Дом Пантагрюэля. Полумрак. Камин, кресло, деревянная лавка, полки с книгами, письменный стол. За столом, сидя в кресле и подложив руки под голову, спит ПАНТАГРЮЭЛЬ. Слышатся обрывки католических песнопений, свист бича, крики жертв, рев толпы.
Открывается дверь. Все звуки постепенно стихают. Появляется некто, одетый в рясу. Он осторожно, поскрипывая половицами, приближается к ПАНТАГРЮЭЛЮ. По стене медленно ползет зловещая тень. Некто обходит ПАНТАГРЮЭЛЯ сзади, наклоняется, протягивает руку и... берет со стола бутыль с вином.
Все еще стараясь не шуметь, на цыпочках направляется к лавке. Садится, подносит бутылку ко рту и начинает жадно и громко пить. В полной тишине звук глотков разносится по всему дому гулким эхом. ПАНТАГРЮЭЛЬ поднимает голову.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Панург!..
ПАНТАГРЮЭЛЬ оглядывается вокруг и замечает фигуру в рясе. Понять, кто это, в полумраке невозможно. ПАНТАГРЮЭЛЬ встает, идет к окну, раздвигает шторы. В комнате становится значительно светлее.
ПАНТАГРЮЭЛЬ медленно подходит к фигуре, протягивает руку и сдергивает капюшон.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Где ты был? Ты что, постригся в монахи?
ПАНУРГ. Я постриг монаха, но обошелся без ножниц. Я выиграл эту рясу у одного монаха в кости.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Но монахи не играют в кости!
ПАНУРГ. Этот монах хотел продать мне индульгенцию, а я предложил ему выпить по стакану вина - за святого Бенедикта. Сначала он напился до положения риз, хотя ризы на нем не было, а потом уже проигрался до рясы. Теперь у него ни ризы, ни рясы. А у меня индульгенций теперь столько, что можно неделю грешить и не каяться. А вы знаете, господин, что ряса увеличивает мужскую силу и женскую страсть...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Тебя когда-нибудь сожгут на костре, Панург. Ты вор и святотатец, сумасброд и блудодей... Блудодей отменный.
ПАНУРГ. Блудодей... смиренный!
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Блудодей... несомненный!
ПАНУРГ. Блудодей... почтенный!
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Блудодей... в рясе!
ПАНУРГ. Блудодей... потрясный!
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Блудодей... ниначтонегодный! Сошедший на нет!
ПАНУРГ. ...Почему?
ПАНТАГРЮЭЛЬ идет к своему столу. Теперь видно, что всю его поверхность занимает большой, несколько измятый лист бумаги, на котором что-то изображено. ПАНТАГРЮЭЛЬ разглаживает его руками и вешает на стену. Это - карта мира, с дорисованной красной линией, огибающей Африку и упирающейся в Индию. ПАНТАГРЮЭЛЬ осматривает карту с видимым удовлетворением, делает завершающие штрихи на красной линии.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Ты же боишься плыть со мной. К Оракулу...
ПАНУРГ. Я боюсь? Я готов!.. Я почти готов. Вот доделаю самые неотложные дела, и поплывем.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Какие дела?
ПАНУРГ. ...Например, напишу завещание...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Зря ты боишься воды. Утонуть тебе не суждено. Твое существование прекратит иная стихия.
ПАНУРГ. Так-то оно так. Но повара у чертей, бывает, замечтаются и дают промашку в своем деле - часто варят то, что предназначалось на жаркое и наоборот...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Ты только представь, Панург - Африка, Индия. Туземцы и туземки. Чудеса и чудовища... И Оракул Божественной Бутылки! Ты знаешь, что это самый последний из великих Оракулов, величайший предсказатель, прорицатель и пророк! Он видит все, что происходит и на земле и в эфире, и может ответить на любой вопрос...
ПАНТАГРЮЭЛЬ мечтательно вздыхает.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Меня беспокоит только одно - достойны ли мы разговора с Оракулом? Ибо все наши знания, как и знания наших великих предшественников, это лишь ничтожнейшая часть того, что есть и чего мы еще не знаем... И о мире вокруг нас, и о мире, именуемом микрокосмом, то есть о самом человеке... Достойны ли мы этого испытания?
