Dragons Saga : другие произведения.

Ты да я да мы с тобой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Интегра
  - Я поеду! - топает она ножкой
  - Нет, - коротко отвечаю я сквозь зубы, сжимающие сигару.
  - Да!
  - Нет.
  - Да!!
  - Нет!!!
  - Ну, Интеграааа! - Она поменяла тактику, прекрасно понимая, что я не потерплю прямого противостояния, а вот этого жалобно-щенячьего взгляда могу и не выдержать. Она - единственное существо на свете, которое может так же легко вывести меня из себя, как и утихомирить мою ярость. Она - похожа на моё отражение в зеркале, только если бы я постоянно улыбалась. У неё дальнозоркость, у меня близорукость, она не курит и не пьет и требует от меня того же. Она все, что осталось от моей семьи, она ещё одна моя проблема и моя единственная радость, она моя сестра Каролина Вингейтс Хеллсинг, и я не могу позволить себе потерять её.
  
  Каролина
  - Даже не думай об этом, - предупреждает она меня, закуривая и выпуская вонючий дым мне в лицо - наглая попытка переключить моё внимание на её вредные привычки.
  - Курение считается грехом, между прочим, - заявляю я, не в силах справится с желанием хоть как-то подколоть её. Она хмыкает. Она невыносима! С первого взгляда она похожа на...мужчину, со второго на узколобую фанатичку, с третьего вы понимаете, что у неё нет времени на себя. Если вы не заглядывали в её шкаф, вам может показаться, что она носит один костюм, не снимая. На самом деле у неё одиннадцать костюмов, все "разные", три галстука, одна заколка для галстука в виде крестика и неограниченный запас белых перчаток. Ну, это если вкратце, если порыться можно и юбку найти и, даже вполне приличное вечернее платье, но...В общем, она очкастая двадцатитрехлетняя девственница, а мне 19 и я не девственница уже некоторое время. А сейчас я хочу поехать в Италию, и никто меня не остановит! Я учусь на психолога! я Хеллсинг! я протестантка! значит смогу договориться с ней... верно?
  
  Интегра
  - Имей в виду если вся моя группа уедет, то занятий в университете не будет. Скажи, чем тебе так выгодно моё присутствие в особняке целый месяц? - она пытается использовать психологический метод убеждения: постарайтесь привести разумные доводы в вашу пользу, при этом подайте их так, чтобы ваш оппонент сам до этого додумался. Но у неё ничего не выйдет - когда дело касается моей младшей сестренки, я вообще становлюсь мало вменяемой. По сценарию нашего обычного спора, я сейчас должна сказать своё последнее слово и идти в сторону столовой, а она кинется мне на спину, как шаловливый котенок и поцелует в щеку. Я растаю и отвечу: "ну, ладно, но..." и далее следуют мои мягкие условия, которые подвергаются её коррекции и принимаются. Но сегодня всё будет по-другому. Я не позволю ей поехать в этот оплот католицизма! Ладно, если бы они ехали в Венецию, Пизу или Милан, но они собираются в Рим, нет, лучше так: В РИМ! Мало, того у них будет экскурсия в ВАТИКАН!!! Она может быть ещё хочет зайти в гости к Искариотам, попить чайку?!
  - Интеееграаа! - умоляюще стонет она.
  - Я уже сказала: нет. Какая буква в этом слове тебе не понятна? - я прерываю свой спуск по лестнице и оборачиваюсь, для того чтобы увидеть её на верхней ступеньке второго этажа. На ней точно такой же халат, как у меня, из-под которого торчат такие же пижамные штаны как у меня и тапочки на ней такие же, но мы находимся в разных положениях: она хочет в Италию, а я та, которая не пустит её туда. В очень редких случаях, когда я умудряюсь противостоять её детско-щенячьему умоляющему взгляду, мы завтракаем под аккомпанемент её обиженного сопения. Она знает, что я не люблю завтракать в тишине. Обычно я всё равно сдаюсь или, по крайней мере, обещаю подумать. Но не в этот раз, я не хочу, чтобы у неё осталась хоть какая-то надежда. Сейчас она надулась и сложила руки на груди, отлично, значит, у неё закончились аргументы. Я улыбаюсь и продолжаю путь к столовой. Лучше пережить один завтрак в тишине, чем целый месяц пить валерьянку в бесконечной попытке успокоиться.
  
  Каролина
  Она меня серьезно недооценивает, если думает, что я так просто сдамся. Я дочь своих родителей и я сестра своей сестры, и хозяйка своего чудовища и... что ещё нужно для счастья?
  - Чего ты боишься, я не понимаю? Ты думаешь, что 13-й отдел специальных сил Ватикана рассылает своих агентов следить за туристами и выискивать среди них девушку похожую на главу организации Хеллсинг, как хорошая копия картины на оригинал? - я догоняю её на полпути к столовой и пока не предпринимаю попыток поцеловать в щеку. Она хмурится, хороший признак.
  - Ты же знаешь, что пока нас не увидят вместе никому в голову не придет, что мы похожи, - между прочим, чистая правда. Даже Алукард говорит, что нас легче различать, когда мы по отдельности. Вот встреть он нас сейчас, когда мы в одинаковых тапочках, халатах и пижамах ни за что бы не догадался кто есть кто. Даже прочтение мыслей не помогло бы, могу поспорить, что она думает то же самое что и я: убью! Сестренка тем временем сдает позиции, она уже откинула сигарету на пол (испохабив тем самым работу целой бригады уборщиков, бывших в особняке вчера) и нахмурила лоб ещё сильнее.
  - К тому же мы сначала две недели поживем в Венеции, потом по неделе во Флоренции и Риме, - её лицо сморщилось как косточка персика.
  - И вообще я могу поклясться, что нога моя не ступит на территорию Ватикана, - контрольный выстрел!
  - Ты поклянешься на библии.
  - Ладно.
  - И ты постараешься, чтобы твоя фамилия не звучала на людях, особенно если вы будете в каком-нибудь соборе.
  - Хорошо, - радостно соглашаюсь я. Что за проблема, если все мои друзья зовут меня: Каролька.
  - И ты будешь звонить мне два раза в день.
  - И писать е-мейлы с полным отчетом, вплоть до каждого похода в туалет.
  - Мне нравится ход ваших мыслей, леди Хеллсинг.
  - Мне ваших тоже, леди Хеллсинг, - она хихикает и целует меня в лоб. Всё! Аллилуйя! Считайте, меня благословили на крестовый поход!
  
  Алукард
  Граненый стакан вываливается из её руки и, упав на пол, раскалывается на две одинаковые половинки, виски растекается вокруг темно-коричневой лужей. Она наклонилась, пытаясь собрать осколки и, конечно же, поранилась. От запаха её крови у меня начинает кружиться голова, а во рту скапливается слюна. Кровь Хеллсингов это просто великолепный нектар: сладковато-терпкий и густой, который попадает в мой рот и желудок не так часто, как хотелось бы. У меня никогда не было больше одного хозяина. И ладно бы двое мужчин, но я вынужден подчиняться двум женщинам. Не думайте, что меня это каким-нибудь образом угнетает, после того как я начал служить людям мне уже ничего не страшно, просто две хозяйки это как два берега реки: они никогда не сойдутся, особенно во мнениях. Иногда доходит до смешного: Интегра зовет меня, а когда я появляюсь, Каролина велит мне убираться вон. Кого я собственно должен слушать! Порой я думаю, что у меня только два выхода из этой ситуации: совершить самоубийство или сойти с ума. Но бывают и другие моменты: когда в моем животе появляется какой-то теплый комок, он разрастается и словно рвется наружу, желая растечься огромной рекой страсти... я всегда стараюсь подавить это чувство, потому что знаю: ни к чему хорошему оно не приведет. Я часто позволяю себе проявлять свои чувства к Каролине, потому что она похожа на ребенка и она никогда не представлялась мне иначе, но Интегра...Ох, я стараюсь свести свои мысли о ней к минимуму. И с ней я держусь холодно, изображая отморозка, делаю вид, что заявился или по делу или для того чтобы немного поиздеваться над ней. И вот пока я незамеченный, истекаю слюной, вися на потолке, она пытается справиться с кровотечением. Интересно долго ли я смогу продержаться в таком состоянии...видимо нет.
  
  Интегра
  Бух! Он падает прямо на мой стол бесформенной кучей красного бархата.
  - Алукард, - я стараюсь звучать осуждающе, - Что ты забыл днем, в МОЕМ кабинете?! - это не вопрос, это намек на то чтобы он убирался к черту на куличики или хотя бы в свой горб.
  - Ну, я...- начинает он. Надо же! Я не видела его в такой растерянности, с тех пор как Каролина впервые спросила его о том, что такое секс. Его взгляд падает на разбитый стакан.
  - Тебе не кажется что это очень символично? - вдруг спрашивает он.
  - О чем ты? - как же он меня бесит!!!
  - О стакане, - Алукард нагло устраивается на моем столе, спустив ноги на пол, - видишь, две одинаковые половинки, ты ведь знаешь, что символизируют две половинки? Они разделены злодейкой судьбой навечно, и только высшие силы могут помочь им соединиться, - он передергивает бровями, так будто мне вдруг сразу всё станет понятно.
  - Что ты несешь?! - и опять же это не вопрос, это намек на то, что пора создавать псих диспансер для вампиров, и он будет там первым "клиентом".
  - Я просто хочу сказать, что вокруг тебя одни знаки, Интегра, а ты со своим скептицизмом можешь пропустить что-то важное, - по-моему, я покраснела, конечно, у меня смуглая кожа, но это лишь говорит о высокой степени моей ярости.
  - ВОН! Отправляйся вон! А не то я...
  - Что?! - он полностью слезает со стола и наклоняется к моему лицу, - Поцелуешь меня?
  
  Алукард
  Я зря это сказал! О, как её перекосило! Зачем я вообще начал этот разговор? При чем здесь поцелуй? И с чего вдруг мне пришло в голову предлагать ей это? Все эти вопросы навсегда останутся без ответа, не потому что я не знаю что ответить, а потому что она в порыве ярости, прямо сейчас изобретет способ меня уничтожить. Она выглядит так, будто может проткнуть меня пальцем.
  - Знаешь, мне и, правда, пора, - говорю я, растворяясь, в воздухе и оказываюсь в своем гробу. А здесь действительно очень уютно и главное безопасно, хозяйке ведь не захочется спускаться в холодный подвал, а потом ещё пытаться отодвинуть не поднимаемую крышку моего гроба, ведь правда? Я надеюсь, что да.
  
  Каролина
  На дворе Октябрь, но разве это волнует эту проклятую католическую страну. Я просто хочу сказать, что в Лондоне идет дождь, а мы плывем, по Большому каналу Венеции и изнываем от жары. На мне красные шорты, топик с открытыми плечами и черные кроссовки, ветровка взятая на "всякий случай" прикрывает мою голову от солнца. Что ж она действительно пригодилась, ничего не скажешь. Экскурсовод еле ворочает опухшим языком, периодически прикладываясь к бутылке с минералкой. Я сижу между двумя атлетически сложенными, потными будущими психологами, мне скучно и я хочу позвонить сестре, чтобы пожаловаться на жизнь. Но если я ещё хоть раз достану телефон на глазах у руководителя нашей группы, то он меня прикончит. Мне плохеет с каждой минутой. "Боже милостивый, когда это закончится!"
  - Хеллсинг! - я вздрагиваю от звука собственной фамилии.
  - Аминь...тьфу, я хотела сказать: да! Я!
  - Мне кажется, вы меня не слушаете.
  - Когда, кажется креститься надо, - решила я дать дельный совет и тут же вспомнила, что наш преподаватель истории - атеист. Он нахмурился и ничего не ответил. На самом деле с нами в Италию должен был поехать мистер Кэльвин Роччестер, знаменитый психолог, который недавно разработал новую теорию изучения психологии, а мы как бы экспериментальная группа на которой проверяется эффективность этого метода. Но незадолго до отъезда его жена попала в больницу с серьезной травмой, и поехать он, конечно, не мог, но обещал присоединиться к нам в Риме. А Ирвин Гумиль, наш учитель истории поехал с нами. Сказать что его присутствие меня радует, значит совершенно безбожно соврать, не то чтобы я его не любила, просто у нас с ним особые отношения...Да не такие! Мы слишком часто спорим, для того чтобы нравиться друг другу, у него чересчур атеистичная точка зрения на большинство исторических событий, в то время как у меня наоборот слишком, почти фанатично, религиозная. А мистер Гумиль не из тех учителей, которые поощряют самостоятельную точку зрения у своих учеников, думаю, если бы он родился лет на пятьсот раньше и верил в бога из него вышел бы отличный инквизитор. Отлепившись от бутылки, историк продолжил ворочать своим ещё более опухшим языком, а группа продолжила ворочать своими не менее опухшими мозгами.
  - Перечень архитектурных памятников, которые украшают главную улицу Венеции, столь же длинен, как и сам Большой канал. Можно целый год, а то и всю жизнь ежедневно ездить по Большому каналу - и все равно открывать для себя нечто новое и прекрасное. Построенный в 15 веке Золотой дом, видимо...
  - Возьми трубку. Возьми, - раздается требовательный голос из моего кармана.
  - Видимо, - произнес историк угрожающе, - мисс Хеллсинг доведет меня до ручки сегодня, - дело в том, что я записала голос Интегры на мобильник и поставила его в качестве звонка. Все мои одногрупники захихикали, а я даже не подумала извиниться и достала телефон из кармана.
  - Да, мать твою! - ласково поздоровалась я с сестрой.
  
  Интегра
  Она ругается, значит с ней всё в порядке, потому что когда ей нужна помощь или деньги она ласковее котенка.
  - Ты обещала не звонить больше двух раз в день, - возмущается сестренка.
  - Нет, это ты обещала ЗВОНИТЬ не меньше двух раз в день, а я про количество своих звонков и словом не обмолвилась, - на другом конце провода слышится рычание.
  - У меня экскурсия, - шипит она.
  - А у меня Алукард...- я опускаю взгляд на разбитый стакан - единственное доказательство того, что это случилось на самом деле.
  - Что?! Распустил руки?! - как она быстро оживилась, вот что значит: заводится с пол-оборота.
  - Нет, другое...я перезвоню, если ты занята, - вместо ответа я слышу лишь возмущенный вопль её учителя по истории, и какие-то шлепки - похоже, кто-то ныряет в воду. Потом в трубке раздается задушенное хихиканье Карольки, которое я не перепутаю ни с чьим другим.
  - Нет, я тебе сама перезвоню, - говорит она, всё ещё смеясь, - когда парни вытащат мою ветровку из воды.
  - Бип- бип- бип, - возвещает моя трубка о прерванной связи, я кладу её на место, а сама сажусь в кресло и вздыхаю. Мне нужно, просто необходимо, с кем-нибудь поговорить. Я позвонила ей сразу же, после того как Алукард исчез из комнаты. Неужели он и вправду это сказал?! Сейчас мне уже с трудом вериться, но я снова смотрю на расколотый стакан и темную лужу виски рядом со столом и понимаю, что - либо сошла с ума, либо нет, и я даже не знаю какой из этих вариантов хуже.
  - Уолтер! Уолтер! - конечно можно было бы вызвать дворецкого с помощью специально предназначенного для этого аппарата, но мне просто хочется покричать, чтобы разбавить неприятный осадок после более чем странного разговора с моим вампиром. Через некоторое время Уолтер появляется в комнате, толкая впереди себя тележку с обедом. Я и забыла, что уже около двух часов и мне пора есть.
  - Вижу, леди Интегра очень проголодалась, - улыбается он.
  - Да, нет я просто...просто я тут набезобразничала, - моя рука указывает на лужу рядом с собой, но вряд ли дворецкий может что-нибудь увидеть - на пути у его взгляда стоит весьма основательный стол. Обойдя преграду, он понимающе улыбается.
  - Я уберу это сию же минуту, а вы наслаждайтесь обедом и пожалуйста не волнуйтесь.
  - Почему я должна волноваться? - похоже, все мужчины в этом доме повадились говорить загадками.
  - О, я имею в виду ваше волнение за леди Каролину, вы же разбили стакан из-за этого?
  - Ах, да, Каролина...просто она там уже три дня и мне как-то не по себе.
  - Если что-нибудь случиться вы узнаете об этом даже раньше, чем она.
  - То есть? - я поднимаю взгляд от тарелки.
  - Я взял на себя смелость установить за ней небольшую слежку...- он осекся, увидев что я то ли возмущена, то ли обрадована. Для меня это хорошая новость, но вот если Каролька узнает, что за ней следят, в доме будет ТАКОЙ скандал, что вы легко сможете перепутать его с Апокалипсисом.
  - Знаешь, Уолтер это была плохая мысль.
  - Вы меня не поняли, сэр, у нас в Италии есть свои разведчики, и я попросил их, так сказать краем глаза, наблюдать за вашей сестрой.
  - Успокаивает, но не сильно, - сообщаю я, придвигая тарелку с обедом поближе.
  - Учитывая характер леди Каролины, боюсь, это всё что нам остается.
  
  Каролина
  - Это уже смахивает на саботаж! - Ого! Историк дышит, как марафонец. Чего он так разнервничался? Я всего лишь случайно уронила свою куртку в воду и даже не просила парней прыгать за ней. Они сами это сделали, в надежде получить от меня поцелуй. Три часа дня, жара не спадает, зато теперь на мне мокрая ветровка, которая приятно холодит кожу. И почему я раньше не додумалась её намочить? Преподаватель всё ещё напоминает помидор и во мне вдруг просыпается совесть, которую я считала давно почившей и зарытой на десять футов в землю, поэтому я прямо на его глазах выключаю мобильник и молюсь Богу, чтобы Интегра не умерла от разрыва сердца. Вообще-то, согласно всей засекреченной документации я числюсь: младшей главой славного ордена королевских протестантских рыцарей организации "Хеллсинг", а так же меня упорно величают оперативницей и даже командиром какого-то подразделения. Но в своей жизни я была от силы на трех заданиях, а по возвращении с них нас встречала Интегра вся в слезах и с обещанием больше никуда меня не пускать. Дело в том, что на первом же задании, мне тогда было шестнадцать, меня чуть не укусил вампир. Когда мы вернулись в штаб-квартиру, Интегра уже знала о происшествии и встретила меня с покрасневшими от слез глазами, куря одну из сигар отца. С тех пор она не курит, разве только когда спит. Она очень за меня волнуется, даже когда я чуть опаздываю из университета, что уж говорить о долгом отсутствии за границей. Последние три дня у меня из головы не выходит образ Интегры, наливающей себе виски трясущейся рукой. Что у них там такое случилось с Алукардом? По-моему эти двое идеально подходят друг другу, и они же единственные кто не догадываются об этом. Я часто делаю сестренке более чем не прозрачные намеки по этому поводу, на что она отвечает, что если... "этот вампир тебе ТАК нравиться, то ты можешь спать с ним сама!". После таких заявлений у меня кончаются аргументы, и начинается истерика. Конечно же, я была влюблена в Алукарда, но это было в том возрасте, когда верится в чудеса. Когда почти любое мое желание выполнялось им беспрекословно, я ощущала себя принцессой, он даже называл меня так, да и до сих пор называет. Но эта любовь прошла, став просто ещё одним приятным воспоминанием. По-моему это чувство ушло после того моего первого задания, в тот раз Алукард выпустил своего внутреннего зверя и я полностью осознала каким чудовищем повелеваю. И почему-то это совсем не обрадовало меня, я не почувствовала себя неуязвимой, всемогущей, скорее наоборот: слабой и беспомощной. Я вдруг подумала о том, что он однажды может освободиться от контроля и сделать со мной и Интегрой что-нибудь...ужасное. Я долго ходила к психотерапевту после того случая и избегала Алукарда, потом всё вроде наладилось, но я больше не ощущаю себя принцессой рядом с ним. А что же сестренка? Сестренка никогда не воспринимала его как мужчину или хотя бы друга, она упорно держит дистанцию, при каждом удобном случае давая ему понять, где его место. Мне кажется, что он обижается на это и возможно даже расстраивается.
  - А сейчас у вас наступает свободное время, - возвестил экскурсовод, от чего уже изрядно потускневшие от жары и скуки взгляды студентов снова загорелись.
  - Надеюсь, все помнят, как добраться до отеля, - вся группа быстро кивает, напоминая при этом дрессированных тюленей в дельфинарии.
  - Тогда спасибо за внимание, разрешите откланяться, встретимся за ужином, - шесть часов вечера, солнце начинает садиться, настроение поднимается.
  - Пойдемте в кафе-мороженое! - предлагает Кристофер, хлопая в ладоши - он у нас главный заводила.
  - Нет, мы, пожалуй, в отель, - Оливер притягивает свою подружку Диану за талию и они поспешно шагают в сторону отеля - этой парочке только дай волю они бы из койки не вылезали. Как выясняется, у многих в группе есть какие-нибудь планы, так что в итоге остаются только Миранда, Майлис, Хелен - мои лучшие подруги, я и Кристофер, который чаще всего выступает в качестве бесплатного приложения ко мне.
  - Ну, а как насчет вас, преподобная Каролина? Надеюсь, поедание мороженого в неограниченных количествах не является грехом? - шутливо интересуется он. Крис происходит из семьи закоренелых атеистов, и я дружу с ним только потому что его неверие в Бога часто заставляет меня смеяться.
  - Не знаю, - честно отвечаю я, а мои подруги тихо хихикают, - но неограниченное поедание, похоже на чревоугодие, так что я готова угоститься небольшой порцией.
  - Ну, Каролька! Я, конечно, всё понимаю, но иногда ты перебарщиваешь, - замечает Хеленка, она тоже атеистка и причина моей дружбы с ней остается загадкой даже для меня.
  - Посмотрела бы я на тебя, если бы твоя сестра была архиепископом, - ворчливо отзываюсь я.
  - Этот факт не мешает тебе сквернословить по поводу и без оного, - Майлис как всегда бьет по самому больному месту - она приехала из Индии и по вероисповеданию является буддисткой, я испытываю к ней неясную нежность, во мне, в конце концов, тоже есть немного индийской крови.
  - Не думала, что небольшой праздник желудка может как-нибудь волновать высшие силы, - Миранда вроде как является протестанткой, но она с таким же успехом могла бы быть католичкой, православной или атеисткой, она ни разу в жизни не брала в руки библию и из десяти заповедей знает только "не убий". Мы с ней изучаем друг друга.
  - Я не стану здесь читать проповеди, но только потому, что сестра попросила меня не высовываться, среди католиков, - хотя обычно я могу из одной фразы раздуть такую речь, которая очень сильно напоминает проповедь, именно из-за этого мои близкие и не очень знакомые зовут меня преподобной Каролиной.
  - Никогда не понимала этого противостояния, по твоему католики молятся другому Богу что ли? - фыркает Миранда.
  - Нет, они просто делают это по-другому.
  - Да и как? - выпрыгивает Крис, он не любит когда я не обращаю на него внимание больше пяти минут.
  - Я же тебе уже сто раз объясняла разницу.
  - Я готов слушать твой голосок вечно.
  - Тогда давай я лучше что-нибудь спою.
  - Давайте вместе! - оживляется Майлис, мы с ней обе очень любим петь.
  - Ладно, а что? - Хеленка ехидно улыбается, уже зная ответ. Мы все переглядываемся и смеемся, а потом начинаем громко петь гимн Великобритании. Вроде бы всё хорошо, но все-таки мне кажется, что я что-то забыла.
  
