Аннотация: Только она может быть страшнее и лучше любой сказки. Написано в 2011 году.
Реальная жизнь
Стремительно проплывают дни, складываются в недели, месяцы, года, года - в века, века - в тысячелетия, но по-прежнему стоят великие пирамиды, и Амон-Ра, как и тысячелетия назад, выезжает в небо на своей колеснице. Всё так же каменный сфинкс с телом льва и головой человека бесстрастно смотрит вдаль, где простирается бесконечная песчаная пустыня. Так же спокойно взирает он на многочисленную толпу туристов с "мыльницами" и цифровыми фотоаппаратами, привычно им позируя.
Девчонка лет пятнадцати, одетая в вязаное платье цвета морской волны, упорно тянула за руку парня-сверстника в майке и джинсовых шортах, вправо - туда, где виднелась меньшая из трёх пирамид.
- Давай у этой.
- Но Лиз, чего тебе эта? Давай лучше у Хеопса, - тянул он подругу влево, к самой высокой.
- Не хочу у Хеопса, - возразила Лиза. - Хочу у Микерина. Ну, пожалуйста, Андрей, давай там щёлкнемся.
- Дался тебе этот Микерин!
- А я, между прочим, о нём легенду читала.
- И что за легенда? - поинтересовался Андрей.
И Лиза принялась рассказывать.
Когда правил Египтом фараон Хуфу (он же Хеопс, владелец большей из пирамид), народ бедствовал по страшному. Поля были заброшены, храмы закрыты - все: и земледельцы, и ремесленники - вынуждены были трудиться на строительстве пирамиды. Его сын Хаф-ра, коему принадлежала средняя пирамида, на вершине которой кое-как сохранилась часть облицовки, став фараоном, продолжил угнетать народ, как и его отец.
После смерти Хаф-ра царём стал его сын Менкау-ра. В отличие от своих предшественников, он вернул земледельцев на поля, а ремесленников - в мастерские, открыл храмы. Ничуть не сомневаясь, что боги будут им довольны, фараон был потрясён, когда однажды увидел во сне, что жить ему осталось всего шесть лет. В отчаянии он обратился к жрецам богини правды и справедливости Маат. Ведь Хуфу и Хаф-ра, жестоко мучившие египтян и не чтившие богов, жили до глубокой старости. Чем же тогда добрый и благочестивый Менкау-ра так прогневил богов, что его хотят совсем молодого отправить в царство мёртвых?
В ответ ему жрецы передали волю Маат - мол, именно потому и жить ему недолго, что слишком хорош. Богам угодно, чтобы Египет терпел бедствия ещё много лет, в то время как Менкау-ра нарушает их планы.
Возможно, если бы после этих слов фараон изменился и стал бы таким же деспотом, как его отец и дед, боги бы пощадили его. Но Менкау-ра сделал иначе - велел изготовить множество светильников, чтобы ночью было светло, как днём, и шесть лет прошли бы как двенадцать. И тогда бы получилось, будто богиня Маат сказала неправду.
- Круто! - признался Андрей, когда девушка закончила рассказывать. - Решил, значит, поморочить голову богам. Ну и что, он и вправду умер через шесть лет?
- Честно, не знаю. Больше я о нём ничего не читала. Но по легенде вроде бы получается, что да. Ну так что, сфоткаемся?
- Ну, что с тобой делать? - вздохнул Андрей. - Давай.
Один щелчок фотоаппаратом, и двое запечатлелись в кадре на фоне пирамиды легендарной личности.
Сделав ещё несколько снимков, Андрей и Лиза побродят немного вокруг, зная, что нигде больше не увидят ничего подобного, а после вместе с другими туристами сядут в автобус, которых увезёт их в Хургаду. Там они вместе со своими родителями побудут ещё несколько дней, а потом вернутся домой, она - в Москву, он - в Балашиху.
Андрей закончит школу, поступит на журфак МГУ, который окончит с красным дипломом, и устроится в редакцию "Вечерней Балашихи". О Лизе он вскоре забудет напрочь, и лишь фотография, где он стоит рядом с темноволосой девушкой, на короткое время напомнит ему о ней.
Последний штрих в конце, последний тщательный просмотр - не осталось ли случайных опечаток, ещё одна пробежка глазами по тексту - и вот уже Андрей в приподнятом настроении бежит в конец коридора - туда, где кабинет главного редактора.
Секретарша Настя, как всегда, сидит в приёмной, перебирая крашеными пальчиками какие-то бумаги.
- У себя? - спрашивает Андрей.
Секретарша молча кивает, а Андрея вдруг охватывает сильное волнение. Руки вспотели, лицо красное, но улыбка с него не сходит ни на миг. В следующую минуту, взяв себя в руки, Андрей, как на крыльях, влетает в кабинет шефа.
Грузный мужчина, сидящий в задумчивости за большим столом, поворачивает к вошедшему свою облысевшую голову.
- Ну как? - спрашивает. - Готова статья?
- Готова, Вячеслав Петрович.
- Ну что ж, присаживайтесь, Воронин - сейчас полюбопытствуем.
Андрей с радостью присел на стул напротив шефа и с замиранием сердца смотрел, как последний изучает его статью. В глубине души он не сомневался, что главред его похвалит.
Но главред, неизвестно почему, с каждой строчкой становился всё мрачнее. Когда же, наконец, дошёл до конца, тучи недовольства на его лице сгустились, как в небе перед грозой.
