Верещагин Олег Николаевич. Листья Белого Древа

Олег Верещагин

ЛИСТЬЯ БЕЛОГО ДРЕВА

...расцветает ли роза, мой сеньор,

Нынче в вашем окне?

Кто натаскивал гончих, мой сеньор,

В ожидании лова?

Кто останется бел

Там, где праведных нет?!.

...Коронованный пламенем - лети...

Стало белое - алым.

Медный колокол дня

Докрасна разогрет...

Проиграв королевство, мой сеньор,

Не торгуются в малом

На последней заре...

Это сладкое слово, мой сеньор,

Было вовсе не ВЕЧНОСТЬ.

Смерть поставила парус, мой сеньор,

На моём корабле...

Вы же поняли тайну, мой сеньор?

Вы составили ВЕРНОСТЬ...

Лора Бочарова. Ordo temple.

МОЙ НУМЕНОР

(Немного по теме от автора)

* * *

Первейшая для меня загадка - почему изо всех фанфиков и апокрифов на тему "Нуменор", которых насчитывается множество, я не нашёл НИ ЕДИНОГО, который повествовал бы о каких-то иных временах Нуменора, нежели непосредственно перед Падением?

Впрочем, загадка - увы - разгадывается просто. Почему "увы"? Уж больно печальна разгадка...

...Вы заметили, что современные авторы невероятно редко пишут о - как бы это сказать? - мирах социальной справедливости? Как правило, герой-одиночка (ну, или небольшая группа) действуют посреди ликующего дерьма с упрямой обречённостью и даже неким цинизмом. Добро бы, если бы эта тенденция касалась только книг о нашей современности - и правда, вокруг хорошего мало. Но то же самое мы видим в фантастических книгах - от "космической" фантастики до фэнтэзи! Впечатление такое, что вера в светлое у писателей не просто парализована - она ампутирована под корень. Причём некоторые - вроде того же Сергея Лукьяненко - ещё и открыто издеваются над "штампами" и "патетикой" (сиречь - над чистым, светлым, добрым, разумным...) Я не знаю, то ли это какие-то комплексы повылезали, то ли так писать проще, то ли надо потешить читательский электорат, которому про дерьмо читать привычней... Я сам много раз с этим сталкивался - немало читателей активно отталкивают любые произведения, в которых есть масштабное Добро, справедливые общества, вера в будущее... Не просто отталкивают - но ещё и яростно оскаливаются агрессивным неверием: "Не тяни нас из нашего вонючего сортира, автор, мы всё равно не поверим! Не может так быть! Врёшь! Не трогай нас за остаток души!"

Смотреть на это не обидно, нет - печально и больно. Ещё более печально, что набросанная в три строчки Дж.Р.Р. история Нуменора в своём завершении даёт богатейший материал для такой "чернушной фэнтэзи". А непрописанность этой истории Профессором позволяет фанфикописать что угодно - от гладиаторских боёв до гомосексуальных гаремов. Нет, я не думаю всё-таки, что большинству авторов это доставляет некое удовольствие - скорей им так проще. Ведь, описав что-то светлое, потом глядишь за окно - и становится пакостно донельзя. А тут вроде как и не разочаровываешься...

Но в общем история Нуменора в фанфик-движении выглядит как история СССР в изложении матёрой диссишлюхи: грязь, нищета, беспросветный террор, тупость, кровь, бессмысленность, грязь, тупость, кровь, нищета, голод, беспросветный террор, нищета... Однако есть одно огромное НО.

Я жил в СССР достаточно долго - и в не лучшие его времена - и я знаю, что это - ВРАНЬЁ.

Итак?..

* * *

"Слабым местом" всех, даже талантливых (на мой взгляд) авторов, пишущих о Нуменоре, является описание внешности нуменорцев. Исходя из чётко прописанного Профессором фенотипа нуменорцев Средиземья (дунаданы Севера, гондорцы) большинство авторов делают вывод: "нуменорский нуменорец" - рослый, стройный, сероглазый и темноволосый. Такими и изображают с большей или меньше степенью таланта. Иногда даже ОЧЕНЬ талантливо. Но это мнение в корне неверно!

Нуменор "исторически" заселили представители трёх людских племён - беоринги, халадины и хадоринги. Большинство переселенцев составляли "арийского типа" хадоринги - мощные голубоглазые блондины. Очень немногочисленные халадины (некоторые даже сомневаются, что они вообще были в числе первопоселенцев) вскоре полностью растворились среди двух других племён. А вот подавляющее большинство Верных в знаменитом конфликте составили как раз беоринги - рослые, темноволосые и сероглазые, обитавшие в основном на полуострове Андустар. И составили они не более 1/5 от общего числа изначальных переселенцев, а, учитывая низкую (конечно, в тогдашнем понимании) рождаемость в их племени, можно сказать с высокой долей уверенности, что к концу нуменорской истории их было не более 1/20 численности населения острова. Практически всё остальное население Нуменора имело светлые волосы и голубые либо синие глаза.

Хадоринги Нуменора - "Люди Короля" - погибли в катаклизме, уничтожившем остров Нуменор - либо в самоубийственном походе, затеянном Ар-Фаразоном против Валар. Спаслись в основном именно Верные, что и породило у жителей Средиземья в Третьей Эпохе (и у большинства современных авторов) образ нуменорца-"Арагорна-Дэнэтора-Фарамира". Большинство же хадорингов, проживавших в колониях Средиземья и не привлечённых Ар-Фаразоном к походу, скорей всего превратились в Чёрных Нуменорцев-морэдайн. Изящный парадокс - чистокровные "чёрные нуменорцы" были скорее всего белобрысыми и голубоглазыми "арийцами", а не темноволосыми сероглазыми "кельтами".

* * *

Сколько всего было переселенцев изначально? Вопрос совершенно открытый - Профессора демография не интересовала, и он с обычной своей щедростью оставил тут простор для фантазии эпигонов и загонов. Но, если учитывать, что прибывали переселенцы не "одной волной", а на протяжении чуть ли не двадцати лет (впрочем, пользуясь эльфийскими кораблями - думаю, что у эльфов были и другие дела, кроме того, как возить туда-сюда ревущих детишек, затурканных баб, обозлённых мужиков и гадящий скот - представьте, как всё это выглядело ВНЕ эпоса, в жизни!), то, я думаю, всего на Нуменор перебралось 100-150 тысяч аданов. Повторюсь - это практически моё вольное допущение.

* * *

Какова была численность населения Нуменора? Средневековые пропорции, по которым я высчитывал население арнорских княжеств в повести "Garaf", тут не годятся - Нуменор почти до последних десятилетий своего существования не знал ни болезней, ни неурожаев, ни стихийных катаклизмов, ни внутренних войн. Правда, упоминается, что в последние 300-500 лет у нуменорцев снижалась рождаемость, а так же неизвестно, сколько их выехало по разным причинам на материк (а, должно быть, немало)... Поколебавшись, я принял для Нуменора (площадь примерно в 500 тыс. км² - это, для наглядности, территория современной Испании)в 1693 году Второй Эпохи численность населения в 8-10 млн. чл. видимо, даже все харадские царства вместе взятые не были так многолюдны. Может быть, даже всё население Средиземья не достигало этой цифры.

Эмоциональное примечание: если учесть, что население и дальше всё-таки росло, то, видимо, к концу Второй Эпохи Нуменор населяли порядка 15 млн. чл. Думаю, что не меньше миллиона из них были детьми, которым не исполнилось ещё 10 лет, и я сомневаюсь, что они были так уж "пропитаны злом". Неплохую экзекуцию устроил Эру целой нации за поход одного чокнувшегося от страха смерти и гипертрофии властолюбия короля, кучки лизоблюдов и нескольких десятков тысяч верных клятве воинов... Вот так и становятся Чёрными Нуменорцами, вот так и отказываются от Валар... Уф.

* * *

Интересен вопрос: а жил ли в Нуменоре ещё кто-то, кроме аданов? Если оставить в стороне такой казус (казус белли?), как "суслики" (маленькие крылатые эльфы автора Суслина) или там развлекухи типа "волосатый хоббит-сексгигант в Нуменоре", то можно уверенно сказать, что, скорее всего, "на постоянной основе" в Нуменоре до определённого периода были прочно "прописаны" сколько-то (вряд ли десятки тысяч - скорей тысячи) разнообразных эльдар. Достаточно уверенно можно сказать, что приплыли со своими друзьями-халадинами сколько-то друхов (друэдайн - вряд ли тысячи, скорей сотни). Но они едва ли остались в Нуменоре, когда там начали сводить леса, а халадины растворились среди прочих аданов.

* * *

О рабстве. Опять-таки многие писатели - даже хорошие писатели! - любят расселять в позднем Нуменоре десятки, а то и сотни тысяч рабов, щедро "цепляя" их образы в знакомой нам со школы античной истории - галерников, гладиаторов, домашнюю прислугу, рабочих в шахтах и на плантациях...

