Когда мне стукнуло восемнадцать, мама с папой вручили мне кругленькую сумму денег и, милостиво сказав: "Катюха, ты уже взрослая, можешь делать, что хочешь!", отпустили на летний отдых одну. В первый раз!
Не долго думая, я собрала манатки и махнула в Крым. Поскольку мне хотелось покоя и отчуждения, я отыскала небольшой рыбачий посёлок вблизи Севастополя, сняла там хижину почти на пляже (комнатка и кухня, а удобства и душ -- во дворе) и мой долгожданный отдых начался.
Всё было просто как во сне -- море, песок, солнце, безлюдный пляж и никаких проблем. Людей я почти не встречала, что доставляло мне страшное удовольствие. Я начала их избегать благодаря своему недавно открывшемуся дару -- я видела их астральную радужную оболочку -- ауру, по которой можно было определить, о чём человек мыслит на данный момент, что у него болит, его нрав... Словом, всё то, о чем сам человек, будучи трезвым, никому не скажет. Знали бы вы, как это -- смотришь на парня, который тебе понравился, и видишь всю его подноготную -- например, что он собирается только лишь тобой воспользоваться, что он тебе врёт, что он, наконец, уши не чистит. Или о лучшей подруге узнаёшь, что она готова разодрать тебя на части от ревности к тому же парню... Это гадко! А избавиться от этого нельзя!
Две недельки я провела вот так, вдали от всех, но потом на море разбушевался шторм с грозой, и в моем пристанище протекла крыша. Я целую ночь бегала по комнате с тазом, банками и кастрюлями, подставляя их то под один, то под второй водопад с потолка, а когда утром гроза закончилась, пошла в поселок к хозяйке домика, чтобы она попросила кого-то отремонтировать уморившую меня крышу. Хозяйка выслушала меня с пониманием и сказала, что найдёт кого-нибудь.
И вот, следующим утром, принимая солнечную ванну топлесс, как обычно, я вдруг усекла, что ко мне по пляжу со стороны посёлка приближается какая-то фигура. Подходила она быстро -- я едва успела накинуть халат. По приближении выяснилось, что это -- мужчина лет тридцати, загорелый, как негр, черноволосый, какой-то не в меру улыбчивый и, не преминула заметить я, симпатичный. В правой руке у него был ящичек, из которого торчали инструменты, и рулон рубероида.
-- Это у вас крыша протекает? -- весело спросил он у меня, будто я должна была находиться в восторге от того, что она протекает.
Он разговаривал не на местном наречии, которое я первые два дня не могла понять, а вразумительно, как приезжие, которых я пару раз встречала на рынке в посёлке. И ещё лёгкий акцент... Иностранец, что ли?
-- Да. -- коротко ответила я, не снимая солнцезащитных очков -- они были хорошего качества, благодаря этому аура была видна через них просто как тень и что на уме у этого мужчины оставалось для меня неизвестным. -- Только вообще-то, не у меня, а у дома.
-- Сейчас глянем, что с вашей крышей -- так же весело сказал он и устремился к хижине.
Провозившись там часика два, он подошёл ко мне и сообщил:
-- Рубероида не хватило. Я завтра вернусь и доделаю.
Я неосторожно сняла очки и... чуть не ослепла... Аура этого незнакомца сверкала чистым золотым блеском. Я опешила и не нашла, что сказать, только опять насунула очки на нос и кивнула головой.
Но субъект оказался не из тех, кто легко отвяжется. Он окинул меня оценивающим (я бы за такие давала строк) взглядом и сказал.
-- Классная татуировка.
Я возвратила себе дар речи и, выдавив из себя более-менее вежливую улыбку, сказала:
-- Спасибо.
У меня на правом предплечье красовалась небольшая тату Инь-Янь. Я решила сделать её в день своего совершеннолетия. Как напоминание о том, что нужно удерживать себя в равновесии всю свою взрослую жизнь.
-- Ты хоть знаешь, что это означает? -- нахально спросил он.
-- А когда это мы перешли на "ты"? -- возмутилась я.
-- Действительно, как можно переходить на "ты", не познакомившись. Вася.
"Оно и видно" -- мысленно подтвердила я и, желая побыстрее избавится от этого невразумительного типа, протянула ему руку.
-- Катя.
Когда он дотронулся до моей ладони, опять произошло что-то непостижимое -- меня как будто хорошо ударило током, а перед глазами прокатился золотой шар. Я руку отдёрнула.
-- Что такое? -- удивился он.
-- Ничего, -- неуверенно ответила я, желая, чтобы он незамедлительно смылся отсюда.
-- Приятно было поболтать, -- произнес Вася, как-то странно глядя на меня. -- До завтра.
