Раннее утро на окраине большого города. Осень, легкий морозец, но снега еще нет. Вдребезги разбитая асфальтовая дорога ведет к большому, серому, явно казенному дому. Высокие стены вокруг намекают на то, что здесь не любят посетителей, да и своих наружу пускают редко. Тюрьма? Нет, тюрьмы у нас в России все же чуть жестче. Больше всего похоже на воинскую часть, вроде строительного батальона, но и это только кажется.
Рядом с большими грязно-зелеными воротами кирпичная сторожка, или, скорее, небольшой полутораэтажный домик. Возле домика стоят две машины: типичный милицейский "козел" и легковой форд с армейскими номерами. В форде сидит "начальник", довольно молодой, ладный мужик с майорскими погонами. Но вид у него, явно не майорский, а куда, как выше. Да и к пехоте он, скорее всего, отношения не имеет.
Пожилые охранники, выползшие было откуда-то из стены, уже выяснили, что приехавшему "начальству" не нужно в дом, и теперь они наблюдают, как невысокий, толстенький паренек в застиранной военной форме, с позволения "майора" вылез из "козла" и сейчас спускается в подвал сторожки.
Подвал обитаем. Тусклая лампочка освещает небольшой коридор и три двери, к одной из которых и подходит солдатик. Стучит.
- Надя, открой, это я, Николай. Мария Степановна, Надя дома?
...
- Это Николай. Я вернулся. Вы там есть?
...
Не получив ответа, Николай толкает обшитую дерматином створку. Дверь открывается. Полутьма. Из окошка под потолком слишком мало света. Николай нашаривает выключатель. Щелчок - появляются смутные очертания... Нечто вроде медвежьей берлоги. С соответствующим запахом. Но Николай, похоже, не чувствует, он уверенно идет в угол и тормошит кучу тряпья:
--
Надя, вставай. Ты здесь? Это Николай.
--
Куча начинает шевелиться и появляется одутловатое серое лицо неопределенного пола и возраста.
--
А? Что? Кто здесь? Ой, Николай. Ты, что ли? Погоди, сичас я, сичас.
Между фразами весьма ощутимые паузы, как будто девушка(?) с трудом подбирает слова.
- Вставай, Надюха, собирайся, я за тобой приехал. Как обещал. Я тебе писал, а ты не отвечала. Я уж думал, что.... Но ты здесь. Собирайся, поехали. Мне работу предложили. Денежную, по контракту! Поедем. Все у нас хорошо будет, я же обещал. Вот, приехал. Товарищ майор....
Постепенно слова Николая доходят до Нади и в ее глазах появляются слезы. Она судорожно шарит в окружающем ее тряпье и внезапно оттуда раздается жалобный детский плач.
- Сичас, малый, сичас, - почти по старушечьи причитает девушка, стараясь не смотреть на Николая.
- Так ты.... Замужем? Или как? - наконец выдавливает он из себя, но Надя не отвечает, а только крепче прижимает к себе тощего младенца и по ее щекам бесконечным потоком текут слезы...
...
Первый разговор
Небольшая, но уютная кухня, судя по всему, в кирпичном, но "под деревню", коттедже. За окном идет снег, видны огромные ели и, уходящий в сумерки гранитный гребень.
Николай, заметно отощавший, но гораздо более живой и энергичный, чем раньше, сидит за столом и жадно ест борщ. Рядом, на табуретке - Надя. Она буквально смотрит в рот Николаю и ловит каждое его движение, каждое слово.
- Ничего, Надюха, все хорошо. Хорошо же? Насчет молока не беспокойся - я на склад позвоню - скинут нам еще смесей, других, если он эти не ест. Нет, ну до чего ж у нас парень-то смышленый.
- А ты-то, как - ничего?
- Да нормально, Надюха, не боись, ты мне лучше еще тарелочку налей... Вот, спасибо. Ох, хорош борщ-то у тебя, ох, хорош.... Да все так же. Я тут с Серегой, сменщиком, парой слов перекинулся. Он узнал, что раньше здесь не тюрьма была, а ракетный комплекс. Стратегические войска! И там (Николай мотнул головой в сторону), прямо под нашим сараем - огромная шахта. Чуть ли не в километр глубиной!
- Ух, ты.
- Ага, представляешь, сколько туда народу затолкать можно?
- А возят еще?
