A. Wilmot : другие произведения.

Первый Пилот

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.06*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это большое и серьезное творение по мотивам мира Махиро Маэды "Изгнанник". 18 октября - большой концептный апдейт + воспоминания Маргариты и домик в горах.
    "- Ничего, - глухое слово. Совершенно глухое, будто бы некто под именем Александр Роу закрылся в этой идеальной внешней оболочке"

Первый пилот.

Tadaiyoi tsuzuketeru muke gara no mimo

MONOCHROME ni soumaru

Kaze ni fukarete

Ano toki kanjiteta michita no kuuki

machinami ni nomi komareru

shinjitakunai yo

И оставшись в одиночестве, я тоже стал никем; не имея права на пустые слезы,

Мои застывшие в монохроме бездушные глаза закрыты навстречу бесконечному ветру.

Неважно, что было стерто с наших радужных небес, они стали навечно серыми.

Ты сказала мне, что мы можем тратить вечность, но я не поверил тебе, поэтому...

- Koyasu Takehito, MONOCHROME ni Somari Yuku Machi de (В городе, застывшем в монохроме)

   Первое действие. Начало. Воскрешение.
  
   София Форрестер, Императрица Анатоля, бывший первый помощник на корабле "Сильвана", будущая Императрица Альянса.
   Девушка в форменной темной одежде, состоящей из узкой юбки до колен и пиджака с этническими узорами на воротнике и манжетах, поспешно разворачивала несколько писем. Покачав головой, она надела узкие очки с прямоугольными стеклами, к которым уже так привыкла за три года, проведенных на "Сильване". Первый помощник... София. "Как вы говорите, ваше имя?" - и это не только высокомерный капитан, в чьи коньячного цвета глаза Принцесса Анатоля незамедлительно влюбилась, это еще и команда механиков, фанатично преданных пилотов боевых ваншипов. Первый помощник... не уберегла она своего капитана, демона Алекса Роу. Не уберегла, даже не пыталась спасти.
   Она устремила зеленоглазый взгляд на синее-синее небо Норикии. В то небо, где уже никогда не будет его презрительно-скучающего взгляда из-под полуопущенных ресниц. Она все же вернулась к письмам.
   Герцог Мадсейн, великодушно предоставивший свой дом под резиденцию Императрицы, сообщал, что совместная школа пилотов Анатоля и Дизита успешно открылась. Прошедшие бои показали, как важны ваншипы, и герцог выступил с инициативой создания летной школы, дабы простая молодежь также могла иметь возможность получить необходимые для пилотов и навигаторов знания и умения. В Анатоле ведь была лишь дворянская офицерская академия.
   Остальные письма были от Винса Алзея, который гордо именовал их "отчетами". В первом он весьма сухим, официальным и совсем не свойственным для него самого языком сообщал о потерях. А вот в остальных описывал дальнейшую жизнь всех самых непосредственных участников тех событий, так интересовавших Софию.
   Команда "Сильваны" наотрез отказалась покинуть судно, отчего его пришлось перегнать в запасники королевского флота, дабы там все спокойно могли ожидать решения Императрицы Софии (первого помощника - машинально поправила г-жа Форрестер) о дальнейшей судьбе своей и проводить починку корабля. Татьяна Висла и Алисия Эгрю вместе получили предложение возглавить один из крейсеров класса "Урбанус", не потерянных во время операции по уничтожению Гильдии. Они приняли предложение с восторгом (Татьяна стала капитаном, а Алисия - первым помощником) и отбыли в Дизит с мирным договором на борту. После того, как остановился Гранд Стрим это стало значительно проще. Клаус Барка и Лави Хэд получили достойную материальную компенсацию, после чего выкупили старый