Он развернулся и через несколько минут исчез из поля зрения.
Я сорвалась с места и, залетев в дом, нашла зачитанную книгу, накарябанную одним неудавшимся экстрасенсом -- характеристика цветов ауры. Найдя золотой, я прочитала: "Золотой -- цвет высших существ. Нимб вокруг голов святых на иконах -- ничто иное, как свечение их ауры. Древние считали, что боги освещают всё вокруг себя золотым сиянием. У людей не встречается".
"На тебе! -- подумала я удивлённо. -- Ко мне явился святой Василий. Но что-то он на свой лик с иконы не похож..."
Ночью, хоть грозы и не было, я ни на секунду не сомкнула глаз. Меня разбирало любопытство. А утром, только солнце взошло, была уже, как штык, на пляже. Вася явился ровно в полдень.
Я, предварительно надев очки, приготовилась вытянуть побольше информации из этого загадочного "святого".
-- Здравствуй, Катя, -- подойдя ко мне поближе, сказал с улыбкой он. -- Как спалось?
-- Просто прекрасно, -- я тоже наградила его одной из своих самых ехидных улыбочек. -- Приятно спать под почти целой крышей.
-- Тогда я продолжу работу -- мне немного осталось.
Он вылез на гребень крыши, что-то там измеряя. Хоть я и сидела к нему спиной, но взгляды, которые он кидал в мою сторону, были ощутимы почти физически. Он определённо хотел мне что-то сказать, но все не решался. Даже не то что бы не решался... он сомневался...
Когда он закончил работу, подошёл ко мне, как и прошлый раз. Опустился рядом на песок.
-- Всё, теперь водопады тебе не грозят.
-- Спасибо большое... Сколько с меня?
-- Нисколько. Хозяйка заплатила авансом.
-- Если работа хорошая, то и переплатить не грех.
-- Это интересно хоть время от времени слышать правду о том, что делаешь, -- хитро прищурившись, промолвил он.
-- Я почти всегда говорю то, что думаю. Это -- один из моих недостатков.
-- Почему же недостатков? Прямолинейных людей становиться все меньше и меньше... Вымирающий вид.
"Вот и зацепка, -- подумала я. -- Сейчас я узнаю, что ты такое"
-- Да, с людьми сейчас тяжело... бывает, общаешься с человеком, думаешь о нём одно, а он на самом деле -- совершенно другой.
Вася посмотрел на меня таким взглядом, будто это касалось его лично. Значит, касалось. Я продолжила:
-- Вот и ты, пять минут со мной разговариваешь, и сложил обо мне мнение... А вдруг я совсем не такая, как ты думаешь?
-- Какая же ты тогда? -- подозрительно осведомился он.
Я помолчала, подумав о том, что человек-то сам иногда не подозревает, какой он -- до определённого рокового момента. И когда момент этот наступает, от себя уже никуда не денешься...
-- Вот ты вчера спросил, знаю ли я значение этого знака. Это -- знак Дао, неразделимости и единства добра и зла. Душа каждого человека похожа на этот знак. И только от личности зависит, что перевесит -- Инь, или Янь... Но, что бы не перевешивало, необходимо всегда помнить об этих крохотных точечках -- черной на белом и белой на чёрном. Они означают, что каждому злу есть оправдание, а каждое добро обязательно содержит в себе что-то от зла. Так вот, я в жизни несколько раз искала себе оправдание... Но и добрые дела я тоже стараюсь творить в меру, ведь чем больше делаешь добра, тем больше делается эта чёрная точечка, а эти весы лучше удерживать в балансе... -- я осеклась под его взглядом.
Что-то непонятное творилось с моим новым знакомым... Я ещё никогда не видела, чтобы человеческие глаза сверкали огнём изнутри. Если, конечно, это человек, а не...
-- Что с тобой? -- дрожащим голосом спросила я, отважившись дотронуться до Васиного плеча. И сразу же отдёрнула руку, потому что фокус с током и золотым шаром повторился. На этот раз это было даже больно.
Вася, видно, пришел в себя и заметил мой жест.
-- Извини, я задумался...
Я сняла очки и отодвинулась от него, наблюдая, как в золотом сиянии проплыло несколько кроваво-красных пятен, а кроваво-красный в ауре -- цвет гнева и ненависти.
-- Я тебя чем-то рассердила? -- еле слышным голосом спросила я, перепугавшись не на шутку.
-- Нет, с чего ты взяла? -- тут он поймал взгляд моих расширенных с перепугу глаз. -- Что случилось? -- и протянул руку к моей, которая упёрлась в песок.
Но я забрала её и подскочила на ноги.
-- Кто ты, чёрт возьми, такой? -- все ещё немного напугано, но твердо проговорила я.
