Венедиктов Максим Александрович. Воспоминания Июля

Венедиктов Максим Александрович : другие произведения.

Воспоминания Июля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Венедиктов Максим Александрович (dogemc42@gmail.com) Размещен: 06/06/2021, изменен: 06/06/2021. 146k. Статистика. Повесть: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Воспоминания Июля" повесть работа над которой началась ещё 2 года назад. За два года изменилось все. Изменился я как автор, изменились персонажи данной работы. Предлагаю окунутся в воспоминания моего главного героя о посещении им Москвы 90-х, родного города Огорска и конечно же о детстве, которому в большей мере и посвящено это произведение. Детство это время, которое ушло от нас безвозвратно и которое никогда не казалось важным, а теперь... теперь все изменилось.

Детство - это самое важное и самое потрясающее время в жизни человека

Сергей Бодров младший.

Теперь все пусто, безмятежно

Все скучно, все забыто мной

Во тьме иду я, без надежды

Не зная даже, кто такой!

Июль? А может я и Август

Как только мать не назовет

Все странно, фантасмагорично странно

Я не во сне, но вот ведь он полёт

Июль летит, летит навстречу ветру

Он словно птица в облаках

Июль поэт, июль бездельник

Июль повеса, весь в долгах

Июль Иваныч "ПусТОТа"

Стучит старуха вся седая

Стучит ведь прямо в мою дверь

Чего ж ей надо, в это время

Не принимаю я гостей

Стучит все дальше и стучит

Так ночь проходит

День за днем, а стук все ходит

Стук все бродит, старуха все не устаёт

Стучит по двери днем и ночью

Стучит ведь даже, когда сплю

Стучит старуха, вот ведь сучка

Но кажется что я в бреду

Окно ушло, а дверь открылась

Площадка светом озарилась

А свете электрическом

Старуха.

Июль Иваныч "Старуха"

Пожар, горит душа моя

Стихи уходят в стол отрядом

Пусты слова, пуста и голова

Я не хочу поэтом быть, ребята

Простите что я с каждым разом

Пишу стихи все хуже прежних

Я просто вмиг стал вдруг бездарен

Неудивительно, Июль-бездельник

Чего ты ждал? Чего хотел

Стихов нормальных, он изволит

Пошёл ты к черту-лицемер

Ты как поэт, как человек не скроен

Пиши ты дальше про любовь

Пиши на радость глупенькой толпе

Пиши, уж коль тебе спокойней

Пиши, пиши, пиши и впредь

НЕ СМЕЙ, МНЕ ГОВОРИТЬ О СЛОГЕ!

ПИШИ ТЫ ДАЛЬШЕ ВСЕ СОНЕТОМ

ИЮЛЬ, ТЫ ЛИШЬ ОБЫЧНЫЙ СМЕРТНЫЙ

КОТОРЫЙ ВОЗОМНИЛ СЕБЯ ПОЭТОМ!

Июль Иваныч отрывок "Разговор с самим собой"

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вообще, для данной работы долгое время не было названия. Вот прям совсем. Не мог придумать. Рабочее название дело такое, иногда назовешь "Ключ", таким и останется работа, а иногда и названия то нету, лишь порядковый номер и жанр написанного. Так было и с этой работой. Долгое время, да и сейчас на самом деле, в моей голове она именуется не иначе, как "Повесть без названия" Назвал бы её детством, в чем был бы смысл, я бы сыграл как идиот, слишком примитивно, обыденно. Но и назвать сложно я не мог эту работу, голова не хотела думать, а слова не вспоминались. Я бы конечно мог назвать её как нибудь пространно. Назвать каким-нибудь предметом, не связывая никак это название с содержанием, а такое бывает вообще, тут удивляться не стоит, писатели люди такие, по-всякому могут извращаться. Назвал бы работу "Воспоминания", а что неплохо, но все равно не то. "Крыша"? Снова мимо. "Любовь"? Слишком просто. Вот так и сижу я, перебирая названия, перебирая слова в своей голове, изредка записывая самые интересные на небольшой клочок пожухлой бумаги, может, что-то и подойдет в итоге. Но нет... нечего не подходит, я потерял умение называть работы, раньше это давалось проще, сейчас... с каждым разом все хуже, а что будет потом? Не смогу назвать персонажа? Не смогу выбрать место действия? Трудно это становится, не невыносимо конечно, просто неприятно, обидно ещё в душе, но обида она как и жалость, к примеру, мне глубоко омерзительна, чувство это просто ужасное, так что обойдемся без этого. В итоге работа называется "Воспоминания Июля" вроде и бред, вроде и намекает на главного героя, на его особенность, рассматривать, что-то неинтересное и вспоминать свое прошлое. Так что, наверно так и назову работу. "Воспоминания Июля". А что звучит! Неплохо. Именно так я объяснил этот Нейминг сам для себя, к слову новомодный англицизм, я неожиданно использовал, все же обычно подобным не промышляю. Старею может? Время подумать над этим, а теперь, пожалуй, отпущу вас, читателей к моему главному герою, к его воспоминаниям, а может и к вашим. Что же, встретимся как-нибудь ещё.

Максим Венедиктов

Начало

Утро вошло в свои права. В раскрытое окно номера гостиницы медленно входил солнечный свет, начинающий освещать все помещение. Мужчина лежал на кровати, во всей одежде, накрытый вместо одеяла синим военным бушлатом. Подарок для него от Хохлова, толстомордого мужика, одетого в серый пиджак. Неплохого человека, ведь именно он организовал возвращения, следовательно, мужчина вполне себе рад иметь такого товарища, как Хохлов. Как только свет проник в помещение, он быстро встал и начал собираться на выход, предварительно лишь быстро умыв свое лицо. Из зеркала на него смотрел мужчина лет 35, небритый, со слегка озлобленным взглядом, волосы были не уложены, впрочем никогда этого не удавалось делать, поэтому прическа его называлась и выглядела сродни названию: Во все стороны. На родине, все смотрели на него слегка с прищуром из-за этого. Там такое не модно. На второй родине конечно, не на первой. Прищур этот был такой, родной, но немного иной нежели здесь в холодной бывшей союзной империи, эдакий балканский. Вытерев лицо слегка уже пахнувшим полотенцем, он вздохнул, снова посмотрел на свое лицо, попытался выдавить из себя улыбку, но так и не смог. Не добившись успеха раззадорить отражение на улыбку, он вышел из ванной.

Мужчина быстро собирал вещи, кинул рубашки и кофту в сумку, сверху бросил книги взятые с собой, оставив в номере лишь альманах стихов, выданный ему Хохловым. К черту, его он не понесет. Одев бушлат, поправив слегка взъерошенные волосы он нацепил сумку и быстрыми шагами выбрался из номера, по пути его встретила горничная.

-Стойте, вы уже уезжаете?

-Да...извините что так скоро, дела появились.

Он пытался говорить как можно спокойней, хотя внутри, в его душе кричала ужасающая, прям разрывающая его изнутри-буря. От бессмысленности и безысходности. На его глазах начали выступать слезы. Но будучи все же сильным мужчиной, когда то выросшим рядом с горами и степями, он смог удержать себя от слез. Они встали, где-то недалеко от глаз и были эдаким комом в горле.

-Тогда вам следует подождать, мне все же нужно проверить номер. Предписания все же.

Он вздохнул и последовал за горничной.

Через 10 минут он снова вышел из номера и наконец, спустился в фойе отеля. К регистратуре уже подошло несколько мужчин, все они пытались покинуть отель сейчас. Тв стоящее в фойе кричало о новостях со вчерашних вечерних баррикад, люди кричали и были против. Против чего конкретно он не слышал, видел только, как группы ОМОНовцев быстро входили в ряды протестующих и начинали избивать и вязать их. Толпа кричала, репортер кричал, кадр резко оборвался, когда дубинка ОМОНовца прилетела по камере.

Прошло ещё несколько минут и наконец он подошёл к регистратуре. Женщина сидящая там внимательно посмотрела на него. Он положил перед ней ключ, паспорт и сказал:

-Мне нужно уехать отсюда сегодня, появились дела. Важные, поэтому нужно сделать все быстрее.

-Простите...но ещё утро, к тому же вы вряд ли сможете улететь в Сербию сегодня.Если рейсы и имеются...то наверняка они все забиты, может..

-Мне нужно срочно. Позвоните Хохлову, может он сможет чего придумать?

Я перебил женщину, вообще не в моем это духе, но я был раздираем ужасом и болью, где то внутри себя, так что мне нужно было как можно быстрее покинуть сие холодные места, напоминающие мне с каждой секундой о прошлом все больше и больше.

Женщина кивнула и взяв телефон начала набирать номер. Через 10 секунд она рассказала что я, Июль Иваныч хочу улететь в Сербию сегодня и никак иначе. Хохлов на том конце трубки говорил громко, не кричал, скорее был в многолюдном месте, где только криками можно было бы общаться нормально. Через минуту женщина положила трубку и сказала:

-Хохлов скоро приедет. Отвезет вас в аэропорт, улетите вместо его товарища, у него...он заболел в общем то.

Женщина сказала это с некоторой неуверенностью, зная сегодняшнюю ситуацию в стране, зная Хохлова, и слегка, зная всех тех, с кем он дружит, роднится и работает, не удивлюсь, что этот некто "заболевший" сейчас лежит в какой-нибудь канаве, с отрезанными руками и пулей в черепе. Завтра его наверняка закопают где-нибудь в лесу, а вину переложат на очередного сумасшедшего маньяка.

Я кивнул и покрепче схватил сумку, но только через секунду понял, что ждать наверняка ещё несколько часов. Вздохнув я сел на кресло, снял сумку и поставил её у себя в ногах. Глаза мои вглядывались в ТВ, сейчас там показывали Горбачёва. Он был где то в правительственном здании, общался с Ельциным. Тот благо был не пьян, хотя и говорил максимально нечленораздельно. Через пять минут ящик показывал уже другие новости, преступления убийства. Рассказали о новых кассетах, поступивших с горящей огнем Чечни, я долго сопротивлялся тому, чтобы не бросить в экран чего то потяжелее, но все нечего не сделал. К тому же в фойе стояло несколько нерусских, возможно чеченцы. Уши они навострили, когда начали говорить про войну. Сбежали наверно, или чего хуже отправлены сюда, взрываться и сеять разрушения. Будь я моложе, будь я с автоматом, я бы может и подошёл к ним, выстрелив в них обойму, но сейчас...сейчас нет. Да и вообще, что за мысли?

ТВ прекратил говорить о войне, новый рассказ начался об очередных убийствах в районе Битцевского парка, уже 20 с лишним человек найдены мертвыми. Половина бездомные, часть старух и детей...Что вообще происходит в этой стране? Почему можно в трудное время творить подобное? Почему? Как вообще тебе это в голову пришло? Показали фоторобот, далекий наверно от реального человека, скорее наспех сделанный. Со слов ведущего одна из жертв избежала смерти, рассказала все. Теперь менты рыщут с увеличенной скоростью и злостью. Да направьте туда этот ваш ОМОН пусть походят по парку, палками своими помашут. Толку больше будет.

Тема снова переменилась, рассказывали о ещё одних убийствах. Квартира, три трупа. У одного из них разорвана рука, по всей квартире и во всех трупах осколки. Идиот взорвал в руках боевую гранату. Все граждане ныне типа независимой Чечни. Видимо умственно отсталых тоже посылают сеять разрушение и убийства. Ежели так будет, то есть если они убивать сами себя будут, то конечно замечательно. Проблем меньше. Пусть мрут.

Моя нога стучала по полу, от каждой новости. Убийства, расстрелы, взрывы. Черт...какой же ужас. И это только сегодня и только здесь, что же твориться дальше? На рубежах бывшей империи. На особо дальних её станицах и деревнях, что там? Там уже нет никого? Все убиты? Съедены и разорваны? Я снова посмотрел на коридор. "Чеченцы" сели на кресла и теперь тихо говорили друг с другом, естественно на каком-то своем. Нога перестала отбивать ритм, я сосредоточился на новостях. Ещё через час, когда даже "чеченцы" вышли из здания, в него зашёл Хохлов, одетый в пиджак серого цвета, в руках у него был кейс, рядом с ним шло три здоровых амбала, у двух из них были укороты, калаши то есть. Я изрядно удивился, но потом понял. Таких как Хохлов хотят убить все. Я думаю даже администратор этого отеля, вместе со всеми горничными, все жители необъятной, даже та женщина у метро, все они хотят его смерти, ведь он Богат. Хохлов подошел ко мне. Я встал:

-Ты чего решил уехать то?

-Знаете...появи...дела в общем то у меня в Сербии. Чувствую, что я нужен своим родным местам.

-Понимаю, поговаривают в наших кулуарах, что чего-то делать там собираются, но не суть. Так что значит, прощаемся, Июль Иваныч?

-Да, товарищ Хохлов, прощаемся, но не навсегда. Я ещё вернусь в Москву.

-Понимаю, денег ты ещё немного получил ведь, держи кейс, там доллары.

Он протянул мне кейс, я удивленно посмотрел на него, доллары?

-Бери, бери. Это твой заработок за несколько бедных лет. АХахах, не переживай, это мои личные.

-Спасибо, товарищ Хохлов.

Он кивнул, передал мне кейс, а после крепко обнял. Господи, меня никто так не обнимал. Я ведь всегда уезжал в гордом одиночестве, никто не встречал, никто не провожал...Как же это.

Наконец Хохлов отпустил меня и сказал:

-Давай, в машину поехали в аэропорт. У тебя осталось 2 часа до рейса.

Я кивнул и вместе с Хохловым и его охраной вышел из здания. Машина у него была большая, бронированная. Мерс. Я вдруг понял, что в Новой России какой то бзик на этих немецких машинах. Все их бандиты на них ездят, все правительственные. Даже народ, кажется, только об этих машинах и думает. Реклама на улице, близ автосалонов. Странно, что она вообще есть. Откуда тут деньги у людей? Какой им мерседес? Тут бы на еду денег получить.

Я сел рядом с Хохловым, его охранник сел напротив нас и мы тронулись.

В аэропорту я был уже через час.

Через год была война, связанная с моей новой родиной, которую в такой момент я бросить не мог. Война была и на первой родине, куда более жесткая наверно даже, чем полноценная. Народ был кинут, расхищен и уничтожен собственной властью. Но об этом более конкретно я узнал лишь из газет, которые иногда доходили до наших полей. Этим газетам я был рад больше, чем кассетам с видеозаписями казней, господи...это было омерзительно. Маньяк бы любой обзавидовался, такое можно творить, как окажется потом, абсолютно безнаказанно.

Через несколько лет я снова вернулся в Москву, оттуда же я сразу поехал в Огорск.

Воспоминания I

Он вышел из здания и, поймав первое проезжавшее такси, отправился в сторону вокзала. Старый мир снова обрушился на него со всех сторон. Казалось даже проезжая мимо спуска в метро, он заметил женщину, уже встречаемую им тут. Он отвел взгляд, боялся, что прав, боялся заметить новое фото на пожелтевшей картонке. Таксист был спокойный, слушал музыку из радио, курил. Теперь видимо всем абсолютно плевать, как себя вести, хочешь пей в машине, толку, власти нет, мама анархия пришла.

На вокзале было не протолкнуться. Все куда-то уезжали толпы людей. Вокруг меня суетились люди, кто то с невероятным количеством мешков, кто то с тысячей сумок, у кого то была тележка, на которой он вез просто невероятное количество вещей, мне кажется, у меня столько за всю жизнь не имелось.

Вдали свистел поезд, отъезжающий от станции, кричали вагоновожатые, кричали люди, идущие по перрону, по коридорам вокзала и вообще повсюду, казалось, даже на потолке ходили люди, настолько было много их. В толпе также ходили милиционеры, избирательно выдергивали подозрительных граждан. Просто как факт, но многие выдернутые были не русские по национальности, почти все длинноносые армяне, да прочие соседушки. Я против них конечно...против армян нечего не имел, но все же с мусульманами отношения были тяжелыми. Всегда. Даже когда я учился в крупном городке, после детства и взросления проведенного в небольшом Огорске на окраине. Правда армяне хоть не мусульмане, что радует. Да и вообще с муслимами воюют, за клочок земли. Обозлены они на них, на муслимов, не зажили раны Первой мировой, да и не заживут уж наверно никогда. Знакомый из Словакии говорил, что никогда Армянин не затусит с турком. Да, он говорил прямо так, объясняя тем, что враги они сильно этнические, природой даже заложена в них вражда. И пока мол не убьют всех врагов не успокоятся. Я правда видел ряд армян, никогда злобы на их лицах не видел, может закончилась вся этника? Вся природа? А может ошибочно думают об этом? Может и простили они уже всех этих, некогда убийц, а теперь лишь страну пустых курортов.

Вспоминая о мусульманах, армянах и прочих, я не заметил, что очередь в кассу уже почти подошла ко мне, пора было перестать плавать в воспоминаниях. Я быстро расплатился за билет на поезд, пришлось выкупить все купе, время пошиковать прям пришло, бохатый писатель едет домой. Сувениров правда другу я не принес, но думаю и меня хватит.

Через час я уже стоял на нужной платформе, в руках сжимал свои билеты. Как оказалось места на такие дальние поезда были свободны в большинстве своем, одно дело в небольшую деревеньку близ Москвы поехать, другое дело почти, что на другой конец Европейской части России.

Через ещё один час поезд прибыл на станцию, он быстро поднялся по лестнице и предоставив проводнице свой билет, он был усажен в собственное купе. Положив под седушку сумку и повесив бушлат на крючок, он сел у окна и начал внимательно вглядываться в проходящих по станции людей, в их угрюмые, грустные и скучные лица. Их общую бедность и стало ему грустно, грустнее обычного, а ведь он пробыл здесь прилично. С неба снова пошёл снег и мерными шапками он ложился на проходящих людей, стоящих ментов, стоящие поезда. Мужчина вздохнул и закрыв глаза попытался обдумать свой план действий.

Поезд проезжал по необъятной и пустующей дороге. Серое небо вокруг, будто загрязненное за все время существования человечества, угрюмо преследующие состав из металла и дерева. Изредка вдали виднелись не то заводы с фабриками, принадлежащие местным чиновничкам, не то заброшенные, эти же фабрики и заводы, принадлежавшие своими пустыми, грязными, запыленными и насыщенными металлом помещением новому народу, новому городу и новой стране. Старая же, как воздушный шарик проткнутый иглой быстро исчез, лопнул и разорвался на тысячи кусков, выпустив на свободу и бросив на произвол судьбы миллионы граждан. А, казалось бы, всего то, шарик взорвался.