дом своих родителей, но в скором времени подарили его вдруг образовавшемуся семейству Шетланд-Шеа, отбыв по приглашению Мадсейна в школу пилотов, чтобы и самим подучится и других поучить. Альвис Е. Гамильтон, как единственная оставшаяся и этого рода была удочерена семейной парой все тех же Мадсейнов, пошла в школу вместе с их дочерью Холли начала постепенно забывать весь ужас сражений за Экзайл, Гильдии и Гранд Стрима. Гильдия, а точнее те, кто отказались встать на сторону Альянса подверглись преследованию со стороны Анатоля и Дизита. Такого-то числа (то есть в день получения Софией этого письма - пятнадцатого Трагоса) состоится погребение некоторых участников тех событий, которые пожертвовали жизнями ради спасения других.
   И Алекса, мысленно прибавила София. Его пустую могилу решили сделать там же, где и уже давно была зловеще пустая могила Юрис Бассианусс-Виета. Он всегда так хотел. Так же решили выгравировать на его могильной плите только его имя: демон Роу навсегда останется для знавших его легендой - бессмертной легендой. Только вот будет ли он против? Что она думает об этом! Ей, Императрице Анатоля, непогрешимой женщине Софии Форрестер негоже думать о таких "негосударственных" мелочах. Алекс с самого начала хотел покоится после смерти рядом с Юрис. "С самого начала" - это после Гранд Стрима, после той катастрофы, когда даже десять лет спустя Алекс просыпался с криком, вновь и вновь видя, как за выпавшей из ваншипа Юрис тянется один из защитных щупальцев Экзайла.
   Юрис... она была столь молода, она не заслужила ничем такой конец! Да, она была наполовину гильдийкой, но она была так близка Софии... В условиях королевского двора маленькой девочке было не с кем даже поиграть в куклы... А Юрис Бассианусс-Виета с большими серо-голубыми глазами подняла с пола отшвырянную игрушку и погладила плачущую девочку Софию по спине.
   София помахала у себя перед глазами, словно бы отгоняя воспоминания, и всматривалась в меланхоличных чаек. Пятнадцатое Трагоса. День погребения.
   Через несколько часов София уже одиноко и несколько рассеянно бродила между свежеустановленными могильными плитами, поднимаясь выше и выше по склону - туда, куда бы она предпочла и вовсе не ходить. Возле белоснежной мраморной плиты уже побывало много людей - об этом свидетельствовали положенные там его вещи. Его бутылка, кружка, какие-то листы, его знаменитая помесь "бульдога с носорогом", а точнее винтовки с тростью, две ярко-белых лилии. Интересно, а кто их принес?
   - Я навсегда твой первый помощник, - сказала София, положив его старые, разбитые в Гранд Стриме очки аккурат на гравировку его имени на могильной плите.
   Глубоко вздохнув, пряча слезы за облегченно-дипломатической улыбкой, стоя под знаменами "Сильваны", гордо поднимающейся справа от холма, она обозревала небо с этого холма. Она начинала понимать, за что Алекс так любил это место. Чайки взмывают белым косяком ввысь, лишь на миг и совсем немного загораживая солнце, внизу мирно простирается Норикия, ветер свободно срывается с утеса, желая словно бы стянуть тебя в его полет, но ты стоишь, обозревая свободное небо. Это небо пришлось бы ему по душе. Но не стоит цепляться за прошлое. Нужно жить дальше, не обременяя себя такими воспоминаниями. Он так жил. Он до последнего вздоха надеялся найти Юрис.
   Что ж, теперь твое сердце спокойно.
   София направилась обратно в свою резиденцию и просидела за столом до утра - в одной позе, положив голову на руки. Она смотрела на пламя постепенно гаснущей свечи. Ближе к рассвету ее глаза закрылись, и она погрузилась в темную пучину сна.
