Я долго лежал, придавив лоб рукой. Перед глазами всё плыло. Подташнивало. Видимо, много я сил отдал для возврата Руди в лоно Великой Силы. Зачем? Чёрт его знает. На тот момент мне казалось, что так будет правильно. Вздохнул. Пошевелился. Рядом Делмар. Я чувствую его дыхание. Поднял голову со скрещённых рук и смотрит на меня не отрываясь.
Я снова шевельнулся. Провёл ладонью правой руки по лбу. Вроде как, чего-то не хватает? Точно - обожгло меня, я же в аудитории в перчатках был! И стек! Где это всё? Нет, за столом перчаток у меня уже не было и перстень на руке был. Сейчас он со мной. А вот где перчатки и стек?
А-а... Нам принесли помыть руки и я там, в столовой, снял перчатки. Положил их рядом со стеком. На свободный стул. Точно. Там всё это и осталось, когда мы гулять пошли.
От сердца отлегло. Перчатки - это память о Дибо. И мне не хотелось бы их потерять.
На будущее - запомни - как, что становится не нужно - сразу телепортируй в кабинет, на стол. Понял, балбес! А то пока одни расходы кругом... А доходов - тридцать гульденов за час лекций...
Маловато будет...
Я снова тяжело вздохнул. Телеметрия показывала мне, что за дверью номера Делмара толпятся люди. Человек десять минимум... Ох-хо-хо...
Осторожно, как хрустальную вазу, сдвигаю себя телекинезом к высокой спинке кровати, подтыкаю за спину подушку.
Делмар молча наблюдает за моими перемещениями по его кровати.
- Оме..., - начинает он, но я кладу руку на его кисть, чуть сжимаю с просьбой молчать.
Это моя ошибка. В меня тут же врывается набор эмоций взрослого, пусть и омегаподобного альфы. Тут и восторг, и восхищение мной, и какое-то, необъяснимое для меня обожание, и опасение, и осторожность, и даже ревность к другим ночным леди... и ещё понамешано всякого...
- Делмар,..скажи, зачем я тебе нужен? - снова жму его руку.
- Оме..., - запинается он и от избытка эмоций слёзы наворачиваются на его глаза. Какой-то странный альфа. Эмоционален похлеще иного омеги. Почему так?
Пока Делмар собирался с силами для ответа на мой вопрос, за дверью услышали наши разговоры, она тихонько приоткрылась и чей-то блестящий глаз заглядывает в щель. Слышны перешёптывания, толкают друг друга, недовольно бурчат на слишком ретивых.
Ну, опять-то что?! - вспыхивает во мне гнев.
Откидываюсь на подушку, прикрываю глаза рукой и тяжело вздыхаю.
Что-то ты, Саня, стал слишком эмоциональным в последнее время. Нет? Вспомни-ка хорошенько... Психика в разнос идёт? Смотри-и... Опасное это дело. Раз! И останешься без Силы. А кому ты нужен тогда будешь? Не... Не так... Нужен-то будешь, а вот что сделать сможешь? Как своим помочь? А никак...
Поэтому... Делай, что хочешь, хоть убивай... Но ты должен быть стабилен... И ты, Ульрих, тоже должен быть спокоен и не раздражать Макса фон Штирлица своими эмоциями... Смотри издали...
Шевельнув пальцами, телекинезом прикрываю дверь. С той стороны пытаются её открыть. Безуспешно...
Делмар, удерживаемый моей рукой, молчит и тяжко вздыхает. Наконец, когда я его отпускаю, начинает говорить. Голос его, омежий, перемежаемый вздохами и наполненный слезами, также по омежьи сумбурно, торопясь, глотая слова, вываливает на меня все свои чувства. Он, оказывается, уже достаточно долго работает у Юргена. Восемь лет. За это время видел много всякого. И есть постоянные клиенты. Шестеро тех, кто ходит исключительно к нему... Среди них даже вдовец-омега, лет сорока... Изо дня в день одно и то же. Нет... по деньгам Юрген не обижает и за время работы Делмару удалось скопить кое-что. Но вот это вот болото... затягивающее глубже и глубже... Юрген, конечно, не знает, но Делмар пару раз уже пробовал синюю пыль... Поначалу страшно было - это шаг в пропасть, однозначно. Он, как взрослый человек прекрасно понимает, что за этим последует. Но...
Здесь красиво. Таких условий для жизни у него, Делмара, дома, например, не было - семья была небогата. Зарабатывает он хорошо, даже очень... Но как и чем? А возраст идёт... моложе он не становится... появляются морщинки, вот, оме, здесь и здесь - Делмар подсунул мне своё кукольно-прекрасное личико для осмотра. Я внимательно глядел-глядел, так и ничего не увидел. Симпатичная моська...
Делмар сидел на пятках на кровати рядом со мной опустив голову, его светлые волосы, длиной чуть ниже плеч, висели по бокам головы и горестно делился своими переживаниями...
- А тут вы, оме... пришли к нам...
Появление пьяного оме-дебошира взорвало устоявшийся в своей безнадёжности мирок Делмара. Оказывается, можно вот так просто, от души, ни перед кем не рисуясь, не изображая из себя чёрт-те что и не думая, как ты выглядишь со стороны, радоваться жизни и даже получать удовольствие от того, что рядом с тобой тоже кто-то радуется. А оме, к тому же ещё и сам прекрасен внешне и рядом с ним тепло и уходить не хочется и что-то такое появляется, как в детстве, когда ты просто живёшь и радуешься от того, что наступил день - бесконечно длинный и наполненный событиями и тебя любят и ты любишь...
- Это счастье называется..., - прервал я Делмара.
