Аннотация: Странные формы принимает порой богиня удачи
Тюха-Матюха
Не всем везёт с детьми. Не всем, что тут поделаешь. Настюхе, например, не повезло страшно. Может, оттого, что пила она сильно в своё время. С другой стороны: кто не пил в Забалуеве? Но рождались ведь у некоторых при этом хорошие детки. А тут - Тюха - дурочка. Бродит она по деревне, под ноги не смотрит, всё в тучах фигуры высматривает, и мячик разноцветный подкидывает. Вот уж без малого тридцать лет бродит. И Настюха давно сгинула, и Анастасии Петровны могилка бурьянами поросла... Одна Тюха на свете.
Но, верно, лучше по порядку.
1.
Ровно тридцать лет назад появилась в Забалуево Анастасия Петровна. При странных обстоятельствах, надобно заметить. Октябрьские ночи в степях темны, тоскливы и сумрачны. Когда жива была Настюхина бабка, Надежда, о которой вся деревня твердила, что она травница и колдунья с глазом тяжёлым, заваривали они калину в огромной кружке, а на окне бабка свечи ставила. Настюха отвар прихлёбывала, а бабка всё шарфы вязала, петля на петлю, радужные, мягкие, - и сказки рассказывала. Одну Настюха особенно любила, о владычице удачи. Говорят, спускают её на землю в туманные осенние ночи, и приходится ей проходить человеческую жизнь в самом что ни на есть захудалом и заброшенном теле. Бьют её; пятки ей дороги стирают; ест она из свиных корыт; и ни капельки везения ей самой не положено. А в это время прочие боги и духи ищут светлую, лёгкую удачу, которую сбросили с небес по ошибке. И не могут найти. Потому что даже им трудно узнать её в дарованном облике. Но рано или поздно - найдут удачу и заберут из нашего мира в облака, где ей и место. Но ничего она из прошлой жизни не забудет. Оттого грустна богиня удачи... А за окном выл степной ветер, бросался серыми тенями на едва мерцающие фонари, колотил в окна, бесновался на околицах. Настюхе всегда было ясно: правит миром глубокая грусть. Весёлых сказок баба Надя не рассказывала.
Но умерла старуха. Закрыла глаза - и отошла в одночасье. Шептались потом по селу: - Видать, всё же не ведьма она; к ворожеям лёгкая смерть не приходит.
А как похоронила Настюха бабку, одолела её смертная тоска. Придёт ввечеру домой, а там тени смутные по углам бродят, и ветер в худых стенах напевает. Читать? Так она с малолетства неохоча до книг была. Ящик смотреть - а там голоса неживые, лица-блины как маслом намазаны, и выть хочется Настюхе. Повадилась она в лавочку бегать да бутылочку прихватывать. Её бы замуж выйти. Да за кого? Кто её возьмёт, ведьмино семя? Слава у их семьи больно дурная была. В город ехать? А кто сказал, что там свезёт? Собой она нехороша: широкоплеча, грубокостна, глаза из-под кустистых бровей сумрачно сверкают; а волосы, жидкие да прямые, далеко отступают от плоского лба. Почему это так важно? А потому что Тюха уродилась - вылитая мать. Но об этом позднее.
Так вот, в глухую октябрьскую ночь сидела Настюха в большом старом доме, водку пила. Тут в дверь загрюкотали. Открывает она - а там Федька - шофёр из района приехал, и бабёнку какую-то городского вида с собой привёз.
-Вот, - говорит, - Настюха, принимай постоялицу. Она у вас учителкой работать будет. А учительская хата - сама знаешь, какая, из всех щелей течёт. Ты уж приюти Анастасию Петровну.
А сама Анастасия Петровна у дверей стоит, тощими пальчиками воротничок теребит.
-Здравствуйте,- говорит,- надеюсь, мы подружимся.
Натащила она в дом книжек всяческих, абажур оранжевый из города привезла, занавески повесила. Радостней стало в доме, отступил на полшага неистовый ветер. Настюха даже пить перестала одно время. До одного случая. Как-то раз, в пятницу, прибежала к ним Лизка - соседка. (Та ещё шлёндра, кстати.) Покрутилась, повертелась, дешёвыми сладкими духами весь дом обвеяла. И говорит вдруг:
-Девчонки, а пойдёмте со мной в клуб на танцы. Вы вроде и молодые ещё, а всё дома сидите, носа за порог не кажете. Так никогда замуж не выйдете.
-Рылом мы не вышли, замуж,- бурчит Настюха.
-Ой, да пустяки! - хохочет Лизка,- я тебя, Наська, сейчас накручу, накрашу - куколкой будешь!