- Вы что, Воронин, с ума сошли такое писать? Вы же бросаете тень на нашу полицию! Нет, такую статью принять не могу - идите и переделывайте.
- А что переделывать? - рассеянно проговорил Андрей, всё ещё не веря своим ушам.
- Вот с этого места - главред взял со стола карандаш и подчеркнул строчку почти что в самом начале. - Время, место и цель проведения пикета можно оставить...
Остальное же, по словам Вячеслава Петровича, нуждалось в тщательной коррекции. Сборище балашихинцев, недовольным вздутием тарифов на услуги ЖКХ, вовсе не являлось мирным. Это была агрессивно настроенная толпа, половина из которой, будучи не вполне трезвой, избила случайного прохожего. И если бы не подоспела вовремя наша доблестная полиция, забили бы беднягу до смерти. Так что разогнать такой пикет - это священный долг правоохранительных органов. Он же, Андрей, откуда-то взял (должно быть, сам из пальца высосал), будто прохожий этот был избит полицейскими, принявшего его за участника пикета. А то, что стражи порядка лупили по почкам организатора сборища - это и вовсе клевета. Никто его не бил - просто задержали и проводили в участок. Он же был совсем неадекватен - кричал, вырывался, обещал показать этим "полицаям гадским", где раки зимуют. (Хорошо ещё, не кусался и не царапался.)
- Можно даже написать, что сломал руку полицейскому, - подсказал главред. - Так будет ещё лучше.
- Но простите, он же не ломал, - возразил Андрей. - Я же был там и всё видел.
- Мало ли, что Вы видели, Воронин. Я вот тоже много чего вижу, так что мне теперь - обо всём этом писать, что ли?
Андрей, ошеломлённый, ничего не сказал в ответ. Да и что тут можно ответить? А главный редактор, очевидно, приняв его молчание как согласие, подвёл окончательный итог:
- Так что, Воронин, если хотите здесь задержаться, подумайте об этом.
Из кабинета начальника Андрей вышел мрачнее тучи. Внутри него всё кипело, как на вулкане. От обиды хотелось выть волком и бросаться на стены.
Дойдя до своего рабочего места, он швырнул распечатку на стол и со всего маху ударил кулаком по деревянной поверхности, вспомнив при этом главреда добрым словом:
- Козёл! Такую статью зарубил!
Мотор недовольно пробурчал в последний раз и заглох. Чертыхаясь, Андрей вновь и вновь пытался завести машину, но та не слушалась хозяина - оставалась неподвижной.
Цветисто выругавшись, Андрей вышел из машины. Случившееся ему очень сильно не нравилось. Надо же какая невезуха - застрять среди ночи на пустынной дороге. И, как назло, вокруг ни одной машины - на буксир взять некому.
Чтобы немного успокоиться, Андрей достал из кармана куртки сигарету и затянулся.
- Простите, - окликнул его кто-то сбоку, так неожиданно, что Андрей даже вздрогнул.
Человек был немолод, но и не стар. Голова с проседью, глаза глубоко посаженные, а лицо необычно бледное. Да и одет он был как-то по-деревенски, что ли.
- Вы не подскажете, - продолжал незнакомец, - какое сегодня число?
Андрей вытащил из кармана мобильный телефон:
- Шестое апреля.
- А год две тысячи двенадцатый?
"Странный тип", - подумал Андрей, а вслух сказал:
- Да, две тысячи двенадцатый.
- А вот и нет! - заорал вдруг незнакомец, подходя к нему вплотную. - Сейчас уже две тысячи восемнадцатый!
Тут Андрей заметил два клыка, торчащие изо рта случайного знакомого. Глаза его вдруг бешено засверкали красным светом, и он бросился на Андрея, сжимая холодными, как лёд, руками, его шею.
- Тебе конец, Андрей Воронин!
Последнее, что увидел Андрей, был выпавший из рук мобильный телефон. Цифры на панели и вправду показывали две тысячи восемнадцатый год, шестое апреля.
"Фу, приснится же такая фигня! - подумал Андрей, пробуждаясь. - Насмотрелся вчера телика".
Посмотрел на часы. Через две минуты прозвенит будильник. Ладно, всё равно сейчас вставать.
Протянув руку, Андрей отключил на часах кнопку, потянулся и, неспешно встав с постели, отправился в ванную.
Умылся, позавтракал, надел куртку - и на работу. До завтра надо во что бы то ни стало закончить статью.
- Молодец, Воронин! - похвалил главный редактор, глядя на своего подчинённого несколько снисходительно. - Это, пожалуй, достойно того, чтобы на первой полосе напечатать.
Довольный Андрей с трудом сохранял спокойное и даже равнодушное выражение лица. Ещё бы! Он ведь так старался! Тщательно выверял, редактировал, попутно сокращая или добавляя интересные подробности. И вот его старания вознаграждены - статья попадёт на первую полосу. Неплохой старт, весьма неплохой.
А материал-то и впрямь получился шокирующий. Подумать только - Любарский, этот сдержанный добропорядочный политик, напился в доску и затеял драку прямо на улице. Так, по крайней мере, было написано. На деле-то Андрей прекрасно знал, что эти трое сами на него напали, а Любарский был трезв, как стёклышко. Знал об этом и главред "Вечерней Балашихи".
