Егоров зашел в дом и сразу же подошёл к окну. В деревне уже много слухов ходило, он это прекрасно знал. Егоров зажег сигарету и прошёл в комнатку жены. Она все также, как некогда утром, сидела в кресле и качала небольшой сверток. Незнающий человек бы сразу сказал: Ох, она же ребеночка убаюкивает. Но Егоров не из них, он прекрасно знал, что жена его не в своем уме, а в руках у неё просто свернутое полотенце. Пусть даже звала она его Митенькой...
Когда то в их семье все было отлично. Егоров работал местным помощником сельхоза, партию очень устраивали показатели работы при нем и они назначили его главой всего сельхоза. Егоров занимался закупками и контролировал посевы. У него был сын Митя, бродящий тут и там с местной деревенской шпаной. Куда шли они туда же и Митя, вот ещё недавно, казалось бы, пошли они на местный ручей, но вот незадача, Митя не очень уж умело плавал, но воды не боялся, лишь каждый раз перекресчивался перед заходом в воду, как его научила матушка. Жена Егорова-Василиса работала в местном небольшом магазинчике, все знали её как невероятно приветливую женщину, помогающую всем. Пусть даже и местным пропоицам, кои пришли в магазин за очередной полуденной.
Митя тогда поспорил с парнями, что сможет продержаться под водой 7 минут. Деревенские ребята, уж будем честны, довольно азартны, поэтому согласились. Митя направился в воду и нырнул. Деревенские же сидели на берегу и внимательно вглядывались в немного зеленоватую от местной травы воду. После 10 минут ребята с криком побежали в воду, ведь Митя так и не всплыл. Нырнул первый, второй, третий. Все искали Митю в воде, но не было его там. Будто бы утонув, он испарился вовсе. Мальчишки сразу же побежали в магазин к Василисе, сказать, что Митя утонул.
В магазине никогда ещё не видели такое лицо Василисы. Оно будто бы сразу, в один миг, потеряло все краски. Будто бы сама кровь перестала подступать к лицу. Василиса с побелевшим лицом, с глазами полными слез, медленно пошла к водоему. За ней шла небольшая толпа селян. Все кто были в магазине, их друзья и родственники, а также группка тех самых деревенских мальчишек. Василиса подошла к кромке воды, на берегу все так же лежали вещи Мити: рубашка и штанишки. Которые теперь уже ему не понадобятся.
Егоров же узнал о происшествии через час, когда один из селян, а точнее местный выпивоха Михаил Витальевич, на обеде между делом сказал, мол, все, ребёнок начальнический то утоп. Егоров сразу же подбежал к мужику и схватил его за воротник. Вокруг них образовалось кольцо из мужиков. Но рабочий просто сказал:
"Прости старого дурака начальник...но ведь, правда, это. Утоп твой сынишка...мальчишки не смогли вытащить"
Егоров сразу отпустил Михаила, и медленно смотря в пол, поплелся на выход. На улице его встретила Василиса, которую привели деревенские. На ней не было ни кровинки, да и сам Егоров был бел, словно мел, но в отличие от жены, он не плакал, глаза были сухи, пусть в душе его и раздирало на части.
И вот прошёл год, Егоров все также работает главой сельхоза, а жена его месяц как сидит дома. Неважно она себя чувствует постоянно. Врачи райцентра сказали мужу, что женушка его, всё. Сошла с ума. Потеря сына для неё серьезный удар. Врачи посоветовали быть с ней рядом и утешать. Но как Егоров будет рядом, на нем ведь целый сельхоз...Егоров, не имея альтернатив, просто оставлял жену в комнате, запирал её на ключ и уходил на работу. Там он был не весел, да и вообще был никакой. Все время сидел в небольшой своем кабинете и складывал бумажные самолёты. Когда то этому делу он научил Митю, а теперь он делает самолёты за него. Иногда к нему заходили рабочие, отчитывались за проделанную работу, иногда заходили родители детей. На детей и родственников он не был обижен, все же...как бы грубо и ужасно это не звучало, но Митя сам виноват в своей глупости, хотел показать себя в лучшем свете, а по итогу завел себя в могилу. У Егорова в кабинете даже не было ни одной фотографии сына, все их он убрал в небольшой ящичек и поставил под ноги. Деревенские ещё месяц проведывали Егорова, его жену, но даже в таких местах вещи быстро забываются и вот спустя ещё один месяц, село, наконец, забыло о произошедшем.
