Аннотация: Можно ли остановить своё падение в пропасть?
Глава первая о Борисе, его дочке и оргазме
Я поднимаю руку.
Хотя этого можно было и не делать.
Владелец "вольво" остановился не сразу, а чуть проехал.
Я его понимаю. Если не сотни глаз, то десятки видят эту картину - девушка лёгкого поведения, стоящая на обочине одной из оживлённых трасс города, ловит клиента. Особенно любопытны пассажиры общественного транспорта и маршрутных такси.
Но я не девушка лёгкого поведения! Ошибаетесь! Самого что ни на есть тяжёлого!
Владелец иномарки мужчина средних лет. Ему, судя по инею на висках, чуть за сорок. Он не перегибается через переднее сиденье, чтобы открыть мне дверь. Я знаю таких: они уверены в себе только с теми, кто зависим от них. И слегка трусливы. Остановиться чуть дальше - это подстраховка.
Я открываю дверь:
- Не передумал, - спросила я уже на сиденье, и сразу лезу в сумочку за сигаретами с ментоловым запахом. Он перебивает запах мужчины, лезущего ко мне с поцелуями. В тот самый момент. Подобные клиенты зомбированы своими жёнами, которые знают, что делают: "Ты меня поцелуй сначала, подогрей, а после..." Или в тот самый момент: "Ну, целуй меня, целуй!"
Пряча пачку сигарет в сумочку, показываю клиенту упаковку презервативов. Они у меня обычные. Навороченные пусть покупают сами клиенты!
Затем подсаживаюсь ближе к водителю. Моя рука делает рекогносцировку. Это поглаживание ног мужчины, нежный обжим. Ответная реакция говорит о том, что особых извращений можно не ожидать. Хотя ничего полностью нельзя предугадать.
- Ладно, - мужчина достаёт свои сигареты и прикуривает от зажигалки в приборной доске, и в этот момент я подумала, что мы знакомы, - брось ты это! На сколько рассчитываешь?
Даже не поворачивается ко мне. Смотрит перед собой. Но машину он ведёт классно. Ловит каждый просвет впереди, лавирует между рядами, подходит к перекрёстку как раз на зелёный. Таким проститутки нужны, чтобы слегка расслабиться. И деньги у таких есть.
- Две сотни, - говорю, тоже рассматривая лобовое стекло, словно на нем засветились титры моего любимого фильма "Красотка" с Ричардом Гиром и Джулией Робертс в главных ролях!
- Ты же уличная! - лёгкий поворот в мою сторону.
- Я круглосуточная! У меня кредит за квартиру, вот и подрабатываю, как могу!
- Круто, банки принимают от фирмы проституток? - усмехнулся он, - Посмотрим на тебя в деле, но дам три сотни, если сделаешь то, что попрошу.
- Тогда придётся набросить! Когда так предупреждают, я подписываю контракт!
- Какой контракт, о чем ты?
- Устный...
- Ладно, едем, ты ещё та штучка!
- Я не штучка, а Лариса.
- Борис.
Наконец он посмотрел на меня. В его серых глазах я прочитала провалы. Такие как и в моих глазах, когда долго смотрю на себя в зеркало. Это провалы души, памяти и ещё чего-то, опасное безвозвратностью.
Вольво хорошая машина. Мы скоро оказываемся за городом, мчимся по трассе в аэропорт, но сворачиваем в дачный массив. Со стороны трассы Сокские дачи - это демонстрация богатства самарской деловой и политической элиты. Мы въезжаем на территорию трёхэтажного особняка. Мягко шуршат шины по гравию. Я успеваю осмотреть возможные пути отступления...
Нас встретила прислуга. Пожилые мужчина и женщина. Женщина была в белом переднике, мужчина - в комбинезоне. Мне показалось, что они муж и жена.
- Дарья, - сказал Борис, - мы будем в гостиной. Обслужи нас.
Большая гостиная была на втором этаже. Светлая, три стены были наружными с широкими окнами. Но все было зашторено, и мягкий рассеянный свет хорошо сочетался с прохладой кондиционеров. В мягких креслах можно сразу уснуть.