  Интегра
  Иногда я чувствую себя богом. Нет, не потому что мне подчиняются около двух сотен солдат и чудовище, которое возможно само полностью не знает своих сил, и не потому, что я имею некоторое влияние и власть, в определенных кругах. Я чувствую себя богом, потому что среди всей этой чертовщины, черти как сдвинутых биологических часов, периодическими разборками с начальством, нашим и Искариотов, да ещё и с ручным вампиром, разгуливающим по дому, я смогла вырастить нормального подростка, который любит поспать по утрам, опаздывая на занятия, ходит на дискотеки, вечно занимает телефон, требует денег на кино и одежду, а так же забывает позвонить, когда знает, что я буду волноваться. Она не первый раз покидает родной туманный Альбион, но первый раз так надолго. Обычно Каролина уезжает на какой-нибудь курорт недели на три, а потом возвращается загорелая, чуть располневшая от ничегонеделанья и экзотических блюд, и почему-то с курорта она звонит вполне исправно, стоило ей уехать в Италию...может быть...моё воображение мгновенно рисует Каролину с пистолетом приставленным к виску чужой рукой и хозяина этой руки диктующего сестренке что ей говорить...Я мотаю головой чтобы отогнать столь настойчиво лезущую в голову картину. Зачем кому-то её похищать? Искариоты вообще не знают о том, что у меня есть сестра. И говорила она вполне бодро, к тому же я сама слышала голоса её учителя и одногруппников. Я улыбаюсь. Но всё-таки надо будет послать Алукарда, он ведь может перенестись в Италию за несколько секунд или хотя бы связаться с Каролькой на подсознательном уровне, по крайней мере, я надеюсь, что может. Черт, как же хочется выпить! Однако разбить я разбила, а второго стакана у меня в кабинете нет, можно конечно позвать Уолтера, но мне как-то не удобно показывать подчиненным свою тягу к спиртному, пусть они все и так уже знают. Обычно я пью или одна или при сестренке. Мой голодный взгляд падает на бутылку, она такая пузатая с крышечкой, наполненная янтарно-коричневой жидкостью похожей на темный мед и в лучах заходящего солнца выглядит особо соблазнительно...может быть попробовать хлебнуть прямо из горлышка? Ну, уж нет, один разбитый стакан я ещё переживу, а вот целая бутылка отменного ирландского виски разлитая по полу заставит меня заплакать. Но, черт возьми, как же хочется выпить! Так, надо думать о чем-нибудь постороннем, например о Каролине, нет лучше о чем-нибудь не заставляющем меня волноваться, тогда о бутылке, нет, о ней нельзя думать...тогда о Каролине...о бутылке...о Каролине...так, похоже меня заело. Интересно есть выход из этого замкнутого круга? Я оглядываю кабинет в поисках вещи, на которой можно было бы сосредоточиться. Сигареты! О них я тоже могу только думать, так как мои руки продолжают трястись, и я вряд ли управлюсь с зажигалкой. Ну, что за жизнь ни выпить, ни покурить! Каролина бы обрадовалась моему положению, если бы была здесь, но с другой стороны если бы она была здесь, то я могла бы и покурить и выпить. Я несколько раз глубоко вздыхаю и подхожу к портрету отца. У него был брат, у меня есть сестра...интересно, если я завещаю организацию своим детям, забыв о Каролине, захочет ли она пристрелить их? Думаю, что нет. Скорее она сама застрелиться, по её собственным словам я никогда от неё не отстану, даже на том свете. В сущности, она права: если моя сестра умрет, я останусь без сердца, она моя душа моя совесть, моё отражение в зеркале, мой талисман, приносящий только удачу. А как же Алукард? А при чем здесь он? Он всего лишь часть наследства оставленного нам отцом, специально разработанное оружие, бессмертный, можно сказать фамильный вампир. Вообще-то Каролина могла бы со мной поспорить, она воспринимает его как друга: сидит у него на коленках, чмокает в щеку при каждой встрече, а по возвращении из поездок, когда мы встречаем её в аэропорту, она обязательно висит у него на шее некоторое время. В голову Каролине часто приходят странные идеи, например: дернуть Алукарда за волосы, за нос или ухо, а он терпит всё это как большой и злой сторожевой пес, который понимает что перед ним ещё несмышленый ребенок, поэтому не торопится его кусать. С чего вдруг он спросил о поцелуе? Может быть ему одиноко? Хотя что это я, конечно же одиноко. Уже сто лет он служит нашей семье и вряд ли у него находится время на личную не жизнь. Но чем я могу ему помочь? И почему вообще это должно меня волновать?! Неизвестно сколько человек он убил до того как мои предки запечатали его, пусть теперь расплачивается за свои грехи. Резкий гудок заставляет меня вздрогнуть. Я оглядываюсь назад - это телефон, к моему сожалению, звонят по внутренней связи.
  - Да! - поднимаю я трубку.
  - Сэр Хеллсинг, мы напали на след Черной вдовы! - эта вампирша шляется по вечеринкам, соблазняет богатых мужиков, напрашиваясь к ним, домой и потом не только пьет их кровь, но и обчищает их дома. Мы её давно ищем, но она очень шустрая, когда мы прибываем на место то находим только очередного упыря.
  - Хорошо, отправьте туда отряд и Алукарда, - действительно хоть одна хорошая новость за последние три дня.
  - Есть! - я переключаюсь на связь с Уолтером.
  - Уолтер!
  - Да, сэр!
  - Приготовьте мою машину и...разбудите Алукарда.
  - Но не проще ли... - я отсоединяюсь раньше, чем он успевает закончить. Мысли о сестре немного отступают, но первым делом я хватаюсь не за пистолет или меч, а за сотовый телефон, надеясь, что в Каролине, наконец, проснется совесть и она мне позвонит.
  
  Алукард
  "Алукард, а вампиры видят сны?"
  "Наверное"
  "Но ты же сам вампир, ты ведь должен знать точно"
  "А ты уверена, что твоя сестра видит сны?"
  "Нет"
  "Тогда откуда мне знать видят ли сны другие вампиры?"
  "Но ты же вампир?"
  "Наверное..." - подобные дискуссии могли продолжаться бесконечно, если бы ей не нужно было спать, есть и ходить в туалет, она мучила бы меня вопросами вечно. Ей всегда было интересно, просто интересно и всё, эти знания не несли никакой смысловой нагрузки, не могли помочь в управлении мной или в нахождении способа избавиться от меня. Интегра всегда была более практичной, она спрашивала о моих возможностях, моих слабостях, о том, как её предки смогли подчинить меня, нужно ли мне человеческое оружие, могу ли я есть человеческую пищу. Последние десять лет я ложусь в гроб в три-четыре часа утра, но потом просыпаюсь около восьми от крика Каролины, у которой опять не сработал будильник и она опаздывает на занятия. Потом в доме наступает тишь и благодать, но около трех часов дня младшая хозяйка возвращается и обычно спускается в подвал и то ли стучится, то ли скребется по крышке моего гроба, прося чтобы я её впустил. Я, конечно же, открываю, всё ещё чуть заспанный, она забирается ко мне в рекордный срок и мгновенно начинает задавать вопросы. Интересно сколько в мире людей желающих полежать в закрытом гробу, да ещё в компании с вампиром? Думаю что для большинства это весьма сомнительное удовольствие, но Каролька это не большинство, она боится только двух вещей: остаться без сестры и оказаться в опасности с заткнутым ртом, не имея возможности позвать меня на помощь. Однако перед каждым своим отъездом она строго настрого запрещает мне связываться с ней каким бы то ни было образом или попадаться ей на глаза. И мне не остается ничего, кроме как ждать пока она снимет этот запрет. Но...
  "Алукард, а вампиры могут скучать по кому-нибудь?" - мне кажется, что я могу, и что уже скучаю по ней. Ну, ладно не то чтобы скучаю, а скорее мне просто неуютно. С тех пор как она уехала, я всё равно просыпаюсь в восемь утра, а потом долго ворочаюсь и не могу опять заснуть. Возможно, именно поэтому я отправился в кабинет своей старшей хозяйки и спросил её...я, что действительно это спросил?! Похоже, мой разум совсем помутился, ещё несколько дней без Каролины и я предложу Интегре залезть ко мне в гроб, интересно как она на это отреагирует? Ладно, если я не могу поговорить с принцессой, то могу хотя бы её увидеть. Для этого нужно лишь немного сосредоточиться, очень четко представить каждое государство, через которое проложен путь к Италии и...вот она! Глаза цвета синего электрика, кажутся ещё лучистее из-за бликов играющих на стеклах очков, светлые волосы как обычно растрепаны, кулачки подпирают щеки, похоже, она решает очень серьезную проблему: какую из порций мороженного, стоящих перед ней, съесть первой. Её окружают люди, я вроде бы их знаю, пару раз видел в доме, это друзья Каролины, они что-то говорят и смеются, когда принцесса начинает есть обе порции сразу. Хозяйка улыбается и тоже пытается что-то сказать, но основательное количество мороженого в её рту очень мешает связно разговаривать.
  - Лорд Алукард! - кого там черт принес?!
  - Да, - я резко откидываю крышку, так что она отлетает к противоположно стене и сажусь, оглядываясь по сторонам.
  - А, это ты Уолтер.
  - Да... леди Интегра просила послать вас на задание.
  - Какое? - я плохо соображаю, если меня вот так резко отвлечь от интересного и нужного занятия, образ Каролины всё ещё стоит перед глазами, медленно расплываясь.
  - Черная вдова, лорд, вампирша которую мы давно ищем. На этот раз нам удалось напасть на её след раньше, чем она успела поехать домой к своей очередной жертве. Вам остается только оказаться в доме раньше жертвы и цели.
  - Хорошо, - коротко отвечаю я, надевая шляпу, очки и начинаю собирать свой Кассул.
  - А почему леди Интегра не разбудила меня сама? - недовольно морщусь я, хотя на самом деле прекрасно знаю ответ.
  - Боюсь, я не располагаю такой информацией, - кланяется Уолтер.
  - Ладно, это не важно.
  "Алукард, а вампиры могут обижаться?.."
  
  Каролина
  Я думаю о сексе, вот смотрю на неё и думаю о СЕКСЕ. Нет, не о сексе с ней, а просто о сексе. Она для меня не сексуальный объект, а воплощение всего, что несет в себе занятие любовью: прелюдия, удовольствие, два голых тела, запах пота...Нет, я не хочу женщину, у меня нормальная ориентация, я не думаю о том что скрывается под этим прикидом католического священника, я не мечтаю взглянуть в эти глаза, скрывающиеся под черными стеклами очков и уж точно не хочу подержаться за эту грудь примерно третьего размера, но...я думаю о сексе. Она сидит чуть в отдалении в пол-оборота к нам и пьет, как вы думаете что? - кофе! Нет, я понимаю, что по правилам в жару надо пить горячие напитки, но много ли в мире людей следующих этим правилам? В жару все ищут прохлады, а она сидит и пьет кофе, от которого идет пар. Сразу видно, что ей жарко, но она не вытирает пот, буквально льющийся ручьями, и даже не снимает свой плащ. После нескольких минут наблюдения за ней я понимаю, что вытирать пот ей всё равно нечем, а под плащом у неё два пистолета. Она не сводит взгляд с парня сидящего в самом темном углу кафе-мороженого, а он в свою очередь периодически посматривает в нашу сторону. Я думаю, что это разборки местных группировок и нам лучше уйти подальше, чтобы не стать свидетелями или жертвами, что в принципе было бы одинаково неприятно. Но моей веселой компании атеистов и иноверцев всё нипочем, они съели по порции пломбира с ромом, и теперь немного веселые. Мои увещевания по поводу того, что мы опоздаем на ужин, их не сильно трогают, даже Крис, который всегда на моей стороне, на этот раз не послушался. Я вздыхаю и прикладываю чашку с мороженым к своей раскаленной щеке. Семь с чем-то часов вечера, солнце почти село, и теперь нас окружает странная духота присущая каждому приморскому городку, мне кажется, я задыхаюсь и от спертого воздуха и от желания.
  - То есть, по-твоему, две огромадные порции мороженого это не чревоугодие? - ехидничает Крис.
  - В такую жару это называется: помоги себе сам! - я сказала это слишком громко, девушка в наряде священника оборачивается и, сняв очки, презрительно смотрит на меня в упор. Мне кажется, что моя кровь закипает, а от меня начинает валить дым, я думаю о сексе всё больше и больше, всё активнее и активнее. Ох, чувствую, сегодня мне не поможет холодный душ. Девушка тем временем отворачивается и продолжает сверлить взглядом спину парня в черном. Мне немного полегчало. К счастью мой приступ неконтролируемого желания прошел для друзей незамеченным, всё это время они смеялись как сумасшедшие.
  - Чё вы ржете? - вопрос ясно понятно риторический, - Запомните Бог - судья, жизнь - судебный процесс, библия - свод законов, хорошо зная которые можно отсудить себе местечко в раю, - они опять начинаю смеяться. Сколько рома наливают в эти порции?! Девушка снова оборачивается, теперь она смотрит на меня гораздо дольше, и гораздо презрительнее, её рот искривлен в ехидно - маньячной улыбке. Я сейчас расплавлюсь и превращусь в лужу из сплошного оргазма. Наши взгляды встречаются, я чуть опускаю глаза, вижу её губы, так четко и близко, будто бы они всего в нескольких сантиметрах от меня, они беззвучно, но четко произносят:
  - Еретичка, - я отклоняюсь назад и снова начинаю видеть мир в нормальных масштабах и только тут понимаю, что кто-то зовет меня по имени.
  - Каролина! Каролька!
  - Аминь...в смысле что?! - я поворачиваю голову и вижу Майлис. Она сидит рядом, а Кристофер, Миранда и Хеленка напротив нас.
  - Куда ты смотришь? - наш главный заводила оборачивается, девочки следуют его примеру, и видят девушку, которая снова принялась за свой кофе.
  - Не важно, я просто задумалась.
  - Тогда с тебя анекдот, - это у нас правило такое кто заскучал, тот рассказывает анекдот.
  - Ладно, - я вздыхаю, притворно задумываясь, - Сидит парень на камне и плачет, небеса расходятся и оттуда к парню спускается Иисус...
  - Дзынь! - мы вздрагиваем и смотрим на источник этого звука. Католичка слишком усердно поставила, пустую кофейную чашку на блюдце и позвала официанта.
  - Ну, так вот, - как ни в чем не бывало, продолжаю я, - Иисус спрашивает парня: "В чем беда твоя?", парень поднимает глаза и отвечает: "Мой отец еврей!", - я делаю паузу, без которой вся соль анекдота пропадает, в этот момент девушка в одежде священника проноситься мимо нашего столика на световой скорости, на её лице буквально написано желание убить кого-нибудь при этом медленно и мучительно.
  - Иисус сел на камешек и тоже заплакал, - заканчиваю я под аккомпанемент громкого хлопка дверью, друзья, конечно, не смеются, но улыбаются, я и сама знаю, что анекдот средней паршивости. Я бы даже не стала его рассказывать если бы не заметила какой эффект упоминание о Боге произвело на католичку больше смахивающую на наемницу.
  - Уже семь десять, а ужин в полвосьмого, пойдемте, - в Миранде, наконец, проснулся здравый смысл. Всё остальные тоже начинают смотреть на часы и, кивая головой соглашаться, что да действительно пора. Вот засранцы! Когда я говорила, что пора идти, никто и ухом не повел. Официант быстро приносит счет и Крис с видом "джентльмен обыкновенный" щедро за всех расплачивается. Для него деньги не проблема его отец владелец сети ресторанов. Мы выходим на улицу, это одна из немногих сухопутных улочек Венеции, ширина которой позволяет двум людям идти плечом к плечу, а не друг за другом. Я сильно жалею, что моя ветровка уже высохла, такое ощущение, словно воздух хватает меня за горло и душит. Я выхожу из кафе первая и оглядываюсь по сторонам, профессиональная привычка всегда быть начеку. На улице пусто и вряд ли кто-нибудь может прятаться здесь - все здания стоят так близко друг к другу, что кажется, будто это один сплошной дом.
  - Пойдем до моста или поймаем гондолу? - наш отель совсем недалеко от этого кафе, буквально на противоположном берегу набережной, видной в правом конце улицы, но проблема в том, что чтобы оказаться на той стороне нужно или дойти до моста или переправиться на гондоле. До моста идти минут пятнадцать, а поймать пустую гондолу в это время суток здесь так же сложно как поймать такси у аэропорта. Но мы все-таки плетемся на набережную, с твердым намерением в любом случае переправится на гондоле. Здесь я снова оглядываюсь и замечаю... её. Она стоит, прислонившись к стене дома спиной, и курит сигарету. Я опять думаю о сексе, а она опять смотрит на меня даже не пытаясь это скрывать. Я дергаю плечом, облизывая пересохшие губы, и подхожу к причалу. Больше на набережной никого нет, на воде ни одной гондолы, друзья продолжают болтать, а я усердно смотрю на темную мутную воду, сейчас я готова смотреть, на что угодно лишь бы не на это воплощение всего сексуального, что есть в мире. Её присутствие слегка меня беспокоит, может быть, она хочет убить не того парня из кафе, а...меня. Черт, что за мысли Каролина Вингейтс! Ты начинаешь думать как твоя сестра! Сестра! Вот что я забыла! Мне нужно позвонить Интегре! Моя рука тянется к телефону на поясе, и тут я слышу рык за нашими спинами и резко оборачиваюсь. Тот самый парень из кафе смотрит на нас голодными красными глазами и скалит клыки. Вампир! А я не взяла с собой свой любимый большой нож с серебряным лезвием. Это же надо быть такой идиоткой! Вампир не теряет времени и прыгает на Майлис, она успевает отступить в сторону, так что кровопийца ударяется о перила набережной. Девочки как какое-то стадо овечек бегут обратно в ту улочку, из которой мы пришли, видимо, собираясь добраться до кафе и вызвать полицию. Крис изображает из себя героя и встает в боевую стойку - он не зря обладатель зеленого пояса по каратэ, но в борьбе с вампиром его навыки не помогут. Вампирчик однако явно нацелился на меня. Интересно почему? По идее его сильнее должен интересовать Кристофер - он девственник. Я уже открываю рот, чтобы позвать Алукарда, как вдруг, чья то сильная рука в беспалой кожаной перчатке хватает меня за плечо и отталкивает в сторону. Это католичка, достала один из своих пистолетов и со смаком выпустила в бедного красноглазого парня всю обойму, но видимо так и не попала в сердце. Вампир переваливается через перила и падает в воду. Католичку не сильно волнует закончившиеся патроны, у неё ведь есть ещё один пистолет. Она достает его и продолжает стрелять, целясь в голову, кровопийца уходит под воду.
  - ***! - злится девушка.
  - Мафия? - то ли спрашивает, то ли утверждает Кристофер сдавленным голосом, держась за стену и находясь в полуобморочном состоянии.
  - Инквизиция, - мрачно отвечает она. "Искариот" - догадываюсь я. Вот уж не думала что встречу их.
  - Какая инквизиция? - не врубается Крис.
  - Священная, - хмыкаю я.
  - Верно, - девушка неожиданно поворачивается ко мне и довольно улыбается.
  - Эээ...- я не очень хорошо понимаю, как мне нужно реагировать, но поверьте, улыбка конкретно этой католички кое-чего стоит, поэтому я не тороплюсь стирать её с этого лица.
  - Англичане? - спрашивает она, наконец, пряча пистолет обратно под плащ.
  - Я верноподданная её величества королевы и нашей великой британской империи, - мне бы лучше помолчать, но я не хочу подпускать её слишком близко, если я буду продолжать говорить с ней вежливо она может...в общем неправильно меня понять.
  - Значит, протестантка, - она выглядит разочарованной этим фактом.
  - Да, будет тебе известно проклятая инквизиторша! - вот на этот раз я просто не смогла сдержаться. Её лицо искажает гримаса ненависти, она медленными тяжелыми шагами подходит ко мне вплотную, при этом сексуальная энергия исходящая от неё словно цунами наваливается на меня со страшной силой.
  - Тебе повезло, еретичка, что мне нужно добить этого поганца и ещё успеть на поезд до Ватикана, - шипит она угрожающе, - иначе я бы вышибла тебе твои вонючие протестантские мозги, - её дыхание такое горячее, что стекла моих очков запотевают, но будь они чистыми я бы всё равно ничего не видела, у меня всё темнеет перед глазами. В животе намечается какой-то спазм, ноги становятся ватными, я начинаю оседать на землю. Сильные руки обнимают меня за талию, помогая удержаться на ногах, я самым интересным образом прижимаюсь к чьему-то бедру, а потом кто-то прикасается тыльной стороной ладони к моему лицу.
  - Ты такая горячая, наверное, перегрелась.
  - Беги католичка, а то от тебя ускользнет "поганец" - улыбаюсь я, узнав её голос.
  - Да, леди бегите по своим делам, - ворчит Крис и практически вырывает меня из рук искариота.
  - Меня зовут Хейнкель, Хейнкель Вольф, - говорит она зачем-то и убегает.
  - Чокнутая, - фыркает Кристофер, вытирая своим платком стекла моих очков.
  - Мне нужно позвонить сестренке, - с этими словами я хватаюсь за сотовый, как утопающий за спасательный круг.
  
  Интегра
  Алукард уже внутри, здание на всякий случай оцеплено, я сижу на заднем сидении своей машины и с наслаждением затягиваюсь сигарой. Мои руки ненадолго решили отдохнуть и не трястись. Честное слово, когда Каролины нет рядом каждая часть моего тела, словно живет своей жизнью. Но когда я занята делом или хотя бы присутствую на месте действий, то мне удается справиться со своими непослушными конечностями.
  - Ликвидация объекта ожидается через минуту, - вещает Уолтер с водительского места.
  - Ага, - рассеяно отвечаю я, запах отменного кубинского табака просачивается в ноздри, распространяется по всему салону автомобиля, тонкая струйка дыма извивается словно змея под звук флейты факира и тянется в сторону чуть приоткрытого окна. Как хороша жизнь, вот ещё бы...вдруг сердце сжимается и замирает на несколько секунд, а потом начинает медленно - медленно биться. Какое знакомое чувство!
  - Леди Интегра, вы в порядке?!
  - Каролина...это Каролина - я тянусь к мобильному телефону, и он тут же начинает звонить.
  - Да! Да! - ору я в трубку с явной истерикой в голосе.
  - Снятие печатей завершено, - раздается за окном машины.
  - Да иди ты со своими печатями! - вызверяюсь я на Алукарда.
  - О, милые бранятся только тешатся! - слышу я веселый голос Карольки.
  - Ох, ты живая, сестренка, я так волновалась, что случилось...- так, меня прорвало.
  - Да, всё в порядке, так мелочи.
  - Не ври! Ты же знаешь...
  - Знаю, знаю, у самой бывало. На нас тут вампир напал...
  - Что!!!!
  - Не ори так, всё нормально уже, мы его замочили в прямом смысле этого слова.
  - Ты возвращаешься домой!
  - Ни за что, - четко выговаривает она, - чего у вас с Алукардом случилось?
  - Не переводи тему!
  - Я и не перевожу.
  - Переводишь!
  - НЕ перевожу! - начинааается, когда ей хочется чего-нибудь она может продолжать спор в стиле: "да - нет - да" если не вечно, то уж точно до того момента пока я не выброшу белый флаг.
  - Переводишь, - слабо сопротивляюсь я, и даже отсюда чувствую, как она победно улыбается.
  - Ладно, Алукард сегодня пришел ко мне в кабинет...- я прерываюсь, чтобы отдать приказ Уолтеру ехать домой, сестренка нетерпеливо мычит.
  - И?
  - И я разбила стакан...
  - Очень эротично, - фыркает она.
  - Дело не в этом! Хочешь, чтобы я рассказала, тогда не перебивай!
  - Хорошо, хорошо, - жаль не на все мои условия она соглашается так же легко.
  - Я разбила стакан, и он свалился на стол.
  - Стакан?
  - Алукард.
  - Ясно.
  - Я естественно попыталась его выгнать...
  - Стол?
  - Алукарда! Не перебивай в конце то концов! - это звучит слишком по детски, я знаю, но рядом с Каролиной я всегда чувствую себя на несколько лет младше.
  - Извини, мне просто не всё понятно.
  - То есть, по-твоему, я бы попыталась выгнать стол вместо вампира?
  - Ну, Алукард явно этого стоит. А заниматься сексом можно и на полу...
  - Каролина Вингейтс Хеллсинг!
  - О, полное имя, я уже начинаю грызть ногти от страха, - иногда сестренка практически убивает меня своей детской непосредственностью в сочетании с сексуальной озабоченностью.
  - Извини меня, пожалуйста. Пожалуйста, пре, пожалуйста! - интересно есть ли предел её любопытству?
  - Прощу, если ты пообещаешь звонить мне три раза в день.
  - Но...
  - Никаких отговорок или да, или останешься в неведении.
  - Шантажистка. Чем поклясться? - мрачно интересуется она. Да, предела любопытству не существует!
  - Мной, - ничуть не задумываясь приказываю я, прекрасно понимая что такую клятву она никогда не нарушит. В трубке раздается тяжелый вдох.
  - Клянусь, самым дорогим, что у меня есть, - загробно-угрожающим голосом начинает она, - своей сестрой Интегрой Вингейтс Хеллсинг, что буду звонить ей каждый день по три раза. Довольна!
  - Ооочень. Пыталась я его выгнать пыталась, а он продолжал сидеть на моем столе и бумагах, ничуть при этом не стесняясь. Потом он обнаружил нечто символичное в том, что стакан разбился на две половинки, тут я уже не выдержала и начала кричать...
  - Чего и следовало ожидать, - может быть ещё заставить её поклясться не перебивать меня?
  - Суть не в этом. Он вдруг слез со стола и предположил, что для того чтобы его выгнать я решусь его поцеловать, - заканчиваю я скороговоркой и задаю сильно мучающий меня вопрос:
  - Как ты думаешь, почему он это сказал? - на том конце раздается разочарованный вздох.
  - Я думала он приставать начал.
  - А поцелуй это не приставание?!
  - Ты будешь смеяться, но НЕТ! Хотя поцелуй это уже кое-что...
  - Я с тобой серьезно разговариваю...
  - Я сама серьезность, сестричка. А что было потом?
  - Он исчез, - ещё один разочарованный вздох.
  - Может быть ему одиноко?
  - Ну, ещё бы, - фыркает принцесса, - могла бы и приласкать его там.
  - Приласкать, может быть, но уж точно не ТАМ, - она хихикает, уловив игру слов.
  - Будь с ним помягче пока я не приеду, ладненько?
  - Удивляюсь твоей способности видеть друзей в ком попало. Не надо его жалеть он всего лишь чудовище! - опять мы затронули так нелюбимую нами тему, потому что обычно такие споры заканчиваются переходом на личности.
  - А ты красавица, вы идеально подходите друг другу!
  - Хватит! - на этот раз я действительно разозлилась, она это понимает и начинает обиженно сопеть.
  - Ладно, надеюсь, клятва вступает в силу не с сегодняшнего дня?
  - Нет, то есть да. В смысле можешь не звонить сегодня...принцесса, - я чувствую, что она обиделась и, конечно же, стараюсь каким-нибудь образом сгладить эту обиду. Не люблю когда она обижается.
  - Что? - прямо вижу, как она чуть надувает щеки и пытается спрятать глаза под челкой.
  - Я люблю тебя, принцесса.
  - Я соскучилась, - отвечает она после недолгого молчания и отсоединяется.
  
