Аннотация: Из книги психологических ребусов "Семь невыученных уроков"
ПОТЕРЯВШАЯ ОРГАЗМ
Книга психологических ребусов "Семь невыученных уроков"
Содержание
Предисловие
Урок 1. Монолог о корыте
Урок 2. Няня
Урок 3. Потерявшая оргазм
Урок 4. Мячик
Урок 5. Короткая позиция
Урок 6. Пещера страсти
Урок 7. Визит вежливости
Урок 8. А согревает вечность
Урок 9. Связующая нить
Урок 10. Урок хорошего английского
Урок 11. Дао любви
Урок 12. Мужские уловки
Урок 13. Уловки женские
Урок 14. Измена
Урок 15. Слово за слово
Урок 16. Подзалетела
Урок 17. Незнакомка
См. также эротическую повесть "Я-Соска" - исповедь 12-летней
УРОК 10
УРОК ХОРОШЕГО АНГЛИЙСКОГО
После окончания инфака местного пединститута Тому сослали в районную школу - проторенная дорожка для тех студентов, кто не смог достать охранную бумагу из городского ОНО, кого не прикрыли шибко нерасторопные родители.
- Не смертельно, - успокоила себя молодая учительница английского языка. - Три года незаметно пролетят, как-нибудь перекантуюсь: разговорной практики наберусь, кое-чему подучусь. А там и в переводчицы махну. Спрос нынче на языкастых большой.
Она не захотела жить в местной общаге с коллегами. Не потому, что чуралась людей. Просто за пять лет учебы нажилась по горло. В общежитии какое уединение? Дверь вечно нараспашку, кто захотел - пришел, когда захотели - свет врубили. У тебя кошки на душе, а тут вечный праздник. И вся твоя жизнь на виду: кто пришел, кто ушел; ни поплакать, ни отдохнуть, ни вкусненького поесть вдосталь. Денег больших не было, а так порой чего-нибудь захочется. Экономишь одна, купишь - делить на всех приходится. Нет, не жадность. Но иногда бывает.
Любила она вечерами уединиться с книгами, предаться мечтам. Вот и сняла комнату у тихой одинокой бабульки в частном доме, поближе к земле, запаху дымной печки и парному молоку. Быстро подружились, зажили как родные бабка с внучкой.
После шумной городской жизни, деревенские будни показались сухими и скучными. Она в первые дни радовалась этой тихости. Но скоро поняла - пять лет не прошли даром, и в ней что-то поломали. А прежнего круга общения рядом нет, и близко подобный не создашь: и не с кем, и времени на его создание много потребно. Крути не крути - одна, для всех чужая. Единственное спасение - книги. Читала много, как бы вдогонку за прежде упущенное - пять лет учебы больше приходилось спецлитературой "наслаждаться", английские тексты штудировать. В деревне поняла - намерение углубить свои знания в английском - несбыточная мечта. Никто язык не знает, старшеклассники на уровне пятого класса, а про младших и говорить нечего - кое-как алфавит да тэйбл с пенселом. Какое к черту совершенствование? Свое бы не растерять!
Девчонки, которых вместе с ней сослали, учились на других факультетах. Они и не знали друг друга раньше, так, мельком встречались в коридорах института: ни здрасте, ни до свидания. Кто мог заранее предугадать, куда и с кем судьба занесет? Здесь познакомились и, как водится на чужбине, быстро сошлись. Каждую субботу после баньки устраивали небольшой девичник: что-то из дома пришлют, что-нибудь постряпают, чай, пара бутылочек, музыка, танцы. Когда сами с собой, когда ухажеры заглянут.
Один раз, - она была в мерзком настроении, выпила немного больше нормы, а точнее, напилась до поросячьего визга. Зачем-то поругалась с девчонками, ее вытолкали в коридор - проветриться. Пошла, держась за стены. Не помнит, как забрела на общую кухню, может, жажда одолела, может спрятаться от глаз, успокоиться. Там стояла кровать с голой панцирной сеткой. Она прилегла на минутку и мгновенно уснула.
Не услышала, как ее раздевали, хотя раздевать особо и нечего было: короткая юбочка, ее просто загнули, тонюсенькие плавочки, такой же лифчик под свитерком. Очнулась, когда работа кипела вовсю. Кричать не дали, ее же трусиками предусмотрительно заткнули рот, придержали руки.
Не помнит, сколько их было, может четверо, может пятеро, а может и повторно отмечались. Ребята вроде знакомые, насколько спьяну могла разобрать шепот да разглядеть в темноте. Они не зверствовали, работали быстро, но спокойно. Почувствовали, что она не брыкается, руки опустили, кляп убрали, но стояли в изголовье наготове.
Пьяной трудно сосредоточиться, она старалась, но так и не поняла - успела ли поймать кайф?