- Счастье... - эхом произнёс за мной Делмар, - счастье... Так просто...
- Нет, Делмар, совсем не просто... Мне... Понимаешь... Вот есть карандаш, например. Он пишет. Но и стачивается при этом... До конца... Я тоже... Я расходую себя... И тоже до конца... Все вокруг счастливы. И я тоже. Но... А потом я... из меня лезет демон..., - тут я вспомнил своё видение у Гризелда в школьном кабинете, - И... он пожирает меня... изнутри... Оме умный, оме сильный, оме всё знает и всё умеет, оме придумает как - это снаружи так... А вон - Вивиан. Он узнал этого демона и не смог... Тоска разъела его душу... А всего-то я сказал тогда ему пару фраз, ну, или подумал, глядя на него. Выплеснул своё... свою... А он безответно принял и сошёл с ума...
Я помолчал. Делмар, потрясённый моими откровениями, тоже молчал. Я и сам... не ожидал от себя, скажем так...
- А у тебя есть кто-то... Ну, кому было бы хорошо рядом с тобой? - спросил я его некоторое время спустя, - или тот, возле кого тебе хорошо.
Делмар опять теребил и комкал новый кружевной платочек вытащенный невесть откуда. Да где он их берёт? Что, правда, что ли из стрингов вытаскивает? Голова альфы-проститута опустилась ещё ниже:
- Вы... оме... мне хорошо... с вами...
- Ну..., - меня взяла оторопь - да куда ж вы! - а ещё? Вот те, кто к тебе ходят. Они, ведь, ради тебя тут бывают...
- Нет, оме, - Делмар белыми зубками закусил кружево платка, - альфы... им только задница моя потребна, ради неё и ходят... а омега...
- Что, такой страшный?
- Да нет, оме... Наоборот... Но ему от меня только одно и нужно...
- Это что же? - подначил я его.
- Ну, ему... он говорит, что нравится, как я его трахаю. И ещё... там... всякое... не буду говорить...
Не надо. Тайны клиентов должны оставаться тут.
- Но, может быть, разовые клиенты? Ты же можешь выбрать, кого пожелаешь? И потом, тебе же нравится тут работать... Нравится соблазнять и эпатировать, нравится кружить голову, нравится заставлять ревновать, нравится флиртовать, нравится демонстрировать своё тело...
Делмар сидел рядом, так и прикусив платочек и не поднимая глаз и кивал головой на всё, что я ему говорил. Да, ему нравится всё это делать... Но... Он несчастлив...
- Слушай, откуда ты эти платки достаёшь?
Делмар улыбнулся, вскинул длинные ресницы и снова притенил ими глаза. Ответил не сразу:
- В халатике, в воротнике всегда три штуки вложены. Они ведь тоненькие...
- Дай мне, - я протянул руку к альфе.
Тот засуетился, полез в воротник и вытащил невесомый кусок белого кружева.
- Себе возьму, - сказал я, сжимая тряпочку в кулаке.
Делмар вспыхнул как девочка (или как омежка?) и шмыгнул носом - всё, что хотите, оме. А хотите меня? Огромные влажные серые глаза с надеждой вскинулись на меня... Тонкие ухоженные пальцы с розовыми блестящими ноготками теребили пуговку халатика на горле альфы...
Кхе! Кхе-кхе, - закашлялся я.
Ну-ка! Эй, кто там! Входите! - дверь в номер Делмара распахнулась, впуская пёструю толпу ночных бабочек, обслуги и охраны со всего борделя Юргена, давно уже почти в полном составе собравшихся в коридоре - это Роландан "по секрету" поделился. Сам он, улыбаясь, на целую голову возвышался над пищащей, хихикающей, ахающей и охающей оравой.
Меня, лежащего на кровати, облепили со всех сторон, гладили, тормошили, теребили, спрашивали и сами же себе отвечали, вскидывали к потолку накрашенные глаза, улыбались и совершали ещё тысячу разных телодвижений, а я, бросив косой короткий взгляд на потерявшегося в шумной ватаге Делмара, сам протянул руки ко всем этим, в чём-то странным, в чём-то рассеянным и безалаберным, но очень хорошим, искренним людям - ведь, не могут же быть плохими люди, которых ты, не осознавая этого, заставил любить всех вокруг. И они с готовностью откликнулись (а любому внушению всегда очень трудно идти против внутренних установок личности и сложность для менталиста состоит в том, чтобы отыскать эти самые внутренние установки и использовать их в своих целях)... И смогли...
...Осталось только стать счастливыми...
- Оме, оме Ульрих! - Юрген, услышав шум, вошёл последним. Обниматься, естественно, не полез. Просто присел рядом на кровати, - здравствуйте, оме...
Народ немного попритих в своих восторгах и внимательно слушал наш разговор.
- А я вот опять в ваших палестинах, господин Юрген...
- Где?
- У вас я, у вас...
- Надеюсь, оме Ульрих, в этот раз обойдётся без кутежей?
- Я тоже на это надеюсь. Но..., - я развёл руки в стороны, дескать, не ручаюсь...
Народ, набившийся в номер Делмара, предвкушающе переглянулся.
- Хочу вас обрадовать, господин Юрген - Великая Сила была милостива к нашему Руди. Он снова стал искусником.
- О! - изумлённо выдохнули все присутствующие, за исключением Делмара - он-то видел, кто проявил к Руди милость. Нет, Сила тоже, поучаствовала, конечно...
- И что же мне делать теперь? Это ведь нового управляющего искать придётся, - расстроился Юрген.
- Замена нужна...
- Да-а...
- У меня есть для вас вариант, - я указал на Делмара.
- Ну.., - замялся Юрген, - я подумаю.