- Вчера вроде бы последнюю партию доставили. Четыре грузовых вертолета. И опять вся охрана в скафандрах. Торопились, ужас. Серега сходил, говорит, негров каких-то привезли. В белых тюрбанах. И еще он слышал, что вроде как всё. Больше не привезут. Наверное, под завязку уже. Не понимаю только, чем их там кормят-поят? Автоматика какая, что ли?
- Знамо дело, автоматика. Тебе мяса добавить или уже компот наливать? У меня еще блинчики есть, если что. Ты ешь, ешь, а то совсем стощал со своей работой...
- Да, давай, и блинчики тоже. Сам удивляюсь - вроде ж только сижу, да на экраны зырю, а жрать охота, будто лес валил. Серега тоже удивляется... Ты сама-то, налегай, давай. Кожа да кости. Едим все, едим, будто проваливается. Товарищ майор сказал, что если что, они все, что нужно пришлют, только звони. Жаль только сбрасывают далеко. Если контейнер опять за дерево зацепится, не знаю, что и делать. ...
Разговор второй
Все то же самое. Кухня, Надежда, Николай. Только за окном уже лето или поздняя весна.
- ... не знаю. Такое ощущение, что просто оставили им еду, воду и замуровали выход. Ну, и вентиляция тоже. Там внутри даже камер слежения нет, только эти, как их, К-осциллографы. А мы за наружкой следим. Странно, если они такие опасные, могли б и побольше охранников-то. А не нас, четверых.
- А начальство?
- А что начальство - оно нас мелко видит. Работаем и ладно. Главное, поменьше выставляться. А то, как Серега....
- И куда его теперь?
- А не знаю. Наверное, в Красноярск отправят, куда ж еще? Он так говорил. Давай-ка мы лучше на поляне поедим - все ж таки свежий воздух и все такое.
...
- Ты осторожнее, Надюха. Я ж тебе говорил - слушают нас в доме-то. С Серегой дело серьезное. Дай бы Бог, жив остался. "Товарищ майор" и сам не шутит и другим не дает. А Серега вопросы задавать начал: что это, мол, за люди, которых можно, как скотов каких под землю. И, главное, вроде бы даже выпускать не собираются. Серега считает, что там, в шахте, все больные и начальство думает, что они могут как-то сами вылечиться. А К-осциллограф как раз и следит, болеют они или что. Но, судя по всему, им там только хуже становится. Да и не мудрено - кто полгода, а кто и год уже там, без света. Что ж это за болезнь такая, не пойму?
- Может СПИД?
- Я тоже так думал. Если какой-то новый вирус, который может по воздуху летать, тогда да. Но почему Серегу-то забрали? Он намекал, что вроде как догадался, но "проверить надоть". Видать, проверил... Ты сама-то, тоже ешь, не отвлекайся. Вместо Сереги вроде как аж троих новых пришлют. Смена будет на два часа меньше, а то и вправду - ешь, ешь, а все голодный. Я ж твой туесок сразу почти съедаю, в первые два часа. Хорошо, хоть Лешка у нас молодцом...
- А голова-то как?
- Да все так же. Как заступаю, сразу шум начинается. Серега тоже давеча про шум поминал. И начальство каждый раз спрашивает, не слышу ли чего?
- А ты?
- А что я? Дурачком прикидываюсь, что еще остается. Они ж меня, думаю, почему взяли тогда? Потому, что соображал плохо, но исполнительный, смирный, после детдома-то. А с чего я тут вдруг умнеть начал, ума не приложу. Смотри-ка - каламбур получился. Может, воздух здесь такой, питание, да и ты, и Лешка... Ты ж тоже, гляжу, за книжки взялась. Молодец, а то все готовка, да ребенок, да я, болтун-балаболка. ...
Третий разговор
Судя по всему уже осень, довольно прохладно, но Николай и Надежда обедают на полянке перед домом.
- ... кто бы мог подумать. Помнишь, в июле, когда я только-только начал их голоса различать?
- Конечно, помню, ты тогда сам не свой вернулся.
- Так вот, тогда же, я и заметил, что начальство мою К-осцилограмму мониторит. Все время. Я, как сообразил, постарался, кое-что там подрегулировать, но не знаю, может у них еще что-то есть. Новое поставить вряд ли сунутся - побоятся, но я, каждый раз заново проверяю... У меня ж уже о-го-го....