Только утром, окончательно протрезвев, оценила происшедшее: в теле сладкая нега - каждая клеточка ей наполнена, петь хочется. Все мысли из головы в низ живота переместились и ходят по кругу, и вырваться из него не дают.
В четверг у нее был урок в выпускном классе. Она привычно вошла в кабинет. На столе аккуратно свернутый пакетик, перевязанный розовой ленточкой.
- Мне?
Молчание.
Развернула - а там ее плавки и лифчик - с той ночи. Нашла силы не показать растерянности. Улыбнулась, насколько хватило самообладания, и поблагодарила.
- Спасибо. Мои любимые.
И вспомнила их, тех, кто там был.
На перемене подозвала одного, сказала спокойно, как будто урок объясняла:
- Больше так не делайте, не маленькие, понимать должны. Я ж ваша учительница. А вдруг кто увидел?
Она верно выбрала тон, не спугнула и не замкнула его. Обыденно, словно речь шла не об изнасиловании, а о списанной контрольной.
- Никто не видел. Мы караулили.
- Или сами проболтаетесь? - прищурившись, посмотрела ему в глаза.
- У нас - могила, - ответил, краснея.
- Вы еще не знаете, что такое настоящая могила, - сказала в сторону и ушла.
В субботу ее уже подстерегали.
Ближе к полночи она прошла как бы в туалет, проверила - в темноте кухни кто-то есть, мерцает огонек сигареты.
"Ждут", - догадалась. Знакомое чувство всплыло в низу живота, потекло к ногам и голове. Она уже знала, как ей следует поступить.
Назад возвращалась, покручивая на пальце кружевные плавки.
Они недооценили ее.
Тома самозабвенно отдавалась им, требовала еще и еще. И они старались показать ей свою взрослость, угодить ей. Выполняли малейшие прихоти, хвастали опытностью. А она посмеивалась и над собой, и над ними. В какой-то момент испугались - а не бешенная ли? Не они ее - она их насилует!
В очередную субботу один не смог пойти, или не захотел, приелось - взяли замену, а новенький возьми да проболтайся. И пополз слушок по деревне. И стали на училку косо поглядывать, ехидно подсмеиваться, приставать с непристойными предложениями.
Она уже знала всех своих "рабов", знала, кто первый тогда предложил воспользоваться ее пьяным состоянием. Помнится, когда он признался, она его похвалила. "Молодец. Видишь, как нам хорошо." И он получил то, что никому еще не доставалось. И возомнил о себе. И загордился...
Тома приперла его в углу кабинета.
- Ты мне что говорил? Могила? - сквозь зубы прошипела она. - Трепачи! - И, уже отвернувшись, зло ругнулась. - Пискуны сопливые.
И перестала их замечать.
И в школе.
И по субботам.
Он не выдержал первым.
Прислал ей записку.
Потом выпросил у нее свидание.
В полукилометре от школы, в начинавшей зеленеть березовой роще, было густо заросшее кустарником сельское кладбище - самое уединенное место. Здесь и днем-то редко бывают люди. А ночью вообще тишина.
- Я люблю тебя, - шепчет. Тепло, а его озноб бьет. Обнимает, тянется к губам. Она уворачивается.
- Целоваться хочешь? - спрашивает и сама не узнает собственного голоса.
- Хочу, - шепчет он и безрезультатно ловит ускользающие губы.
Тома снимает плавки, грубо хватает его за волосы, гнет голову вниз.
- Прощение еще заслужить надо! Целуй, замаливай грехи.
Он был согласен на все: любое унижение, наказание, боль для него были сейчас как награда.
Зарылся лицом в ее душистой мякоти.
Она стояла, закинув голову к звездному небу, постанывала. Руки ее, безвольно повиснув, перебирали его густые волосы. А когда он увлекся, привязала к ограде шнурок из его же кроссовок, накинула петлю.
Они упали на землю.
Он повис, придавленный ее тяжестью, дернулся, но только сильнее затянулась петля.
И успокоился. И посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.
- Теперь ты точно узнаешь, что такое настоящая могила, - прошептала она и впилась в его бескровные губы последним поцелуем.
Его нашли к следующему вечеру.
В кармане безадресная записка.
"Я не могу без тебя жить. Умоляю - прости. Не можешь простить, ну хоть не презирай, хоть раз посмотри на меня, пока я не умер с тоски!"
Для следствия вопросов не было: почерк собственноручный, следов борьбы нет, врагов нет. Самоубийство на почве безответной любви.
На училку никто больше косо не смотрел, при встрече ехидно не улыбались.
Окончился учебный год.
Летом она получила открепление, уехала из села.
А ее мальчики?
Один погиб в армии.
Один разбился на мотоцикле.
Одного затянуло в силосоуборочный комбайн - раскидало на малые кусочки.
Один остался жив, но лучше бы умер. С интеллектом пятилетнего ребенка бродит бесприютный в городе по рынку, собирает мусор и тумаки, ест, что подадут или украсть сумеет...