- Подумайте, подумайте, господин Юрген. И это... я тут номер занял...
- Пустое, оме Ульрих, у нас после того вашего посещения поток клиентов увеличился, так что... Я не внакладе.
Действительно, все работники сексуального фронта после моего неосознанного, но мощного внушения, почувствовали друг к другу симпатию, атмосфера борделя неуловимо изменилась. Клиенты, чувствуя это, потянулись к Юргену в заведение. Они, ведь, всегда чувствуют, когда их встречают с любовью и неподдельным интересом. Доходы, естественно, выросли. У всех.
После этого разговора, восторженные поклонники потянулись на выход, уводимые Юргеном, а я относительно бодро встал, оделся, попрощался со всплакнувшим Делмаром, спустившись, попался внизу ожидающими клиентов "жертвам общественного темперамента", напоследок был ими зацелован (еле оттёрся от помады!) и вышел на начавшие темнеть улицы Лирнесса. Пройдусь пешком. Развеюсь, город посмотрю, осмыслю сегодняшний день...
* * *
Ну, вот видишь как... Только ты засомневался в необходимости присутствия около тебя Гризелда, как он тут же оказался пристроен.
Может тебе агентство создать или ИП? Типа, устраиваем судьбы... За ваши деньги и с гарантией... И название - "Каждому своё", Jedem das Seine - по немецки... Круто, чо! Куда только вот вещички умерших пристраивать?
...И, главное, как это вовремя тебе плохо стало...
Но караул-то сменился... Гризелд ушёл, пришёл Делмар. Сменил омегу на альфу... Омегаподобного, но альфу... Дальше на кого меняться будешь? Вон, глава Совета города. Ух, мужик, так уж мужик! На него Делмара сменяем? А? Улька, как думаешь? Бум меняться?
Молчит.
Видимо, не понимает моего сарказма. Проще надо быть, Уленька, проще... И самому легче будет и люди к тебе потянутся...
Хотя итак уж... тянутся так, что деваться от них некуда...
И началось это... там... в подвале донжона... с Эльфи и Веника...
Я проходил по, где освещённым огнями кафе и ресторанчиков, где фонарями, а где и тёмным улицам Лирнесса, потихоньку поднимаясь выше, от моря. Из Жёлтого крейса, в котором был бордель Юргена, в Синий, прямой дороги вдоль берега моря не было.
Из одного тёмного переулка, густо заросшего лозами глицинии, аромат цветов которой долетел до моего носа, шептали, переговаривались невидимые в темноте собеседники:
- Лотти, где мы будем ночевать? Нас уже за сегодня третий раз выкинули из кафе.
- Не ной, Жизи...
- Да-а, не ной, тебе легко говорить, Людвиг. Встал и пошёл... Или напился, как вчера... Последние деньги пропил...
- Чтоб ты в этом понимал, нытик, - сипел невидимый в темноте Людвиг, - я творческий человек. Мне надо...
- Тихо все! - пробурчал старческий, судя по всему, голос, - на берег пойдём... Лодку вытащим... Под ней переночуем... У меня спина болит - ночью дождь будет.
- Не хочу лодку! Не хочу! - со слезами послышался голос Жизи (омега, судя по всему), - там крысы! Лотти, я крыс боюсь!
Неведомый Лотти ничего не ответил, вздохнул и в темноте тренькнули струны лютни.
Я остановился послушать, чем кончится дело.
- Лотти, не молчи, - тоненьким голоском требовал нытик Жизи, - не молчи! Я правда крыс боюсь! В прошлый раз так спали и она... она подошла и лицо мне нюхает... усы шевелятся... хвост голый, я не могу так!
Жизи был готов разрыдаться.
- Ай! - опять донёсся голосок Жизи, - Улоф! Людвиг дерётся! - Жизи заплакал, горестно, по детски размазывая слёзы по щекам.
Драконьи глаза великолепно показывали мне всё происходящее в темноте переулка. Их четверо. И лица вроде как знакомые. Где-то я их видел...
А! Помню...
С Гризелдом гуляли. И их, эту компашку, из уличного театра тогда выкинули. Улоф, старик этот, ещё потом медяки пересчитывал, а омежка узел с вещами тащил. И вот те двое других - альфа и омега. Альфа, Людвиг, получается, под шута был наряжен, а Лотти - это тот, что с лютней.
Ну, что?.. Как там Максимилиан говорил, Сила, мол, меня ведёт и ничего случайного в моей жизни не бывает. Ну, веди, Сила...
Я кашлянул. В кустах завозились и затихли. Только Жизи тоненько пискнул - Людвиг сунул ему локоть под бок.
- Господа, совершенно случайно обстоятельства сложились так, что у меня есть возможность предложить вам крышу над головой..., - сказал я в густые заросли.
Из кустов на мостовую переулка вышел Улоф. Невысокий альфа в годах пытался в темноте меня рассмотреть. Смог увидеть только светлые длинные волосы.
Он осторожно откашлялся и учтиво сказал:
- Извините, оме, но мы не сможем принять ваше предложение...
В кустах задушенно вздохнул Жизи.
- Да... - Улоф повернул голову к кустам, - увы... Не сможем... У нас нечем вам заплатить...
В кустах выдохнули.
- А я разве говорил о деньгах? Я вам предлагаю переночевать совершенно бесплатно... Из человеколюбия, так сказать...
Из кустов на дорогу вышел Людвиг. В полосатой майке и мятой цилиндрической шляпе. Грубо накрашенное лицо белело в темноте. Он был на целую голову выше Улофа и чуть ниже меня.
Лицедей напряжённо смотрел на меня, эмпатия сообщила мне, что он насторожен и в случае чего готов драться.