   Когда София проснулась, был полдень. За окном что-то грохотало, и раздавались какие-то крики. Сначала она даже не поняла, откуда исходят эти звуки. Но потом она подбежала к окну. На посадочной площадке дымился белоснежный ваншип. Вокруг него толпились и бегали люди, вынося на руках пилота и навигатора. София подскочила от догадки, начав искать глазами обоих. Пилота она увидела достаточно быстро - среднего роста, в гильдийском костюмчике, с каре платиново-светлых волос... Дио! Сердце подпрыгнуло в груди у Императрицы. Она увидела того, кто, по сути, должен был быть навигатором Дио. Нет, это был не гильдиец.
   Молодой человек лежал на носилках на спине, запрокинув голову, рубашка была расстегнута, грудь его была вся в продолговатых царапинах. Кожа его была почти серой, неживой. Дыхание едва угадывалось. Глаза закрыты. Чуть вьющиеся темные волосы пересекали лоб. Алекс!..
   Она сорвалась с места, побежав во двор. Алекс! Сердце трепетало в груди, боясь, что сейчас она проснется и увидит, что никакого Алекса и нет во дворе на носилках.
   Но он был там. Он, он, он... он жив!..
   ...Риссиус Дагобел, благообразный старец, бежавший из Гильдии довольно давно, стоял около кровати Алекса Роу и бесстрастно констатировал факты.
   - Сильное отравление организма, плюс такая доза наркотика... сильнейший болевой шок, общее истощение организма... он встанет на ноги. Вопрос - сможет ли его разум переварить все произошедшее. Он сильный, но вот такие психологические травмы... боюсь, они ему не на пользу пошли. Хотя, если вы станете его опекать, будет еще хуже...
   - Но что же тогда делать? Я не могу оставить его так просто... умирать?.. - Встрепенулась София.
   - Знаете, что... не стоит чрезмерно окружать его заботой. Заботой... нет, скорей вниманием. Позовите людей, дорогих ему. Их совсем немного, так что это не будет очень обременительно. Естественно, я останусь, чтобы лечение было правильным, но психологическая обстановка также важна. Сейчас он будет пребывать в бессознательном состоянии, не бойтесь, это ничего. Когда организм справится с интоксикацией, он пойдет на поправку, - сказал Риссиус.
   - Людей, дорогих ему? Риссиус, вы единственный, с кем более-менее близко общался Алекс! Я никого не знаю... ну Винсент, ну я, но кто еще? - удивилась София. Она действительно не могла назвать ни одного имени. Да, он не доверял никому.
   - Позовите его Сильву, - сказал Дагобел, выдворяя Императрицу из комнаты и впуская в нее санитаров и медсестер.
   Дверь захлопнулась перед носом у Императрицы. Г-жа Форрестер была в полном недоумении. Она не знала никого, имя кого было бы Сильва, и кто был бы близок ее капитану. То есть - абсолютно никого. Может быть, ее знает Винсент? Хотя минутку, Сильва - это же сокращение от "Сильвана"! Но "Сильвана" - корабль. Неужели Риссиус хотел, чтобы сюда переместили корабль Алекса?! Нет, это бред. Сильва кончено же, живой человек. Она наверняка была его сокурсницей по Академии, а так как София училась там почти на восемь лет позже, она, конечно, не могла никого знать. Винсент-то поступил в Академию на второй факультет, уже получив предложение возглавить "Урбанус", тогда они и познакомились. Но задолго до этого Винсент был лучшим другом и однокашником Алекса.
   Она решила послать за Винсом. Письмо, отмеченное четырьмя звездами было срочно отправлено в Минагис с экипажем пилотов, дабы скорее получить ответ от Винса. Он сможет покинуть Минагис не раньше следующей недели. К тому времени Алекс как раз более-менее придет в себя...
  
