Эх, брат, вот погляди-ка на наше время. Женщины наряжаются так, что мужчины и не знают какую ёлку в дом принести. Одна наряднее и краше другой. Да за украшениями порой и иголочек не видно. Теперь все законно прелестью это называют. Какая прелесть! А ведь и верно, это она.
У нас на селе ходят сказы об одной девчушке, что жила давно. Сам и не припомню когда. Да батька рассказывал. Тогда ещё не было таких подолов коротких да красок много на лицах у девиц. Но и в те времена мужикам красоты хотелось, кос длинных, фигур складных да глаз милых. А та, Марьей её звали, вроде бы и вышла ладной, да нога одна крива была.
Тяжело ей в детстве пришлось. Смеялись над ножкой её, да она сама смеяться от того и научилась. Всё её веселит кругом, там у Васьки борода уже рыжая растёт, она его солнышком и назывет. Лучики золотые от лица его светятся.
Подросла Марья, доросла до Васьки. Он её-то полюбил, хотя ему про ножку всё остальные говорили. Но нравилась ему она, был у кривоножки нрав добрый и весёлый. Не боялась ничего, но когда изъян свой видела, то грустила.
Вот идёт она в храм, а на неё бес из-за пня таращится. Понравилась она рогатому. Кричит ей: "Ко мне иди, я тебе ножку поцелую!" Марья-то с детства их брата иной раз видела, другим и не говорила. Разозлилась она на уродище, взяла она в руку полено и кинула чёрту прямо в рыло со словами: "Христос воскресе!" Оскорблённый бес разозлился да исчез.
После службы вышла та девица из храма и побежала к реке. А там местный старик, что с бесами дружбу водит, стоит и смотрит на неё. Подошла она к нему, поздоровалась и дальше идёт. А дед ей и прокричит:"Эй, красавица, ты куда идёшь одна? Подросла девица, волосы русые по пояс, глаза такие зелёные. Прямо колдовское заглядение. А какие у тебя пальцы-то красивые! Вышиваешь?" Удивилась Марья, обернулась и говорит: "Вышиваю и игрушки из дерева ребятишкам делаю. А что?" Старик-то ей этот и отвечает:"Ох, ягодка, приду посмотреть на то, что ты умеешь делать. Я и сам из дерева игрушки строгаю. Принесу тебе одну. Какая ты красивая..."
"Да пошёл ты, старая кликуша! У меня нога кривая! Какая я красивая? Врун седой!" - прокричала деду на прощание девица и убежала. А дед к бесу поворачивается и говорит ему:"Ну и что, что ножка крива, под подолом не видно. Молодая, необласканная и поверится мне!"
Василий всё смотрел на Марью, когда праздник был. Подходил к ней, потанцевать хотел. Она-то танцевать хорошо умела, но думала, что он смеётся над ней, что с такой ногой она ничего и не сможет. Расстроился Василий. Девица в рощу ушла. А потом во хмелю побежал он за берёзку и поцеловал кривоножку. Она засмеялась и домой убежала.
Сидит Марья вечером у окошка и игрушки детишкам мастерит. Тут видит в окно рожа бесовская лезет. Перекрестилась. Исчез бес. Потом постучался в окно к ней кто-то. Открыла окно, а там стоит дедушка тот бесноватый. Игрушек целый короб принес и перед ней под окно выставил. Разговорились дед с Марьей. Он ей рассказал о странствиях своих, о друзьях заморских, о молодости. Смеётся кривоножка, больно уж смешно сказывает ей это всё старик. И тут начал дедок её хвалить:"Я такой красивой девицы на своём веку и не встречал. Что же ты чудесница-то такая? Откуда взялась у нас?" Она и отвечает:"На кривой ножке прискакала!" Дедуся тут как засмеётся:"Да никакая она не кривая вовсе! Ты подол-то подними и увидишь. Дай-ка и я посмотрю! Мне тут знакомые сказали, что прямая она. Да подними, подними!" Залез на окошко старичок и смотрит на Марью. Та подол подняла, а там и правда нога прямая, и чертовское уродище ногу целует. У деда от молодых ног аж слюна потекла и пот проступил. Испугалась тут девица, закричала. Для молитв и слов не находит.
Прибежали туда брат её Иван и рыжебородый Василий, тот который любил её. Смотрят, а дед бесноватый в окошко лезет к Марье-кривоножке. Поколотили они его тогда до полусмерти.
Долго девица говорить не могла, молчала. Год молчала, два молчала, на третий рассказала Василию, что старик этот к ней с игрушками и бесами приходил. Испугал её чуть ли не до смерти. Жених-то её со всех сёл добрых молодцев собрал, и опять пошли деда колотить. Пришли к нему в избушку, а там нет старика, да только шесть бесов сидят и чай пьют. Чёрт самый толстый и спрашивает:"Вы чего сюда, русские мужики, делать пришли? Нас бить?" Парни схватили, что под руку попалось и накостыляли чертям так, что они в ад вернулись.
Но остался с дедом последний седьмой бес. Пока русские молодцы рёбра шестерым уродищам ломали, седьмой с дедом к толстощёкой Акулине под окно ходил с пирогами. Она всё поверить не могла какая же она ладная да складная получилась, шириной с быка. Да старик её с бесом убедили, что она самая чудесная на селе. Так и выжили дед с бесом-то, пока опять старик лукавый по хребту не получил.
Говорят потом Марья с Василием хорошо жили, детей полон дом. Дедок тот по деревням так с бесом и ездил, в окна всё залезал девицам. Да вроде бы его лопатой бабка одна так огрела, что он потом и ходить не мог. Ну а бес-то тот? Ходит, ходит всё, ещё ходит. Но не долго ему осталось так ходить. Будет и над ним Суд Божий.