Кто-то, возможно, упрекнул бы обоих, что, подмачивая репутацию политика грубой клеветой накануне выборов, они лишают его голосов простых балашихинцев, чинят препятствия в его политической карьере. Но Андрей так не чувствовал. Всё равно ж этому Любарскому ничего не светит. Нынешний глава администрации и без того делает всё возможное, чтобы оппозиционный кандидат не прошёл. А возможностей у него куда больше, чем у "четвёртой власти".
Что касается самого Андрея, так он и вовсе человек подневольный. Ну, пошёл бы он на принцип, ну, написал бы правду - так главред на следующий день бы его уволил, а на его место нашёл бы другого. И тот уже напишет как надо. Ничего всё равно не изменится.
Постепенно эти мысли о неотвратимости бытия, а также поздравления коллег, смешанные с тайной завистью, успокоили Андрея. И домой после рабочего дня он шёл крайне удовлетворённый. Ни стыд, вспыхнувший в его душе так внезапно, ни горькие сожаления - ничто более не омрачало радости победы.
Как и надеялся Андрей, это было лишь началом головокружительной карьеры. Вскоре его статьи стали появляться на первой полосе так часто, что иное уже воспринималось как жестокое поражение. Врождённое чутьё и талант журналиста позволяли Андрею безошибочно находить самые скандальные, самые сенсационные и самые актуальные темы для большинства читателей. Может, сами материалы и не привлекли бы внимания, если бы написаны были в чистом виде. Но тщательный отбор фактов, язык и немного фантазии поистине творили чудеса. А что касается правды - так ли она нужна обычным людям? Толпе, как всегда, нужно что - хлеба и зрелищ. Ну, а если кто жаждет правды - он её и без Андрея узнает. Хотя непонятно, зачем ему эта правда? Один он всё равно в поле не воин, и изменить в любом случае ничего не сможет.
Зато в жизни самого Андрея за эти два года изменилось многое. Через полгода главред назначил его своим заместителем, а через несколько месяцев, когда Вячеслав Петрович нашёл более престижное и денежное место в столице, Андрей стал главным редактором.
Изменилось кое-что и в личной жизни. Женился на той, с которой не прожил и года. Хотя официально они были не разведены, но вместе уже давно не жили. Впрочем, Андрей не особо переживал по этому поводу. Женщин на свете много - другую найдёт. Ну, какие его годы!
Зато что его всерьёз обеспокоило - это повторяющиеся сны. Вернее, сон был одним и тем же - будто он едет на своей машине, машина ломается, и тут же его убивает какой-то упырь. И каждый раз этот упырь называл одну и тут же дату - шестое апреля две тысячи восемнадцатого года. Андрей никогда не был суеверным и от всяких там снов поначалу отмахивался. Но вскоре и ему стало не по себе.
"Пойду-ка я в церковь - свечку, что ли, поставлю", - решил Андрей.
Но даже после этого странные сны не прекратились. Тогда Андрей надумал отправиться к гадалке - авось что прояснит?
Гадалка, эксцентричная дама не совсем пожилого возраста, раскинула карты.
- Вас ждёт дальняя дорога, - сообщила она Андрею. - И неприятный сюрприз, которого Вы, кстати, ещё можете избежать. А сны Вас об этом предупреждают.
После этих слов Андрей несколько успокоился. Всё-таки неприятности в командировке - это ещё не конец жизни.
- Неплохо, Фатахов, - заключил Андрей, придирчиво рассматривая статью ещё раз. - История про любовников этой "скромницы" точно никого не оставит равнодушным. Но в некоторых местах я бы чуть поправил. Вот здесь, например...
Выслушав замечания, молодой журналист вышел из кабинета главреда, готовый тотчас же исполнить поручение.
Молодец малый, толковый! Чем больше Андрей с ним работал, тем больше нравился ему этот Фатахов. Ещё бы! Всё на лету схватывает. Даже объяснять ему не надо, где, что и как писать. Угадывает без слов. Не то что этот идиот Макаров! Сколько Андрей с ним мучился - а всё без толку. Кивает головой: да, Андрей Павлович, всё понял - а сам продолжает в том же духе, повторяя те же ошибки. То ли в самом деле такой тупой, то ли нарочно издевается? Словом, до конца испытательного срок Макаров так и не доработал. На его место и взяли Фатахова.
Неожиданно дверь кабинета открылась, и на пороге появилась Настя.
- Андрей Павлович, к Вам тут какая-то дама, Темникова Елизавета Сергеевна. Говорит, из НИИ малых и средних городов.
Андрей оторвался от бумаг и посмотрел на секретаршу сверху вниз:
- Ну что ж, пусть заходит.
Следом за Настей вошла молодая женщина с короткими тёмными волосами, одетая в белую вязаную кофточку с короткой прямой юбкой, худенькая, с длинными пальцами. Глядя на неё, Андрей не мог отделаться от мысли, что где-то видел её раньше.
- Здравствуйте, Елизавета... Сергеевна, так Вас, кажется? Проходите, садитесь.
- Здравствуйте, Андрей Павлович, - произнесла в ответ гостья, усаживаясь на стул против него.
Сделав это, она почему-то стала с любопытством его разглядывать. Андрей терпеливо ждал, когда она перейдёт к делу, что Темникова, впрочем, и сделала.
- Я к Вам по поводу проекта с трассой. Мы, то есть, отдел по транспорту, исследования провели. И в результате выяснилось, что от строительства трассы через лес больше минусов, чем плюсов. Ещё мы разработали альтернативные проекты. Они и менее затратные, и такого вреда для экологии не будет. Вот, Андрей Павлович, можете ознакомиться.