Взор Июля то и дело цеплялся за проходящие мимо его купе людей. Тургеневские девушки с бедновато-пустыми и невразумительными лицами, мужчины разных эпох. Эпох солдатни и грязи, эпох жвачки и джинс. Его начало воротить, воспоминания начали накладываться друг на друга. Прошлое Июля снова начало напоминать о себе. Босоногое, бедствующие и устрашающие детство с пустырями, вечными разговорами у тлеющего костерка и запахом. Запахом того, уже давно потерянного времени. Грязный чердак где в один момент он с Митькой искал летучих мышей, тайники военных и остатки строителей, о коих часто рассказывал местный старичок Владимир, сидящий на лавке и смолящий каждый день по пачке Беломорки. В другое время на этом чердаке Июль был там с Леночкой, прекрасной, умной и тихой. Пусть даже периодически выходящий из неё сладострастный крик нарушал пыльную тишину чердака в то время, когда руки Июля аккуратно исследовали тело Леночки. Леночка, несмотря на это всегда была мила, спокойна и невинна. Такой же когда то, может быть и не до конца, была и страна.

Леночка...ох точно. Когда я её последний раз видел? Когда же пред моими глазами в последний раз промелькнули её зеленые глаза, её выразительно аккуратное девичье лицо, её волосы цвета каштана. Когда же последний раз я находился рядом с ней, держал за руки, вдыхал запах её совсем неожиданных в то время духов? Уж не в тот ли дождливый сентябрьский вечер? Мы сидели на чердаке, наивно и ещё по-детски тогда признавались в любви друг к другу. Неумело и со стыдом трогали тела, Леночка тогда впервые поцеловала меня страстно, так она ещё никогда не поступала, даже когда робко поцеловала меня во время своей болезни, в приступе будто бы беспамятства. Поцеловала неумело, непрактично, не оставляя мне времени, не давая подготовится. Он тогда быстро лишился запаса воздуха и прекратил их поцелуй. Левая рука его была погружена в её каштановые волосы, правая же лежала на её бедре. Леночка тяжело дышала. Он тоже. Тогда же их и нашли на чердаке родители Леночки. Как оказалось, в тот день Июль в последний раз виделся с Леночкой, через неделю они уезжали из нашего небольшого городка, уже слегка пустующего без детей. Детей же не было из исключительно опасной жизни и нечего боле. Родители, вечно опасавшиеся за жизнь своего чада, не хотели переезжать жить на окраину нашего городка. Родители Леночки были такими же, отец её, довольно большой, даже утолщенный мужчина. Позже я узнал от друга Славы о странных отношениях отца Лены и самой девушки. Насиловал ли он её? Я не знаю этого, про это ни Слава не говорил, не я никогда не слышал. Может и насиловал. Знаю лишь, что он бил её, Леночка была обнажена, а отец с силой бил по её нагому тело ремнем. Я видел эту страшную картину из своего окна. Мать моя тогда покачала головой и закрыв шторы, приказала мне спать. Мать Леночки же довольно стандарта для наших широт. Пустой взор её, рабочая форма тела, не удивлюсь, если даже на её груди были отдельные мышцы. Непонятные мысли в голове, накрытые смугловатой кожей и странной прической. Халат необычайных размеров, раскрашенный во все цвета света. Тетя Света, как я имел наглость, называть мать Леночки, впрочем, Светлана Юрьевна никогда этого не терпела, видимо не могла понять, чего во мне нашла Леночка, была вполне обычной почти деревенской бабой, коих к слову, на нашей окраине было дохрена. Леночка оказывается вместе с родителями, как я уже сказал, собиралась покинуть нас. Покинула, как оказывается надолго....навсегда.

По его глазам пошли слезы. Вот ведь, чертова сентиментальность. Вспомнил старую любовь, я её столько не видел...твою же мать. Не чувствовал её уже столько...не трогал, слезы все шли, он вытер их рукавом. Жалость ли это? Наверно и она.

Жалость все же омерзительна, омерзительное чувство. Подчеркивает, как никчемность тебя, жалостливого, который нечего кроме этой жалости дать и не может. А также никчемен и объект жалости, коий даже делать нечего не хочет, чтобы уйти от проблем. Леночку же мне было жалко. Мать её недавно умерла. Об этом мне также сообщил мой старый друг Слава. Уже давно 40летний мужик, работающий все там же на заводе. Отец Леночки также покинул нас. Сама же первая любовь Июля-Лена где то далеко, где то одна, в темноте и безысходности, прячется где то в глубине лабиринтов бесконечных этажей хрущевок и брежневских зданий, на небольших матрасах в пустых комнатах. По крайней мере, я думал о ней в таком духе. И исключительно в таком Жалостливо-бедственном. Пусть для меня это и было крайне омерзительно.

Воспоминания II

Он посмотрел на паспорт. Открыв свою корочку, символ того, что теперь государство знает о нем все, он в очередной раз рассмеялся со своего имени. Ну надо же. Проклинать день своего наименования он не хотел, напротив ему нравилось неожиданное для дальних рубежей страны наименование детей. Впрочем имя его все же смешило и по сей день. Июль. Надо же, вот ведь у мамки фантазия была. Июль-это по её мнению сокращение от имени Цезаря Гай Юлия, а также намек на месяц рождения и даже на самого Ленина. Впрочем ему никогда не был понятен сей намек и что именно связывало его с вождем пролетариата и революции не понятно до конца.

За окном снова начали пролетать верхушки елей, настоящих, действительных и живых деревьев нашей страны. Покосившиеся дома селян. Обитаемы ли они? А кто же знает, здесь, здесь, что заброшенные, что обитаемые дома. Один бог пусты и невинны, будто никого и никогда в них и не было. Мимо по небольшой гравийно-грязе-пылевой дорожке то и дело проходили селяне, кто пешком, кто верхом на лошадях, кто на бричке запряженной теми же лошадями. Он уж было думал, что это перестал использовать уже давно, ох нет. Все ещё. Замечательно. Как в прошлое попал будто бы.

Июль снова погрузился в мысли. Но теперь в довольно близкие. Он вспомнил свое прибытие в Москву. После 10 лет жизни в Сербской Республике он вернулся в свою страну, уже изрядно изменившейся. Июль понимал, что в этом нечего удивительного нет, все течет и все меняется, в том числе и его когда то бывшая родной страна. Москва встретила его неуютно, то был холодный 90-й год, для многих жителей его необъятной родины это ещё и ужасные голодные года лишений и ужаса, поглощающего тебя с ног до головы, 24на 7. Ещё через два года последовал новый удар. В его уже второй родной стране началась гражданская война. Июль вернулся в страну за несколько месяцев до начала, поэтому на войну он все же пошёл. В 95, самое страшное, что тогда Июль попал под бомбежку, чудом он тогда выжил. До сих пор по ночам ему сниться кошмар. Что теперь снаряд попадает не в дом напротив, а прямо в него, разрушая вместо очередной квартиры, в которой сидят сербы всей семьей, именно его, русского эмигранта непонятного и сумасбродного. От взрыва во сне, зачастую он просыпался. Но это было конечно в 1995 году. В 1990 никаких бомбежек ещё не было...

Холодные улицы Москвы с невероятно пустыми, а зачастую и злыми лицами горожан встретили Июля, он медленно шел по улицами, обдаваемый холодным, пронизывающим до костей ветром, месил снег, изрядно осыпавший территорию столицы и наблюдал все вокруг. За спиной была небольшая спортивная сумка. Часть вещей, пара блокнотов стихов и несколько бутылок ракии. Они звонко бились друг о друга и в аэропорту несколько работниц посмотрели на него недовольно, видимо не терпели стеклянного звона, тем более стеклянного звона бутылок с алкоголем. Я вообще уже давно вроде не пил, последний раз был летом, на свадьбе моего сербского друга, там мы и пили и общались. Тогда же я и дал себе обет больше не пить, ибо напился я тогда в хлам. Мой друг даже сказал мне, что закончилась свадьба для меня мои нахождением в местных кустах, в погрызенных собаками ботинках. К слову это были мои единственные парадные ботинки на то время. Вот ведь блохастые. Впрочем, больше я их не надевал...погрызенные все же.

Июль снова смахнул ностальгию и начал всматриваться в окно. Все то же самое. Пыль, лес, дорога и изредка проходящие люди. Возвращаться в родные края тяжело, невыносимо. Впрочем когда было иначе? В 90-м в Москве тоже было нелегко. Да и теперь. Он вздохну и потер переносицу, отодвинув очки, как же это надоело, неудобно, вечные синяки. Но очки это его глаза все же, без них, он аки слепой крот, бьет наугад и ходит сквозь стены, впрочем, нет, стены он не прошибает. Июль усмехнулся собственным мыслям и снова вздохнул. Он возвращается не просто в родные края, он возвращается домой. В свой первый и самый настоящий дом, где происходило невероятное и говорилось самое сокровенное.

У Метро

В Москве также он запомнил одну странную ситуацию. Испугавшую его, с одной стороны, с другой ставшей для него вполне привычной после полноценного проживания в России.

Выходя из метро Июль, заметил стоявшую прямо перед лестницей, оперевшуюся на камни женщину. Голова завязана платком, одета в длинную куртку-пальто, на ногах страшного вида ботинки, руки одеты в вязаные варежки. В руках её была большая картонка. Июль остановился напротив женщины и посмотрел на картонку:

Пожалуйста помогите найти ребёнка.

Попова Анастасия Евгеньевна 1983 года рождения

Последний раз видели в Академическом районе.

Одета в куртку цвета хаки, черная шапка с помпошкой, черного цвета перчатки без пальцев, портфель черно-синего цвета.

Пожалуйста помогите найти. Если увидите Анастасию позвоните по номеру ##########

Я отвел взгляд на лицо женщины, оно не выражало нечего, смотрело куда то вдаль, лицо её красное от холода будто бы окаменело. Я спросил:

-Что же происходит? Почему не пойдете в милицию?

-А пошто туда идти, не найдут никого....лодыри там сидят, уже ходили...

Женщина шмыгнула носом, казалось даже слезы на её серых глазах снова начали выступать. Июль невольно отвел взгляд, но после снова посмотрел прямо в глаза женщины и спросил:

-Знакомых спрашивали? Друзей...родственников.

-Конечно....мужчина...я уже всех обошла. Никто....нихто не знает.

-Вот значит как...

Я не знал чего ответить. У человека горе, ребёнок пропал, может был убит и изнасилован, может его тело сейчас закопано где то...черт, я наслышан о новой России. Я не заметил, как на моих глазах тоже выступили слезы. Я быстро вытер их рукавом и снова посмотрел на картонку. Справа рядом с текстом была приклеена цветная фотография, слегка пожелтевшая и пожухлая.

Девочка. Рыжеватые волосы, карие глаза, довольно приятная, я бы сказал вполне красивая, четкие границы лица, слегка вздернутый островатый нос. Эта Анастасия слегка похожа была на ещё одну мою знакомую француженку, правда...правда о ней я тоже давненько нечего не слышал, видел в последний раз в Белграде, мы выпили пару бокалов вина, а после она пришла ко мне в квартиру. Я не хотел её впускать, у неё был муж в Париже, ждал её наверняка, видел его фотографию в сумке Marie, муженек был каким то богатеньким, то ли сын бизнесмена, то ли сам, в общем то при деньгах. Жили они почти в самом центре Парижа, прекрасная квартира была, по рассказам Marie. Я же...я же бедный, даже нет...бедствующий человек, которого ещё чуть-чуть и выгонят с квартирки в Белграде, совсем тогда денег у меня не было. Даже за пару бокалов вина расплатилась именно она, высокая дама с черными волосами, в длиннополой шляпе и платье ярко красного цвета. Она всегда так одевалась, ей плевать на то, что она бросалась в глаза, плевать на все, она могла делать что угодно. Тогда же она настойчиво просилась ко мне. Хотела, чтобы я её принял. Приласкал. Ещё проще объясняя, она хотела от меня секса, исключительно его и нечего боле. Муженек её вроде как не устраивал, со мной ей было куда приятней трахаться, Marie не раз это говорила мне, в особенности, когда прыгала на моем члене...чёрт, как же так, я вроде рассматривал фото девочки пропавшей...как же мне снова, какого черта? Образ Marie не исчезал, обнажающая девушка по-прежнему была перед глазами, поэтому я вздохнул и сказал женщине, стоявшей с картонкой лишь несколько слов:

-Желаю вам удачи....сил вам...и вашей семье, надеюсь, вы найдете девушку.

Женщина лишь кивнула, а на глазах её снова заиграли слезы, я хотел было дать ей немного денег, хоть на кофе, но не было у меня, ни одного рубля в кармане и я просто ушел оттуда. То и дело, оглядываясь на все так же стоявшую женщину.

Marie. Точно...ох, в тот день она не отпускала меня почти что 5 часов, видимо понимала, что больше меня не увидит, что больше не сможет со мной спать, кто же приласкает её. Впрочем...во Франции она могла найти любовника и покруче, и в плане статуса и в плане вида. Чего она нашла в бедствующем поэте? Неужели все исключительно из-за успеха с ней в постели? Какая же она мерзкая, если только поэтому, впрочем и я мужчина вполне себе обыкновенный и не мог обойти такую красавицу стороной, все же кровь пылала и приходила в нужном направлении, а инстинкты давали о себе знать. Как бы это ни было мне омерзительно, все таки...все таки мне жаль было муженька Marie, не как мою любимую Леночку, нет...скорее как товарища, скорее как человека одного со мной пола, человека с членом, пусть будет так.

Хотя я не могу отрицать что такие, странные и исключительно постельные отношения с Marie мне не нравились. Как я уже сказал я мужчина, следовательно, вполне себе, мое внутреннее, животное естество, принимало все это как данность, принимало все происходящее за правильные дела, за поступок достойный меня. Француженка видимо не тяготилась ни душевными терзаниями, ни терзаниями совести, ей просто нужен был партнер в постели и только всего. Все же она мерзкая.

Я сплюнул в сугроб и последовал дальше, вглубь унылых и заснеженных лабиринтов московских улиц, подсвечивающихся только редкими фонарями и фарами автомобилей, снующих туда-сюда по дороге. К слову автомобилей много было, что отечественных, что импортных. Слава всегда мне говорил. Если ездит кто на дорогой машине, то он обязательно бандит. Так ещё и моя мать говорила. Видимо поэтому большинство жителей нашего городка были безудержно бедны и счастье находили в простых вещах. Потому что мы люди, а не бандиты. Вот и все.

Воспоминания III

Слава кстати вообще нормальный парень был. Нельзя было бы сказать о нем нечто плохое. Он был единственным моим другом в городке. Товарищ даже...если по коммунистически говорить. Слава научил меня курить, не сказать что это прекрасно, по крайней мере для моей матери. Она всегда говорила, что Слава плохой, что он мне ещё бед накличет, но я никогда не слушал её. Все же...тогда в босоногом и безысходном детстве только Слава был моим веселым Гельгебери Финном, учившим меня всему и вся, рассказывая странные истории у костра. Костер к слову жгли на крыше одного из домов. Многоэтажка, как её называли старики, была в 5 этажей. Панельная. Стандартная. Серо-черная и вечно будто бы источавшая грязь и уныние, впрочем, всегда нравилась нам она, всегда сидели там и обсуждали все. Слава приходил иногда на крышу, на наш костерок с девчонками. Часто разными, разных лет, часто старше его. Уж не знаю, есть ли с этим у него проблемы. Вообще нас, детей и подростков в городке было мало, но какой-то набор собирался. Я, Леночка, Слава, Митя изредка приходящий на костер и несколько новых девчонок. Митя боялся приходить к нам, да и вообще довольно болезненный и боящийся всего был паренек. На костры наши боялся ходить виду его иррационального страха пред бабами. Слава его в открытую третировал. Мол ты даже тела не видел, ты груди не трогал, да ты вообще странный. Ещё скажи что не трогаешь свой член. Митя тогда даже кажется заплакать хотел, но я остудил пыл Славки, все же...грубоват он был слегка. Тогда и он это понял. Извинился. Митя простил, но на костерки все также не ходил. Как то позвонил Слава, сказал что Митьку зарезали. Несколько пьяных уркаганов, грабили ларек, увидели Митьку, тот шёл с работы, ну и грабануть хотели. Митька конечно по прежнему был слабым и стремавшимся всего, но все же, видимо ответил что то, ну те и пырнули его ножом. Начали избивать. Славка сказал, что чуть не расплакался, увидев труп. Ужасное зрелище. Я стоял в своей квартирке, в Белграде. Выпустил только что Marie из неё, стоя в одних трусах, мои руки дрожали, а по лицу катились слезы. Мне было жалко Митю...хороший парень был.

Слава тоже кажется, на том конце трубки то и дело всхлипывал, все же потеряли друга. А ведь итак мало нас. Стало ещё меньше.

Июль снова смахнул слезу с лица, снова вернулся в настоящее. В поезд, ушел от воспоминаний. Сербии. Славки и Мити, родных краев, Леночки и их костерков. Из головы ушел образ мерзкой Marie. И он снова посмотрел в окно. Несколько деревенских медленно пробирались вглубь леса. В руках их были небольшие авоськи, кажется так это называется в этих краях, вроде бы правильно называю, по крайней мере их так называла тетя Света, матушка Лены. Вот ведь...снова вспомнил, но нечего приеду туда, снова все на меня нахлынет. Впрочем может и нашего городка...нашей бедной окраины уже и нет? Впрочем как это нет. Завод стоит, Славка там работает, мать моя все также живет там. Все по прежнему, вяло течет там время, среди лесов, степей и гор, их святоглавый евгений, песней своей зовет...ох, песенка Леночки. Опять. Июль ударил рукой по своему колену, нужно хотя бы легкой болью заглушить воспоминания, как же надоело это. Настольгия-ужасная вещь, такая же как жалость, не хочу я вспоминать былое, я ещё вспомню, я ещё...я ещё увижу все это. Может....может и Леночка там. Вернулась в наши родные края...родные...на крышу, на место разведения костерка. Ждет там нас, меня. Каждый вечер, разжигая костер на крыше, аки маяк. Но я слепой и бредущий никуда не вижу этого, не иду на зов. Не хочу....или же не могу? Кто знает, впрочем это бред. Если бы Леночка была там...Слава бы сказал. Он вообще говорил только о её родителях, она то к ним как оказалось не приезжала. Ах да, забыл. Родители же её через 5 лет вернулись назад, в городок. Но и меня и Славки там уже не было, Славка вернулся позже, успев отслужить и в армии, я уже не вернулся, уехал в Югославию. Объясняли родичи Лены возвращение тем, что жить вдали не могут, они ведь одни. Лена учиться, работает, живет самостоятельной жизнью, а им что. Скоро старость, скоро...скоро уже все закончится, лучше встречать оную в спокойных местах. Поросших травой, клубникой и пылью. В таких как наша окраина.

