Лениво, неохотно начиналось обычное мерзкое утро. Все тело ныло, разваливалось. Голова болела. Гадкий привкус во рту хотелось запить или выплюнуть. Ночка была бурная. Собрав остатки вязкой от жажды слюны, мужчина сплюнул на доски позади себя. Он ждал красной кляксы, но крови не оказалось. Тем лучше - вялое удивление быстро угасло, и эльф поднялся на ноги.
- Мы уже идем?
Сидевшая на коленях девушка с клеймом на шее подняла тяжелый от бессилия взгляд. Она была мирной. Чья-то служанка хорошо держалась, но война не коснулась ее, не изменила. Феалайн видел это - он давно привык делить всех на две группы: мирных от рождения до последнего дня и тех, кого отучили откладывать на завтра даже мелочи.
- Ох, простите... - она опустила большие, выразительные глаза и смущенно улыбнулась. - Реяна.
Приняв протянутую руку, она не столько встала, сколько позволила себя подтянуть и поставить на сочащиеся кровью ноги. Сразу же болезненная складка пролегла на переносице, губы вздрогнули, но девушка устояла.
- А господин кто?
- Ллодканей Харсай.
Имя показалось смутно знакомым и на уровне почти забытых слухов сулящим новый заработок. Свитки с последнего задания не собирались никуда убегать, так что решение пришло легко:
- Чего стоишь? Веди.
Правда, проводницу сперва пришлось вывести к центру города. Только увидев центральное древо с широкой площадью под замком дейнхара города - правителя, сильнейшего воина или орудия лучших шпионов - она смогла выбрать нужную подвесную дорогу.
Шли молча: Реяна была поглощена каждым новым шагом, а Феалайн без помех чужого голоса вспоминал названное ему имя. В последний раз оно прозвучало после сомнительной победы на недавнем поединке. В остальном - лишь отголоски далеких или давних дележей земли. В общем, возможный наниматель получался обычным сыном воинского рода - одного из тех, что с началом войны ураганом смели все устои и стали правителями обломков.
Всего пару сотен лет назад все было иначе. До сих пор можно встретить эльфа, помнящего, как жили небольшими общинами, чтили духов природы. Тогда самым странным чужаком казался тот, кто поклонялся непонятным богам или душам умерших. Потом появились они - люди. Враг пришел с неба, занял горы у края земли, где садится солнце. Когда их попытались прогнать, всех эльфов перебили, потом стали жечь леса. Выжить повезло лишь тем, кто был далеко на востоке - в один прекрасный день захватчики просто остановились, потом вернулись в горы. Они забрали все: ценности, запасы еды и редких трав, мирных жителей - остались лишь огромные пожарища. Ничего из этого Феалайн не застал - он родился намного позже. Зато он хорошо помнил, как ученики Хартанана, бога войны, брали все новые деревни. Не имея сил сразиться с настоящим противником, они пошли войной на бывших союзников...
В темноте непроходимых зарослей полнотелая женщина в длинной рубахе сидела на траве, прижав к груди голову младшей дочери. Растрепанная, расцарапанная девочка восьми лет захлебывалась в рыданиях. Мать не плакала, но просто гладила всклокоченную голову ребенка, не видя ничего перед собой. Ее трясло. Рядом стояла старшая дочь и сам Феалайн. Ему было двенадцать. Мальчишка стоял, ломая руки от страха и непонимания, что происходит. Он знал только, что появились эльфы в красно-оранжевой одежде на покрытых шрамами телах и поверх кожаных доспехов. Поднялась суматоха, мать вбежала в дом и принялась собирать, ронять и снова подбирать пожитки. Потом послышался чей-то властный голос - он объявил их деревню своей, поклялся оборонять от врагов. Теперь, когда мужчины остались защищать дома, а женщины с детьми сбежали к лесным хищникам, это звучало насмехательством. Где-то далеко завыл невидимый в зарослях зверь. Боевой клич голода - протяжный, грустный - заставил втянуть голову в плечи. Дикий лесной охотник, сильный и быстрый сам по себе, созывал свою стаю. Феалайну вдруг захотелось упасть на колени, прижаться к матери вместо сестры. Чтобы удержаться, пришлось впиться зубами в нижнюю губу. "Ты же мужик! - клял он себя. - Мужик, а прятаться хочешь, как девчонка!" Парнишка все кричал и кричал на себя в мыслях, но даже сам не мог поверить в свою мужественность - мешал страх.
У деревни не было ни единого шанса. В городах хотя бы стояли специальные башни для лучников, а подвесные дороги снимались или поджигались, отрезая путь от одного дерева-улицы до другого. В маленьких поселениях толстые сучья плотно переплетались, из них сплетались и дорожки в лес для охотников. Без риска для домов защитники могли поджечь только веревочные перилла, однако это никогда не помогало. В деревне, где Феалайн родился, умели защищаться от хищников, но эльфы оказались намного хуже.