ПАНУРГ. А меня еще беспокоит, достойны ли мы и наш микрокосм испытания качкой, а наши желудки - морской болезнью. Ибо ...
ПАНТАГРЮЭЛЬ оборачивается и грозно смотрит на ПАНУРГА. ПАНУРГ замолкает.
ПАНТАГРЮЭЛЬ возвращается к прерванному занятию - дорисовыванию красной линии.
ПАНУРГ вытягивается на лавке, устраиваясь поудобнее. Сладко зевает.
ПАНУРГ. Жил в Иль-Бушаре один предсказатель - гер Триппа. Как-то к нему приехал король Хуан со всей своей свитой. И вот, пока этот гер Триппа вел беседу с великим королем о чем-то таком небесном и сверхчувственном, за дверью в это время придворные лакеи вдоволь надергали его жену. А она была собою недурна... Он тоже видел без очков все, что совершалось и в эфире и на земле, а про то, как раскачивали его супругу, так никогда и не узнал.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. А ты как про это узнал?
ПАНУРГ. Я служил в то время у Хуана.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Придворным лакеем?
ПАНУРГ неожиданно вскакивает и начинает рыться в карманах.
ПАНУРГ. Да! Я совсем забыл - у меня письмо для вас! Какой-то англичанин. Зовут его Таумаст. Похож на индюка.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Таумаст? Я много слышал о нем. Говорят, в Англии он один из самых умных умников и мудрых мудрецов...
ПАНУРГ вынимает письмо и протягивает его ПАНТАГРЮЭЛЮ.
ПАНТАГРЮЭЛЬ (читает). " Милостивый государь, как скоро до меня долетел слух о бесценных твоих познаниях, я оставил отечество и устремился сюда единственно для того, чтобы повидать тебя и побеседовать с тобой о некоторых вопросах философии, геомантии и каббалы, кои мне не ясны и пред коими мой разум бессилен... диспутировать публично, в присутствии представителей Сорбонны... я не хочу диспутировать pro и contra... я хочу диспутировать только знаками, молча, ибо все эти предметы до того трудны, что слова человеческие не выразят их так, как бы мне хотелось. Того ради пусть твое величие соизволит явиться на диспут. Он будет проходить в Наваррском коллеже в семь часов утра." ...В семь часов! Уже нет времени готовиться!..
ПАНУРГ допивает вино, с сожалением смотрит на пустую бутылку.
ПАНУРГ. Прошу прощения, господин. Я торопился. Но все как сговорились. Сначала монах приставал с индульгенциями, а потом целое стадо баранов перегородило дорогу. Еле выбрался...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Таумаст! Такого противника у меня еще не было! Да еще диспут знаками!.. Диспут знаками... Об этом есть что-то у Гераклита. И, я помню, именно знаками пророчествовал у ассирийцев Аполлон...
ПАНТАГРЮЭЛЬ бросается к книжным полкам, роется в книгах, достает одну за другой, лихорадочно листает.
ПАНУРГ. Разрешите мне не сопровождать вас, господин. Я хочу спать, как 25347 монахов на утренней молитве. Вот только отхлебну из бочонка разиков пятнадцать...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. А, может, и Оракул изъясняется знаками?!
ПАНУРГ ждет разрешения отхлебнуть, но ПАНТАГРЮЭЛЬ никак не реагирует на его просьбу. Отложив книги, он нервно ходит из угла в угол.
ПАНУРГ. Не знаю, как там у Оракулов, а вот с женщинами изъясняться знаками легче легкого. Потому что, какие бы знаки и движения ни делались в их присутствии, они все это толкуют в одном направлении, и все подводят, как бы это сказать, - к потрясающему акту трясения. Кто этого не знает, может многое потерять...
ПАНТАГРЮЭЛЬ останавливается.
ПАНУРГ. Да, потерять! К примеру, один юный патриций потерял невинность... Когда искал дорогу в Сенат. Он повстречал по пути римскую матрону по имени Верона, глухонемую от рождения... Дело в том, что она неправильно поняла его энергичные жесты... А, может, и правильно...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Панург, можешь отхлебнуть разиков... тридцать пять, только не мешай!
Добившись своего, ПАНУРГ скрывается за дверью погреба.