Егоров все также сидел в своем кабинете, теперь уже он не складывал самолёты, а просто наблюдал за рабочими в свое окно. Рабочие теперь перестали заходить к нему и более того, начали пить. Зачастую можно было увидеть, как почти половина сельхоза пьянствовала, а начальник полностью игнорировал это. В итоге однажды один из рабочих сбил на тракторе другого, оба были пьяны вдрызг. Тогда крупное городское начальство приехало в село и увидело все это. Крови как с коровы, все колеса трактора в крови, сено рядом в крови, раздавленный рабочий кричит, понимая, что уже одной ногой он на том свете. А их начальник Егоров все также сидит в своем кабинете, смотря на все это через окно.
Рабочего потащили к местному доктору, но уже по пути к нему было ясно, что бедолага не доживет, кровь сочилась из тела, остатка ног и немного лилась из головы. Состояние его было невероятно тяжелым, тем более он был пьян. В итоге бросили его у небольшого домика, давно заброшенного и ушли. Бедолага мучился ещё несколько часов, пока не дал дуба.
Начальство сделало серьезный выговор Егорову, а после пересмотрело свое решение и вообще уволило его, за повреждение оборудования и растрату имущества. Оказалось, что некоторые пьяные рабочие ещё и подворовывали. Теперь сельхозом управлял новый городской чиновничек, который как он сам выразился: "Уж наконец то построим то, что Советский Союз давно хотел" Егорова же превратили в обычного рабочего, который не имел никаких особых прав. На Советский союз Егорову было теперь наплевать, на его благосостояние и подавно, чтобы там не хотели верхи, теперь не имеет смысла для него.
В один из дней Егоров сидел вместе с другими рабочими. Они разговаривали, обсуждали жен, детей. Рассказывали о их успехах в школе. Изредка косились на Егорова, на их лицах была усмешка. Да такие люди тоже бывают уж поверьте. Егорову надоело это терпеть и однажды он просто перестал ходить на перерывы, все работая и работая. Увидев это начальник неожиданно вызвал его к себе.
Бывший кабинет Егорова теперь изменился, с приходом этого городского, тут стало намного больше утвари, два столика, много стульев, даже небольшое кресло стояло в углу. Но глаз Егорова зацепился за другое, за небольшой деревянный ящичек, который все также стоял под столом, правда, теперь ноги на память о своем сыне ставил не Егоров, а какой-то городской прохвост.
Начальник спросил Егорова:
"Что же вы так усердно"с работаете? Почему не ходите обедать? "
"Не хочу..." кратко отвечал Егоров, он не видел интереса в разговоре с начальником и просто смотрел на стену, начальник, заметив это, задал другой вопрос:
"А не обижены ли вы"с на то, что теперь я начальник? Что теперь вы обычный рабочий? "
"Я всегда был обычным рабочим. Можно я уже пойду. Трактор чего будет просто стоять то? "
"Хорошо...хорошо Егоров идите"с.... я повышу вам зарплату...теперь...дайте подумать 170 рублей вас устроит? "
Егоров не поверил ушам, повышение зарплаты, да раньше он получал куда больше, но теперь то...Егоров, не долго думая, просто кивнул и вышел из кабинета, в котором пахло по-городскому, каким то одеколоном.
Егоров вышел из здания и прошёл мимо склада, его дверь была открыта, интерес и любопытство Егорова дало о себе знать и он приоткрыл дверь и заглянул на склад. Там стояло несколько рабочих, в два небольших льняных мешка они складывали пшеницу. Егоров прошёл внутрь, рабочие среагировали быстро и подняв руки выпалили:
"О...господи, нач...Егоров...ты чего это тут ходишь? " это был тот самый пьянчуга Михаил, он и ещё один мужичок, точно занимались воровством.
"А зачем это вы Михаил Виталич, воруете"с"
"Как воруем, кто ворует? МЫ!? Да нет...мы просто относим..."
Егоров перебил рассуждения Михаила и просто сказал:
"Михаил Виталич, просто оставьте мешки тут и выходите, давайте. И я вас не поведу к начальнику. "
"Как к начальнику, а что мы...мы нечего..."
"Вы не понимаете? Михаил Виталич, вас ведь уволят, а если не повезет ещё больше и если это не первый раз, вас ведь посадят? Отправят куда-нибудь лес валить. "
"Егоров...мы честные люди и хотим получать зарплату...этот городской не платит нам...а ведь у нас дети, тебе просто все, только женушка полоумна..."