Выскочила она, а через полчаса опять в двери - шмыг,- с завивочными щипцами и грязной косметичкой, набитой дешёвыми красками. Намалевала она Настюхе чернющие стрелы на веках, щёки круглые густо нарумянила, на губы - вареники слой алой помады положила. Помада мерзкая, аптекой и хозяйственным мылом пахнет - а стирать её Лизка не велит. Говорит:
-Красота требует жертв.
Учителка наотрез отказалась из дому выходить. Заперлась в своей комнате с книжкой.
-Ну её, воблу сушёную, - говорит Лизка,- без неё веселее.
Вышли они из дому, обе накрашены, обе дешёвыми духами воняют.
О том, что на танцах приключилось, Настене и вспоминать противно было. Прикатили туда из соседнего села красавцы - комбайнёры на блестящих мотоциклах. Одному из них Настя вроде приглянулась. А Лизка оттащила её за угол, и шепчет жарко, в самое ухо, перегаром попахивая:
-Ты, Наська, не будь дурой. Иди с ним. Прямо сейчас иди! Может, другого такого случая вообще в жизни не будет. А вдруг он ещё и женится. Парень вроде непьющий, и кра-а-а-асивый какой, жалко упускать-то. А как это сладко-то, не поверишь... - тут Лизка водянистые глазенки подкатила.
Послушалась Настюха, пошла с новым знакомым. Не век же девкой оставаться, в самом деле! И сумасшедшей пичугой всё стучала в ней надежда: а вдруг и впрямь, женится. И не будет больше одиноких вечеров, и ветер злобный выть перестанет, а там, глядишь, и ребёночек в коляске загулит. Ну, выпила, конечно, для смелости. Не без того... Только любви сроку было - одна ночь, потом и самогоном пропахшая. Наутро отвернулся от неё парень, к стене носом и пробурчал сонно:
-Пшла прочь, шалава. Нужна будешь - сам найду.
Очень плакала Настёна, особенно как поняла, что беременна. Собралась было в район на аборт. Только Анастасия Петровна её отговорила.
-Пусть родится, да пусть родится. А то, смотрите, вовсе детей не будет. Первый аборт, да будет вам известно, - это очень вредно.
Вот так, по ошибке, была зачата Тюха.
2.
На самом деле её звали Таисия. Учительница имя подобрала. Древнее имя, греческое. Анастасия Петровна говорила, что так звали знаменитую красавицу в каком-то древнем городе. А Настёне звук имени понравился: было оно мягким, пришепётывающим, вкрадчивым. Тогда они не знали, что Тая Матвеева станет Тюхой- Матюхой. Женщины по очереди вставали к её кроватке; поили её тёплым молоком, баюкали. Анастасия Петровна мечтала, что научит девочку читать, откроет её историю и географию. А вдруг, чем чёрт не шутит, Таечка станет писать стихи. Она сама всегда хотела, только у неё слова упрямо не складывались.
Но вышло - не судьба. Заговорила Тая поздно, и говорила неохотно, слогами. Ходила неуклюже, вперевалку. Рот всегда приоткрыт. Пузыри пускает, и бормочет: ма...ба... та... да...
Анастасия Петровна набралась смелости и сказала Настюхе:
-Девочка больна. Что-то не так с ней. Нужно в город свозить, показать врачу.
Настюха, которой опять овладела чёрная тоска, подняла опухшее лицо от тарелки с борщом:
-Тебе. Надо. Ты и вези, - с трудом проговорила она, и вынесла из-за стола тяжёлое тело в застиранном халате.
Толстая тётка- врачиха посмотрела на Анастасию из-под роговых очков. Нехорошо посмотрела, холодно и равнодушно.
-Значит, женщина, ребёнок у вас умственно отсталый. Я ей выписываю направление в специнтернат.
У Анастасии поплыли перед глазами зелёные больничные стены, увешанные плакатами с изображением уродств.
-Ни в какой интернат я Таечку не отдам.
-А это мы спросим у её матери, отдавать или нет. Вы её просто жалеете, а ей мучиться всю жизнь с дефективной...
Но, в конечном счете, удалось Анастасии Петровне Настёну уговорить, не отправили Таю в интернат.
3.
Один счастливый день был в Тайкином детстве. Тогда Анастасия получила какую-то премию, и мать, Настёна, трезвой была. Собрались они, и поехали в выходной в город гулять. В синеньком автобусе. Всю дорогу Тая болтала ногами в новых белых гольфах и картаво напевала:
Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте.
Кто-то из пассажиров пробурчал:
-Слышь, тётки, дуру свою заткните. И так башка раскалывается - а тут ещё она воет.
В городе они пошли в Детский Мир. Тае показалось, что она попала в сказку. На полках в рядок сидели удивительные создания: курчавые куклы с гуттаперчевыми личиками, наряженные в крохотные платьица и туфельки с мизинец; восхитительные пластмассовые принцессы - невесты, почти как настоящие, в дорогих гипюровых нарядах, иные даже с прозрачными вуальками на искусственных кудрях; меховые зайцы, тигры и лисы.... Рядом громоздились яркие коробки с конструкторами и лото.