  Алукард
  И так я снова здесь. Несмотря на клятвы, даваемые самому себе тысячу раз, я снова здесь. Повис на потолке, наблюдаю, как моя старшая хозяйка пытается зажечь сигарету. Интересно узнать, когда ей надоест борьба с собственной рукой? Она всегда так сильно волнуется за Каролину, иногда забывая поволноваться о себе. Когда младшенькой нет в доме Интегра похожа на робота, все её действия механические, неестественные. Меня раздражает такое её состояние, я сам начинаю дергаться и раздражаться без всякого на то повода. Единственный плюс в том, что Интегра стала меньше курить, я просто ненавижу запах её крепких, мужских сигар, почему она никогда не думала о том, что ей больше подойдет аромат каких-нибудь духов или хотя бы дезодоранта?
  - Черт! - раздается снизу, - Алукард, может быть спустишься и поможешь мне? - Оп аньки!
  - И давно ты заметила меня? - спрашиваю я, свешиваясь с потолка вниз головой.
  - Почти сразу как ты появился.
  - Странно, я думал, что очень удачно прикинулся люстрой, - я гротескно пожимаю плечами и издевательски улыбаюсь. Она хмыкает и протягивает мне зажигалку, мои брови вопросительно ползут вверх.
  - Помоги мне закурить, - видя, что я не тороплюсь подносить ей зажигалку, она добавляет:
  - Это приказ, - проблема в том, что у меня есть другой приказ от Каролины: "сделай все, чтобы Тегра не вздумала курить!"
  - Хочешь в прямом смысле выкурить меня отсюда?
  - Хочу, - это не похоже на шутку или сарказм.
  - Почему? - мне нужно замолчать, сейчас же! Замолчать и уйти, но...я не могу.
  - Потому что мне не до разговоров с тобой, - чувствую, что она начинает раздражаться. Мне пора.
  - Какие-то особенные случаи? - Алукард, ты придурок! Ты должен уйти отсюда сейчас же!
  - Нет, - Интегра хмурится и начинает перекладывать бумаги, ища в этой груде нужный ей документ, - Сделаешь пару рейдов вечерком и можешь быть свободен.
  - Что-то с Каролиной? - не отстаю я.
  - С ней все в порядке, - её тон всё раздраженнее. Я позволяю себе заглянуть в её мысли, лишь для того чтобы узнать какую же бумагу она ищет. А потом вытаскиваю необходимый хозяйке документ из того места, в котором она ещё не пробовала искать.
  - О! Дай сюда! - Интегра тянется за бумагой, я даже не думаю отдавать.
  - Алукард! - ого, взгляд "всех убью одна останусь". И ведь убьет! И ведь останется! Совсем одна...так о чем это я. Ах, да! Я кладу бумагу прямо перед ней, при этом перегибаюсь через стол, максимально приближая своё лицо к её, чувствуя как едкий запах табака забивается мне почти в мозг. Но это мелочи по сравнению с тем удовольствием которое я получаю от её дыхания, щекочущего мой щеки.
  - А может быть что-то не так с тобой, Интегра? - вкрадчиво произношу я. Её чудные глазки сужаются, а не менее прекрасный ротик открывается, для того чтобы разразиться тысячей совсем не прелестных проклятий. Я кладу свою руку ей на губы. Если с закрытым ртом можно издавать какие-либо звуки изображающие эмоции, то я бы сказал, что она возмущенно мычит и тянется за пистолетом. Моя рука тут же убирается восвояси.
  - Может быть, что-то не так с ТОБОЙ, кровопийца?! - нужно было проявить мужество и подержать руку подольше, наплевав на пистолет. Хозяйка вскакивает с места, поддаваясь вперед, теперь мы соприкасаемся лбами и кончиками носов. Внизу моего живота намечается какое-то странное покалывание, но я не отступаю.
  - Хочешь, чтобы я ушел? - мой голос совершенно спокоен и от того она бесится ещё сильнее, не думал, что Интегра может выглядеть ещё более раздраженной, чем несколько секунд назад.
  - Нет, хочу, чтобы ты исчез и чем быстрее, тем лучше, - она ещё чуть-чуть поддается вперед, как бы бодая меня лбом, я всё-таки отклоняюсь.
  - Как пожелает моя госпожа, - подражая всяким средневековым франтам, я подметаю шляпой пол и исчезаю из кабинета Интегры лишь, для того чтобы оказаться в комнате Каролины. В ноздри тут же ударяет запах груши, любимый запах младшей хозяйки, она покупает какой-то специальный ароматизатор чтобы в комнате так пахло. С первого взгляда кажется, что комната принадлежит девушке и при том ещё не до конца вышедшей из детского возраста. Везде мягкие игрушки, несколько пар пушистых тапочек стоят около кровати, ожидая хозяйку, кровать покрыта ярким покрывалом, на окнах висят оранжевые шторы, перевязанные синими лентами, рядом с компьютером стоит множество фотографий в аляповатых, на мой взгляд, рамочках, тут же висит мой черно-белый портрет, который она сама нарисовала. На тумбочке у кровати лежит молитвенник и стоит ещё одна рамка с фотографией, изображающей её и сестру, во время их семейного путешествия в Грецию. Но если вы заглянете в шкаф, то обнаружите там туфельки на каблуках и наряды, балансирующие на грани приличия, а в верхнем ящике тумбочки всегда найдется несколько пачек противозачаточных средств. Ощущение что вы попали в "детскую комнату" пропадает сразу же. Неожиданный и ненужный вздох вырывается из моей груди, я думал, что, оказавшись в этой комнате, у меня возникнет ощущение её присутствия, но его не возникло. Наверное, это из-за того, что здесь порядок, когда принцесса дома её комната похожа на помещение которое начали убирать, да так и не закончили - кровать всегда гостеприимно расправлена, несколько пар обуви стоят на полагающемся им месте, все остальные свалены в кучу перед открытым шкафом, с одеждой та же история, кое-что висит на плечиках в шкафу, всё остальное представляет собой ворох из тряпок (удивляюсь, как она умудряется при этом всегда великолепно выглядеть!) у рабочего стола, перед кроватью и на коврике у камина аккуратные стопки книг, а также везде лежат раскрытые тетради по разным предметам, ручки, карандаши, ластики, страгалки и прочие канцелярские принадлежности. Единственное в этой комнате, что всегда остается на своем месте так это рамочки и мягкие игрушки. Я снова вздыхаю и беру одну из фотографий, на которой изображены совсем маленькие Каролина и Интегра, младшей здесь около пяти, значит старшей примерно девять. Я знаю им кажется будто прошло так много времени, а для меня человеческая жизнь всё равно что просмотр фильма в процессе быстрой перемотки с редкими остановками в самых интересных местах. Для хозяек с момента нашей первой встречи прошло ДЕСЯТЬ ЛЕТ, а для меня всего лишь десять лет, я уже достаточно стар, для того чтобы и столетие не считать цифрой. Что будет, когда мои нынешние хозяйки умрут? А почему это волнует меня?! Я ведь одинокий волк, мне никто не нужен...наверное. Я бухаюсь на кровать, утыкаясь носом в подушки, вдыхая запах груши, пытаюсь отвлечься от дурацких мыслей, лезущих в голову.
  "Алукард, а вампиры могут страдать?"
  
  Каролина
  Нет, я определенно проснулась раздраженной. За сегодня меня выбесило абсолютно всё! Солнце, одногруппники, историк, стены, кровати, мой собственный мобильник, мой томик Брема Стокера который я беру в каждое путешествие, а главное стаканы! Я не знаю чем мне так не угодили стаканы, но раздражают они меня капитально, как только вижу стакан хочется его разбить, пока что я борюсь с эти желанием, но оно крепчает с каждой тысячной долей секунды. А ведь только десять утра. И сегодня не надо ехать на экскурсию, нам ещё три дня не надо будет ездить по историческим местам. Прожив неделю в Венеции, мы, следуя программе, переехали в частный пансионат на окраине города. Он стоит на берегу Адриатического моря, до пляжа меньше пяти минут ходьбы, до города чуть больше пятнадцати, можно спать до полудня, а вместо этого я сижу на кухне, держа в руке стакан с колой, и хочу его разбить. Все спят, проснуться где-нибудь ближе к пол первому, попытаются что-нибудь приготовит на завтрак, потерпят неудачу и снова закажут пиццу, а потом довольные собой отправятся на море и будут купаться до заката. Затем вызовут несколько такси и веселой компанией поедут в город на дискотеку. И я не то чтобы против такого распорядка дня, но именно сегодня меня бесит абсолютно всё! Может быть, в том виновато ПМС (вроде бы ещё рано) или Диана с Оливером, которые надумали заниматься сексом всю ночь в соседней комнате (кстати, стены здесь тоньше некуда), или разговор с сестрой (снова она звала меня назад), а может быть моё длительное воздержание. Да, какое там длительное! Всего три недели, это ведь не сто лет как у Алукарда! Ладно, щас разобью...ой, допью стакан, то есть колу и приготовлю себе омлет. Стакан пуст, но всё ещё цел, слава мне! Однако раздражение не проходит. Мне очень хочется домой. В дождливый Лондон, принять ванну, забраться под кучу одеял и вылезать только для того чтобы попить чаю. Такие желания посещают меня только в одном случае, который в народе ещё называют депрессией. Со мной это бывает редко, обычно в такие моменты Тегра приходит в мою комнату и забирается ко мне под оделяла прямо в ботинках, обнимает, целует в лоб...люблю свою сестренку, пусть она немножко педантка и трудоголик, но я бы ни за что не променяла её на какую-нибудь другую. Так, с этим надо что-то делать! Что может помочь доброй протестантке в момент, когда душа плачет и рвется покинуть этот грешный мир? Да, молитва была бы кстати, но...мне как-то неудобно молиться на католической земле, есть в этом что-то... богопротивное или, как бы поточнее выразиться, - нездоровое! Да, это самое подходящее слово - нездоровое, то же самое, что заниматься сексом на глазах у всех. Конечно это не самое удачное сравнение, но зато очень точное. Когда я успела оказаться на берегу моря? Видимо даже сама не заметила, стакан до сих пор зажат в руке. Странно, что со мной не так? Вот именно в такие моменты хочется поговорить с Алукардом, пусть он никогда не дает конкретных ответов на вопросы, но разговоры с ним всегда помогают. Наверное, потому что он ещё страннее меня. Я опускаюсь на колени прямо перед линией прибоя, чувствуя холодный и мокрый песок, вода периодически омывает мои ноги, а потом снова отходит назад. Ветер, чайки, солнце, лазурная вода, песок - классика! Еще бы любовника сюда, какого-нибудь мускулистого кат...итальянца, который обнял бы меня и взял прямо здесь...Не самые лучшие мысли перед молитвой, хотя если такой итальянец найдется я с удовольствием поменяю свои планы.
  - Что это ты надумала? - раздается надо мной голос, явно женский. Я поднимаю голову: монашка, в очках (хм, сестра по несчастью), черные волосы, рост около 180 сантиметров, на вид лет 25 отроду, ничего запоминающегося или странного, но назвать её "обычной монашкой" язык как-то не поворачивается.
  - Я...просто, - и почему у меня такое ощущение, будто меня застали за неприличным занятием?
  - Что ты собралась делать? - хмурится девушка.
  - Помолится, - это звучит как-то неуверенно, - а что нельзя? - и правда какое католичке дело до этого.
  - Неужели этот мир так пуст для тебя что ты решила его покинуть? - несется монашка дальше, не давая мне возможности оправдаться.
  - Минуточку... - наконец до меня доходит причина, по которой у неё на лице такое выражение.
  - Хейнкель! - орет она, - Иди сюда! Посмотри на это! - о Господи! надеюсь, эта не та Хейнкель, о которой я думаю. Надежда умирает последней, но сейчас она точно сдохла окончательно и бесповоротно - это именно та Хейнкель о которой я думала, и даже не знаю радоваться мне или огорчаться по этому поводу. Кажется я снова думаю о сексе, а его полное воплощение шагает по направлению ко мне: одетое как священник, на шее болтается крестик, губы сжимают сигарету...О, Боже! Я не хочу думать о том, что ещё она умеет делать этими губами, но...я всё равно думаю. Так, а почему я всё ещё на коленях? А ладно, в ногах правды нет, особенно сейчас. Тем временем Хейнкель уже совсем близко, её брови удивленно ползут вверх.
  - Ты?!!! - сигарета вываливается у неё изо рта.
  - Ну, я, - мой голос чуть подрагивает, впрочем, как и руки.
  - Вы знакомы! - монашка прямо вся засветилась от этой новости.
  - Представь себе, - я скидываю её руки со своих плеч и нахожу в себе силы встать, отряхивая колени от мокрого песка.
  - Неужели ты собиралась покончить со своей гнусной еретичной жизнью на нашей святой земле? - немного справившись с удивлением, вопрошает Хейнкель требовательно.
  - Размечталась, католичка, - фыркаю я, - мне просто захотелось...
  - И где вы познакомились? - совершенно наглым образом прерывает меня вторая, девушка имени которой я не знаю.
  - Юмико, это длинная история, - Юмико? Похоже на японское имя, дааа в Ватикане явно недостаток кадров, раз они принимают...а какая у японцев религия? Хоть убейте, не вспомню.
  - Так чего тебе там захотелось? - так и хочется ответить ей что-нибудь типа: не чего, а кого, но я все-таки сдерживаюсь.
  - Знаешь, она может быть и еретичка, но ей нужно помочь, - а у этой Юмико явно христианский подход к делу!
  - Слушай, у нас куча дел, давай просто ограничимся тем, что помешаем ей на этот раз, ладно.
  - Но, Хейнкель, - честное слово у монашки аж слезы выступили.
  - Слушайте! Я всего лишь хотела помолиться! Просто тихо обратиться к Богу! Неужели это так сложно понять?! - во мне закипает кровь Хеллсингов, весьма вспыльчивая кровь надо сказать. Они обе смотрят на меня, отчаянно размахивающую руками и топающую ногами. Лицо католички одетой как священник искажает ехидная усмешка.
  - Молиться? Ты, еретичка, собралась молиться на нашей земле, ты собралась фактически осквернить её, - неужели, для того чтобы объяснить всю тяжесть моего поступка необходимо так близко приближаться ко мне? Не то чтобы я была против, но все-таки слишком близкий контакт с Хейнкель вызывает в моем теле недвусмысленную реакцию.
  - Неправда, - мой голос дрожит, а колени начинают подгибаться, - я собралась молиться на пороге, - моя рука указывает на мокрую полосу песка, лица католичек вопросительно вытягиваются, над нами повисает молчание.
  - Ты собралась молиться...где? - наконец, спрашивает Юмико и это последнее что мне удается услышать, прежде чем провалиться в темноту.
  
  Интегра
  Двенадцать дней. Она там уже двенадцать дней, значит, ровно столько я веду здоровый образ жизни и, кстати, совсем не по своей воле. Передо мной на столе лежит отчет о недавнем задании, тот самый который мне помог найти Алукард. Все строчки сливаются в один черный фон и вместо слов я почему-то вижу лицо моего вампира, так четко и ясно, будто он прямо сейчас передо мной. Ох, что с ним не так? Откуда у него такая тяга появляться у меня днем и приближаться ко мне на максимально короткое расстояние? Мне начинает казаться, что он пытается...соблазнить меня. Я хочу поговорить с Каролиной, и не по телефону, а при личной встрече. Как я соскучилась по нашим разговорам, когда я прихожу к ней в комнату, а она лежит около камина и что-то пишет, зачеркивает, стирает, то и дело заглядывая в книги или ища нужный учебник в стопках по всей комнате. Услышав скрип двери сестренка оборачивается, а увидев кто пришел улыбается. Потом мы обычно лежим около камина вместе и болтаем о всяких пустяках. Каролина для меня как гостеприимный очаг для усталого путника, как тихая бухта для корабля, как...я никогда не была сильна в сравнениях. Только рядом со своей сестренкой я могу быть сама собой, могу поплакать или посмеяться, ей можно спокойно пожаловаться на тяжелую работу, на то, что болит голова, на то что вампиры обнаглели и распустились особенно один, живущий в нашем подвале, на то, что я просто устала, и она всегда выслушает и сделает все, чтобы облегчить мои страдания. Хотя для этого достаточно просто обнять меня и сказать, что всё будет хорошо. Люблю свою сестренку, пусть она немного распущенная и взбалмошная, но я ни за что бы не променяла её на какую-нибудь другую. Однако отчет продолжает прикидываться портретом Алукарда и никак не хочет стать самим собой. Пойти, что ли прогуляться немного? Я решительно поднимаюсь из кресла.
  - Куда-то собираетесь, сэр Хеллсинг? - вежливо интересуется Уолтер, материализуясь из темноты.
  - А, - сколько лет я его уже знаю, а всё никак не привыкну к его неожиданным появлениям, - а, да, хочу немного размять ноги, пройдусь по второму этажу. Если кто-нибудь будет звонить, позови меня, пожалуйста.
  - Всенепременно, - он кланяется и словно растворяется в темноте. Когда Каролина была совсем маленькой, она его очень боялась и вздрагивала при каждом его неожиданном появлении. Она говорила, что он неправильный, но так ни разу не смогла объяснить мне, что это значит. Иногда мне кажется, будто принцесса знает больше чем говорит, и умеет чувствовать то чего не могут другие люди. Например: её реакция близка к скорости реакции Алукарда, потом она умеет снимать головную боль руками, хотя может быть это от того, что она моя сестра? Мы с ней вообще очень странные, можем на расстоянии понимать внутреннее состояние друг друга и совершенно без слов. Когда у одной из нас сердце сжимается и временно перестает биться, значит вторая в опасности, если в животе "летают бабочки" значит вторая отчитывается перед начальством или сдает экзамен, кружится голова - боится, ноют зубы - в бешенстве. Часто нам сняться одинаковые сны...два года назад ей снились одни кошмары, в которых Алукард играл главную роль. Моя рука непроизвольно сжимается в кулак. Терпеть не могу этого вампира, если бы он не был нам нужен, я бы давно заперла его в подвале! Да, десять лет назад он спас нам обеим жизнь, но как говориться пора и честь знать. Ненавижу его за то, что он заставил мою сестренку страдать, ненавижу за то, что нам без него не обойтись, ненавижу за то, что он такой самоуверенный, наглый, проницательный, всесильный, лохматый, симпатичный...о чем это я? Что я делаю около комнаты Каролины? Ноги сами сюда несут, хочется хоть как-нибудь ощутить её присутствие, пусть внутри никого нет, пусть там не горит камин, пусть там порядок, но стойкий запах груши, который преследует все вещи принадлежащие сестренке, словно говорит: не бойся я с тобой. Я улыбаюсь и открываю дверь. Сейчас нельзя сказать, что здесь всё как обычно, даже не по причине невероятного порядка, царящего во всей комнате, и о котором сестра знает чисто теоретически, даже не, потому что камин не горит, хотя принцесса не зажигает его только когда действительно очень жарко, и не, потому что кровать заправлена, а скорее, потому что на этой самой кровати спит...
  - АЛУКАРД!!! - он буквально подпрыгивает до потолка, а, бухнувшись обратно смотрит на меня "а-что-я-такого-сделал-?" взглядом. Нет, я просто не могу в это поверить! Он ведь не просто лежит на кровати, он на ней СПИТ! И при этом спит он в БОТНКАХ! Вот если бы Каролина была здесь, она бы точно его убила, забираться на её кровать в ботинках могу только Я! Да и то не всегда.
  - Хозяйка, - протирая глаза, бормочет он спросонья, и при этом выглядит так по-человечески, что мне уже как-то даже не удобно на него кричать.
  - Я Вам нужен?
  - Нет, - произношу я чуть спокойнее, но всё ещё с угрозой, - скажи мне лучше, что ты делаешь в этой комнате?
  - Ну, мне...я просто, - не так часто удается увидеть его смущенным и растерянным. Меня осеняет догадка, в которую, честно говоря, вериться с трудом.
  - Ты скучаешь по ней? - спрашиваю я тоном максимально располагающим к откровенности. Некоторое время он избегает моего взгляда и даже вздыхает.
  - Да, - тихо отвечает он после не одной минуты молчания. Прекрасно, просто прекрасно! Встретились два одиночества!
  - Невероятно, - в это слово я вложила весь сарказм, который смогла отыскать.
  - Если бы слова могли убивать, я бы точно умер, - улыбается он, той неискренней улыбкой, которая меня обычно раздражает, но сейчас кажется такой зовущей.
  - Ладно, давай договоримся, чудовище, ты уходишь спать туда, где тебе положено, а я не скажу Каролине, что ты забирался на её кровать в ботинках.
  - Как ты великодушна, - он подходит ко мне, при этом делает это так что я совсем не замечаю каких либо движений, так будто он просто вдруг оказался передо мной. Потом его рука касается моей, он целует тыльную сторону моей ладони - джентльмен хренов!
  - Я... - его глаза вдруг встречаются с моими, невооруженным взглядом видно, что он охвачен сомнениями, уже в который раз он умудряется удивить меня. За десять лет я успела привыкнуть к тому, что ему чуждо большинство человеческих чувств, и вот за каких-то двенадцать дней он проявил больше эмоций, чем за всё время нашего знакомства.
  - Я пойду, - наконец говорит он, однако не заметно, чтобы ему сильно этого хотелось.
  - Иди, иди.
  - Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать, - стена с гудением расходится черными волнами, пропуская "мертвого короля". Что же с ним происходит?
  
  Каролина
  - Как ты думаешь, что с ней?
  - Не знаю, может быть это от жары, при нашей первой встрече у неё тоже колени подогнулись. Правда она в тот раз в обморок не упала.
  - Да уж, интересные у тебя встречи. Это из-за неё ты такая странная ходишь уже восемь дней? - что значит: из-за неё? Я чувствую спиной, что лежу на песке, солнце ласково лижет лицо и открытую часть ног, и хотя я уже очнулась, глаза открывать всё равно не тороплюсь. Юмико и Хейнкель думают, будто я ещё без сознания, поэтому спокойно говорят "о своем". Очнулась я недавно и застала как раз эту часть разговора обо мне. Меня определенно радует тот факт что они не попытались меня убить, а похоже даже постарались чтобы мне было комфортно лежать в обмороке, так как под головой у меня что-то мягкое, наверное плащ Хейнкель.
  - Какая странная?
  - Да, такая... - я слышу звук, который возникает, когда камешек кидают в воду.
  - Не странная я вовсе, просто в ней что-то есть такое...
  - Она еретичка, давай на этом закончим её характеристику! - Юмико явно старается справиться с раздражением.
  - Хорошо, - вздох, не знаю чей. Молчание.
  - Сколько времени?
  - Уже пять минут двенадцатого. Давно лежит.
  - Надо пульс проверить, - ну, все думаю, больше откровений не будет, я открываю глаза.
  - О, очнулась, спящая красавица, - восклицает Юмико, хотя нет, что-то она не сильно похожа на себя. У нас с сестрой такое же сходство: вроде бы похожи совершенно, но в то же время нельзя назвать нас близняшками и не из-за разницы в возрасте, а просто, потому что взгляд какой-то другой. Вот и у Юмико тоже самое - пока я спала она, словно повзрослела лет на пять, хотя черты лица не изменились.
  - Спасибо, за комплимент... Юмико, - отвечаю я, стараясь не сильно злобствовать, всё-таки они меня не убили и не бросили.
  - Юмиэ, - произносит она, хмурясь так будто бы я нанесла ей оскорбление.
  - Это длинная история, - поясняет Хейнкель в ответ на мой недоуменный взгляд.
  - У тебя все истории длинные.
  - Тебя что-то не устраивает, еретичка? - как она умудряется выглядеть сексуальной даже тогда когда кривит рот в столь презрительной и неженственной улыбке?
  - Да, в принципе всё нормально, кроме вашей компании конечно, - пусть у меня живот сводит от желания, но от мозга кровь отнюдь не отливает, поэтому спуску я им обеим не дам.
  - Нет, ты посмотри на неё! У меня два пистолета, а ей хоть бы что! А ты смелая, - Хейнкель наклоняется и берет меня за подбородок, её взгляд полон уважения, - но ещё молодая и глупая.
  - Простишь мне это? - от её руки словно исходит энергия, которая успокаивает и возбуждает одновременно. Я протягиваю обе руки молча, прося помощи подняться. Католичка улыбается и сжимает руки вокруг моих запястий. Ох, ты черт! Зачем было так дергать?! Нет, мне не больно, просто она так сильно дернула что я пролетела вперед, не удержавшись на ногах, и упала прямо на неё. Теперь её руки сомкнулись вокруг моей талии, а наши лица оказались так близко, и вам лучше не знать какими ещё местами мы соприкоснулись! Я замечаю, что она дышит также тяжело, как и я, что это с ней?
  - Ты расскажешь мне, что ты имела в виду, говоря про пороги? - воистину спасительный вопрос.
  - Юмиэ, у нас нет времени, - Хейнкель отпускает меня и тянет свою подругу за рукав.
  - А теперь уже все равно, - махает она рукой.
  - Я расскажу, если ты расскажешь, куда делась Юмико.
  - По рукам! - кто сказал, что католики и протестанты никогда не смогут договориться? Ведь все мы христиане и дети Божьи!
  - Так вот, - начинаю я рассказ, мы уселись прямо на линию прибоя, они обе сняли ботинки, и вытянули ноги так, чтобы при приливе вода касалась их пяток, я же наоборот прижала коленки к груди и обхватила их руками.
  - Считается, что в мире есть такие места, которые никому не принадлежат. Например: порог дома - сначала гость стоит на пороге, а потом хозяин приглашает его вовнутрь, хозяин может не пустить гостя в дом, но не может выгнать с порога, так как он принадлежит всем и никому. Я понятно объясняю? - Юмико (или Юмиэ?), утвердительно кивает, в её глазах читается неподдельный интерес.
  - Так вот есть видимые пороги: окно - граница между улицей и помещением, а есть невидимые: тень - граница между светом и тьмой, полночь - граница между ночью и днем, или линия прибоя, - я указываю на мокрую полосу песка, вода с шипением накатывает на берег, а потом, немного постояв, отходит.
  - Граница между сушей и морем, - догадывается монашка самостоятельно, - она никому не принадлежит, поэтому тебе можно здесь молиться.
  - Спасибо, что разрешила, - хмыкаю я.
  - Бред, какой, - фыркает Хейнкель и закуривает.
  - Вечно ты так, - Юмиэ кажется, весьма ощутимо стукнула подругу по плечу, по крайней мере последняя чуть покачнулась.
  - Она вечный циник.
  - Я прагматик! - похоже, её сильно задевает такая характеристика.
  - Веришь, что Иисус ходил по воде, но понимаешь, что это было зимой? - я распрямляю ноги, складывая руки на груди, издевательски поднимая бровь. Католичка давиться дымом и смотрит на меня с равной долей презрения и уважения, в каждом глазу по половине.
  - А она забавная, - какой милый отзыв!
  - Ладно, девочки, дашь на дашь, так что: куда вы дели Юмико? - вообще-то я уже почти догадалась куда, просто хочется услышать это от неё самой.
  - Она спит, - пряча взгляд, поясняет монашка исчерпывающе. Понятно - раздвоение личности на лице. Встретить нечто подобное, и поработать с ним - это же мечта каждого психолога!
  - У неё...раздвоение личности, - вносит Хейнкель окончательную ясность.
  - Так я и думала! - я всегда думала что, встретив какого-нибудь такого сразу же задам ему кучу вопросов, начну анализировать ситуацию, расспрошу о детстве, как нас учит дедушка Фрейд, но слова застревают у меня в горле. Если человек сам не идет за помощью, значит, она ему не нужна и не зачем навязываться.
  - Что хочешь узнать, как жить с этим? - понимающе улыбается Юмиэ.
  - Хватит болтать, - Хейнкель смотрит на часы, - мы и так почти безнадежно опоздали.
  - Надежда умирает последней, - замечаю я философски. Моя надежда выпутаться из этого плена грешной страсти уже почти умерла, но ещё не испустила дух. Возможно, я больше никогда их не увижу, а как говориться с глаз долой...вон из чего?
  - Тебя может быть проводить? - с истинно христианским великодушием интересуется Юмиэ.
  - Не волнуйся, католичка, с грязной протестанткой свиньей ничего не случиться, - я улыбаюсь они обе тоже.
  - Надеюсь, больше не встретимся, - зажигая новую сигарету, хмыкает Хейнкель.
  - Да, я тоже, - действительно - надежда должна умереть последней, - меня зовут Каролина Х...просто Каролина! - кричу я, когда они уже почти скрылись из виду. В ответ Юмико- Юмиэ лишь поднимает указательный палец вверх вместе с рукой, в знак того что она услышала и приняла к сведению.
  Снова пляж опустел, хотя нет, в отдалении слышаться голоса. Интересно как я объясню одногруппникам почему сижу на песке в ночнушке, под которой нет ничего кроме моего голого тела. А какая разница.
  - Отче наш иже на небесах...- ветер дует, волны плещутся, чайки кричат, вот только желание встретить итальянца больше не возникает. Скорее уж итальянку.
  - Каролька! - узнаю голос Криса.
  - Ибо твое есть царствие и сила и слава вовеки веков. Аминь!..
  