Разговор

В мое купе постучали. Аккуратно так, почти неслышно, но при этом достаточно настойчиво. Я повернул голову и увидел сквозь стекло двери, стоявшую там девушку. На плече её висела сумка, довольно тяжелая на вид, глаза её вперились в меня и просили видимо впустить. Я поднялся с места и открыл дверь, девушка сразу же выпалила:

-Извините, можно ли сесть к вам в купе, к моему несчастью, была обманута, места нет совсем. А у вас пусто.

Ещё бы не было пусто, я подумал, ведь именно я выкупил аж целое купе, может поэтому этой милой девушке не хватило места. Я кивнул ей и помог занести сумку. Девушка поблагодарила меня и закрыв дверь, села напротив меня. Я протянул руку и представился:

-Июль Иваныч

Девушка удивленно подняла брови, но пожала мне руку и представилась следом:

-Наталья...Наташа, да, так лучше будет. А извините, почему вас так странно зовут?

-Странно? Да слегка странновато. Матушка так назвала меня. Объясняла это все исключительно намеком на месяц рождения и имя Цезаря. Фантазия огого была у матушки моей.

-Вот ведь...наверно очень сложно с таким именем жить? Насмешки там и прочее.

-Напротив, по крайней мере у меня не было проблем точно. Драки были, но мое имя там тогда не играло роли, скорее кулаки, ноги и...и переносица.

-Часто деретесь, господин Июль?

-В последнее время скорее нет, чем да. Все же возраст берет свое.

Девушка снова удивилась и задала вполне себе резонный вопрос:

-Стойте...возраст? А сколько же вам...на вид не больше 30.

Неудивительно. Часто слышал подобное Июль, выглядещий в свои 45 лет, на 30 или же даже меньше. Видимо особенности взросления на окраинах города, выглядел ты всегда одинаково, в особенности если пойдешь работать на завод. Тогда ты всегда будешь выглядеть на 60 лет, даже если тебе только 25. Июлю же было 45 лет, но несмотря на это, шевелюра его по прежнему была черна, лицо не обрамлено морщинами, лишь редкими, перемешанными со старыми шрамчиками, полученными в ходе тех самых драк. Довольно подтянут, легкая борода, придающая некий шарм, как говорила ему, когда то француженка Marie. Да, не выглядел я на свой возраст.

-Мне 45 лет. Да не очень похоже на правду, но так и есть. Просто....просто в хорошей форме наверно.

-Удивительно, как же...

Наташа удивилась снова, но даже не смогла закончить фразу, девушка замолчала и довольно нагло рассматривала меня. Что же и я так могу. Лицо почти что девичье ещё, совсем молодое, не обрамленное работой, трудом и мужчиной. Да сразу видно, нечего и никого ещё не было. Видно по позе сидящей Наташи, очень она скованна, неужели меня деда боится? Я вздохнул, деревенская ведь она, чего она пугается. Я считай такой же, только...как оно...житель окраины бедного городка, почти так же бегал по полям, лесам и пыльным дорогам, правда что такое труд все же знал. А вот по ней видно, что все же нечего особо не делала никогда.

-А куда вы путь держите Июль Иваныч?

-В город, я там вырос, так что...хочу видимо предаться воспоминаниям, пожить немного в родных краях.

-Вы выросли в Огорске?

-Да, именно там. По крайней мере жил там до 14 лет, да примерно до этого времени.

-Я вот живу там сейчас, раньше жила в деревни близ Огорска, но там нечего делать вовсе.

-Насколько мне помниться и в Огорске особо нечем заняться. Там ведь только завод стоит?

-Ну стоит...ещё есть пара разных мест, я собираюсь пойти в одну из парикмахерских.

Парикмахерская значит? Стилист что ли она? Или как там в России это все называется, я уже и не помню, впрочем...до 20 лет я этого и не знал. Мать волосы стригла, а потом....потом я был в городе, крупном, где был острижен под ноль почти всегда. В Сербии же....там я ходил к парикмахерам. Да, там я уже отдавал свою голову профессионалам.

-А вы чем на жизнь зарабатываете Июль Иваныч?

-Я то? Я стихи пишу, в последнее время удачнее все проходит. Заработок стабильней. Так что, могу позволять себе...снимать все купе например.

-Вот как....а сможете прочитать что нибудь, если только вам не сложно?

Девушка сложила руки в умоляющие ладони, как их называла моя мать, особенно в моменты когда я просил её отпустить меня гулять по нашему пустующему городку.

Пожав плечами я сказал:

-Да, конечно...сейчас вспомню:

В зиккурате уже Мёртвого бога,

Он стоит с протянутой рукой,

Обращаясь к нему и прося немного:

Счастья, радости, поздно уйти на покой.

Бог отворачивает голову со стыдом,

Говорит ему нет, с силой отказывает.

Выпивает стакан виски со льдом,

Смотря на него, богомазого.

Так и стоял он, с протянутой рукой,

Шёл день за днем,

Неделю сменяла неделя,

Бог все смотрел на него,

Не понимая цель человека.

Бог со злости проткнул его копьем,

Тело мужчины пронзила боль.

Он уже не кричал нет, он был счастлив,

Что ушла вековая скорбь.

Бог со слезами смотрел на мёртвое тело,

Изредка вздрагивали плечи его.

И вот он пришёл к выводу,

Следует вернуться к началу времен.

Взяв тело убитого,

Взяв слезы умерших народов,

Бог восстановил человека.

Но ни как Адама и Еву, там не было родов,

Всё просто, обычно и прозаично.

Человек восстал как из пепла феникс,

И очнувшись вновь, протянул ладонь-

Улыбка бога сменилась на скорбь...

-Как то так...

Закончил я, неумело поклонился, сидя на своем месте и внимательно посмотрел на Наташу. Она ещё какое то время молчала, видимо обдумывая строчки,а затем выпалила, по девичьи, даже нет...так по наивному, по деревенски, что собственно очень и понравилось мне в ней-душевная простота, коей довольно мало в современных людях, облассканых технологиями, интелегенцией и знаниями, на таких как Наташа страна держится, как то так говорил Солженицын. Хотя нет, там речь шла про деревенских старушек, все же Наташа...Наташа была не такой.

-Ох, господи, как же это красиво, а почему бог не хотел давать человеку счастья? А почему человек захотел? А почему...

Вопросы сыпались один за другим, почему, да почему. Я аккуратно, с писательско-поэтической загадочностью объяснял ей, довольно странные и по факту необъяснимые вещи. Я вообще не люблю говорить о чем работа, я автор. Ты, в данном случае Наташа, слушатель и вниматель. Ты должна понять сама, автор видит одно, ты слушатель другое, но зачастую приходилось конечно часами сидеть и пояснять свое инакомыслие, рассказывая чего я вообще сказать хотел. Ещё в Москве, в союзе писателей и поэтов я сидел, передо мной, выступил...насколько уж сейчас помню это был шестидесятник Вознесенский, прочитал там что то, возможно даже его известное Пожар в политехническом или же что-то связанное с этим же зданием. Ему вопрос задали лишь один и то касался он исключительно крайне левых взглядов Вознесенского, а по теме, по творчеству, литературе и поэзии его не спрашивал никто. Да и спрашивать было бы кому. Несколько совсем ещё молодых ребят, читавших максимум Пушкина в свое время, пытаются прознать что-то о политике, у неразбирающегося в ней человека. Его век окончился, пусть читает стихи дальше, я не против, но лучше бы никуда больше не лез, образ не красит.

Злость тогда пылала во мне во всю, обидно было. Обида к слову тоже омерзительное ощущение, значит что ты сделал что-то ужасное, или кто то ещё. И все вокруг или понимают это или тоже совершают эти ошибки. Как сейчас, идя за Вознесенским и его идеями. Идя за Сахаровым....Обидно за страну, за народ. Убитый уже совсем. Войнами, голодом и всепоглощающими их проблемами. Сейчас им куда угодно, они даже за сатаной бы пошли, будь он реален. Обещал бы им радости, еды и счастья, и все...все как один за ним. Впрочем...итак за сатаной идут.

Наконец Наташа была удовлетворена моими объяснениями работы, рассказ о концепциях божественного прощения и прочего религиозно-мифологического бреда на неё произвел впечатление. Девушка всерьез обдумывала мои странные слова, всерьез пыталась пройти сквозь волну метафор и аллегорий, чтобы наконец повторить уже давно озвученный вывод:

-Хорошая работа....правда сложновато, вам не кажется?

Костерок

Шумно потрескивали деревяшки, пылающие в желто-рыжем огне, рядом с ними лежали несколько угольков, а сам огонь начался с небольших веточек, которые принес Слава. Я сидел возле огня, тепло от костра грело ноги и руки, слегка замерзшие от довольно паршивой погоды. Весь день шел дождь, а сейчас, к вечеру, все наконец устаканилось. Славка же сидел на краю крыши и смотрел вдаль. В другой бы момент я остановил его, сказал, что он дурак, ведь увидят нас, всыпят. Но сейчас было все равно, кто в такую погоду будет ходить по пустынной улице, да запрокидывая голову смотреть на двух ребят, сидящих на крыше. Я подбросил в огонь ещё несколько деревяшек, принесенных нами с чердака. Некоторые особо зрячие старушки бы сказали, что мы потихоньку тащим их хлам с чердака, хотя нет, они бы сказали, что это их вещи, только мы же считали это хламов. Ну сами посудите, на чердаке стоит шкаф, почти полностью сгнивший, в нем то и дело, в давнишние ещё времена селились и насекомые и летучие мыши, кого там только не было, вещь давно была оккупирована, захвачена и практически уничтожена, обжившимися там живыми существами. Также там было несколько столов, один был похож на наши школьные, другой более красивый, может даже какой то европейский, а не наш, красивый. Пыльный правда. Его мы не крушили и не ломали, он целый стоит. Внутри Славка хранит сигареты, а Митя свой набор пивных крышечек, которые он собирает ходя по городу. Маман его сказала, чтобы дома их не было, мол грязь всякую таскает, ну и унес Митя их на чердак, теперь там лежат, в ящичке нижнем. Также там были различные коробки, но эти лежали по всей территории чердака, пусть и небольшого, но все же довольно обширного. В одной коробке, в той, которую мы как раз и разломали на бревна для костерка, лежали какие то старые книги. Митя нечего особо не узнал, Слава увидел книгу некоего Платонова и сразу же взял себе, предварительно отряхнув её от вековой, не меньше пыли, а также проверив её на наличие насекомых внутри. И не зря, мы уже научены. В детских садах, коих было два в нашем городке, началась странная и повальная эпидемия постельных клопов, уже месяц дети не ходят туда, а сидят дома. Слышал, что там чего только не делали, прыскали чем угодно, даже новое белье заказывали на все здание, старое...хм, не знаю, наверно старое сжигали, куда же его, раз не уходят эти насекомые, но вроде как все ещё напасть сохраняется. Поэтому детей в городке, да и даже на нашей окраине стало чуть больше. Я тоже покопался на чердаке в коробке, но нечего интересного для себя не нашел. Книги там были старые, потрепанные временем и скучные. Подобные им лежали в нашей школьной библиотеке, также кучу времени, никому не нужными.

Слава продолжал сидеть на краю крыше и внимательно смотрел на заходящие уже за горизонт солнце. Сейчас я бы сказал, что Славка романтик был, каких ещё поискать надо, в местных то территориях. Но на самом деле, он просто ждал вечера. В очередной раз, очередная пассия Славы, приходит на наш очередной костерок. Да, с недавних пор мы это прямо полноценными встречами начали называть, благо хоть не нумируем. А то будем аки съезды коммунистической партии выглядить, не очень то хотелось бы. Тем не менее, я в своей голове цифру нашей встречи помнил, на самом деле красивая такая цифра Х. Да это уже Десятая встреча, десятый съезд, десятый костерок. Славке конечно было пофигу, как на самом деле и мне, но все равно какие то чувства эта ситуация вызывала. Ещё конечно все хорошо было, не было тумана нависшего над будущим, ещё было полно времени, жизнь шла своим чередом, мы подростки, живем своей жизнью, чего ещё тогда было надо. Славке лишь бы с бабами посидеть, Митьке, коего сейчас с нами в очередной раз не было, просто быть не одному, мне...А что мне? Мне вообще никогда не хотелось прям чего то определенного, я бы может...я бы может если не взрослел, вечно бы сидел на этой крыше, возле горящего костра, в обнимку с Леночкой. Кстати и она должна была явиться, как раз с новой очередной пассией Славки. Пассия к слову была сестрой Леночки, двоюродной кажется, но это не было настолько важно. Звали её Мария, я видел её уже как то раз, она забирала Лену из школы,когда Лена сломала руку на физкультуре. Да, тогда к нам в школьное фойе, впрочем тогда это скорее именовалось предбанником, иначе эту, по факту каморку, отделявшую коридоры, классы и раздевалки от улицы назвать было нельзя, там ещё вахтер был Савельич, всегда пьющий и воняющий, но тем не менее очень добрый и всегда готовый помочь например прогульщикам. Сестра Лены была слегка старше нас, на год или на два, уж не помню точно, но Славку лично это никогда не тормозило, мне вообще кажется, что ему куда приятней и интересней общаться со старшими. Что мне, например, всегда давалось с трудом, Славка же, как среди своих всегда. Старшики его и курить научили и даже делились сигаретами, рассказали ему все что знают, как минимум именно они просветили его насчет половых отношений и всего с этим связанного. Может конечно показаться странным это, но думаю в подобных местах, как наши это вполне себе разумеющиеся вещь. Разговоры об этом, всегда исходят от старших, те учат младших, чтобы город видимо не опустел. Впрочем Славка, по крайней мере при мне, никогда не спал с девушкой, ну в плане конечно другом. Что я поднимаюсь на чердак или на крышу, а там они, сошлись телесами с какой-то очередной Настенькой, Катенькой, Сашенькой и список это можно продолжать бесконечно. Нет такого никогда не было, максимум я видел нелепые поцелуи и нечего боле, может конечно Славка был умнее меня и встречался со своими Пассиями исключительно на своей территории, в своей квартире, но я свечку не держал.

Мария же познакомилась ещё неделю назад со Славкой. Более полноценно что ли. И я уж не знаю, но почему то взъерошенный и всегда веселый Слава чем то подкупил сестру Лены. Лена уже вечером во время нашей скромной, но все же встречи на пыльном матрасе, что лежал близ входа на крышу, рассказала мне, что Мария не прочь встретится с Славой ещё раз. Я тогда не хило удивился, Мария вроде красавица, раскрасавица, куда более выразительна, нежели моя Леночка, куда уж такой к Славке же. Не сказать что было обидно, все равно нечего бы не вышло, обидно стало теперь, когда ни у одного из нас нечего не осталось из прошлого.

Я ещё спросил Лену тогда, а точно ли это просила Мария? Славка ведь, объективно балбес балбесом, чего она в нем нашла? Лена тогда лишь пожала плечами и ещё ближе притянулась ко мне. В момент полноценного единения с Леночкой, я конечно же напрочь забыл и про Марию и про Славу, да и вообще про все на свете. Существовал лишь я, Леночка и матрас, что лежал на крыше, больше никого.

Наконец солнце зашло за горизонт и Слава вернулся к костру. Странная почти игривая улыбка была на его лице, я даже удивился этому, странно было. Слава плюхнулся напротив меня и тоже начал отогреваться. На крыше все же становилось холодно. Уже не лето, погода ужасна в своем виде, к тому же крыша-высота, тут холоднее. На случай холодов мы припрятали на крыше несколько легких свитеров, ещё давно сшитых нашими родителями. А чем ещё заниматься тут кроме работы? Шить, да рисовать, никаких дел и нет боле.

Я спросил было о свитерах Славу, но он лишь покачал головой, сказав, что они пригодяться потом, когда придут бабы. Так говорил только Слава. Вообще никакого уважения у него не было, будь он папуасом на далеком острове, он бы абсолютно голый бегал по острову и терся членом обо всех проходящих мимо. Ни разу не джентельмен он в общем то. Но "Баб", как говорит Слава, он никогда не бил. Для него вообще драка последняя вещь, мол разговор лучше, иногда даже с ужасным врагом ты можешь стать лучшим другом. Эта цитата из какой то книги, прочитанной Славкой, но какой именно он уже не помнил, также к этой цитате он добавлял уже свой фразеологизм-Дайте им рюмку и бутылку водки и через пять минут враги будут друзьями. Всегда смеялся он после этой фразы, удивительный он парень все же. Одно время он даже стихи писал, прям как я, но особо это не выходило у него, вершина его творчества это стихотворение...кхм, насколько помню оно называлось "Беспечно" даже помню первые строки оттуда:

Я беспечно иду по проспекту

Он девственно пуст

Я сердечно прошу человека

Помочь мне, но слышу лишь ветер и веток хруст

С одной стороны довольно красиво, с другой как то пустовато, а там точно было больше 8 строк, правда все они начинались со слов Я беспечно... Следовательно отсюда и название. Слава тогда зачитывался Маяковским и Хлебниковым, его мать ещё давно принесла ему пару книг, вот и читал он их. Он вообще любил читать, но про это я уже говорил.

И вот дверь впускавшая всех людей на крышу открылась и из темного коридора чердака по лестнице, к нам вышли Лена и её сестра Мария. Мария была выше Леночки, одета к тому же по взрослому, уже не было того девичьего стиля, Мария была...я бы сейчас сказал одета элегантно, в Сербии так некоторые люди одевались, но тогда, тогда она показалась мне очень вульгарной. К тому же я заметил, что под футболкой с надписью Цой у неё не было лифчика, сумасшедшая сестра Лены его не носила, что тоже имело свой эффект, глаза все же невольно напарывалсь на вполне себе большую грудь, соски которой выпирали и казалось ещё секунда и футболка разойдеться и откроет взор на её определенно богатое и фигуристое тело. Но несмотря на такую даму, шедшую близ меня, я все равно смотрел лишь на Лену, одетую в скромное, но очень идущее ей черное платье, судя по волосам Лены она только что, может минут 15 назад вышла из ванны. Даже на расстоянии прекрасно чувствовался запах шампуня Лены. Запах клубники и чего-то ещё...такого, эфемерного. Сейчас я даже не могу наверно почувствовать его, а тогда...тогда я чувствовал его отчетливо. Запах детства может это? А может и что-то иное.