   Дио Эльклер (Эраклеа), Солист, непризнанный Маэстро Гильдии.
   читать дальшеКак Дио выжил, Дио не помнил. Он вообще мало что помнил - последнее его воспоминание: он втаскивает на заднее сиденье покореженного вашипа пребывающего в бессознательном Алекса Роу. Он даже не помнил, как вел ваншип до военного госпиталя в особняке Мадсейнов. Но он это сделал - он спас их обоих. Он не помнил ничего о том, как присягнул на верность Дельфине в день своего восемнадцатилетия, став Маэстро. Для себя он все еще был Солистом Дио - только Люсиоллы уже не было рядом с ним. Он также все еще боялся Маэстро, не зная, что Гильдия пала, но он уже чувствовал себя членом команды "Сильваны". Он уже был среди них.
   И вот теперь, лежа на больничной койке в отдельной комнате, рассматривая донельзя живыми серыми глазами ровно-белый потолок, перебирая одной рукой косичку слева, он все еще не понимал, как это он пересек Гранд Стрим - пусть уже и приостановившийся, без навигатора, которым всегда был Люссиолла. Где был сейчас Люссиолла, совершеннолетний Солист не знал. Он просто не мог этого знать, покуда во время сражения Люсиоллы за него и Альвис, Дио сидел навигатором у Клауса, вдыхая аромат клубники, слабо сохранившийся в волосах Аль от его праздничного пирога.
   Он повернулся на правый бок, чуть щурясь от яркого света, бьющего в окно. Он привстал с кровати, машинально закутавшись в легкое одеяло, подошел к двери. Рука неуверенно взялась за ручку. Он сделал это - он спас всех!.. Иммельман должен им гордится!..
Нужно обо всем рассказать Иммельману! - встрепенулся Дио, выбежав из комнаты. Но он очень плохо знал коридоры дома Мадсейна, так что весьма скоро основательно плутал по ним. Каждую дверь открывать он не хотел, слыша за ними голоса незнакомых ему людей.
Но вот он, кажется, услышал тихие всхлипывания Софии. Дио ринулся туда.
   Массивная дверь одной из комнат довольно тяжело поддалась Дио. Но он тихо открыл ее, застыв на пороге. К глубине огромной комнаты на кровати лежал, забывшись сном, капитан Александр Роу, у его кровати сидела его первый помощник София. Дио тихо умилился этой картинкой. Видеть, как самая настоящая Императрица, сильная женщина по своей сути, сидит возле умирающего капитана, держит его за руку и проводит другой по его лбу мокрой тряпочкой. И впрямь, умильно.
   - Поверь мне, все будет хорошо, - щебетала София, зная, что Алекс не слышит ее. Он пребывал где-то там, далеко, где бушует Гранд Стрим, где ветер развевает рыжеватые волосы Юрис, где Маэстро смеется над смертью, вдыхая аромат алых роз. Его волосы разметались по подушке, настолько белой, что его кожа казалась какой-то нереально-серой, глаза были закрыты, длинные ресницы отбрасывали на лицо тень. София, словно бы почувствовав чье-то присутствие, повернулась к двери. - Дио? Ты проснулся?
   - Да... в некотором роде, - ответил гильдиец, потирая все еще болящий бок - он ведь сам не знал, что умудрился сломать пару ребер, но, судя по всему, гильдийские комбинезоны устроены таким образом, что поддерживают все группы мышц, на некоторое время предоставляя свободу движений.
   - Тебе лучше? - спросила София, вставая с пуфика и подходя к Солисту.
   - А... да. Гораздо лучше. Э-э-э... София, а как я оказался здесь?.. Это может показаться смешным и странным, но я действительно не помню... Я лишь помню, но очень смутно, как запихивал Алекса на заднее сиденье ваншипа... - Дио опустил голову.