ПАНТАГРЮЭЛЬ садится в кресло, задумавшись... Вдруг вскакивает, сует руку за пазуху и вынимает оттуда ключ. Со всех ног бросается в глубь комнаты, где стоит большой сундук, закрытый на висячий замок. ПАНТАГРЮЭЛЬ быстро снимает ключ с шеи, сует его в замочную скважину, щелкает замком. Откидывает крышку сундука и начинает в нем рыться. Вынимает и складывает рядом, чтобы не мешались, различные предметы, а именно:
белую шляпу - с широкими полями, большим голубым пером и огромным изумрудом вместо кокарды - всю измятую;
скрипку (лютню), на вид совсем новую, но без струн;
женскую туфельку, обшитую серебром и усыпанную драгоценными камнями;
нечто, похожее на макет корабля - имеющее паруса, но сделанное по-детски грубо и криво;
пару стеклянных колб и реторту со штативом;
стопку рисунков, сразу рассыпавшихся веером по полу - умело сделанных и имеющих явно порнографическое содержание;
игрушечного деревянного коня с металлическими бубенчиками и с замысловатой резьбой по всей поверхности.
А также пару пустых бутылок.
ПАНТАГРЮЭЛЬ продолжает раскапывать содержимое сундука, достает какие-то пыльные фолианты, листает их, бросает на пол, опять зарывается в сундук...
Наконец, останавливается. Похоже, и в сундуке нет ничего, что могло бы ему помочь. ПАНТАГРЮЭЛЬ стоит и смотрит на груду предметов на полу. Протягивает руку к деревянному коню и трогает его за холку. Конь начинает раскачиваться на своих изогнутых полозьях, слегка позванивая бубенчиками.
ПАНТАГРЮЭЛЬ наклоняется и поднимает с пола макет корабля. С улыбкой рассматривает его со всех сторон. Потом откладывает корабль в сторону, осторожно берет в ладонь женскую туфельку. Улыбка пропадает с его лица.
Возвращается ПАНУРГ из погреба. Он уже совсем плохо держится на ногах.
Увидев ПАНУРГА, ПАНТАГРЮЭЛЬ быстро складывает в сундук все, что он успел вытащить. Создается впечатление, что он не хочет, что бы ПАНУРГ видел все эти предметы.
А ПАНУРГ видит только свою лавку, до которой пытается добраться. Кое-как доковыляв, валится на нее, как подкошенный.
ПАНУРГ. Да и вам, господин, не помешало бы отхлебнуть. Боюсь, как бы у вас от переутомления мозга и перевозбуждения чувств не сделалась горячка. К тому же истина и мудрость, сокрытые в вине, достают аж до самой печенки. Какая книга может с этим сравниться!..
Стук в дверь.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Это твой монах пришел за рясой.
ПАНУРГ резко вскакивает, стаскивает с себя рясу, засовывает ее под лавку. С опаской подходит к двери. Опьянения как не бывало.
СТРАЖНИК (из-за двери). Именем короля, откройте!
ПАНУРГ оборачивается на ПАНТАГРЮЭЛЯ, тот пожимает плечами. Глубоко вздохнув, ПАНУРГ открывает дверь.
На пороге двое - СТРАЖНИК и КУПЕЦ. КУПЕЦ, с мокрыми волосами и в мокрой одежде, бросается к ПАНУРГУ.
КУПЕЦ. Это он! Это он!.. Ах ты, мерзавец!..
ПАНУРГ. Эй вы, умалишенный! Оставьте меня в покое!
КУПЕЦ. Разоритель! Теперь мне голодать по твоей милости? Голодать?
ПАНУРГ. Я тебя сейчас накормлю досыта щелчками впрослоечку с оплеухами! Клянусь святым Хродегангом, которого побили печеными яблоками!
СТРАЖНИК. ...Августейший принц! Мы исполняем свой долг. Мы пришли арестовать вот этого...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. В чем обвиняется мой слуга?
СТРАЖНИК. Он обвиняется в том, что, во-первых, ходил в рясе и выдавал себя за монаха; а во-вторых, утопил в Сене стадо баранов, принадлежавших этому господину.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Каким образом?
КУПЕЦ. Он купил одного барана, и, вдруг, не говоря дурного слова, бросил его с обрыва в реку! А остальные бараны, по своей бараньей привычке, начали прыгать вслед за ним. Прыгали, прыгали, прыгали, прыгали... Пока не утонули все до одного! Баранчики мои... Прыгали, прыгали, прыгали, прыгали...