С этими словами она достала из объёмной сумки какие-то исчерченные цветными фломастерами карты, планы, напечатанные на скреплённых листах цифры, и положила эту кучу бумаг прямо перед Андреем.
Андрей нехотя взял один лист и стал его рассматривать, в то время как гостья подробно объясняла, что к чему. Андрей внимательно слушал.
"Темникова права, - думал он про себя. - Вырубка леса на Зелёновке действительно принесёт больше вреда, чем пользы. Вложат громадные деньжища, разворуют - да и всё".
Это уж он и без неё знал, так же, как знал, что городской и областной администрации глубоко плевать на экологические последствия, ибо страдать от них будут простые люди, сами же они уедут отсюда куда подальше.
- Простите, Елизавета Сергеевна, - сказал Андрей, когда гостья объяснила ему в числах нерентабельность данного проекта. - Но это не ко мне - я транспортными проблемами не занимаюсь.
- Но Вы можете это напечатать, - возразила гостья.
- Видите ли, я не могу рисковать своей репутацией и печатать непроверенные данные - я как главный редактор несу ответственность за публикации.
- Но простите, Андрей Павлович, как это непроверенные, когда наш институт всё тысячу раз перепроверил и пересчитал?
- Милая Елизавета Сергеевна, - говорил Андрей, глядя на неё снисходительно, как на бестолкового ребёнка. - Наши уважаемые специалисты тоже, наверное, проводили исследования, вычисляли, подсчитывали и пересчитывали - не просто ж так. И доказали, что этот проект наиболее оптимальный из всех возможных. Почему же я должен верить вам, а не им? Нет, Елизавета Сергеевна, очень сожалею, но ничем не могу Вам помочь.
Она вдруг посмотрела на него по-другому, как будто пыталась узнать, а затем несколько вопросительно произнесла:
- Андрей.
Андрей поглядел на гостью с удивлением.
- Ты меня не помнишь? Я Лиза.
"Ясно, что не Катя, не Света", - подумал, усмехаясь.
- Ну, помнишь, мы с тобой в Египте отдыхали? Ещё у пирамид фоткались.
Точно! Андрей вдруг вспомнил - да, она и есть. И не сильно, кстати, изменилась с тех пор. Только взгляд стал серьёзнее, и волосы постригла. Как же он её сразу-то не узнал?
- Лизка, здорово! - лицо его озарилось неожиданной радостью. - А я смотрю и думаю: где это я тебя видел? Вот так встреча! Слушай, Лиз, давай, может, посидим в кафешке, поболтаем.
- Давай, - согласилась Темникова, улыбаясь.
- Вот хорошо, сейчас как раз будет обеденный перерыв.
Через десять минут оба сидели в небольшом, но уютном кафе.
- Ну, рассказывай, Лизка, как живёшь?
А жилось Лизе весьма неплохо. Окончив одиннадцатый класс, поступила в Высшую Школу Экономики. Сразу после окончания института пошла работать в НИИ малых и средних городов, и работает там до сих пор.
Живёт по-прежнему с родителями, пока ещё не замужем, но уже собирается.
Андрей в свою очередь поведал ей о своей жизни - о работе, о неудачном браке и о бытовых проблемах.
- Кстати, Андрей, - сказала вдруг Лиза. - Ты не слышал легенду про упыря?
- Нет, - улыбнулся Андрей. - Это ж ты у нас специалист по египетским легендам.
- А это не Египет - это Балашиха.
- Вот как? - Андрей от удивления даже присвистнул.
Сколько он жил в этом городе, ни разу не встречал ни одного упыря. Так что послушать про них очередную сказку нашёл весьма интересным.
Это было давно, когда ещё Октябрьская революция не прогремела. Как раз в районе современной Зелёновки жил в то время очень неприятный и жестокий человек. Соседи его за глаза называли колдуном. Был ли он им на самом деле - неизвестно, но сглазить или пожелать зла мог запросто. Прожив полвека, он умер от лихорадки.
После его смерти по ночам стали находить мёртвые тела с неестественно вывернутыми шеями и абсолютно обескровленные. Подозрение тут же пало на умершего. И при жизни-то он любил сворачивать шеи птицам - неземное удовольствие от этого получал.
Собрались соседи, откопали его, чтобы осиновый кол в сердце воткнуть. Открыли гроб, а покойник, к великому ужасу всех присутствующих, не только выглядел как живой, но даже разговаривал. Когда же его протыкали колом, он хохотал, как безумный, говоря, что плевать он хотел на эту деревяшку.
Нападения по ночам продолжались. Тогда один совсем седой старик вспомнил, что в Орехово-Зуево живёт знахарь-кудесник. Соседи отправились к нему с просьбой помочь несчастным балашихинцам. Знахарь согласился. Раскопали умершего, отнесли тело в лес и захоронили под большим пнём, и знахарь наложил на него заклятие. И пока этот пень стоит, упырь не может покинуть свою темницу.
- А если при строительстве трассы его выкорчуют, упырь выйдет на свободу и будет снова убивать людей, - закончила Лиза свой рассказ.
Андрей невольно усмехнулся:
- Лиз, но мы же уже взрослые люди. А ты до сих пор в сказки веришь.