- Нет-нет, господа, - я поднял руки ладонями к собеседникам, - ничего такого, что могло бы нанести урон вашей чести... Просто я услышал, как ваш спутник, Жизи, кажется, жалуется на крыс, а его слёзы и несправедливый поступок Людвига, тронули моё сердце... и я решил предложить вам ночлег...
Во завернул! Видимо, что-то в этой ситуации - моё психологическое превосходство и затруднения этих несчастных вызвали дурацкое желание поприкалываться.
Но, тем не менее, моя речь была произнесена в местном, несколько высокопарном, стиле, а обороты свидетельствовали об образованности и знатности - сам того не желая я фактически представился им.
Из кустов выскочил невысокий омежка в чём-то светлом, за руку его безуспешно хватал тот самый Лотти, так и остававшийся в кустах.
Омежка бросился ко мне, задрал круглое, гладкое как яичко личико на меня, пытаясь широко распахнутыми наивными глазами разглядеть там, что-то одно ему ведомое. Огромные в темноте глазищи, короткие тёмные растрёпанные волосы, вздёрнутый носик, усыпанный веснушками...
Не люблю веснушки.
Затем Жизи подскочил к Улофу, потормошил его, бросился к Людвигу, начал толкать его в бок. Оставив и его, за руку вытянул на дорогу сопротивляющегося Лотти - омегу средних лет со светлыми волосами до плеч... Снова бросился ко мне:
- Оме, а... а можно? Я... мы тихо-тихо будем..., - умоляюще сложил ручки на груди, добавил тоненько, смотря на меня склонив голову набок, - нам только переночевать, оме... Один раз..., - добавил он, под голодное бурчание живота выставляя тоненький пальчик - мы даже кушать не хотим...
Ага, ага, дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде...
- Идём? - уточнил я, так как все остальные молчали.
- Идём! Идём! - воскликнул неуёмный Жизи.
Я пошёл вперёд, остальные потянулись следом.
Неугомонный Жизи постоянно в течение всего пути до дома с узлом на плечах перебегал от меня к своим и обратно и засыпал меня вопросами:
- Оме, а где вы живёте?
- В Синем крейсе...
- А! Знаю! А дом у вас большой? А где мы будем спать?
- У меня есть большой пристрой и там можно переночевать
- Нету там никого! У меня знаете, какая кошка? Вот такая! - показал я руками размеры Машки, - она давно всех переловила.
- Ух ты! Здорово! - восхитился Жизи, - а только... а разве такие кошки бывают?
- У меня есть...
- А... оме, а можно спросить?
- Да давай уже...
- А вы кто? Ну, в смысле, зовут вас как?
- Ульрих Фрейтаг Генрих фон Фалькенштейн, маркиз Аранда, младший сын Герхарда Фридриха, седьмого великого герцога Лоос-Корсварм, преподаватель демонологии Схолы Лирнесса к вашим услугам, - счёл возможным я представиться полным титулом с последним добавлением.
- А! А..., - Жизи тут же увял, а Улоф остановился:
- Извините, оме, ваша светлость, мы вынуждены отказаться... Мы не пойдём, - он склонил голову в поклоне.
- Мой светлости угодно, чтобы сегодняшнюю ночь вы провели под крышей, - надавил я, - вон смотрите! - продолжил я гипнотическое внушение и рукой показал на залив, где далеко в море, в ночной мгле, пока ещё беззвучно сверкали молнии в собиравшихся тучах - спина Улофа в своих прогнозах не ошиблась.
Придавленная гипнозом труппа неудачливых актёров пошла за мной.
Пришли. Я показал на пристрой, находившийся у лестницы, ведшей от Шнорштрассе наверх, к нашему дворику и входу в дом. Замок щёлкнул, открывая неиспользуемое просторное помещение. Пыль, повинуясь телекинетическому воздействию, вылетела поверх наших голов. Стало чисто. Вот только с мебелью и постелями проблема. Правда, не такая уж и страшная - в подвале у меня осталось достаточно обрезков ценной древесины из которых можно соорудить топчаны. За топчанами дело не станет - с моим владением телекинезом дело нескольких минут, что и было продемонстрировано новым жильцам пристроя на телепортированных сюда деревяшках.
Аделька, Сиджи и Ют, услышав, что оме вернулся, возглавляемые Машкой, спустились сверху и начали знакомиться с пришедшими. Ахи, охи, писки Жизи, тут же включившегося в общение...
Я вышел. Поднялся.
Эльфи уже с заметным животом вниз не пошёл - ступеньки.
Сели с ним на лавочку в саду. Он уцепился за рукав, ткнулся головой в плечо. Ждал. Он ждал меня. Поднял голову:
- Опять, оме?
- Что, мой золотой...
- Вы пахнете... альфы, омеги...
- Не бери в голову... В бордель зашёл. Там народу много было...
- В бордель? - аккуратные бровки омеги полезли вверх.
- Ну, да... А что тебя удивляет?
- Да, действительно, чему тут можно удивляться? - недовольно пробурчал Личный Слуга.
- И чему же? Скажи? Зашёл в бордель... к альфе знакомому заглянул... пообщались... с ним, - я сознательно говорил двусмысленно, - приглянулся я ему... Да... Замуж зовёт, вот думаю теперь - идти, не идти... Что присоветуешь?
Эльфи, опять надумав себе разного, отлип от меня, сел ровно, сложил руки на груди поверх живота и, насупившись, молча смотрел в темноту, разгоняемую неярким светом фонариков.
- Кормить-то меня тут будут сегодня?- толкнул я его плечом.