Небольшую часть гостиной перегораживал стеллаж с книгами. Хорошие глянцевые издания, справочники, атласы. Это придавало помещению вид рабочего кабинета, но шикарная тахта у противоположной стеллажу стены мешала такому восприятию.
"Вот здесь он меня будет...", - подумала я и осталась довольной: чисто, уютно, прислуга привыкшая. Бровью не повела эта Дарья.
Но Борис указал на кресло:
- Располагайся! Я переоденусь.
Я утонула в кресле. Вошла Дарья с подносом. На столике передо мной появились коньяк, конфеты, чистая пепельница.
Борис вернулся не в халате, как я предполагала, а в светлом летнем костюме - рубашка на выпуск и шорты. Ноги стройные, крепкие и по-мужски прикрыты негустым ковром мелких в колечки волос.
Однако он сел не в кресло, а придвинул пуфик.
- Лариса?
Я посмотрела на него и вдруг неожиданно увидела своё отражение в экране телевизора с плоским плазменным экраном. Мой облик в темных тонах был романтичным. Я не остригла волосы до старушечьего маразматического одуванчика на голове. У меня была толстая коса, начинающаяся с верхней части затылка, и заканчивающаяся чуть ниже плеч. Такую причёску любит актриса Мадлен Коротич. Ну вы её не знаете, потому что она снялась в одном фильме... Но я уже познала практическую пользу толстого слоя волос на затылке. Я падала и отделывалась лишь незначительными ушибами ног и бёдер. А голове - ничего! Правда, один из клиентов, под 110 килограммов весом, попытался потаскать меня за косу, когда ему показалось, что я тоже кончаю: "Ты мне детей тут не парь, тварь!" Так он кричал в рифму. Я заехала ему ногой в пах. Но это было в первый год моей практики жрицы любви.
Ещё в прихожей я обратила внимание на тусклый взгляд его больших глаз и подумала, что у человека с таким тоскливым взглядом можно было попросить и все четыре сотни.
- Лариса? - повторил Борис. - Я помню тебя с диктофоном, когда ты пришла ко мне с этим рыжим оператором... Веней, кажется. А тебя звали Оксаной.
Я узнала молодого бизнесмена Кудряшова. Да, это было лет десять назад... Но, в прошлой жизни!
- Оксана умерла, - сказала я. И закурила.
- Хорошо. О покойных или только хорошее, или ничего.
Банальность кстати. Начитанный мне попался клиент.
Борис встал. И в этот момент в гостиную влетела девушка, в топике, приоткрывшем её загорелый животик. Она была стройненькой, весёлой и с очень невинным взглядом больших зеленоватых глаз. Я вспомнила свои шестнадцать.
- Это моя Диана, - представил Борис, и меня ей, - Лариса - профессиональная проститутка!
- Ой, как здорово! - захлопала в ладошки дочь Бориса.
- Я не состою в профсоюзе проституток, - ответила я. Меня не покоробили ни тон, ни слова клиента. И почувствовала, что работать придётся больше головой.
- Расскажи Лариса о том, как ты вышла на панель?
- Охренеть можно, - не выдержала я и спросила, - это твоя затея привести меня сюда?
- Нет моя. - Тотчас же отозвался её папа.
- Сочинение в школе писать? - не унималась я.
- Нет, - опять ответил за дочь Борис. - У неё в голове засела мысль стать проституткой.
- Серьёзно?
Диана кивнула головой и прыгнула в кресло. Она почти утонула в нем. Лишь озорное личико смотрело на меня из прямоугольника спинки кресла.
- Если я начну рассказывать, то это будет совращение малолетних. Следовательно - статья! Откуда я знаю, где у вас здесь спрятана видеокамера?
- Я добавляю сотню за твой откровенный рассказ.
Я потушила сигарету. Всякое у меня было за семь лет работы жрицей любви. Сначала нас называли путанами. Это было красиво. Это было совсем ново для России. И сначала безопасно, если только умело предохраняться от беременности и болезней.
- Ну что ж, девочка, - сказала я. И налила себе немного коньяка.
