Ветер пах цветущими апельсинами и мелиссой. Марина сидела в плетёном кресле-качалке и лениво думала: чем ещё? - Анисом, розмарином, кардамоном и тмином! Марина улыбнулась: как же иначе? В их маленькой кондитерской к чаю всегда подавали выпечку - пирожки, булочки и домашнее печенье.
Пирожки здесь пекли особые - по старым, забытым рецептам, которых сегодня уже не найти в кулинарных книгах. Марин привезла с собой в Афины факсимильное издание "Записок по курсу кулинарной школы"
"Никитский бульвар, собственный дом, Љ13.
Типография Г.Г. Аралова, Москва, Тверская, угол Леонтьевскаго пер." - затейливой старославянской вязью значилось на обложке.
Если бы три года назад Марине сказали, что она будет жить в собственном доме, да не где-нибудь, а в Афинах - столице нома Аттики, да не где-нибудь, а на улице Тодороса Колокотрониса, - она бы рассмеялась.
Три года назад Марина не представляла себе, что своими глазами увидит древний храм Посейдона в Сунионе, от которого сохранились огромные колонны (местные жители называли его "каво-колонес" (мыс с колоннами, греч.), будет собирать виноград в Каливатосе, а за арбузами и дынями ездить на остров Кос (они слаще даже узбекских, дыни с острова Кос!).
Побывает на многочисленных островах - Родос, Сими, Нимос, Нисирос, Крит... Будет готовить голубцы в листьях цикламена, которые так нравились детям (а Марина больше любила капустные...).
Будет жить в собственном доме в центре Афин - пусть и в небольшом, всего два этажа.
На втором этаже располагалась квартира, выше - мансарда с крышей-террасой, где они с мужем любили сумерничать вечерами, уложив детей. Они сидели обнявшись и слушали любимые песни, а сверху их обнимало чёрное бархатное небо с голубыми сапфирами звёзд.
Марина до сих пор не могла привыкнуть к тому, что оно так близко. Однажды она шутя вспрыгнула на скамью и протянула к небу руки: "Хочешь, достану тебе звезду?". Демосфен сгрёб жену в охапку и, бережно опустив на ноги, помотал головой: "Охи (нет). Уже достал". И добавил: "Ты осторожнее! Иногда звёзды падают"...
С того дня, как они переехали в Афины, всё и всегда было так, как хотела Марина. Они объездили всю страну (что оказалось нетрудно), взяв напрокат шикарные мотоциклы.
- Медовый месяц на "Ямахе" - смеялась Марина (водить она научилась ещё в России).
- Медовый месяц у нас с тобой был пять лет назад, - напомнил жене Демосфен.
-Да? - Удивилась Марина. - А мне почему-то кажется, что он ещё не закончился...
Они побывали везде, где только можно было побывать. Марина своими глазами увидела древние скульптуры из Микен, Спарты, Пилоса, Фессалии, с Кикладских островов... Демосфен отовсюду увозил с собой их миниатюрные копии, и дом стал напоминать Марине Пушкинский музей изобразительных искусств на Волхонке. Весь второй этаж...
==============="У МАРИНЫ"================
...А первый этаж целиком занимала кондитерская: небольшая, всего двенадцать столиков. Торговали в кондитерской и "на вынос" - всем хотелось унести домой пакет горячих, тающих во рту пирожков, и покупателей у них хватало. Пирожки просто разлетались!
На кухне работали шестеро женщин. Марина наняла их очень простым способом: дала в местной газете объявление на русском языке (!) без перевода (!), рассудив, что русская кухня в русском исполнении только выиграет. - "Пирожки в авторской редакции!" - смеялась Марина. Демосфен ей не мешал.
На объявление откликнулись сразу же. И в просторной пекарне, оборудованной мощными вытяжками и итальянской техникой (Демосфен и не ждал, что Марина выберет греческую), журчащим ручейком лилась русская речь, и на душе у Марины теплело, стоило ей войти...
В больших жарочных шкафах пеклись воздушные заварные куличи; затейливо плетёные, облитые сладкой помадкой выборгские кренделя; сдобные колбовые пирожки с нездешними начинками: с капустой и белыми грибами, с картошкой и жареным луком, с рисом, изюмом и яйцом, а ещё морковные и яблочные...
На плите в глубоких сотейниках жарились в кипящем оливковом масле пузатые левашники (маленькие пирожки из тонкого теста на коньяке) с начинкой их абрикосового, персикового, яблочного и сливового повидла. Подавались левашники подсушенными на салфетках (чтобы стекло масло) и посыпанными сахарной пудрой.
А твёрдые витые маковники, которые так непросто разгрызть! А забавные крендельки в виде фигурок - куколки, домики, черепашки, ёлочки - которые так полюбились детям (ведь прежде чем съесть, с ними можно было поиграть!)