  Алукард
  Вам кажется, что они совсем не похожи? Да, сначала когда Вы впервые видите их, одна молча смотрит на Вас испепеляющим взглядом ледяных глаз, выпуская клубы дыма вам в лицо, а вторая прыгает вокруг, озаряя мир лучезарной улыбкой, и постоянно тараторит, вы недоумеваете, кто назвал этих двоих сестрами, и думаете, что они наверняка просто однофамилицы. Однако если вам удастся поймать Каролину и поставить её плечом к плечу с Интегрой, Вы заметите что у них совершенно одинаковый цвет и разрез глаз, одинаковые маленькие аккуратненькие носики, даже длинна волос та же самая. И всё равно верится с трудом, так как вы готовы поклясться чем угодно, что у них совершенно разный характер. Однако вы снова окажетесь, не правы. Просто Интегра всё держит на виду, а Каролина усиленно скрывает. Младшую нельзя назвать уравновешенным человеком, просто её раздражают совсем не те вещи, которые раздражают её сестру. Например, принцесса готова голыми руками убить парня, который посмеет восхищенно свистеть ей вслед в каком-нибудь общественном месте. Я бы сам не поверил, если бы не видел собственными глазами. При этом, обещая убить, Каролина вовсе не шутит, она правда может вцепиться в горло и душить пока человек не перестанет дышать. В общем, не свистите ей вслед, проявите своё отношение к её красоте каким-нибудь другим менее опасным для вашей жизни способом. А когда Каролька выходит из себя в доме впору объявлять чрезвычайное военное положение: предметы различной тяжести летают словно заколдованные, стекла лопаются от нечеловеческого крика бешенства, а сама хозяйка напоминает демона ада, ругающегося на непечатной латыни, я не то чтобы боюсь её, но в такие моменты стараюсь держаться подальше. Надеюсь, Интегра правда не расскажет ей, что я забрался на её кровать в ботинках. Как любая настоящая женщина, принцесса очень злопамятна. Однако когда я впервые встретил их...
  "Как тебя зовут?"
  "Алукард, по крайней мере, так меня звали ваши предки"
  "Вампир?" - из-за спины девочки с пистолетом выглянула ещё одна, точная копия первой только без пистолета. Я тогда сделал глупость что кивнул.
  "Ух, ты!" - на её чуть испуганном лице появилась улыбка и в подвале, словно стало светлее.
  "А ты, правда, можешь превращаться в летучую мышку?" - смуглая ручка цепко ухватила меня за седую прядь и потянула на себя. Мне не было больно, но все-таки не очень приятно. Однако именно тогда я подумал, что не видел ничего более живого и настоящего. От неё исходила такая энергия, мне на миг показалось, будто она может оживить меня, превратить в человека. А её кровь...ммм целый мир заключен в её крови, здесь есть горечь утраты, радость первой влюбленности, разочарование, жажда к знаниям, бесконечная любовь к сестре и немного религии. Я становлюсь чертовски поэтичен, когда думаю о ней. Интегра тоже тянет меня на романтику, но другого, более готического, рода. Видя, как она сосредоточенно хмурит брови, я вспоминаю горгулий, которыми украшали водостоки, считая, что дьявол, прилетевший к храму, увидит свое собственное изображение и улетит испугавшись. Её кровь как сок вечно зрелого фрукта, словно нечто готовое, но ещё не съеденное, покорно ожидающее своей участи.
  Однако мне весело с ними обеими, особенно когда они вместе. Из любого их спора каждый раз можно почерпнуть какой-нибудь важный жизненный урок, если бы они захотели, то могли неплохо зарабатывать на выпуске книг с заголовками вроде: "Профилактика семейной жизни" или "Две женщины в одном доме - как избежать смертоубийства", а лучше всего "Проблемы поколений и как их решать, рецепты для младших сестер". Хм, если вы думаете, будто я не умею шутить, вы ошибаетесь. Смешить Каролину Вингейтс Хеллсинг это просто моя вторая профессия, и вот сейчас я запомню своё высказывание о книгах, а когда она вернется, расскажу ей обязательно.
  "Алукард, а вампиры умеют смеяться?"
  
  Интегра
  Черт меня дернул позвонить!
  - Сестренка! А я как раз собиралась... вот только забыла и...
  - Да, дорогая, я понимаю.
  - Как там дела на люб...эээ фронте, - на любовном! Она хотела сказать на любовном! Она никогда не успокоиться!
  - Послушай, Каролина, - устало вздыхаю я, - откуда в тебе эта тяга лезть в чужую личную жизнь? Что с тобой не так? - повисает молчание, в течение которого, я абсолютно точно знаю, она набирает воздух в легкие, для того чтобы заорать. Я предусмотрительно отношу трубку на некоторое расстояние от уха.
  - Со мной не так?!!! Со МНОЙ?!!! Я уже не девственница, за мной увивается пол молодого мужеполого населения Англии, а теперь ещё и Италии! В то время как моя старшая сестра, не может должным образом ответить на "атаки" всего лишь одного кровососа! - ну, вот я так и знала, что она разойдется и сейчас сломает первое, что попадется под руку, будь то: стул, стол, карандаш или шея соседки по комнате.
  - Я лезу в ТВОЮ личную жизнь, потому что сама ты устроить её всё равно не можешь!!! - я мееедленно вдыхаю запах Октябрьского Лондона, сочащегося через приоткрытое окно, и закрываю глаза, представляя как здорово сейчас в Гайд-парке. В данный момент лучше сестренку не перебивать, это лишь усугубит положение.
  - Кстати насчет кровососа, - говорю я давно заготовленную фразу, после того как смолкают последние аккорды её гневной речи, в процессе которой она упомянула о фригидности у женщин, и о том, как это лечить.
  - Ну, чем он тебе в этот раз не угодил? - после вспышек ярости сестренка теряет огромное количество калорий, а также становится более покладистой.
  - Он спал на твоей кровати...
  - В БОТИНКАХ?!!! - если я сейчас скажу: да, то раз и навсегда наша семья избавиться от Алукарда. Как же велик соблазн!
  - Ннет, без ботинок, - медленно выговариваю я, сожалея о каждом сказанном слове.
  - Уф, повезло же ему, - Ха, не то слово!
  - Мне кажется - он скучает.
  - Вполне возможно.
  - Может быть, сводить его к психологу? - хмыкаю я, - Ты не знаешь психолога, который не удивился бы такому пациенту? - естественно я ожидала много чего услышать, но не то, что услышала.
  - Да.
  - Неужели?! И кто же он?
  - Ты сейчас за столом сидишь?
  - Ну, да.
  - Посмотри направо, - зеркало! Она что меня имеет в виду?
  - Видишь там своё отражение?
  - Вижу.
  - А теперь вместо своего жуткого костюма, представь ситцевый сарафанчик. Представила? - понятно, ей самой хочется этим заняться.
  - Но я не могу ждать пока ты приедешь, как бы ему совсем крышу не снесло.
  - Тегра, все, что нас не убьет - сделает нас сильнее.
  - А если убьет? - зря я спросила!
  - Что?! Что ты хочешь этим сказать?! - не много в мире вещей способных напугать мою принцессу, Алукард одна из этих немногих вещей.
  - Успокойся, успокойся, ребенок. Я это просто так сказала.
  - Он стал агрессивен?! Пытался напасть?!
  - Тихо, тихо, Каролина. Всё хорошо, просто...
  - Что?! Что просто?!
  - Просто он спал на твоей кровати и мне кажется, что это странно.
  - Нет, ты мне чего-то не говоришь! Он перестал слушаться?!
  - Когда такое было?
  - Три года назад. Он меня не послушался.
  - Алукард мне всё сам объяснил, это была особая ситуация.
  - Возможно, но ведь не послушался, значит, он может не подчиняться приказам. Я бы на твоем месте была на стороже, - я не могу в это поверить! Это мне надо быть на стороже?!
  - Скажи мне, милый ребенок, кто из нас валяется с ним в гробу чуть ли не каждый день?! Наверное, это какая-то третья папина дочь, о которой нам ничего не известно!
  - Ну, это разные вещи.
  - Одно и тоже. Успокойся, я же сказала, что всё нормально.
  - Надеюсь, - вздыхает принцесса, одновременно на телефоне загорается лампочка, возвещающая о звонке по другой линии.
  - Прости, кажется у меня деловой звонок.
  - Хорошо, пока. И...передай ему, что я соскучилась.
  - Конечно, принцесса, - короткие гудки.
  - Да, - я переключаюсь на другую линию.
  - Сэр Хеллсинг, - раздается в трубке с толь знакомый мне голос, начальника английской полиции, - ситуация в деревеньке Чедар обострилась, это дело переходит под вашу юрисдикцию, - так и знала, что D-11 не справиться!
  - Мы уже едем, - ну что ещё я могу ответить? - Уолтер, готовьте отряд и машину, - потирая руки, приказываю я. Отлично, значит, сегодня мне точно удастся покурить.
  - Да, сэр.
  - Алукард! - положив трубку, зову я его.
  - Я здесь моя хозяйка, - ну, ещё бы ты был не здесь, мой паразит! Так мне надо успокоиться, а то я даже думаю на повышенных тонах.
  - Отправляйся в Чедар и приберись там, если сможешь кого-нибудь спасти, тем лучше. Это всё, - он кланяется и собирается уходить.
  - Ой, стой! - если не удивление отразилось сейчас на его лице, то, что же тогда?
  - Каролина просила передать, что соскучилась, - его удивление становится ещё более очевидным.
  - Что, прости?
  - Каролина соскучилась по тебе.
  - Соскучилась, - мечтательно тянет он, - А почему?
  - Наверное, потому что давно тебя не видела. Откуда я знаю.
  - Хммм, - видимо он серьезно задумался над этим вопросом и даже передумал уходить.
  - Интересно, а что я должен сделать, чтобы по мне соскучилась ты? - Какого черта он спрашивает?!!!
  - Это не твое дело, ясно! Ты получил приказ! Выполняй!
  - Как прикажет моя хозяйка, - бутылка виски не находит своей цели и разбивается о стену.
  
  Каролина
  Расческа! Черт бы её побрал! Почему-то я никогда не могу её найти. Даже если знаю где она лежит, её там всё равно не оказывается. Куда бы я не положила расческу вечером, утром она окажется совершенно в другом месте, при этом в таком в котором я никогда бы не подумала её искать. Чтобы найти гребень в моей сумочке, мне всегда приходиться вытряхнуть всё содержимое, даже если расческа лежала в специальном кармашке. Сколько бы я не покупала себе расчесок рано или поздно они все исчезают, а потом неожиданно находятся как раз тогда когда я уже купила себе новую. Какие только уловки мне не приходится применять, в какие только места я не заглядываю, ища что-нибудь, чем можно причесаться. Я оставляю расческу в ящике стола сестры, но утром всё равно не нахожу там ничего кроме документов, кладу масажку в сейф и закрываю на несколько замков, но она и оттуда умудряется пропасть. Потом я начинаю заглядывать в гроб Алукарда, в бельевую корзину, в холодильник, в кусты под моим окном и готовлюсь идти рыться в нижнем белье Уолтера, когда вдруг обнаруживаю эту засранку у себя под кроватью. Знаете мне уже давно пора дать звание: охотница на расчески.
  Так вот сейчас я тоже охочусь. Мы живем в комнате вчетвером, у каждой есть расческа, у некоторых даже две, однако в данный момент я не могу найти ни одной. Нельзя сказать, что здесь прибрано, однако по сравнению с бардаком обычно царящим в моей комнате, это пустяки. Но расческа спрячется от меня даже в пустом помещении. Самое противное, что все уже уехали на дискотеку, а я осталась. Думала, что не поеду и вдруг - захотелось. Никогда не видела существа коварнее расчески, именно поэтому я часто причесываюсь пятерней и выгляжу так, будто ночевала на сеновале. Хотя у Интегры с расческами та же история, видимо ходить непричесанными - удел всех Хеллсингов. Знаете, как настоящую англичанку меня с самого детства окружает классика, точнее то что принято ею считать - я живу в классическом английском особняке, с классическим дворецким, каждое утро пью классический английский чай, на моей семье (как и на любой классической английской семье) лежит проклятие, у нас есть семейный секрет, а так же однажды мы убили своего родственника, что в принципе классично для аристократических семей любой национальности. По крайне мере моя жизнь кажется такой, на самом деле я предпочитаю нетрадиционные фруктовые чаи, мой дворецкий при ближайшем рассмотрении совсем не похож на Бэримора из "Шерлока Холмса", а уж про ту гадость, которую мы храним в подвале, я вообще молчу. С чего я начала этот разговор? С того, что в дверь кто-то стучится. Сразу вспоминаются всякие фильмы ужасов: ночь, звук прибоя, девушка одна в доме (ну не совсем одна - историк спит мертвецким сном и его молодецкий храп разносится по всей лестничной площадке), а в дверь, под видом уставшего путника, стучится кровожадный маньяк. Странно, что ещё свет не погас. Наш домик, носящий гордое звание частного пансионата, на самом деле всего лишь двухэтажное здание с пятью спальными комнатами на втором этаже, небольшой прихожей, двумя ванными и кухней-столовой на первом. Стук повторяется, какой-то он тихий, будто тот кто стучит очень ослаб. Так, это уже из другой оперы, точнее классического американского боевика: раненый герой, из последних сил держится на ногах, я открою ему дверь, он свалится мне на руки и потеряет сознание, а потом выясниться, что у него просто ранено плечо. В этих боевиках не слишком задумываются о достоверности, так ослабнуть от раны в плечо, можно только пролежав без всякой помощи примерно неделю. Я вздыхаю и берусь за свой нож с серебряным лезвием. В отличие от расчесок, оружие находит Хеллсингов само. Уже на походе к двери я снова слышу стук, и у меня создается ощущение, будто от безысходности находящийся с той стороны начал стучаться головой. В стиле лучших шпионских боевиков я подбираюсь к двери на цыпочках и открываю её так чтобы находиться за створкой, а не перед стучавшим. Звук упавшего тела.
  - Хейнкель?! - глупый вопрос, я бы не спутала её спину ни с чьей другой. Католичка некоторое время не шевелится, а потом издает слабый стон. Слава Богу! Я опускаюсь перед ней на колени. Она ранена не только в плечо, на всем теле видны колотые и рваные раны, к счастью не очень глубокие. Так если она может ходить, значит, позвоночник не сломан и, надеюсь, никакие внутренние органы не повреждены, иначе я сделала глупость, перевернув её на спину.
  - Ты меня слышишь, Хейнкель? - положив её голову себе на колени, спрашиваю я.
  - Типа того, - не открывая глаз, отвечает она.
  - А откуда Вы знаете моё имя?
  - Оттуда, - она резко открывает глаза.
  - Ты!
  - Тише, - я закрываю ей рот рукой, - эта встреча не приятна нам обеим, - ой, вру!
  - Но бросать человека в беде это как-то не в моих правилах.
  - Да, Господь велел помогать, - её рот кривится в полу болезненной - полу саркастично улыбке.
  - Не волнуйся, я сейчас вызову скорую, - если она начнет умолять меня этого не делать, можно спокойно считать что я попала в боевик.
  - Стой, - её рука пытается удержать меня за что-нибудь, только тут до меня доходит, что я в одном нижнем белье. Данную ситуацию можно обозвать только одним словом - западло!
  - Там...там Юмико, - царапая мою голую ногу, бормочет католичка, - или Юмиэ...в общем не важно тело всё равно одно и оно ранено, кажется ещё хлещще моего.
  - Не волнуйся в скорую все влезут, - успокаиваю я её. И иду к телефону. Прихожая представляет собой весьма интересную картину: пол заляпан кровью, перед открытой дверью лежит распростертое полуживое тело, в проеме двери видна живописная итальянская ночь. Вызвав эскулапов, я надела первое, что попалось под руку, и принесла Хейнкель подушку под голову. Наверное, это глупо, но лежать на твердом полу всё-таки не очень приятно.
  - А где Юмико? - спрашиваю я.
  - Там, где-то рядом. Она упала, и я решила, что без неё я в любом случае быстрее доберусь до помощи, - так, если стоять лицом к морю то наш дом крайний справа, дальше идет весьма основательный пустырь, оканчивающийся обрывом в море, откуда же они приползли?
  - Хорошо, пойду, поищу её, если увидишь несколько щуплых существ нежно зеленого цвета, не пугайся это мои одногрупники, - дурацкая шутка, но Хейнкель все равно улыбается. Я выхожу на улицу, надеясь, что ребята не вернуться раньше обычного, то есть раньше трех утра и что историк не захочет попить водички среди ночи. Если мне ооочень повезет, то об этом инциденте даже никто не узнает. Небо цвета темно-синего бархата раскинулось темным куполом, легкий ветерок колышет чуть пожелтевшую осеннюю траву, полная луна оставляет дорожку на глади моря. Запах йода и почему-то сушеного дерева так приятно щекочет ноздри, даже не верится, что в таком безмятежном месте случилось нечто подобное. Юмико лежит прямо на голой земле всего в нескольких метрах от того места, где пустырь по идее должен заканчиваться.
  - Привет, - говорю я, приподнимая её за плечи, ну что ещё можно сказать в такой ситуации.
  - Ага, - слабо отвечает она, чуть приоткрыв веки.
  - Не знаю смогу я тебя донести вообще, но можно попробовать, - я подхватываю её под колени и отрываю от тверди совсем. То ли она правда много крови потеряла то ли у неё кость легкая, но я смогла дотащить её до крыльца, в то время когда уже приехала скорая.
  - Вы знакомы с пострадавшими? - спрашивает врач.
  - Нет, - это ложь, но ложь во спасение. Мне ещё не хватало разборок с полицией.
  - Хм, - он явно задумывается, - что же мне с ними делать? - опасливо покосившись в сторону закрытых дверей машины скорой помощи, я шепчу доктору на ухо:
  - Попробуйте позвонить в Ватикан.
  
  Интегра
   - ОН СДЕЛАЛАЛ, ЧТО!!! - мне кажется, я слышу её голос даже без помощи трубки, он пробивается ко мне через всё расстояние разделяющее нас.
  - Превратил девушку в вампира, - спокойно отвечаю я, главное не разозлить её ещё сильнее. Меня считают самой опасной из двух сестер, что в принципе верно, так как Каролина всегда старается уладить конфликт мирным путем. Однако если сестренка разойдется, то хоть святых выноси.
  - Ну-ка спокойно, дыши глубже. Всё что нас не убьет...
  - Да, да, а всё что не убьет ЕГО, всё равно сделает ему больно, - ворчит она. Если сестре не нужно ехать в университет, она спит до одиннадцати, а, проснувшись и попив чаю, превращается в милого и воспитанного ребенка. Однако сегодня явно что-то пошло не так, она позвонила мне без пятнадцати девять, значит в Италии без пятнадцати десять, в настроении максимально приближенном к: "я-ненавижу-людей-за-то-что-они-есть".
  - Ладно, давай полное досье на эту... - странно обычно сестренка очень быстро подбирает оскорбительные эпитеты, - выхухоль.
  - На кого? - хихикаю я.
  - Выхухоль, - без всякой интонации повторяет принцесса.
  - Хорошо. Имя: Виктория Целес, возраст: восемнадцать лет, сирота...
  - Бедненькая, - саркастично фыркает Каролина.
  - В Чедаре была как бы на практике. У них в Академии раз в год отбирают самого лучшего ученика и...
  - Это всё не важно. Ты мне её внешность опиши, - какая у меня ушлая сестрица, прямо поражаюсь. В кого она такая? Я пододвигаю к себе другую бумагу, с отчетом о физических данных нашего нового бойца:
  - Рост 168см, объем бедер 85 см, объем талии 63 см, объем груди 96 см...
  - А ну мне всё ясно. Знаешь что, Алукард не только маньяк, но ещё и педофил.
  - Думаю, ему польстит твоё мнение.
  - Ты избавишься от неё?
  - Да, ладно я сначала тоже сердилась, но что теперь поделать.
  - О Господи! Сколько великодушия!
  - Да не в этом дело, просто один вампир - хорошо, а два...
  - Ещё хуже. Он что освободил её что ли?
  - Нет, но может.
  - Ещё этого нам не хватало! Пусть даже и не думает, засранец! Вот я приеду и как следует приложу его святым писанием по башке! Так ему и передай!
  - Как жестоко, - хмыкаю я, хотя проникаюсь её идеей, но не хочу показать, что это так.
  - Ой, всё мне пора!
  - Куда? - в ответ несутся короткие гудки.
  - Такс теперь и с Каролиной что-то не ладно. Может быть, ты знаешь, в чем дело? - можно даже не сомневаться в том, что он висит надо мной. И чего ему не спиться?
  - Эээ...- от неожиданности Алукард теряет концентрацию и снова падет на стол. Если так и дальше пойдет он сломает мой столь ценный предмет меблировки.
  - Как у тебя это получается? - недоумевает он, снимая очки.
  - Ты становишься предсказуемым, - невооруженным глазом видно, что его задело моё замечание.
  - Ничего подобного, - спрыгивая со стола, ворчит вампир. Какой он забавный, когда сердится.
  - Я, кажется, задала тебе вопрос.
  - Каролина недовольна? - вдруг спрашивает он, и при этом смотрит в окно. Днем солнечный свет не попадает сюда, но ближе к пяти часам кабинет весь будет залит красноватым светом предзакатного солнца.
  - Ещё как, - мои слова звучат почти как приговор, его плечи странно вздрагивают, видимо он представил, чем ему это грозит.
  - И что же вы обе решили на счет этой полицейской? - меня словно кто-то колет изнутри, странное, незнакомое чувство. Хотя нет, раньше я чувствовала нечто подобное, когда Каролина только родилась, и все с ней возились. Тогда я чувствовала себя брошенной и одинокой, мне казалось, что родители меня больше не любят и вообще не хотят видеть. Зачем Алукарду понадобилась эта пигалица?! Что он будет с ней делать?! Хотя, с учетом того, что он мужчина...ну, уж нет, у нас тут не дом терпимости, а штаб квартира! Увлеченная своими мыслями я не заметила, как в них кое-кто влез, а теперь этот некто стоит и улыбается во все тридцать три зуба. А вот интересно у вампиров столько же зубов, сколько у людей или больше? Никогда не считала. Ладно, займемся этим потом.
  - Не вижу в этой ситуации ничего смешного.
  - Да? Странно, - он берет меня за подбородок, заглядывая в глаза, - Таким женщинам как ты глупо ревновать к рыженьким, пышногрудым девицам вроде Виктории...
  
