Окно кабинета главы королевской канцелярии выходило прямо на главную площадь. Вид впечатлял - несмотря на то, что даже отсюда были видны многочисленные пятна крови на брусчатке, покрытой еще более многочисленными выщерблинами от пуль.
А не именно ли отсюда велось руководство действиями защитников дворца? - отстранённо подумал новый хозяин кабинета. Вполне возможно - среди весьма слабых управленческих способностей свергнутого монарха военный талант вообще не обнаружился.
Зато, как оказалось, большое развитие получила мания сокрытия информации. Только ей можно было объяснить то, что по всему дворцу было найдено аж несколько сотен сейфов, которые, судя по всему, постоянно использовались в обычном режиме работы, а не появились непосредственно перед угрозой восстания. Сейф же в кабинете самого короля техники пытались вскрыть до сих пор. Именно поэтому бывшему лидеру восставших, а ныне новому правителю, приходилось пока что занимать кабинет второго лица в государстве.
Осторожно постучав, вошел секретарь.
- Простите, если прерываю вас...
- Всё нормально, я не занят.
Хозяин кабинета отошел от окна и сел за стол. Взглянув на секретаря, удивился: тот был крайне взволнован.
- Что случилось?
- Нам удалось, наконец, вскрыть сейф в главном кабинете... ваше величество. Там... там одни бумаги. Все важнейшие данные за последние тридцать лет. Ваше величество, я глянул мельком...
- Так, спокойно. Неси сюда.
Как интересно. А может... Неужели нашли те самые?.. Социологический отдел уже много лет работал из-под палки, это даже сам король признавал. Он не смог бы... Но - тридцать лет... Нет, это что-то другое. Тем документам должно быть уже под сто.
Сначала новый правитель поддался искушению: вскрыл первый же конверт и погрузился в чтение. Но затем решил действовать по-другому, и начал распределять документы из принесенных нескольких стопок по темам. Вскоре разделились и новообразованные кучки - на обычные документы, когда в папках, когда просто из скреплённых листов, и на запечатанные конверты с подписями. А в какой-то момент появился и конверт без подписи.
Что с ним делать - непонятно, вся поверхность стола была уже занята. Подумав, хозяин кабинета решил убить двух зайцев одним выстрелом: и удовлетворить всё еще ноющее любопытство, и определить тему конверта по его содержимому.
"Мой дорогой правнук! Я долго думал, нужно ли мне писать это письмо. В конце концов меня убедили, что нужно. Отчасти - ради исторической справедливости, отчасти - потому что мы всё же родственники, и я хочу, чтобы ты понимал всю тяжесть нашего, династии, положения. А я знаю: ты можешь понять.
Я надеюсь, ты пользовался теми данными, которые хранятся в спецархиве социологического отдела. В этом случае ты мог убедиться, что мои социологи действительно если не гениальны, то, по крайней мере, мастера своего дела. Однако, как ни печально, именно это хуже всего, ведь это значит, что наш путь определен с максимальной точностью - а поворотов на нем нет.
Через девяносто пять лет и два месяца после написания этого письма - да, они умеют высчитывать даже такие подробности - начнется кризис. Внешне он будет выглядеть ничем не отличающимся от других, но ты имеешь право знать: это - начало конца страны. Еще за два века до меня наш общий предок заложил мину замедленного действия - неосознанно, так как для его времени это наоборот, считалось крайне прогрессивным решением. Однако вся история подчиняется одним и тем же законам. Та реформа принесла необратимые изменения в умы людей, простого народа, который гораздо глупее, чем мы с тобой, его правители. И так распорядилась бездушная машина времени, что именно во время твоего правления эта мина взорвется.
Эта взрывная волна, отголосок прошлого, положит конец как нашему государству, так и самому понятию "народ". Сначала, спустя девяносто шесть лет и три месяца после написания письма, начнется всеобщее восстание, которое в течение двух недель придет в столицу и возьмет - я повторяю, возьмет, несмотря ни на какие меры - штурмом дворец. После этого в течение пяти месяцев восставшие, разделившись на группировки, будут уничтожать друг друга. Спустя же еще три года с небольшим - тут подробности уже не важны - все имеющие ресурсы провинции будут распределены между соседними государствами, а не имеющие - просто вымрут, в течение всего лишь пяти лет.
Хоть ты так, скорее всего, и не считаешь, но мне хуже, чем тебе. Я должен продолжать жить и работать неизвестно зачем, несмотря на то, что знаю - всё зря. У тебя же есть то право, которого я оказался лишен, - умереть как последний герой. Не только династии, но и всего государства. Я согласился бы пойти на что угодно, лишь бы поменяться с тобой местами: самому встретить восставших в моем собственном кабинете через сто лет и самому гордо посмотреть в глаза озверевшего солдата - в лицо своей смерти. Однако с тем же смирением, с каким я принимаю мою долю, я прошу тебя принять свою. Будь истинным правителем, мой дорогой правнук, даже когда тебя придут убивать те, для кого ты жил."
Число, подпись.
Бывший лидер восставших порадовался, что сидел: его неудержимо трясло. Строчки прыгали перед глазами, а ближе к концу текста вообще начали расплываться - из глаз покатились слёзы.