- А ты не веришь? - ответила Лиза вопросом на вопрос.
- Нет, ну послушать, конечно, интересно. Но это ж несерьёзно.
- А рациональные проекты? Тоже несерьёзно?
При этом она глядела чуть насмешливо, с лёгкой хитринкой. Андрей тут же понял, на что эта бестия намекает.
- Ну, верю, верю. И что?
- Веришь, а напечатать почему-то не хочешь.
- Ну, а толку-то? Даже если я напечатаю, ничего не изменится - лес всё равно вырубят. Те, кому это выгодно, так или иначе своего добьются.
- А если народ узнает правду и будет протестовать?
- Да брось ты! Кому это надо? Ну, может, человек десять покричат, поругаются - и что? Так их и послушают!
- Просто ты боишься за своё место.
- Просто я считаю, что нет смысла дуть против паровоза.
Лиза достала кошелёк, поспешно расплатилась за обед и, взглянув на Андрея как-то разочарованно, встала с места.
- Ну ладно, Андрей Павлович, - сказала она сухо. - Мне пора. Простите, что отняла у Вас столько времени.
- Лиз, ты чего? - удивился было Андрей, но та уже удалялась из кафе быстрыми шагами.
Вот глупая! До сих пор одни сказки в голове!
Расплатившись за свой обед, Андрей взял с соседнего стула сумку и собрался было уйти, но вдруг заметил на Лизином стуле оставленные бумаги - копии тех расчётов и схем, что ему показывала. Должно быть, нарочно оставила в надежде, что он передумает.
Андрей взял их с собой в редакцию. Там он долго изучал схемы строительства альтернативных трасс, пересчитывал ущерб, который нанесёт вырубка леса.
"Да, всё очень точно, - думал он. - Все детали учли, ничего не упустили. Но напечатать такое было бы глупостью".
Набравшись решимости, он, наконец, скомкал все эти ненужные бумаги и бросил в мусорную корзину.
- Решено, Воронин - пятого вечером Вы едете в командировку. Зайдите в бухгалтерию за командировочным и на сегодня можете быть свободны.
Поблагодарив главреда "Московской звезды", Андрей вышел в коридор и направился в другой его конец, где была бухгалтерия.
Задание действительно было сложным, но весьма почётным. Интервью с главой города Ногинска и его молодой супругой, снявшейся в более чем десятке фильмах, наверняка выйдет на первые полосы газет, и "Московская звезда", где Андрей работал последние два года, вряд ли будет исключением.
Андрей невольно вздохнул, вспомнив то время, когда сам был главным редактором и сам решал, кого послать в командировку, а кому и вовсе дать вольную. Но это осталось там - в Балашихе.
После того, как лес вырубили, а на его месте построили трассу, по городу прокатилась волна странных убийств. Какой-то маньяк сворачивал жертвам шеи, а потом прокалывал их чем-то острым и выпивал кровь. Доблестная полиция, как всегда, не прикладывала особых усилий, чтобы поймать преступника, справедливо рассудив, что разгонять мирных пикетчиков куда безопаснее. Старожилы поговаривали, что это вампир, и что видимо, пень, под которым замуровали его дух в позапрошлом веке, убрали, когда расчищали участок под трассу. Теперь вурдалак на свободе и по ночам выходит на охоту. Убивали-то людей действительно ночью.
Не избежал этой участи и Фатахов, бывший к тому времени замом главреда. Его труп нашли у подъезда собственного дома.
Жить в Балашихе стало страшно. Те, кто могли, перебрались к родственникам в близлежащие города, либо снимали квартиры в Москве. Первыми опустели новостройки, заселённые в основном москвичами. В старых же домиках в два-три этажа почти во всех окнах горел свет, который жильцы боялись выключать по ночам. Пользуясь этим, коммунальные службы поднимали тарифы на электроэнергию. Вот уж кому упырь действительно принёс выгоду.
В газете "Вечерняя Балашиха, главредом коей теперь был Макаров, то и дело появлялись заметки о том, сколько средств разворовали, сколько электроэнергии недопоставили и сколько отдали администрации в качестве откатов. Ещё чуть ли не в каждом номере говорилось о том, что фонари дневного света, если их установить на улицах Балашихи, позволили бы с меньшими затратами положить конец ночным убийствам. Поэтому неудивительно, что популярное когда-то издание стало объявлено "вражеским", а сам главред Макаров - едва ли не агентом ЦРУ. Что сказать - дурак он и есть дурак.
Андрей покинул Балашиху одним из первым. После того, как упырь загрыз Фатахова, он решил не разводить "квасной патриотизм", а уехать в более безопасное место. Столица стала его вторым домом.
- Юля, я за командировочными, - сказал Андрей молоденькой стройной бухгалтерше, напрочь игнорируя её напарницу, типичного "гадкого утёнка".
- Да, конечно, Андрей, - ответила та, улыбаясь и поправляя длинными крашеными ноготками вьющуюся прядь.
Пока она занималась необходимыми бумагами, Андрей напрягал глаза, норовя залезть взглядом под кофточку с большим декольте, едва скрывавшим пышные формы.
- Вот, пожалуйста, распишитесь вот здесь.
Возвращая девушке ручку, Андрей как бы невзначай коснулся её руки.
- Юлечка, Вы сегодня вечером свободны?
Она на минутку задумалась.
- Ну, в общем-то да. А что?
- Давайте, может, сходим куда-нибудь?