  Алукард
  - Что ты себе позволяешь, слуга?! - возмущается она, дергая головой, желая избавиться от моей руки. А и, правда, что я себе позволяю? Зачем мне это надо? Что происходит с ней? Что происходит со мной? В последнее время я задаю слишком много вопросов, себе, Интегре... но не нахожу ответов.
  - Делаю тебе комплимент, - я выгляжу достаточно невозмутимым, для того чтобы она вышла из себя окончательно.
  - Это плохо? - наклоняю голову, её скулы напрягаются из чего следует, что она чересчур усердно сжала зубы. Посмотрев на меня долгим проницательным взглядом, Интегра начинает снимать перчатку со своей правой руки. Что она задумала?.. Ого, как она меня! Не пойму это звук от пощечины или просто звенит у меня в голове.
  - Полегчало? - презрительно кривится она. Я много чего ожидал от своей хозяйки, но уж точно не такого, хотя я и от себя много чего не ожидал, а все равно делал.
  - Ддда, уже да, - потирая щеку, отвечаю я.
  - Отлично, - Интегра складывает руки на груди, - а теперь слушай меня внимательно, Алукард, - в её исполнении моё имя звучит как: "кто-наложил-кучу-дерьма-мне-в-ботинки-?-!"
  - Ты будешь тренировать её как следует, после чего она получит испытательный срок в течение, которого ей придется доказать, что нам без неё ну никак не обойтись. Если ей это удастся, так уж и быть она останется в организации, а если нет, то не обессудь, - Интегра разводит руками и кровожадно улыбается, видимо она уже решила, что полицейская НЕ справится.
  - Хорошо, сколько у меня есть времени?
  - До приезда Каролины, - маловато.
  - Слушаюсь, моя госпожа.
  "Алукард, а ты можешь сердиться на своих хозяев?"
  
  Каролина
  Что я здесь делаю? С Вами наверняка такое бывало. Когда сначала делаете что-нибудь, а потом десять раз жалеете об этом, но уже поздно. Я встала рано, в девять часов, а потом долго искала расческу по всей комнате, натыкаясь на разные предметы и роняя их. Перебудив всю группу, я посчитала свой долг оконченным и смылась, даже не приготовив им завтрак, на что все, конечно же, безмерно оскорбились. Добралась до города, нашла свободного немного сонного немолодого гондольера, назвала ему адрес, полностью положившись на его добросовестность, уселась в гондолу и позвонила сестре...которая сообщила мне одну, но настолько неприятную новость, что я сильно пожалела о своем звонке. Обычно гондольеры, как и таксисты, желая заработать на приезжих, довозят их до нужного места по самой длинной дороге, однако этот был то ли слишком яростным католиком, то ли плохо соображал спросонья, но довез меня довольно быстро. В итоге я стою перед входом в больницу, с пакетом полным фруктов и сладостей в правой руке, и чувствую себя идиоткой. Я же обещала ей, что мы больше не встретимся...но я ведь не поклялась, на библии, правильно? Кого я обманываю? Если бы мне действительно не хотелось её больше видеть, зачем же я тогда спросила вчера доктора, в какую больницу их отвезут. Я вздыхаю и вхожу в вестибюль. Терпеть не могу больницы, они сразу напоминают мне о папе. Помню как мы с дядей, Интегрой и Уолтером, нагрузившись фруктами и цветами (как будто они могли чем-то помочь!), тащились на окраину Лондона, в закрытую частную клинику. Там, как сейчас помню, на третьем этаже, пятая дверь направо, лежал папа. Он вечно встречал нас какой-нибудь веселой шуткой, он улыбался, его глаза были полны надежды, мы с сестрой усаживались по разные стороны его койки он спрашивал, а мы отвечали. Потом время приема заканчивалось, отца везли на какие-то процедуры, а нас с Интегрой домой. Дома мы обычно, помня просьбу отца молиться за него, исправно и долго молились, а по вечерам усаживались у камина, обнимались и тихо плакали. Помню, как однажды папочку привезли домой, мы уж обрадовались, думали всё позади, но оказалось, что его признали неизлечимо больным, и он просто захотел умереть дома. Противный комок подступает к горлу. Ну-ка успокойся, Каролина Вингейтс, ты же Хеллсинг! Ещё не хватало здесь расплакаться!
  - Я могу вам помочь? - вежливо интересуется молодой доктор, наткнувшись на меня.
  - Дда, мне...я...видите ли...
  - У вас здесь кто-то из родственников? - наверное, он заметил пакет с фруктами и сделал соответствующие выводы.
  - Не то чтобы родственников. К вам вчера должны были привезти двух девушек, сильно раненых...
  - Ааа этих, одеты как монашка и священник, да?
  - Да, точно! - ещё никогда я так не радовалась человеку, который на меня наткнулся.
  - Пойдем, провожу, у нас тут черт ногу сломит, пытаясь найти нужную палату, - врач подхватывает меня под локоть.
  - А они тебе кто? - интересуется мой проводник.
  - Ммм... знакомые. Вчера вызвала для них скорую, и вот хочу проверить их состояние.
  - Так это ты их фактически спасла! Ну, знаешь, не думаю, что ты совершила богоугодное дело, - хмыкает доктор.
  - Это почему?
  - Да, с таким характером вообще не живут, по-моему. Настоящий кошмар! Монашка то ещё ничего, она совсем без сознания была, мы только с трудом у неё катану из рук вырвали, а вот вторая...это просто клиника! - я не так давно знаю Хейнкель, а можно сказать, что вообще не знаю, но уже могу представить, почему о ней так лестно отзываются.
  - Что, буянила?
  - Не то слово, - он выпучивает глаза, видимо для пущего эффекта фразы.
  - У нее, похоже, потом уже бред пошел, так она ТАКУЮ чушь несла, прямо мурашки по коже. Про гиену огненную, нечистые души живых мертвецов и ещё что-то в этом роде! А потом ТАК громко молилась, мертвого бы подняла своим криком! Ты знаешь, я человек верующий, но в таком состоянии вряд ли вспомнил бы хоть одну молитву. Да и ладно бы просто кричала, а то ведь пыталась нас застрелить, благо патроны она уже на кого-то где-то потратила, и всё вскакивала с кровати. Еле ей успокоительное вкололи. Короче намучились мы с ней капитально, - заканчивает он своё насыщенное подробностями повествование.
  - А сейчас у них какое состояние?
  - Стабильное, раны мы им заштопали, правда, поработать пришлось. Не знаю даже что, и думать, ты не знаешь где и кто может так ранить? Они словно в аду побывали.
  - Нет, не знаю, - я ведь и, правда, не знаю, но догадываюсь. Скорее всего - упыри, твари неразумные, но сильные, если их было много...я и сама не знаю что думать!
  - Но они ведь не в реанимации?
  - Не-а, уже оклемались, только спят пока. Монашка, то хоть тихо спит, спокойная такая прямо как богоматерь, а эта светленькая всё равно ворочается постоянно и повторяет имя: Каролина. Ты не знаешь, кто это такая? - повернув голову ко мне, спрашивает мой проводник.
  - Ннет, - не может быть! Господи, пусть это будет неправдой!
  - А ты уверен, что именно Каролина, может быть какое-нибудь другое имя? - с надеждой в голосе интересуюсь я.
  - Да, нет, у неё очень четкое произношение. У всех священников голос очень громкий и четкий, кстати, наверное, оттого что они часто проповеди читают. Ты замечала? - конечно, замечала, я, и сама иногда проповеди читаю!
  - Да, наверное. Когда мы придем уже?
  - Уже пришли, - мы останавливаемся около одной из дверей. Сама бы я точно заблудилась, не больница, а какой-то лабиринт.
  - Спасибо, - я протягиваю ему апельсин, выуженный из пакета.
  - Может, лучше поцелуем расплатишься, красавица, - подмигивает он. Все мужчины одинаковые!
  - Тебе повезло, что я в хорошем настроении, - хмыкаю я, чмокнув его в щеку. Он дергает плечом и удаляется счастливый.
  
  Алукард
  Мрачные коридоры, гулкий звук шагов, я привык к этому, это часть моей не жизни. Здесь капает вода, а стены гудят от напряжения, потому что держат на себе всю громаду особняка семьи Хеллсингов. Но вот, похоже, моей подопечной не нравиться здешняя атмосфера, она свернулась калачиком на предоставленной ей кровати и периодически вздрагивает, словно от холода. Но она больше не может этого чувствовать. Когда я вхожу она просыпается совсем.
  - Господин Алукард...
  - Хозяин, для тебя я просто хозяин.
  - Хозяин, - покорно повторяет она, - уже вечер?
  - Нет.
  - Понятно, - о, да, она превосходит все мои ожидания! Она не строит самостоятельных гипотез, даже не спрашивает в чем дело, её не возмущает, что я разбудил её, она готова беспрекословно верить в то, что раз хозяин так делает, значит так и надо. То, что я хотел! Меня охватывает ликование. Как давно мне хотелось, чтобы был кто-то кто верил бы в меня, шел бы за мной, надеялся на меня, не мог без меня практически ничего - такие бойцы, конечно, не очень надежны, но греют то место где у людей находится душа, а у вампиров свистит ветер.
  - Нам придется поработать, для того чтобы ты смогла остаться, - серьезно говорю я, - ты это осознаешь?
  - Да, хозяин, - чудесно, просто чудесно! Великолепный экземпляр!
  - Ну, тогда будь готова, сегодня ночью мы начнем тренировку.
  - Да, хозяин, - сколько в ней готовности и желания мне угодить. Сколько бы я не представлял себе каково это быть хозяином, направлять молодое дитя ночи, я даже наполовину не приблизился к тому как это здорово на самом деле! Мне потом сильно достанется от Каролины, уж я то знаю её несносный характер, но это ощущение полной власти над кем-то стоит всего запаса непечатной и печатной латыни, которые принцесса сможет отыскать в закромах своей памяти.
  
  Каролина
  Вопрос о том, что же я здесь делаю, никак не дает мне покоя. С одной стороны всё вроде понятно, но с другой...это ведь грех! Господь создал мужчину и женщину и сказал им: плодитесь и размножайтесь! Хотя с другой стороны, выгнав Адама и Еву из рая, Бог сказал им вслед много чего, однако не упоминал о том, что Адам не может спать с другим мужчиной, а Ева с другой женщиной. И всё равно это неправильно и некрасиво.
  Я сижу на табуретке между двумя кроватями, на одной, с головой забравшись под одеяло, тихо посапывая, спит Юмико, на второй скинув на пол подушку и одеяло, лежа на спине, раскинув руки в стороны - Хейнкель, бормочет моё имя. Мне бы было легче уйти, если бы она этого не делала. Я поглаживаю её по голове, периодически стирая другой рукой пот, выступающий на лбу. Как она хороша в этом странном безразмерном одеянии, завязывающемся на спине, которое в больницах выдают всем пациентам. Никогда не понимала, зачем это надо.
  - Ммм, - она ворочается, хмурится и вдруг резко открывает глаза, так что я даже не успеваю отдернуть руку и сделать вид, что только что пришла.
  - Каролина? - словно не веря своим глазам, она протягивает руку и щупает моё плечо, а потом снова хмурится.
  - Да...я...мне... уф, - не знаю с чего начать.
  - Нет, подожди, - Хейнкель кладет свои теплые пальцы мне на губы, - я тоже...я хотела...мне нужно...ох, - мы обе молчим, её пальцы всё ещё рядом с моими губами.
  - Понимаешь, - пытается она снова, - показывать мне всегда было легче, чем говорить.
  - То есть? - вибрация создаваемая моими губами щекочет ей пальцы, и она словно опомнившись, отдергивает их.
  - Ну... - католичка чуть краснеет и прячет глаза, - я бы... могла просто, - она пытается подняться на локтях, но потом тихонько стонет от боли и хватается за живот.
  - Что, с тобой?!
  - Ничего, у меня на животе сильно глубокая рана, шов ещё не зарос до конца, - наверное, в моих глазах отражается слишком много беспокойства, потому что она ободряюще улыбается и говорит:
  - Не волнуйся, он сойдется, и я снова буду бегать.
  - А вот это плохо, мне ты больше нравишься в лежачем положении, - ну, всё сейчас или никогда! Всего один поцелуй. Всего один, и я уйду, и больше никогда не буду её беспокоить. Я наклоняюсь к её лицу, она не сопротивляется и мне кажется, даже поддается навстречу моим губам...
  - Вот вы где! - раздается бодрый голос откуда-то со стороны двери. Я резко выпрямляюсь, Хейнкель вообще отворачивается в другую сторону. Знаете, я всё ожидала увидеть, но вот этого ожидала меньше всего - Энрико Максвелл. Да, эти двое не последние люди в искариоте, если сам шеф приехал их навестить! И нечего удивляться, как говориться: по именам всех искариотов ты можешь и не знать, но шефа их ты знать обязан! Так что знаю я этого...как бы назвать поприличнее? Конечно, мне никогда не приходилось встречаться с ним лично, так что можно считать настоящий момент историческим.
  - Шеф! - Хейнкель снова пытается сесть, и опять падает обратно.
  - Чем это вы тут занимались? - косясь на меня подозрительно, интересуется Максвелл.
  - Мы... ничем противопоказанным, - находится она.
  - Да, - мне остается только согласиться, ведь поцелуи во время болезни врачами не запрещены, скорее даже наоборот - прописаны.
  - Ну, допустим. А это кто? - кивает он головой в мою сторону.
  - Каролина, - ну, в принципе верно, к тому же им обо мне больше ничего и не известно.
  - Каролина, - озадаченно повторяет католик, - и что же такое очаровательное создание делает в столь неприятном месте? - похотливо сверкая глазами на мои голые коленки, спрашивает он. Да, мораль, как и стрельбу, в Ватикане преподают плоховато.
  - Сидит, - опять коротко и исчерпывающе отвечает католичка, но так как шефа такой ответ явно не удовлетворил, добавляет:
  - На табуретке, - Максвелл делает морду кирпичом.
  - Вчера они обе свалились мне как снег на голову, и я вызывала докторов, а теперь решила проведать, так как думала, что навещать их некому, - быстро поясняю я, мне совсем не хочется услышать одну из язвительных речей главы тринадцатого отдела, которыми он успел прославиться.
  - Как по христиански, дитя моё, - и где это он научился так хищно улыбаться? Такое ощущение, что здесь сам Алукард приложил руку.
  - Только не ваше! - восклицаю я, он хмуриться, я вздыхаю, набираясь храбрости, для того чтобы произнести следующую фразу.
  - Она протестантка, - влезает Хейнкель. Спасибо, милочка, Англия тебе этого не забудет!
  - Ах, вот как, - ясно видно, что он не знает какие приютить эмоции.
  - И что же ты мне предлагаешь? - наконец, интересуется глава тринадцатого отдела непонятно у кого.
  - То есть как это что? Ничего я не предлагаю, - отвечаем мы вместе с Хейнкель и переглядываемся.
  - Отпустить с миром? - он саркастично выгибает бровь, будто желая сказать, что это ужасно смешное и нелепое предложение.
  - Возлюби врагов своих, - раздается голос Юмико, приглушенный одеялом. Эта монашка с каждым разом нравиться мне всё больше и больше!
  - Вы, девочки, хотите меня в гроб свести, - уж не знаю как эти двое, а вот я бы совсем не против, и если ситуация обостриться даже знаю как это сделать. Максвелл тем временем совершенно картинно схватился за сердце, но я всё равно встала и предложила ему стул.
  - Видите, шеф, она милая, - высовываясь из-под одеяла, улыбается Юмико.
  - Утро доброе, - я вытаскиваю из своего пакета яблоко и протягиваю ей.
  - Спасибо.
  - А ты уверена, что оно не отравлено? - кривится католик.
  - А уже без разницы, по-моему, я уже и так сдохла, - откусывая довольно большой кусок, махает Юмико рукой. А может быть это Юмиэ? Фиг их разберет.
  - Ладно, - вздыхает Максвелл, - сейчас можешь уйти, но если ещё раз...
  - Не надо мне угрожать! Как будто за меня и заступиться не кому! До встречи! - быстрыми шагами я подхожу к двери и громко ею хлопаю. Ну, уж нет! Черта с два я отстану от Хейнкель пока не получу свой поцелуй.
  
  Алукард
  Пять дней, я тренировал её пять дней, а она до сих пор так и не осознала всю силу, которую получила. Даже выстрелить не смогла. Ну, что ж, чем медленнее она будет взрослеть, тем лучше для меня. Всё время пока она не сможет обходиться без моей помощи - она будет рядом. И от этого мне так приятно.
  - Чудесно, просто чудесно!
  - Не разделяю твоего ликования, - я сам не заметил, как начал говорить вслух.
  - Хозяйка?
  - А кто же ещё, - она стоит у меня за спиной, и я пока не тороплюсь поворачиваться. Не очень хочется видеть её недовольное выражение лица, оно ей так не идет.
  - Ну, что же ты решила, насчет полицейской?
  - Я пока ничего не могу сказать, такие вопросы мы с сестрой решаем вместе. Так что жди Каролину.
  - Но ты конкретно, что думаешь? - она хочет свести меня с ума окончательно! Все эти пять дней Интегра не говорит ни да, ни нет, и я всё чаще порываюсь узнать её мысли неестественным способом.
  - Я думаю, что ещё один вампир в организации это столько же проблем сколько и пользы. Поэтому последнее слово будет за Каролиной.
  - А раньше ты мне это сказать не могла! - я возмущен, даже немного взбешен и рассержен. Ещё немного и, честное слово, я на неё накинусь. Обернувшись, я застываю, вся моя злость проходит, ибо моему взору предстало то, что никогда не должно было предстать, я просто не могу поверить своим глазам - Интегра без пиджака! Этот момент войдет в историю, о нем будут помнить наши предки и их внуки, этот случай будет передаваться из уст в уста, а потом записан и распродан миллионами экземпляров, переведен на все мировые языки...если, конечно, не случится конец света. Что вполне возможно, учитывая, что старшая хозяйка расстается с пиджаком только на время сна, да и то в том случае если ей удалось дойти до спальни и хватило сил переодеться в пижаму.
  - Ты здорова?
  - А что, по мне не скажешь? - фыркает она. Нет, не скажешь!
  - Я спросил для профилактики.
  - Ты завел дурацкую привычку - спрашивать. Тебе известно, что любопытство сгубило кошку?
  - А собаку? - хмыкаю я, тихо, сам не понимая зачем.
  - Что прости? - опять она курит! Спасите же, кто-нибудь!
  - Ничего, мне просто интересно - куда делся твой пиджак?
  
  Интегра
  Сигара вываливается у меня изо рта, сначала я думаю, что это очередная его дурацкая шутка в стиле Коперфилда и осматриваю себя, насколько это возможно сделать без зеркала. Однако потом вспоминаю в какой спешке происходил выезд на операцию, мне пришлось вылезать из постели, потому что я завела "странную" привычку спать по ночам, и в итоге так торопилась, что забыла о пиджаке. Каролина назвала бы данную ситуацию - западло, и была бы права. Осенний холод, который до этого меня вообще никак не беспокоил, вдруг начинает пробирать до костей. Это чисто психологическое, когда я считала себя одетой "по форме" меня не волновали ни ветер, ни сырость, ни туман, стоило Алукарду обратить моё внимание на отсутствие одного предмета одежды, и бац! все погодные явления навалились на меня разом. И почему мне кажется, что я голая? Может быть потому что блузка прозрачная, а может быть потому что я забыла надеть лифчик, а может быть по обеим этим причинам?
  - Какое твое дело, до моего пиджака? - знаете очень сложно выглядеть и говорить угрожающе, когда стучишь зубами и вздрагиваешь от порывов ветра. Алукард молча снимает с себя плащ, накидывая его мне на плечи.
  - Каролина меня ни за что не простит, если ты простудишься, - говорит он тихо, снисходительно улыбаясь, так словно разговаривает с маленьким ребенком. Это заставляет меня нервничать, но... я знаю, как заставить нервничать его: медленно поднять глаза, чуть сощуриться, презрительно ухмыльнутся, и он вдруг сглатывает как будто ему это необходимо. Хм, им гораздо проще управлять, чем кажется сначала. И вот я поднимаю на него глаза и...застываю, по всему моему телу проходит волна темной энергии, мне вдруг хочется плакать, в области сердца начинает нещадно колоть. Я с ненавистью взираю на Алукарда. Он сглатывает и чуть отклоняется от меня.
  - Интегра, с Каролиной что-то не так, - сообщает он, обеспокоенным тоном. Поганец! Будто я сама не знаю. И даже, знаю ЧТО с ней не так!
  
  Каролина
  Темно. Очень темно. Так темно что я не вижу даже самых близких предметов, в том числе и свою руку, которую держу у себя перед носом. Ладно, я не боюсь темноты, я боюсь того, что она скрывает. Тяжелый вздох и тут прямо в воздухе открывается один красный глаз, потом другой, а потом ещё и ещё.
  - Снятие печатей до первого уровня ограничение, - раздается вкрадчивый, бестелесный и такой знакомый голос.
  - Нет, Алукард, я тебе запрещаю, - глаза продолжают появляться.
  - Разрешение получено, - тот же голос.
  - Нет, Алукард! Прекрати! Прекрати сейчас же!
  - Отдай её мне, она мне нужна, - руки в белых перчатках с печатями тянутся ко мне, под аккомпанемент мерзкого издевательского смеха.
  - Отдай, - не просит, а почти приказывает его властный голос, руки продолжают тянуться в моем направлении.
  - Алукард, что я тебе сказала! Прекрати сейчас же! Это говорит Хеллсинг твоя хозяйка!
  - Отдай, отдай сейчас же. Она моя, - продолжает требовать он. Я вижу только много красных глаз и его руки с печатями... Кто-то толкает меня в его сторону, руки в перчатках обхватывают за плечи, я дергаюсь, в бесполезной попытке освободиться.
  - Алукард, нет! НЕТ! - острые клыки сверкают в сантиметре от моей шеи...
  - Возьми трубку. Возьми. Это я звоню. Возьми сейчас же! - я сажусь на кровати, первым делом хватаясь за шею. Опять этот сон, дурацкий сон.
  - Возьми трубку! - требует телефон голосом Интегры. Я шарю рукой по тумбочке.
  - Тегра! Скажи мне, скажи, что он не...
  - Тише, тише, принцесса, всё хорошо, - ха, я бы тоже так говорила, если бы хотела её успокоить!
  - Нет, не правда! Я же говорила, что он...
  - Нет, правда! Ты что, мне не веришь?! - тяжеловесный аргумент.
  - Но он не слушается, честное слово! Сестренка он не слушается! - почему-то меня охватывает сильное отчаяние, такое сильное, что хочется плакать.
  - Слушается, еще, как слушается! Только что был на задании. Слушается как миленький! Дорогая моя, Богом клянусь тебе, что слушается! - я чувствую, как она честно старается меня успокоить, но это так сложно сделать на расстоянии.
  - Но...но, - ну, вот и слезы потекли.
  - Только не плачь, не плачь, Каролька, ты же знаешь, я тебя люблю, он скучает, вот и решил тебе присниться.
  - Ничего себе сон, - всхлипываю я.
  - Тогда позови его. Проверь сама,
  - Ну да конечно, стоит только снять запрет, и он будет появляться около меня каждые пять минут! Плавали, знаем! - когда я хоть немного раздражаюсь страх, как рукой снимает.
  - Кажется, ты успокоилась, - может быть, это мое воображение, но в её голосе чувствуется улыбка. Надеюсь, она улыбается.
  - Вроде бы да, но я не уверенна, - всхлипываю я, в любом случае всё равно не засну до рассвета, и буду сидеть с включенным светом.
  