- Да... там оставили. Сиджи подогревал два раза. Ох, оме, в конце концов, это ваша жизнь. Хотите ходить по борделям - пожалуйста. В дом только разных всяких не водите. Кто там у вас опять? Кого привели?
- Да вот как раз решил разнообразить свою постельную жизнь, - это он меня ещё отчитывать будет и условия ставить? - четверых сразу привёл. Два альфы, двое омег. Всё как я люблю...
Веник, ещё не спавший, по голосам нашёл нас в сумерках. Пришёл. Пыхтя, забрался на лавочку и с размаху рухнул мне в руки - держи, папа.
Так его и не удалось отучить меня звать таким образом.
- Ты почему ещё не спишь?
- Не..., - выдал мелкий, отрицательно мотая головой, действительно, чего это он должен спать, когда папы в доме нет?
Перетаптываясь на моих коленях, Веник зарылся носиком в мои волосы и, обняв за шею, дышал куда-то за ухо. Через некоторое время, надышавшись мной, оторвался от шеи и повернул головку к так и сидевшему надутому Эльфи. Протянул ручку и дёрнул его за прядку коротких волос.
- Ай, что творишь, мелкий! - среагировал омега, отвлекаясь от своих мрачных мыслей.
А вот не надо на папу дуться!
- Эльфи, там четверо, покормить бы надо. Посмотри в холодильнике... Бутерброды, там, чаю...
- Эх, оме, что с вами поделаешь, - сказал Эльфи, неловко поднимаясь с лавки, - сейчас сделаю... А замуж идите, оме, хоть муж всю эту камарилью, что возле вас постоянно крутится, разгонит... Я - Личный Слуга ваш, с вами до смерти останусь... А вы хотя бы дурковать перестанете, да в дом тащить кого попало не будете... Когда свадьба-то?
- Да не решили ещё... Как только решим - ты первый узнаешь...
Эльфи надул щёки, выпустил воздух - как-то всё это странно - оме замуж собирается, врёт, ведь, поди...
Омега неопределённо пожал плечами и пошёл в дом - готовить поздний перекус на ещё четверых.
Вот и поговорили.
Над тёмным ночным городом сверкнуло - гроза подошла ближе.
Пойдём-ка, Веничка, поужинаем и - спать. Давно пора.
* * *
Как обычно, утром меня разбудил Веник, возившийся на мне сверху. Я лежал на спине, заложив руки за голову и размышлял - что мне сегодня надо сделать.
Ёрочку и Вивиана от Лисбета забрать - это однозначно. Срок лечения прошёл и у того и у другого. Ёрочку ввести в Силу. Хорошо бы сегодня, но это как получится. И ещё - разобраться с теми мужиками, что купили соседский дом. Кто это такие?
- Машка, прыгай! - донеслось из открытого окна кабинета под которым был наш дворик.
Ночью бы сильный дождь - вовремя я этих лицедеев привёл, и сейчас, утром, умытый город, море и растения вокруг нашего дома парили, нагреваясь под пока ещё нежаркими лучами утренней Эллы. Капли росы, обильно выпавшей под утро, а скорее всего, просто капли ночного дождя, переливались на свету всеми цветами радуги, море едва дышало за парапетом набережной, неся городу запахи свежести и йода...
Жизи, отоспавшийся на новом месте без крыс, пытался научить Машку прыгать через прутик, который он держал в руке.
Царственно-важная кошка возлежала на скамье и снисходительно смотрела на омежку, махавшего сухой веточкой перед её мордой.
- Ну, Машенька, прошу, прыгни! - перешёл к мольбам Жизи, только, что не встав перед ней на колени.
- Ох, ну что же с тобой делать? - Жизи сел рядом с кошкой на лавку и продолжил уговоры, - смотри, какая киса красивая, - тонкая ручка прошлась по голове и спине лежащей кошки, - таких кошек больше нигде нету. Вот она какая, самая красивая, самая умная, - продолжал расточать льстивые посулы омежка.
Машка подняла голову, покровительственно посмотрела за Жизи - да, я такая, да - самая красивая, да - самая умная.
Уши здоровенного зверя завернулись назад, хвост целиком дёрнулся по лавке вправо-влево.
- Ради меня, Машенька, - приложил я руку к голой груди - стоял у окна в одних трусах.
Да ну вас! Машка вздохнула, поднялась со скамьи, Жизи с готовностью подставил прутик, кошка тяжело, лениво перепрыгнула через него и не глядя на приставучих кожаных мешков ушла за угол, в тень.
После завтрака заглянул к актёрам с относительным комфортом переночевавшим в пристрое. А ничего, уютно даже как-то тут стало. Топчаны Жизи и Лотти стояли у одной стены, Улоф и Людвиг расположились у другой.
Улоф поднялся мне навстречу:
- Благодарю вас, ваша светлость, - он приложил руку к груди, - за ночлег, за ужин, за завтрак, вот. Мы не сможем вам заплатить, но может быть вам помощь какая-нибудь нужна... По хозяйству, - уточнил он.
- Скажи-ка, лучше мне, Улоф, почему вас всё время освистывают? - мы вышли вдвоём со стариком на улицу - остальные трое возились в полумраке пристроя - перебирали немудрёную одёжку, сценические костюмы, простецкий реквизит, да мало ли чего ещё....
Я присел на парапет огораживавший лестницу к дому.
- Да так, оме... Не везёт нам... Как супруг мой умер, так и не ладится... То сам заболел в прошлом месяце, играть не смог, то нашим, вот, - он кивнул головой в сторону пристроя, - мастерства не хватает. А зритель в Лирнессе капризный. Конкуренция между нами большая. Вот и..., - он замолчал, размышляя, - по сёлам поездить разве...
