Я - королева Англии. Но какое же это скучное занятие управлять страной! Хочу приключений. Я одеваюсь, как простая девушка, и иду смотреть Лондон. Сегодня моей охране запрещено приближаться ко мне. Пусть они держаться сзади так, чтобы я их пореже видела.
На городском базаре пахнет копчёным мясом, яблоками и пряными травами. Мне почему-то кажется, что именно здесь я должна искать приключения. Мои чувства никогда не обманывают меня, и если я предвижу интересные и опасные приключения, которые начнутся прямо этом базаре, значит, мне нужно просто стоять на этом месте и ждать.
Люди все куда-то спешат, толкаются, на меня никто не обращает внимание. Кто-то несёт в руках живого гуся, тот отчаянно гогочет, хлопая крыльям. Маленькое гусиное пёрышко, пролетев по воздуху небольшое путешествие, доверчиво опустилось мне на плечо. У одного прилавка образовалась небольшая очередь, там продают леденцы на палочках. Рядом покупатель уронил глиняный горшок и теперь яростно спорит с продавцом, нужно ли платить за разбитый товар.
- Эй ты, чучело, заработать хочешь?
Я чуть не задохнулась от нахлынувшего на меня, как морская волна, гнева. Это простолюдинка посмела назвать меня чучелом. Мне же ничего не стоит приказать моей охране схватить её, а она стоит, улыбается, как ни в чём не бывало.
- Ты что, совсем глухая? Заработать хочешь?
- Хочу.
- Как тебя зовут,
- Марта.
- Иди за мной, Марта.
Её зовут Синдия. Она продаёт певчих птиц. Спросила, не умею ли я свистеть? Я засунула два пальца два пальца в рот и оглушительно свистнула. Синдия засмеялась, свистеть нужно мелодично и с переливом. Когда подходят покупатели, я своим свистом должна вызвать ответное пение её канареек. Сложив губы трубочкой, она залилась соловьиной трелью. Тут же все птицы на перебой стали отвечать ей. Я свистнула точно также, но канарейки меня проигнорировали. Синдия показала мне второй раз, как нужно свистеть. Я опять попробовала, вроде бы получилось точь-в-точь как у неё, но птицы меня снова оставили меня без внимания. Не знаю почему, но мой свист не вызывает у них никакого интереса.
- Марта, ну ты такая странная. Ты где живешь?
- Я из Бристоля приехала. У меня недавно родители умерли. Я думала в Лондоне свою тётку найти, но оказалось, что она тоже умерла.
- Можешь у меня жить, если хочешь. Отца у меня нет, а мама болеет, с постели встать не может.
Синдии понравился мой громкий голос и она решила поменяться со мной ролями. Она будет свистеть, а я моим властным голосом буду сбивать с толку покупателей, внушая им, что у нас птицы самые лучшие в городе и что продаём мы их по сравнительно низким ценам. Мы попробовали, получилось отлично: я громко расхваливала наш товар, орала на покупателей, чтобы они не скупились, клялась всем на свете, что цену мы не понизим никогда, а Синдия в это время тихонько свистела и все птицы дружно пели, подстрекаемый её свистом. За один час мы продали почти весь наш товар. Синдия меня похвалила, сказала, что у меня есть талант базарной торговки.
- Марта, а ведь у меня и вправду птицы самые лучшие в городе.
- Где ты их берёшь?
- Поклянись, что никому не расскажешь.
- Клянусь жизнью, что никому не расскажу.
- Сама ловлю в королевском саду.
- Врёшь?
- Не вру. У меня отец всю жизнь этим занимался, но его недавно поймали и отрубили голову. Перед казнью это подлая курва пытала его собственноручно. Будь этой шлюхе неладно.
Зря она так. Я в жизни никого ещё не пытала, у меня и других дел полно. Жаль, что её отца казнили, если бы вместо смертной казни его только тюрьму посадили, то сегодня я бы могла ему амнистию подписать. Вечером он бы уже дома был бы.
- Чего, Марта, ты молчишь?
- Возьми меня с собой туда.