Михаил Витальевич не успел закончить мысль, так как Егоров уже набросился на него и начал бить. Избил он его и схватив второго вора, который все также стоял тут и смотрел на все сумасшедшими глазами:
"Если ты расскажешь кому, кто его избил, тебе тоже не поздоровится, ты понял!?"
Тот кивнул и медленно дрожащими руками начал вытаскивать Михаила со склада. Но Егоров сказал:
"Оставь, пусть сам уйдет"
Воры быстро ретировались, а Егоров простояв ещё минуту, вышел следом.
Через час он был уже дома, жена встретила его привычным пустым взором, лежа на кровати. Егоров лишь мельком взглянул на неё и прошел в комнату, бывшую, когда-то комнаткой Мити. Он сел на кровать сына и заплакал. Тихо, безысходно и жутко, чтобы только его касалось это ужасное горе, чтобы только в нем играла эта боль. Жена уже нечего не видит. Уже нечего не понимает и конечно нечего не хочет.
Егоров вытер глаза и посмотрел в окно. Солнце заходило за горизонт. По небу плыли одинокие белые облака, через них слегка, будто бы через ситечко просматривались уже изрядно видимые звезды. Лучи солнца играли на кромке озера, что находилось почти, что на горизонте, Егорову даже начало казаться, что там, среди бликов виднеется голова Митеньки, но это была лишь иллюзия.
Егоров снова вытер слезы, встал с кровати и вышел. Он не мог больше находится внутри. Заперев дверь в комнату на ключ, а его, повесив на шею, он зашел к жене. Она встретила его прозрачным взглядом и серым лицом. Егоров погладил её по изрядно износившимся волосам, она совсем плоха. Или же это тоже иллюзия? Человек просто не может справиться с горем, тело его истлело, но сам человек жив и существует дальше. Пустует дальше, без души, наполненный лишь адской болью. Егоров сжал руку жены и медленно проговорил:
"В этом нет твоей вины...моей также нет...никто не виноват"
Серое лицо жены, казалось, даже не дрогнуло, глаза все также смотрели в пустоту, пространным и пустым взором. Егоров всхлипнул и спросил:
"Василиса...пожалуйста ответь. "
Но жена не отвечала, по-прежнему она была нема и лицо её, не выражало нечего. Егоров вздохнул, пора бы понять, что до неё он не достучится. Впрочем, не достучится уже ни до кого. Он отпустил руку жены и медленно вышел из комнатки. А после, пройдя через сени, выбрался на улицу. Вдыхая прохладный вечерний воздух, среди стрекотания насекомых и шума листвы Егоров снова упал на колени и заплакал, точнее, зарыдал, громко и протяжно, изредка подвывая, он бил руками по земле, бил себя, захлебывался слезами и наконец обессилено лег на землю.
Наутро его нашла соседка, пыталась привести в чувство, но Егоров так и не приходил в себя. Лицо его было серым, глаза впалыми и невыражавшими нечего, кроме казалось вселенской боли, спрятанной где-то в глубине его души. Которая уже покинула его тело, оставив исключительно боль.
Несколько дней к Егорову ещё захаживали люди. Городской, глава сельхоза, Михаил извинялся, но никто и ничто не приводило Егорова в чувство. Так прошёл месяц. У Егорова умерла жена-Василиса, просто однажды не очнувшись. Соседка, помогавшая всеми силами семье Егорова, на свои деньги хоронила Василису, единственная она плакала на могиле, селяне не понимали, как же так, молодая женщина и покинула мир вслед за сынишкой.
Селяне смотрели на Егорова, но он будто бы не замечал никого.
Егоров же просто молчал и с каменным безразличным лицом смотрел вдаль, за горизонт. Видимо уже там он был тогда, вместе с Митенькой и Василисой.
Через ещё один месяц слег и сам Егоров. Был он плох, тяжело дышал, изредка его рвало кровью, несколько врачей приходило и вручало ему большое количество лекарств, но все тщетно, с каждым днем Егоров все больше терял в весе, все больше терял внешний вид. Серое лицо его, с длинной черной бородой, наконец, издало последний вздох, последний раз мышцы на его лице дрогнули и, испустив последний вздох, Егоров покинул этот мир.
Похоронили все семейство рядом. И Василиса, и Митенька и Егоров. Мать, Сын и Отец, все могилки рядом. Несколько лет ещё за могилкой ухаживала та самая соседка, приглядывающая в последнее время за семьей, но и она, лишившись сил, покинула этот мир. Через год могилки семейства Егоровых уже не было видно, заросли они мхом, листвой кустов, оградки её покосились, а камни, будто бы истлели, оставив лишь надписи, без фотографий.