-Таюшка, выбирай подарок,- шепнула ей Анастасия Петровна.
Тая задумалась, глаза у неё разбегались. И тут она увидела огромную корзину с разноцветными мячами. Вперевалку, подошла она к ней и решительно указала кривоватым пальчиком на огромный разноцветный мяч - глобус.
-Деточка, а может ты хочешь куклу, или львёнка? - растерянно спросила Анастасия.
-Да что с неё возьмёшь? Дура, одно слово,- проворчала Настёна, жестоко потеющая в нарядном трикотажном платье, и оттого недовольная.
Конечно, Таисье купили мяч. А потом они пошли в парк есть мороженое, и кружиться на карусели.
Поздним вечером Тая дремала в том же тряском автобусе на руках у Настёны. Она прижимала к себе огромный мяч. За окном висели крупные белые звёзды. Вербы и тополя у дороги были похожи на тёмных призраков. Анастасии деревья напоминали таинственных, завёрнутых в грубые плащи, друидов.
А тем временем боги, осознавшие свою ошибку, принялись искать потерянную удачу, легкомысленную владычицу случая.
4.
С мячом Тайка не расставалась. И странное дело: этот игрушечный глобус был как заговорённый. За долгие годы не утонул он в ставке, не растоптало его тяжёлое коровье копыто, не проткнул алый гусиный клюв.
Каждое утро , затемно, выходила Таисия из дому и брела, переваливаясь, по-утиному, к обрыву. Встречать восход. Она всегда глядела на небо, на меркнущие звёзды и розовеющие облака, и рассеянно подбрасывала свой мяч. Первые лучи падали на разноцветные Африку, Австралию и Америку, которых ей никогда не увидеть.
И бродила она по селу весь день; останавливалась, вслушивалась в разговоры, не понимая.
А вслед ей кричали неугомонные мальчишки:
-Тюха! Тюха - Матюха пошла, пошкреблась утка!
В школу её не взяли. Решительная Анастасия Петровна, однако, учила её читать и писать.
Без особого успеха. Буквы у Таюшки выходили корявые, с неверным наклоном, но странным образом не расплывчатые,- они имели какую-то свою форму, свой закон. С возрастом она разговорилась и обнаружила недюжинную механическую память: строки стихов, цифры, услышанные где-то обрывки новостей выскакивали из неё в самое неожиданное время. Сидят, бывало, чай пьют, и вдруг Тая произносит отчётливо:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами...
Или
Число Пи равняется...
Или
-А Фимка-то прыщавая, что за комбайнёра замуж вышла, мужа по пьянке зарубила. Ржавым топором.
А ещё Тая пела. И от её сильного, прорезавшегося неожиданно голоса, отступал злобный ветер.
Когда Тая подросла, устроили её на работу в коровник. И она выносила навоз, мурлыкая себе под нос о королеве красоты, жестоком короле Филиппе втором, интегралах и посевных работах.
Однажды исчезла Настёна. Поехала в город, на рынок - и не вернулась к вечеру. Участковый сказал грубо:
-Сдохла где-нить под забором ваша пьянь. Или сбежала, куда глаза глядят, от дефективного ребёнка.
Лет десять жили они одни. А потом заболела Анастасия Петровна.
-А что ж вы раньше - то не пришли? - спросили у неё суровые хирурги в онкологическом диспансере.
Тайка добралась в город, тётку проведать, привезла с собой две огромных банки: в одной сало, в другой - мёд.
Передача не понадобилась. Анастасия уже не могла есть.
Тая сидела у кровати, держала почти невесомую бледную руку, смотрела на заострившиеся крылья носа.... И что-то говорило ей: всё. Уходит единственный человек.
Охваченная безумной тоской, Тайка задрала широкую голову к немилосердным лампам дневного освещения и заголосила:
-Нiч така зоряна...
Анастасия легко сжала её огрубевшую ладонь. С соседних коек вытягивали шеи такие же безнадёжные полные. Над запахом мочи и смерти лилась песня о звёздах.
5.
Так вот уже почти тридцать лет бродит по деревне
блаженная Тюха с ярким мячом. По выходным бродит, в такие дни работа у неё. Дом пришёл в запустение. Гуляет по нему злобный степной ветер, приходящий со стороны колдовских курганов. А боги оглядели уже весь мир в поисках владычицы удачи.
Но скоро уже додумается кто-нибудь, что светлая Тюхе сидит в полуразрушенной холодной хате и катает по пустому столу изображение мира. Может быть, этим ежевечерним ритуалом и жива удача Земли?