  Алукард
  - И я тебя люблю.
  - ...
  - Да, хорошо, я ему передам.
  - ...
  - Хорошо. Спокойной ночи, дорогая, - она захлопывает крышку телефона-раскладушки и этот звук кажется мне самым страшным звуком который я когда либо слышал. Вся не жизнь походит у меня перед глазами, пока Интегра поворачивает голову в мою сторону. Сколько человеку нужно времени, чтобы повернуть голову? Наверное, около трех - пяти секунд, а с учетом, что я топчу эту землю уже пятьсот шестьдесят семь лет, то вспомнить так много за такой маленький промежуток времени это не хилый подвиг. Хозяйка явно хочет чем-нибудь в меня запустить, однако не видит ничего подходящего и к тому же понимает что это бессмысленно. Каролина в таких случаях снимает с себя ботинки, туфельки, кроссовки, в общем, что будет на ногах то и снимает, а потом кидает в меня. Справедливости ради надо заметить - очень метко кидает, чаще попадая в мишень (то есть в меня), чем промахиваясь.
  - Сестра, просила оставить тебя ей, так что считай, что тебе повезло, - я мог бы с этим поспорить. У принцессы в силу возраста гораздо более изощренная фантазия, помню, как она однажды осветила крышку моего гроба, и я не мог к ней прикоснуться или пройти насквозь. Так и лежал пока сердобольный Уолтер не посыпал мой гроб пеплом, отменяя обряд освещения.
  - Что случилось? - ну, ведь знал же что! Сам не понял, зачем спросил. Цвет лица Интегры сравнялся с цветом асфальта, когда она в ярости это нормальное явление.
  - ЧТО СЛУЧИЛОСЬ! ОН ЕЩЁ СПРАШИВАЕТ! Да я тебе щас так ***! Да ты потом будешь так *** ГАД!!! - не найдя под рукой ничего достаточно тяжелого, хозяйка подходит ко мне и начинает тыкать меня в плечо кулаком, как какой-нибудь задиристый мальчишка.
  - Это всё? - стараясь выглядеть невозмутимым, спрашиваю я, хотя возмущен до корней волос. Почему она вечно считает, что волнуется за Карольку сильнее меня?! Будто бы я вообще не умею волноваться!
  - Всё?! Нет, паразит, не всё!.. - и тут она развернутыми, в основном неприличными предложениями, полностью рассказала обо мне всё то, чего я сам про себя не знал и не уверен, что хотел бы знать.
  - И до приезда сестренки не смей показываться мне на глаза! - заканчивает она, добавляя тихо, в качестве постскриптума:
  - Это приказ, - мой плащ сползает с неё на землю, она разворачивается, собираясь уходить.
  - Но, Интегра я...- почему мне хочется оправдаться?
  - Я не хотел, в тот раз...- я хватаю её за плечи, разворачивая к себе.
  - Спасибо, я уже знаю, что тогда случилось, - освобождаясь от моей хватки, отвечает она, - Но это не меняет самого факта: теперь Каролине сняться кошмары, и ты в этом виноват, - Интегра закуривает, наверное, таким образом, давая понять, чтобы я уходил. Но я не уйду пока не объясню ей!
  - Я просто хотел напугать того вампира! Иначе он бы её укусил! Ну, что бы тебя устроило больше: кошмары или сестренка - вампир?! Она в то время ещё была девственницей, между прочим! - отлично, король нежити в истерике, вы когда-нибудь такое видели?! Нет, так посмотрите на меня сейчас! Хозяйка медленно вдыхает побольше воздуха в легкие и не выдыхает, её лицо вытягивается, рука с сигарой замирает на полпути к своей цели. Некоторое время мы стоим и смотрим друг на друга, мой взгляд (словно сам по себе) опускается чуть ниже шеи и я вижу её напрягшиеся от холода соски. Очень увлекательное зрелище, особенно когда к соскам прилагается грудь пусть небольшая, но зато такой красивой, правильной формы, что прямо напрашивается на то, чтобы её подержали и погладили. Брр, о чем я думаю? Кошмар какой-то.
  - Так, - выдыхает Интегра, наконец, заставляя меня оторваться от созерцания того, чем её наградила мать природа, - или ты исчезнешь сейчас и потом будешь появляться только тогда когда я тебя позову, или я запру тебя в подвале и буду выпускать только в крайнем случае. Давай кровосос выбирай, третьего не дано.
  - А разве Бог не любит троицу? - если Вы думаете, что в моем возрасте просто невозможно быт дураком, Вы ошибаетесь. Очень даже можно, однако, в таком случае Вы будете не просто дураком, а почетным дураком, прямо королем дураков, даже сверхдураком!
  - Ты...ты...да как ты...- кажется, у неё и маты закончились, нехороший знак.
  - Ладно, ладно, я выбираю первый вариант.
  "Алукард, а вампиры могут бояться?"
  
  Каролина
  И так - Флоренция. Один из тех городов, которые не оставляют в воспоминаниях ничего конкретного только череду музеев, замков, домов в которых много лет назад обитали известные ныне художники, скульпторы, архитекторы. Правда, после пары экскурсий мне вдруг захотелось рисовать. Я хорошо рисую, но не люблю делать этого часто, просто иногда на меня нападает нечто вроде вдохновения и из под моей руки, прямо таки летят, рисунки. Не думаю, что нынешний порыв связан с Флоренцией, скорее это из-за того, что я потеряла в Венеции - Хейнкель, там осталась моя надежда получить самый желанный поцелуй в моей жизни. На следующий день, придя в больницу, я не обнаружила там ни Юмико ни объект моего вожделения. Глупо было надеяться, конечно, их перевезли в Ватикан, куда-нибудь поближе к начальству. Я вздыхаю и смотрю на часы - восемь двадцать пять, в Лондоне сейчас вообще семь, если у сестры вчера было ночное задание, значит, сейчас она спит, как младенец.
  - Сегодня Вы рано встали, леди Каролина, - улыбается официант, все в отеле уже привыкли к моим опозданиям на завтрак.
  - Как бы дождь не пошел, - продолжает волноваться обслуживающий персонал.
  - Не волнуйтесь, дело в том, что я вообще не ложилась, - двусмысленная получилась фраза, официант заговорщицки улыбается и подмигивает.
  - Да, какому-то моему соотечественнику сильно повезло, наверное, Вам стоит съесть что-нибудь калорийное.
  - Не откажусь от своего любимого пирожного и фруктового чая.
  - Сию минуту, - я вздыхаю, откидываясь на стуле, и частично сползаю под стол. Мы сегодня едем в Пизу, значит, будет возможность поспать в поезде, иначе я просто загнусь. По законам жанра, я не могла заснуть всю ночь, а под утро глаза начали слипаться. Глупо засыпать, когда до подъема остается всего три часа - выспаться не успеешь, зато встанешь с опухшими мозгами. Поэтому я встала, оделась, умылась и направилась в ресторан при отеле, прихватив с собой "Дракулу" Брема Стокера, чтобы скрасить ожидание подъема моих друзей. Официант приносит чай и пирожное.
  - Спасибо, - мое внимание привлекает девушка, одетая в черные джинсы и такого же цвета блузку, у неё короткие, растрепанные светлые волосы, мне на минуту кажется что это...но потом я понимаю что это не Хейнкель, у неё волосы совсем другого цвета, такого пшеничного, даже чуть рыжеватые и к тому же она курит, а эта сидит в зале для некурящих. Я улыбаюсь, глядя в окно, на улицу, освещенную робким утренним солнцем. Мы обязательно встретимся Хейнкель. Мы обязательно встретимся снова, не важно когда это произойдет: прямо сейчас или через десять лет, я всё равно захочу получить свой поцелуй.
  
  Интегра
  Помню как почти год назад, во время "тихого, семейного" ужина под кодовым названием: "двадцать второй день рождения старшей главы Хеллсинга" на котором кажется, присутствовал весь Лондон, сестренка встала из-за стола держа в руках бокал шампанского и произнесла радостную речь в честь того, что я стала совершеннолетней и теперь могу со спокойной душой выйти замуж и нарожать Хеллсингу наследников, я в тот раз чуть не заплакала. При каждой мысли о замужестве или вообще, о присутствии в моей жизни мужчины, у меня внутри всё переворачивается и становится жутко обидно. Каждый раз, когда я смотрю на себя в зеркало мне не верится что это лицо, фигура, волосы могут кого-то привлекать, пару раз я пробовала одеть на себя кое-что из гардероба Каролины и в итоге оценивала свой внешний вид как отталкивающий. Сестра говорит, что я просто не умею этого носить и мне нужно привыкнуть, но...не могу же я шастать перед солдатами в мини-юбке?! Щеки почему-то мокрые. Черт, слезы! Какого хрена я плачу?! Зачем мне муж или вообще мужчина?! Мне и так хорошо! Разве нет? А наследника Хеллсингу вполне может обеспечить Каролька, иногда мне кажется, что она сделает это даже раньше, чем хотелось бы. Но я ведь старшая сестра, я по собственному желанию взялась за управление организацией, я обязалась заботиться о благе этой страны и Её величества королевы, я сделала все, чтобы у Каролины была нормальная жизнь, чтобы она как можно меньше занималась делами организации, по идее наследников нашему дому должна обеспечить тоже я. Ах, когда сестренка дома я никогда не задумываюсь об этом, честно сказать, у меня просто нет на это времени. С Каролиной у Англии всегда гораздо больше проблем. Я сажусь на кровати, сгибаю ноги в коленях и обнимаю их руками. Детская поза отчаяния и беспомощности. Очертания близких предметов расплываются, дальние видны более четко, у меня ведь близорукость, поэтому я плохо вижу на близком расстоянии, а Каролина, наоборот, на дальнем. За окном властвует классическое английское осеннее утро, похоже, будет дождь, как всегда. Тусклый грязно-серый свет "расположившийся" в моей комнате, словно наполняет мое тело свинцом, закоптелый зев не горящего камина напоминает мне об отсутствии в доме уюта. Тоска сжимает и без того страдающее сердце железной хваткой и никак не хочет отпускать, страшное слово - депрессия, начинает маячить на горизонте. Ещё только этого не хватало.
  - А-лу-кард...
  
  Алукард
  Как только я появляюсь, она быстро отползает к противоположному краю кровати и хватает с тумбочки очки, поспешно водружая их на подобающее место. Она считает, что в очках выглядит грознее. Всё-таки она забавная.
  - Я же сказала тебе, чтобы ты не смел появляться, пока, я тебя не позову! - на Интегре надета весьма основательная велюровая пижама, состоящая из штанов и рубашки с длинными рукавами, но она всё равно стыдливо прикрывается одеялом. Меня более чем забавляет эта ситуация.
  - Но, хозяйка, ты звала меня, - ехидно улыбаясь, возражаю я ей.
  - Нет, - она слишком быстро отринула мой вариант и тем самым выдала себя.
  - Звала.
  - Нет! Тебе показалось.
  - Мне не могло показаться, - отвечаю я весьма снисходительным тоном.
  - Ну, я тогда не знаю...- она сглатывает, видно, что её душат слезы. Что же с ней такое?
  - Что с тобой? - Интегра отворачивается к окну и, думая, что я не замечаю, быстро вытирает глаза рукавом пижамы.
  - Это тебя не касается, - на этот раз она очень громко и основательно всхлипывает.
  - Интегра...- пусть я уже давно не человек, но я всё равно мужчина и женские слезы совершенно меня дезориентируют.
  - Интегра, - повторяюсь я, обходя кровать и опускаюсь на колени перед хозяйкой, - ты...ты плачешь, - гениальное утверждение, от которого она начинает плакать ещё сильнее.
  - Ну...успокойся, - мой тон легко назвать умоляющим, я протягиваю к ней руки, не зная, что конкретно собираюсь делать.
  - Уйди, Алукард, - закрывая лицо руками, бормочет она и пытается отползти обратно на кровать. Никогда не видел её такой беспомощной и отчаявшейся, она как будто оплакивает всю свою прошлую жизнь.
  - Вот уж не думал, что когда-нибудь придется успокаивать старшую хозяйку, - хмыкаю я, поглаживая её коленки, она продолжает чуть всхлипывать и как маленькая вытирает слезы тыльной стороной ладони.
  - А что ты этим занимался с кем-нибудь другим? - уже успокаиваясь, спрашивает она с искренней заинтересованностью.
  - Ну...Каролина... иногда...
  - Сестренка? Вот уж не думала! Она всегда выглядит такой счастливой.
  - Хм, да ты тоже особенно несчастной не кажешься, - я разминаю её неожиданно холодные ладони в своих руках, видимо эти действия доставляют ей некоторое удовольствие, Интегра перестает плакать и смотрит на меня испытующе - внимательно.
  - Да? Наверное, но...- редко нам с ней удается поговорить и обойтись без фраз: "что ты себе позволяешь!" или "это не твое дело!" или ещё чего похуже. Как бы растянуть этот момент подольше? Главное не дать ей повода накричать на меня, проблема лишь в том, что я не знаю как это сделать.
  - Но что? - моя рука тянется к её подбородку, но вовремя останавливается: я уже знаю, чем заканчивается хватание хозяйского подбородка.
  - Просто я почему-то подумала о...- я не был готов к следующему её слову, - замужестве, - она поднимает взгляд и смотрит на меня в упор. К чему это она? Не надо считать меня трусом, однако я немного запаниковал, если не сказать больше.
  - С кем-то конкретным или вообще? - аккуратно интересуюсь я, после пары минут напряженного молчания.
  - Вообще, - меня немного отпустило, - понимаешь, ведь рядом со мной нет ни одного мужчины...
  - Ах, вот как! - не успев прикусить язык, возмущаюсь я, Интегра смотрит на меня как на психа, но кажется, потом в её глазах вспыхивает искорка понимания.
  - Ну, Уолтер...он мне как отец всё-таки, - выговаривает она немного смущенно.
  - Да я не об...- в этот раз мне удается сдержаться. А ведь и правда я и забыл: я не мужчина, а всего лишь слуга, всего лишь высший вампир с пистолетом, которого хватает только для работы со всяким мусором. Надо, кстати сказать Уолтеру, чтобы он обмозговал идею нового пистолета.
  - Не об ком? - соображает Интегра.
  - Не важно...
  - Не важно?! Ну, конечно не важно, кому какое дело, до того, что я даже не целовалась ни разу! - она снова начинает плакать, её кулаки несколько раз опускаются на мои плечи, будь я человеком, эти удары оставили бы на мне синяки. Раньше, чем успеваю сообразить что делаю, я хватаю её за запястья и стаскиваю с кровати, прижимая к себе, а потом делаю страшную глупость: целую свою хозяйку. От такого близкого контакта с ней у меня начинает кружиться голова, а по всему телу разливается знакомая, но так давно не появлявшаяся, сладость. Интегра не сопротивляется, но и не отвечает, может быть, просто не знает, как это делать? Я разжимаю её зубы своим языком, ныряя в теплую пещеру её рта. Она чуть сжимает зубы, но не кусается, а потом...отвечает мне, робким детским поцелуем. Если я сейчас не остановлюсь, то боюсь, это всё закончится закономерно. Черт, возьми, ну неужели я животное, которое не может держать свои инстинкты при себе?! Неужели я такой же, как все эти люди, как те, которых я всегда так презирал?! Она запускает пятерню мне в волосы, прижимая мою голову ближе к себе. Да, да, да! Тяжело не быть животным, когда целуешь свою хозяйку. Уже совершенно себя не сдерживая, я начинаю гладить Интегру по спине, аккуратно передвигаясь вперед - к пуговкам её пижамы. Хозяйские руки, до этого спокойно лежащие у меня на груди, напрягаются, отстраняя меня.
  - Спасибо, достаточно, - говорит она с придыханием.
  - То есть? - похоже, я с каждой минутой становлюсь всё менее сообразительным.
  - То есть, - выговаривает хозяйка нарочито медленно и наклоняется к моему уху, набирая воздуха в легкие, для того чтобы в следующий момент гаркнуть:
  - ПОШЕЛ ВОН!!! - и я...пошел.
  
   Каролина
  - Так вот что такое "Алукард"! - радостно сверкая глазами на мой томик Брема Стокера, сообщает Крис. Если Вы когда-нибудь неожиданно проваливались в яму, то вам легко будет понять какой эффект произвели на меня эти слова.
  - Анаграмма Дракулы, - подняв глаза от тарелки сообщает Майлис тоном "ты-что-не-знал-?".
  - Да точно, - Кристофер выглядит немного разочарованным.
  - Нет, Алукард это СЫН Дракулы, по легенде, - Миранда выглядит так, будто Майлис оскорбила её личные чувства, назвав Алукарда чьей-то там анаграммой.
  - По легенде, - фыркает Хеленка, - сразу видно, что у тебя тройка по истории. На самом деле Дракул было четверо, а самый знаменитый это третий.
  - Нет, же, - встревает Крис, - у четвертого Дакулы был сын, и его назвали Алукардом...
  - Не будь идиотом, Алукард это ещё одна выдумка Брема Стокера, - весь вид Майлис говорит о том, что она запустит фрикаделькой в того, кто посмеет ей возразить. И конечно же рыжеволосая, темпераментная Миранда не может смолчать, защищая свою точку зрения, в то время как Хеленка - большая любительница истории не хочет оставаться в стороне, а самоуверенный Кристофер, как любой мужчина решает, что без него не обойтись и тоже становится участником жарких дебатов. Пока они спорят, Майлис молча выискивает в своей тарелке наиболее аэродинамичную фрикадельку.
  - Может быть, вы хотите его самого спросить, кто он такой?! - с некоторой истерикой в голосе вопрошаю я, обретя, наконец, дар речи.
  - А ты можешь это устроить?! - интересуются они одновременно и недоброжелательно смотрят друг на друга. Я то могу, но вот переживете ли вы эту "пресс конференцию"?
  - Нет, - отвечаю я коротко, - С чего ты вообще вдруг заговорил об этом, - мой гнев целиком и полностью направлен на Криса и это заставляет его нервничать.
  - Я вчера слышал, как ты кричала это имя, - краснея, бурчит он.
  - И я тоже слышала, думала мне показалось, - сияет Миранда, как будто сделала великое открытие. Неужели я так громко кричала, что меня было слышно в других номерах?
  - Мне снился кошмар, - исчерпывающее объяснение, и что удивительно вполне правдивое.
  - Знаешь, тебе нужно поменьше читать Брема Стокера, - Хеленка очень предвзято относиться к мистике и верит только в науку.
  - Так при чем здесь Стокер...- Миранда снова разожгла спор. Я молча встала и, взяв тарелку, пересела за другой столик.
  
  Алукард
  Я это сделал. Я что действительно это сделал?! Нет, любому безумству должен быть предел. Я ведь всегда держал себя в рамках, откуда эта слабость? Возможно это из-за того, что Интегра плакала, а поцелуй показался мне наиболее удачным вариантом её успокоения? Она ведь успокоилась и даже вернулась в своё обычное состояние "железной леди". И всё-таки правильно ли я поступил? Что же теперь будет? Ещё НИКОГДА я не чувствовал себя таким раздавленным и ничтожным...Хотя нет, был один момент - восемь лет назад, под рождество...
   "Ты поранился?!" - в её голубых глазах плескалось неподдельное беспокойство, омела, которую она зачем-то принесла с собой, выпала у неё из рук.
  "Что-то вроде того" - ответил я, ещё не подозревая к чему это приведет.
  "Ах!" - одиннадцатилетняя девчушка подбежала ко мне и схватила за руку, которую я только что поцарапал об гвоздь.
  "Каролина, что ты делаешь?" - мне правда было интересно, что хочет сделать моя маленькая несмышленая хозяйка. Зря я не выдернул тогда руку.
  "Я поцелую и всё пройдет" - с детской уверенностью, что это сработает, сообщила принцесса и прикоснулась губами к уже и так зарастающей ране. Отстранившись и увидев абсолютно целую кожу на месте бывшей царапины, Каролина вся просияла и заулыбалась. Вот тут я понял, что настало время паниковать: на её губах была моя кровь.
  "Кхм...принцесса у тебя на губах..." - начал я осторожно, в то время как хозяйка уже высунула язык и проверила мои слова.
  "Ой, кровь!" - спокойно удивилась принцесса и облизала всё до конца, моя рука, протянутая к ней, бессильно опустилась, вместе со мной осознавая всю безнадежность положения. Каролина сглотнула и поморщилась:
   "Фу! Как будто железяку облизала!" - я остолбенел, впервые мне захотелось помолиться, в тот раз король нежити позавидовал живым. Они и сами не знают есть ли Бог вообще, но вера всегда спасает людей, им есть на кого уповать. А на кого было уповать мне? Ведь у меня был, есть и буду только я. Когда-то у меня была повелительница моя создательница, но...её уже давно не было со мной и мне не у кого было спросить, не на кого было понадеяться. Ну, может быть только на случай. Может быть, ничего не произойдет - подумал я, глядя на младшую хозяйку, с которой не происходило ни каких внешних изменений. Но я ведь не знал, что конкретно должно было случиться. Чисто теоретически мы смешали нашу кровь: её и мою, я знаю, что случается с мертвыми в таком случае, но какие метаморфозы могут произойти с живым человеком? Тогда я не знал ответа. Потом два года спустя она сама пришла ко мне и выглядела несколько озадаченной...
   "Алукард, кажется со мной что-то не так"
  "Да? И в чем это проявляется?" - тогда я уже немного подзабыл об инциденте с кровью, и теперь воспринял слова хозяйки с некоторым сарказмом.
  "Я знаю, о чем ты думаешь" - я подавился своей уже заготовленной репликой, и выдавил лишь:
  "Что?"
  "Я знаю, о чем ты думаешь" - явно заметив моё смятение, с улыбкой повторила Каролина.
  "Тебе это кажется забавным?"
  "Ага" - принцесса активно закивала головой, - "а ещё я вот что умею" - хозяйка отставила правую ногу назад, чуть согнула колени и одним рывком оказалась в другом конце комнаты. Мне опять захотелось помолиться.
  "Каролина, - начал я осторожно, - это не очень хорошо".
  "Почему? Наоборот, я не умерла, а всё равно получила все вампирские способности! Это, наверное, из-за того, что я в позапрошлом году выпила немного твоей крови. Помнишь?" - да, я помнил, и поэтому кивнул в ответ, будучи не в силах говорить.
  "Чего ты паникуешь, я не понимаю?"
  "Просто...просто это не правильно..."
  "А по-моему здорово..."
  "Ты же не знаешь чем это закончится, последствия могут быть самые разные. Надо сказать Интегре".
  "Нет!" - радость на её лице быстро снилась легким испугом.
  "А что такое? Это же "здорово" - съехидничал я.
  "Интегра, наверняка будет думать по-другому".
  "Вот и я о том же".
  "А кто тебя спрашивает. Ты всего лишь слуга" - раньше она никогда таких слов не говорила, тогда то я и сообразил в чем подвох: вместе с некоторыми нечеловеческими способностями Каролина получила вампирскую расчетливость, кровожадность, жестокость, которые, к счастью, проявляются не часто. Иногда младшая хозяйка пугает даже меня, я смотрю на неё и вижу не человека, а чудовище, неужели во всего лишь паре капель моей крови столько жестокости? Не верится.
  