- Я не против. А куда?..
Когда дверь за Андреем захлопнулась, он услышал:
- Зря ты, Юлька, согласилась. Он женщин меняет, как перчатки.
- Да ладно, Ась, все мужики такие. Ты лучше расскажи, что там ещё в Египте видела? У пирамид-то хоть была?
Слушать разговор дальше Андрей не стал. Да и зачем? Аська эта, как всегда, в своём репертуаре: романтика, любовь до гроба. Это уж надо быть совсем идиоткой, чтобы в наш циничный век в такое верить.
- И это детские сказки! - возмущалась Лиза, откладывая книгу в сторону. - Да такие детям давать - просто убийство.
Сева поднял книгу с дивана и стал листать, критически оглядывая страницу за страницей.
- Это какая именно? - спросил он Лизу.
- Вот эта, - она быстро перелистнула на нужное место.
С минуту Сева тщательно изучал "бессмертный шедевр русского народного сказочника", а затем повернулся к жене:
- Ты права. Саше такое читать точно не нужно... Надо же, Иван-царевич Марьюшку изнасиловал! Чему только сказки детей учат! Нет, я, конечно, понимаю - реальная жизнь, но не до такой же степени.
- А разве сказки должны слепо копировать жизнь? - возразила Лиза. - Где ж тогда ребёнку положительные примеры брать? Отрицательным он и так научится - без сказок... Хотя вот эту - "Бедняк и богач" - можно было бы почитать Саше.
- Ну-ка, где она?.. Да, согласен, вещь стоящая, - заключил Сева, когда пробежал по ней глазами.
- Давай ещё посмотрим - может, ещё что хорошее найдём.
Тёмный вечер уже вовсю окутывал город, плавно переходя в ночь, а супруги всё читали сказки. Читали вслух, обсуждали, помечали страницы бумажками с клейкими краями, принимали или отбраковывали. При этом ни один из них ни чуточки не жалел потерянного времени. Да и можно ли жалеть его, когда в субботу в гости приедет Надя, сестра Севы, вместе со своим сыном - пятилетним Сашей. Мальчик просто обожает, когда тётя Лиза читает ему перед сном сказки. Лишь один раз они оторвались от столь интересного занятия - когда Лиза пошла на кухню поставить чай.
- "Страшный колдун", - процитировал Сева название очередной сказки. - Читать?
- Читай, - разрешила Лиза.
Сказка действительно оказалась интересной, но и не менее страшной. Один казак ехал с войны домой, и путь его лежал через село. Остановил он коня, разжёг костёр, чтобы погреться. К огню подсел один человек, который после принялся настойчиво уговаривать казака пойти с ним в деревню, там свадьбу играют.
Уговорил - пошёл с ним казак. А его случайный знакомый оказался каким-то странным. На свадьбе все пьют, веселятся, а он сидит с сторонке. Потом вдруг встал на колени перед невестой, взял её руку, будто попросить о чём-то хочет, а сам выпил её кровь. После - убежал. Казак погнался за ним. Догнал у кладбища, говорит: я знаю, кто ты, и я тебя, упыря проклятого... А тот расхохотался в ответ. Меня, говорит, так просто не убьёшь. Чтобы меня уничтожить, надо, говорит, откопать моё тело и сжечь на костре, да так, чтобы из него ни один гад ни уполз, ни одна птица не улетела, а чтобы ты, казак, никому не рассказал, я тебя сейчас удавлю.
Но казак оказался не лыком шит - до самого утра они боролись. С рассветом упырь нырнул в свою могилу, а казак пошёл в деревню. От местных он узнал, что недавно умер страшный колдун. Пришли они вместе с деревенскими на его могилу, тело откопали и стали сжигать. Как только от огня чрево лопнуло, поползли из него змеи, червяки всякие, птицы чёрные полетели да жабы запрыгали. Ловили их жители да обратно в огонь кидали. Так и сгорел страшный колдун. А казак вернулся к себе домой.
- Нет, это точно не для детей, - сказал Сева, когда закончил читать.
- Согласна, - кивнула Лиза. - Тут и взрослого испугаешь. Давай другую. Сейчас только чай заварю.
- Слушай, я вот что подумала, - сказала она, уже вернувшись с кухни. - Не написать ли мне в "Вечернюю Балашиху" письмецо? А то у них там упырь злобствует. Пусть узнают, что с ним делать.
- А это мысль. Напиши.
Прочитав ещё одну коротенькую сказку, Сева и Лиза пошли на кухню пить чай. Отхлёбывая из чашки, Лиза смотрела в глаза мужа, сидевшего напротив, и думала о том, что судьба действительно сделала ей подарок, познакомив однажды с таким замечательным человеком. За все четыре года совместной жизни, чего бы она ни задумала, он ни разу не спросил её: а оно тебе надо? Хотя друзья и знакомые и даже родители спрашивали её об этом постоянно. Лиза тоже никогда не задавала мужу дурацких вопросов типа: чего ты вкалываешь в этой больнице? Ты же хороший врач, запросто можешь уйти в частную клинику и получать больше. Она знала, что ответ Севы будет: я хочу помогать людям вне зависимости от их платёжеспособности. Знала и принимала это всей душой. И пусть подруги, выскочившие замуж за успешных предпринимателей и менеджеров, откровенно жалеют её, жалуясь одновременно на своих мужей, пусть пугают вечным житиём на три копейки, завидуя втайне тому взаимному уважению и пониманию, что царит в семье. Всё равно никакие богатства мира не заставят Лизу отказаться от такого сокровища, как Сева. Дорогой, любимый, единственный.