СТРАЖНИК (читает). " ... А потом посредством коряги не давал мне выбраться из реки, куда я тоже прыгнул..."
ПАНТАГРЮЭЛЬ. ?
КУПЕЦ. Чтобы спасти хоть одного барана!
СТРАЖНИК. Ага... " в надежде спасти хотя бы одного барана... Отталкивал меня на середину реки и при этом, изображая проповедника, рассуждал о превратностях судьбы человеческой; доказывал, что отошедшие в мир иной счастливее живущих в сей юдоли скорби; обещал в знак особого почета построить мне усыпальницу на самой вершине горы Сени, а также сочинить самую торжественную эпитафию".
Пользуясь моментом, ПАНУРГ пытается улизнуть. Медленно пятится и скрывается за дверью. Но тут же появляется снова - в обществе ВТОРОГО СТРАЖНИКА, который держит его за шиворот и толкает впереди себя.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Панург! Что ты можешь сказать в свое оправдание?
ПАНУРГ. Во-первых, еще я ему пожелал, если он все-таки не хочет идти ко дну, повстречать какого-нибудь кита, который бы извергнул его, как библейского Иону, на третий день целым и невредимым где-нибудь в Атласной стране... Во-вторых, я этого барана купил. И дал за него хорошую цену...
КУПЕЦ. Он хотел расплатиться индульгенциями!
ПАНУРГ. Мне показалось по твоей роже, что ты в них нуждаешься...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Господа! Если мой слуга совершил преступное деяние, я почту своем долгом передать его в руки правосудия, ибо ничто так не укрепляет государство, как соблюдение законности всеми без исключения подданными короля... Однако, у нас сегодня ученый диспут в Наваррском коллеже. Вся Сорбонна будет там. Присутствие Панурга там просто необходимо. От этого зависит честь Франции.
СТРАЖНИК. ...Честь Франции?
ПАНУРГ. ...Да, мое присутствие там просто необходимо. Через час я диспутирую с великим Таумастом из Англии. Вы знаете, кто такой Таумаст?.. Так вот, он оставил отечество и устремился сюда единственно для того, чтобы повидать меня и побеседовать со мной о некоторых вопросах философии, геомантии и каббалы, кои ему не ясны и пред коими его разум бессилен!
СТРАЖНИК вопросительно смотрит на ПАНТАГРЮЭЛЯ, тот после паузы утвердительно кивает.
ПАНУРГ. Да! Он приехал, чтобы поучиться у меня и... познать истину! Я предлагаю вам подождать нас здесь. После диспута я буду в вашем полном распоряжении, а пока позвольте мне исполнить свой долг и защитить честь Франции!...
ПАНУРГ достает две бутылки вина и вручает их СТРАЖНИКАМ - каждому по одной. СТРАЖНИКИ стоят навытяжку с бутылками в руках.
ПАНУРГ. Честь Франции в ваших руках!.. А еще лучше, приходите вечером. Мы с вами так кутнем, что чертям тошно станет, уверяю вас...
КУПЕЦ. Какая еще честь! Это же прохвост и прощелыга, каких еще свет не видел! Мошенник! Убивец! Арестуйте его!
СТРАЖНИК. Честь Франции в наших руках!
Первый СТРАЖНИК кивает второму, они разворачиваются и скрываются за дверью, КУПЕЦ бросается за ними.
КУПЕЦ (из-за двери). А два ливра? Они вам больше не нужны?.. Ну, три!... Четыре? ...Эх!
Слышен звон монет. СТРАЖНИКИ возвращаются.
СТРАЖНИК (Панургу). Мы будем сопровождать вас. На диспут.
ПАНУРГ. ...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Это ваше право. Но я хотел бы вас предупредить - диспуты нередко затягиваются до ночи. До глубокой ночи...
СТРАЖНИК. Хоть до утра. Нам торопиться некуда. Служба!
ПАНТАГРЮЭЛЬ. ...
ПАНУРГ. Да, я вас понимаю. У меня - долг, у вас - служба... А как поживают ваши жены?
СТРАЖНИК. А что жены?
ПАНУРГ. Служба службой, а про супружеский долг забывать не стоит. Пока вы тут день и ночь служите, присоседится кто-нибудь к вашим женам.