  Интегра
  Выстрел, ещё выстрел - оба точно в сердце. Он это сделал. Он что, правда, это сделал? Неужели Алукард действительно меня поцеловал?! Может быть, мне просто показалось, наверное, я спала. Я ведь вполне могла заснуть, а потом...
  Выстрел...уф, кого я обманываю?! Я не спала. Мне кажется, что я до сих пор целую его и периодически провожу пальцами по губам, чтобы с сожалением отметить, что это не так.
  Выстрел. С сожалением?! Минуточку, я ведь должна злиться. Рвать и метать! Да, как он посмел?! Проклятый вампир! Когда он ушел, я злилась или скорее просто была в истерике: быстро разожгла камин и, нездорово хихикая, сожгла в нем свою пижаму, потом пошла в ванную и долго терла себя жесткой мочалкой, пытаясь избавиться от ощущения, что Алукард до сих пор прижимает меня к себе. Я несколько раз почистила зубы, прополоскала рот, помыла губы жидким мылом и так старательно терла руки, что разодрала кожу и теперь кое-где на моих ладонях наклеен лейкопластырь. Весь день меня не оставляет ощущение некой гадливости - а как бы вы себя чувствовали, зная что интересуете только старого вампира, у которого не было секса сто с лишним лет? Гад! Выстрел. Паразит! Выстрел. Сволочь! Последний выстрел и мишень пришла в совершенную негодность. Утром я честно пыталась работать, но после обеда не выдержала и решила пойти потренироваться в стрельбе. С Каролиной мы обязательно тренируемся раз в неделю, но сейчас сестры нет, и я совсем забросила тренировки.
  Стоп, а где это играет гимн Великобритании? Я опускаю глаза - рядом с неиспользованными зарядами лежит мобильник и разрывается небезызвестной мелодией, которая стоит на моем телефоне в качестве звонка. Я снимаю наушники и хватаю трубку, одновременно стреляя, не целясь в сердце, мне просто хочется выстрелить.
  - Да, слушаю.
  - Интегра, богородицу твою за ногу! Я тебе весь день названиваю, уж думала ты там померла и мне можно примерять перевязь архиепископа! - добраться до моей перевязи - стало сестренкиной навязчивой идеей.
  - У тебя нездоровые желания. Что значит целый день? Сколько времени?
  - У нас пять, у вас четыре, часа дня!
  - Что?!!! Боже мой! - я хотела пострелять всего лишь полчасика, а задержалась почти на весь день!
  - Да, наш, твой и их. Что с тобой происходит?
  - В смысле, - я обычно плохо соображаю, когда разговариваю на ходу.
  - В том, что твоя душа в смятении, а мысли путаются, не давая покоя, - точнее даже я бы не сказала!
  - С чего ты взяла?!
  - Да, уж не с потолка. Будь, уверена! - а кто сомневается?!
  - Возможно, что тебе кажется, - Каролина вздыхает, как человек смертельно уставший от попыток наставить всех людей на путь истинный, но ещё не сдавшийся окончательно.
  - Нет, ты страдаешь, потому что вбила себе в голову, что ты некрасивая...
  - Ннне правда! Я просто, просто...
  - Ну, ну?.. ну, что просто?! Что просто?! - однако бывают моменты, когда меня радует отсутствие сестры. Вот, например, сейчас, я очень рада, что Каролина не стоит напротив не размахивает руками, и не бесится от моего смущенного лепетания ещё больше.
  - Просто тут куча проблем...
  - Да? У тебя всегда куча проблем! Ну, и где ты сейчас со своей кучей?!
  - В тире, - немного смутившись, отвечаю я.
  - Ясно, - констатирует она коротко, - хочется кого-нибудь убить? Можешь не отвечать! - это вполне в духе Каролины, спросить потом самостоятельно ответить, сестренка склонна к некоторой кинематографичности, все её движения и реплики направлены на публику. Независимо от того из кого эта публика состоит: из кучи ухажеров, толпы соперниц или сестры и домашнего вампира.
  - Ты мне лучше скажи кого? Кто так разгневал ледяную богиню? - на этот вопрос она тоже может ответить сама, я напряженно соплю в трубку, одновременно торопливо шагая в свой кабинет, который, как выяснилось, находится достаточно далеко от тира.
  - Алукард, - отвечаю я, мой голос звенит от напряжения, пытаясь скрыть неясную нежность, возникающую при упоминании о нашем вампире.
  - Кто бы сомневался! - зачем тогда было спрашивать!
  - Рррр! Каролина, он действительно...- я усаживаюсь за стол и проверяю электронную почту.
  - Что?
  - ...очень сильно провинился, - быстро просмотрев пару присланных файлов, и удостоверившись, что в них нет ничего важного, отвечаю я.
  - Скорей бы ты уже приехала и поговорила с ним, совсем от рук отбился.
  - И всё-таки: что он сделал? - я боялась этого вопроса. Ну, и что мне теперь делать? Усердно изображать помехи на линии?!
  - Ммм...
  - Интегра, - осуждающе тянет она, - я ведь всё равно узнаю.
  - Он...он...просто его эта...подопечная, непутевая и...и...
  - Тебя это раздражает.
  - Да! - с радостью соглашаюсь я, - Бесит ужасно, если бы не он... а теперь мучайся с ней. Ладно бы если это только его касалось, так ведь на всех распространяется эта проблема, - объяснение весьма сумбурное, но, кажется вполне Каролину удовлетворившее.
  - Ясно. Так в чем проблема? Ты же можешь...
  - Не могу.
  - Почему? - сестра явно озадаченна.
  - Совесть не позволяет.
  - То есть как? Она же вампир...
  - Каролина... ей восемнадцать, она всего на год тебя младше...я как представлю, что...ты ведь могла оказаться на её месте, вполне могла, - ну, вот, совсем раскисла, уже вторые слезы за день.
  - Ты чего? Интегра, ну...ну, не плачь. Ладно, оставим мы её, одним вампиром больше одним меньше, теперь уже без разницы, упокоить с миром всегда успеем, правильно.
  - Да, конечно, - я ищу в кармане платок, но потом просто смахиваю слезы рукой.
  - Но пусть Алукард тренирует её как следует, нам ещё недотеп в организации не хватало, - сестренка пытается строжиться, у неё никогда не получается роль строгой хозяйки, это не её амплуа. Она может тысячу раз сказать, что не хочет быть на меня похожей, но на самом деле иногда ей тоже хочется командовать, управлять, быть занятой, деловой, не спать по ночам, а сутра жаловаться на головную боль и пить аспирин - это у неё в крови, и когда она подрастет за круглым столом станет немного теснее. Это неизбежно, однажды мне придется разделить с ней свои обязанности, но не сейчас, пусть ещё немного побудет ребенком, раз уж мне не удалось.
  - Конечно дорогая, я его уже предупредила. Может быть, ты сделаешь ему внушение, хотя бы мысленно, - недавно мне стало известно, что Каролина не разрешает Алукарду связываться с ней, когда она уезжает из страны, и я хочу чтобы она сняла запрет, чтобы он смог к ней переместиться и наглядно убедиться в том, что с сестрой всё в порядке.
  - Ага! Я разгадала твой коварный замысел! Хочешь, чтобы он мог доставать меня в любое время дня и ночи, - в пятнадцать лет она впервые покинула родной дом, ради недельной поездки в Шотландию в рамках школьной образовательной программы, и запрет не наложила...в результате наш вампир появлялся рядом с ней с завидным постоянством. С тех пор Каролина такой ошибки не совершает.
  - Ой, ладно тебе, это было четыре года назад, а ты всё никак не можешь ему забыть.
  - Да я злопамятная, - она произносит это с гордостью, - но если бы он тебя так доставал ты бы не...
  - Меня то он как раз и достает! Точнее уже достал.
  - Ты могла бы с ним поговорить.
  - Могла бы, - легко соглашаюсь я, - а вместо этого просто запретила ему показываться пока не позову.
  - Не вижу причин для гордости, - мрачно замечает Каролина, - обложила бедного со всех сторон. Чего он тебе ТАКОГО сделал?
  - Да, он меня чуть не!..
  - Чуть не что?! - поздновато я прикусила язык, теперь Каролина уцепилась за эту фразу мертвой прямо таки бульдожьей хваткой.
  - Чуть не...эмм...чуть... не поцеловал, - сестра судорожно вздыхает и задерживает дыхание, если она сидела, то сейчас наверняка вскочила и теперь ходит по комнате туда сюда.
  - Да, неужели, - выдыхает она, и тихо добавляет:
  - Слава тебе Господи.
  - Не перевозбуждайся я его...
  - стукнула, накричала и изолировала от общества, - не одна я за девятнадцать лет успела изучить свою сестру, она свою тоже знает, как облупленную.
  - Типа того.
  - А у парня были вполне благие намерения, - с наигранным сожалением, словно произнося речь на похоронах, говорит она и картинно всхлипывает.
  - Тоже мне парень шестисотлетней выдержки.
  - Хихихи, если он в возрасте это не значит что он импотент, - вот с этим утверждением уж точно никак не поспоришь.
  - Меня это не волнует...
  - А ЧТО тебя волнует?
  - Его клыки, он может укусить, сам того не желая, а мне этого ой как не хочется.
  - Подумаешь, - фыркает она, - он меня часто царапает.
  - Как это? Когда? - и как она может говорить об этом таким прозаичным тоном?!
  - В щеку целует и царапает, даже не до крови, а так чуть-чуть, - когда Каролина употребляет слова типа: немножко, чуть-чуть, слегка и тому подобное - это явный признак того, что она врет.
  - Каролина, - осуждающе произношу я, затягиваясь сигарой, - ты поишь его своей кровью!
  - Ну, иногда, - её смущение длиться недолго, - а ты куришь!
  - Это разные вещи!
  - А вот и нет! И то и другое опасно для здоровья, - с ней просто невозможно спорить, Каролина будет стоять на своем, даже если сама знает, что не права.
  - Ох, - как же с ней порой бывает тяжело.
  - Ну, я знаю, знаю. Иногда тебе кажется, что вокруг одни проблемы и трудности...
  - Да, точнее не скажешь.
  - В такие моменты - думай обо мне. Уж если ты справляешься с ЭТОЙ проблемой, то всё остальное тебе нипочем, - я засмеялась, я так давно этого не делала, мне полезно. А ведь и правда - что такое увеличившееся количество вампиров, по сравнению с живой и здоровой Каролиной Вингейтс Хеллсинг? Мелочи.
  - Смейся почаще.
  - Это зависит от количества твоих звонков, а лучше присутствия.
  - Уже немного осталось.
  - Да, но Рим это территория особой опасности.
  - Я буду супер - пупер осторожна!
  - Осторожность это ещё полдела, - я вздрагиваю от неожиданного звонка. Я и забыла, что разговариваю с сестрой по сотовому телефону, а обычный, городской, не занят.
  - Одну секунду, - Каролина замолкает на полуслове - Да, - поднимаю трубку. Наверняка звонят по какому-нибудь неважному делу, и можно будет пообещать перезвонить.
  - Добрый вечер, леди Хеллсинг, это мистер Роччестер.
  - О! - подавившись заготовленной фразой, восклицаю я, и добавляю, тут же вспомнив о правилах приличия:
  - Добрый вечер, добрый вечер, как ваша жена? - Кэльвин Роччестер - любимый учитель Каролины, а она его любимая ученица, но это, пожалуй, единственное его достоинство. Он прекрасно знает о настоящей причине существования организации "Хеллсинг" так как помимо всего прочего является членом круглого стола. Неужели у них ко мне какое-то дело, которое кажется им важным? Каролина говорит, что я необоснованно критикую их всех. Я не критикую, я просто не понимаю - зачем Англии нужны одиннадцать, так сказать, человек, которые только чего-то там думают и ни фига не делают?! А эти одиннадцать "так сказать человек" в свою очередь считают, что наша организация ни фига не делает, а только тянет деньги из государственной казны! В общем, все заседания круглого стола обычно заканчиваются переходом на личности, ума не приложу что делать, если мистер Роччестер сообщит мне о "сборе". Я сейчас не в лучшем состоянии чтобы спорить с кучкой старых недоумков! Останется только повесится на галстуке.
  - Моя жена уже в порядке, спасибо. Собственно поэтому я и звоню, - не поняла?!
  - Я смогу, наконец, присоединиться к своей группе в Риме и хотел спросить...в общем не хотите ли Вы передать Каролине что-нибудь?
  - Леди Интегра? - собеседник явно удивлен моим молчанием.
  - А! Простите, просто я не понимаю почему Вы спрашиваете об этом.
  - Ну...просто Каролина забывает всякие неважные мелочи, а потом из-за этого расстраивается. Однажды она забыла дома крестик и расстраивалась весь урок, а мы всей аудиторией её успокаивали, - ооо да! Это моя сестренка! забывать о мелочах и громко из-за этого расстраиваться - это по ней, буквально её коронный номер!
  - Хм, мы с ней часто разговариваем по телефону, но не припомню, чтобы она говорила, что-нибудь по этому поводу, - хотя я даже не сомневаюсь, что она что-то забыла, если Каролину сейчас спросить...ладно не буду его мучить, он всё-таки её любимый учитель.
  - Понятно...
  - А когда вы уезжаете? - прости меня Господи, но я не смогла сдержаться.
  - Послезавтра.
  - Я могла бы спросить Каролину, перезвонить Вам...если это, конечно, Вас не затруднит.
  - Ну, конечно же нет! Нисколько не затруднит! - мужчины обожают делать моей сестре одолжения! Она умеет вертеть "сильным полом" как ей вздумается при этом, не слишком обнадеживая и не создавая никому проблем.
  - Каролина, драгоценная моя, ты случайно ничего не забыла дома?
  
  Каролина
  Забыла ли я что-нибудь? Да, пожалуй, я забыла парочку винтиков из головы, хотя возможно у меня, их никогда и не было.
  - Чего, например?
  - Ну, какую-нибудь неважную, но дорогую сердцу мелочь.
  - Наверное, но...какая разница?!
  - Ты же так расстраиваешься из-за подобных вещей, - я? Расстраиваюсь?
  - Интегра, я блондинка, но я не дура! Я "расстраиваюсь" только когда поблизости есть тот, кто может меня успокоить...желательно не один, - чистая правда, между прочим. Эх, какая великолепная актриса пропадает в семье Хеллсингов!
  - Хахаха! - сестренка смеется уже второй раз за разговор - я побила свой собственный рекорд!
  - Прости дорогая, только что звонил мистер Роччестер. Он послезавтра вылетает в Рим, и спрашивал: не хочу ли я тебе чего-нибудь передать.
  - Мне, конечно, не помешал бы пистолет с серебряными пулями, но...
  - У тебя нет лицензии на ношение оружия. К тому же у тебя есть нож.
  - Это не тот предмет, который можно носить в сумочке или прятать в лифчик.
  - Да, мне тоже не нравится, что у тебя нет "нормального" противовампирного оружия, а что делать? - противовампирного! Точно!
  - Сестренка, а я ведь и правда кое-что забыла!
  
  Алукард
  Или у меня совсем поехала крыша от недавнего поцелуя с Интегрой или я действительно слышу...
  - Алукард, - совсем тихий мысленный зов, который и зовом с трудом можно назвать. Больше похоже на легкий шепот ветра, ветра из дальней страны. Такой, например как...Италия.
  - Алукард, - опять тихо, но уже более четко и с некоторой долей просьбы.
  - Алукард! - о, а этот совсем другой - властный, грозный приказ. В одно слово, в одно мое имя она вкладывает сразу несколько слов, примерно следующего содержания: приди и пади к моим ногам, а не подчинишься сидеть тебе на цепи и вечной диете в подвале!
  - Да, моя хозяйка, - за невероятно короткое время я переношусь в её кабинет. Она стоит спиной ко мне - курит, глядя в окно. Ну, что же там такого интересного?! Ну, оглянись! Пожалуйста, оглянись. Хотя бы, для того чтобы одним взглядом втоптать в грязь. Но она не оборачивается. Жестокая!
  - Можешь радоваться, Виктория сегодня себя неплохо показала, - говорит Интегра, не удостоив меня даже презрительным взглядом через плечо. В её голосе не слышно раздражения, напряжения или злобы или всего этого сразу - она полностью владеет собой. Пожалуйста, покажи, что ты ненавидишь меня за то, что я сделал сегодня утром, хоть как-нибудь покажи свои эмоции! Не закрывайся, я хочу знать, ЧТО ты чувствуешь!
  - Интересно, каким образом? - хотя на самом деле мне ни черта не интересно, чем там отличилась эта...девочка, но я хочу подольше побыть рядом с Интегрой, в надежде на то, что она не сможет долго сдерживать свои эмоции. Хозяйка открывает окно, чтобы дым от сигары не рассеивался по комнате. Странное дело - она любит курить, но не любит запах табака. В образовавшуюся щель врывается легкий ветерок, чуть треплет документы лежащие на столе...
  - Ну, Алукард, - вдруг произносит он с обидой. Нет, это уже не ветер я совершенно отчетливо слышал.
  - Кстати сегодняшний успех Виктории ничего не меняет, - голос Интегры беспощадно отгоняет, тихий призыв её сестры, - когда Каролина приедет...
  - Тебе не надоело пугать меня твоей собственной сестрой? - прерываю я её и внутренне подбираюсь, в любую минуту ожидая бурной реакции. Ну, давай же! Запусти в меня пепельницей, бутылкой коньяка, попытайся ударить! Ну, хотя бы обернись!
  - Ты меня вообще слышишь или нет? - я то слышу, но вот Интегре совершенно наплевать, что в далекой и враждебной католической стране её сестра вот уже около часа взывает к своему слуге.
  - И так, - не обращая внимания на мою последнюю фразу, продолжает Интегра, - Когда Каролина приедет...
  - Не надо. Она не такая страшная, как ты, - что ж это сработало.
  - Алукард, - слабый, неуверенный призыв одной хозяйки тонет в урагане возмущенных выкриков другой.
  
  Интегра
  Ну, где же он? Каролина сказала: "висит прямо на экране компьютера", но это было правдой ДО её отъезда, когда комната была похожа на макет первородного хаоса. Сейчас здесь порядок, а я с мокрыми волосами, босиком и в халате, стою у не горящего камина и сильно рискую простыть. Мистер Роччестер приедет через полчаса, а у меня всё ещё нет того, что я должна ему передать. Интегра Хеллсинг стала жертвой своей же собственной пакости: хотела заставить любимого учителя сестры немного побегать, а сама забыла обо всем на свете и мылась в душе. И так я ищу серебряный медальон, который на самом деле является точной копией той печати, которая красуется на перчатках Алукарда, только меньшего диаметра. Каролина заказала это странное украшение год назад в лучшем ювелирном доме Англии и с тех пор носит не снимая. Как же вышло, что она его забыла? Сестрица полна загадок и сюрпризов. Уолтер вряд ли знает где лежит медальон, другая домашняя прислуга тоже, кто-нибудь из солдат и оперативников тем более, но вот Алукард...да, он почти наверняка знает, а даже если не знает, то может найти. Но я не хочу с ним встречаться особенно после вчерашнего, да и после позавчерашнего...Господи, ну, зачем, зачем он всё усложняет?! Наши отношения и раньше были не сладкими, а сейчас...сейчас я просто боюсь видеть его лишний раз, боюсь потому что каждый раз в его присутствии мои губы начинают чесаться. Но времени совсем не осталось, а мне не хочется выглядеть идиоткой особенно в глазах члена круглого стола. Эх, была, не была!
  - Алукард!
  
  Алукард
  Ну, вот, она снова сама меня позвала, и на этот раз даже не пытается отрицать сей факт. Ну, что ж уже неплохо. Плохо то, что на ней надето: халат. Он конечно длинный и махровый, но две его половины соединяет лишь пояс, поэтому одна её нога видна почти до...ну, в общем, неважно, а между двумя частями воротника видна ключица, ложбинка между грудями и живот почти до пупка. В принципе я могу просто протянуть руку и развязать поясок...а потом предаваться воспоминаниям об увиденном долгие годы на цепи в подвале. Ладно, что-то я размечтался, мне вполне хватит одной обнаженной ноги и треугольника смуглой кожи от ключицы до пупка.
  - Ты меня слушаешь? - что за вопрос? Конечно, нет!
  - Простите, хозяйка.
  - Мне нужно найти Каролинин медальон. Ты его наверняка видел, а даже если не видел, то всё равно ни с чем не спутаешь: это точная копия твоей печати, только серебряная и меньшего диаметра, - да, я знаю это украшение. Я на него пару раз напарывался и обжигался. Однако вместо того чтобы искать я спрашиваю:
  - Моя печать? Она там нарисована?
  - Нет, - болван - наверняка добавила про себя Интегра, - она там...я не знаю, как это называется. Когда не выгравирована, а наоборот. Ну, как бы выпуклая. Короче этот медальон можно намазать чернилами и правда использовать как печать.
  - Тогда, может быть, запечатаем Викторию? - это ведь правда дельное предложение! Зачем делать такое лицо?!
  - В кой-то веки прошу помочь мне в действительно важном деле! Все мужики и правда одинаковые! - "Действительно важном"?! Убивать сотню упырей - это так помогать по мелочи, а найти медальон Каролины - супер важное задание! Дааа, Интегра явно немного не в себе сегодня. Она бормочет ещё что-то оскорбительное в адрес сильного пола и меня, как его представителя, и принимается за поиски самостоятельно. Заглядывает в один шкафчик потом в другой, подбегает к тумбочкам... Кажется, что её ноги почти не касаются пола, она такая легкая быстрая и красивая, как...
  - Бабочка.
  
  Каролина
  Люблю скоростные поезда, они дарят ощущение свободы. Когда пейзаж за окном смазан, похожий на абстрактную картину, кажется, будто мира вообще не существует, а поезд летит в каком-то безвоздушном и безвременном пространстве, окруженный тишиной и неопределенностью. На время пока поезд едет, мягкое удобное кресло становится человеку домом, а другие пассажиры добрыми друзьями...если они конечно не католические священники ростом под два метра двадцать сантиметров и выражением лица "маньяк обыкновенный". Как раз один такой сидит напротив меня и с мрачным видом пьет отвратительное пойло, которое официанты в вагоне-ресторане выдают за кофе. Я ведь обещала сестре быть осторожной, а вместо этого сижу напротив священника, который почти наверняка работает в Искариоте. Но я ведь не специально, так билеты совпали, мы даже пытались вежливо попросить его пересесть, чтобы усесться вместе со всеми моими подругами за один стол, однако он (явно из вредности) отказался наотрез. Это же надо быть таким...католиком.
  - Я кажусь вам смешным, мадам? - спрашивает он неожиданно, наверное, заметив мой насмешливый взгляд.
  - Мисс, - поправляю я его.
  - Мне на это наплевать. Я задал вам другой вопрос, - ого, вспыльчивый католический священник! День будет интересным, если учитывать что всю его первую половину мы будем ехать в этом поезде в Рим.
  
  Интегра
  Бабочка? Он что думает о бабочках? И зачем он сказал это вслух? Лучше бы подумал о том, что ему жмут штаны. Я думала у вампиров такого не бывает. Как же это называется? Ах, да! - эрекция. И не надо ничего такого про меня думать, я просто наклонилась чтобы посмотреть ящики в столе, а Алукард стоит рядом, и он оказался почти у самого моего лица (и под словом - он, я имею в виду совсем не вампира). Но сейчас я туда совсем не смотрю, совсем даже не смотрю. Кажется, Каролина говорила, что для того чтобы мужчина пришел в такое состояние, он должен думать о чем-то, что его возбуждает. Может быть, Алукарда возбуждают бабочки? Странно. Ну, слава Богу, хоть не наручники и плетки. Так, я должна думать не об этом, мне нужно сосредоточиться и найти медальон или заставить Алукарда это сделать. Да, пожалуй, второй план мне больше нравится.
  - Алукард, - его затуманенный, растерянный взгляд сосредотачивается на моем лице, - ты, возможно, не понял, но я не попросила, я приказала найти медальон.
  - Интегра я... - хочу тебя - честное слово, я готова к тому, что он это скажет. Я почти жду этого, мне кажется, я даже знаю, что буду делать дальше...
  - ...я знаю, где лежит медальон, - ЗАСРАНЕЦ!
  
  Каролина
  Хейнкель Вульф, Юмико (Юмиэ) Такаги, Энрико Максвелл, а теперь ещё и отец Александр Андерсон, если так дальше пойдет, я перезнакомлюсь со всем Искариотом. Не знаю, плохо это или хорошо. С одной стороны теперь я узнала Искариот не только как далекую враждебную организацию, отождествляемую с лицом нынешнего Папы Римского, которое изредка мелькает по телевизору, но и как конкретных и местами весьма симпатичных людей, хоть и католиков. Однако все эти новые знакомства лишь сильнее убедили меня во мнении, что по большинству Искариотов плачет психиатр. Взять хотя бы этого Андерсена, если бы я плохо разбиралась в психологии, он бы убил меня прямо в поезде на глазах у десятка свидетелей. Разговаривая с ним я прощупала почву сначала несколькими вежливыми взглядами и милыми улыбками, потом наоборот грубостью и хамством и, наконец, поняла, как нужно с ним разговаривать. Главное это НЕ шутить и НЕ улыбаться, говорить спокойно (как со всеми сумасшедшими), о серьезных вещах (желательно с религиозным уклоном), но с некоторой иронией в интонациях, соблюдая все эти правила можно найти отца Андерсена вполне приятным собеседником.
  - Чем занимается моя любимая ученица? - в данный момент я вздрагиваю от этого неожиданно раздавшегося вопроса.
  - Ах, это вы, мистер Роччестер. Я делаю заметки, как вы и задавали.
  - Да? Ты, наверное, единственная, кто действительно соблюдает программу, а не просто отдыхает, - да, в рамках программы мы должны были в незнакомой стране, не зная языка, познакомится с представителями местного населения, а потом составить наше мнение о каждом из них.
  - Поэтому я и есть ваша любимая ученица, - я весело ему подмигиваю.
  - И сколько же у тебя "жертв"?
  - Четыре, но заметки только о трех, потому что с одним я слишком мало общалась, - да и на формирование моего мнения о Максвелле слишком повлияли сестрицыны высказывания, неприличного содержания.
  - Да, не густо, - мистер Роччестер выглядит несколько расстроенным. Конечно, если бы он был с нами с самого начала всё было бы по другому, он, то хотя бы знает Итальянский, мог бы помогать время от времени.
  - Зато личности колоритные! - подбадриваю я учителя, а он в ответ весело смеется.
  
  Алукард
  Интересно за что Интегра так на меня рассердилась три дня назад? Ведь в тот раз я даже не поцеловал её. Может быть, поэтому и рассердилась?.. Да, да, мечтай, мечтай вампир. Мечтай о том, что твоя хозяйка (старшая) хочет тебя так же как ты её. И вообще, почему я называю её СВОЕЙ хозяйкой, это Каролину я могу легко назвать МОЕЙ, а с Интегрой другая история - это я, ЕЁ слуга. Так было, так есть и будет всегда. Я всегда буду ей принадлежать, а она до самой смерти не будет принадлежать никому, даже если выйдет замуж. Что будет со мной после смерти обеих сестер Хеллсинг? Я служу этой семье уже сто лет, а ни разу не задавал себе такого вопроса. Даже не верится, что когда-нибудь не будет запаха сигар, мужского костюма на стройном женском теле, недовольного взгляда холодных голубых глаз, начесанных волос...А Каролина, не знаю, что буду делать без этого света жизни на моей темной тропе смерти, неужели однажды никто не придет и не постучит по крышке гроба чтобы потом положить голову мне на грудь и замучить вопросами? Надо же я могу всё и не могу ничего, дурацкий парадокс, которому я никогда не верил.
  - Алукард, - ветер? Нет, в гробу не может быть ветра.
  - Алукард, - так тихо и почти нежно, правда, с некоторой долей недовольства.
  - Алукард, спишь ты там что ли? - интересно чем ещё заниматься вампиру в три часа дня?
  - Милый, дорогой, любимый, - она так легко произносит эти слова и при этом не вкладывает в них того, что люди и вампиры привыкли под этими словами подразумевать, - где тебя носит? Уже на второй призыв не отвечаешь, - за её тоном капризной принцессы скрывается настоящее беспокойство. А бывало ли чтобы Интегра за меня волновалась? Что за вопрос - нет, конечно.
  - Ну, Алукааард! - я пытаюсь сесть и тут же ударяюсь лбом о крышку гроба.
  - Да, моя хозяйка.
  - Соизволил, наконец. Давай дуй в Рим, только быстро! - вот вам, пожалуйста! То она меня почти месяц видеть не желает, то в Рим, да прямо сейчас, да ещё желательно быстренько. После этого даже возражений быть не может - сестры Хеллсинг ничем друг от друга не отличаются.
  