   - Давай прогуляемся, а? В саду такой замечательный воздух! - вдруг сказала София, чем несказанно удивила Дио, но он подчинился и они вышли в сад. Оказалось, что дом Мадсейна не такой уж и большой, только что дверей много, и первое время к ним не сразу привыкаешь. Так что Дио зря столько времени блуждал по дому. На самом деле он ходил кругами.
   Сад у Мадсейнов был отменный. Нет, правда, он был отменный. Оливы, виноград, яблочные деревья и клумбы цветов. Сейчас как раз отцветала олива, и зацветали розы. У этих кустов были чрезвычайно красивые маленькие цветки, с ровными лепестками нежно-розового и чайного цветов. Газоны были идеально-зелеными, трава свежей и ровно подстриженной, так что создавалось ощущение, что в этом саду постоянно работают люди, дабы поддерживать эту красоту. Но это было не так.
   - Дио, послушай. Видимо, пока ты был с Клаусом, Аль и Алексом в Гильдии, с тобой что-то сделала Дельфина, так что сейчас ты практически ничего не помнишь о прошедших днях. Твое последнее воспоминание перед Гранд Стримом - это восьмичасовая гонка, так? - Дио сглотнул слюну и кивнул. София продолжила. - На самом деле было много всего. Судя по всему до краха Гильдии, ты был избран Маэстро. То есть ты присягнул ей на верность. Понимаешь? А Алекс убил твою сестру. И мы завладели Экзайлом, открыли его. Помнишь это? Тогда-то Гранд Стрим и остановился. То есть именно тогда по нашим подсчетам ты смог добраться до ваншипа, верно? - Дио еще раз кивнул. До него необычайно четко все доходило. И его воспоминания начали постепенно возвращаться, выстраиваясь в стройную цепь событий, произошедших за несколько недель. Гильдия... маэстро... сражение... он все это помнил.
   - Я помню. - Сказал наконец Дио, после долгого молчания. София погладила его по голове. - А где Люссиолла?
   - Люссиолла? - переспросила София. Он ведь не мог знать, что Люссиолла пожертвовал собой, дабы спасти и Дио, и Альвис и даже Клауса. София отвела взгляд.
   - Вот значит как... - пробормотал Дио. Теперь у него не было никого. Гильдия разрушена, Маэстро свергнута, Люссиолла погиб... он теперь совсем один. И он теперь взрослый. - Что же мне теперь делать?
   - Будешь помогать здесь или будешь преподавать в школе пилотов Мадсейна. Я могу дать тебе работу при дворе. Хотя - учитывая, что ты все-таки был гильдийцем - не знаю, как к тебе отнесутся остальные. А если захочешь - будешь помогать Риссиуссу - у него теперь появилась идея создать корабль с броней, частично повторяющей броню Экзайла. О как...
   - Да уж, о как - это весьма точное определение. Но Дагобел всегда любил возиться с техникой.
   - Но... Дио, у меня есть к тебе личная просьба. Я буду твоей должницей, если ты сейчас мне поможешь, - потупив взгляд, сказала непогрешимая г-жа Форрестер.
   - ?
   - Ты не мог бы побыть с Алексом некоторое время? Я не имею в виду присматривать за ним, аки за маленьким ребенком, а просто - разговаривать, делать, что он попросит. А мне пока надо найти одного человека... Так ты согласен?
   - Учитывая, что иметь в должниках такого человека, как вы, госпожа Императрица, и то, что Алекс ненавидит чего-либо просить, ваша просьба вовсе не обременительна для меня, и я, скорее всего, соглашусь, - кривлялся последний отпрыск "кровавого дома". София лишь немного повела бровью.