- Ладно, давай так - вы пока не съезжайте, я вас не гоню и жить вам всё равно негде. А там придумаем что-нибудь. Найдём пьеску какую, подходящую... На вот, - я протянул Улофу пару гульденов, - отдашь, как деньги появятся.
- Что вы, оме, я не возьму. Нам отдавать нечем просто, а когда появятся... Неизвестно когда, - запротестовал альфа.
- Бери! Дают - бери, а бьют - беги! - завершил я свою речь русской мудростью и гипнотическим внушением, - только огонь в пристрое не разводите...
* * *
Дом Лисбета встретил меня разложенными по гостиной вещами. На мой вопрос, что случилось, Лисбет ответил, что ему приходится ехать по предписанию Корпуса целителей. Он уже брал его, но тогда я смог его уговорить пойти со мной на бал и поездка отложилась. А теперь вот надо исполнять...
Маленького целителя не будет целую декаду или две - в зависимости от количества пациентов. Особых неудобств он испытывать не будет. Проезд за счёт Корпуса целителей. В каждом сельском рате есть целительский пункт с чистыми, просторными комнатами для проживания приезжего целителя и приёма больных и попробуй только глава рата небрежно отнестись к целителю. Жалоба мигом уйдёт Главе совета Лирнесса. Омеги-целители, хоть и искусники, но весьма капризны. Поэтому питание и проживание им всегда стараются обеспечить в лучшем виде. Старосты ратов даже соревнуются друг перед другом, принимая целителей. Да и потом, сегодня ты целителю не угодил, а завтра он тебя же, дурака, лечить будет. Проведёт, скажем, обезболивание не до конца и за операцию какую-нибудь примется... хоть те же зубы взять...
Поэтому беспокоиться за него не надо. Всё будет в порядке, оме Ульрих, заверил меня Лисбет. За домом Лизелот присмотрит. Ему не впервой.
- Пойдёмте, оме Ульрих, наших пациентов посмотрим, - улыбаясь, Лисбет позвал меня в палату.
Швы с Ёрочки уже сняли и он прекрасно себя чувствовал. Чем и поделился с нами, с надеждой и затаённой тревогой глядя на меня - не передумал ли я случайно и не решил ли отдать его отцу. Нет, не решил - я взъерошил короткие мягкие волосы на голове альфы, а тот, стесняясь и пряча улыбку, опустил голову.
Вивиан тоже поднялся и сел на кровати.
- Ну, а ты, Вивочка, как тут?..
И у него всё хорошо, оме - Вивиан молча развёл руки, а затем встал передо мной и, не смея начать первым, взглядом просил обнимашек.
Лисбет улыбался, глядя на нас...
Но Вивиан так и не говорит. В считанные мгновения - пока он обнимал меня, я пробежался по его личности. Чёрно-белое тело, стянутое жёлтыми латунными лентами, цело, мусор внутри уже не плавает беспорядочно, как в невесомости, а лежит внизу. Но разгребать его всё равно придётся... Потом, как нибудь...
Но голову омеги как-то надо обезопасить. Руны... Мне ещё раньше пришла в голову мысль о них. Выйдя из палаты я поделился этой идеей с Лисбетом.
- Оме Ульрих, так никто ещё не делал... Но, с другой стороны, и лечением таких больных мы похвастать не можем, - целитель от избытка чувств всплеснул ручками, - поэтому, я думаю, что можно попробовать...
Сказано - сделано.
Голова Вивиана, после того, как я рассказал ему, что собираюсь делать и было получено его согласие - попроси оме его в море со скалы прыгнуть - сделает, не задумываясь, была освобождена от волос.
Лизелот аккуратно побрил голову страдальца и я, взяв химический карандаш, сначала накидал в саггитальной проекции головы от начала её волосистой части к затылку несколько надписей: спокойствие, доброжелательность, уверенность в себе, жизнерадостность, искренность, аккуратность, внимательность, заботливость. Пока татуировки делать не буду - посмотрим, как рунические надписи скажутся на мозговой деятельности омеги. Если результат будет положительным, то можно сделать надписи постоянными. А если нет... то химический карандаш стоек, конечно, но стереть его можно без особых проблем. Выводя руны, напитывал их и Силой и желанием той эмоции, которую обозначало то или иное слово. Да, писал по-русски. Всё то время, пока я расписывал голову омеги, Лисбет внимательно наблюдал за мной и за вспышками синеватого света, впитывавшихся в каждую руну по мере её написания.
Вивиан стоически терпел мои над ним издевательства - кончик карандаша ползал по нежной коже, больно не было, но определённый дискомфорт присутствовал.
Исписанную голову омеги повязали беленькой косынкой и я, расплатившись с протестовавшим целителем, напоследок захватив у Лисбета записанный Лизелотом мой рассказ о Римской империи и взяв обоих бывших больных за руки и пожелав Лисбету хорошего путешествия, телепортировался прямо в наш дворик.
Ёрочка и Вивиан были отведены наверх - пока поживут вместе. И я не думаю, что Вивиан или Ёрочка будут претендовать друг на друга в сексуальном смысле. Они как-то за ночь, проведённую в одной палате свыклись между собой. Всё полегче будет.
А сейчас к новым соседям. Потом - на квартиру к Вивиану за одеждой и вещами.