В "Сильмариллионе" слово slave (раб) используется для обозначения пленника, которого заставляют работать на победителя. В других текстах ("Нарн иХин Хурин", "Путешествие Туора в Гондолин", "Лэ о Лэйтиан", "Серые Анналы" и т.д.) используется слово thrall. В словарях оно сопровождается пометкой "ист"., а переводится как "раб" и "пленник". И вот оно-то с гарантией обозначает то же, что и норвежское слово трэлль, без напоминаний об античном рабстве. Поскольку германский раб - нечто совсем другое, чем раб римский. Это либо человек, взятый в плен, либо родившийся в неволе. От свободного он отличается мерой ответственности, размером виры и способностью распоряжаться собой. Кроме того, к нему относятся с презрением, поскольку человек храбрый (а именно это качество весьма ценилось у германцев и скандинавов) в плен не сдастся. Тем не менее раб у скандинавов и прочих древних германцев - личность. Именно таково отношение к рабам у эдайн Белерианда. Они, как становится ясно из "Нарн иХин Хурин", с презрением относятся к вастакам племени Ульдора еще и потому, что те держат рабов и обращают в рабство стариков, женщин и детей - то есть тех, кто не в состоянии защитить себя. Рабами называются и попавшие в плен эльфы. Сначала в Нуменоре не могло быть рабов - просто по определению. А вот во времена расцвета колоний в этих самых колониях рабство могло появиться, хотя трудно сказать, в какой форме. Вряд ли в форме античного рабовладения. Для эдайн слово "раб" остается оскорблением, а не обозначением чего-то привычного.

Кэтрин Кинн. Нуменор - исторический очерк Второй Эпохи.

Вообще для нуменорцев - даже большинства морэдайн - содержание рабов было непредставимой гнусностью. И в самом Нуменоре, пусть и в последние годы перед падением, когда нравственность расшаталась до предела, рабства как такового не было. (Но на континенте некоторые морэдайн - именно морэдайн, "отложившиеся" уже от королевской власти, какой бы она там не была, основавшие свои княжества, а не под покровительством и с разрешения королей Нуменора! - почти наверняка обращали местных в рабов. История нам хорошо знакомая - скинувшие узду страха перед властью "цивилизованные" "зажранцы", богачи-силачи в наши дни делают и намного более мерзкие вещи, по отвратности и нечеловечности сходные с позором позднего Рима. Но у нас всё хуже - морэдайн, чтобы творить мерзости, убегали подальше от центральной власти в страхе перед её гневом; их нынешние последыши власть просто покупают и совершают злодейства буквально на глазах у всех.)

* * *

О языке. Ну хоть убейте, тошнит меня от "семитского аромата адунайка", которым так гордился Профессор!!! Ну не ложатся у меня разные "хряк-хрюк" на язык людям, по внешности совершенно европейским, что арийцам, что кельтам. Так и видится этот урод Ганнибал с его ордами наёмничья (хорошо ему римляне вломили, молодцы!)... Будь я чуточку повольнодумней - и не бывать этому "балак-бугак-зыграк" на страницах моих книг. Но - куда деваться. Партия сказала - комсомол ответил "есть!" Правда, я нашёл изящный выход. Мои герои - люди из высшего общества (гм, хе, да...), до глубокого конфликта с эльфами - ещё века, поэтому в жизни они общаются на синдарине, книги читают вообще на квенья... Пусть меня простят читатели, но адунайка я постараюсь избежать везде, где только возможно не в ущерб достоверности.

* * *

О занятиях. Честно говоря, я не очень понимаю - с точки зрения логики и биологии - как там обстояли дела с Нуменором вообще. Ведь, по той же логике, первопоселенцы должны были прибывать на только-только поднявшийся из пучин остров! То есть - на голые скалы и в болотистые низины, заполненные илом и гниющими водорослями... А Менельтарма в те дни, скорей всего, была вулканом - причём действующим. Видимо, благословение Валар как-то заставило вымахать деревья и травы буквально за сутки; также неясно, откуда взялись животные... Ладно, пусть. Наверное, первоначально главными занятиями нуменорцев были рыболовство и охота. Они прибывали из страны, где аданы уже несколько поколений почти не пахали землю, вынужденные скрываться по лесам от слуг Моргота, кочевать и вообще довольно-таки сильно бедствовать. Так что на восстановление навыков земледелия понадобилось наверняка немало времени. А вот навыков ремёсел нуменорцы никогда не теряли. Кроме того, глядя на то, сколько там было гор, я глубоко сомневаюсь, чтобы на острове было так уж мало металлов, как это иногда описывают (достаточно вспомнить, что в Нуменоре добывали мифрил!)

Так что, очевидно, основная часть населения острова - это сперва рыбаки, ремесленники и охотники, а в описываемое мною время - рыбаки и мореплаватели, ремесленники и земледельцы (охота скорее всего превратилась в развлечение и едва ли где-то служила способом существования - разве что для небольших групп принципиальных оригиналов...).

* * *

Об одежде. Многие хорошие авторы и уважаемые мною ролевики придерживаются мнения, что Нуменор - что-то вроде Византии. Надо сказать, определённые основания для этого есть, и не в чьих-то улётных фантазиях, а в указаниях самого Профессора. Но мне снова поперёк горла... С какого бодуна потомки фактически англосаксов (хадоринги) и шотландцев (беоринги) - сам Профессор как раз так их и определял, описывал! - вдруг начнут рядиться в "византийское"? У них, чай, своё было, причём куда более удобное и практичное... В общем, в "Листьях Белого Древа" герои одеваются примерно так, как одевалась "Европа варварских полей" - удобно, просто, не без варварского шика и без особой классовой градации по одежде. Нижнюю и верхнюю рубахи, плащ, штаны, сапоги мог носить и король - и пастух. Думаю, что - учитывая благосостояние и социальный мир Нуменора - и в качестве одежды особой разницы не было. Ниже - примеры того, как могли одеваться нуменорские юноши и девушки из "высшего общества" (спасибо Пьеру Жуберу!)

0x01 graphic

* * *

Что можно сказать о военном деле Нуменора? Поскольку в повести ему отведена весьма значительная роль, я возьму на себя смелость почти целиком (за вычетом сведений, явно относящихся ко времени более позднему, чем события моей книги) привести следующие исследования - с гиперссылками для интересующихся темой. Искренне благодарю их авторов и предупреждаю, что в тексте книги будут встречаться анахронизмы - те же слова "легион" или "маршал", хотя в Нуменоре ничего подобного не было и быть не могло.

Военная традиция Анадунэ

Перевод терминов приведен соответственно древнеримской системе, наиболее близкой системе армии Высших Людей.

I. Иерархия войсковых подразделений

I.1. Подразделения сухопутных войск Анадунэ:

phuzgin - армия (досл. "легионы", 2 или более легионов)

phuzgun - легион (2 пехотных когорты + 1 стрелковая, 3000-3600 чел)

rohta - когорта (5 манипул, 1000-1200 чел)

uzgratsatta - манипула (2 центурии, 100-120 чел)

uzgur - центурия (50-60 чел)

Своих конных войск адунаим не имеют, а набирают их в союзнических землях. Соответственно и подразделения конницы различаются в зависимости от составляющего ее народа.

I.2. Подразделения военно-морских сил Анадунэ.

Флот Анадунэ подразделяется на команды судов (balak), каковые суда объединяются в эскадры (azrarohta), а эскадры - в армады (azrаphuzgun).

Количество судов в этих подразделениях в общем случае может варьироваться для эскадры от 30 до 100 судов, для армады от 150 судов (верхнего предела не существует).

II. Иерархия армейских чинов Анадунэ

II.1. Чины сухопутных войск Анадунэ.

Arnardubar - маршал, командир армии

Nardubar - консул (командир легиона)

Naru 'nKarib - рыцарь (военный трибун, командир когорты)

Zagurzan - оруженосец (командир манипулы)

Obnardu - командир отделения (центурии)

Nardu - рядовой.

II.2. Военно-морские чины Анадунэ.

Arnardubar - старший адмирал, может командовать армадой.

Nardubar - адмирал, командир эскадры.

Naru n'Balik - капитан корабля.

Zagurzan - старший офицер, от боцмана до старшего помощника.

Obnardu - мичман, рулевой, командир расчета метательного орудия.

Nardu - матрос.

В военной традиции Анадунэ существует титул Kathuphazgan - император (в римском республиканском понимании), т. е. великий полководец.

III. Повседневная воинская традиция.

III.1. Воинский салют и приветствия.

Как известно, адунаим никогда не здороваются с помощью физического контакта, за исключением приветствия близких. Поэтому в ходу разнообразные поклоны и салюты.