   - Солист...
   Через несколько часов Дио, облаченный в свою гильдийскую тунику, сидел рядом со спящим все еще Алексом, периодически вытирая все еще кровоточащие раны на запястьях и груди - розы у Дельфины были в самом прямом смысле "убийственными". Дио бормотал что-то, просто первое пришедшее на ум, когда в дверь комнаты раздался тихий стук. Гильдией привстал, подошел к двери. Один из слуг принес трубочку с письмом для Алекса. Дио сел обратно, подумав, что капитан Роу не станет возражать, если ему прочитают это письмо. Дио развернул свиток. Почерк замысловатый, но достаточно ровный, легкий для восприятия. Некоторые буквы очень похожи на "фирменные" истинно гильдийские знаки. Плотно исписанная бумага. Дио начал читать, сказав небольшое предисловие: "Тебе пришло письмо, я его сейчас прочитаю".
   - Первому пило... - Дио резко оборвал свою речь, ибо рука Алекса молниеносно, рефлекторно выбила из рук Дио свиток. - Тебе не нравится? Или же ты не хочешь, чтобы я читал? И что такого, Алекс?..
   - Не смей, - тихо прохрипел капитан "Сильваны". - Не смей... - Его сознание начало потихоньку к нему возвращаться, однако все воспоминания заглушались болью - она была везде. И в мышцах, и в костях и даже в крови.
   Он сейчас был одним чудом живым комком боли. Еще бы, интоксикация, мать ее.
   - Хорошо-хорошо, - быстро пробормотал Дио, подбирая с пола свиток, заматывая его обратно и кладя на столик возле кровати. - Тебе лучше?
   Он провел мокрой тряпочкой по лбу капитана, на котором выступила испарина. Дио видел, какую боль испытывает Роу. Перевязка, проходящая по животу, намокла от крови. "Чертова Дельфина!" - подумал Дио, поспешно обмакивая ткань в растворе, который приготовил Риссиусс - он заставлял раны меньше кровоточить и быстрее заживать. "Чертова Дельфина!" - еще раз подумал Дио, через секунду же выругав себя самого. У него же было... да! Оно было на месте.
   В комбинезончике гильдийца была ампула с противоядием от любых ядов - включая и Дельфинин. Она же сама тогда дала ему этот пузырек - "на всякий случай".
   - Дурак, дурак... София! Риссиусс!!! - Громко позвал он, откупоривая бутылочку. Остался вопрос, как заставить Алекса выпить содержимое склянки. Но это было уже вторым вопросом...
   Через некоторое время, уже вечером, Дио Эльклер сидел на ступенях особняка Мадсейнов, подтянув к подбородку колени. Где-то там, наверху, в бесконечности дверей, Риссиусс Дагобел и София Форрестер сидят рядом с пробудившимся Алексом, пытаясь хоть как-то облегчить его состояние - его трясло, выворачивало наружу, глаза закатывались, его бросало то в жар, то в холод... короче говоря, нормальная наркотическая ломка. Хотя у него это вызвано вовсе не хронической зависимостью. А Дио только и смог, что бесшумно выскользнуть из комнаты. Он сидел, и его трясло не меньше, чем Алекса. Теперь он остался один. Ни Люссиоллы, ни даже Дельфины. Ни-ко-го.
   Он теперь никому и не нужен. И все эти притворства, что есть Иммельман, которому обязательно нужно что-то рассказать, что есть Татьяна и Алисия, и София и Алекс - это все так, выдумки очаровательного солиста Дио. Он теперь один. Даже из Гильдии никого не осталось - из тех, кого он знал. Что ж, Солист Дио, нужно ведь что-то делать.
   - Ничего, я придумаю что-нибудь. Мы, Эльклеры всегда найдем выход.
  