Диана потянулась, было за другим бокалом. Но я погрозила:
- Алкоголь убивает клетки мозга!
И начала читать лекцию.
- 50 тысяч клеток за один глоток. Сначала я пользовалась алкоголем как дезинфицирующим средством. Но разве за всеми уродами уследишь? Через семь месяцев активной работы на панели я заразилась гонореей. Пакостная болезнь, пакостное лечение, а главное расходы и потеря темпов в работе. Ну, как тебе начало, деточка?
- Начало обнадёживающее, - сказал папа и пошёл по своим делам.
Когда за ним закрылась дверь, я спросила его дочку:
- Ты что, свихнулась? Колись, зачем ты обо всем этом хочешь знать?
- Я хочу стать проституткой.
- Денег не хватает?
- Я оргазма не испытываю!
Вот так, ни больше, ни меньше! Вот дурёха-то!
- Чего-чего!
Так давно я не смеялась!
- Для оргазма, - успокоившись, сказала я, но ещё с лёгким смешком, - надо любить!
- Я уже с десятком мальчишек любилась. И ничего!
- Не дозрела!
- Говорят, что проститутки ничего не испытывают. Вот я и хочу узнать!
- С чего ты взяла? Я сама первое время умирала от воображаемых сцен. Меня тащили в постель, а я думала, каково с таким самцом быть! Ну и представляю сам процесс... А после... - Я вздохнула и очень даже искренне. - Насильно внушила себе, что это работа. И все! Механическая работа за каким-то станком! Иногда тошнит, а держишься! Ладно, сменим тему. Отец знает про твои опыты?
- Конечно, знает. Он первый меня и попробовал...
- Вот сволочь! - не выдержала я. - У тебя нет матери?
- Есть. Она живёт с другом отца.
- Да, - я снова закурила, - есть от чего свихнуться! И давно у тебя с отцом связь?
- Когда мне исполнилось 12 лет, как раз в день рождения.
Диана засмеялась.
- Ты что?
- Да я сама все сделала! Он хорошо выпил. Ну, я к нему и залезла в постель! Он и не разобрался, кого трахает...
- И что?
- Наутро он впервые избил меня! Я не пошла в школу.
- А когда пошла, то пошла по рукам?
- Я выбираю секс сама. Я выбираю партнёра сама. Я все делаю сама...
Полная истеричка, замкнувшаяся на высшей свободе распоряжаться собой!
- Удивила ты меня...
Но я устала. Я представила, что это моя дочь, ну как бы моя дочь, и стало очень
противно на душе!
А она, неугомонная:
- Пошли ко мне! Я хочу попробовать с тобой.
- Я не лесбиянка.
- Разве тебе не все равно за что деньги получать?
Я обречённо вздохнула. Отрабатывать, так отрабатывать!
- Я тебе баксов двести приплачу, - пообещала маленькая бестия, бегущая вприпрыжку в свою спальню, - только доведи меня до оргазма!
Я занималась этой дурочкой весь оставшийся день. Визжала она страшно! Даже царапалась! Я после представила счёт папаше по полной программе! Он молча выложил мне кусок. Но перед тем, как отдать деньги, спросил:
- Не пойдёт в проститутки?
- Нет. Она просто из киндер-сюрпризов, которым есть до всего дело! Ей бы влюбиться по-настоящему, да ещё мать бы не помешала...
Он молча кивнул головой.
На том и расстались. Я ушла с чувством непонятной тревоги за эту дурочку. Что ещё выкинет её воображение?
Зимой я уже не выходила на обочину Московского шоссе. Меня сняли строители из Турции, надолго засевшие в Кировском районе нашего города. Богатые люди! У них сеть аптек и складов с медпрепаратами. Конечно, использовали они меня при отсутствии своих жён на всю катушку, но и я не терялась, зарабатывая на жизнь. Мне бы только выкупить квартиру!