Пирожки расхватывали на лету, и работы на кухне хватало. Хозяйка работницам нравилась - тихая, немногословная, всегда приветливая. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся.
Уступчивая Марина, когда дело касалось главного - то есть рецептуры пирогов и плюшек - превращалась в настоящую мегеру: топала ногами и требовала неукоснительного соблюдения каждой буквы и каждой запятой драгоценных старинных рецептов, всерьёз угрожая увольнением. Причём никогда не кричала, ледяным голосом чеканя слова.
- Шаг вправо, шаг влево - расстрел! - шутили работницы, замешивая тесто. - Впрочем, шутили они только в отсутствие Марины. А после того, как Марина уволила одну незадачливую "пирожницу", сказавшую ей: "Да сдалась мне твоя книжка, я и сама с руками, что я, пирогов не напеку?" - шутить перестали. Марина уволила работницу без сожаления, и пока не нашла замену - стояла у плиты сама: сезон в разгаре, покупатели валом валили.
Пятеро оставшихся у Марины работниц, конечно, справились бы с работой. Но пострадали бы пирожки, а этого Марина допустить не могла.
- Первый раз ем пирожки, испечённые искусствоведом! - смеялась приехавшая к ним на зимние каникулы Ника, уминая за обе щеки всё, что ставила перед ней Марина. - Это круто!
Остальным, включая Марину, было тогда не до смеха. К счастью, замена нашлась быстро...
- Ешь, ешь. Похудела-то как! - Марина закармливала Нику пирожками, с удовольствием наблюдая, как она ест - жмурясь от удовольствия и облизывая пальцы. Сама Марина есть не успевала: договор с издательством не ждал, и переводить приходилось ночами, как когда-то в Москве. Благодарение богу, замена нашлась быстро...
Кормили в кондитерской по-русски: то есть брякали на стол всё сразу - и каждый выбирал, что ему нравится. У них уже появились постоянные покупатели, уносившие с собой красивые фирменные пакеты со свежей выпечкой.
Демосфен заказывал их специально, с надписями на двух языках:"У самовара я и моя Маша", "Не красна изба углами - красна пирогами", "Чай пить - не дрова рубить".
Были и завсегдатаи, любившие посидеть у Марины за чашечкой кофе или чая. Кондитерская так и называлась - "У Марины"
Кофе в кондитерской был на все вкусы: традиционный турецкий; экзотический индийский - с гвоздикой и чёрным перцем; изысканный арабский - с яичным желтком, с карамелью и много ещё с чем; мягкий, бархатный варшавский - со взбитыми сливками, и восхитительный глясе с шариком сливочного мороженого в запотевшем от холода стеклянном бокале с обязательной соломинкой - бело-голубой, в традиционных национальных цветах. - Марина была выдумщица!
На барных высоких табуретах красовались пушистые коврики с забавными "бомбошками", вместо традиционных ламповых плафонов и столь же традиционных свечей - с потолка свисали тканевые абажуры цвета густых сливок с золотой бахромой. На стенах висели связки баранок и сушек (и можно было брать, кому что нравится).
На столике в углу - красовался пузатый ведёрный самовар с горячим чаем. Здесь же - блюдечки с листиками мелиссы, лимоном и сахаром, стаканы в затейливых железных подстаканниках (Марина привезла их из России и искренне верила, что чай в таких стаканах вкуснее).
За стойкой бара размещалась жаровня с горячим песком, в котором томились медные турки с кофе. У жаровни колдовал паренёк лет шестнадцати. Жонглируя турками с ловкостью профессионального фокусника, паренёк успевал управляться с двумя кофемашинами и улыбаться клиентам. Улыбался он так же, как варил кофе, - неотразимо.
- Где ты его нашла? Красивый, как Нарцисс, и кофе у него получается божественный! - говорили Марине соседки.
Немногословная Марина пожимала плечами - "Сам пришёл, я не искала". Соседки ей, конечно же, не верили...
=================ДИОНИС=====================
Марина не лукавила: Дионис - так звали паренька: и впрямь, как бога! - просто шёл по улице Тодороса Колокотрониса. У кондитерской ноги Диониса сами замедлили шаг, и вдохнув сытный запах пирогов, он восхищенно вымолвил: "Ты ностымо! Как вкусно... пахнет!"
- А ты зайди и попробуй! - пригласила его Марина.
- Да я... не хочу, я вообще-то завтракал" - огорчённо протянул Дионис.
- Не при деньгах? Но я ведь тебя угощаю, просто попробуй, не надо платить, - улыбнулась ему Марина (есть же на свете такие парни! - прекрасен как бог, а разве у богов бывают деньги?)
