Сумерки внезапно сменило солнечное утро. Вернее, солнечным оно было по-тормански. Облака затягивали небо, и даже накрапывал дождь. Но лучи пробивались сквозь завесу и восхитительным веером рассыпались над лесом. Все живое восторженно купалось под падающими струями света. Торманский "кленовник" раскрывал похожие на звезды листья. Гигантские древовидные грибы разглаживали складки на сморщенной старческой коже. Вверх, навстречу ниспадающим струям, тянулись зелено-фиолетовые лианы. Лучи несли энергию, жизнь, радость. В памяти опять всплывали, почти забытые картинки далекого детства. Ощущение родства с природой. Красочные иллюстрации волшебных сказок.
В тоже время, проникая взглядом вглубь почвы, он видел как, в недоступном для лучей мраке, словно трудолюбивые гномы, вгрызаются в грунт корни и грибницы. И они, проводящие все время в неустанном труде, никогда не видящие солнца нежно любили купающихся в лучах собратьев. Те платили им ответной любовью. И это недоступное людям чувство родства и единства, пробуждало древнюю идущую от сотворения миров ностальгию.
Постепенно утратилось ощущение контуров своего тела. Теперь он чувствовал себя точкой, из которой расходиться кругами упругая волна. Сжимая насыщенный влагой воздух, она плыла по лесу, разнося споры и пыльцу, обтекая покрытые огненно рыжими волосами стволы древесных гигантов, похожий на древние восточные иероглифы торманник. Бутоны псевдоцвета, сплетение лиан, разноцветные пузатые шары огромных грибов - все было, ярко, радостно, пестро. Как в детстве, когда, еще не научившись читать, листал в большом сборнике сказок картинки. И вдруг встречная волна обожгла ядовитыми иглами злобы. Над растительным ковром всплыло и стало заслонять горизонт искаженное яростью лицо "пророка" Минреи. Раздувая как паруса щеки, он дул навстречу. Ударяясь друг о друга, волны теряли энергию, рассыпались клочьями пены. И Вит почувствовал, как с головы сползают вниз отростки плюща...
Волчьи зрачки торманские лун, хорошо освещали поляну. Рядом никого не было. Вит поднялся. Еще под впечатлением увиденного, пошел, натыкаясь на мохнатые древесные стволы, переплетенный, словно креветки в танце, торманник. Чуть не наступил на притаившуюся возле древовидного гриба чучудру. Растение сжало покрытый белой помойной слизью головной отросток, и приготовилось к плевку. К счастью, успел вовремя отпрыгнуть.
Когда уже выходил на дорожку, кто-то налетел сзади. В следующее мгновение его развернули и прижали к фонарном столбу.
- Сам хотел говорить с Кадавой? - брызгая слюной, прохрипел Минрея.
- Да отойди, ты! - крикнул, пытаясь освободиться Вит. Не выглядевший силачом пророк оказался жилистым и очень цепким. Наконец, резким круговым движением, удалось скинуть его руки. После толка в грудь, Минрея, ломая сухие отростки, влетел в торманник, и уже оттуда крикнул:
- Ты еще пожалеешь, самозванец!
Покидая парк, Вит чувствовал, как пробуждается ненависть к людям. То, что древние называли гордыней, виделось повсюду и в каждом. Но, пытаясь анализировать, он вспоминал, что на Земле чаще находил этот порок в себе. Честно пытался его победить, однако, получалось плохо. Из-за чего постоянно пребывал с собою в разладе. Здесь на Тормане враг переместился наружу. Стало даже легче. Но ненависть к миру, к людям, росла, накапливалась, и порою становилась нестерпимо жгучей.
Когда добрался до своего человейника, время перевалило за полночь. Сонный вахтер выдал ключ и достал из сейфа "Помощник". Вит сознавал, что перед долгим рабочим днем надо выспаться, но желания поделиться мыслями с текстом оказалось сильнее.
Сегодня контакт вышел на другой уровень. Наконец, чуть приоткрылись шторки непонятного гуманоидам мира. Это и вызвало ревность Минреи. Реакцию чисто человеческую. Самозваный пророк вряд ли понимал, да и не хотел понимать, что на самом деле "говорит Кадава". Он боролся за власть над умами, послушную и фанатично преданную паству. Властолюбие и стремление уничтожить конкурента перешло по наследству с генами предков. Тысячи поколений выгрызали у судьбы право жить, пробивали дорогу сквозь враждебные чащобы земной эволюции. А мир, что приоткрылся сегодня, был основан на единстве, куда более глубоком, чем в разные времена пытались учредить люди. Это вызывает не только зависть, но и ностальгию.
Вит вспоминал, что в какой-то момент ощутил древнее еле уловимое родство. Словно заброшенный судьбой в дивную незнакомую страну бродяга начинает вдруг вспоминать, что когда то уже жил на этих блаженных берегах, ходил босиком по мягкой шелковистой траве, купался в кристальной чистой воде речек...
" А что если растения, животные, люди, когда-то были частями единого? За миллионы лет они бесконечно далеко ушли друг от друга. Но где-то в тайных кладовых еще хранятся свидетельства единства..."
В своей не зачтенной " на подвиг Геракла" юношеской работе, гипотезу чисто растительной эволюции он пытался подкрепить каскадами статистических формул. Но сейчас начал понимать, что это изначально бесперспективно. Статистика и математика продукты интеллекта - инструмента поздних стадий развития. А тут для познания нужен принципиально иной механизм. Возможно, он частично сохранился у людей в виде интуиции.
За окнами появились первые признаки рассвета. Заставив себя оторваться от текста, Вит попытался заснуть. Надвигающийся рабочий день, обещал быть долгим и тяжелым . Но сейчас он уже не воспринимал свое существование, как унылую безысходность. Проскользнула даже мысль, что забросившая его на Торман судьба не так уж к нему равнодушна и жестока.