Лена села возле меня и аккуратно меня обняла. Все же ей, довольно противоестественно было проявлять чувства на людях. Даже если люди это Славка и её сестра. Мария же села близ Славы, но особо к нему не придвигалась, Слава даже слегка...кхм, удивился наверно, он то ожидал что она ему в объятья прыгнет. Реагировал то на факт того, что Мария придет к нему он куда ярче, очень впечатлен был этим, а тут так. Холодно. И не только в плане погоды.

Славка то чуть не прыгал, когда утром я сообщил ему о том, что Мария хочет встретиться с ним, ну или может именно с нами на нашем съезде, костерке итд. Слава сначала подумал, что я его разыгрываю, но апосля быстро улыбнулся, рассмеялся и начал уже с утра готовится. За три дня.

Я приобнял Лену за талию и слега придвинул её. Сидели мы на маленьких седушках которые в свое время оторвали от банкеток в раздевалки школы. Целых шесть штук лежало у нас на крыше. Сейчас четыре были под нами, а ещё две лежали на матрасе, закрытые небольшим самостроенным навесом и полителеном поверх матраса. Лена прижалась ко мне, аккуратно так, но тем не менее тепло начало разливаться по моему телу, надеюсь и по телу Лены тоже пошло тепло.

Слава начал разговор. Говорил тогда о прошедшем дне, хая погоду он то и дело посматривал на Марию, она посматривала на него, смеясь со странных шуток Славки, моих неуместных фраз и изредка добавляющей нечто Лены. В один из моментов Мария подвинула седушку к Славе, он подвинулся, дабы освободить чуть больше места, даже слегка краской залился. Будто бы...будто бы стыдно было, стеснялся? Неужели не по нему дамочка? Мария придвинулась и сразу протянула руки к огоньку. Уже слегка тлеющего.

-Может подкините дровишек(Мария)

-Можно, отчего нет(Июль)

Я взял ещё несколько деревяшек, слегка мокрых, но все же вполне себе пригодных и бросил их в костер, он сразу же оживился, начал гореть сильнее, и тепла давать стал естественно больше. Лена придвинулась ещё больше ко мне и положила голову на мое плечо. Я будто не замечая это сидел спокойно, но внутри у меня конечно все разрывалось. Может и у Леночки тоже, может...а может я просто слишком возбужден был.

-Вот, другое дело, спасибо Июль(Мария)

-К слову, а почему у тебя имя такое странное, ты только без обид!(Мария)

-А чего странного(Лена)

-Странное, странное, все говорят, но все привыкли(Слава)

Говорили все, все кроме меня. Не давая мне даже секунды сказать, я усмехнулся, но после всех все же сказал:

-Нечего, я не обижаюсь. Непривычное имя для этих краев, впрочем...наверно для всех краев. Июль месяц когда я родился, ну и намек на Цезаря. Благодарите мою мать за такое интересное имя.

-Действительно. Вот ведь. А какие же ещё варианты были у неё?(Мария)

-Шлакоблок и Арсемид(Слава)

Все рассмеялись. Шутка Славы в очередной раз развеселила всех, убрала уныние и скуку. Умел он это делать, Славка то.

Прибытие

-Июль Иваныч?!

-Июль Иваныч!

Я открыл глаза, возле меня стояла Наташа, с сумкой перекинутой через плечо и тресла меня за руку. Я протер глаза и спросил:

-Неужели приехали?

-Да, минут 5 назад. Нужно выходить, там уже проводник просил.

Я кивнул и начал собираться. А чего собственно собирать, я взял свою сумку с вещами, снял с крючка бушлат и проверив, что нечего не забыл вышел вслед за Наташей. Накинув в тамбуре бушлат, темного синего цвета и накинув последовав примеру Наташи сумку на плечо вышел на перрон Огорска.

Воздух был привычным, прямо...прямо искренне русским что ли. Правда тут он смешивался с запахом уличных торговцев разных мастей, а также ещё и запахом солярки, бензина и всего этого, химического. Огорск встретил меня снегом, лежащим на земле, легким холодом, пусть и не пронизывающим до костей, но все равно наносящим неприятные ощущения. Сейчас все же не конец зимы, только начинает ещё приходить в свои владения она. Холодная девица. Неплохо, стоит наверно записать.

В такой же холодной Москве он бродил по незнакомым ему домам, квартирам и помещениям социально-развелкательного характера. Так объяснял ему назначение дома литераторов, приведший его в страну Хохлов. Рассказывал про поэтов новой России, писателей. Рассказывал о том, как сейчас трудно работать, какое вообще тяжелое положение. Через год точно также будет и в Югославии, куда Июль вернется. Из раздираемой войной, голодом и болью Россию, в раздираемую войной, голодом и болью Сербию.

Но до этого было ещё долго, он целый год слонялся по Москве. Слава сказал, что некий его друг Александр живет где то в Москве и что мол он знает Лену. Знает где она и что с ней. По крайней мере так мне передал Слава. Врать ему незачем, он знает, что давать мне тщетную надежду на счастье не нужно. Что мне хватит и понимания что её нет. Может это даже будет лучше? Кто знает, столько прошло. Что я, что она уже старики по местным, российским меркам, чего мы скажем друг другу, а есть ли вообще что сказать? А нужно ли? Сольемся ли мы в поцелуе? Или сразу в постель? Вряд ли наверняка у неё уже семья, трое или ещё больше детей....впрочем, может и нет. Кто же будет детей в такое время заводить. Хотя нет...люди и не такое могут.

В тот Московский вечер я вдыхал запах зимнего города, смешанный с запахом пота и сгоревшего уже бензина, вышедшего из выхлопной трубы проезжающих машин. Так я шёл в сторону Симферопольского бульвара. Там была многоэтажка, где на шестом вроде бы этаже и жил Александр, друг Славки по армии. Идя по холодной Москве я то и дело натыкался на пустые взоры людей, может и у них, также как у дамы близ метро пропал ребёнок, может у них тоже горе, отчего же они такие грустные и подавленные, чем? Кто подавил их радость? В таких мыслях я и шёл до корпуса многоэтажек. В 1 я зашёл. Парадная, если по питерски и подъезд если по человечески вонял мочей, дерьмом и ещё черт знает чем, будто цель каждого выходящего было насрать во всех смыслах в этой подъезде как можно больше и сильнее, по углам валялись мешки с мусором, который учитывая запах лежит тут уже не один месяц, по нему наверняка каждую ночь снуют мыши тараканы и все прочие вредители, ввиду тусклейщего света от единственной и слабой лампочки в центре потолка, которого лучше бы не было, им это делать было куда проще. Я начал подъем по лестнице, под оной судя по храпу спал кто-то, возможно бездомный, а может местный пьяница, кто их разберет. Почтовые ящики, что крепились к стене, все как один были лишены дверок, лишь у парочки они имелись и то новопоставленные, приваренные и закрытые на замок. Поднимаясь все выше и выше, мне становилось все дурнее, запах то не пропадал, может тут и не жилой дом? Дверь открыта была настежь, домофон явно не работает, впрочем...куда тут. Лифт тут конечно имелся, но как то не хотелось застрять в нем. Июль войдя в подъезд, слышал как он ужасно дребезжал поднимаясь наверх. Как только жить так можно? Но разве они так не жили? Может все так живут, без определенных наций и этнических групп. Все считай в гетто, вечном, пропахшим наркотой и мочой. Омерзительно, но столь живо ведь.

И вот я уже на шестом этаже, если я все правильно помню, то Александр живет в квартире номер 32. Её я и нашел. Подойдя к двери я приметил, что все стены этажа этого и судя по всему следующих и предыдущих были исписаны различными граффити, надписями с ругательствами и вполне привычными для сих мест словами по типу ХУЙ,ШЛЮХА,МРАЗЬ и прочее. Народное творчество.

Я аккуратно позвонил, трель звонка была неприятна уху, значит специально сделана такой, чтобы только она сразу пробудила и мертвого и пьяного и уставшего. Я прекратил звонить и в тишине подъезда краем уха услышал медленное шарканье вглубине квартиры 32, значит ко мне кто то идет.

Прозвенела цепочка, прозвучали металлическим звуком замки и деревянно-железная дверь в багровой окантовке была открыта и предо мной предстала женщина примерно 35-38 лет, блондинка, одетая в легкий халат желтого цвета. Открыв дверь она смерила меня суровым взглядом и спросила:

-Кто такой? Чего звонишь в такое время?!

-Я...простите, что так поздно, хотел просто...быстрее, в общем то. Простите, но я ищу Александра Введенского, он армейский товарищ моего друга, вот я и пришел...мне нужно узнать кое что у него.

Девушка закатила глаза, вздохнула, а после развернулась и крикнула куда то вглудь квартиры:

-Сашка, к тебе тут мужик какой то пришел. Сказал что...сказал что друг твоего армейского товарища.

Из глубин квартиры донеслось слабое, но все же понятная каждому фраза:

-Кто нахуй?

Действительно. Девушка развернулась ко мне и сказала:

-Заходите, только разуйтесь, сейчас я его в чувство приведу.

Сменив гнев от неожиданного пробуждения, девушка с улыбкой пошла в одну из комнат. Я же зайдя внутрь и закрыв за собой дверь начал разуваться, сняв ботинки и повесив бушлат на крючок я медленно и аккуратно шёл в сторону голосов. Женский о чем то говорил мужскому, а он в ответ лишь повторял:

-Кто нахуй, пошли нахуй, нахуй мне это нужно, блядь, да пошли все нахуй, я блядь всех...

И так несколько минут. Я оперся спиной на стену и начал рассматривать квартиру, оставаясь в нескольких шагах от комнаты, где видимо или ругались или общались, муж и жена(а может и нет, кто их разберет, очень уж она молодо выглядит.) На стене в прихожей висел портрет, видимо семейный. Двое детей, прямо как я предполагал, эта женщина и судя по всему Александр. Может я и не ошибся, подумал было я, как неожиданно из кухни вышел мужчина в майке и семейниках, как раз тот, что был запечатлен на фото, он посмотрел на меня, а после подошел и протянул руку:

-Здравствуйте, а чего это вы к Сашке пришли?

-Я...эм, старый друг его армейского товарища. А Александр знает кое что...что нужно мне.

-Понятно, ну сейчас его сестра притащит, но будьте спокойней с ним, он пил вчера весь день.

-Пошли нахуй, всех нахуй, я всех ебал в рот...я ля, нахуй....

Продолжали издаваться ругательства из комнаты. Мужчина стоящий напротив меня вздохнул и сказал:

-Контуженный он, слегка. Зацепил вроде осколок какой то. Теперь выпьет и все, выносит его. Вчера пришлось его привязать к кровати даже. Сестра места не находит. Помогает ему, а по мне его в дурку сдать и все, на кой он нужен тут.

-Значит вы ему помогаете? Содержите что ли?

-Ну да, после армии вернулся. Но тут ему делать было нечего видимо, учиться не хотел. Месяц отбыл у нас, а после уехал уже по контракту. Попал в Чечню, благо не убили, только ранили, не в очереди первой шел. Коммисовали и вернулся он. Ебанутый и угрюмый.

-Да уж, война ужасает.

-Война то похуй. Он итак был немного припизднутый, а сейчас...сейчас совсем поехал. Может даже и зря вы пришли. Он скорее всего даже имя вашего друга не помнит. Вон как бранится.

-Надежда последней умирает, может вспомнит и скажет что мне нужно.

Мужик кивнул головой и развернувшись снова зашёл на судя по всему кухню. Вместе с закрывающейся дверью кухни, открылась дверь в комнату и там показалась девушка, она посмотрела в мою сторону и сказала:

-В общем, можете зайти. Уж не знаю чего вам от него понадобилось, но тише будьте, дети спят.

Я кивнул и медленно зашёл в комнату. Освящена она была опять же тусклой лампочкой, может ввиду того, что убранство этой комнаты было бедно. Стоял ламповый телевизор, на ряду кирипичей, кровать видавшая наверно ещё революцию октября, и небольшой шкаф, полки которого были сломаны и все вещи лежали теперь просто огромной кучей, часть их упала на пол, часть висела где и как.

На кровати лежал мужчина, лет 40. Старый. Казалось бы ещё не тот возраст, но по нему было видно эту самую старость. Она будто стояла всегда возле него, забирая года, внешность и жизнь. Потихоньку превращая его в мертвеца. Он исподолобья посмотрел на меня, а после уже тихо сказал:

-Кто такой то? Я вроде тя не знаю.

-Я...меня зовут Илья Иваныч(я решил не признаваться ему своим реальным именем, чтобы быстрее весь разговор прошел. Благо и Слава меня если припоминал в разговорах с сим армейским товарисчем, тоже называл меня Ильей.) друг вашего армейского брата...хех, тоесть Славки

-О Слава, помню его...классный мужик был.

А после уже громче добавил:

-В отличии от некоторых!

-Так что вам нужно Илья?

-Мне нужен...мне нужен адрес или может телефон Лены...Лены Тимофеевой. Слава сказал, что вы её знаете, видели тут...в Москве.

-Ах...Лена! Вот значит что...сейчас припомнить бы блядь...кхм

И Александр ушел в раздумья. Сейчас я бы сказал, что он будто компьютер ушел в спящий режим, но нет, он действительно вспоминал. Учитывая шрам довольно внушительного вида, над правым глазом, думать для него было тяжко. Наконец он сказал:

-Не помню адреса, уж прости дружок...телефон она мне не давала, да и вообще не давала. Ахаха...ладно, вижу что тебе это важно...есть телефон её подруги, позвони ей, может она че знает...я блядь Лену твою только пару раз в парке встречал, ещё после...после армии, когда месяц тут на гражданке был, так что...так что прости уж Илюха.

Да уж, разговаривает Александр,а если на его языке Санёк очень интересно. Впрочем часть информации он мне дал. Я попросил его продиктовать телефон этой подруги, что Александр быстро и сделал, после он спросил немного про Славку, я рассказал ему что ещё нового знаю о нем и на сим разговор с Александром Введенским был закончен. Он провалился в сон, будто бы отключившись. Я даже было испугался, быстро вышел из комнаты и сказал об этом девушке, все время стоявшей в коридоре, на что она с улыбкой сказала:

-Не...нечего страшного, это для него нормально. Проспиться за то, это у него что то типа нарколепсии. В общем то. Узнали что требовалось?

-Не совсем, через грядки да огороды придется идти. Спасибо вам.

-Не посидите с нами, все равно уже спать мы не будем, пойдемте на кухню. Хоть чай выпьем.

-Ох...ладно, чай уж выпить время я найду.

Сказал я и проследовал за девушкой на кухню.

Перрон

-Июль Иваныч!

-Июль Иваныч, вы чего отключаетесь? Говорю если едите в центр, то давайте на такси.

Я наконец вернулся на перрон, в зимний воздух Огорска, рядом стояла Наташа, одетая в синюю дутую куртку, сделав лицо аки требующий внимания ребенок, она трясла меня за рукав, я наконец пришел в себя и коротко ответил ей:

-Нет...мне на окраину надо, на Петрашевскую. Так что нам не по пути.

-А...да, ну тогда туда можно и...и пешком дойти. Пойдемте!

-А разве тебе не в центр?

-Мне? Нет, я думала вы поедите в дом писателей Огорска, он же в центре, а вы в обычные рабочие районы. Я там живу недалеко, так что давайте.

Я кивнул Наташе и мы наконец отошли от перрона и отправились в сторону окраины города, пешком. Меся свежий и белый снег, в перемешку с грязью, выносимой на тротуар машинами. Несколько людей стоявших на перроне внимательно смотрели на нас, но затем видимо потеряв интерес, отвернулись и зашли в вагон. Через 15 минут, когда мы уже были порядком далековато от станции, поезд просвистел и начал набирать ход. Поезд привезший меня в Огорск возвращается в Москву. Я же вдыхая холодный воздух иду вместе с весело шагающей рядом Наташей. Неужели ей не страшно, неужели она не стесняется, идет так будто 10 лет меня знает. Может ей просто нужен провожающий её человек, друг там или как ещё. До парня я уже не тяну. Я скорее отец или дед ей, нежели парень. Впрочем в наше время и не такое встретишь.

-Июль Иваныч, а почему вы возвращаетесь в Огорск. Только не говорите про настольгию и все такое, не выглядит это так.

-А как же это выглядит Наташа?

-Вы кого то ищете?

-Вот ведь....юный детектив, ну да...есть такое. Но не в Огорске, я скорее....сюда к другу приехал. Потом вернусь в Москву. Может закончу поиски.

-А кого ищете, если не секрет? Уж не музу ли, вы ведь поэт как никак?

-Все тебе расскажи...ну в целом то ты права, может и музу...может и нет.

-Ох, может расскажите, может я знаю о ком речь? Я ведь живу здесь.

-Её здесь нет, так что ты тут мне не поможешь Наташа. Она где то в Москве и я тщетно пытался её найти там.

-Её-это музу? Живое что то или...как оно у вас...эфи...эфо..

-Эфемерное?

-Да,точно!

-Нет...она реальная вполне. По крайней мере была. Сейчас может и нет. Может умерла давно, я...давененько не видел её. Ищу...непонятно зачем.

-Первая любовь?

-Можно и так сказать...впрочем можно ли любовью называть наши с ней отношения? Скорее это было какое то странное полу подростковое влечение. Все же...тогда все с девушками были, мой друг вообще много имел, я вот только с одной встречался, а потом она уехала. Последний день её пребывания в городке я подарил ей...кхм, чего я же я там отдал ей? Уж даже не помню, по моему я вручил ей книгу Гюго. Да...точно, оно. Не помню Собор ли это был или нечто другое, помню что Гюго. Моя любимая книга была.

-И она взяла её?

-Да конечно, обняла меня, поцеловала на прощанье. Книгу прижала к груди. Так и села в москвич родителей. И уехала...навсегда.

-Какая грустная история.