-- О чём ты? -- он притворялся, что ничего не понимает, но я ему не поверила.
-- О чём?! -- выпалила я. -- О чём?! Об энергии, которой ты бьешься, как испорченный тостер, о пламени в глазах, о золотой ауре с красными пятнами! Ты что, святой? Или пришелец? Ну, говори!!!
Он поднялся и взглянул на меня так, что я начала жалеть о своей несдержанности.
-- Хочешь знать, кто я? Я тебе скажу. Для кого-то я -- Алкид, для кого-то -- Геракл, или Геркулес. А для тебя, вот -- Вася.
Раньше я не верила в реальность фразы "и земля под ногами зашаталась". Но со мной произошло именно это. Здравый смысл нещадно давил на ту запрятанную где-то в глубине души веру в то, что такой поворот в этой выходящей за рамки даже моего гипертрофированного воображения, истории, возможен. И, кажется, начал побеждать.
-- А я -- внебрачная дочь Геры. Мы родственники. У нас даже одна палата в жёлтом доме.
-- Ты не веришь?
-- А ты хотел, чтобы я повелась?
-- Я думал, что ты, хм... "поведешься" -- абсолютно спокойно изрек Вася. -- и что мне не доведется доказывать свои слова хотя бы вот так...
Дальше произошло то, чего даже гипертрофированное воображение не могло предубедить. Вася резко поднял свою правую руку, и на его ладони я увидела... огненный шар, величиной в теннисный мячик. Он так само резко размахнулся, шарик полетел в море, за мгновение послышался взрыв, и меня с ног до головы обдало водой. А его -- нет!
-- Что это было? -- ошарашено поинтересовалась я, убирая с глаз мокрый локон волос.
-- Кое-чему на Олимпе научится можно было... Почему ты так удивлена? -- улыбнувшись, спросил он. -- Ты же догадалась раньше, чем я сказал. А может быть, даже вчера, когда я пожал тебе руку. Не мог же я знать, что ты так чувствительна к чужой энергетике. Относительно того, что ты назвала пламенем в глазах ... Это со мной случается исключительно редко и ещё никто из простых людей этого не замечал. Это внешнее отражение так сказать... внутреннего кипения.
Я слушала его молча, честно говоря, не особенно вникая в его слова. Кроме того, с моря подул сильный ветер и я начала отбивать дробь зубами, ведь водичка, которой меня окатил мистер Чёрт Знает Кто была явно не тёпленькой -- с глубины.
-- Тебе холодно? -- наконец-то он заметил мое плачевное положение. -- Извини, по-другому ты бы не поверила, -- он щёлкнул пальцами, и я поняла, что мне опять сухо и комфортно. Немного придя в чувство, я решила, что нужно разобраться во всём и разложить всё по полочках.
-- Значит ты -- Геркулес?
-- Ага.
-- Полубог?
-- Угу.
-- Полубог, который ремонтирует крыши в глухих посёлках и сносно объясняется на русском языке?
-- И на украинском. -- скромно добавил он.
-- Так чем же тебе не угодил Олимп? Ты же там сейчас должен быть -- рядом с законной женой и двумя детьми.
-- Слушай, тебе доводилось заходить в забегаловку, где тусуются неудачники?
-- Мимо проходила.
-- Считай, что ты видела Олимп своими глазами. Тебе бы хотелось тусоваться с ними и выслушивать, как трудно теперь бедным богам существовать без жертв и всеобщего обожания, на одной амброзии? Я вытерпел три дня.
-- Хватит, теперь давай, по сути. Чего тебе надобно от меня -- простой смертной девушки?
-- От такой уж простой и от такой уж смертной?
-- Угу.
-- Да так, познакомиться захотелось...
-- Слушай, ты не ври мне, друг любезный! -- сразу оборвала его я. -- Ты же куда-то спешишь, правда? Не тяни резину.
-- Падай, -- он показал жестом на просохший песок. -- Пока сюда не нагрянул рыбнадзор, проверять, кто глушит рыбу динамитом, у нас есть время. Но на самом деле его осталось мало... Я уже говорил, что на Олимпе сейчас всё не так, как раньше. Сама понимаешь, для богов основой есть вера людей. Эллада потому и пала, что вера начала понемногу исчезать. Я никогда особенно богов не уважал, так как знал, какие они... А люди... они никогда этого не поймут и религия всегда будет существовать, в любых проявлениях. Но суть не в этом. Вера есть фундаментом не только для богов, но и для самого человека. Верить в какого-то бога означает бояться его и уважать. Боятся наказания за зло, и ждать награды за добро. А когда понятия добра и зла смешиваются, когда непонятно, что где, выходит что-то страшное... Я это видел собственными глазами, можешь мне поверить... -- он умолк.
