С Андреева сняли куртку, прямо на улице сняли. Раздели среди бела дня. Назовём это "Событие номер один". Подошёл мужичок, мелкий, невзрачный, смотреть не на что, но такого злого вида, и с таким утробным голосом, что оробел Андреев, что для него не характерно вовсе. А мужичок ещё и ножичек показал, небольшой такой, со смешным ржавым лезвием. Но не было готовности к активным действиям, гороскоп дня не сулил удачи, да и уходящая луна не способствовала. Отдал китайский пуховик за просто так, без напутственных слов и надлежащей борьбы, и даже новые перчатки из кармана не вынул - такова оказалась степень удивления. Подумал даже, что где-то рядом, может быть, случилась гражданская война, а он, по своей задумчивости, как всегда всё пропустил.
Идёт Андреев дальше без куртки, грустно, холодно, выстрелы мерещатся. Но больше куртку жалко, удобная - карманов много и металлический замок на две стороны. И пяти лет не проносил, а тут, нате! Навстречу, как нарочно, паренёк, похоже приезжий, весь неуверенный, оглядывается и в глаза не смотрит. На бандита не похож. А курточка точь-в-точь, только цвет другой, но в остальном всё сходится. Увидел это Андреев и прямо заболел: голова крУгом, сердце ноет, руки чешутся.
Отправился следом, держался как мог, но надолго не хватило. Рванул за воротник, стал душить, хотя это уж совсем ни на что не непохоже. От волнения, всё же не каждый день людей грабил, не получилось соизмерить прилагаемую силу с обстоятельствами случая. Хотя сопротивления никто не оказывал, произошёл нервный срыв, и ни в чём не повинный, может быть приезжий, стал задыхаться и гибнуть. А рядом никого, чтобы помочь одному выжить, другому не угодить за решётку.
Свидетели поначалу присутствовали, но, когда несчастный захрипел, пропали бесследно. Не любит у нас народ по судам ходить и в загробную жизнь категорически не верит. "Они в милицию звонить побежали, - зря надеялся невезучий иногородний, - хоть бы автомат, хотя бы в одном телефоне работал...". Не было в те времена сотовой связи. Вдруг слышит:
- Шнимай куртку, шабака!
Это ему Андреев приказывал, держа в зубах, руки то заняты, перочинный ножик. Не представлял себе грабителя без оружия, хотя этим сувениром нельзя было не только "перо чинить" но и вообще. Купил в командировке, чтобы отрезать купленную на ужин колбасу. Не вышло, лезвие только погнулось, и дивайс был оставлен на память, как свидетельство тупика, в который движется человеческая цивилизация.
Из-за недостатка кислорода, носитель куртки перестал подавать признаки жизни, перешёл в изменённое состоянии, увидел последний сон свой и сказал прямо оттуда, из сна: "Возьми, пожалуйста, я и штаны джинсовые могу снять, только отпусти с миром, змеиный царь".
И змеиный царь отпустил. Надел чужую куртку, стал к остальному приглядываться, но тут народу привалило. Испугался огласки, в тёмную подворотню отступил. Паренёк пришёл в себя, отдышался и понял наконец, что в этом большом городе такой же бардак, что и в городах поменьше. Разглядел среди прохожих немолодого пенсионера подходящей комплекции, двинул следом...
И началась в этих краях эпидемия нервного расстройства, не описанного ни в одном медицинском справочнике. Стали граждане бесстрашно раздевать друг дружку почём зря. Сначала снимали новые, дорогие вещи, а потом напропалую, всё подряд. Напал на людей нездоровый ажиотаж. Хорошего на улицу уже никто не одевал, народ стал выглядеть неопрятно, по-разбойничьи, даже на знакомых и соседей смотрели с подозрением.
Чем бы всё это кончилось неизвестно, но тут произошло другое событие. Назовём его "Событие номер два". Отправился Андреев в кино. Ничего себе кино, и поплакать можно и посмеяться есть где. На экране хищный зверь нападает на спящего охотника, начинает кромсать безжалостно. Понятно, что всё ненастоящее, монтаж там, и прочая бижутерия, а все-таки жутковато. Андреев в это время задумался, изображение на экране перестало что-нибудь обозначать, давая возможность увидеть невидимое другим.
Вернулся в мир людей от крика, сидящего рядом нервного зрителя. На экране такое, что испугался и сам Андреев. Так вздрогнул, что треснуло деревянное кресло и с потолка белая пыль посыпалась. Граждане, сидевшие поблизости, находясь в сюжетном напряжении, подскочили как от электрического разряда. И покатилось в обе стороны подобие взрывной волны. А потом эта канитель перекинулась на другие ряды. Смешно даже, ужасы кончились, дальше комедия в чистом виде: вместо охотника оказалось чучело, приманка для глупого зверя, которого изображал один из друзей (тоже мне "витязь в тигровой шкуре"). Славная получилась шутка, главному юмористу голову в двух местах прострелили. Просто обхохочешься, а зрители молчат, переглядываются. Некоторые пытались убежать, но никто не был успешен. Двери до конца сеанса ни разу не открылись.
Ну и что, спросите вы, и будете правы. А вот. На следующее утро у всех, кто присутствовал на сеансе, открылся замечательный насморк. Многие, по привычке, отправились на работу, в школу, ещё куда-нибудь, и через два дня весь город покраснел носами и зачихал. У старушек падали из рук авоськи, милиционеры роняли жезлы, автомобили двигались рывками, на небе нельзя было разглядеть ни одной целой тучи. Продолжалось это разнообразие неделю, пока не переболели домашние животные и взрослое население. Жизнь победила неизвестным способом, без прививок и уколов, но грабежи с тех пор прекратились, как отрезало. Всё в мире когда-нибудь кончается, кончилось и это. Перестали граждане разбойничать и одежду по шкафам прятать.
Хочется спросить, что же это такое, и кто он - Андреев? Гипнотизёр, шаман или на самом деле змеиный царь? На свете всё может быть, даже то, чего не может быть никогда. Но скорее всего он ни то, не сё. Андреев не кто иной, как посланец. Другими словами, обыкновенный пришелец, откомандированный на Землю для распространения нездешних инфекций. А сами они, пришельцы, сидят недосягаемое далеко (на самом деле буквально рядом, в соседнем измерении), и лишь иногда высовываются, интересуясь что и как. Проверить эти подозрения невозможно, ведь и сам Андреев ни разу не догадывается, что он такое. Да и любой из нас может ли с уверенностью сказать, что он, это он, а не какая-нибудь подделка или микроб.