-Бывает. Дерьмо случается. Я потом уехал учиться, отучившись уехал за границу в Югославию, поселился на территории Сербии. Жил там. В Белграде была подруга...француженка Marie, но там...там не для твоих ушей.

-Ох, спали значит?!

-Язык мой враг мой. Ну да...конечно, не я её подбивал, она вообще замужем была, но ей пофигу было, приходила ко мне. А потом в очередной раз она уехала от меня и все, с концами. Ну и я конечно рад был этому, все же...неправильно это, неуютно я себя ощущал. Пусть да...придвижу твой вопрос, она была красива, все при ней и вообще замечательна. Но несмотря на это, наши отношения для меня были омерзительно, я поступал низко. Больше такого не хочу делать...

-Вот ведь, у кого то жизнь.

-Я бы лучше спокойно хотел жить, знаешь ли!

Разговор на кухне

Зайдя за девушкой на кухню, я сел напротив её мужа. Девушка быстро передвигалась по кухне, разливала чай по кружкам. Кухня была довольно привычной. Нечего богатого, но и бедственной её назвать было нельзя. Довольно чистая, хорошо освещенная. Приятно было там сидеть.

-Ох, я ведь даже толком не представился. Июль Иваныч.

-Удивительно, действительно июль?

Я кивнул мужчине, тот ненадолго задумался, но все же сказал:

-Всякое бывает, интересно. Меня зовут Виталий, а жену мою Анастасия. Ну а...Александра вы уже знаете.

-Да.

-Получили что нужно от него(Виталий)

-Не совсем то...но он дал мне номер. Знаете ли Светлану Зиновьеву?

Анастасия поставила передо мной кружку с дымящим чаем, а после сев за стол сказала:

-Есть такая...живет на Болотниковской...там...как же оно 20-й дом вроде бы. Да ведь?

-Все верно, там. А вы зачем её ищете?(Виталий)

-Не совсем её, а свою старую знакомую Лену Тимофееву. Введенский сказал, что не знает где она, телефона не знает. Но знает её подругу. Собственно Светлану.

-Кхм...Никогда не встречали никаких Елен...впрочем, может и была такая подруга у Светы. Кто знает

Я отпил чай, очень неплохо. Пусть и пакетированный, какой уж ещё тут можно получить. Страна в ужасающем положении. Не в осаде конечно, не в блокаде, если только убийство властями собственного народа можно приравнять к блокадному положению, то тогда и в блокаде. В любом случае страшно сейчас. Я не был в стране много лет и тут все изменилось. Это уже иная страна, с иными правилами, но к счастью с тем же народом.

-А вы вообще кем работаете Июль Иваныч?

-Я поэт. Приехал в Москву по просьбе Хохлова, нынешнего главы Союза Писателей.

-Ух ты...интересно звучит, а не можете ли какую то работу прочитать?(Анастасия)

-Да...почему бы и нет:

Утки сидят в луже

В холодную мокрую стужу

Сидят на детской площадке

Отсюда их не выгонят, вряд-ли

На улице холод, на улице мрак

И тишина живет во дворах

Дети резвяться, да играют

В квартирах у стенок и на полах

Ещё вчера кричали близ корта

Ещё вчера стенались родные

Кричали дети, играли в футбол тут

А теперь тут лишь утки полощат крылья.

Я закончил читать одну из последних работ, написанных по прилету в страну, и внимательно смотрел на лица людей. Анастасия похлопала и улыбнулась, Виталий пару раз скривлся, но в целом видимо был доволен, хотя я и не оправдал его ожиданий. Может он тут Бродского ждал, уж не знаю.

Чай был допит и ещё какое то время мы просто сидели, Анастасия и Виталий рассказывали мне о произошедших изменениях, все же узнать это от жителей куда лучше, чем от газетной бумаги. Цензуры меньше, смысла и сути куда больше. Людям плохо и государство этого не понимает, но продолжает доить страну, уничтожая и себя и людей. Виталий прошёлся и по Чечне, действительно, с высоты прошедших эпох смотреть на это можно только отрицательно. У одних в жопе заиграла революция и самостоятельность, другие были в таком состоянии, что уже нечего не соображали. Послали нахуй первых и думать чего делать дальше. А пока верхушка думала, в Чечне люди умирали, солдаты пришли непонятно зачем. Виталий в какой то момент чуть не плакал, я тоже. Страшно это. Через год уже горела вторая моя родина и я лично видел все, и пока я вижу пожар на первой и основной, которую покинул я и которую покидает власть.

По сугробам

По сугробам с Наташей мы смогли дойти до шоссе, оставалось пройти ещё какое то просто невероятное расстояние по снегу, рыхлому, свежему и холодному. Наташа выдохлась, да и я порядком старый человек тоже уже не мог идти в подобном темпе. Огорск встречает меня ужасным снегом и тяжелым путем до своего дома.

-Да уж...не очень хорошее время я выбрал вернуться.

-Зимой тут всегда так, снег выпадет и в центре его уберут, но вот...вот тут да, все завалено. Жаловались даже, но сейчас толку то вообще нет.

-Да уж. Но нечего, дай передохну и пойдем дальше. Шоссе надо перейти да?

-А..да все верно, там дальше уже просто идти, дорог не будет.

Я вздохнул и снова вспомнил детство. Снова в голову всплыло прошлое. Зима как назло. Не лето.

На чердак было не пройти, дверь на крышу была удивительно открыта, снег завалился с крыши на чердак и все здание начало промерзать, мы хотели было с Митей подняться да закрыть дверь, но родители не пустили нас, сказав, что наш дворник Сергей заберется и закроет. Он забрался, но закрыть нечего не смог, рухнул с крыши. Пьяный был. Но об этом чуть позже.

В тот день я шёл к Славе, он стоял возле забора бывшего склада завода, доставал из своей нычки сигареты. Закурил одну и принялся ждать пока я подойду. Я подошёл к нему. Простояли мы так минут 10. Или же 2 сигареты. Слава курил постоянно, впрочем что, неужели кто то в это время не курил постоянно. Слышал по ТВ что в крупных городах ещё и что похлеще употребляют. Это не алкоголь или сигареты, это наркотики. Бум героина наступил позже, сейчас это была трава и различная недохимия. Люди сидели по своим квартиркам и варили странные и страшные варева. Пили и пускали по вене их, особо криворукие откидывались, везучие получали отравления, убивали себя медленно или даже не получали эффектов. Но у нас в Огорске такого не было. Был Паша. Его даже на районе называли не иначе, как Пашка-наркоман, нюхал клей, что станет модно в столице и крупняках только через 10-15 лет. Пашка был первооткрыватель всего этого. Автор практик. К слову о практиках, любил Пашка и буддийский дзен постигать, медитировал, читал различную литературу на тему Буддизма. Правда дальше этого не заходило. Читал, медитировал да и все. Упарывал ли он чего то тяжелое мы не знали. В любом случае в эту зиму мы Пашу не видели, никто не видел. Он как оказалось откинулся, пустил себе в вену воздух, зачем никто не знает. Самоубийство говорили следователи, но никто не мог поверить в этом, парень несмотря на то, что был клеенюхом, был вполне себе нормальным. Помогал на стройках, помогал школьникам, даже работал какое то время школьным дворником. Так Слава и я и познакомились с ним, правда потом он был с шумом уволен. Якобы сломал инвентарь да ещё и окно разбил. А окно разбили какие то другие ребята, уж не знаю кто конкретно.

Слава докурил и мы направились дальше, ходить по нашей окраине. Делать в центре Огорска нам, особо нечего. Денег ведь не было, а ходить там негде, одним магазины манящие в себя, да и все. Слава сказал, что сегодня пойдем к одной из его пассий. Мол у неё свободна квартира. Квартира действительно была свободно, но пока мы добрались до неё, все вымокли, замерзли и устали. Славка конечно живее был, возможно живости ему добавляла мысль о том, что он идет к бабе, пообжимается с ней и даже может поцелует. Баба у Славы естественно была старше, но на этот раз лишь на три года. Училась в 10 классе нашей школы. Я даже видел её. Интересная. Я бы сказал загадочная, но очень красивая. Сразу было видно что в ней нашел Слава. Завидно ему не было, на другом конце меня каждый вечер ждала Лена, а красивее её никого в моей жизни то и не было.

Мы поднялись по лестнице. Тогда они не были замусорены и не воняли мочей. Видимо был тогда этикет и манеры, а может просто не кому это было делать. Мало таких людей в Огорске, да и на нашей окраине в частности. Девушка эта жила на 4м этаже, номер квартиры был не виден, темнота и тусклость лампочек и тогда имелась, так что изменений в этом плане особо не случилось. Слава позвонил в дверь и почти сразу она открылась. За ней стояла Татьяна, ученица 10 В класса, одетая в длинную футболку. Я невольно покраснел, понимая, что эта сумасшедшая нечего не одела кроме футболки. Славка же ввиду глупости и балбесовости этого не заметил, я думаю если бы она даже полностью голая вышла он бы нечего не заметил. Впрочем чего это я. Мы вошли в квартиру, повесили куртки на крючки, разулись. Я проследовал в комнату к батарее дабы отогреется, Славка же вместе с Татьяной ушел на кухню. Оттуда мне предложили налить горячего чаю, дабы согреться, на что я естественно был согласен. Хотя чай не любил. Я и сейчас не особо тащюсь от него, все же для меня ближе простая вода, чай дает не тот вкус, впрочем может это из-за того, что настоящий я никогда не пил? Ввиду бедности сначала моей семьи, а теперь и самого себя. Может и так. Сейчас я в любом случае предпочитаю Ракию. Ну или на крайний случай готов выпить и русской водки, какая уж разница. Тогда бы в детстве это согрело быстрее. Но я согласился лишь на чай.

Сидели мы на кухне втроем, Славка возле Татьяны и я напротив них. Не люблю когда я вот в таком положении нахожусь. Славка положил левую руку на бедро Татьяны и чего то там наглаживал, я же как последний дурак сидел и пил чай, а глаза мои блуждали где угодно, кроме как на этой влюбленной парочке. Может сказать, что Славке плевать на неё? Впрочем к чему же идиллию нарушать. Я принялся рассматривать кухню. Неплохая по нашим меркам, татьянин отец вроде как работал каким то важным председателем в центре Огорска, чуть ли не в правительстве краевом работал, так что удивительного в этом, не было нечего. Богатый он наверняка. Тогда мне вообще не понятно, почему она решила встречаться со Славкой. Он ведь беден, беден как и я, чего она в нем нашла. Мы бедные держимся вместе. Чтобы потом, во славу коммунизма свергнуть всю буржуазию, лишить их денег и счастья, отдав все это нам бедным. Но это на бумаге, на самом деле мы как и предки наши просто перебили бы всех несогласных. Ужас конечно, но как иначе?

Расстрел друг человека, пуля домашнее животное. Так говорил Славка, переодически.

Татьяна сказала что то на ухо Славе и они вместе вышли с кухни, я продолжал сидеть на стуле. Судя по звукам Слава и Таня прошли в комнату, судя по шуму пружин или вместе или только Таня легла или легла на диван. Далее тишина. НЕ сказать что я извращенец и хотел бы послушать как мой лучший друг трахает очередную бабу, просто я удивился слегка, может я бы и хотел пойти, посмотреть что там было, но мне...стало неитересно. Я задумался о будущем, уже тогда, в далекий и голодный год, на окраине Огорска. Я сидел на кухне подруги своего друга, пил чай, сладкий из-за большого количества сахара и рассматривая богатую на убранство кухню, думал о будущем. Кем я стану? Черт его знает? Сгнию тут? Буду работать на заводе, а потом стану как Пашка нюхать клей? Тогда о наркотиках другого вида я не думал, но учитывая будущее, замените клей на что угодно и будет вам счастье. Тоесть..ужас существования. Я спросил самого себя, мол если я буду работать на заводе, Леночка то со мной останеться? Чего ей поиметь с меня? Бросит увидев богатого кого то, бросит меня ведь...черт. Тогда я не знал, что она меня бросит, но не в погоне за достатком, а скорее ввиду её ебанутых родителей...которые все равно вернулись назад...чёрт. Снова воспоминания.

Я тогда ещё и первое стихотворение написал, более менее серьезное, уже правда не помню его почти, но в целом работа была какой то такой:

Когда на башне встанет время

Когда церковный звон вдруг оборвется

Мы встанем вместе, мы станем-племя

Наша любовь от запада и до востока

Простереться!

Как то так, в конце я ещё добавил эдакое завершение. Посвящаю его тебе Леночка. Я его ещё на салфетке написал, карандашом. Потом подложил его Лене в карман, встретив в подъезде. Она быстро поцеловала меня и зашла в квартиру. Это было за 4 месяца до её отъезда. Работа, конечно, местами такая себе. Особенно моя строчка "мы станем-племя", что я вообще хотел ей сказать, уже видимо не понять, впрочем, главное, что работа понравилась Лене.

Через минут 10 в кухню вернулись Таня и Слава, Таня тяжело дышала и с невероятно пылающим взором смотрела на Славу, он же в свою очередь дышал также тяжко, но вот смотрел на все удивленно. Ещё час мы просидели у Тани, изредко говоря о книгах, Слава курил у окна. Идиллия эдакая.

Потом мы вместе вышли, шли по все тому же белому, хрупкому и свежему снегу. Слава молчал и улыбался. Уж не знаю что происходило с ним и Таней в той комнате, но то что произошло явно понравилось Славе. Через года и находясь в другой стране, я также выглядел после визитов француженки Marie. Да такое же воодушевленное, радостное и с другой стороны опустошенное каким то действием лицо. Не уж то Слава тогда все же трахнул Таню? Быть этого не может, как же так. Мне он говорил что такого никогда не было. Слава все также шел улыбаясь. Широко так. По настоящему. Этого я не увижу уже через 10 лет, через 20 лет и в Новой России.

Родной Дом

Наконец вместе с Наташей, я старый дед добрался до многоэтажек окраины Огорска. Теперь это полноценный район, его называю Дзержинским, правда толку то, окраина останется ею, как бы ты там её не называл. Пустырь вдали все так же стоял, только ещё пара слегка современных многоэтажек прибавилась, но в целом картина не поменялась. Огорск был довольно пустым и бедным городом с почти что мертвой окраиной.

Теперь же Дзержинский район, моя бывшая родина встретила меня уже родной и привычной мне пустотой. Кажется даже Наташа слегка удивилась, мол где же люди, но я посмотрел на часы. 10 утра. Какие люди. В Огорске только на вокзале в это время кто-то есть и то вряд-ли.

Многогоэтажки тем не менее по прежнему возвышались над нами, будто бы атланты они держали небосвод. Так мне казалось все это в детстве, теперь конечно все иначе. Многоэтажки стали куда меньше, куда аккуратней. Но все такими же серыми и унылыми, прямо как вся окраина Огорска. Да и чего я, весь Огорск.

Я вздохнул и посмотрел на раскрасневшуюся от холода Наташу, она уже изрядно дрожала, впрочем чего удивляться то, шли долго, к тому же температура явно упала, зима вступает в свои права, забирая все больше и больше территорий.

-Давай, зайдем к моему другу, хоть отогреешься, а то точно озябнешь и в сугроб рухнешь.

-А, спасибо...давайте.

Мы вместе с ней вошли в дом, в районе Дзержинского и открыв дверь наконец оказались, в хоть немного теплом подъезде. Пар изо рта выходил клубами словно бы у паровозов близ Англии. Я посмотрел на свои часы. 12 часов, вот ведь. Путь не близкий, ежели пешком идти. Июль подтянул сумку и вместе с Наташей залез в только что приехавший лифт. Оттуда вышла женщина в годах, внимательно оглядела вошедших и наконец пропустила их в лифт.

Лифтовая кабина дребежжала, шаталась и даже казалось держалась лишь на тонкой веревке, настолько все это было ненадежно. Июль уперся спиной в стенку лифта и смотрел на очередную тусклую лампочку, там изредка подрагивала, раздумывая оставить ли пассажиров без света или же дотерпеть до новых. Она все же дотерпела и выйдя на 8 этаже мы медленно поплелись в квартиру Славы.

Подойдя к металлом обитой двери, я несколько раз постучал, звонок у него врядли работал, он никогда у них не работал если быть откровенным. Наконец дверь открылась в привычной серией звуков, цепочка, щелчки замков и скрип самой двери. За ней стояла девушка. Что же такое, очередная что ли? И тут я заметил, что черты лица у неё знакомы, неужели?

-Июль!

-Ох...Не может быть...

Девушка бросилась на меня, очень сильно обняла и даже поцеловала. С виду ей не дашь больше 30-ти, прямо как мне, но ведь...ведь это Таня. Она ведь ещё старше должна быть, как же?

-Таня?

-Да, это я...а почему ты так удивлен?

-Я...да в общем то...просто неожиданно, я думал ты будешь старше, намного.

Девушка пихнула меня в бок:

-Знаешь я могу и обидеться, старше и намного, я лишь на три года старше тебя, и на два Славки.

-О...эвона как...Славка то дома?

-Нет ещё, в магазин ушел, давай заходи...заходите

Сказала она, заметив, что близ меня топталась Наташа, переминаясь с ноги на ногу, от усталости и мороза. Я указал на неё и сказал Тане:

-Это моя попутчица, зовут Натальей, последовала за мной, вот ведь...

-Неудивительно, Наташа всегда любит возвращаться с разными людьми. Хоть в этот раз с нужным.

Я удивленно поднял брови? О чем она, Наташа улыбается во все 32, Таня внимательно смотрит на неё, а после схватила меня за руку и прошипела:

-Я надеюсь ты нечего с ней не делал?(Таня)

-Пр...чего, ты вообще о чем женщина?

Она отпустила меня и рассмеявшись сказала:

-Наташка моя дочь...не от Славки, он ведь это...не суть короче. От первого брака. Вот катается на заработки в город, более крупный.

Я повернулся к девушке и сказал:

-Могла бы и сказать, я ведь по моему называл имя моего друга?

-Да, называли, во сне. Но я решила...что нет, лучше самим вам все узнать.(Наташа)

-Вот ведь...вся в мать.

-Что за намёки?(Таня)

Я развел руками и усмехнулся, Таня пропустила Наташу и меня внутрь. Вот так, здесь наконец было тепло, наконец то я дома, пусть и не в своей квартире. Мне в другой дом надо идти, впрочем я даже не знаю кто там живет. Может и никто.

-Иди в гостиную там подождем Славку.