У меня выдался выходной. Я привела в порядок все свои счета в банке. Проценты были хорошие, что позволило мне пойти в ресторан "У Клима", где Ирина, моя давняя подруга, отмечала свой день рождения. Ресторан находился в оживлённой торговой части города, где раньше были цеха подшипникового завода. Здесь стояли уже высотные магазины. В малом зале на двести человек играли свадьбу. А мы собрались в углу большого зала. Пришли друзья Ирины. Она девушка была известная в своём роде всему городу, если под ним подразумевать лишь одних алчущих секса мужиков.. Красивая, с чувством собственного достоинства. Мне она нравилась тем, что спокойно посылала клиентов в баню. Уж если ей кто не понравится, то никто не заставит её идти против своего желания. Много денег на этом принципе она не заработала, но добиться Ирины означало для клиента полный набор изысканных наслаждений.
Мы выпили по пятому разу. Двери в большой зал были открыты и мне были слышны крики "Горько!". У меня замутилось в голове, и тогда я впервые всерьез подумала, что мне пора оторваться от этого бизнеса и заняться только собой! Но это было грустно.
Я пошла покурить в одиночестве. В этом ресторане был такой закуток "Пепельница" в виде небольшого сада под куполом с рядом кресел и маленьких столиков, на которых стояли пепельницы.
После несколько затяжек я ещё раз подумала о том, что больше не выдержу садистских требований тюрков. А они все больше и больше будут ещё более жестокими! Я виновата в том, что они не видят рядом своих тонконогих, пахнущим чем-то кислым женщин, с кучей болезней, приобретённых на цементном полу их хижин... Не слышат гомона шумливых детей, где сопливые мальчики горланят какую-то чепуху из непонятных призывов к чему-то...
Я решила вернуться к телевизионной журналистике, которая отвергала воображение.
- Лариса?
Я подняла глаза. Передо мной стоял Борис.
- Я не работаю...
- Но, надеюсь, ты думаешь?
- Да, о том, чтобы ещё раз умереть и снова стать Оксаной.
- Это сильные мысли для жрицы любви...
- Не поддаю сидя в кресле, - грубо ответила я и поднялась.
Я ничего не хотела иметь общего с этим растлителем собственной дочери! И пошла.
- Ты ангел!
Я остановилась и медленно повернулась в сторону голоса. В голове уже была готова, самая что ни на есть, пошлейшая реплика. Лишь бы защитить свою независимость, свободу!
Борис шагнул ко мне:
- Ты вернула мне дочь!
Теперь я догадалась, кто выходит здесь замуж.
- Диана?
- Она!
- Счастлива?
- Сегодня - да. Как счастлив биолог Кох, найдя свою палочку!
- Разве можно быть счастливым от умения найти туберкулёз?
Мы были достойными по эрудиции собеседниками.
- Да, счастлива тем нездоровым интересом к новому витку в своей жизни, что делает учёного истинным исследователем.
Мудрено. Но ведь я поддерживаю эту мудрёность!
- Что сказать? - Я вздохнула. - Она так молода...
- Она хочет быть моментально старой и мудрой...
- Страшно это.
- Страшно... Пойдём, поздравишь её.
- Да, но у меня нет подарка...
- Пошли!
И я пошла на свадьбу, увидев Диану во главе длинного стола. Она сидела с мальчишкой, ставшим предметом её пристального изучения.
Когда закричали "горько", она встала и приложилась к губам своего совсем юного мужа с одной лишь целью, узнать насколько это было горько?
Она видела меня одним глазом из под чёлки. Это был раздвоенный взгляд. В той части, отведённой для меня, она хотела узнать, влюбился ли её отец в меня?
Мне это было ясно.
Но она хотела понять жизнь каким-то иным, непонятым мне способом. Похоже, неведомым никому на этой Земле!
Глава вторая. Любовь и сволочи.
"Я хочу исчезнуть из этой жизни!"
Это заявила мне Ирка.
"Как это? - с желанием придать этому заявлению долю искренней иронии уточнила я. - Чтобы следов не осталось?"
"Вот именно!"
То, каким тоном она это сказала, срезало улыбку с моего лица.
О том, что Ирка была беременной, я узнала после её смерти.
Беременная проститутка. Что вы знаете об этом состоянии? Ничего не знаете!