-- Что?
-- Когда ты мне сегодня сказала, что находила себе оправдание, я вспомнил именно о том времени. О том времени Фатума, которое наступает раз в несколько тысячелетий. Сначала люди находят оправдание своему злу, пытаются уравновесить чаши весов. Дальше появляются такие, кто уже даже не старается это делать. Они творят зло и даже не задумываются, что делают, так как не могут отличить его от зла. Их становится всё больше и больше... В конце концов, цивилизация гибнет... Зло получает шанс на жизнь. Такое раньше случалось. Атлантида, Шумерия, ещё много неизвестных цивилизаций, которые дали толчок для своего же уничтожения. Даже мою родную Элладу не минула эта участь. И эта цивилизация, в которой мы сейчас живём, уже подошла к этой грани.
-- А как понимать зло? Это материальная субстанция? Её можно увидеть?
-- У зла много лиц и имён, в каждой культуре -- своё.
-- Дьявол, Сатана, Люцифер...
-- Да, правильно. Его не возможно убить, иначе нарушится мировая гармония. А вот ослабить и запихнуть подальше от людей -- можно. Главное -- сделать это вовремя. И вовремя найти того, кто может отличать добро от зла. -- он взглянул на меня.
-- Что?!
-- Почему именно я должен был найти Избранного? Когда над Элладой нависла подобная угроза, Тиресий -- слышала о таком?
-- Слепой провидец, кажется.
-- Правильно. Он сказал мне сразу, что Элладу уже не уберечь. Но у меня будет шанс спасти ещё более обширную цивилизацию. То что я тебе сейчас говорю, держалось в тайне тысячи лет. Он сказал мне, каким будет Избранный, чтобы я мог найти его и передать то, что знаю и ещё кое-что. Тиресий сказал, что Избранный будет не обязательно мужчиной. Что он будет избегать людей. Что он сможет всегда отличить правду ото лжи, и зло от добра тогда, когда другие не смогут это сделать. И главное -- он будет носить на себе знак Единства... Ты никого с такими данными не знаешь?
Мой мозг переварил услышанное минут за пять, и когда до меня дошел весь смысл происходящего, я чуть не хлопнулась в обморок. Но не хлопнулась...
-- Ты в порядке? -- спросил Вася-Геркулес. И мне этот вопрос показался на данный момент смешным.
-- В порядке? Ты что, с ума сошёл? Знаешь, что когда-то делали с гонцами, которые приносили плохие новости?..
-- Знаю... Но, по-моему, времени на отрубание головы у тебя нет. -- Он поднялся и кивком показал на небо. Оно почернело и затянулось тучами. Вдруг с востока на запад пробежала молния, выписывая по облакам, как по доске мелом, непонятные значки.
-- Что это? -- я подскочила.
-- Нас засекли и это не рыбнадзор.
-- Ты видел значки? Что это обозначает?
-- Нам с тобой сказали: "Я вас вижу, и всё знаю"... -- он повернулся ко мне. -- Времени нет. Надо действовать. Держи, -- он вытянул из кармана шорт массивный перстень с большим сверкающим камнем в оправе, похожим на горный хрусталь.
-- Это -- перстень повелителя времени.
-- Крона?
-- Хоть его владелец давно томится в Тартаре, перстень силы не утратил и работает. Твоя задача -- вернутся назад на двести лет. Тогда зло только начало материализироваться для этой цивилизации. Не волнуйся, всё у тебя получиться. Точно на этом месте я оставил для тебя всё нужные вещи -- оружие, одежду, деньги. Тебе придётся убивать, но убийства зачитывай как добрые дела. Ты должна уничтожать людей, в душе которых накопилось более половины тьмы. Не мне тебя учить, как это определять...
Он отдал мне перстень. В тот же мгновение из нависших чуть ли не над самими головами, облаков, вырвалась молния, и моя хижина с треском запылала.
-- Пора. Счастливо тебе...
И Вася-Геркулес исчез из моих глаз, как и встревоженное море, чёрное небо и горящая хижина...
Знаете ли вы, как это жить без телевизора? Без плеера? Без радио и вообще, без электричества? И как это носить тяжеленные кринолины, вместо удобных, отовсюду вентилируемых мини юбок обтягивающих джинсов? Нет, не знаете. А я знаю. И ещё знаю, что даже если я исполню свою миссию, то в ХХI век уже не вернусь. Так и умру, не узнав, чем закончилась "Санта-Барбара". Почему? Кольцо не выдержало -- треснуло и разлетелось во время моего путешествия. Я закрыта тут, в начале XIX века. Хотя, может, это даже к лучшему? Пушкина не убьют на дуэли... А я не доживу до начала карьеры группы "Руки вверх"...