- Убьют же, если поймают.
- Я не боюсь.
- Ну что ж, никто тебя за язык не тянул, ты сама напросилась. Сегодня же ночью и пойдём. Вдвоём, конечно, лучше, чем одной. Я как раз себе помощника искала. Тогда мы сегодня пораньше спать ляжем, а завтра нужно встать, пока ещё темно.
Мне всё это очень нравиться - буду воровать птиц у себя самой. Убивать нас там, конечно, не будут, а вот в темницу могут бросить. Мы с тобой, Синдия, посидим вместе пару дней в одной камере, а потом сбежим. Как бы мне изловчиться и незаметно передать своим телохранителям записку с инструкциями для начальника дворцовой охраны. Пусть он сделает так, чтобы наша поимка выглядела вполне правдоподобно, и пусть тщательно проверит, чтобы в камере не было крыс.
Синдия утверждает, что королеву никто не любит, люди презирают эту кровожадную свинью за её жестокость. Я с ней абсолютно не согласна.
- Власть должна быть жестокой, а иначе все вокруг воровать начнут.
- Власть должна быть справедливой. Нельзя наказывать невиновных людей.
- Власть нужна королеве, чтобы управлять страной. Если у королевы не будет власти, то Англия погибнет.
Интересно, а почему она так уверена, что я наказываю невиновных? Она ошибается, невиновных никто не наказывает, караются только преступники. Для них мои судьи выбирают самые суровые наказания, чтобы остальным не повадно было совершать преступления. Одну простую мысль моя новая подруга не может понять - власть должна держать всех в страхе, а иначе всё рухнет и Англия погрузится во мрак всеобщего хаоса. А потом наступит самое страшное: враги, узнав о нашей слабости, поработят Англию. Я получила власть, чтобы уберечь нашу страну от всех бед и невзгод, и всякого, усомнившегося в абсолютной справедливости моей королевской власти, ждёт раскаленное железо. Но тебе, Синдия, я все прощаю, потому что ты моя лучшая подруга.
Мы не можем продать последнюю птицу. У неё сломанная лапка и она не поёт. Цену за эту птичку Синдия опустила до тех денег, что она заплатила за клетку, но это не помогает, покупатели проходят мимо. Я предложила выпустить хромоножку на волю. Какой смысл её продавать, если цена только покроет стоимость клетки? Синдия не согласна, она боится, что покалеченную птичку съедят кошки. Нам нужно спешить, мы хотим посмотреть казнь фальшивомонетчика, и если мы за час не избавимся от нашего товара, то опоздаем на казнь.
Время идёт, а покупатели даже не интересуются ценой, зачем им нужна дефективная птица, когда рядом за соседними стойками наши конкуренты продают вполне приличных певчих птиц. Хорошо бы перед казнью перекусить что-нибудь, а то мы обе сильно проголодались. Мы молчим, ждём, когда у нас купят последнюю птицу. Ночью в Лондоне выпал снег, сейчас он тает под лучами весеннего солнца. Неугомонный шум базара убаюкивает нас. Синдия задремала. Она немножко похожа на мальчика: нос у неё маленький, вздёрнутый, на лице веснушки. Наверное, она на год другой моложе меня. Ах ты, боже, она во сне чему-то сладко улыбается! Может, ей её канарейки снятся? Судя по всему, она человек отчаянный, раз не боится залезать ко мне ночью в сад. А я люблю смелых людей, я сама такая.
Наконец, Синдия проснулась и решила сбегать на другой конец базара купить для нас немного еды. Только она скрылась из виду, как я тут же подозвала одного из своих телохранителей.
- Луис, ну-ка купи у меня эту чёртову птицу. Покажи её моему доктору, затем выпусти в королевском саду. После этого немедленно найди начальника дворцовой стражи и передай ему всё, что я сейчас тебе сейчас скажу. Слушай меня очень внимательно и запоминай каждое моё слово.
Когда Синдия вернулась с куском хлеба и двумя жареными цыплятами, нанизанными на прутики из ивы, я успела отдать Луису все мои распоряжения. Он, между прочим, самый лучший среди моих охранников. Ему даже оружие не нужно, потому что хорошо умеет убивать голыми руками.