Тот день остался далеко в прошлом, но так и не ушел из памяти. Мальчишка с ужасом ждал долгих скитаний по лесам, представлял первую и последнюю встречу с хищниками, но все обернулось иначе... хоть и не лучше - появились господа. Их привели боги: воинственные, требующие все новых побед. Жизнь медленно начала меняться. Хозяин этих земель стал запрещать молиться духам, задабривать их жертвами. Деревенские все равно молились, и их жестоко наказывали. Многие хотели вернуть прежний порядок, но редко кто отваживался бунтовать - духи не вмешивались в жизнь эльфов, а боги учили верных себе и помогали в боях.
Взрослея, Феалайн наблюдал, как соседи один за другим смирялись с новым порядком. Все реже они относили лучшую еду и другие жертвы в лес, все чаще обращались к чужим покровителям. Следование Пути одного из них - Пути войны, ремесла, искусства - обещало мастеру достаток и признание везде, где строились новые храмы. Такие возможности прельщали многих. Феалайн проклинал всех: бывших друзей, отца, пошедшую за городского воина сестру. Глупец - он так пылко боролся за свободу, что ушел из дома, стал скитаться и пытаться поднимать бунты.
- Запомни, - много позже учил его наставник. - Любой юнец мечтает отличиться, доказать, что знает лучше всех. Если в городе или деревне взрослые отмалчиваются, мол, не знают, ищи юнцов... Если они сами не прибегут к тебе, чтобы похвастаться, как много знают. Нужна где-то драка - юнцам только дай повод. Но восстание, начатое с молодых, скорее всего, на них и закончится. Почему?
- Они всегда бунтуют, и старшие привыкли, - глухо отозвался Феалайн. - Иногда у них что-то получается, и за их идеями нужно следить, но в работе мы не можем полагаться на что-то столь ненадежное.
- Неплохо, - кивнул учитель. - Хотя бы лучше, чем в начале.
Феалайн не любил своего учителя. Казалось, тот видел парня насквозь: до глубинных страхов, стыда и сомнений. Он не раз будто предсказывал поступки ученика, осаживая и высмеивая того каждый раз, когда учителю что-то не нравилось. Однако ненависть выросла не из этого - наставник учил бывшего борца за свободу видеть в мужчинах и женщинах, детях и даже целых деревнях инструменты: разные, со своими особенностями и целями.
В храмах Дейнэсэша - бога хитрости и скрытности, советников и шпионов - жили десятки некогда отчаянных, некогда строптивых парней и девушек. Там каждый так или иначе понял всю бесполезность борьбы смертных с богами. Многие смирились окончательно и просто выбрали один из Путей. Другие не оставили надежды отомстить завоевателям в красно-оранжевых одеждах, но вместо меча взяли в руки отравленный кинжал. Феалайн был среди последних. Он быстро усвоил, что Хартанан властвует над богами, но даже он часто принимает советы своего верного слуги Дейнэсэша. Еще лучше парень принял, что у эльфов все сложнее, и во многих городах хитрость и расчет давно правят из-за спины грубой силы. Сам он к власти не стремился, но желание держать воинов в узде заставила отвернуться от безучастных духов природы и принять чужую веру.
Феалайн давно закончил обучение. Он начал забывать разных учителей и точные слова, заменяя их личным опытом. Стал забываться и наставник: померкли насмешки, советы и замечания. Ярким остался лишь один разговор. Тогда, в начале своего ученичества, Феалайн еще верил, что можно все решить иначе. Поздним вечером, едва волоча ноги после уроков, он нашел наставника в пустом зале с лавками слушателей на десять.
- Зачем, учитель? - начала разговора мужчина уже не помнил, но с этого вопроса все сохранилось слово в слово. - В деревнях есть прекрасные охотники, в городах множество мастеров-воинов. Так зачем они сражаются друг с другом? Почему не идти против настоящего врага?
Тогда сидевший на одной из лавок наставник оглянулся на юного бунтаря, смерил его долгим взглядом, а затем усмехнулся. Он впервые усмехался без насмешки - задумчиво или даже грустно.
- Мне бы стоило встать, достать несколько щепок и предложить тебе сломать одну, потом - целую связку. Так учат всех... Но сейчас не хочу. Феа, ты когда-нибудь видел, как люди сбрасывают что-то с летающих крепостей в лес? Как разрывает землю, разметывает старейшие деревья? Как потом начинается пожар?
- Нет, - немного опешив, ответил тот.