Воины Анадунэ, как во время несения службы, так и вне таковой, используют три типа приветствий:

а) Правая ладонь, вытянутая дощечкой, прижата к сердцу - приветствие, адресованное человеку невоенной профессии или представительнице прекрасного пола. Таковое приветствие может, как сопровождаться кивком-поклоном, так и не сопровождаться, в зависимости от чувств, которые испытываются к адресату.

б) Правая ладонь, сжатая в кулак, резко прижимается к сердцу, поклона нет - приветствие, адресованное другому воину или салют старшему по званию.

в) Правая рука, сжатая в кулак, резко прижимается к сердцу, потом выбрасывается вперед и вверх - салют Королю (и только ему).

Безусловно, никто не следит за тем, чтобы форма приветствия была той же и вне службы. Однако присущие адунаим самодисциплина и самоконтроль приводят к тому, что вышеприведенные формы приветствия соблюдается и во внестроевое время.

III.2. Вооружение и обмундирование воинов Анадунэ.

Информацию об этом можно почерпнуть из этнографии. Однако стоит заметить, что четкость мышления профессиональных военных исключает возможность присутствия в строю солдат, вооруженных и одетых разномастно. Поэтому в сухопутных войсках уже достаточно давно выработался стандарт на вооружение солдат. Итак, рядовой солдат-мечник пехотного легиона имеет следующее вооружение и обмундирование: длинное копье с наконечником на треть древка в рост человека с вытянутой рукой (опционально), короткий меч с длиной клинка в один локоть, ростовой щит и кольчужный доспех, как правило, из стали. На щите обычно изображается пятиконечная звезда. Форменная одежда - котта, различающаяся в зависимости от местности, в которой действует армия - в Умбаре, например, солдат носит белый плащ из тонкой ткани, напротив, в краях севернее Дулгудайра адунаи обычно одет в плотную накидку из шерсти черного цвета. На котте вышивается пятиконечная звезда. Кроме этого, солдат носит поножи и наручи, по которым можно идентифицировать принадлежность солдата к тому или иному подразделению. Обувь - кожаные сапоги.

Рядовой лучник, кроме ростового лука и колчана, носит также кольчужный доспех, солдатскую котту, а также кинжал для самообороны, буде таковая потребуется; обычно лучники в ближний бой не вступают.

Командиры, в зависимости от чина, носят на коттах знак своей должности - изображение пятиконечной звезды в венке определенного вида (например, у обнарду ветви венка идут в стороны на 1/8 часть окружности, у арнардубара - ветви венка сходятся сверху. Командиры старше загурзана, как правило, носят доспехи из митриля (хотя никто не мешает надеть митрильный доспех и солдату, если он будет в состоянии доспех приобрести)... Командиры старше загурзана, кроме того, носят не короткие, а длинные мечи (право носить длинный меч даруется вместе с присвоением звания нарункариба, так что длинномерный клинок - отличительная черта заслуженного воина)...

III.3. Войско на марше и на привале.

Каждый солдат, кроме доспехов и вооружения, несет с собой следующие вещи: запас продовольствия (сухой паек), запас воды во фляге, приспособления для разжигания огня, приспособления для ухода за одеждой, доспехами и оружием, минимальную аптечку, нож, кружку, ложку, миску, фонарь, плотницкий или землеройный инструмент для постройки походного лагеря. В местности, где отсутствуют деревья, солдат также имеет при себе кол для установки такового перед валом лагеря.

Походный строй пехотного легиона выглядит следующим образом: на расстоянии до лиги вокруг легиона перемещаются разведчики, чаще из местных жителей. Разведка в степях, как правило, конная, в лесах - пешая.

Авангард и арьегард составляют общим числом две манипулы, в центре движутся основные силы, а также охраняемый обоз. В строю стрелки находятся в центральных колоннах, по краям идут мечники. Также каре мечников охраняет обоз, если такой присутствует. Команды по строю передают конные гонцы или, в тех случаях, когда перемещение конницы по местности затруднено или слишком медленно (а также в боевых и предбоевых ситуациях), с помощью системы сигналов рогов и труб.

Походный лагерь разбивается в конце каждого походного дня, где бы ни шла армия - в мирной или опасной местности. Лагерь окружается частоколом и валом общей высотой по грудь человеку. Лагерь имеет четыре выхода, ориентированных по сторонам света. Каждый легион разбивает себе отдельный укрепленный лагерь.

III.4. Войско адунаим в бою

Перед началом боя легион выступает развернутым строем манипулами. Манипулы выстраиваются в два ряда, между манипулами первой линии и перед ними находятся лучники. Адунаим редко бросаются в бой сразу - чаще они, обрабатывая строй противника стрелами, вынуждают того бежать или атаковать.

Когда противник приближается на расстояние выстрела из лука, стрелки отходят в щели между манипулами первой линии и в дальнейшем бою участия не принимают. Манипулы первой линии смыкают строй, и первые три шеренги наставляют копья навстречу противнику. Если первая линия не добивается успеха в бою (устает, или несет серьезные потери), она постепенно отступает в щели между манипулами второй линии и в дальнейшем бою используется как резерв. Более опытные и тяжелее вооруженные солдаты второй линии смыкают строй и атакуют со свежими силами уставших солдат противника. Вторая линия не имеет копий, т. к. сражается в плотной массе людей.

III.5. Награды и поощрения

Наград в современном понимании армия Анадунэ не имеет. Неизвестны медали, ордена и т. п. Распространены традиционные награды: устное восхваление (особенно ценное, если его произносит Король), наградное оружие, доспехи и одежда, вознаграждение в деньгах или драгоценностях, выделение надела земли, на Острове либо в колониях, жалованное право иметь свой герб. Также роль награды может играть повышение в чине и перевод в элитную часть. Высшей наградой для военачальника Анадунэ является зачисление его в Золотую Гвардию.

III.6. Взыскания и порицания

В армии Высших людей телесные наказания и наказания, унижающие человеческое достоинство, не в чести. Никаких там нарядов по чистке отхожих мест или по мытью котлов. Однако дисциплинарные наказания присутствуют, от выговора (наиболее редкое и самое тяжелое наказание - публичный выговор, т. к. в первую очередь задевает гордость человека). После позора публичного выговора адунаи может даже покончить с собой (прецеденты бывали). Чуть меньшую тяжесть имеет понижение в чине.

Наиболее распространенное взыскание - дополнительные физические нагрузки.

Тяжелейшие проступки, за которые положена казнь - это намеренное убийство своего товарища, предательство и бегство с поля боя. Но и в этом случае дело преступника должны представить на суд Королю - лишь он вправе распоряжаться жизнью адунаим...

IV. Элитные и специальные подразделения

IV.1 Золотая гвардия Ар-Миналэта

Золотая Гвардия Ар-Миналэта - элитное подразделение, общим числом около стандартного легиона. Подбор людей в Золотую Гвардию осуществляется лично Королем. Как правило, чин в Золотой Гвардии получают заслуженные рыцари и полководцы, отмеченные этой наградой за талант полководца.

Чины Золотой Гвардии с общевойсковыми чинами не пересекаются, нардубар средиземского легиона вполне может быть загурзаном Гвардии. Скорее, чины Гвардии похожи на степени орденов.

Конечно, наибольшая часть гвардейцев командует войсками в Средиземье, но одна манипула во главе с нардубаром Гвардии традиционно находится в Ар-Миналэте, сочетая в себе функции преподавателей военного мастерства (как опытнейшие полководцы) и стражей Королевского дворца. Считается, что охранять Короля гораздо более почетно, нежели даже командовать армиями Средиземья.

Если Король сам выступает в военный поход, эта манипула Золотой Гвардии находится при нем, совмещая функции штабных советников и телохранителей (т. к. адунаи может стать весьма опытным полководцем, сохранив при этом всю силу и ловкость молодости, - ибо срок жизни все-таки немаленький).

Вооружение нуменорцев

(Глава из исследования "Оружие в Арде")

Данная статья является частью большого исследования оружия и доспехов, встречающихся в текстах Профессора.

Итак, наиболее излюбленным оружием нуменорцев были мечи, топоры, копья, кинжалы.

Меч был, если не основным, то наиболее почитаемым оружием: как и в Европе Средних веков, он служил символом власти [3]. Наследники Короля, полководцы и знать носили длинные мечи с большой, двуручного хвата, рукоятью (ср. меч Дэнетора II: a long sword, great-hilted, ВК). Такое оружие на протяжении долгих веков изготавливалось в похожем стиле [4]. Кроме знати длинные мечи носили тяжеловооруженные пехотинцы, входящие в гвардию Короля [ГИ], да и просто слуги высокопоставленных особ (например, слуги Дэнетора [ВК]).

Мечи нуменорцев были большой длины, прямые и обоюдоострые. Характерной особеннсотью нуменорского оружия являлся особый узор из змеящихся вдоль лезвия красных и золотых линий. Данный узор свидетельствует об особом способе ковки [подробнее об этом рассказано в приложении 3]. Форма клинков могла быть не только прямой, но и листовидной [ВК]. Помимо длинных клинков использовались короткие мечи, называемые экет, имели широкое лезвие и были от 30 до 45 см. в длину [ГИ].