- Неужто, зашкаливает? Двадцать, небось?
- Не то слово, у меня двадцать весной было. Летом - сорок. Примерно с этого значения начинаешь голоса различать, а с пятидесяти - отвечать можешь. Сейчас за шестьдесят, но я К-осциллограф так отрегулировал, чтобы "товарищ майор" примерно десять видел, и за смену еще на два-три возрастает. А то странно было бы: у всех растет, а у меня - нет.
- А ты ребятам-то новым сказал чего?
- Нет, бестолку это. Вилы кругом. Как они сами слышать начнут, у них больше двадцатки будет и поздно тогда говорить - заберут. А сейчас - точно бестолку. Мало того, что не поймут, так еще и нажалуются. Так что, не знаю пока. Мишка-то на моем месте сидит, у него соответственно все в порядке, а вот северный терминал, боюсь....
- Как Серегу?
- Если не хуже. Серега-то может, еще вывернулся как, дай бы Бог - он невосприимчивый был, и набрал немного. Двадцать-двадцать пять максимум. Хотя, он специально к воротам ходил - там лучше всего. Я-то боюсь, следят же, за воротами-то.
- Коль, а у меня сейчас сколько, как ты думаешь?
- А что думать, я и так могу прикинуть - не меньше пятнадцати у тебя сейчас. Хорошо они здесь К-осциллограф не установили. Но растет медленно, ты не очень...
- А я смогу когда-нибудь ... как ты?
- Не знаю, но вряд ли. Чтобы активироваться, нужно не меньше пятидесяти. А вот Лешка, он - дааа. Ты там с ним в доме поменьше разговаривай. Вдруг обратят внимание, что он уже сам читает? В полтора-то года. На улицу выходи почаще - там и разговаривайте. Да я ему и сам объясню. Тут, понимаешь, должна быть генетическая предрасположенность, плюс собственное желание. Желание-то у тебя есть, я понимаю, но в остальном, боюсь пятнадцать, для тебя максимум.
- А что с нами дальше-то будет, Коленька?
- Да ничего не будет. Мы-то что - те, кто в шахте - о них думать надо. Но, похоже, что если я начальству расскажу, как все на самом деле обстоит, заберут меня сразу, проверят и в лучшем случае туда же, в шахту, но, похоже, до шахты не дойдет. Тебя-то, может, и не тронут, а вот меня и Лешку - точно. К-осциллограф, если он нормально отлажен, не обмануть. Есть у меня, правда, одна задумка, но её еще помозговать надо.
Четвертый разговор
Зима. Кухня. Обстановка примерно та же. Немного нелепо выглядят две большие подушки, как будто случайно лежащие - одна на холодильнике, другая на полке рядом с плитой. Разговор идет в полголоса.
- Все, Надя, скоро все закончится. Голоса совсем слабые. Неделя, другая и все.
- Коль, а они, думаешь, все же люди ... были?
- Не знаю. Трудно сказать, Надюха, вроде как люди, а вроде, и нет. Ты по мне-то чувствуешь разницу?
- Иногда ... да. Особенно, когда ты прислушиваешься.
- Ну, прислушиваться скоро не к чему будет. И с побегом ничего не получается. Я бы смог кое-что сделать - там есть аварийная штольня. Но она завалена и им самим надо копать, а то все обрушится. А они уже не могут - совсем ослабели. Нас-то всего два человека в сарае, причем я не в счет, и в коттеджах четырнадцать. Из них Лешка наш сама понимаешь, правда, он с тобой, в основном, до ближайших людей далековато, а их в шахте сотни полторы еще. Эх, если б полгода назад сообразить, но кто ж знал-то? К тому же, есть еще один момент.... Как бы тебе объяснить.... Ну, они... мы. Мы иногда свихиваемся.
- Ээээ Это как?
- Ну, как мы обычно питаемся - ты знаешь. Спокойно, незаметно, ото всех, кто рядом. И ровно столько, сколько нужно. Но иногда... вдруг возникает желание получить ... сразу....
- И?
- И появляются дурацкие легенды. А также натуральные трупы с разорванным горлом.
- А ты? Ты не ... того?
- Не знаю, но вряд ли. Они сказали, что уже пятьдесят лет это не проявлялась. Они сумасшедших попросту убивали. В свое время. Чистили породу. Да и люди охотились.