- Знаешь, Лизок, о чём я думаю, - сказал Сева, когда они с женой уже лежали в постели. - Не написать ли мне сказку?
- Почему бы и нет? - откликнулась Лиза. - А о чём?
- О реальной жизни, о тебе, о нас. Я вот подумал: сколько сказочники стараются, придумывая принцесс или добрых волшебниц. А мне даже придумывать не надо - вот она, передо мной. Я, наверное, в прошлой жизни что-то очень хорошее сделал. Иначе за что мне в этой такое счастье?
- А что же я сделала такого хорошего, если в этой жизни рядом со мной сказочный принц? Знаешь, Севочка, вижу тебя и думаю порой, что уже попала в сказку. Не верится, что всё это в реальности. А вдруг ты мой сон?
- Сейчас проверим, - шутливо предложил Сева, прежде чем их губы слились в упоительном поцелуе.
А ночь за окном неумолимо вступала в свои права. Одинокой женщиной в чёрных одеждах она брела по городам и странам, наблюдая за спящими и веселящимися. В девятиэтажном доме в Ясенево спала в обнимку супружеская пара, в центре Москвы - на Арбате, нагулявшись допоздна, спал в своей холостяцкой квартире Андрей вместе с Юлей. В Балашихе, привыкшие не выключать на ночь света, спали, со страхом ожидая вестей об очередном убийстве. В далёком Египте давно уже погрузились во мрак дома, пляжи, города и великие пирамиды. И наверное, они сейчас снились недавно вернувшейся оттуда Асе - "гадкому утёнку".
Андрей с удивлением озирался. Пески, кругом пески. Далеко вдали виднелись силуэты треугольных сооружений...
"Пирамиды, - сообразил Андрей. - Значит, я в Египте. Вопрос только, как я здесь оказался".
Вокруг не было ни одной живой души, словно туристы в этот день, сговорившись, разом отменили экскурсии в Каир и решили полежать на пляжах. Хотя солнце, судя по всему, было в самом зените.
Неожиданно Андрей услышал человеческую речь, нельзя сказать, чтобы совсем рядом. Невольно повернул голову в ту сторону, откуда она слышалась, и увидел троих. В центре был мужчина, темнокожий, одетый как на картине из папируса - в льняную материю на поясе, в сандалии, в большое ожерелье из золота на груди. На голове у него была высокая белая корона. Ни дать ни взять - египетский фараон.
По обе руки от него шли две женщины, такие же темнокожие, с чёрными волосами до плеч, одетые в длинные цветные платья узкого покроя. На голове у одной из них лежало "рогатое солнце", какое Андрей не раз видел на тех же папирусах, когда заходил в сувенирные магазинчики.
Вся эта компания постепенно приближалась к нему. Вскоре ветер стал доносить обрывки разговоров.
Странно, но они говорили по-русски. Андрей отчётливо мог услышать такие слова как "поехал", "командировка" и "на свою голову".
- Лучше было бы на электричке, - говорила женщина с "рогатым солнцем". - Они же с Курского ходят.
- Или уж, на худой конец, в пробках постоять, - вторила ей другая. - Хуже бы всё равно не вышло.
- Да, Балашиха - гиблое место, - согласился в ответ "фараон".
Поравнявшись с Андреем, эти трое пошли дальше, в упор его не заметив, продолжая разговаривать о чём-то своём. Пару раз они назвали друг друга по именам. Женщину с солнцем на голове назвали Хатхор, мужчину - царём Египта Менкау-ра. Как звали их спутницу, Андрей не расслышал, но, как и Хатхор, она была богиней из древнеегипетской мифологии.
Через несколько шагов обе богини поочерёдно обернулись, и Андрей с удивлением заметил, как поразительно та вторая богиня похожа на Асю из бухгалтерии. Вроде как она и вместе с тем - не она. Те же глаза, те же черты лица, но нельзя даже с натяжкой назвать её уродиной. Словно та Ася, которую Андрей видит каждый день, побывала в салоне красоты, затем в солярии.
Когда же невзначай повернулась к нему та, которую называли Хатхор, Андрей вдруг узнал в ней Лизу Темникову. Но ни она, ни Ася даже взгляда на нём не задержали - посмотрели как бы сквозь него.
Последнее, что услышал Андрей, прежде чем проснуться - это слова о том, что кому-то в сердце воткнули осиновый кол.
"Приснится же такая ерунда", - подумал он, осторожно потягиваясь, чтобы не потревожить спящую Юлю.
Шустрый молодой сотрудник чуть ли не бегом вбежал в кабинет главного редактора "Вечерней Балашихи". Вид его был явно чем-то взволнованный, словно он только что увидел не то привидение (хотя этим балашихинцев уже не удивишь), не то НЛО.
- Что случилось, Пётр? - спросил главред, отрываясь от бумаг.
- Василий Васильевич, тут письмо пришло. Из Москвы, от некой Елизаветы Казанцевой.
- И что же она такого интересного пишет?
- Вот посмотрите, - Пётр протянул распечатку своему начальнику. - Чудачка какая-то с мужем до поздней ночи сказки читала и начиталась про упырей. Я вот думаю, Василий Васильевич, может, нам это письмо напечатать. Вдруг это поможет?