Меч носился в ножнах, на ременной портупее, дополнительном поясе, который мог быть отстегнут. Как ножны, так и оружие, могли быть украшены золотом, серебром, драгоценными камнями.

Почти так же, как мечи были распространены боевые топоры. Каменные Короли на Аргонате изваяны именно с этим оружием в руках. Боевые топоры охотно использовали и гондорцы не-нуменорского происхождения, например воины провинции Лоссанарх [ВК].

В сказаниях о нуменорцах копья упоминаются чуть менее часто, чем мечи. Но связано это, скорее всего, с тем, что мечи носили знатные люди, которые, по понятным причинам, в преданиях упоминались чаще. У всех народов Людей копье было наиболее распространенным оружием, и вряд ли дунэдайн были исключением.

Нуменорцы с древних времен очень любили стрельбу из лука [ОН], и это непосредственным образом сказалось на их вооружении в последующие времена. Отряды Королевских Лучников (cohorts of the King's Archers) славились своими исключительно мощными стальными луками. Они были очень длинными и полыми [ОН, ГИ], однако точный вид и значение этой полости неизвестно. Стрелы были очень большой длины (в руку, то есть более 70 см. в длину), что косвенно указывает на мощь стрелка, которому нужно было натянуть тетиву на значительное расстояние. Оперение стрел было черным.

Позже, во времена войн в Средиземье, враги больше всего боялись нуменорских луков. "Морской народ, -- говорили они, -- пускает впереди себя великую тучу, и из нее дождем падают змеи или черные градины со стальными жалами" [ОН].

Описание доспехов

Защита любого народа всегда была связана с вооружением его врагов. История европейского доспеха знала период, когда воины были облачены в кольчуги, при этом было отмечено резкое повышение степени защиты конечностей. Это было связано с появлением в Европе того времени моды на рубящее оружие, типа фальшионов и скимитар. Враги дунэдайн в Средиземье, орки и харадцы, также были вооружены преимущественно рубящим оружием, что дает нам возможность предполагать наличие определенного типа доспеха и у дунэдайн.

Есть упоминания о том, что в древности нуменорцы носили тяжелый доспех и оружие:

Их солдаты в полном вооружении были приучены носить тяжелые оружие и доспехи [ГИ].

Качество доспехов было чрезвычайно высоким; они ценились повсеместно. Известно, что нуменорцы снабжали своих союзников, например роханцев, оружием и доспехами (ВК, ББИ). Металлические части подвергались полировке и не были подвержены воздействию ржавчины. Кольчуги украшались позолотой или воронением.

От пыли доспехи предохранялись накидкой (surcoat), она могла быть расшита цветами Лорда, или иметь его герб.

Шлемы нуменорцев по типу были похожи на те, что использовали нолдор: они были высокими (high-crowned) и не имели забрала. Нащечники плотно облегали лицо. Налобье шлема украшалось маленькой шестилучевой звездой (очевидно, происходящей от герба Эарендила), вписанной в круг [ВК].

Люди провинций носили более простые шлемы и доспехи. Связано это с тем, что каждая провинция имела собственное войско, вооруженное согласно присущему ей традициям и достатку.

Еще одним интересным вопросом является отсутствие у дунэдайн многочисленной конницы. Вот, что пишет по этому поводу Профессор:

В Нуменоре все путешествовали по стране верхом, поскольку и мужчины, и женщины любили верховую езду и коней, почитали их и содержали достойно. Кони те были обучены слышать призыв хозяина издалека и откликаться на него, и в старых преданиях говорится, что если любимый скакун и его хозяин или хозяйка были очень привязаны друг к другу, то конь в случае необходимости мог откликнуться и на мысленный зов. Потому дороги в Нуменоре не мостили -- их устраивали для конной езды и поддерживали в порядке. Повозки и экипажи в ранние годы Нуменора использовались мало, а тяжелые грузы перевозились морем [ОН].

В принципе, отсюда можно сделать вывод, что в древности нуменорцы не подковывали своих лошадей. Подобный обычай был у древних римлян.

...любимейшим их развлечением было стрелять из лука, стоя на земле или с коня на скаку [ОН].

У себя на родине нуменорцы разводили лошадей, которые очень ценились... Но их не использовали на войне, потому, что нуменорцы воевали только за морем. К тому же, нуменорцы были очень высокими и могучими и их солдаты в полном вооружении носили тяжелое оружие и доспехи. В своих поселениях на берегах Средиземья нуменорцы держали и разводили лошадей, но верхом ездили редко, в основном для развлечения. На войне верхом ездили только курьеры и отряды легковооруженных лучников (часто не нуменорского происхождения). Во время войны нуменорцы потеряли большинство своих лошадей, и в Осгилиате их почти не было [ГИ, прим. 7].

Этот фрагмент чрезвычайно интересен: в нем Профессор пытался объяснить отсутствие у нуменорцев большого числа всадников. Но представленное объяснение не вполне удовлетворительно, так как описывает, скорее, сложившийся порядок, а не причины его возникновения. Отсылка на тяжесть воина в полном вооружении, также практически ничего не говорит, кроме того, что нуменорские лошади были скорее ездовыми, чем тяжеловозными. Тем не менее, пехота на войне обязательно должна быть поддержана конницей. Заметим: ничто не мешало нуменорцам иметь собственную легкую, или среднюю конницу. И они ее имели: ведь лошади во времена Войны Последнего Союза погибли, скорее всего, в боях.

О ранней коннице трудно сказать что-нибудь определенное, кроме одного замечания. Нуменорцы учились у Нолдор, которые обходились без узды (хотя использовали седла, стремена и недоуздок). Эльфы умели обойтись без контроля животного, "договориться" с ним и, судя по текстам, эта традиция была воспринята людьми раннего Нуменора.

* * *

Почему именно ЭТО время?

По многим причинам. Это время - именно то краткое "пограничье", когда мощь Нуменора была уже очень велика, реально сравнима с мощью майар (а то и валар) - и в то же время в нуменорцах ещё не поселились холодное и жестокое высокомерие и страх смерти.

Этот Нуменор - несущийся по гребню волны молодой пловец. Он поднялся из стеклянной зыби и ещё не соскользнул в бездну. Он далеко видит, он спорит с ветром, он смеётся - и ему кажется, что весь мир сейчас принадлежит ему и только ему. Но это не жадное единоличное "принадлежит", это радость обладания, при которой кричат во весь голос: "Эй, смотрите, люди, как красиво - идите, берите, дарю вам всё это!!!"

Юные нуменорцы - и не только герои моей книги, да и не только юные - видятся мне безоглядно отважными, верными дружбе и слову, горячими патриотами и в то же время истовыми ненавистниками любого Зла (или даже просто зла), готовыми пустить в ход меч не только ради своей Родины, но и ради счастья других народов, искренне желающими мира, добра, справедливости для всех жителей Арды. Они представляются мне полными уверенности в том, что сам Эру возложил на их плечи великую миссию покончить со злом во всех видах. Им очень нравится их время - "несомненно, это лучшее время мира". В чём-то это - Советский Союз начала 60-х, когда звёзды казались близкими, как неизбежная победа коммунизма, а наличие угнетения, несправедливости, жестокости в каком угодно уголке земного шара воспринималось множеством людей как личный вызов.

- Ну таперя держись! Сама Любка на бой с капитализьмом вышла!

- Ну и вышла! Тебя дожидаться, что ли?!

Х/ф "Высота".

Взявшие всё самое лучшее у своих грубоватых, но честных и мужественных предков, нуменорцы этого времени обогатили и развили наследие прародителей доступными каждому достижениями науки, их кругозор намного шире, а стремления не так приземлённы. Они часто и охотно общаются с эльфами.

Нуменор этих лет - мир прекрасных резных и воздушных городов из фиалкового, белого, розового камня. Мир всё ещё густых лесов с невиданными деревьями, привольных лугов, где в высоких травах с грохотом идут табуны полудиких коней. Мир неба, в которое вкован видный отовсюду строгий силуэт Менельтармы. Мир моря, в котором отважные мальчишки плавают наперегонки с дельфинами и спорят со штормами на построенных своими руками парусных лодках. Мир открытых дверей и душ. Мир всеобъемлющей Веры, не знающей фанатизма, мир отваги, которую нельзя купить, мир воинов, мечи которых - защита слабому, мир закона, который - Справедлив Воистину...

...В общем, это и правда золотые дни Нуменора. И даже сам Тар-Минастир - первый, кто "впустил в своё сердце тень зависти и неприязни" - пока ещё и не помышляет ни о чём "таком".

ИТАК -

НУМЕНОР

1689 год Второй Эпохи

Последние годы правления Королевы Тар-Тельпериэн

Что такое обман - Кания узнал, когда ему было девять лет.