Я последовал за Таней. Наталья же пошла куда то в другую сторону с сумкой, видимо в свою комнату.

Зайдя в гостиную мы вместе с Таней сели на просторный серый диван. В меру жесткий и в меру мягкий, мне вот как раз, но вот Тане судя по тому, что она морщится, все же он не нравится. А ведь она совсем не постарела, господи, слегка лишь моршинки появились на лице, немного не такой горящий взор, стала слегка массивней. Нет она не потолстела, скорее набрала чуть больше чем было в 10 классе, она все равно была красивой и все было при ней.

-И как же вы со Славой снова? И почему он мне ни слова не сказал?

-Он не любит говорить вообще ни о чем. Сейчас по крайней мере.

-Чего это вдруг, он ведь постоянно говорит, даже когда...когда не надо.

-Вот так, устал он наверно. Язык без костей. Не сказал он тебе, чтобы не засмеял, он ведь вроде бросил меня, дон-жуан хренов.

-Кхм...ну да, припоминаю, было что то подобное.

-Но нечего, он потом ко мне приполз, когда его Маша обманула...хотя нет она кинула его просто вот и все.

-Этого он тоже мне не рассказывал.

-А о чем вообще рассказал?

-Эм...про Митьку....да про друга своего Александра, я у него был...нечего не узнал.

-Да? Митьку вашего жалко, нормальный парень, просто не туда и не в тот момент попал. Часок бы ещё постоял где, может и не убили бы.

-Так всегда...и на войне тоже.

-Да?

-Да. Я же...я же был в Сербии. Несколько раз на полноценном фронте, но потом меня увели оттуда. Сам...сам Караджич. Он тогда с каким то русским писателем сдружился. Я правда никогда его не встречал...есть пара книг его, но не суть.

-Кхм, и как там...на войне?

-Страшно, моментами. Особенно когда рядом с тобой тело падает, а ты стоишь. Или когда бомбят. В Вуковаре говорили просто в окоп снаряд попал, убило всех. Но не так, как ты думаешь...не разорвало, там...часть только. Кому руку, кому ногу.

-Фу, что за ужас.

-А чего ты хотела. Это вам по ТВ каждый день показывают. Не это ли ваша Чечня и бандиты. У вас ракеты есть, самолёты. А вы пехоту отправляете. Люди мрут, а можно просто отбомбить территорию. Вон НАТОвцы именно так поступили с Югославией. Сейчас на ней кровь льется. У меня много друзей погибло, я чуть не погиб. И вообще...ужас.

-Не все хотят на себя брать кровь, ну...я про ракеты.

-Кому то плевать, кому то главное победить. В вашем случае только ракеты помогут. И нечего боле. Вот это...это будет. Иначе крови пущено много будет. Из-за баранов с двух сторон. С врагом нужно разбираться быстро и жестко, массированные атаки.

-А гражданские?

-НАТОвцев это не парило, почему ваших солдат, генералов и пилотов это должно парить? Потери гражданских...капля в море.

-Целый ведь регион горит.

-А у меня вся страна.

Таня не нашлась что сказать, лишь обняла меня ещё раз понимающе погладив по плечу. Хорошо что у них дочь, а не сын. Его бы забрали туда. Не удивлюсь если бы кинули прямо в город. Умер бы пацаненок, вот и все. В цинке бы вернулся.

На глазах Июля снова выступили слезы. Жалость в сторону несуществующего ребенка Тани и Славы. Вот ведь. Он быстро вытер слезы и снова начал привычное ему разглядывание убранства. Квартирка Тани все же. Он помнил её. Ещё с того зимнего дня. С тех пор особо нечего и не изменилось. Лишь обоим сменили свой цвет, да новые шкафы появились, с книгами на оных. Сборники Лондона и Толстого. А что, неплохая библиотека.

Воспоминания IV

Я шёл по дороге близ нашего дома. Возле меня шли Слава и Митька. Первый о чем то безустали говорил, а второй внимательно его слушал. Я слушал его вполуха, я был сосредоточен на пакете, что был у меня в руках. Я нес небольшие гостинцы Лене. Она совсем недавно заболела, видимо сказались наши посиделки холодными ночами у костра на крыше или же может на чердаке простыла. Сейчас Июль и все остальные шли к ней, дабы провести какое то время с ней, развеселить, да помочь, пускай хотя бы такими вещами.

На пороге квартиры Лены их встретил её отец. Суровым взглядом он окатил каждого, особенно остановившись на мне, видимо знал о моих не то чтобы дружеских отношениях с Леночкой, а может, просто чувствовал. Впрочем сейчас по прошествию лет, я понимаю, что она могла и что то рассказывать ему о нас, обо всех. Во время избений в особенности. Когда же ещё? Но смерив нас странным взглядом, отец просто пропустил нас. Приказав ближайщие два часа посидеть с Леной, ведь мать Лены отправилась на работу, отец же собирался съездить в центр Огорска. Он закрыл за нами дверь, мы медленно прошли в комнату Леночки. Привычная девичья комната. Розовые стены, пусть, как она сама говорила они ей уже больше не нравились, плакаты ещё молодых тогда рок-групп, письменный стол, за которым она делала уроки и огромный во всю стену шкаф, набитый книгами и мягкими медведями сверху. Есть такое у многих женщин. Француженка Marie, как потом оказалось тоже переодически коллекционировала медведей из плюша.

Лена лежала на кровати, закрытая одеялом, лицо было страдальчески больным, но увидев нас на нем заиграли краски, появилась радость. Я говорил что бедные должны держаться вместе? Нет, друзья должны вместе держаться, особенно в таких местах, где на детей, а уж тем более друзей огромный дефицит. Я выложил на стол близ Лены мандарины, яблоки, что выдала мне мать. А также немного шоколада. Славка также принес шоколад и литровую бутылку воды. Митя...Митя принес себя и книгу. "Евгений Онегин" Пушкина. Почему то именно её. Уж не знаю конкретно по какой причине.

Я сел близ Лены, Митя на стул у стола, ну а Славка, привычным движением на сам стол, приоткрыв окно, предварительно спросив у Лены, он достал сигарету и начал курить туда, изредка вклиниваясь в разговор. Митя положил книгу на стол. Лена смотрела мне прямо в глаза. Такая спокойная, уставшая ввиду температуры и общей болезненности, но ей доставляло удовольствие находится рядом с нами. Я сказал, что мы с ребятами постараемся укрепить чердак, да и крышу заодно, чтобы не простужался никто из нас. Но говорил я это просто так. Сути разговоры наши не имели. Изредка мы перекидывались фразами, а банальность в духе "Как себя чувствуешь" я даже не стал говорить, Митька спросил. Оказалось у Леночки что-то по типу ангины, горло болит да температура кости ломит. Через час Митька со Славой ушли на пустырь, понятно дело надоело им тут сидеть, но говорить подобное им не хотелось. Обидели бы Лену, поэтому они отпросились к родителям, мол надо помочь. И я остался с Леной один.

Она села на кровати, закутавшись в одеяло, я сел рядом. Глупо конечно вообще приближаться к больному ангиной, да и вообще любому больному распироторной инфекцией, но мне тогда как то наплевать было. Я сел рядом с ней, она положила свою изрядно горячую голову мне на плечо и о чем то тихо говорила. Я слышал её, но конечно не понимал слов, я был рад просто сидеть рядом неё. Близ её. Чувствовать её рядом, её дыхание и биение сердца. В какой то момент, уж не помню, но Лена предложила мне лечь рядом. Может даже под одно одеяло, я конечно засомневался было, но господи, она ведь моя любимая, как я могу отказать, я конечно же лег вместе с ней, Леночка обняла меня и уже через 10 минут заснула, я лежал около неё и проводил рукой по её волосам, необычно это было, интересно и незабываемо, но в какой то момент я все же расцепил объятья и сел над ней, поправил её футболку, постель. Может Лена проснулась, может нет, но она явно открыла глаза и протянула ко мне руки, я взял её за них, она слабо потянулась ко мне и поцеловала, второй удар прямо по моему здоровью, но плевать, я с ангиной и бегать по лужам буду, только бы с Леной все было нормально. Может ли болезнь перекинуться на меня с неё? Она выздоровеет, а я уж протяну как-нибудь. Но все хорошее кончается, кончился и наш поцелуй, Лена легла и укрывшись одеялом пропала в мире грез. Я ещё просидел рядом несколько минут и наконец вышел из комнаты Лены.

Выйдя я заметил только что зашедшего отца Леночки. Рассказав ему про его спящую дочь и одевшись Июль вышел из квартиры. Оставалось 2 месяца до её отъезда. Отец Леночки уже все знал, но ни слова не говорил, ни ей, ни её друзьям.

Слава

Прошло ещё немного времени. Таня рассказала мне о своей жизни, о первом муже, конечно же бандите, что умер во время облавы. О прочих жизненных проблемах и ситуациях. Затем наконец более обстоятельно пояснила, что же такого она нашла в Славе, ещё тогда, когда они были подростками. Сказала, что он приятный и интересный. Странно это слышать, но...ладно, не буду упоминать злополучную Marie, она мне уже в горле застряла.

Наконец дверь квартиры была открыта ключом и в квартиру вернулся- Отец, кормилец, Слава. Ну или да...просто Слава. Он быстро разулся, снял куртку и прошёл в гостиную, там как раз сидел я и Таня. Я встал, Слава подошел ко мне и обнял. По-настоящему так, ведь давненько не виделись с ним, много лет. Телефонные разговоры это не встречи, нет физического ощущения от человека, есть только его голос, уставший, томный это все софистика и бред, чувствовать собеседника это куда лучше.

-Привет Июль, лето в наших краях раньше да!

-Конечно друг...конечно.

-Как тебе Огорск?

Спросил он меня, отпустив. Мы сели с ним рядом с Таней на диван и пустились в обсуждения, Слава внимательно все слушал, спорил и говорил, конечно же.

-Не очень я рад, добраться до окраины ещё тяжелее стало. Хотя казалось бы времени прошло.

-Это да, есть проблемка. Нам обещали ветку метро, но это вряд-ли, может автобусы будут ходить, да никто не хочет работать толком.

-Ох, работать не хочет, сам то...(Таня)

-А чего я, я работаю на заводе, что ещё мне делать.

-Действительно(Таня)

-Ладно уж не суть. Давайте хоть вспомним былое, а то...

-А чего вспоминать то? Ты лучше скажи, нашёл свою Лену?(Слава)

-Нет.

-Все ещё?(Слава)

-К сожалению, звонил будучи в Москве её подруге, встретился даже, но...нечего.

-А как все вообще там было? Что за подруга? Введенский помог?

-Ну...не очень, впрочем чего удивительного, он там чуть ли не сумасшедший. Контуженный ветеран. Страшно было смотреть на него. Живет с сестрой и её мужем, двое детей ещё в доме. Пить нельзя ему, но напивается стабильно. Сестра все за ним ухаживает.

-Настя то...да, я её спрашивал по телефону ещё, зачем все это, а она ну брат же, как же иначе поступить. Святая великомученица прямо.

Июль снова шел по холодным улицам Москвы, к дому куда направил его Введенский, к некоей Светлане. Подруге его Леночки. Подъезд в который он вошел был типичным. Видимо они действительно упали настолько, запах мочи и дерьма продолжал стоять в носу даже когда ты выходишь из этого места. Свет тусклой лампочки придавал этому место все больше странного вида, игра теней и все такое. Детишки то наверно пуганные тут растут, а старушки, сердечный приступ через одну. Июль поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Потом ещё раз. Через 15 секунд снова. Дверь ему не открывали. Как назло ему захотелось ссать. Кто бы мог подумать, Июль же не думал, он просто делает. Он поднялся наверх, подошел к решетке двери ведущей на крышу, она была закрыта, поэтому Июль сделал самое гениальное действо за все его нахождение в Москве, он взял и обоссал дверь на крышу. Это было словно надругательство над его прошлым, надругательство над воспоминаниями, его крыша далеко там, далеко от Москвы. А тут...тут он чужой и ненужный. Июль закончил свое дело, заправил рубашку, поправил штаны. Теперь и на вернем этаже воняло мочей, только теперь это его, его собственная.

Он снова спустился к двери и на этот раз начал бить в неё ногой. Возможно удары приведут в чувство владелицу, пусть открывает. Он был зол. На город, на страну ,на жителей, даже на тех, кто похитил, убил или изнасиловал ту девочку, что искала старушка у метро, настолько его бесило все. Он ударял с каждым разом все сильнее и наконец замки зашумели. Дверь открылась и к нему вышла довольно заспанная девушка лет 30-ти, в руках у неё был кухонный нож.

-Чего стучишься! Чего надо, а ну пошёл!

-Стой...стойте же!

Девушка начала отмахиваться ножом, пару раз он пролетел в считанных миллиметрах от тела Июля. Но наконец он смог перехватить нож, но и баба была не промах, она выкинула нож в другую руку и нанесла удар, правда Июль это предвидел и удар был слабым, рассек ему руку из-за чего хлынула кровь. Он успел вскрикнуть, затолкать девушку обратно в квартиру и сказать

-Я ищу Светлану...она должна знать Лену...черт.

Девушка удивилась и спросила:

-А чего же сразу не сказали...ох. А чего вы меня ищете?

-Пополняю ряды убийц и военных, чего же ещё. Вы приняты...

-А если серьезно?

Она уже успела запереть дверь и положить нож на тумбу, после она провела меня в ванную, где я стоял и промывал рану, попутно объясняя ей суть моего прибытия.

-Лена...ищу её в общем то. Я слышал что вы её подругами были...ах черт

-Простите уж, сейчас в такое время живем, бывает и наркоманы придут.

-Да я понимаю...нечего страшного...

-Ну, а насчет Лены. То...кхм, я не видела её уже несколько дней. Уж не знаю где она.

-Где видели в последний раз?

-Вы следователь?

-Я вопрощающий!

-Кто?

-Не важно, отвечайте лучше. Мне важно это знать.

-Да чего отвечать то, жила у меня. Вещи даже все ещё лежат...черт, вы ведь мент да?

-ДА НЕ МЕНТ Я!

Она выводила меня из себя, слишком тупая что ли? Может слишком наглая? Я просто не понимаю...

-Да не кричите вы...поняла. Может она в квартире моего брата. Он умер...я сдавала. Ключи у неё были. Там...может она и там. Возьмите вещи её отдайте, если встретите.

-Вещи? Покажите...я просто удостоверится, что не занимаюсь бредом.

Она удивилась и пожав плечами повела меня внутрь комнаты, судя по всему той самой, в которой и спала Лена. Да, я сразу почувствовал, что тут она была. Запах? Нет, его не было, скорее ощущение, метафизическое что ли, я все-таки поэт. Может я просто получал силу и энергию в местах пребывания моей музы? Впрочем нет, это совсем идиотизм. Скорее я себя дополнительно накручивал.

Бродя по комнате с наспех перевязанной рукой я рассматривал вещи моей бывшей возлюбленной. Первой любви? Или...или даже полноценной. И тут мой взгляд зацепился за корочку книги, не может быть. Я быстрым шагом подскочил к столу и из горы хлама выудил книгу. Да, удивительно. Привет из прошлого прям. "Евгений Онегин" Пушкина, подаренный Лене во время её болезни Митей. Черт. Значит это действительно она.

Я вздохнул поняв, что наконец ситуация наладилась, теперь я хотя бы понимаю. Лена жива. Лена где то в Москве. И до сих пор таскает с собой Онегина. И тут я осекся. А жива ли она? Три дня тут не появлялась, она конечно может взрослая всегда себя так ведет, но все же сама ситуация странная. Особенно теперь, когда в стране постоянно пропадают люди, пропадают дети. Я положил книгу на столик и сел на слегка продавленную кровать. Светлана стояла в проходе и смотрела на меня, полностью игнорируя её я погрузился в свои мысли. Но не прошло и секунды как я задал вопрос:

-Она куда то ещё могла пойти, кроме квартиры твоего мертвого брата?

-А...ох, не знаю. Наверно нет, жила она у меня все это время. Так что...

-Я понял...значит она где то в Москве, но нечего...нечего.

-Дать адрес квартиры брата?

-Да конечно, я пройдусь туда, дабы наконец закончить свои никчемные поиски. А на каком этаже?

Спросил я Светлану, передавшую мне бумажку с адресом квартиры и её номером.

-Второй же. Только через окно не лезьте, там сосед бывший военный, пристрелит, у него ружье есть.

-Ружье? Ну понятно...спасибо, Светлана. Просите что так напугал, я пошел.

-Это вы уж простите...

Эти слова она сказала мне в спину, в спину закрытую синим бушлатом. Я уже спускался по лестнице, в голове лишь адрес пылал. Цифры и буквы сложились в единую будто бы линию, что вели меня по холодной и пугающей пустотой Москве. Но неожиданно я остановился, мою резкую остановку заметила и Светлана, не закрыв дверь она вышла на площадку, я вернулся к ней и сказал:

-Запишите мой номер, вдруг...если придет она, то передайте во первых, что приходил я и чтобы позвонила по этому номеру. Это номер Славы, так и запишите...да, вот если что он перезвонит мне. Хорошо?

-Да я поняла вас...

Светлана прошла в квартиру и на ближайшей бумажке записала номер, продиктованный мною, подписала его как Слава-знакомый Лены. Видимо чтобы лучше понять, кто есть такой вообще? Она что то ещё приписала снизу, но я уже не смотрел, поблагодарил её, потуже перевязал бинт и снова начал спускаться по лестнице. Светлана закрыла дверь квартиры на замок, под этот щелчок, я вышел в объятья холодной Москвы.

У Дома

Упав в объятия холодной Москвы, в очередной раз за несколько дней, я изрядно выдохся. И испугался. Чего только? Что Лены уже нет? Кишки её намотаны на трубы или все органы расфософаны по пакетам и уже летят в самолете куда нибудь в Занзибар или Забвамбе? Черт, нет об этом не нужно думать, это ужас. К тому же вряд-ли Лена связалась к кем то из бандитов, не тот типаж человека, вряд ли.