Улица наша - Шнорштрассе, была второй от набережной. Но в том месте, где от неё к нам начиналась лестница, она плавно перетекала в Веспенгассе - Осиный переулок. Из-за того, что прямо над Шнорштрассе стояла скала, на плоской вершине которой и расположились наш и соседский дома, получалось так, что хотя и адрес наш был по этой же улице, она проходила ниже дома - для чего собственно и была нужна довольно длинная лестница в наш дворик. Подобная же ситуация наблюдалась и у соседей. Только в отличие от нас, вход на их лестницу был не прямо с улицы, как у нас, а из двора нижестоящего соседского дома. Надо было войти в подворотню, пройти через неширокий двор дома по Шнорштрассе 5 и подняться наверх. Купленный неизвестными дом тоже был угловым в плане, но если наш напоминал букву Г - одна сторона была длиннее другой, то тот был одинаковым. Внутренней планировки я не знал, но дом тоже был двухэтажным и в точности, как и у нас, свес его кровли выходил своим краем на вышележащую улицу. У них также был крохотный внутренний дворик, куда выходила входная дверь. От нижнего двора соседского дома его отделял невысокий забор с калиткой.
Я поднялся по лестнице к этой калитке и стукнул несколько раз кольцом. Калитка тут же бесшумно отворилась (помнится, у предыдущих соседей скрипела она немилосердно) и высокий крепкий альфа неприветливо спросил:
- Чего надо? Хозяев дома нет. Извините, оме, принять они вас не смогут.
Неуловимо быстро я коснулся его руки.
Э-э. Нет. Не отпущу. Погоди, дорогой.
Считав память неискусника я, посторонив несопротивляющегося оперативника СС, прошёл во дворик, он закрыл калитку и пошёл за мной.
СС. Она решила оборудовать пост наблюдения за мной прямо в соседнем доме. Причин, почему это надо делать, открывший калитку не знал. Но два раза в день, кто-то из пятерых поселившихся в доме, носил короткое донесение в неприметную дверь в крейсовом рате.
Поскольку после продажи сада соседи заделали окна и двери, выходившие на нашу строну, наблюдение велось через слуховое окно на чердаке. Там стоял стол, стул, даже был оборудован топчан. В случае получения специального сигнала, команда из пятерых оперативников, давно уже сработавшихся вместе и понимавших друг друга с полуслова, должна была принять меры к моей ликвидации. Все пятеро искусниками не были и потому возмездия Великой Силы они не боялись.
Аналогичным образом я прошерстил головы и остальных четверых наблюдателей. Они сидели передо мной на стульях в самой большой комнате на втором этаже и молча бессмысленно пялились в пол, находясь под гипнозом. Я сидел в кресле и размышлял.
Вот кем надо быть, что бы устроить такое? Они, что моих возможностей не знают? Я не скрывался... Или их специально мне подставили? Как смертников... Вот оме про вас, дураков, узнает, как омега не удержится от расправы, а там... Нападение на оперативников СС чревато пожизненным заключением. А в тюрьме и приморить не долго. Даже казнить на надо. Правда, закрыть меня - постараться надо. Сильно. Пока со мной Великая Сила - я неуязвим. Может это такой способ прощупать мои возможности?
Зачем?..
Ну, на этот вопрос я у этих ответа не получу. Надо идти выше. Спрашивать там. Но и просто так оставлять это нельзя.
Та-а-ак... Кто старший? Вот кто. Давай-ка мы с тобой вот что сделаем. Дом на кого оформлен? На тебя? Во-от...
И старший группы тут же воспылал жгучим желанием продать недавно купленный дом такому хорошему покупателю.
Через час покупка была надлежащим образом оформлена в крейсовом рате, причём, делалось всё так, чтобы не попасться на глаза человечку из неприметной двери, которому соглядатаи носили доклады. Почему покупка? Ведь, мог бы просто отобрать. Подарили ли бы они мне дом, например. Но я честный человек (местами, правда) и усугублять конфликт с СС, а у всех пятерых я выяснил, что это за контора и какова её структура, не следует. Наведаюсь к Тёмному Ящеру лично, сядем рядком, поговорим ладком...
Два талера покинули мой кошелёк, а купчая была телепортирована в кабинет, на стол. Отпущенные из-под гипноза альфы расторопно собрали немудрящие вещички и покинули дом. А я пошёл договариваться с рабочими о штукатурке новых дверных и оконных проёмов, зашёл в Службу очистки переговорить о водопроводе и канализации. Заглянул к себе в подвал - проревизовать остатки ценной древесины - на новые площади понадобится мебель. Но спешить пока не надо.
Следующая моя лекция у искусников-артефакторов через декаду, ещё через декаду - целители. А потом снова стихийники. И так по кругу. Так, что время есть. Пусть СС осмыслит произошедшее. Сделает свой ход. Либо я встречусь с кем надо. Так-то Тёмный Ящер неискусник - это оперативники знали точно. Конечно, если напрашиваться на встречу специально. При этом, он вряд ли будет один. Кто-то из его замов-искусников точно будет с ним.
А новые площади я найду, как использовать. Во-первых, мне, как маркизу, лестно иметь практически целое поместье, во-вторых, на первом этаже нового дома я размещу свои мастерские - швейную - эту в торец, выходящий на море, там три окна - посветлее будет, столярную и слесарную - в другом конце того же этажа. Наверху - новые жильцы. Веник подрастёт и ему будет нужна его комната, а Ёрочка и Вивиан - в новый дом. К тому же у Вивиана есть - по крайней мере, было, своё увлечение - он парфюмер. Неплохой, судя по всему.
Кухня там не нужна - хватит и нашей. Ванны, туалеты - всё это тоже только на втором этаже. Стоп. Туалет и на первом нужен, без ванны. Не будешь же каждый раз, как приспичит, наверх бегать.
Ну, вот как-то так...
Из голов оперативников я знал, каким образом была получена информация обо мне. Люди СС, не эти, другие, ходили и разговаривали с жителями Синего крейса, с теми, кто жил на нашей улице, даже со сторожем школы, где работал Гризелд, побеседовали.