   Действие первое с половиной, воспоминания.
  
   Винсент Алзей, барон, бывший капитан боевого крейсера "Урбанус", лучший друг Алекса Роу по дворянской офицерской академии, приятель Софии Форрестер по той же академии, ныне премьер-министр Анатоля.
   Когда письмо Императрицы достигло Минагиса и, соответственно, меня, барона Винсента Алзея, было ранее-ранее утро. За окном бушевала стихия - лил сильнейший дождь, раскаты грома заставляли содрогаться. Я сидел в своем импровизированном кабинете за столом, глядя прямо в окно, когда развернул письмо Софии. То, что София любила Алекса, для меня никогда большим секретом не было, но я все же считал, что она одумается когда-нибудь. Он даже умереть, как все нормальные люди не может! Так и норовит, чтобы на его похоронах люди сказали: "Смотрите, он шевелится!". Нет, я все-таки всегда любил Алекса. Как-то тайно, как-то по-своему - любил. Понятное дело, я был в шоке, когда прочитал в письме Софии о том, что Дио и Алекс спаслись из Гранд Стрима. Он выжил. Опять. Такое ощущение, что после гибели Юрис, Алекс стал бессмертным. Сколько уже раз его жизнь висела на волоске, а он с легкостью преодолевал смертельные преграды? Но это еще ладно. Меня просто поразила просьба Софии.
   "Нужно найти его "Сильву", - писала она, - Риссиусс сказал, что она должна быть рядом. Не думаю, что у нашего дорого Дагобела проблемы с памятью, и он имеет в виду не Юрис. Я думала, что ты вполне можешь знать, кто она такая. Ты все-таки его хороший друг. И я очень прошу тебя приехать к нему. Я думаю, Алекс будет рад тебя видеть. Ты просто не представляешь - в его нынешнем состоянии он кажется мне помолодевшим..."
   Его Сильва. Сильвана Роу. "Серебряная Богиня" "Ледяного Демона". Потрясающе. Просто отлично...
   Тогда ты только что познакомился с Юрис. Рыжеволосая тихоня, вечно молчащая, никогда не поднимет лишний раз взгляд. Но внутри - стерва, каких поискать. Ты ведь тогда с первого взгляда влюбился в нее. А она никогда не упускала шанса записать в свой "список" еще одного поклонника. А ты был идеальной кандидатурой - не слишком бедный, не слишком богатый, не слишком правильный, не самый "отрицательный". В общем и целом - вполне ровный и талантливый. Но все же, не самый обычный. Далеко не самый обычный. Такой красивый, такой уверенный в себе, такой бесстрашный. Одним словом - отчаянный. Ты всегда был и навсегда останешься. И, конечно же, Юрис влюбилась в тебя по уши. Получилась такая "парочка".
   Это было странно для меня - видеть твой искренне любящий взгляд. Хотя ты очень редко не назвал ее просто "Юрис", а добавлял какой-нибудь трогательный эпитет. Уж очень холодно бы звучало ее имя в твоем исполнении. Любил ее...
   Никогда не забуду, когда я, в очередной раз решив выпендриться, вломился в нашу с тобой комнату, когда вы были там. Она лежала, спала, на твоей груди, вжавшись в узкую кровать и макушкой в твою шею, волосы разметались, и ты тонкими нервными пальцами перебирал ее локоны. Во сне перебирал, машинально, по старой привычке. Я нарочито громко хлопнул дверью. Она проснулась, а ты сделал вид, что крепко спишь. Я понял это, поскольку видел, как рефлекторно дернулись твои веки. Она открыла большие серые глаза и просто смотрела на меня. Просто смотрела - не дергалась тебя будить, не дергалась прикрываться одеялом, не дергаясь спрашивать, что я тут делаю. Я словно бы и не видел ее, хотя, уверяю вас, моментально отдал свое сердце и все прилагающееся этой девушке. Красивая и спокойная, но - стерва. Она была похожа на маленькую маменькину дочку, простушку, замухрышку, хотя, если ей что-то от кого-то надо было, она этого добивалась совершенно без всяких усилий, ибо знала подход ко всем. Такая вот... хм... девушка. Я прошел к своей кровати, сел на нее, закинул ногу на ногу, взял в руки книгу и стал ее читать, периодически поглядывая на тебя краем глаза. Твои веки еще пару раз дернулись, ты надеялся, что я уйду. Но я не думал уходить. И ты спал.
   Ты спал, а она с интересом смотрела на меня, будто впервые видела. Все-таки, кто-то из вас был волшебником, поскольку вскоре в дверь постучали, я был вынужден открыть. Это была моя подруга - Эстер. Когда мы вчетвером - ты, я, Юрис и Эстер Эгрю, моя девушка и старшая сестра Алисии Эгрю, которая в последствии стала членом экипажа твоей "Сильваны" - сидели на последнем ряду большой аудитории, в которой Гамилькар Барка имел обыкновение читать нам лекции, почти все неотрывно слушали наши баталии в морской бой. Уж очень мы любили это дело. Девушки, сбившись на один конец ряда, громко обсуждали мое попадание в клетку "Б6", отчего у Барки-старшего просто волосы дыбом на голове становились. "Третий борт, четвертый!" - громкий, чуть злобный выкрик, и наше гавкающее "Мы!". Это мы все запомнили, я клянусь, на много лет вперед. После той памятной нам всем лекции, мы прослушали "курс молодого шалопая" от Барки-старшего. "Да что вы вообще сможете после такого обучения! Ладно эти шалопаи - Алзей и Роу, но вы-то, девушки, уж должны быть поумнее их! Забросить учебу, но сдавать все на "отлично" - чем вы занимаетесь, когда вас нет на лекциях, я интересуюсь?!" Гамилькар Барка... редкостный шовинист и женоненавистник. Всех он девушек ненавидел. Конечно же, кроме Юрис Бассианусс-Виета. Святая сука. Юрис. Всех очаровала.