Ни разу до этого ему не лгали и не лгал он сам. В этом просто не было нужды. Нуменорцы не лгали своим детям - и, может быть, поэтому дети редко лгали родителям. Ложь считалась даже не стыдной - лжец был просто смешон.

Так жил и он, Азратор Кания, уроженец и обитатель большого и дружного дома, поставленного основателем рода полторы тысячи лет назад на границе Митталмара и Хьярроустара, у юго-восточной оконечности Тармасундара.

А в тот год, летом, случилось невиданное и нежданное.

Ему солгал отец...

...Если бы кто-то спросил Канию, кто на свете самый могучий, самый отважный, самый умный, весёлый и умелый - не сомневаясь ни секунды, мальчик ответил бы - удивлённо и даже немного обиженно: "Папа, конечно." Это не подлежало сомнению. Правда, был ещё король, и временами Кания сомневался в своей правоте, особенно если отца долго не было дома. Но сомнения проходили, стоило отцу войти в детскую. Откуда бы не приезжал нардубар Балкузан Гвайэ - первым делом он шёл в детскую. Он входил - чаще всего в поддоспешной коже, а то и в доспехе, пахнущий дорожной пылью, сталью, конским потом - тревожно, будоражащее, зовущее - и грозно рокотал: "Где тут мой храбрый и могучий сын?!" "Папа!" - взвизгивал Кания и бросался с разбегу на шею отца, обвивал его руками и ногами и, закрыв глаза, глубоко тянул в себя этот запах. Он знал точно, что это запах далёких земель, сражений, моря, отваги, погонь и побед - запах и его собственного будущего. "Папа..." - уже тихо бубнил мальчик за ворот отцовского мифрильного панцыря. А тот сжимал, притискивал Канию к ребристой твёрдой панцырной груди, к строгому орнаменту чеканки - так, что мама, госпожа Хибилфэль, прибегавшая немногим медленней сына, вскрикивала: "Ты же раздавишь его!!!" - а потом подбрасывал к высокому мозаичному потолку. Кания не боялся. Он знал, что руки отца его подхватят. Всегда. Поэтому он раскидывал свои руки - и храбро кричал: "Лечу! Я Орёл Манвэ!" - а потом, оказавшись на полу, бросался помогать отцу снимать доспехи, чуть не лопаясь от тяжести, умываться с дороги, подавал чистое полотенце, ревниво оттирая в сторону даже смеющуюся мать. "Ты мой оруженосец," - серьёзно говорил отец. Кания знал, что и это - тоже правда, недаром мать слегка мрачнела при этих словах и тихо вздыхала. А поздно ночью, когда затихал весь дом, перебудораженный приездом хозяина, Кания пробирался в оружейную и, натужившись, снимал со стены меч отца. Конечно, выдвинуть его из ножен хоть на волос Кания не осмеливался, нет... Но, держа в руках длинный тяжёлый клинок в коричневых потёртых ножнах с золотыми скрепами, мальчик знал, что наступит день - ему будет четырнадцать - и он опояшется почти таким же мечом. Не детским, с которым он тренировался с пяти лет. А именно таким. Это будет боевой меч, грозная голубая сталь Нуменора, перед которой бессильны и живые враги, и злобная жестокая нежить. Он вешал клинок отца обратно на стену, садился в угол на пол и мечтал. Представлял себя дальние страны за морем, где живут свирепые чудища и куда плавает отец, потому что нуменорцы обязаны защищать Правду и Свет, потому что и люди там есть, и этим людям плохо без защиты. Ярко представлял мальчик, стоя посреди оружейной, высверки стали, боевые кличи, стяги Нуменора над полями, и в ужасе разбегающиеся вопящие толпы врагов, и спасенных людей, благодарящих его отца... Вот это - это была жизнь. Жизнь мужчины и воина. Думал он и о том дне, когда поплывёт вместе с отцом к тем землям. Оруженосец уже не по слову, пусть и приятному - по делу, пускай и тяжкому. И, замирая от наслаждения и собственной смелости, видел - схватка, окружённый отец, его крутящийся меч, новые и новые враги, валящие со всех сторон орущие орды... и он, Кания, пробивающийся на выручку отцу! Они рядом, они вместе, поют два клинка, и отступает, а потом - неизбежно бежит враг...

Так будет, знал Кания. И засыпал в углу оружейной, чтобы на миг полупроснуться на руках несущего его в кровать отца и пробормотать, спеша получить отцовское подтверждение виденного в быстром, яростном и красивом сне: "Наши победили, да?" - и услышать спокойное и уверенное: "Ну конечно, победили..."...

...Три старшие дочери семьи, его сёстры, давно, ещё до рождения мальчика, выросли и разъехались по имениям мужей на другие концы острова. Балкузан отчаялся увидеть на свете своего сына и свыкся с мыслью, что на нём прервётся славный род. Но как часто бывает в терпеливом и незлом отчаяньи - оно было вознаграждено.

Родился Кания...

...В тот летний день отец собирался уезжать. Почему-то все вокруг были хмуры, озабочены, мать почти не отходила от отца, и в разговорах взрослых снова и снова мелькало слово "Мордор". Кания знал, что это чёрная земля в Средиземье, царство злого врага благих Валар, безжалостного врага храбрых эльдар. Знал и то, что отец уже сражался с воинами Мордора. Не раз. Среди многочисленных трофеев, украшавшего стены оружейной, были воронёные клинки с обратным изгибом, тяжёлые и толстые, с простыми рукоятями-петлями - ятаганы мордорских орков. Да и сам Кания многократно побеждал мордорские полчища, командуя отрядами своих солдат - деревянных и глиняных... пока. И он не мог понять, откуда эта тень тревоги на всех лицах? Разве могут враги что-то сделать с нуменорскими отрядами?! Сколько раз он - с высоты отцовских плеч - кричал в восторге и махал рукой мерно идущим по мостовым столицы стальным рядам, над которыми, перекрывая рёв труб и дробь барабанов, неслось грохочущее: "Загир! Аннарди! Ан! Гимлад!" (1.) - и мальчик подхватывал клич вместе с тысячами окружающих его людей... А если одним из отрядов командует отец?! Ого!!!

1.Самый известный боевой клич нуменорских воинов.

Папа сказал, что зайдёт попрощаться утром, когда будет уезжать. Как обычно. И Кания спокойно отправился спать, перед сном полюбовавшись ещё раз почти доделанным красивым корабликом - королевской стовесельной галерой - которую они с отцом увлечённо мастерили последние дни. На галере оставалось лишь натянуть ванты - и можно отправляться в плавание хоть по большущим картам, хоть по весенним ручьям...

Сквозь сон он видел, слышал - уже под утро - как пролетели за окнами быстрые факела и топот копыт, как проснулся дом от тревожных мужских голосов внизу. Знакомо пахнущий человек, тихо звеня металлом, вошёл в спальню и склонился над постелью "Спит," - сказала откуда-то невидимая мама. "Не буду будить," - ответил отец, запах приблизился, Кания сонно ткнулся губами в отцовскую щёку, попытался обвить руками шею отца, но не преуспел и, свернувшись калачиком, засопел, уверенный в том, что отец тут и всё в порядке. "Балк, будь осторожен," - уже совсем во сне сказала мама. А голоса отца Кания даже не расслышал...

...Первое, что он увидел, проснувшись - была галера. Она стояла на низеньком столике чёрного дерева рядом с изголовьем кровати.

Красуясь ровно и туго натянутыми вантами.

Кания сел, протирая глаза и удивлённо рассматривая корабль. Потом спустил ноги с постели и окликнул: "Папа!" Ответа не было, хотя он ждал долго, склонив взлохмаченную светловолосую голову к плечу.

Ему стало страшно. Как было страшно ещё пару лет назад по ночам, когда начинал выть ветер, раскачивались ветки в саду, и кто-то вкрадчиво ходил по крыше и осторожно стучал по черепице, стремясь добраться до его спальни. Но то было ночью. И можно было сжать рукоять почти взрослого кинжала под подушкой и прошептать всё тоже грозное: "Загир аннарди ан Гимлад!", и представить себе сверкающие ряды воинов... Ну разве можно было оставаться трусом, если есть в душе такое?! Обычно Кания не говорил на адунайке, в доме предпочитали синдарин, но эти слова рокотали так уверенно и смело, что становилось спокойней - и мальчик засыпал.

Сейчас ему стало страшно днём, и у солнечного света, пролитого на его постель, был вкус пыли.

Зажмурившись, Кания бросился прочь из спальни - опрометью, в комнату родителей. Отец, конечно, там. Он обещал придти утром. Канию ругали, когда он врывался без спроса в родительские покои - мальчик не понимал, почему, но старался так не делать, раз папа и мама не хотят. И всё-таки сейчас... сейчас...

"МАМА!!!"