СТРАЖНИК. За свою-то я не боюсь. Если кто ее увидит днем, тот не станет ломать себе шею, чтобы проведать ее ночью...
ПАНУРГ. ...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Нам пора!
ПАНУРГ (Стражнику). А монахи?
СТРАЖНИК. А что монахи?
ПАНУРГ. Твоя жена может быть уродлива, как Прозерпина, но если где-нибудь поблизости завелись монахи, они уж ей проходу не дадут, и то сказать: хороший мастер для всякой вещи найдет применение...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Нас уже ждут!
ПАНУРГ. Да! Вперед, на диспут! Сейчас у меня этот англичанин обделается!
Все выходят. ПАНТАГРЮЭЛЬ задерживает ПАНУРГА.
ПАНУРГ. Не волнуйтесь, господин. Если этот индюк не обделается публично, можете меня обругать и не давать мне выпивать...
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Это на редкость образованный человек...
ПАНУРГ. Обделается, можете не сомневаться! В крайнем случае, применим слабительное. Кстати, господин, давайте купим вина по дороге. И всего остального. Какой ученый диспут обходится без выпивки! Вперед!
* * *
Наваррский коллеж. Огромный полог из ткани красного цвета, на котором мечутся тени множества людей (МАГИСТРОВ из Сорбонны). Слышатся их ритуальные возгласы.
Под пологом стоит доска и несколько деревянных скамеек. Тут же задумчиво ходит туда-сюда одинокий ТАУМАСТ.
Появляется процессия - ПАНТАГРЮЭЛЬ, КУПЕЦ, СТРАЖНИКИ, несущие бочку вина, и ПАНУРГ под ручку с ПАРИЖАНКОЙ - молодой торговкой фруктами с корзиной в руках. ПАНУРГ что-то оживленно ей втолковывает. ПАРИЖАНКА смеется, согласно кивает и уходит.
ПАНТАГРЮЭЛЬ подходит к ТАУМАСТУ. Раскланиваются.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Господин Таумаст?
ТАУМАСТ. Господин Пантагрюэль?
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Милостивый государь, вы оказали мне большую честь, приехав так издалека, чтобы повидать меня и побеседовать со мною.
ТАУМАСТ. Милостивый государь! Если вы сумеете разрешить некоторые вопросы, пред коими мой разум бессилен, то я и все мое потомство будем с той минуты вашими рабами, ибо ничем иным я не смогу вас как должно отблагодарить.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Я готов, сколько мне позволят мои скромные силы, побеседовать с вами о неясных для вас вопросах и постараться найти решение на дне того неисчерпаемого кладезя, в котором, как сказал Гераклит, таится истина. И я вполне одобряю предложенный вами способ диспутировать молча, посредством знаков, ибо мы с вами и так друг друга поймем, и у нас не будет рукоплесканий, к коим прибегают во время диспутов софисты-богословы, когда им нравится аргументация.
ТАУМАСТ. Я пригласил господ магистров богословия и других наук с намерением поделиться с ними теми дарами, коими нас наделил господь, так как всякое благо в нашем мире исходит от него и так как ему угодно, чтобы оно приумножалось среди людей, достойных и способных воспринять небесную манну благородных знаний.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Хорошо сказано!..
Во время разговора ПАНУРГ пытается привлечь внимание ПАНТАГРЮЭЛЯ. Наконец, тот поворачивается к нему. ПАНУРГ тихо, но очень экспрессивно говорит, показывает на КУПЦА и СТРАЖНИКОВ. ПАНТАГРЮЭЛЬ, забывший во время разговора с ТАУМАСТОМ обо всем вокруг, меняется в лице. Поднимает одну из скамеек, в ярости ломает ее через колено и бросает обломки куда-то за полог.
Ритуальные крики за пологом сразу смолкают.
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Господин Таумаст! Сегодня вот он, господин Панург, мой ученик, будет диспутировать с вами!
ТАУМАСТ (после паузы). Я оставил отечество, родных и дом свой, и невзирая на дальность расстояния и утомительность морского путешествия, прибыл сюда, чтобы беседовать именно с вами, господин Пантагрюэль. Я, конечно, не смею отнести себя к числу и разряду людей столь совершенных, но я надеялся, что ваше величие соблаговолит снизойти к моему ничтожеству.