Я шёл по сугробам, они мерно скрипели под моими почти что ОМОНовскими берцами, сжимали черной кожей снег. Вдали кто-то пускал фейрверк, а они дорогие ведь, кто же тут в такое время пускает? В такое сложное, мимолетная радость посреди океана проблем и боли? Бесконечно и вялотекущая скорбь шла под кожей почти каждого жителя этой страны. Этой России. Новой и уже окончательно вставшей не на тот путь. Я же был иностранцем, который непонятно зачем ищет свою уже давно постаревшую любовь из подросткового возраста, будто бы это изменит хоть что-то. Зачем я вообще это делаю? Этот вопрос постоянно всплывал в моей голове, пока я давил сугробы своими мощными ботинками, пока в лицо мне ударял ужасающей прохладой ветер, пока бушлат защищал меня от него. Людей на улице стало совсем мало, может уже совсем поздно и люди не выходят? Может уже и маньяки бродят где и люди бояться выходить. Я вроде слышал о большом количестве резонансных дел, в трудное время начались страшные вещи. Сумасшедшие, извращенные и просто отбитые на всю голову люди вышли на тропу убийства людей, поедания людей и изнасилования людей. Что вообще в голове у маньяка? Я как то читал небольшую книжку "Ярмарка Жести" она называлась, автор пытался объяснить феномен многих ужасающих сознание убийц, не пытаясь их оправдать, напротив они монстры, они звери загнанные самим собою же в капкан, им больно от собственной глупости. В книге рассматривались не только убийцы, но и всяческие террористы, диктаторы и простые разбойники. Автор пытался доходчиво объяснить, что есть некий код убийцы, основанный на ошибке наших древних предков, якобы каким-то образом капля крови дикого животного попала в кровь человека. Получивший кровь человек начал потихоньку превращаться в этого животного уже сам. Правда не ясно с чего такой вывод, да и откуда вообще сей факт автор взял, будто бы с высоты собственных сумасшедших исследований. Правда уж не знаю, кто автор этой книги, не помню уже. Тонкая такая, обложка синего цвета, на ней ещё небольшой рисунок от руки- какой-то аттракцион с лошадьми, на таком ещё дети маленькие любят кататься, он ездит по кругу и лошади эти высоту меняют, небольшую полметра от силы разница. Дабы ребенок не убился, притом самостоятельно.

Пока я размышлял о гене маньяка, мои ноги привели меня к небольшой кофейне. В это время в Москве полно их. Мэр города, как и правительство страны в общем пришло к идее частного предпринимательства, разрешило все и всем делать свои бизнесы. Кто то убыточен почти что на максимум, кто то...кто то нет, но последние скорее всего крышуются или правительством или местными бандитами, что в общем то одно и то же.

Я зашёл внутрь и сразу же начал согреваться, тепло разливалось по телу. Подойдя к кассе я заказал наиболее дешевый кофе и сел в самый дальний угол. Возможно именно сейчас я выглядел как настоящий маньяк, убийца и прочее. Максимально подозрительно вел себя, тихо сел, купил дешевое кофе, рассматриваю с вниманием всех сидящих внутри. Впрочем никто особо не обращал на меня внимания, все сидели на своих местах, кто то общался с друзьями, кто то читал газету. Да, читал газету. Удивительно, я не ожидал что здесь в бывшем союзе ещё такое осталось.

К моему столу подошёл невнятного вида старичок. Облаченный в какой то плащ, цвета хаки. В руках у него был стаканчик кофе, он подошел к столу и спросил:

-Можно ли присесть здесь?

Я просто кивнул и продолжил рассматривать типичную новую русскую кофейню. Наверно это теперь так надо называть. Старичок сел напротив меня, поставил стаканчик кофе, а также положил рядом с собой увесестую и довольно большую связку ключей. Притом громыхнули они по столу на всю кофейню, но кажется никто кроме меня не заметил этого. Старичок заметив мое удивление, улыбнулся и сказал:

-Это все нужные, они помогают мне. Знаете"с хожу туда сюда, важные в общем.

-А чего в них важного? Столько ключей, неужели все от квартир? Или это рабочие какие то?

-Можно и рабочими назвать, в какой-то мере. Но нет столько квартир у меня. У меня всего одна. На Златоустовкой. Маленькая квартирка, неприметная.

-Что значит это ваше неприметная?

-Ну как же...неприметная.

-Вы делаете что то незаконное?

-Будет вам, нечего такого. Я путешественник скорее.

-Путешественник?

-Да знаете....Разбираюсь во многом, много был. А это ключи, с тех мест, где я бывал.

-И где же это например?

Разговор был странный, но о чем говорит этот дед, мне было интересно узнать, все же не каждый день увидишь подобного фактурного персонажа. Вообще он был похож больше на какого то бездомного из дальних, близ степи районов нашей необъятной. На шамана какого нить, только бубена не хватает. Я вздохнул чего только не встретишь в этой новой России.

-А много где парень, много. Ключ от дверей. Дверей этих много, не сразу можешь некоторые открыть. От них ключи находяться далеко. И далеко не только в плане расстояния, далеко в плане понимания и восприятия. В иной плоскости мироздания я бы сказал.

-В иной? В какой же? За пределами нашего понимая типа?

-Да, именно так. Я имею возможность открыть некие проходы, пройти через них и попасть в иное место, в иное во всем, даже...иногда там даже жить в привычном понимании нельзя, там я и беру ключи. Недостающие мне.

-А двери же куда ведут?

-К знаниям друг мой, к знаниям наших предков, наших потомков, другого толка и порядка. Куда более важным, кои мы даже осознать ещё не в состоянии.

-А как же вы тогда ходите туда? Раз познать не в состоянии человек.

-Я могу познать, но к сожалению не все. Не хватает даже моего разума для некоторых вещей.

-А вы себя человеком не считаете?

-Не в полной мере. Я бы сказал, что я Хомо Интелектус, можно так назвать это. Я чуть шире познал мир, мироздание и бытие. Живу впрочем как аскет.

-Понятно...но, извините конечно, но кажется этот разговор очень странен, я бы даже сказал, что изначально принял вас за сумасшедшего.

-Ох, нечего страшного я уже привык к такому, но и ты скоро можешь придти к учению, к познанию и пониманию вселенной.

Понятно, сектант. Возможно это отдельный вид свидетелей Иеговых или как их там называют? Вроде бы так. Только тут дед не на неправильной библии поехал, а на тайнах мироздания, бытие и сущности. Сущности...кхм

Из моего кармана неожиданно выпало две двух рублевые монеты сдачи, я аккуратно наклонился чтобы подобрать их. Снова поднявшись я неожиданно заметил, что собеседник мой исчез. Прямо таки испарился, я на всякий случай огляделся, но нечего не заметил, деда аскета среди местного контингента не наблюдалось, да и никого близко похожего тоже не было. Я протер глаза и ещё раз осмотрелся, ну да. Никого нет. Единственное, что осталось на столе, это небольшой камешек. Он лежал на месте стакана кофе. Я протянул руку и осмотрел его. Камень как камень, единственное руна какая то нарисована. Скандинавская ли она или нет, без понятия, в этом не разбираюсь, но почему то пожав плечами, я просто кинул камень в карман, не придавая значения странному полумифическому разговору с неожиданно пропавшим стариком.

Крыша

Я поднялся на уже давно знакомую мне крышу, уже давно посещенную и не раз являвшуюся мне в воспоминаниях. Слава провел меня и мы вышли к нашему месту. След от костерка видимо навечно вмазан в крышу, и только ужасный кислотный дождь или снос дома уничтожит этот памятник нашей дружбы. Слева от двери по прежнему лежал матрас, изрядно прохудившийся и выглядящий хуже всего. На нем были все те же сидушки банкеток из школы. Навес изрядно продырявлен, но все равно выглядел замечательно. Вместе со Славой и мной на крышу забралась и Наташа с Таней. Таня заняла место у новопоставленного здесь дивана, старенького зеленого цвета. Слава же, привычно свесив ноги с крыши, рассматривал наш слегка оживленный городок. Наташа стояла возле меня и неожиданно спросила:

-А на кой черт вы вообще тут собирались? Зимой тут холодина ведь!

-Зимой тут не собирались, пройти нельзя было. Дверь вечно заваливало. Сидели по домам.

-Да, это точно.(Слава)

-А тогда...кхм, в чем суть вообще была? Этих ваших встреч?(Наташа)

-Дружеские посиделки наверно, сойдет такое объяснение?

-Ну нет, давайтека поразвернутей!

-Кхм...ну дружили мы группой небольшой. Чего тут ещё делать кроме как шататься вместе, ну а вечером же хотелось посидеть, вот и решили приходить сюда, сначала на чердаке сидели, потом перебрались на крышу. Устроили костер, сидели вечером, грелись, смотрели на закат и...и разговаривали. Вот так, большего тогда не надо было.

-Будущее тогда таким туманным было. Я вот не хотел работать на заводе тогда, думал рок-группу сколотить.(Слава)

-И не сколотил ведь, но на гитаре хоть умеешь играть(Таня)

-Слава у всех не было будущего намеченного тогда. Кто же знал, что все обернется таким образом. Но ты то можешь радоваться с одной стороны. И жена и дочь есть. Чего ещё русскому человеку надо?

-Тут с тобой спорить не буду. Наверно все так, наиболее лучший исход был. Но у Мити ведь тоже жена была, без ребенка но все же, за что убили?

-А кто...кто же знает. Уродов полно, благодаря другим уродам во власти. Думаешь в других местах не так. Я видел как головы отрезали. Ребята просто ошиблись местом, албанцы их убили и отрезали головы, ещё и издевались над ними, фотографировались. Извините.

-Нечего...жизнь хуйня.(Слава)

-Согласен на все сто, наиболее точное определение.(Июль)

-Эй, ну вы ведь только о плохом говорите, есть и хорошее(Таня)

-Есть, только в куче дерьма ложка меда не поможет жить лучше. Это будет уже дерьмо с мёдом, что все равно не очень питательно.(Июль)

-Эта метафора настоящего поэта!(Наташа)

-Я поэт уличный, чего удивляться. И матом ругаюсь и с бабами сплю, бухаю и даже курю...чего в этом такого. Мы в таком времени живем, жили...даже.(Июль)

-Да...время было(Слава)

Квартира

Я добрался до квартиры брата Светланы. Район конечно был темен ровно настолько, насколько вообще это было возможно. Фонарей тут не было потому что видимо даже и не знали что это такое, людей конечно же также не имелось. Тишина. К тому же лесопарк рядом. Правда уж не помню как он там назывался. Я шёл близ него, как вдруг неожиданно увидел, что навстречу мне идет мужчина. Он нервно оглядывался по сторонам и заметив меня вообще остановился. Я почему то остановился тоже. Эта ситуация к слову была описана в "Ярмарке Жести" когда два убийцы или маньяка встречаются они тоже встают друг напротив друга. Коллективный разум тут не причем. Это скорее ступор и удивление. Что мол есть кто то ещё? Есть подобный мне. В некоторых случаях происходит объединения, в некоторых один из них, а может и каждый думает что жить должен только он и маньяки с убийцами естественно схлестываются в неравной битве. Я был в примерно такой ситуации. Черт его знает на кого я напоролся. Я иностранец, с паспортом Сербии, стою в Москве, в настоящей жопе города, освящаемой лишь светом Луны. Напротив меня стоял мужи, одетый в какое то пальто и рубашку. Пальто было не застегнуто. Показалось даже...нет, показалось все же. Но незнакомец отошел от ступора и просто продолжил путь поравнявшись со мной он спокойным голосом спросил:

-Сигареты не будет?

Я протянул ему пачку, в которой лежали последние две, он взял её и кивнув мне последовал дальше. Через несколько лет я узнал, что это действительно был маньяк. Действовал особо жестко, убивал беззащитных, бродил по парку. Я же прошел мимо него. Ещё и сигаретой угостил. Надо было его убить, не зря ведь я остановился, я ведь может думал...впрочем...неважно. Прошлого не воротишь. А жертв его это не вернуло бы, уже убиенных естественно.

Я медленно подошёл к корпусу пятиэтажки, посмотрел на вторые этажи. Нигде не горел свет. Дверь привычно была открыта, петля сверху была сломана из-за чего дверь вполне себе спокойно открывалась во все стороны, снег уже забился и в подеъзд, а ветер слегка проветрил оный и запах привычного уже не было. Поднявшись на второй этаж, я задумался. И вот я у цели. Почти, за этой дверью она Лена. Стоит ли прошлое ворошить? Узнает ли она меня? Нужен ли я ей? Нужна ли вообще эта никчемная встреча сквозь года?

С этими вопросами я подошёл к двери в квартиру, свет уже не тусклой, а вполне себе ярко горящей лампочки освещал лестничную клетку, рука нерешительно нависла над кнопкой звонка, я колебался, но в итоге простояв так минуты 3 наконец нажал кнопку, неприятный жужжащее-скрипучий звук звонка, потом ещё раз и ещё. Затем тишина. Не обрываемая ничем. Может она спит? Может её там нет? Или же она лежит там безжизненным телом. Я вздохнул и нажал на звонок ещё пару раз, потом ещё. Стоял и трезвонил как идиот, стучать не хотелось, все же была ночь. Неожиданно из соседней двери донеслась возня, а после она открылась и на лестницу вышла старушка. Она сонно посмотрела на меня и спросила:

-Чевой ты тут околачиваешься? Чевой трезвонишь, вишь никого нет.

-Знаете...я ищу свою старую подругу...Елену Тимофееву, может знаете?

-Не знаем таких. Правда была тут девушка какая то, до этого тут наркоман это жил проклятый, жить не давал, да откинулся слава богу. А девушка эта потом пару раз была, уже ваша ли Лена или нет не знаю...А чего это вы её ищете?

-Эм...нужно. Мне просто сказали, что она в Москве, вот и приехал я...

-Сегодня в квартире точно никого нет парень, утром ещё вчера кто то вышел и не возрващался все два дня, а тут слышно эвона как, хорошо, даже из глубины квартиры.

-Понятно, спасибо...извините что побеспокоил.

-Да нечего страшного, я уж думала опять бездомные или наркоманы пришли...опять бы милицию вызывать надо было, ступай.

Я развернулся и начал спускаться по лестнице, выйдя во двор я снова вдохнул холодный воздух ночной зимней Москвы и наконец все решил. Я уеду в Огорск. К черту все, я нечего не найду тут...поеду в родные места...может там будет лучше мне. Я пнул сугроб и снег разлетелся во все стороны маленькими снежинками, быстрым шагом я направился на ближайшую остановку, дабы, наконец, вернутся в полноценный город, в гостиницу, забрать вещи и уехать. Улицы по-прежнему были пусты, только все тот же холодный ветер гулял по ним, вороша снег и пронизывая меня до костей.

Вечер на крыше

Вечерело. Солнце слабое, зимнее ушло за белый горизонт. Июль и Слава начали разжигать костер. Наташа была накрыта синим бушлатом Июля, а Таня взяла куртку мужа. В одних рубашках на холоде стояли они и разжигали костёр. Который все никак не хотел разгораться. Ветер бил по крыше и то и дело задувал спички, зажигалки и небольшой тлеющий огонёк, где то внизу, посреди нескольких бревен. Когда только успели бревна сюда принести. Июль попробовал в последний раз зажечь мелкие ветки и о чудо, огонь начал разгораться, Слава подкинул ещё немного и наконец костер предстал во всей своей красе. В голове Июля снова вспыхнули воспоминания, других костерков, из его прошлого, когда тут сидела и Леночка, на том самом месте где сейчас мерзла, несмотря на его бушлат, Наташа. У девушки дрожали ноги, но она с любопытством смотрела на разгоряющийся огонь. Подошла ближе и села возле огня, сложив ногами треугольник она почти полностью залезла в его бушлат, руки протянула к огню. Слава усмехнулся посмотрев на падчерицу, но нечего не сказал, лишь подозвал Таню. Она села почти также как и дочь. Сейчас в темноте, освещаемые лишь светом огня, лица их были очень похожи. Хотя казалось тут была разница в 20 лет. Я вздохнул и сел рядом с Наташей, руки приятно грел огонь. На самом деле зимой тут даже приятней было сидеть. Летом огонь не сколько делает лучше, скорее жарит ещё больше. Ночи здесь никогда не были настолько холодными, а вот зимы. Зимы да. Слава сел рядом с Таней и приобнял её. Он также как и Июль смотрел на костер и в глазах его играли огоньки этого костра. Кто знает может и у него в голове всплывали образы тех, уже давно былых дней. Это же уже древнее прошлое, давно ушедшее от них, напоминающее о себе лишь во снах или случайных воспоминаниях. Тогда все было проще. Лучше. Спокойней. Медетативний я бы сказал. Так бы может сказал и тот дед, встреченный мной в кофейне. Сейчас я сказал тоже самое. В кармане моих брюк лежал тот самый камень с руной, я достал его, повертел в руках. Камень как камень. Синяя краска выцвела почти, слабо прочитывалась руна. Она была с ним и на войне и в москве, в ту холодную столичную зиму. Что означает эта руна, он так и не узнал. Может она его от смерти защищала? Старик подарил её, перед тем как уйти в одну из его дверей? Может и так. А может...может это просто камень. Игрушка детская или ещё что. Огонь отблесками играл на камне, он несмотря на свой вид, был сделан аккуратно, он был гладким и покрыт будто бы лаком. Так что отблески огня костра играли на нем во всю силу.

Таня вместе со Славой ушли через полчаса. Слава замёрз, а Тане просто надоело сидеть тут. Естественно ушла эпоха, ушли былые мы, теперь не нам сидеть тут. Наташа тем не менее по прежнему сидела рядом, смотрела на огонь. Я же спрятал руну в карман и ходил по крыше, пытаясь хоть таким образом себя согреть. То и дело я поглядывал на Наташу, спрашивал не замерзла ли она. Но девушка говорила, что нет и продолжала сидеть у костра. Я закурил и смотрел на здание напротив. Огни в некоторых квартирах были зажжены, в каких то стояла тьма, может в этом уже новом доме живет Леночка? Нет...к черту её уже. Я не нашел её, воспоминания...воспоминания тоже к черту. Через неделю я уеду отсюда...все, решено. Через неделю, я вернусь в Белград. Война уже окончена, поэтому...буду жить там. Изредка посылая стихи за границу, за границу Сербии, в Россию. Сигарета неприятно обожгла мне пальцы и я бросил её, она полетела вниз, переодически ударяясь о решетки на окнах. Удивительно, решетки были и на высоте, зачем? Думают что кто то полезет наверх, дабы вскрыть бедную квартиру? Бред ведь. Кто тут воровать будет. Тут только война что то изменит. Но Огорск даже военным бы был не нужен. Пока в Югославии пылал пожар гражданской, и даже более, этнической войны, пока близ России гремела Чечня, тут в Огорске было тихо. Спокойно и уныло. Без войны. Хотя нет...тут всегда уныло, лучше просто снести Огорск, а всех жителей перевезти в другие города. По крупнее. Так будет лучше.

