Аннотация: В этой истории всё правда, кроме откровенного вымысла. К сожалению, вымысла меньше, чем реальности.
Сила долга
В душном кабинете было как-то неуютно. И дело не в том, что письменный стол завален бумагами, не самый новый компьютер надсадно гудит, действуя на нервы, а старый обшарпанный сейф уныло выпирает из-за древнего стеллажа с папками. Нет, всё это можно было бы пережить, если бы не внимательная серьёзность, с которой хозяин кабинета изучал паспорт посетителя. Последний почти отчаялся, но уходить сам не хотел: не привык он сдаваться без боя. Хотя, похоже, в это раз упрямство может и не спасти: русские имена сейчас не сильно популярны.
Хозяин кабинета, внушительный мужчина лет шестидесяти, отвлёкся от документов и уставился на щуплого парнишку лет шестнадцати. Тот внутренне подобрался, готовясь к горячей битве, но всё же вопрос застал его врасплох:
- Родители из Спитака?
- Да, - растерянно ответил парнишка.
Мужчина вернул ему документы и как-то отрешенно проговорил:
- А мы внука Александром назвали...
Потом вдруг сощурился и снова задал не тот вопрос, которого ждал парнишка:
- А работать то умеешь?
- Я должен! У меня мама болеет, деньги на операцию нужны. И младший брат растёт. Я должен отцу помочь!
- Должен - это серьёзно, - согласился хозяин. - Но смотри у меня, не опозорь своё имя. Тот человек тоже знал, что такое долг...
Александр убрал командировочное удостоверение во внутренний карман пиджака и ещё раз встревожено поглядел на коллег.
- Не переживай. Мы и в меньшем составе работали, было дело. Так что справимся. Давай, поезжай уже. Сергей отвезёт тебя в аэропорт, ему тесть машину дал. Если получится, позвони, как возвращаться будешь, мы тебя встретим.
- Сергей не сможет, так мы скорую организуем. Доставим до дома в лучшем виде!
- Спасибо, - кивнул Александр. Ответить на шутку, вопреки обыкновению, не получилось. Да и не до шуток ему было.
Но только прибыв на место, он понял, что шутить ему не захочется ещё очень-очень долго. При виде палаток, разместившихся чуть в стороне от развалин, ещё два дня назад бывших городом, ему вспомнились рассказы их преподавателя "Полевой хирургии". Военный медик, он начинал свою карьеру в медсанбате в сорок втором и мог рассказать студентам мирного времени, что такое военно-полевой госпиталь. Когда дежурный показал Александру операционную палатку, сходство с теми рассказами стало неотличимым. Но, опять же, как говорил тот преподаватель, если надо человека спасать, то будешь его спасать, хоть прям в окопе под огнём. А здесь вместо окопа - целая палатка и команда помощников, и медикаменты, которые доставляют вместе с гуманитарной помощью и продуктами.
Белый халат, марлевая повязка - и вот Александр уже мало отличается от таких же безликих фигур. Медсестра полила ему воды на руки над тазиком - о водопроводе сейчас, разумеется, не приходилось и мечтать. Другая медсестра сноровисто натянула ему перчатки. Долгая смена началась.
Сколько времени длилась первая операция? Кто знает... Вряд ли кто-то тогда вёл строгий учёт, если не всегда даже было известно имя пациента. Но известно точно, что он выжил. И на стол лёг следующий больной. А потом ещё один, за ним - ещё... Одна медсестра ушла, на её место пришёл молодой человек - студент-медик, который сам не пострадал, потому что именно в тот день прогулял занятия, и теперь по мере сил помогал другим.
Люди не железные, они устают, нуждаются в отдыхе и пище...
А ещё они могут умереть, если не помочь им прямо сейчас. Александр вскрыл ампулу с кофеином и вылил лекарство себе в рот.
- Следующий! - Эту команду хорошо знают в любой больнице. Там эта команда означала ещё одну жизнь, сохранённую на страшных развалинах домов и судеб.
И борьба продолжалась. Так сложно отвоевать у смерти её добычу. Но ещё сложнее уступить ей. А раненые всё прибывали.
И со всех краёв Союза приезжали люди. Голыми руками, практически без помощи техники, растаскивали завалы и вынимали ещё живых людей. Если находили их живыми.
Врачи приехали тоже: когда в руинах оказались целые города, работы им нашлось немало. Кто-то работал на завалах: помогал извлекать людей из под обломков, сразу оказывал первую помощь. Кто-то обрабатывал лёгкие травмы и повреждения, не требующие операционного вмешательства. И всё равно хирурги трудились практически без остановки. Сколько их не приехало сюда, раненых всё равно было больше. И, что самое страшное, их практически невозможно было вывезти: дороги разрушены. Да и куда их везти? Наоборот, из окрестных поселений старались привезти тяжело-раненых сюда, потому что нереально установить полевые госпитали возле каждого разрушенного села.
Александр выпил очередную ампулу кофеина. Ноги уже не гудели. Точнее, он настолько привык к тяжёлой усталости в ногах, что перестал обращать на неё внимание. Сложнее было успокоить руки, которые уже отказывались держать инструменты. Но следующий больной занял место на операционном столе, и непослушные пальцы снова ожили.
