также строен, сухощав, как в двадцать лет. Мир, в котором он жил был таким же прекрасным, чистым и юным, он совсем не потускнел, а стал даже ярче и лучше. Друзья ценили его, и был он для них отдушиной, свежим ветром, окном в другой, лучший мир. Прекрасные лица людей, иногда встречающиеся в толпе, изящные движения прохожих, музыка, красота слов, мыслей, красота города, домов, парков, деревьев - всё отражалось на его лице мучительным и прекрасным светом. Чувство любви, красоты, чувство времени и безвременья, чувство старины, чувство смерти и бессмертия - всё оттенки чувств жили в нём, наполняя его душу страданием и наслаждением. Гений - он и есть гений. Неважно, прославился человек или нет, гений, посланный на землю, остаётся гением всегда.
Умер он в сорок два года. Врачи сказали - сердце. Просто умер во сне.
Его мать так хотела, чтобы он был таким как все, счастливым обычным человеком. Она хотела внуков и правнуков. Она хотела, что бы он женился на той единственной девушке, которая его любила. Она не понимала, что с ним. Она не любила живопись, считала его неудачником, нервным, больным, несчастным человеком. После него остались папки с рисунками, рукописи, стихи и несколько хороших картин. Картины мама оставила. Они так и висят на стенах до сих пор. Папки она выбросила на помойку во время ремонта. Жуткие и прекрасные рисунки пугали и мучили её, причиняли боль. Она не хотела их видеть. Мать часто приходит к нему на могилу и плачет, плачет. Слёзы текут из глаз, и она даже не вытирает их. Она уже старуха и скоро умрёт, и никого не останется в живых из их семьи. Зарастут могилы травой, и всё кончится, как будто и не было ничего, и никогда ничего не будет.