- Мм-ммм, - восторженно промычал паренёк, откусив сразу полпирожка, -ммм... Пища богов!" - И, поблагодарив Марину, поднялся было из-за стола, но почувствовал на своих плечах уё руки - и подчиняясь этим рукам, опустился на стул.
- Значит, завтракал уже? Всё с тобой ясно! - рассмеялась Марина. - Подожди, попробуй ещё вот эти, - и поставила перед ним миску, полную ароматных, жаренных в кипящем масле левашников. - Только осторожнее, они прямо с огня, губы не обожги!
Но Дионис её уже не слышал: он запихал левашник в рот целиком и с упоением жевал, обжигаясь горячим как лава повидлом. Марина смотрела, как он ест, прикрывая от удовольствия глаза - в точности так, как она сама!
Остановился Дионис, когда миска перед ним опустела. И сказал удивлённо: "Неужели я всё это съел?! Я нечаянно!" - и Марина расхохоталась: губы у паренька были измазаны повидлом, щеки и нос в сахарной пудре - сам как левашник! - а глаза, ставшие от удивления ещё больше, уже не умещались на лице!
- А хочешь, я отработаю? - перешёл на "ты" паренёк и даже не заметил этого (с Мариной было легко). Может быть, тебе... вам... нужен работник? - смущенно бормотал Дионис. (Вот сейчас она скажет: мал ещё, подрастёшь - приходи. Или ещё что-нибудь такое скажет...)
- А что ты умеешь делать? - сказала Марина.
- Я умею варить кофе, - улыбнулся Дионис. - А этот (он отодвинул стоящую перед ним ча1шку) - этот не настоящий. Хочешь, я сварю тебе - настоящий?
- Хочу, - просто ответила Марина. Дионис оказался настоящей находкой, и в том, что маленькая кондитерская полюбилась афинянам, была немалая заслуга выдумщика и фантазёра Диониса - мальчика, носящего имя бога...
Марина тоже была выдумщицей. Это она придумала - открыть кондитерскую. Демосфен хотел - ресторанчик. Но Марина впервые возразила мужу: "Ресторанов в Афинах много, зачем ещё один? А кафе-кондитерская с горячими пирожками идеально подходит для завтрака. К нам будут ходить! Я умею печь пирожки". Демосфен давно убедился в том, что это не пустые слова: готовить Марина умела.
- Но ты не справишься одна, - только и сказал ей Демосфен.
- Не беспокойся! Если бог дал нам это кафе, он позаботится и о работниках.
"Как в воду глядела!" - думал Демосфен. Ещё он думал о покупке дома напротив. Дом продавался, а кондитерскую требовалось расширять: желающих позавтракать русскими пирогами было уже больше, чем вмещало их маленькое кафе, да и днём приходили - посидеть.
Женщины листали модные журналы (Демосфен привёз их целую кипу - из Парижа и из Рима, куда они с Мариной ездили "развеяться" и, как выражалась Марина, "накрутить километраж") и трещали без умолку, заедая разговоры пирожками, а пирожки запивая чаем из настоящего русского самовара.
Самовар стоял на специальном угловом столике, и посетители, отвернув фасонистый краник, сами наливали себе чай, доливая заварку из бокастого расписного чайничка, стоящего на самоварной крышке - чтобы не остыл. За чай у Марины не требовали платы - пей сколько хочешь, не жалко.
Женщины наслаждались беседой, дети хрустели печеньем и сосали через соломинку ледяной кофе-гляссе, в котором плавал шарик пломбира. Играли в забавные игрушки-кренделюшки, как их называли Маринины близнецы Аня и Стас.
Впрочем, Демосфен всегда звал детей полными именами.
Дети играли, грызя печенье и маковники, мужчины вели длинные неторопливые разговоры, прихлёбывая кофе из маленьких чашечек (на столе перед каждым стояло пять-шесть - уже пустых).
Чашки были гордостью Демосфена, их изготовили по специальному заказу: на чёрном фоне - бирюзовые стилизованные волны, в центре каждого блюдечка - медноволосая женская головка в бирюзовом овале, с гордо поднятым подбородком и завораживающим ледяным взглядом застывших глаз, - так похожая на Марину!
Прежде чем поставить чашку на блюдечко, мужчины восхищенно цокали языками. "Ах, какая женщина! Царица!" - услышала как-то Марина ("Ах, какая женщина, какая женщина... Мне б такую!" - вспомнилась Марине популярная в России песня, и она неприметно вздохнула.
Ей хотелось в Москву, в их с Демосфеном загородный дом, который они почти выкупили (а собирались десять лет вносить по кредиту), в лес, где с вековых могучих елей тихо падают снежинки, где в призрачном свете луны танцуют на поляне феи...
Демосфен возьмёт отпуск, и они отправятся домой! И целых две недели будут кататься на лыжах (а может быть, целый месяц!). А потом вернутся в Афины, где будут жить до лета.