Остальные врачи с опаской поглядывали на Александра. Даже самые выносливые из них всё же сменялись, уходили на отдых, Александр же несколько суток несокрушимо стоял у стола. Резал, собирал, сшивал, соединял, зашивал... ловил почти уже отлетающие души и накрепко пришивал к телам. И на все предложения пойти поспать, лишь коротко бросал:
- Некогда.
Но и его несгибаемое железо дрогнуло. Когда он, выдохнув: "Всё, зашивайте!" - вдруг отклонился от стола и упал, остальные испугались, что он умер от переутомления. Или очень близок к этому. Но с ним было всё в порядке, давление, температура, пульс оказались в норме. Он просто не реагировал ни на что и ни на кого. Он спал.
Его разместили в одной из палаток, где по очереди спали врачи и медсёстры госпиталя. К нему то и дело подходили проверить пульс и дыхание, и всё же пропустили момент, когда он проснулся.
Александр очумело уставился на брезентовый потолок, перевёл взгляд на такие же стены. Незамедлительно опознал армейскую палатку и решил, что ему в ней не место. Выбравшись наружу, он огляделся по сторонам. И молнией пронеслась мысль о больном, которого он оперировал. Как и чем закончилась операция, он не вспомнил, и метнулся к операционной палатке. Вот только сразу определить, где она находятся, не смог.
Пока он оглядывался по сторонам, к нему подскочил один из его ассистентов.
- Александр? Это Вы?
- Простите? - Александр немного удивился той бурной радости, с которой к нему бросился посторонний человек. Правда, голос его показался знакомым.
- Я Вам ассистировал. Как Вы себя чувствуете?
Узнать человека, которого видел только в маске по самые глаза, не так легко. Александр сначала удивился, но потом сообразил, что его могли видеть, пока он спал.
- Да нормально всё со мной. А почему Вы спрашиваете?
- Да как же... Ты ж только зашивать велел, и как рухнешь на пол! И заснул. Или сначала заснул, а потом упал. Но всё равно, мы все перепугались. Ты ж совсем на износ работал, мы уж думали, что ты совсем того... - От волнения молодой врач перешёл на ты.
Александр усмехнулся.
- Это ж разве на износ... А с раненым что?
- Зашили. А дальше - не знаю. Послеоперационным лечением здесь другие занимаются, но раз к нам не вернулся, значит, всё хорошо. Я так думаю.
- Ясно... А можешь показать, где тут наша операционная палатка?
- Могу. Я как раз на смену иду, так что, может, ещё вместе заступим. Только сначала надо поесть. Кофеин, наверно, хорошо. Но еда лучше, это я тебе точно говорю.
А на входе в операционную Александра поймал главный врач госпиталя. Усталый, "тёмный", он посмотрел на хирурга тоскливым взглядом и сказал:
- Тебе нельзя сейчас работать. Не спорь! Нельзя. Я старше, я знаю, что говорю. А ещё я знаю, что ты пойдёшь туда всё равно, и я не смогу тебя остановить. Поэтому иди, но прошу, будь осторожен. Будет лучше, если ты поспишь несколько часов, чем умрёшь прямо во время операции. Навсегда.
Он повернулся и ушёл. Сгорбленный под тяжестью чужого страдания и собственного бессилия.
Александр вдруг спросил:
- А сколько я спал?
Молодой врач задумался, подсчитывая:
- Вроде, около суток. Может, чуть больше.
- Нормально, - кивнул Александр и зашёл в палатку.
Через несколько часов он вскрыл первую в этот заход ампулу с кофеином.
Прошло около месяца. Красноярский аэропорт равнодушно объявил о прибытии очередного самолёта. Толпа встречающих суетливо расхватывала своих прибывших, расспрашивала о полёте, обнимала, ощупывала, получая в ответ такую же порцию объятий и вопросов. Только три человека оказались неподвластны суматошной эйфории встрече. Да и какая может быть радость? Коллеги взяли у Александра сумку с вещами и уверено повели к выходу. Александр покорно шёл следом за ними, радуясь про себя, что не нужно самому продираться сквозь толпу: теперь, вдали от чужих страданий, усталость взяла своё. Ему вспомнился прощальный разговор с коллегами перед выездом из Спитака. Тогда они не удержались и спросили, как он смог работать в таком режиме, по несколько суток проводя без сна. Он лишь отшутился, мол армейская подготовка - такая штука, которая остаётся навсегда. И что в армии было хуже: там не было кофеина. Но шутки шутками, а спать хотелось сильно.
И уж совсем не хотелось рассказывать, что и как было "там". Коллеги его понимали и не лезли с расспросами, а просто везли домой.
ПС: Было это или не было, так ли было или не так - не знаю. Только рассказали мне историю о враче, которого во многих армянских семьях до сих пор вспоминают с благодарностью. Был тот врач обычным московским парнем. В восемнадцать лет пошёл в Армию, отслужил честно, и не на строительстве генеральских дач, а там где Родину и впрямь защищали. А после армии поступил в медицинский, откуда получил распределение в Красноярск. Как от армии не косил, так и здесь не сплоховал, честно отправился, куда направили, и честно там свою мирную службу служил, жизни людям спасал. А когда беда пришла, не поглядел, что Армения далеко, и вообще, другой народ там живёт, а поехал туда, где его помощь была нужно людям.