ПАНУРГ. Милостивый государь! Ты прибыл сюда для того, чтобы заводить перебранку или же для того, чтобы поучиться и познать истину?
ТАУМАСТ. Милостивый государь! Меня привело сюда бескорыстное желание поучиться и познать то, в чем я всю жизнь сомневался, ибо до сих пор ни одна книга и ни один человек не смогли разрешить мои сомнения. Заводить же из-за чего-либо перебранку я не намерен - это ниже моего достоинства.
Из-за полога выглядывает МАГИСТР. Увидев ПАНТАГРЮЭЛЯ, он оборачивается назад и кричит остальным.
МАГИСТР. Пантагрюэль!
За пологом раздается топот множества ног. Вслед за первым МАГИСТРОМ появляется второй, третий... Скоро почти все пространство под пологом заполняется МАГИСТРАМИ.
МАГИСТРЫ.
- Посмотрим кто кого! Англичанин-то сущий черт!
- Мне кажется, он будет придерживаться пифагорейской тетрады!
- А почему знаками?
- Да потому, что о вещах, изложению не поддающихся! De inenarrabilibus!
- Как вы считаете, они будут учитывать вторичные интенции?..
- А взвешивать все pro и contra лучше по фигуре Baraliption!..
- Да, сегодня Пантагрюэлю достанется!.. Наконец-то этот гордец получит по заслугам!
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Господа магистры - богословия и других наук! И я хотел бы вам напомнить, что единственной причиной вашего присутствия здесь является желание уважаемого господина Таумаста. Но вряд ли господин Таумаст хочет, чтобы ему мешали.
Все смотрят на ТАУМАСТА, он утвердительно кивает.
ПАНУРГ. А ну, расступись!! Буквоеды-дармоеды! Канальи сорбоннские, магистры-софисты!.. Сорбоннисты!
МАГИСТРЫ недовольно ворчат, сдвигают лавки в угол, рассаживаются. ПАНУРГ оборачивается на КУПЦА и СТРАЖНИКОВ.
ПАНУРГ. Итак, я, скромный ученик моего наставника, господина Пантагрюэля, попытаюсь ублаготворить тебя и удовлетворить всем и во всем, а потому нам незачем беспокоить его самого, пусть лучше он возьмет на себя обязанности председателя, рассудит нас и окончательно рассеет твои сомнения, если ты найдешь, что я не удовлетворил твоей любознательности.
ТАУМАСТ. ...Let it be. Начнем же!
* * *
Д И С П У Т
ТАУМАСТ делает смешные и нелепые движения, смысл которых понять невозможно. ПАНУРГ, без особых раздумий, отвечает тем же. Но без успеха - ТАУМАСТА его выступление не убеждает. МАГИСТРЫ смеются, а СТРАЖНИКИ готовятся арестовать ПАНУРГА...
В конце концов отчаявшийся ПАНУРГ делает из жестов и движений ТАУМАСТА зажигательный танец, который непостижимым образом убеждает не только ТАУМАСТА, но и всех присутствующих...
(Подробное описание диспута см. в Приложении).
* * *
Диспут окончен.
ПАНТАГРЮЭЛЬ, ТАУМАСТ и ПАНУРГ танцуют. А МАГИСТРЫ в такт ударам барабана хлопают в ладоши.
ТАУМАСТ. Да здравствует Пантагрюэль!
ПАНТАГРЮЭЛЬ. Эй, господа магистры!...Сорбоннисты! Господа стражники-бражники! А ну-ка, братцы, выпьем! Пейте, и вина не жалейте! Я угощаю всех!
МАГИСТРЫ (набрасываются на бочку). Ура!
ПАНУРГ. Только вот что, буквоеды, не забудьте выпить за здоровье господина Пантагрюэля! Да здравствует Пантагрюэль!
МАГИСТРЫ. Да здравствует Пантагрюэль!
СТРАЖНИКИ отталкивают КУПЦА и ныряют в кучу МАГИСТРОВ. А те наперегонки зачерпывают вино из бочки. Используют для этого жестяные кружки, привешенные у каждого из них на длинных веревках к поясу.
ПАНУРГ подходит к ПАРИЖАНКЕ. Та достает из корзины бутыль с мутной жидкостью. ПАНУРГ берет бутыль и скрывается за пологом.