Где-то с минуту Макаров рассматривал письмо, внимательно изучал, стараясь не пропустить ни словечка, а затем сказал:
- Да, Пётр, Вы правы. Это стоит напечатать. Так Елизавете Казанцевой и напишите.
Пробки растянулись на километры. Широкие полоски шоссе были до отказа набиты разноцветными автомобилями: маленькими и большими, заляпанными и только что вымытыми, дорогими и дешёвыми, отечественными и иномарками. Горели фары, кругом то и дело раздавались сигналы.
"Зараза", - думал Андрей, передвигаясь урывками на метр, затем останавливаясь, чтобы потом снова нажать на газ и сдвинуться ещё на метр.
Он бы давно уже поехал по обочине, но даже там было не протолкнуться.
"Придётся ехать через Балашиху, - подумал он без особого энтузиазма. - А то до Ногинска не то что к часу ночи - до утра не доеду".
Поворот на Балашиху находился всего в двух километрах, но Андрею показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем он до него добрался.
По мере того, как Андрей приближался к родному городу, трасса постепенно освобождалась от потока машин. А вскоре он уже наслаждался быстрой ездой по абсолютно пустой дороге. Не приходилось больше останавливаться, чтобы не врезаться в стоящий впереди автомобиль или сворачивать на соседнюю полосу, чтобы двигаться быстрее. Один только раз Андрей притормозил малость, чтобы взглянуть на часы. А когда взглянул, аж обалдел:
"Ого! Уже десять минут первого! Это ж надо столько в пробках проторчать!"
Прибавив скорость, он двинулся дальше и вскоре выехал на новую трассу, построенную на месте вырубленного леса. Как и все трассы Балашихи, она была пустынна.
"И на фиг было её строить, - невольно подумалось Андрею, - когда по ней никто не ездит? Столько денег вбухали, и всё коту под хвост!"
Но тут же мысленно поправил сам себя, что не коту под хвост, а чиновникам в карман. Разворовали-то, небось, куда больше.
Неожиданно машина, помимо воли хозяина, стала сбрасывать скорость, а через минуту-другую и вовсе остановилась. Андрей изо всех сил давил на газ, но мотор был нем. Машина не двигалась.
- Что за чёрт! - выругался Андрей, выходя из машины.
Заглянув под капот, он понял, что починить машину прямо здесь не представляется возможным. А единственными живыми душами поблизости были деревья, стоящие вдоль трассы. Вот ведь невезуха! Надо же так влипнуть!
Пнув со злости колесо автомобиля, Андрей достал из кармана куртки сигарету, зажёг её зажигалкой и затянулся разок-другой. Мысль о том, что в ближайшее время до Ногинска ему не добраться, приводила его в отчаяние. Попадёт ему теперь от главного. Такое интервью профукал! Не объяснишь ведь этому козлу, что по дороге ЧП случилось. Ему хоть ты голову себе расшиби - а задание чтоб было выполнено.
Неожиданно невдалеке между деревьями промелькнула чья-то тень. Андрей потушил сигарету и спешно глянул в ту сторону. Нет, никого. Должно быть, показалось. Но отчего-то на душе стало неуютно, словно он находится под прицелом киллера.
Человеческий силуэт появился неожиданно. Когда Андрей повернул голову, он уже совсем приблизился. В темноте уже можно было увидеть его лицо, необычайно бледное, с глубоко посаженными глазами.
Андрей хотел было подойти к нему, попросить о помощи, но что-то вдруг его удержало. И в следующий момент он понял, что именно. Человек улыбнулся, обнажая гнилые зубы. Два из них были длиннее остальных и едва умещались во рту. А глаза... Андрею показалось, что в них отражается красный сигнал светофора. Но светофоров-то поблизости не было.
"Вампир!"- с ужасом осознал Андрей.
Он бежал не разбирая дороги, проклиная по ходу и шефа, что послал его в командировку, и пробки, из-за которых он свернул в это гиблое место, и себя самого, что поехал на этой треклятой машине. Сел бы в электричку, давно бы уже был в Ногинске. А теперь приходится убегать, спасать свою шкуру.
Пару раз он оглядывался назад, желая удостовериться, отбился ли он от преследователя, и каждый раз видел его всего в двух шагах от себя. Из последних сил он прибавлял бегу. Но упырь никак не желал отставать.
Андрей уже совсем выбился из сил, покрылся липким потом и дрожал всем телом. Снедаемый страхом, он уже не ориентировался на местности и понятия не имел, далеко ли убежал от своей машины. Да всё равно. Лишь бы спастись.
Оглянувшись очередной раз, Андрей вздохнул с облегчением. Упыря поблизости не было.
"Фу ты! Слава тебе, Господи! Вроде убежал!"
Только он успел это подумать, как упырь выпрыгнул с другой стороны. Андрей заметил его слишком поздно... В голове запоздалыми пташками пронеслись слова гадалки:
"Вас ждёт дальняя дорога и неприятный сюрприз, которого Вы, кстати, ещё можете избежать".
Холодные руки, громкий хруст шейных позвонков - и через мгновение всё было кончено.
"Неужели если бы я тогда напечатал, этого бы не случилось?" - последнее, что успел подумать Андрей, прежде чем мир погрузился во тьму.
А на дисплее выпавшего при беге мобильного телефона часы показывали дату - шестое апреля две тысячи восемнадцатого года...