- А зачем убивать-то было? Можно ж просто... Собрать и.... Куда-нибудь? На необитаемый остров, например.
- Что ты говоришь, Надя, какой остров? Уже с середины прошлого века Наука и Интерпол могли сложить дважды два и понять, что это такое. Тем более на острове. А представляешь, если б на этот остров кто-нибудь когда-нибудь высадился? А психи-то голодные б были, ужас. Днем бы бросались. Представляешь, какая бы получилась сенсация? Переловили б их как крыс и хорошо б просто перестреляли, а то раскрутили б всю цепочку, сложили эти самые дважды два. И что? Что так, что эдак - либо всем не жить, либо... Я, вот, все не пойму, как у ... людей получилось....
- Что, Коленька?
- Да переловить всех ... наших. Ну, ладно, К-осциллограф могли изобрести тайно. Но как они договорились, чтобы во всех странах, и почти одновременно? К тому же пресса ни о чем не догадалась. Не удивительно, что все было сделано так быстро.... Боюсь, они просто не успели во всем разобраться.
- Слушай, а когда остальные поймут? Как все происходит на самом деле. И поймут ли?
- Тоже не знаю. Первые признаки деградации поятся уже через год. И только у детей. Самых маленьких. А когда и до взрослых дойдет, будет уже слишком поздно. У нас один выход - пытаться искать восприимчивых, работать с ними, объяснять суть дела и пытаться восстановить всю Сеть. Не менее одного из нас на полмиллиона людей.
- А может быть обратиться к Президенту? Он, вроде, человек неглупый?
- Ага. Вот так попросту бывшего охранника секретной тюрьмы и пустят к Президенту наедине поболтать. Думаю, за нами следить будут. Как нынешние приборы обмануть я придумал, а если они еще что-нибудь изобрели?
- Так ведь...?
- Да, деградация. Но не так быстро. К тому же человеческая психология. Они ж, как только К-осциллограф включили и выявили Сеть, очень испугались. Особенно, когда поняли, что ни сталь, ни свинец не экранируют. Специально этот полигон выбрали, где до ближайшего человека три тысячи километров минимум. А теперь они думают, что все уже закончилось. Даже ордена, небось, раздали. За победу над Чумой Двадцать Первого Века.
- А если по Интернету?
- Правду написать? Что человеческий интеллект появился и существует только из-за того, что почти миллион лет популяция генетических уродов чистит человеческую кровь от К-фактора, или как там его назвать? Причем на расстоянии и всех, у кого К-фактор отрицательный или небольшой положительный. И что некоторые из них, извините, порой сходят с ума и пьют кровь, так сказать, непосредственно? Ага. Кошмар, летящий на крыльях ночи! Это же воспримут, как очередной вымысел фантастов-любителей. А вот компетентные органы зафиксируют и начнут копать. И, в конце концов, докопаются до источника. Даже тот факт, что кто-то остался и то вызовет новую волну поисков. И может быть придумают что-нибудь получше К-осциллографа. Если успеют.
...
Тот же детский дом на окраине города. Николай - все такой же стройный, подтянутый, но с чуть посеребрившимися висками выступает со старенькой трибуны в актовом зале:
- ... открыты все дороги, все пути! В заключении, хочу поблагодарить администрацию нашего уважаемого учреждения за проявленное (тут Николай сделал едва заметную паузу) бескорыстие и искреннюю заботу о судьбах своих воспитанников. А также, большое спасибо, лично Виктору Георгиевичу и Анне Николаевне! На этом разрешите откланяться и, если позволят ваши уважаемые руководители, я бы хотел побеседовать со следующими выпускниками: Безымянной Екатериной, Богословским Владимиром и Найденовым Сергеем.
- Наденька и вы, Сергей Петрович, проводите ребят в медпункт.
...
- Вот видишь, Серега, еще трое. С ними будет почти сто, считай, половину европейской части России закроем. Условно. Во всяком случае, деградация существенно замедлится. Но, ты, главное, визу мне пробивай. В Америке скоро совсем плохо будет. Если в Пентагоне своего не посадить, эта обезьяна с ядерной кнопкой все, что угодно сотворить может. Все, что угодно. Давай, езжай. А вечером - к нам. Попьем чайку на кухне, вспомним былое, поболтаем....