- Марта, ну ты такая смешная. Чего ты так осторожно цыплёнка ешь? Учись у собак, они рвут мясо зубами, а потом глотают его, не прожевывая.
- Я думаю, где бы нам после еды умыться.
- У вас в Бристоле все такие чистюли? Рукавом вытрись.
Краем глаза я наблюдаю за моей новой подругой. Она тщательно обгладывает каждую косточку, видимо этот цыплёнок для неё большое лакомство. Не торопясь, пересчитала сегодняшнюю выручку. Считает она с трудом, загибая пальцы. Интересно, а читать и писать она умеет? Если не умеет, то я научу её этому. Мы ведь теперь с ней подруги, значит, должны помогать друг другу во всём. Половину денег Синдия отложила в сторону, мы сейчас должны раздать их нищим, для того чтобы новые хозяева не обежали своих птиц. Таков обычай, заведённый её отцом.
- Синдия, расскажи мне про твоего отца.
- Он добрым был, и поэтому его все любили. Если бы только видела, как он с птицами умел разговаривать! Они к нему на плечо садились и пели ему что-то, а он отвечал им свистом. Птичий язык очень трудный. Меня отец этому каждый день учил. Кое-что я уже могу понять, но пока далеко не всё. Ты не поверишь, птицы часто людей обсуждают, говорят, что мы до смешного глупы. Папа, когда с ними пересвистывался, то иногда начинал громко смеяться. Я этой ведьме смерть моего отца никогда не прощу.
- Ну зачем ты так? Может королева уже сама жалеет, что не помиловала твоего отца. Она же не знала, кто он такой, думала, что он самый обычный вор.
Площадь переполнена. Каждый пытается протиснуться к середине, чтобы лучше увидеть казнь. Толпа сдавила меня со всех сторон. Я тоже, как и все, пробиваюсь поближе к эшафоту, мне захотелось разглядеть лицо преступника. Синдия его знает, это Джими-дурачок, он целыми днями бродил по базару и клянчил покушать. Вчера, когда я подписывала ему приговор, я не знала, что он так молод, совсем ещё мальчик. Он невысокий, узкий в плечах, у него чёрные прямые волосы и тонкие черты лица. Бедняга горько плачет, наверное, ему очень жить хочется. Да как же этот Джими-дурачок мог оказаться фальшивомонетчиком? Я вчера собственноручно подписала ему мучительную смерть в кипящем масле, потому что во время допросов он полностью признал свою вину. Синдия говорит, что он спал прямо на улице. Может ли бездомный быть фальшивомонетчиком? До центра площади уже совсем близко. Давка здесь такая, что трудно дышать. Ещё немного и они сломают мне кости.
- Именем королевы остановите казнь!
Мой голос не слышен в рёве толпы. Куда подевались телохранители? Меня прижали лицом в чью-то потную, вонючую спину. Не упасть бы только, затопчут насмерть. Я изо всех сил работаю локтями. Ах ты, сука, - кто-то больно ударил меня по уху. Ага, охрана всё-таки рядом, мерзавцу уже крутят руки. Ещё несколько отчаянных усилий, и я, наконец-то, пробилась к кордону солдат конвоя. До котла с кипящим маслом так близко, что я уже могу лицом почувствовать его жар. Теперь мне нужно обратить на себя внимание начальника конвоя. Я его знаю, но никак не могу вспомнить его имя. Весь вопрос, сможет ли он сможет узнать меня в этом платье? За моей спиной дюжина преданных телохранителей, готовых выполнить любой мой приказ, но что они смогут сделать против двухсот хорошо вооружённых солдат конвоя? Джими-дурачок уже висит над котлом, сейчас они начнут его опускать. От масла идёт чуть сладковатый, тошнотворный запах. Они мои деньги экономят, не меняют масло годами; похоже, что в нём не одну уже сотню людей зажарили. Я набираю полные лёгкие воздуха, так у меня громче получится.