Мама была одна. Сидела за столом и рассматривала вышитый её руками портрет отца - очень молодого отца, каким его никогда не видел Кания. Портрет, сделанный очень давно.

"Мама, где папа?!" - требовательно спросил мальчик, останавливаясь в дверях.

Госпожа Хибилфэль опустила глаза и промолчала. Кания стоял на пороге такой растерянный, такой оскорблённый, такой обманутый, такой одинокий и несчастный, с чуть разведёнными руками, в ночной рубашке до пола, с дрожащими губами и большими глазами, на которые - впервые за последние года три, с тех самых пор, как отец сказал сыну, упавшему с коня, что мужчины не плачут - навернулись слёзы. Когда же руки матери обняли его, Кания вырвался и крикнул гневно: "Он меня обманул!!! Он обещал придти и не пришёл!!!"

Госпожа Хибилфэль вновь взяла его за плечи - уже строго. Посмотрела ярко-синими сузившимися глазами, в которых не было тепла - Кания даже испугался. И сказала негромко, но сурово: "Отец уехал ночью, потому что его позвал приказ короля. Кто ты такой, мальчик, чтобы называть это обманом? - и, оттолкнув сына слегка, продолжала: - Иди в свою комнату и жди. Я приду, и мы поговорим."

Он ушёл, конечно. Не поднимая головы от двойного стыда - от стыда, что плохо говорил об отце и от стыда, что всё равно упрямо продолжал думать: "Обманул!" Завтрак ему не принесли, и мама не спешила идти. Тогда Кания устроился у стола - коленками на сиденье кресла - и стал грустно рассматривать галеру...

...Он как раз вернулся от берегов Уридайра (1.), когда вошла госпожа Хибильфэль. Мальчик обернулся на шаги, вскочил с разостланной на полу большущей карты, на которой лежал, взмахнул рукой и крикнул: "Мы с папой привезли тебе таааАААкие подарки!" - но тут же смутился, вспомнив, что он провинился. Смутилась и женщина, шедшая отчитывать сына и увидевшая, что он забыл обиду в игре.

1.Позже эти земли назовут Гондором.

"Неудобно воевать в ночной рубашке, - сказала она. - Переоденься, приведи себя в порядок, и пойдём обедать."

"Ой, я такой голодный... - протянул Кания. И спросил, снова опуская глаза: - А когда вернётся папа? Я хочу попросить у него прощенья..."

"Скоро," - ответила госпожа Хибилфэль...

...Нет, нардубар Балкузан Гвайэ не вернулся "скоро". Его не было год. Ужасно долгий год. Приходили, правда, письма - каждый месяц, и в каждое обязательно были вложены листки для сына - исписанные рассказами про средиземские дела и обычаи, про воинов и войну. Кания утаскивал эти листки в постель и вечером, специально за день замучив себя ожиданием, вытягивался на простыне, придвигал на столике галеру и лампу, раскладывал тонкие прямоугольники желтоватой бумаги с убористыми чёрными строчками на животе и - читал, читал, читал... Когда письмо заканчивалось, Кания осторожно клал листки на столик, поворачивался на бок и передвигал галеру так, чтобы лампа светила через кормовую надстройку.

И почти всегда к нему приходил сон - сон об идущей к ночному берегу галере, в каюте которой горит огонёк лампы. Галера уже близко, и скоро отец легко сбежит по сходням на причал...

...Пошёл второй год, и отца не было. Письма стали приходить реже, раз в два-три месяца. Но снова и снова в каждом были вести для Кании и только для него. Это помогало, хотя временами подступала такая тоска, что ему хотелось убежать в спальню к маме и свернуться у неё под боком, спрятать голову и глаза и затихнуть надолго.

Но ему шёл одиннадцатый год...

...До одиннадцати оставался месяц, и новое лето пришло на землю Эленны, когда королевский гонец привёз письмо.

Кания играл в саду с другими мальчишками и услышал крик матери. Такой крик, что сразу сорвался с места и вбежал на веранду дома с подхваченным по дороге - сам не заметил, как схватил - суком. Он ничего "такого" себе не представлял (что могло случиться в Нуменоре?!), он даже не подумал, что кричит мама - просто древний инстинкт погнал его - мужчину - на помощь женщине, которая в беде...

Но госпожа Хибильфэль уже была спокойна. Прямая, очень белая, она стояла в окружении домашних, напротив замер пропылённый человек с мечом, а между ними на полу лежал листок бумаги.

"Письмо от отца! - подумал Кания, быстро нагибаясь. И спросил встревожено, расправляя бумагу и ещё не глядя в неё: - Мама, почему ты так кричала?!"

Когда сын схватил листок, госпожа Хибилфэль закрыла лицо руками. Молча закрыла.

Письмо было на квэнья, Кания не очень хорошо знал пока этот язык и сперва решил, что неправильно прочёл ровные строчки. Он перечитал их снова. И ещё раз. Поднял голову, роняя листок под ноги - как, наверное, уронила его и мать.

И ощутил, что свет, как в тот день, когда уехал, не попрощавшись, отец, прогорк и свернулся в тусклые сгустки цвета гноя. Перед глазами мальчика медленно оплывали куда-то вниз корчащиеся буквы - сложенные в страшные, небываемые слова о том, что нардубар Балкузан Гвайэ... Фородайра... (1.) схватка... служба короля... семья отважного... попечение короля...

1.Нуменорское название Эриадора.

"Мама, отец что, убит?" - спросил мальчик и сам улыбнулся невероятной глупости своих слов.

Госпожа Хибилфэль опустила руки. Каменное её лицо сказало Кании: "Да."

И тогда Кания понял, что отца не будет больше никогда. Мальчик заглянул в это страшное слово, и оно показалось ему темней, глубже и холодней пещеры в скалах над морем.

Никогда, подумал Кания потрясённо. Они убили его. Отца не спас грозный меч, отца не сберегли прочные доспехи, отца не защитили верные воины. Отца убили, отца больше нет, отец не приедет никогда. Такой храбрый и сильный, он упал мёртвый на землю далёкого Средиземья - и не было рядом Кании, чтобы отвести своим мечом удар врага.

Никогда не будет отца.

- Никогда, - повторил Кания. И вдруг закричал, сам не зная, кому: - Нет! Уйди! Убирайся! - повернулся и опрометью бросился прочь из комнаты. Вслед неслись тревожные крики, за ним бежали, но догнать не смогли.

Он бежал - и в висках рокотало жутким барабаном: "Никогда, никогда, никогданикогданикогдададададааааААА!!!"...

...Пятое утро после побега застало его на козьей тропке через горы, вёдшей в Роменну. Похудевший, голодный, с недетски ожесточёнными глазами, Кания неутомимо шагал к своей цели. От домашней туники остались одни обрывки, тонкие сандалии развалились на второй день, хорошо ещё, штаны шились в расчёте на нрав и образ жизни обычного нуменорского мальчишки, а значит, могли выдержать почти всё на свете. Кания, не боясь ночных шорохов и даже не думая о них, спал где-нибудь под выворотнями на груде надёрганного папоротника, ел ягоды и шагал, шагал, шагал, твёрдо ступая крепко побитыми о дорожные камни ногами...

Он придёт в Роменну. Туда, откуда уходят в морские просторы на три стороны света королевские корабли под распущенными полотнами чёрных парусов или под мерные взмахи длинных сосновых вёсел. Он попросится на один из кораблей, а если не возьмут - проберётся хитростью. Если надо - будет сидеть где-нибудь в трюме без воды и питья, сколько угодно будет терпеть. Но доплывёт до Средиземья.

Что он будет делать там - Кания не знал. Не представлял себе. Ему виделись только какие-то схватки, уже не красивые и славные, а яростные, ожесточённые, в которых он не просил и не давал пощады. Бесконечная череда боёв на дороге к цели - мести за отца.

Он отомстит.

При мысли об этом отступали тянущий надоедливый голод в животе, боль в ногах, усталость, а тоска словно бы разреживалась...

...То утро - как уже было сказано, пятое - Кания встретил в пути. Он поднялся рано, потому что ночью прошёл дождь, было холодновато - и теперь шлёпал по грязи, зевая и ёжась. Из-за своих зевков и раскисшей дороги он и не услышал вовремя звуков скачущего всадника. Пока тот не выметнулся из-за поворота и не вздыбил коня над шарахнувшимся в сторону мальчиком.

Конь - огромный, угольно-чёрный, лишь на широком лбу, перечёркнутом алой с золотыми бляхами сбруей, белела пятиконечная звезда - отскочил вбок на задних ногах, захрапел, ударил передними в грязь, помотал головой. Всадник всё это время удерживался на нём, как влитой - рослый могучий старик в синем плаще на широких плечах, седые длинные волосы на непокрытой голове намокли от дождя, носки забрызганных грязью сапог прочно упираются в вытертые, чисто и ясно сверкающие серебряные стремена. Как видно, он скакал всю ночь под дождём. Кании почудилось в лице старика что-то знакомое, но он не стал всматриваться, а только зло крикнул:

- Смотри, куда скачешь!