"Это тоже самое, - сказала когда-то сама Ирка, - что оплодотворить автомат, выдающий порции горячего кофе".
И вот она была этим автоматом, который был оплодотворён ещё и мыслями о материнстве. Начались сбои, когда посетители обслюнявливали за услуги свои деньги.
Она была этим автоматом, в который влезла бабка-повитуха со своим скребком, валявшимся среди средств от клопов.
Обо всем этом я думала на похоронах подруги. Единственная, кто бросил на её гроб горсть земли, была я на пустом кладбище.
Ирка умерла в ванной. Она лежала с измученным от боли и страха лицом, полузалитым красной от крови водой. А я долго сидела на краю ванной, раздумывая о бессмысленности человеческого существования. И даже попыталась представить себя на её месте. И протяжно вздохнула.
Его звали Максом.
- Тётя, дай малышу, - сказал он, когда я выходила из своего подъезда.
- Прямо здесь, что ли? - усмехнулась я, понимая, что он просит. Мальчишке было лет пятнадцать. А может и меньше.
- У меня дома никого нет.
- Где ты живёшь?
Он показал на дом, противоположный моему:
- Третий этаж, вон пакетное окно.- Сосед, значит.
Во дворе никого не было. Асфальт аллеи был в пятнах от опавших листьев. Рано утром слышен шелест метлы дворника. Но осень упорно устилает землю листьями.
- Я тебя вычислил, - сказал он. Робкие усики на его верхней безгрешной губе дрогнули. - Я видел, как тебя нанимали.
- Математик или разведчик?
- Нет, хочу попробовать серьёзную телку.
- Серьёзная телка, - усмехнулась я, - задарма не работает.
- 200 баксов на часа три...
-У тебя в школе подружки нет?
- Есть, но я хочу, чтобы она почувствовала мой опыт.
Вон как серьёзно - опыт!
Я была свободна.
- Если под кроватью окажется футбольная команда твоих дружков, - предупредила я, - то с каждого по сотне баксов!
- Ты зайди через минут пятнадцать, квартира 27.
Он побежал в свой дом.
Я прошла вдоль своего дома, вышла на улицу и заглянула в кафе. Одна чашка, одна сигарета, десятки взглядов мужчин. И презрительных от опытных, и наивных с похотью от романтиков.
Я выгляжу на все сто. Даже больше, хотя Ирка была круче меня. Эх, подружка!
На улице я повела себя осторожно. Стояла, подкрашивая губы, в зеркальце осмотрелась. Малыш мог устроить пакость.
И в подъезде осмотрелась, поднялась на лифте на восьмой этаж, затем спустилась пешком. Ничего подозрительного.
Дверь в 27 квартиру была приоткрыта. Только вошла, как мой клиентик вынырнул из ванной. Он был в халате с отцовского плеча.
И бросился запирать за мной дверь.
Я осмотрела квартиру. Четыре комнаты, мебель новая, все облагорожено со вкусом. И в комнате мальчишки все, как у любимого отпрыска: компьютер, музыкальный центр, домашний кинотеатр, удобное кресло, полутораспалка. Уместимся.
- Ты красивая, - вошёл мальчишка.
- Даша, - представилась я. Соврала, не знаю, почему.
- Максим, - и без перехода, - вот деньги.
Он вынул из кармана халата две сотни.
- Пока спрячь, - сказала я. - Туда, в свой стол. На прощанье отдашь. Ведь пойдёшь провожать даму к двери?
- Ну что ж, осторожность не помешает.
Максим сказал это очень даже рассудительно.
Я стала раздеваться. Это продуманный ритуал. Плащ я повесила на спинку кресла. Так можно было быстро одеть его на голое тело, а вещи бросить в сумочку. Лёгкая кофта, короткая юбка, трусики, бюстгальтер. Это на компьютерный стол.
Пока я неторопливо раздевалась мой юный клиент раз пять садился на кровать и вскакивал. Он то кутался в халат, то распахивал его, демонстрируя своё возбуждение.