  Каролина
  Четыре дня назад у меня была такая отличная возможность поговорить с Алукардом, а он даже не соизволил мне ответить! Ну, да ладно, сегодня я готова целовать землю Ватикана за то, что он существует. Два часа прошло с тех пор, как все уехали туда на экскурсию, мистер Роччестер вошел в моё положение и разрешил остаться в номере. Я задвинула тяжелые портьеры на окнах (как радостно, что почти все отели Рима обставляют свои номера в средневековом стиле) запаслась шоколадом и бутыльком валерьянки и приготовилась выслушать вялые оправдания вампира по поводу его приставаний к моей сестре. Правда он может даже и не пробовать оправдываться, так как есть вещи, которые нельзя отнести к разряду: "это не то, что ты думаешь!". Я ведь знаю - он не пытался её поцеловать, он поцеловал, да видимо так, что Интегра до сих пор вспоминает с трепетом. Теперь мне интересно только одно: как Алукард ко всему этому относится. Для него это что-то типа "у меня сто лет не было секса, так что уже без разницы с кем" или нечто в стиле: "я готов тебя на руках носить". Второе было бы здорово, хотя в положении своей сестры я была бы рада и первому.
  - Звала хозяйка? - иногда он начинает говорить так, что мне не понятно: он шутит, или просто у него крыша поехала от долгого пребывания в подвале. Вот данный случай как раз такой.
  - Как ты всё здорово предусмотрела, - продолжает вампир, с одобрением осматривая полутемную комнату и, переступая полоски света, все-таки пробившиеся в щель на месте соединения двух штор, идет ко мне.
  
  Алукард
  Ну, вот она - голубоглазая богиня в коротком платье из светлой легкой ткани в мелкий цветочек, волосы опять не поздоровались с расческой, глаза сияют, почти разгоняя тьму. Вот она - моё солнышко, солнце которое не обжигает вампира. Как я по ней соскучился. Похоже, в её планы входило обнять меня, так как у неё на шее не висит её обычный крестик и серебряный медальон, который мы с Интегрой "искали" недавно. Однако принцесса что-то не торопиться претворять свои планы в жизнь, кажется, она растеряна. Наверное, отвыкла от меня за прошедшие недели, что уж греха таить без долгой тренировки на меня нельзя смотреть без внутреннего содрогания.
  - Ну, что такое, принцесса? - теплая, доброжелательная улыбка у меня не поучается, однако я всё равно упорно пытаюсь изобразить её на своем безэмоциональном лице.
  - Да, нет просто... - Каролина слегка расслабляется, деля пару шагов в моем направлении, а я протягиваю к ней руки...
  - Ах! - хозяйка резко отшатывается, прижимая ладони к груди, и упирается спиной в стену.
  - Не надо Алукард! Я... - ой ей, ей, это же надо быть таким дураком! Я ведь точно так же тянул к ней руки три года назад, когда прикидывался что вышел из-под контроля. Но я ведь уже тысячу раз ей доказывал - я всё ещё подчиняюсь им обеим!
  - Каролина...- пытаюсь я исправить ситуацию, точнее не испортить её окончательно.
  - Не подходи! Не подходи, пожалуйста! - у неё истерика - чувство, основанное на слепом страхе, даже ужасе, не желающем слушать никакие доводы. Однако я и не пытаюсь её успокоить, по крайней мере, не словами, просто отхожу подальше. Каролина всхлипывает и, обняв себя руками, съезжает по стене на пол. Бедненькую всю трясет, пустой взгляд устремлен на носки моих ботинок.
  - Ну, как мне доказать тебе, что?..
  - У-уйди, уйди я...то есть мы... потом поговорим, ладно, - принцесса поднимает на меня глаза полные слез. Меня нужно линчевать за то, что я погасил огоньки в этих глазах, за то, что я заставил их плакать.
  - Принцесса, - в ответ раздается судорожный всхлип, - я очень по тебе скучал.
  - Да, да, - рассеяно отзывается Каролина. Вот интересно: она просто не услышала или не поверила?
  
  Каролина
  Господи, как же страшно! Меня трясет уже второй день, только начинает казаться, что успокаиваюсь, а потом страх опять накатывает. Страшно, как же мне страшно. Уже второй день мой сотовый непрерывно звонит - сестра чувствует мой страх и пытается успокоить, но разве можно успокоить словами? Нет, уж лучше бы она была рядом и просто обнимала меня, я могла бы уткнуться носом ей в плечо и ни о чем не думать. В крайнем случае, можно было бы пойти в церковь, но...я ведь в католической стране! Я иду по улице одна, обняв себя руками, утро обещало солнечный день, но к обеду начали собираться тучи. Небо - лик Божий, если оно хмурится, значит, Он недоволен. Прости меня, Господи, прости за мой страх, прости, что у меня не львиное сердце, как подобает настоящему Хеллсингу! Какая же я эгоистка, сестра за меня волнуется, а я не могу заставить себя успокоиться! Капля падает мне на нос, потом ещё одна на плечо, а потом неожиданно, словно там, на небесах кто-то разлил ведро воды, передо мной встает стена дождя. А тогда тоже был дождь? Нет тогда была теплая летняя, английская ночь, вампир держал меня так чтобы удобнее было укусить в шею, а вокруг нас лежало сплошное болото и низко висящий над ним туман. Алукард стоял напротив, ТАК мерзко улыбаясь. Он убрал пистолет в кобуру и спокойным голосом сказал: "Отдай её". Вампир, державший меня в ответ рассмеялся, "Ну, да, чтобы ты потом меня пристрелил. Ну, уж нет, я же вижу как тебе дорога эта девчонка!". "Совсем нет, - безразличное пожатие плечами, - она моя хозяйка, я ненавижу своих хозяев, - у него был такой ровный уверенный голос, что сложно было не поверить в искренность его слов, - отдай её, я хочу убить последнего Хеллсинга сам". Как же мне было страшно! Такое ощущение как будто земля просто вдруг взяла и исчезла, а под ногами только черная пустота и ты летишь вниз к своей смерти, понимая, что как ни старайся ничего сделать всё равно не сможешь. Одна смерть была совсем рядом около моей шеи, вторая стояла на единственной сухопутной дорожке среди болота. Я до сих пор помню ощущение клыков на коже, которые готовы были в любую секунду сомкнуться и прокусить, а прямо перед лицом руки в белых перчатках...что было дальше я не помню, точнее не знаю, так как мой мозг выбрал самый простой способ борьбы со стрессом и отключил сознание.
  И как это я забралась на этот холм? За спиной стоит какое-то здание, а впереди прекрасная панорама Рима! Но всё это меня не успокаивает, я дрожу как осиновый лист и сажусь прямо на мокрую землю, прижав колени к груди, обнимаю себя руками. Холодно и страшно.
  Вдруг чьи-то сильные руки обнимают меня за плечи, а бархатистая щека, приятно пахнущая кухней, касается моей.
  - И что это ты тут делаешь, еретичка?
  Хейнкель! Я знала, что это случится! Весь страх как рукой сняло, точнее двумя руками, такими одновременно сильными и нежными, как у Интегры, я словно бы оказалась дома...
  - Ну, чего ты так трясешься? - да, сестра тоже всё время это спрашивает.
  - Всё ведь хорошо, - и это Интегра тоже постоянно говорит.
  - Ну, что будешь мокнуть здесь или зайдешь внутрь? - интересуется католичка, так что становится понятно - она будет рядом независимо от того, какое я приму решение.
  - А ты нальешь мне чашку чая? - стуча зубами, спрашиваю я, кокетливым тоном, который обычно проявляется в моем голосе только при разговорах с мужчинами.
  - Тебе, даже две налью, - не говоря больше ни слова, она берет меня на руки и несет к "дому на холме". Я обнимаю её за шею и кладу голову на плечо. Есть в Хейнкель какое-то сходство с моей сестрой: уверенная, совсем не женская, походка, привычка курить и ругаться, нося при этом священный сан. От католички приятно пахнет какими-то кухонными запахами: жареным мясом, вареной картошкой, помидорами и майонезом, вот бы вечно утыкаться носом в её шею, чувствовать, как короткие волосы щекочут лицо...Но нет, я уже сижу на небольшой кухне, за старым, но добротным деревянным столом и пью пакостный, зато горячий чай из кружки невероятных размеров. Хейнкель вытирает мне голову полотенцем, а Юмико колдует над кипящими кастрюльками.
  - Нет, Хейнкель, ты не представляешь, какой гадостью тут кормят детей! Отец Андерсон должен с этим что-то сделать, - причитает сумасшедшая, словно многодетная мамаша.
  - Андерсон? - раздается мой удивленный возглас из-под, пахнущего отбеливателем, куска махровой ткани.
  - Ты знакома с Андерсеном?! - Хейнкель убирает полотенце и чуть задирает мне голову, чтобы посмотреть в глаза.
  - Ну, да в некотором роде.
  - А почему ты живая? - иронично интересуется Юмико.
  - Наверное, потому что я человек, - вот с этим никак не поспоришь.
  - Она имеет в виду, - Хейнкель снова начинает сушить мои волосы полотенцем, - что Андерсен немного...
  - Католик? - с сарказмом помогаю я ей закончит мысль.
  - Нет, он ОЧЕНЬ католик, - фыркает Хейнкель, она будто бы и не обратила внимание на мой подкол.
  - А, кстати что это за место? - мне и правда интересно, надеюсь, не штаб-квартира Искариота, а то придется их засмеять. Нет, ну здание конечно хорошее, но не особенно большое и к тому же старое.
  - Приют, - коротко и ясно.
  - А, так вы здесь работаете? - "догадываюсь" я.
  - Нет, только отец Андерсон, а мы...
  - Юмико! - предупреждающе гаркает Хейнкель на подругу. Хм, она, что действительно собиралась рассказать мне о существовании тайной организации истребляющей еретиков и вампиров?
  - А...да мы тоже...в смысле работаем тут, - наступает неловкое молчание. Хейнкель перестает мучить мою голову и, развернув полотенце, заворачивает меня в него, чем ещё сильнее начинает напоминать мне о сестре.
  - Возьми трубку! - кстати о ней.
  
  Интегра
  - Ну-с, больная, как себя чувствуем, - глупо подражать врачебному тону, так как Каролина терпеть не может больницы и всё что с ними связанно.
  - Нормально, уже нормально, - кажется, не врет, истерики в голосе вроде не слышно.
  - Тебе уже лучше?
  - Да, гораздо, спасибо Ин...дорогая, - что-то тут не так.
  - Эмм, Каролина, всё точно в порядке.
  - О, да! П*** как в порядке, - так, ругается - значит правда в порядке.
  - Прости, просто мне показалось...
  - Когда, кажется...ну, ты знаешь.
  - Знаю. Значит, ты больше не боишься Алукарда?
  - Нет, кстати передай ему, чтоб не переживал, а то он сам тяжело всё это переносит.
  - Хорошо, скажу обязательно.
  - Ой, совсем забыла! Ты давно проверяла электронную почту?
  - Кажется да.
  - Проверь, там я тебе прислала кое-что. Тебе понравится, - почему-то я в этом сомневаюсь?
  - Ну, всё мне некогда, потом поговорим. Я тебя люблю, - в трубку несутся чмокающие звуки, видимо, и правда сильно любит, раз согласна целоваться с телефоном.
  И так, что сначала: Алукард или почта? Ну, а вы как думаете, конечно же...почта. Ну, что она мне прислала? Рисунки! Опять в сестре проснулась художница. Рисует она, конечно неплохо, но ей не хватает знаний: где нужно наложить тень где нет, где добавить мелкую деталь чтобы рисунок не был слишком акцентированным на чём-нибудь одном и прочие разности в таком духе. Да и у сестры слишком легкая рука - линиям не хватает четкости и законченности. Что же на этих рисунках присланных мне? Первый разделен на четыре квадрата: в первом корявое изображение женщины в которой с трудом, но можно узнать Жанну Д,арк, во втором вроде бы дева Мария, в третьем вроде как...я! а в четвертом надпись - девственницы мне не удаются. Вот засранка! Даже боюсь предположить, что во втором файле. О! Это мне действительно нравится - Алукард сидит на каменном полу, в пол оборота к зрителю, виден один его красный глаз и кровь на губах, искривленных в болезненно-угрожающей ухмылке, на нем надеты только штаны, на шее красуется ошейник, от которого, куда-то в сторону, тянется весьма крепкая цепь. Сестренка постаралась на славу! Я этот рисунок распечатаю и вставлю в рамочку, вот только отвечу на звонок.
  - Да!
  - Леди Интегра, мы обнаружили нечто очень интересное, вы не могли бы приехать? - раздается в трубке голос доктора Тревельена, нашего мастера на все руки. Он исполняет роль и домашнего доктора и патологоанатома и судмедэксперта и специалиста по вампирской анатомии. Кажется, на этот раз он звонит в качестве последнего.
  - Это, очень срочно? - как же неохота!
  - Не столько срочно, сколько важно, - ну, вот теперь он меня заинтересовал! Это тоже из области психологии.
  - Сейчас буду, - скучным тоном обещаю я. И только в машине вспоминаю, что обещала Каролине "успокоить" (не путать с - упокоить) Алукарда. А, ладно пусть помучается, в конце концов, он это заслужил.
  
  Каролина
  "Может быть ещё чаю?"
  "Может быть, найти тебе сухую одежду?"
  "Может быть, пообедаешь с нами?" - они обе честно искали любой повод, чтобы меня задержать.
  "Может быть тебя проводить?" - вопросила Хейнкель почти в отчаянии, когда Юмико оставив всякие надежды, уже понесла кастрюлю в столовую, и...я не смогла отказать самой себе. На улице всё ещё пасмурно, но дождя уже нет, воздух такой спертый, словно раскаленные угли полили водой. Земля сырая и скользкая, Хейнкель обута в ботинки с высоким голенищем и ребристой подошвой, а на мне легкие босоножки, слава Богу, хоть не каблуки, в общем, не сложно догадаться, кто из нас постоянно поскальзывается и ойкает, а кто поддерживает её за талию и прижимает поближе к себе. Черт побери, я сейчас завалю её прямо в грязь! Хотя было бы неплохо запачкать Искариот грязью в прямом смысле этого слова.
  - А кто звонил тебе на сотовый? - вдруг спрашивает католичка, грубо вырывая меня из плена моих ужасных эротических фантазий.
  - Сестра.
  - Да, я так и подумала. Послушай, а ты... - она вдруг замолкает, явно снедаемая сомнениями.
  - Что я?
  - Ты где живешь? В Лондоне?
  - Ну, не совсем. В пригороде вообще-то, совсем рядом, - зачем я сказала правду?! Она ведь почти стопроцентно пытается меня вычислить, наверное, как-нибудь догадалась! Так, нельзя быть идиоткой и впадать в панику, нужно вести себя как обычно.
  - А...ясно. Мне только... - она явно смущается под моим косым изучающим взглядом. Или она гениальная актриса или её вопрос не имел целью обнаружить во мне члена семьи и организации Хеллсинг. Но тогда в чем же дело? Нет, имея дело с врагом нужно предполагать самое худшее, поэтому я не стану расслабляться.
  - Я просто хотела...ты уже всё осмотрела в Риме? - чего это она?
  - Ну, я подумала, что могу поработать гидом для тебя! - поменьше энтузиазма католичка, иначе я могу подумать...нет, я не могу такого даже подумать!
  - Честно говоря, у меня уже есть гид. Мы здесь с группой, у нас обучающая программа.
  - О, - выдыхает Хейнкель разочарованно, - ты и в Колизее была?
  - Была, конечно.
  - А на выставке орудий пыток времен инквизиции?! - новая надежда вспыхнула в её глазах, но потом погасла.
  - Хотя тебе, наверное, это не интересно.
  - Нет, ну почему же очень...
  - Тогда может быть!..
  - Я там уже была.
  - А в римских банях?! Знаешь, они сделаны точь-в-точь как во времена Македонского или не Македонского...у меня туго с историей.
  - Там я тоже была, - я не вру, я правда уже везде была!
  - А в Ватикане?! - не отстает Хейнкель.
  - Я поклялась на библии что не войду туда, - закрыв ей рот ладонью, я прерываю очередное предложение, которое она готова высказать.
  - И вообще я скоро уезжаю.
  - Очень скоро? - честное слово, похоже, она готова расплакаться!
  - Через два дня, если быть точной.
  - Но...это нечестно, - с нескрываемой и какой-то детской обидой в голосе говорит католичка.
  - Не честно! - вскрикивает она вдруг, задрав голову к небу, - не честно! Ты слышишь меня?! Не честно! Ты ко мне не справедлив! - Хейнкель выше Интегры сантиметра на два, а я ниже сестры на целых пять, так что мне приходиться встать на носочки, чтобы сделать то чего я хочу. Вот он - самый долгожданный поцелуй в моей жизни, какой-то уютный и сдобренный запахом запрета. Ни каких неожиданностей, если не считать того, что католичка мне отвечает и прижимает к себе так резко, что из моих легких окончательно выходит весь воздух, я отстраняюсь и начинаю открывать-закрывать, словно рыба, выброшенная на берег.
  - Прости, - почти кокетливо извиняется Хейнкель, её руки, лежащие на середине моей спины начинают расползаться в разные стороны: одна вверх другая вниз.
  - Пожалуй, мне пора, - я упираюсь руками ей в плечи, чтобы отстраниться.
  - Но, Каролина...
  - Одно дело целоваться, а другое... - лапать меня за задницу! Её поцелуй не дает мне договорить.
  - Понимаю что для тебя это странно, - не разжимая объятий, говорит католичка, - Для меня тоже, однако...я ничего не могу поделать.
  - Хейнкель...это не правильно, - только и могу выдавить я, хотя готова наплевать на дурацкие предрассудки, утянуть её на землю и...
  - Не правильно, - фыркает она, - это не неправильно, это страшный грех, но я всё равно собираюсь в Ад, какая мне разница, - "однажды мы бросим тридцать серебряников в Храме и повесимся на веревке, чтобы вместе сойти в ад и бороться с его демонами до самого судного дня" - знаю, знаю.
  - А я! Я в Ад не собираюсь, католичка! - она немного теряет свою уверенность, - В общем, прости за все и...не ищи меня, пожалуйста, - воспользовавшись её растерянностью, мне удалось высвободиться и теперь я быстро убегаю прочь от нечеловеческого крика:
  - НЕ ЧЕСТНО!!!
  
  Алукард
  Жаль, что я не человек, тогда можно было бы прижечь мне руки утюгом или вообще их отрубить. Какая же я скотина! Бедная Каролина уже второй день почти ничего не ест и трясется мелкой дрожью. Если такое случается дома (а такое случается) Каролина успокаивается гораздо быстрее: Уолтер заваривает ей чай из ромашки, Интегра, откладывает все дела и сестры весь день проводят вне дома или сидят у камина и смотрят старые фотографии...но сейчас принцесса далеко и Интегра может только бесконечно звонить ей на сотовый, а в промежутках между разговорами делать мне выговоры. Каролина в некотором роде пожалела меня, она не сказала сестре настоящую причину своего состояния, сказала, что ей просто слишком часто сняться кошмары. Младшая хозяйка так великодушна, а я такая скотина! Наверняка ей стыдно, потому что она -Хеллсинг, лев, а трясется как заяц.
  - Алукард! - а вот и заслуженный разнос.
  - Как там Каролина?! - без всякого: "я у твоих ног хозяйка", появившись из центральной стены кабинета, спрашиваю я нарочито бодро. Интегра отрывает взгляд от документа и смотрит на меня так, будто вот-вот снова опустит глаза в бумагу.
  - Ну...я просто хотел...то есть я ведь тоже...ну, как бы волнуюсь, - выдаю я немного смущенный её ироничным взглядом, который с каждым моим словом становится всё ироничнее.
  - Эээ...так она уже в порядке? - Интегра откладывает бумагу в сторону, сложив руки на груди, откидывается на спинку кресла.
  - Поцелуй меня.
  
  Интегра
  Я ведь позвала его не за этим! Я хотела сказать, что с сестрой всё в порядке и отпустить вампира на все четыре стороны, а вместо этого попросила поцеловать. Нет, не попросила, приказала. Я хочу, чтобы он меня поцеловал. Мне нужно знать почувствую ли я снова ту свинцовую тяжесть внизу живота, станут ли ноги ватными, закружится ли голова, мне нужно знать это!
  - Что прости? - переспрашивает он. Ему кажется, что я отдала такой приказ в порыве и сейчас начну выкручиваться. Ха, не дождется!
  - Поцелуй меня, это приказ, если ты еще не понял, - вампир делает в мою сторону пару неуверенных шагов, а потом снова замирает, наверное, ожидая, что я передумаю.
  - Ну что же ты? - я встаю с кресла и, обойдя стол кругом, присаживаюсь на край столешницы.
  - Прямо в губы? - он всё ещё неуверен.
  - Конечно, - наконец, в его взгляде загорелась решимость, он одним движением оказался возле меня и, взяв моё лицо в свои руки, поцеловал. Так как я и хотела, так как я и боялась. Ноги подгибаются не способные выдержать тяжесть, свалившуюся на них с низа живота. Алукард отстраняется, давая мне отдышаться, а потом обнимает за талию и, подняв над полом, снова целует, на этот раз более страстно, уверенно и...властно. А я вдруг чувствую, что начала относится к нему как-то по-другому, словно в сказке он из чудовища превратился в принца, из вампира в мужчину.
  "Каролина, а когда можно переходить к... "самому главному"?" - спросила я однажды.
  "Когда это случится, ты почувствуешь" - ответила она. Это случилось, и я почувствовала. Продолжая целовать, Алукард усаживает меня на стол, мои ноги как-то сами собой раздвигаются в стороны и вампир располагает между ними свои бедра. Уже держась пальцами за первую пуговицу моего пиджака, он отстраняется.
  - И все же - как там Каролина? - он сам всё испортил.
  
  Алукард
  Прощай моя мечта о сексе на столе, потом у стены, потом на коврике у камина потомна кровати и лучше по несколько раз. Здравствуйте подвал цепи и моя правая рука. Какой там король нежити?! Я - король дураков!
  
  Каролина
  Англия! Нет, лучше так: АНГЛИЯ!!! Я дома, я готова целовать гладкий, блестящий кафель здания аэропорта и облизывать стеклянные двери, которые сейчас разъедутся в стороны и пропустят меня в зал прилетов. Я рада, что ступила на родную землю с легким сердцем, оставив в Италии мою тягу к Хейнкель, я получила поцелуй и ушла. Так будет лучше для всех, потому что однажды, я в этом уверена, мы с ней снова встретимся, но уже всё, зная, друг о друге. Вот они - стоят рядом, похожие на молодых недавно поругавшихся супругов, связанные одним ребенком. Интегра - в своем обычном облачении с не зажженной сигарой в зубах, притопывает правой ногой, сложив руки на груди, Алукард - без плаща, шляпы и очков, что, конечно же, не делает его менее очаровательным, шарит глазами в толпе, выискивая меня, и явно пытается преодолеть напряжение, стоящее между ним и моей сестрой.
  
  Алукард
  Всё-таки есть в Интегре что-то такое...инквизиторское. Почему я так думаю? Хотя бы, потому что сейчас она смотрит, на что угодно только не на меня и это ужасно раздражает. Я знаю, что виноват в недавнем происшествии, но...вряд ли было бы лучше, если бы произошло то чего она, как ей казалось, хотела. Наверняка на неё нашло временное помешательство, и это не удивительно с таким объемом работы, который она выполняет. Старшая хозяйка шумно вздыхает и смотрит на наручные часы, которых у неё нет. Да, ей тоже немного неловко. Кто-то должен начать первым...
  - Послушай я просто хотел разрядить обстановку, - Интегра вздрагивает и, наконец, соизволяет кинуть на меня один презрительный взгляд.
  - Разрядил, ничего не скажешь, - хмыкает она в ответ.
  - Но, раз ты так быстро передумала, значит, просто не хотела с самого начала.
  - Я не хотела?! - вот теперь она развернулась ко мне всем корпусом и смотрит так возмущенно, что я начинаю сомневаться в своих словах, - да я...да ты...уф, ладно, - ей удается взять себя в руки.
  - Забудь об этом происшествии, - хозяйка выставляет вперед руки, как бы защищаясь от возможных возражений с моей стороны, - просто считай, что ничего не было.
  - Но...
  - Всё! - Интегра снова отворачивается и достав из кармана сигару, запихивает её в рот, но не закуривает так как в здании нельзя курить, - В крайнем случае, можешь считать что на меня нашло временно помешательство, что неудивительно с моей работой, - словно прочитав мои недавние мысли, советует хозяйка. Однако почему-то я в этом уже не так уверен.
  - Сестренка!
  
  Интегра
  Странные жучки обнаруженные в телах вампиров, приставания Алукарда, Виктория (чье существование само по себе проблема), всё это вылетает из моей головы, как только Каролина заключает меня в свои объятия и кладет голову мне на плечо. Моя девочка, вернулась целая и живая, кажется, ей даже понравилось в Италии. Я даже не сразу обращаю внимание, на то, что она уезжала с двумя чемоданами, а вернулась с тремя.
  - Что у тебя там? - интересуюсь я.
  - Обувь, - коротко отвечает Каролина и бросается Алукарду на шею.
  
  Каролина
  Я обнимаю его, зарываюсь носом в черные волосы, кусаю за нос. Да, разве он может быть опасным? Какие глупости! И нечего было так бояться. Он держит меня одной рукой, а второй пытается управиться со всеми моими чемоданами, Интегра (о ужас!) улыбается его комическому виду и берет один из чемоданов. Что-то с ними не так. Они стали как-то...ближе, роднее. Возможно это ещё не любовь, но уже не ненависть. Что будет с ней? Что будет с ним? Со мной? И всеми нами тремя?.. Это уже совсем другая история.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"