- А на что смотреть? - старик чуть наклонился с седла. - Тебя и от земли-то не видно, хотя грубости и невежества в тебе хватит и на троих очень скверных взрослых, мальчик.

Кания повесил нос. Уважать старших его учили с детства, и он, глядя в землю, пробормотал:

- Прости меня, путник. Я не хотел грубить старости. Пусть будет лёгкой твоя дорога.

- И твоя пусть будет не тяжелей, - кивнул старик, - хотя, как я вижу, до сих пор она простотой не отличалась. Не откажешься позавтракать со мной?

Гордость требовала отказаться хотя бы до третьей просьбы, когда станет ясно, в самом ли деле человек предлагает тебе еду или же это просто вежливость. Но голод был сильней. Кания закивал...

...Под плащом у старика оказались богатая дорожная одежда, вместительная сумка и длинный меч. Пустив коня пастись, он расстелил на камне у обочины большой чистый платок и, разложив на нём полкаравая хлеба, кусок копчёного окорока, варёные картофелины, походную солонку и кожаную флягу с вином, старик жестом пригласил Канию, который стоял рядом и не мог заставить себя не переступать нетерпеливо. Остатков самообладания мальчишки хватило лишь на то, чтобы поблагодарить всадника, который, устроившись напротив, ел и сам - но буквально клевал крошки по сравнению с изголодавшимся мальчиком. Когда же челюсти Кании задвигались медленней, старик спросил так же неспешно:

- Почему ты сбежал из дому?

- Откх... - мальчишка подавился, вытаращил глаза. - Откуда ты знаешь?!

- Ты не пастух, не крестьянин - никому из их детей не придёт в голову ходить в горы в такой рубашке, какой была та, остатки которой я вижу на тебе, - пояснил старик. - У тебя ни сумки, ни ножа, ни даже посоха. Ты не заблудился, потому что идёшь по тропе и не выглядишь напуганным... скорей злым. Откуда ты и кто ты?

Кания не стал вдаваться в подробности и называть себя. Но признался, что хочет добраться до порта и уплыть в Средиземье, чтобы воевать с врагами короля. К его удивлению, старик кивал спокойно и вроде бы даже одобрительно.

- Ну что ж, я был не намного старше тебя, когда впервые взял в руки меч, - сказал он, едва Кания умолк. - У меня есть дела впереди, но я, пожалуй, отвезу тебя в Роменну и замолвлю словечко перед знакомыми... - Кания приоткрыл рот, посмотрел недоверчиво. - Но есть одно условие. Что ты знаешь о Средиземье? Это не наша Эленна. Это места дикие и опасные, и королю на них не нужны те, кто не умеет защитить хотя бы себя самого. Я предлагаю тебе заклад, будущий воин. Если ты сможешь спрятаться от меня в лесу - вот здесь, в этом - пока солнце не поднимется в зенит, то я везу тебя в порт. Если же я поймаю тебя - ты рассказываешь мне, откуда ты, и мы едем к тебе домой.

Ничего подобного Кания не ожидал.

Может быть, впервые за эти дни в мальчике шевельнулся какой-то посторонний интерес. Склонив голову набок, он насмешливо посмотрел на старика - и вдруг, вскочив, ринулся в чащу...

...И охотиться, и скрывать след, и ещё многое другое Кания умел. Поэтому он только посмеивался на бегу, да молил Валар, чтобы старик не обманул потом. А уж найти его, Канию, в лесу, он не сможет никогда. И ни за что.

Остановился он, только пробежав - петлями и зигзагами, по речушке и двум ручьям - не меньше лиги. Конечно, никаких признаков погони не было и не могло быть. Кании пришла в голову озорная мысль, от которой он даже хихикнул, переводя дух около здоровенного вяза. А что если вернуться обратно к дороге и, например, разжечь костёр, приготовить обед? Если старик и правда пошёл по его следам, то вернётся точно не раньше полудня.

Так он и сделал...

...Когда старик вышел из леса - совершенно бесшумно, в волосах ни листика, ни веточки - Кания, постанывая от напряжения сквозь сжатые зубы, пытался дотянуться до охватившей его правую щиколотку петли. Дотягивался, но не мог раздёрнуть узел. Проделывал это мальчишка уже минут пять - вися в трёх футах над землёй на ветке молодого дубка.

- Начало было хорошее, - сказал старик, как ни в чём не бывало (Кания, не глядя на него, продолжал мотаться на верёвке). - И по воде ты шёл умело, хотя можно и лучше. А вот в чужие вещи полез зря. Пружок - не самое интересное и страшное, что могло с тобой случиться. Например, на тебя мог упасть здоровенный чурбан или вылететь из кустов дротик... Не тобой положено - не тобой и взято будет, как говорят в Средиземье, - старик легко согнул деревце, Кания, опустившийся наземь, не глядя на старика, принялся растягивать петлю, ссадившую кожу. Он был зол, унижен, а главное - понимал, что виноват только он сам. - Умные люди, когда есть нужда взять не ими положенное, цепляют такую вещь крючком на верёвке и дёргают. А потом смотрят, что получилось. Разве мой сын не учил тебя этому, Азратор Кания, мой внук?..

...Ехали шагом. Кания сидел впереди старого Уризагара Роквэна и не хотел ни двигаться, ни говорить, ни даже просто думать. Пусть движется за него конь и думает за него взрослый человек. Только теперь Кания понял, как он устал и измучился. От стариковской одежды пахло странно - похоже на запах отца. Запах воина, только старого воина, запах-память или запах памяти...

И всё-таки надо было сказать кое-что:

- Я не знал, что у меня есть дед, - Кания пошевелился под плащом, который ему закрывал даже ноги. - То есть, я думал, что он умер. Как отец мамы, я его тоже никогда не видел.

- Можно сказать, что и умер, - совершенно спокойно ответил Уризагар. - Нам с Балком было удобней считать, что это так и есть. И нам, и моим младшим сыновьям, и твоей достойной матери. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, внук. Потом.

- Ты будешь меня учить сражаться? Отец учил, но многого не успел.

Старик долго молчал, и его голос - ответ - вырвал Канию из приятной дрёмы:

- Да, я буду тебя учить...

...Когда они через два дня вернулись в поместье - мать выбежала навстречу постаревшая, с неверящими глазами. Приехали сёстры с мужьями, приехали оба дяди Кании (выразившие хмуроватое удивление при виде отца). Оказывается, рыбаки, искавшие Канию вместе со всеми, принесли тело какого-то мальчика его возраста и сложения, до неузнаваемости изуродованное прибоем о камни, с давно сорванной одеждой. Тело уже положили в родовой усыпальнице...

Стиснутый руками матери, Кания расплакался - наконец-то разрыдался по-настоящему. Ему было стыдно за то, что он сделал с мамой, ему было почему-то до боли в груди жалко неизвестного мальчишку, ему было хорошо от того, что он дома. Мать отнесла его - на руках, на виду у всего дома - в комнату, куда служанки уже притащили и воду, и чистую одежду... Она вымыла сразу сделавшегося вялым, сонным Канию, как малыша, уложила в постель, и он, накрывшись с головой простынёй, уснул беспробудным, каменным сном, от которого очнулся только через сутки. В основном потому, что этого требовал зов природы.

Но даже зов природы был забыт на время, когда мальчишка увидел рядом со своей постелью деда.

Уризагар Роквэн устроился в кресле, вытянув ноги в домашних сандалиях. На полу рядом стояли кувшин с вином и золотой кубок, к которому старик время от времени прикладывался. Тут же были разбросаны листы и несколько книг - Роквэн читал, что-то явно сравнивал, при этом ещё и мурлыкал песню на чужом, непонятном языке, гортанном и краткословном. Казалось, он весь погружён в свои занятия - но, стоило мальчику посмотреть на старика пристальней, как тот поднял голову и сказал:

- Добрый день.

- Добрый день, почтенный Ури... - начал Кания, но старик прервал его:

- Говори проще - дед.

- Добрый день, дед, - послушно повторил мальчик, садясь на постели. И не удержал любопытства: - А что ты пел?

- Песню, - хмыкнул старик. - Песню о мече и коне.

- А что это за язык? - продолжал допытываться Кания. Роквэн отпил из кубка:

- Иди, приведи себя в порядок. А потом, после того, как ты поешь, мы поговорим об этой песне. Это и будет нашим первым уроком, внук...

...Мать не любила деда потому, что когда-то он поссорился с отцом Кании - своим сыном, её мужем. Да, собственно, поссорился со всеми своими сыновьями, и с начальством, и чуть ли не с сами Королём.

- Разве можно ссориться с Королём?! - почти в ужасе спросил Кания. Этот разговор состоялся уже когда они были хорошо знакомы. Дед и внук ехали шагом по лесной опушке, возвращаясь с охоты на птиц. Их соколы покачивались на передних луках сёдел, как статуэтки из тёмного золота, как невиданные украшения.