Слёзы отчаяния - от осознания безвыходности ситуации. Слёзы ненависти - той ненависти, которая гнев слабых, ненависти к убитому правителю, его деду, всей их чертовой династии. Слёзы страха - страха близкой смерти.
Что оставалось делать? Смириться? С печалью смотреть вперед, в совсем не далёкое будущее, в котором пропадут зря все труды, забудутся все жертвы напрасной революции? В котором и то, и другое будет погребено под миллионами новых мертвых тел - одним большим телом народа?
А ведь эта сволочь исполнила наставление, - подумалось неожиданно. Эта тварь, у которой от настоящего правителя не было ничего! Которая только и делала, что ублажала себя всем чем можно, изредка откликаясь на мольбы народа и проводя нужные реформы, а потом снова бравшаяся за свое! И всё равно - когда его пришли расстреливать, он стоял посреди кабинета и только смотрел, молча и презрительно. Конечно, откуда можно знать, как показывать истинную гордость, если за всю свою скотскую жизнь ее не познал...
Правитель заставил себя встать и дойти до бара. Достал коньяк - полупустой. Значит, прошлый хозяин кабинета уже пил его. А, плевать, не до гордости сейчас... Опорожненная из горла бутылка улетела в угол, правитель же поспешил вернуться в кресло, пока еще имелась возможность.
Ну нет! Он не будет смирно ждать своей смерти! Революционер он или кто?!
Скоро будет всё равно, кто кем был...
Плевать! Он не уподобится этому... этому! Это же будет позор!
И до позора скоро тоже никому дела не будет...
Да что это он вообще? Чему он поверил? Какому-то прогнозу столетней давности?
Наполовину он уже сбылся. И все предыдущие сбывались - ведь, если верить собранной информации, именно наработками прадеда всё это время пользовался нынешний король, самому думать над реформами у него мозгов не хватало.
Ну, не хватало! Ну, и что дальше?
То, что у Прадеда действительно были гениальные социологи...
Да класть он хотел на этих социологов! Не даст он стране развалиться!
Да ну?
- Да! - взревел правитель в полный голос.
В дверь заглянул испуганный секретарь.
- Принести мне... кхм... - давно не испытывавший действие алкоголя мозг не успевал составлять из образов осмысленные фразы. - Так! Принести мне список всех групп, участвовавших в штурме, и отдельно - список имен особо отличившихся!
Кивнув, секретарь закрыл дверь. Правитель же облегченно вздохнул: хандра прошла - и откинулся на спинку кресла, запрокинув голову.
Группировки передерутся, говоришь, дедушка? Жить мне осталось пару месяцев? Да щас. Даже если и осталось - перед смертью я хорошенько свои ряды прочищу. Глядишь, еще пару месяцев выбью.
Глава социологического отдела молча наполнил стопки. Мягко остановил руку короля, отвлёкшегося было на короткий перерыв.
- Ваше величество, сначала лучше закончить. А это будет как лекарство.
Угрюмо кивнув, король продолжить писать. Наконец, бросил ручку и тут же залпом опрокинул стопку. Социолог же неторопливо выпил свою. Затем, немного помолчав, осторожно спросил:
- Вы позволите?..
- Проверить? Давайте.
Быстро просмотрев лист, чиновник кивнул:
- Да, он должен поверить. Вполне соответствует плану.
- Соответствует плану... - проворчал правитель, а затем схватился за голову: - А если план не соответствует письму?! Вы понимаете, что для меня значит этот шаг? - остановил, не дав ответить: - Да знаю я, всё вы понимаете... Но это же государство! Государство!
- Ваше величество, давайте подумаем логически. Все данные перепроверены по десять раз, вероятность ошибки минимальна. Если вы беспокоитесь конкретно за письмо...
- А за что мне еще сейчас беспокоиться? Последний месяц весь отдел только над этой темой и работает!
- Ошибиться мы могли лишь в одном месте, - спокойно продолжил социолог. - Это - единственная важная развилка за весь период. Так вот, если мы всё же ошиблись, то это письмо не только не понадобится, но и придет в совершенно другие условия - стабильности и процветания. Соответственно, и навредить не сможет: ваш правнук будет совсем другим человеком, и поймет, что раз восстания в заданный момент не случилось, то и всей цепочки событий, скорее всего, не будет. В наиболее вероятном же варианте всё пройдет по основному плану: правнук, попавший под влияние современного окружения, окажется никудышным правителем и будет использовать наши заготовки, которые косвенно помогут оформиться восстанию. А затем к власти придет один из лидеров восстания, наиболее жизнеспособный. Который начнет новую династию и сможет продолжить развитие страны.
Король помолчал, обдумывая цепочку в очередной раз.
- На кону - целая династия всё-таки. Я ведь предаю собственного правнука...
- Но спасаете страну.
- Ладно, ладно, я верю. Но всё же, вы точно уверены? А если какая-нибудь мелочь, там... Вдруг, кто-то погибнет по случайности?..
Социолог вздохнул.
- Всё, что мы могли сделать, мы сделали. А случайности... Знаете, я считаю, что если такое великое государство как наше может взять и рухнуть само собой, только потому, что какой-то один человек умер не вовремя, то грош цена такому государству.