Значит, что? Значит, мне надо быть на шаг впереди их и самому поговорить со всеми, кто живёт рядом со мной.
И я принялся за обход соседей. С приветливой улыбкой, подкреплённой гипнозом и ментальным внушением, стучался в двери. Останавливался около старичков, дни напролёт ловивших рыбу с набережной. Побывал на двух стоянках всезнаек-носильщиков портшезов. Прошёлся по улице, проходившей выше наших домов. Перезнакомился со всеми окрестными мальчишками. Узнал, кто из соседей, чем живёт, где кто работает, у кого магазинчик или кафе. В каком дворе есть театральные подмостки, кто увлекается музыкой или пишет стихи (а таких, как ни странно, оказалось немало). А все окружающие, таявшие под моими чарами внушения, с удовольствием знакомились с "нашим оме" и рассказывали, рассказывали, рассказывали... О себе, о детях, о соседях... Ну, а я, заодно вспомнив и бордель Юргена и свои внушения Ёрочке, корректировал и правил сознание этих добрых людей в отношении себя, любимого, и всех своих. В смысле, что вот к этим людям все окружающие должны относиться неизменно доброжелательно. Только так и никак иначе. По мере моего продвижения по улице волна доброжелательности расползалась шире и шире по Синему крейсу. Не удивлюсь, если через некоторое время в нём возрастут цены на жильё. А пока я пробежался по своей улице и по вышележащей и с удовлетворением отметил, что можно не закрываться эмоционально выходя из дому. Мне это нужно... Да и СС получит лишнее подтверждение моей лояльности.
Правда... не скажу, что мне это далось легко. Самочувствие несколько ухудшилось. Не так как после Руди, но лежал я до самого вечера. Нет, ничего такого. Но... почему-то всё, что называется, валилось из рук, в глазах плыло. Заглянувшего ко мне Эльфи я попросил принести обед в кабинет. Под расстроенным взглядом Личного Слуги поклевал без аппетита первое, поковырял второе, не столько ел сколько крошил хлеб, остановившимся взглядом уставившись в чёрную как ночь, полированную столешницу письменного стола...
Что же со мной такое? Накопилась чудовищная ментальная усталость и сейчас я с некоторой ностальгией вспоминал дни и декады, проведённые в замке во время и после лечения. Когда я был предоставлен сам себе и в моей жизни, можно сказать, ничего не происходило... И только оме Шиарре разгонял мою скуку, заставляя постоянно быть в тонусе... Ох! Опять Шиарре... Опять он...
А ещё...
Были у меня мысли по поводу издания своего рассказа о Спартаке. Я тогда ещё хотел побольше картинок в книжку насовать. Вот и займусь...
Достав тетрадь с аккуратно записанным нарочно разборчивым почерком Лизелота рассказом и вооружившись карандашом, я принялся отмечать места, которые бы мне хотелось проиллюстрировать. Причём, делать надо так, чтобы на странице немного - пару абзацев занимал текст, а остальное рисунок. Вернее гравюра. Тогда и объём наберётся и, поскольку, рассказ вышел уж очень... скажем так, не без игривости, на рисунках получится изобразить много разного...
Для знатных людей в Лирнессе не считалось зазорным заниматься творчеством - литературным прежде всего. И деньги, заработанные литераторами, были допустимы для дворян. Мало того, одной из тем для светских разговоров были как раз более или менее удачные результаты литературных усилий того или иного господина. И литература, к тому же, была одной из немногих сфер человеческой деятельности уравнивавшей дворянина и простолюдина, альфу и омегу. Правда, литературные потуги омег частенько вызывали снисходительные смешки знатоков, но...
Рассказ мой сам по себе большим не был. Но размер и расположение шрифта, а также количество иллюстраций могли дать объём, а, следовательно, поднять цену на книгу. Вытащив из ящика стола несколько стянутых из Схолы листов приличной бумаги, я принялся творить. Апатию мою как рукой сняло. Видимо, не зря говорят, что лучший отдых - это смена деятельности.
Погрузившись в расчёты по изготовлению литер и заставок, припоминая всё, что знал из той жизни о переплётном деле и книгопечатании, а также прикидывая количество рисунков и примерное их содержание, я засиделся до темноты. Аделька давно уже пришёл из школы и поделился изученным за день с Эльфи, Сиджи и Ютом. Без меня все, кроме безмолвного Вивиана, включая Веника, Ёрочку и увязавшегося с ними Жизи, сходили на ежевечернюю прогулку и вернулись полные впечатлений - Жизи рассказывал о своей творческой карьере в труппе Улофа, расспрашивал о нашей жизни в Лирнессе. Об этом мне рассказали вернувшиеся Сиджи и Ют. Дети сели в кресла напротив меня и в лицах пересказывали вечер, попутно интересуясь, чем это я таким занимаюсь. Секретов у меня от них давно уже не было и я рассказал о книге и могущей воспоследовать от её издания денежной прибыли. Глазки обоих загорелись, но я обломал омежек, сказав им, что в скором времени они превратятся в школяров Схолы факультета менталистики, а для них Супермум консилиумом утверждена специальная форма одежды. Несколькими штрихами набросал эскизы, которые я показывал Максимилиану.
- Как только эта одежда для вас будет утверждена, а господин Максимилиан обещал мне, что так и будет, то её придётся шить. Раскроим вместе, а потом у меня для вас будет задание - будете сами себе делать вышивки. Видите - по краю плаща, по краю пелерины, кроме того, надо будет вышивать эмблему факультета. Серебром. Да под плащ - штаны, рубашку, жилет, туфли. Или кто-то сапоги хочет?