- Для кого-то он был Король, Скипетроносец Тар-Сурион, да - а для кого-то - Сурья ещё по старым временам, когда мы вместе лазили за птичьими яйцами по скалам на побережье... - усмехнулся старик. - В общем, всё зависит от личного опыта и взгляда на вопрос. К тому же - это было давно. Мы все поссорились с громом и молнией, и я уплыл в Средиземье, чтобы новой жизнью доказать свою правоту... - дед перешёл на язык северян - тот самый, на котором он пел песню возле постели внука. Кания в это время уже неплохо выучил этот язык и ответил на нём же:

- В чём эта правота?

- В том, что мир велик, а Нуменор мал, - спокойно высказал вторую крамольную мысль старик. - Долгие годы... долгие десятилетия, внук! - я странствовал на востоке и севере. Мои и твои братья укрепляли побережье, строили крепости и порты, прокладывали дороги вдоль берегов. Что ж, они сделали очень много, и живущие в тех местах благославляют их труды. Но о том, что лежит дальше недели пешего пути от побережья, о том, какие там творятся дела, знает редкий из них. Я узнал это. Я спал в домах, сделанных из дерева и в шалашах из жердей и берёсты. Я спал в землянках с глиняным полом. Я учил людей тех мест ковать оружие из железа - и это оружие они в своей слепоте почитали волшебным. Я учил их и более важному - как не бояться Тьмы и как разбудить в душе Свет. Тому, что Смерть - это не ужас, а Дар. Я знаю их воинов и их женщин... не красней, внук, в этом нет ничего стыдного. Я охотился за слугами Тьмы - и они охотились за мной. Я трижды умирал в жизни и несколько десятков раз - в речах врагов. Я был похоронен заживо... Наверное, я сделал очень мало. Но я не растерял своей веры - веры в то, что, обороняясь, Нуменор не выстоит. Мы должны простереть руки с Мечом и Книгой на север и восток. К отважным, гордым и диким людям, которые наши братья по крови. И наш союз обретёт невиданную мощь, которая сокрушит Тьму. Жаль, что в Нуменоре и ныне не слишком-то больше стало согласных со мной, чем в давние времена той ссоры...

Кания долго молчал, обдумывая слова деда.

- Отец думал иначе? - спросил он наконец. Роквэн вздохнул:

- Отец твой с детства был покорён мощью движущихся в едином порыве воинских отрядов и армад кораблей. Она велика, эта мощь. Но пятьсот мумаков харадского властелина Азултани (1.) заставляют вздрагивать землю до Корней Арды. И я видел, как в вонючей и жаркой стране вороны-торговцы расхватывали из рук пленённых матерей мальчиков с таким же цветом волос и кожи, как у тебя - для дел, о которых тебе знать не надо. Я видел и кричал, тряся прутья клетки: где вы, легионы Короля, где вы, Валар?! И не было ответа... Мы гордимся тем, что наши предки были среди тех, кто нисповерг Древнее Зло. Но по всему многолюдному югу в каменных храмах смрадят среди полоумных орущих толп высокие жертвенники Властелину этого Зла и воют с высоких башен его жрецы... А мы сидим на берегу и гордимся своей силой...

1.Одно из харадских царств.

Старик тяжело ссутулился в седле. Кания свёл брови, покусал губы. Ему почему-то вспомнился мальчик, которого приняли за него и который несколько дней лежал в родовой гробнице. Очень странным было то, что не нашлись родители погибшего. Чтобы в Нуменоре потерялся ребёнок - и взрослые не подняли на ноги весь остров?! Небывалое... Но именно это небывалое и было. Тело, на которое Кания очень хотел и не осмелился взглянуть, с почётом захоронили на общем кладбище поместья, и госпожа Хибилфэль каждые семь дней носила на могилу свежие цветы.

Роквэн вдруг заговорил снова - и Кания поражённо качнулся в седле от того, как совпали слова деда с его мыслями:

- У одного народа, живущего далеко на востоке, считают, что, если вместо живого человека был похоронен кто-то другой, то оставшегося в живых не возьмёт ни болезнь, ни клинок, ни яд - ничего, кроме старости, которой подвластны все.

- О чём ты, дед? - еле выговорил мальчик.

Старый воин слегка улыбнулся:

- О тебе.

ДВА ГОДА СПУСТЯ

Начало правления Короля Тар-Минастира

Пригнувшись и прижимая к животу моток верёвки, Кания, не дыша, проскользнул тенью под окнами веранды. Выпрямившись возле угла, он прижался спиной к стене и внимательно осмотрелся-прислушался. Его побег остался незамеченным. Конечно, вечером за самоуправство влетит так, что в ушах будет стоять звон. Но... но до вечера ещё целый день, а значит - вечер не наступит никогда!

К тому же, "Загарминал" ждут. И что они подумают, если их вождь не придёт, нарушит слово из-за какого-то глупого запрета?!

Кания ещё раз чутко огляделся. За прошедшие два года он, и без того рослый, подрос ещё, раздался в плечах. Длинные, с утра - пока что - аккуратно расчёсанные светлые волосы были небрежно собраны в пучок на затылке кожаным ремешком - не по-нуменорски ("Дед рассказал, что так носят храбрые воины во многих племенах Севера!"). Короткая - выше колен - рубаха без рукавов и с широким воротом хоть и была вышита, но носила уже неизгладимые следы повседневных забот, штаны неопределённого цвета доходили до исчёрканных тонкими шрамиками загорелых коленок. ("Мам, когда приходят гости, я же такой, как положено?! А в остальное время разреши мне быть таким, каким удобно!") На явно самодельном кожаном поясе с костяной пряжкой висел длинный чуть изогнутый нож. ("Мне он просто всегда нужен, для самого разного, понимаешь?") Никаких сандалий или сапог. ("Мам, воин должен быть закалённым, как сталь меча!") Из всех украшений - только медный браслет на правом запястье, причём тоже явно самолив. ("Ну обжёгся, это же в первый раз! Зато посмотри, как красиво получилось!!!") Пальцы в порезах разной степени давности, руки не очень-то чистые. ("МааааааааААААААМММ, ну это же от кислоты, это не отмывается, само пройдёт!!!")

Азратор Кания, тринадцать лет, здравствуйте, я спешу, мама у себя, до свидания.

* * *

Могущественное общество "Загарминал" возникло больше двух лет назад, и с тех пор неуклонно росло и увеличивало своё могущество, простёршееся не только на окрестные фермы, посёлки и имения, но и на часть Роменны, и даже - тщ! - во дворец Арменелоса. Во всяком случае, в радиусе полусотни лиг не было ни одного мальчишки или даже девчонки между семью и четырнадцатью годами, которые не хотели бы вступить в ряды этой организации, презрев суровые испытания (проплыть в море не меньше пяти лиг, спрыгнуть со скалы Голова Дракона, голышом и без верёвки спуститься в пещеры Норы Червяков и пройти по ним до моря, выстоять в драке одновременно с тремя противниками, пока не опустеет колба больших часов, показать своё умение в каком-то полезном деле, попадать стрелой из лука в выпущенную тобой же вверх стрелу, проскакать верхом без седла по тропе в горах - и ещё немало всего прочего, включая жутковатую процедуру Клятвы). Но общество принимало далеко не всякого и беспощадно отказывало любому, кто почему-либо не устраивал хотя бы одного из семи членов Совета.

Ещё бы!!! Если впереди такие дела, как сражения в Средиземье, поход на Мордор и на далёкий юг, союз с эльфами, служба в армии Короля, командование флотами и войсками, строительство великолепных городов, обучение грамоте и истинной вере целых народов, написание мудрых книг, путешествия за край света и (возможно, в Великом Плане подчёркнуто как сомнительное) за облака - тут уж любого-каждого не запишешь в друзья и соратники.

В общем, Саурон не покончил с собой в чаяньи жуткой будущности только потому, что - увы! - ничего не знал о "Загарминале". Кстати, этот факт сильно огорчал и раздражал всех, входивших в общество. Время от времени даже выдвигались планы, как официально известить беззаконного узурпатора Долгудайры, что у него теперь есть грозный, непримиримый и воистину мудрый противник. Но планы снова и снова отвергались за невыполнимостью на практике...

Комментарии: 104, последний от 06/08/2018. © Copyright Верещагин Олег Николаевич (tambwolf.73@yandex.ru) Размещен: 13/11/2010, изменен: 31/10/2011. 91k. Статистика. Глава: Фэнтези Ошмётки и кусочки Иллюстрации/приложения: 6 шт.		Оценка: *9.003** Ваша оценка:
Аннотация: Я пока даже не знаю, получится из этого что-нибудь - или нет. Но это начало повести про Нуменор.

Верещагин Олег Николаевич : другие произведения.

Листья Белого Древа