Я расставила акценты, подойдя к нему, заставив окончательно лишиться халата. Обняла, унимая его дрожь. Затем оттолкнула от себя на кровать и после некоторых манипуляций, предохраняющих от беременности, сверху села на неплохо натренированное тело.
- Паспорт есть?
- Что? - не понял он, судорожно стянув края простыни обеими руками.
- Паспорт, - повторила я.
- Он в столе. Но ты не поднимайся, я сейчас кончу!
Я подчинилась. Таковы издержки обучения.
Паспорт я все-таки проверила. Парню оказалось почти семнадцать лет. Ну, что ж, в растлении малолетних меня не обвинят.
Курс обучения продолжался по заказанному времени. Мальчишка был быстро возбудим. Это и есть недостаток, который устраняется только сильной волей. У Максима она была где-то на задворках.
- А как у тебя самой первый раз это было? - спросил он, чтобы хоть немного отвлечься, потому что его естество протестовало против всякой задержки перед новым кругом обучения. Это было совершенно неожиданно для меня.
- Я была старой, - сказала я, - уже работала диктором телевидения, ну, седьмого канала, когда мой шеф закрыл в кабинете дверь. Сначала он пальцем лишил меня девственности...
Я рассказывала скучным, равнодушным языком. Но не про то, как этот красавец с виду Жорж Алмазов (в миру Георгий Наумов) настоял на моем увольнении после того изнасилования. Это было чудовищной подлостью. Он кричал в кабинете главного редактора о морали. Он брызгал слюной. Он назвал меня проституткой! Я тогда потребовала месячный оклад за дефлорацию...А через полгода, в парике и крутом прикиде, появилась в компании Жоржа и его друзей, вызвавших девочек. Я все-таки здесь же, на людях, вытребовала у Алмазова месячную зарплату!
- У меня был парень, - я же говорила Максиму о другом, о раннем моем прошлом, - мы были одноклассниками, и проводила служить его на флот. Он утонул, оказавшись на плоту, унесённом от берега...
- Ух, ты! Как его звали?
- Не помню,- соврала я и тотчас же спросила, - а твою девушку как зовут?
- Ленкой.
- Она у тебя будет второй, после меня?
- Первой! Ты не в счёт!
Я вздохнула. Вот так я не принадлежу в этой жизни даже самой себе!
Когда я выходила, то у двери на лестничной площадке уже стоял красивый, слегка седоватый мужчина. "Отец", - догадалась я.
- Пап, - это наша училка, по биологии, - нашёлся Максим.
- Да, я знакомлюсь с учениками, - поддакнула я.
- Понятно, - ответил отец. Он дураком не был. - Сколько ты ей отдал?
- Ещё не...
- Сколько я тебе должен, - спросил родитель у меня.
- 200 долларов за три часа.
Он засунул руку в нагрудный карман своего модного пальто, вытащил деньги и отсчитал мне четыре бумажки по 50 долларов. Отдал он их левой рукой, а правой съездил мне по лицу.
Я разорвала эти деньги и бросила клочки в лицо папаше:
- Я их не мелко, можно будет склеить!
Дня через два меня снова подкараулил Максим. Он стоял между пролётами и смотрел в окно. Он слышал, как я закрыла дверь, повернулся ко мне и стал подниматься.
- Вот деньги.
Я взяла их и хотела обойти мальчишку. Но он расставил руки.
Я улыбнулась:
- Как Леночка?
- Не знаю? - Полная растерянность в темных глазах юноши. - Можно я к тебе поднимусь?
- С какой стати? А следом ворвётся твой папаша?
- Ну, можно?
- Ты, что, снова хочешь меня? - Я всплеснула руками. - Ну, дела!
- Мне с тобой было хорошо.
- Уймись, между нами пропасть! Ты читал "Воскресенье" Льва Толстого?
- Вместе почитаем...
- Мне 31 год! Я измочаленная проститутка! А ты сосунок.
- Я тебе заплачу! - крикнул мой юный возлюбленный. - Это заказ!
Он полез в карман за деньгами.
- Ах, Леночка твоя трахается с другим? - догадалась я.
Максим побледнел и повторил то, что сделал его папаша на его лестничной площадке.