Вообще я даже не помню, когда был основан Огорск? Расположенный в окружении лесов и степей, небольшой промышленный город. Не центр, нет. Он был не нужен даже во вторую мировую. Все выполнял Урал, Огорск так...ненужный аппендикс, работает, добавляет чего то и на сим его полномочий хватит. Тут вроде кроме завода Звезда нечего и нет до сих пор. Магазины открыли, даже в центре всякие развлекательные помещения появились, подобные тем, что я видел в Москве н лет назад. Вот ведь. Время течет. А работать тут по прежнему по факту негде. Завод думаю закроется скоро. Огорск может тоже. Перевезут жителей отсюда, город забросят. Будет только мусор летать по территории, да звери дикие бегать. Луна будет освещать это, на неё будут выть волки, что выйдут наконец из лесов близ города. И да волки там есть. Дед Славки ещё это рассказывал, он охотился там на оленей, а они там тоже имеются. И заметил стаю. Смотрели они тогда друг на друга, прям как я тогда, на того маньяка в парке. Но разошлись как и мы, тогда в разные стороны. Проблемы были не нужны никому. Волки шли на свою территорию, а дед домой возвращался. Рыкнули только друг на друга, да и на том разошлись. А дед то Славы, мог и книгу написать, аки Тургеневские "Записки Охотника" много всего в лесу видел. Нам рассказал. А рассказал ли кому эти притчи, истории и байки сам Славка. Может вон, Наташе. Девушка сидела у костра, закутанная в мой бушлат, но теперь она смотрела на меня, не на костер.

Через минуту она встала, видимо наконец согрелась и подошла ко мне, стоящему почти у края крыши. Завела обычный разговор. Мол смотри какая Луна, смотри как тихо. Я эти разговоры никогда не переваривал, скучно это, обывательски. Я лишь слабо отвечал, изредка кивал головой. Внутри была пустота. Музу я не вернул, счастья до сих пор не нашел. Чёрт, лучше бы та пуля прилетела в меня, а не в Крджича. Твою же...

Наташа замолчала и сейчас просто стояла возле меня. Я посмотрел на её лицо, освещаемое лишь луной. Она была спокойна и красива. Как только я мог сказать, что она похожа на деревенскую? Постдикция прям какая то. Узнав что она дочь, ну ладно, падчерица моего друга, она начала мне нравится. Не знаю, как женщина вряд ли...скорее просто приятно было стоять с ней. Она не Леночка, нет. Она может и лучше. Если бы узнать её получше, провести с ней больше времени. Может я смогу влится в это общество, в её общество на худой конец. Но нет, не могу я, к черту. Уеду ведь, оставаться не хочу. Хочу дожить свой век в Сербии, стране которую я защищал и которая приютила меня в тяжелое для меня время. Вступлю может в какую нить партию. Буду депутатом, защищать от влияния извне страну. Может быть просто буду сидеть где то, писать стихи, в камине дома будут потрескивать дрова, прямо как сейчас, возвращая меня в мое прошлое. В мою молодость. Наташа придвинулась ближе, попыталась обнять меня, у неё это получилось, развернув нас поближе к огню, она уперлась головой в мою грудь. Тепло стало. Я даже не заметил, как начал потихоньку превращатся в ледышку. Наташа видимо заметила. Простояли мы так минут 10, не больше, огонь в костерке наконец погас, согнанный со своего места холодным Огорским ветром, замерзать начали и мы с Наташей. Я расцепил наши объятья и вместе с ней начал спускаться с крыши. Это был последний раз, когда я прибывал там, это был последний съезд, последняя встреча, последний костерок.

Звонок

В Огорске Июль пробыл неделю. Жил у Славы, вникал в их простенькую, почти деревенскую жизнь, часто разговаривал с Наташей. Таня даже начала подозревать, что он, Июль уж очень понравился дочке, но он отметал это. Разговоры у них простые, про литературу да жизнь. Примерно такие же какие были у него раньше, нечего особо не изменилось. Таня пусть и выслушала его, но явно не приняла это. Слава же был рад, наоборот бы предложил сам, уехать вместе с Июлем Наташе, жила бы за рубежом, в Европе. Но вряд ли это нужно было ей. Да и Июлю тоже. Тем более в конце недели произошло неожиданное. Зазвонил телефон в квартире Славы, что было очень редкой картиной, все же кому звонить то? А тут ещё и так настойчиво, телефон не сбрасывали. Трубку взяла Таня и через секунду подозвала меня, трясущейся рукой она передала мне улыбающемуся дурацкой улыбкой. Глаза её были испуганы, я тоже слегка упал в настроении, что? Кто звонит? Но она лишь покачала головой, отдала мне трубку и ушла на кухню, при это закрыв дверь в оную. Я поднес трубку к уху и сказал:

-Алло, кто это?

-И...Июль?

-Что? Вас...вас..плохо слышно

Не может быть, нет...какого черта, судьба я бы слал тебя куда подальше, повторяя слова Александра Введенского...чёрт.

-Июль, это я. Лена

Да несомненно, это была она. Голос моей Леночки. Молодой, звонкий он слегка изменился с возрастом, тише стал, слегка грубее, взрослее, но тем не менее мне не составило труда понять, что это именно она.

-Откуда ты звонишь? Почему сюда? Какого вообще...

-Успокойся. Светлана же дала мне твой номер, ты забыл?

Ах да...точно, я впопыхах собрался, уже спустился, но вернулся чтобы дать ей номер Славы, чтобы если Лена вернется она позвонила...пусть позвонит. Если меня не будет, Слава передаст...пусть только позвонит.

-Но почему только сейчас?! Я ведь...уже столько времени.

-Я не могла.

-Почему?

-Просто...просто не могла. Ты не представляешь что в моей жизни было.

-А в моей значит не было! Я пережил такое, что не пожелаешь никому!

-Я в какой то мере тож...

-НЕТ! ТЫ....ты...

-Почему ты кричишь?

Голос на том конце трубки стал слегка грустным. Видимо Леночка ждала, что спустя не без малого 30 лет, услышав её голос я обрадуюсь и буду ссать кипятком? Сейчас.

-Не кричу...я просто ошарашен...и зол. Ты мать твою, ушла из жизни моей...а сейчас...я искал тебя ведь, Москву всю обошёл. А ты только сейчас звонишь, как тебе...

-Я не могла позвонить раньше, Июль...прости уж. Иначе нельзя было. Я была...(помехи) и не могла...(помехи)

-У тебя связь барахлит.

-Да? Я задела провод, он тут наладом дышит.

-Ты сейчас где?

-В Москве.

-Опять...врешь?

-Отчего бы?

-В прошлый раз тебя там не было!

-Я была, просто...ты искал не там. А Светлана...пустая её голова, не сказала тебе, что я лежала в больнице.

-Где?

-В больнице. Провела в общей мере месяц в наркологии. Потом ещё 2 в пнд.

-Что...подожди?

-Я сидела на героине. Только приехала в Москву и началась перестройка, затем революция, бум наркотиков...а у нас то...у нас то такого не было. Пить я не пила, курила изредка...но никогда не употребляла наркотики. И тут...тут меня поглотило все.

-Что? Курила...никогда не замечал, а подожди, не из-за этого ли твои родители...

-Да...именно из-за моей зависимости они уехали, оставив меня в квартире. Они испугались. Настолько, что потом быстро ушли друг за другом. А я...я даже на похоронах не была.

-То...то есть...как ты вообще в это ушла?

-Светлана...

-Сука, так и знал, что во всех бедах эта блядь виновата. Не зря испугалась меня.

-Испугалась?

-Эта сука на меня с ножом напала...ох прости...думала что мент.

-Ужас, ты не пострадал?

-Нечего страшного не было, руку порвала, кисть...плевать, так каким же образом?

-Да связала меня со своим братом...он...прости уж, я не только с ним употребляла...

-Но и трахалась, я прекрасно это понимаю, ты может всегда такая и была, я просто не замечал. Не замечал что куришь, не замечал нечего...слепой идиот.

-Да...наверно все так. Но не ты ли виноват в этой красивой, прекрасной и невероятной Леночке? Я была настоящей, а ты там...грезами жил.

-Грезами?...А ЧЕМ ЕЩЁ ТУТ ЖИТЬ!

-...не знаю

-Вот и я...я тоже не знаю.

-Вова его звали. Урод тот ещё...но подсела я из-за Светы. Она сказала, что это круто, соскочить можно в любой момент.

-Да...конечно, держи карман шире

-Я не знала ведь...глупая деревенская девченка...я думала...думала так лучше будет, они помогали мне. Я познакомилась со многими людьми. Вот например ты был в рок-клубе?

-Нет и не собирался...

-Зря...я там познакомилась с рядом людей...даже Гребенщикова видела. Он там был. Ещё Курёхин там был, помню.

-Курёхин...интересно, но он ведь не наркоман, к чему ты вообще это?

-Да ни к чему...я не знаю...мне плохо.

-Где ты сейчас?

-Ты уже спрашивал, я в Москве.

-Где именно!

-В квартире брата Светы...я тут же живу. Я вчера...я вчера пила...точнее напилась. Тут вроде даже был кто то.

Был кто то. Господи, что творится в голове этой девчонки? Что? Какого...Что она делала ночью? Что? Опять трахалась? Представлять больно, что в той небольшой и наверняка темной квартире, томно вскрикивала от проникающего в неё члена, пьяная Леночка. Как же тошно...Я вытер глаза, Лена сказала в трубку:

-Пожалуйста приедь ко мне...пожалуйста...

-Я...прости...нет.

-Что?

-Нет. Я не приеду. Позвоню Светлане, скажу, чтобы вызвала тебе скорую...или тебе сразу сутенера?

-Что, что ты несешь, пошёл ты, я тебе позвонила, думала ты...а ты..

-Пошла ты к черту Лена, детство кончилось. Пошла ты.

Я бросил трубку. Бросил прошлое, Лену, все. Оставаться дальше в Огорске я не мог. Эта пьяная дура могла звонить и дальше. Я выдернул провод, сел на тумбу и заплакал. С кухни вышла Татьяна. Она подошла ко мне и погладив по плечу сказала:

-Чего она хотела?

-Чёрт...эта...это Лена...и она просила приехать.

-Что ты сказал ей?

-Послал её...к черту, меня с ней нечего не связывает.

-Вот и молодец.

-Что?

-Ты отпустил прошлое, молодец. На тебя смотреть невозможно, ты все о ней думал. Пойми у каждого свой путь был, каждый пошёл по своей дороге. И даже самые хорошие...в итоге ушли во мрак..

-Мудро, сама придумала?

-Нет...в книге какой то вычитала, но не суть. Горжусь тобой.

-Я тоже. По крайней мере пока. Но прошу привяжите меня на ночь к батарее или кровати.

-Зачем?

-Чтобы я не позвонил ей, не просил прощения и в итоге не поехал. А то я могу...сойти с ума.

-Не сойдешь. Иди к Наташе.

-Что?

-Иди, давай. Я ведь вижу, как она смотрит на тебя, давай. Вставай, Дед и иди.

Я встал с тумбы, вытер рукавом рубахи мокрые глаза, усмехнулся от всей комичности ситуации и вздохнув пошёл в комнату Натальи. Из головы один за другим уходили воспоминания, чердак, крыша, Лена. Она ушла последней, попыталась ещё какое то время удержать свой образ, но нет. К черту тебя. Ты пропала навсегда, уехала из города, бросила меня. Я имею право сделать то же самое. И вообще. Звонить не буду никуда. Пошла она к черту.

Я открыл дверь и зашёл внутрь, на меня внимательно смотрела Наташа, через секунду она хихикнула и расплылась в улыбке. Может это мне надо?

Эпилог

Июль медленно ходил туда сюда, возле коричневой двери.В руках он держал две сумки. Свою и её. Девушка сейчас получала окончательное разрешение на проживание, получала местный паспорт. Прошло всего три года. Все мы стали старше и наконец по всем законам Наташа сейчас получает свой Пасош. Только бы все прошло гладко, насколько помню сложных вопросов там не задают, скорее пытаются поймать на чем то. Меня ловили, но я смог выкрутится. Что же. Думаю и она справится.

Наконец дверь открылась и из кабинета выпорхнула Наташа, в её зеленом платье и ботинках на высоком каблуке. Как же меняет богатая жизнь бедного русского человека. Я тоже выглядел скорее как взрослый бизнесмен, впрочем был лишь военным, поэтом и обычным человеком. Наташа улыбаясь подошла ко мне и поцеловала. Я внимательно осмотрел её. От радости она почти что светилась, так что все прошло точно удачно, я спросил:

-Ну и как?

-Отлично, вот он.

Она вытянула руку и прямо перед моим носом предстал Србский Пасош Натальи. Я улыбнулся и наконец успокоился. Думаю и без полноценного гражданства она могла продолжать жить, просто хотелось всю бюрократию уже закончить наконец. Я передал куртку и сумочку Наташе, а сам облачился в свой синий бушлат, военных времен, накинул сумку на плечо и вместе с ней вышел из здания посольства.

-Куда теперь?

-Куда? Домой, не зря же я потратил деньги на квартиру.

-Пойдем же.

Я кивнул и побежал за девушкой. Спасибо Хохлову за тот кейс денег, мне получилось выгодно их использовать, наконец то жизнь моя наладилась, прошлое перестало напоминать о себе. Да изредка по ночам в голове мелькает образ француженки Мэри, пусть уже будет так, но это лишь случайная ошибка моего мозга. Кстати недавно, мне по крайней мере так показалось, я видел Мэри, встретил её у небольшого магазина в центре. Я покупал там книги, и почти лоб в лоб наткнулся на неё. Извнившись, привычно по сербски, я просто прошёл мимо. Женщина видимо тоже нечего не заметила, хоть и развернулась на меня, когда я прошёл мимо. Она или не она, уже какая разница, наверняка окучивает здесь уже нового Серба, пытается доказать, что ей нужен мужчина лучше, а может тот француз бизнесмен помер. Оставив огромные богатства и компанию сей даме. А может это просто похожая женщина, кто знает.

Лены нет. Ни в голове, ни в воспоминаниях. Там вообще все странно, если я и невольно вспоминаю костерки или чердак, то вспоминаю его будто бы отретушированным. Нет там Лены. Митька есть, Слава есть. Имеются даже многочисленные пассии последнего. Но я там один. Иногда вспоминаю наши посиделки с Наташей. У костра. В последнюю неделю пребывания моего в Огорске. Тогда я попросил её поехать со мной. Она согласилась. Оказывается мать её, действительно видела девчонку насквозь, понравился я ей, иностранец из Братской республики. Да и мне, общение с Наташей приносило радость и удовольствие. Девушка она была хоть куда, несмотря на слегка странное впечатление, оказанной ей на меня, в первую нашу встречу. Понять до сих пор не мог, чего я деревенского в ней увидел. Я ведь тоже фактически деревенский.

Слава с Таней изредка ездят к нам. Я помогаю им деньгами. Как иначе, я муж их ребенка. Как то не очень было бы если б не помогал. Да и иначе я не могу. Слава конечно обижается на это, говорит, что и сами бы скопили, но это вряд ли, Огорск даже сейчас уже не приносит денег, впрочем никогда он их не приносил. Славе может и обидно, может он и не принимает моей помощи, тем не менее отношения у меня с ним отличные. Наташа работает в какой то небольшой сербской компании. Они занимаются издательством книг. Мои стихи там тоже издавали, но это было по блату, меня это не устраивало, впрочем стихи мои продолжают покупать. Что не может не радовать.

Недавно наткнулся на своих боевых товарищей. Разговорился с ними, вспомнили былое, войну. Недолго об этом говорили. Все же это страшное событие в жизни каждого из нас. Все же обсуждать это тяжко, ещё не все раны зажили, ещё не все прошло. Страна теперь разорвана на многие страны, все живут в страхе, несмотря на то, что выстрелы и бомбежки окончены. Караджич пропал, может он сейчас ходит по территории нашей страны, эдакий призрак величия, былой силы и настоящего человека. Не призрак коммунизма, бродящий по территории России. Нет, тут он вполне себе живой. Просто не показывается на глаза. Сербская полиция ищет его. Теперь он как Гитлер, преступник и убийца. Гаагский суд все дела. Ужасно. Парни тоже не согласны с этим, также проклинают США, но толку то. Все изменилось. Иногда они приходят к нам на обед. Но говорим мы лишь о этой жизни, мирной. Без всякой войны и всего прочего. Наташа не любит обсуждения войны. Она все же как то по своему к этому относится, к тому же видела это по ТВ в России постоянно. Теперь же в мирное время, в мирной стране, лучше думать об этом самом мире, хоть автомат по прежнему лежит в небольшом ящике под моей кроватью. Он трофейный вообще, достался мне от одного офицера, ак-74 хороший, крепкий из запасов. Ящик патронов к нему. Все это лежит под кроватью, в одном большом ящике, с виду он обычный, может вещи какие лежат или ещё что. Никто и не подумает что там автомат и патроны. Но я теперь всегда готов к проблемам. Не могу уже иначе жить. Войны закончились. Мировые там по крайней мере. Но думаю готовится к очередной не зазорно. Да сейчас мы живем спокойно, обычной семейной жизнью, но потом...потом что угодно может быть. Когда умру заберите меня в рай, ад я уже видел. Надпись из Косово, какой то парень написал. Вроде умер потом. Так мне офицер сказал. Надпись показал фотографией. Обстрелянная и окровавленная стена, а над этим всем криво написана эта фраза. Офицер ещё улыбался так. Все же враги, так что кровь их устраивает, но мне вот всегда не по себе было от этого. Так что...я нечего тогда не сказал.

Наташа остановилась и я ведомый своими странными и новыми воспоминаниями врезался е неё. Девушка рассмеялась и снова поцеловала меня, я же наконец вернулся в реальность. Со мной рядом идет девушка, которую я спас можно сказать от скучной и унылой жизни. Дал ей жизнь, а хожу вспоминаю прошлое, к черту это все. Я обнял Наташу и вместе с ней отправился в наш новый дом. 09.04.2021

Оставить комментарий
Размещен: 06/06/2021, изменен: 06/06/2021. 146k. Статистика.
Повесть: Проза

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"