- Я видел... - тихо отметил наставник. - И как падали целые улицы с горожанами, срывая дороги к другим деревьям, и как ударом ветра выбежавших скидывало вниз... Но вот чего я не видел, так это чтобы хотя бы пять деревень могли быстро договориться между собой. А ведь это война, а не торговля или совместная охота. Что делать, если придется послать десять эльфов на верную смерть? Или сотню? Люди сильнее нас настолько, что я не знаю, победим ли мы, объединившись. Но у множества отдельных деревень нет даже надежды.
В ту ночь Феалайн долго не мог уснуть: болели отбитые тренировочным мечом руки, но гораздо больше его тревожили мысли. Он не знал, что наставник видел налеты людей, закончившиеся больше ста лет назад. Не знал, что даже учителя не уверены в победе над чужаками. Главное, тогда он понял, как многого не знал и не знает до сих пор. Это ощущение осталось и годы спустя, превратившись в простое правило: кто знает чуть больше других, кто допускает чуть меньше ошибок, тот и побеждает.
До дома семьи Харсай шли долго - Реяна часто просила о передышке: останавливалась, садилась на спускавшуюся по стволу дорогу. Однако по траве от калитки в живой изгороди до каменного особняка она почти бежала. Только поднявшись на крыльцо и приложив руку к двери, как ребенок в "домике", она облегченно выдохнула, уронила голову на грудь. Лишь спустя несколько глубоких вдохов девушка расправила плечи и попыталась приосаниться. Феалайн усмехнулся - босиком, в разорванной и залитой кровью рубахе это выглядело умилительно.
- Подождите здесь, пожалуйста, - тихо, но твердо велела служанка. - Я объявлю о вас господину.
"Объявление" затянулось. Опустив корзину со свитками, мужчина сел на ступеньку боком к двери. От хозяина дома не стоило ждать удара сзади, но годы в храме отучили Феалайна садиться спиной к дверям или окнам. "Хорошо живет, мерзавец", - мужчина окинул оценивающим взглядом богатый дом, живую изгородь с последними, облетающими цветами. Тень от ближайшего дерева-улицы тяжело лежала на доме, поводя по двору ажурными ветками. Дальше, за особняком, слышался плеск воды. "Эх, хорошо живет", - мужчина усмехнулся про себя и лениво отогнал назойливую зависть.
Ллодканей объявил о своем появлении сухим кашлем - похоже, ухоженному и лощеному хозяину дома потрепанный эльф чем-то не понравился. Его самого - высокого, слегка хромавшего мужчину в темно-красном халате - гость заметил еще в окне, но вставать заранее поленился. Только теперь Феалайн оторвал зад от ступеньки, выразив этим все свое отношение к знати еще до поклона. Да и склонился он чуть меньше, чем требовали три огненно-рыжие пряди в длинных волосах хозяина дома - знак немалых успехов на Пути Хартанана - но простому наемнику отсутствие манер прощалось.
- Приветствую, хад-Ллодканей, - уважительно обратился он.
- Дня, - легко кивнув, ответил тот. - Реяна не смогла представить тебя мне.
- Я не назвался.
Собеседник не стал требовать имени - это было ни к чему. Гость ничем не показал своего Пути, а среди простых наемников искать по именам было бесполезно. Вместо ненужных расспросов, хозяин дома бросил Феалайну небольшой кошелек с десятком янтарных монет. Затем он показал свой интерес к наемнику, предложив работу на проверку.
- Дело легкое, оплата так себе, - спокойно признал Ллодканей. - Но кто сразу хорошо платит? Передашь письмо одной особе в Миильтале, вернешься с ответом - заплачу еще десять. Дальше - увидим.
Десять монет? Ездить в другой город и обратно выходило себе дороже. Феалайн поставил ногу на ступень выше, скрестил руки на груди.
- У меня хватает работы, - ответил он.
- И все платят, не глядя? - Ллодканей поднял бровь. - Не смеши. Если хоть один род допускал тебя до серьезных дел, ты должен знать все преимущества такой работы.
- Пятнадцать.
- Я не намерен торговаться.
Этот знатный зря держался так надменно - работа на бедный род не казалась заманчивой. Ллодканей не мог заплатить больше или даже столько же, сколько могли другие. Он вряд ли мог даже заплатить больше, чем его противники... Феалайн мгновенно подавил мысленную ухмылку, чтобы ничем не выдать мелькнувшую идею.
- Ну... - он недовольно выдохнул, убрал ногу со ступеньки. - Ладно... ладно. Кому письмо?
Возможно, работа в убыток того стоила. Род Харсай стал спешить к власти: жестко, упорно, иногда неосторожно. Либо в скором времени они сами смогут за себя заплатить, либо это сделают другие. Конечно, Феалайна будут проверять, но он создал себе отличную репутацию среди наемников. Он должен был - чтобы один удар против правил не испортил все.