   И меня в том числе. У тебя не было от нее секретов. Даже от меня были, но не от нее. Вы всегда делили скудную стипендию, всегда вместе платили в барах, всегда вместе ходили за покупками. Семейная пара после десяти лет замужества. И, конечно же, ты сделал ей предложение. Конечно же, после нашей той дуэли. И, конечно же, тайно. Как же еще - самые отъявленные бездельники академии и не подрались?..
   А дело было так. Как разговор о секретах шел. Вы о чем-то горячо спорили, сидя в нашей с тобой комнате. Я, разумеется, не мог не подслушать. И мне так стыдно. Оказывается, ты тайно писал любовные письма! И не Юрис, ясен пень. Я тихо усмехнулся, стоя за дверью. Юрис выбежала из комнаты - растрепанная, расстроенная и такая соблазнительная в своей наполовину расстегнутой рубашке... Я, понятное дело, не смог ее не поцеловать. А так как я воспитывался бароном до мозга костей, то поцелуй вышел с глубоким наклоном, долгий, чувственный... а ты все молча наблюдал из-за открытой двери.
   - Так вот значит как, - начал громко и нарочито ты, хотя никогда не любил лишних слов, - чуть что не так, сразу бросаешься в объятия к другому? Так и пожалуйста! Наверное, он куда лучше сможет обеспечить тебя дорогими нарядами и прочей ерундой, так?
   По твоему лицу нельзя было определить, шутишь ты или серьезно обиделся. На твоем лице не дрогнул ни мускул. Ни единая морщинка не пролегла у тебя меж бровей, как обычно бывало в моменты твоего гнева. Твои губы изогнулись в какой-то горькой усмешке.
   - Нет, нет, Саша, Сашенька, все не так, - попыталась вырваться она из моих объятий, но я держал ее крепко.
   - А ты, стало быть, ревнуешь? Или же просто завидуешь моему богатству?! - Каков же я был дурак, когда кичился деньгами отца, в то время как ты месяцами питался на скромные двадцать клавидев в общей столовке, куда и войти-то противно было. Когда ты годами носил одни и те же две рубашки, иногда поручая Юрис зашить дырки на манжетах и воротнике. - Полагаю, ты еще и завидуешь тому, что именно ко мне приходят все красавицы нашей академии?..
   Понятное дело ты, стиснув кулаки, одним своим взглядом вызвал меня на дуэль. То есть не так. Ты дал мне толчок произнести роковые слова. Юрис наконец-то вырвалась из моей порядком ослабшей хватки, подбежав к тебе. Она умоляла тебя отказаться от дуэли. Но ты не мог. Ты был и остаешься до конца человеком чести. Человеком своего слова. Я помню твой почти бессмысленный взгляд и взгляд ее - полный какого-то обжигающего сострадания. Ты был лучшим стрелком. И ты не мог промахнуться.
   Уже через час, стоя на крыше академии, сжимая в руках дуэльные револьверы, мы бросали друг другу взгляды, значение которых было известно только нам. В конце концов, ты, посмотрев на дрожащую от холода и страха Юрис, бросил на землю свое оружие и повернулся ко мне спиной, гордо одернув полы рубашки. А я не мог не выстрелить. Как это так - я, барон стоял напротив тебя, коленки подкашивались от страха перед твоим выстрелом, ибо ты всегда был лучшим стрелком в академии и ты... бросил пистолет?.. Выстрел. Глухой звук удара - это револьвер выскользнул у меня из рук. Кровавое пятно растеклось по пожелтевшей от времени и многочисленных стирок рубашке. Ты упал. Сначала на колени, а потом твое лицо коснулось крыши. На твоем лице застыла гримаса - нет, не боли, - непонимания. Ты считал меня другом. Я помню твои слова, что ты сказал много позже - "Предатель. Чертов предатель. Ты был великолепен, Винс!". Но за этой улыбкой я видел только одно - ты повзрослел из-за этого предательства на столько лет!.. И это я все время восхищался тобой. А Юрис нас простила. Тебя она простила еще в тот момент, когда бросилась к тебе отговаривать от дуэли. А меня она простила чуть позже - когда я держал в руке только что выстреливший револьвер, а по моей щеке текла одна серебристая слезинка.
   Но это было еще не все. Именно в тот момент я понял, почему стрелял в тебя. Я хотел сделать больно ей. Сделать больно Юрис за то, что она поработила мое сердце всего лишь несколькими взмахами длинных ресниц. Я полюбил ее совсем не так, как я любил тебя - моя любовь к ней была страстной, отчаянной, сильной. И я так ревновал ее к тебе! Я так страдал от того, что не могу позабыть о ней, выбросить ее из своего сердца и разума... и ты всегда знал об этом. Ты всегда знал. А тот ваш разговор о секретах, вы так и не закончили.
   Все разрешилось - для меня, по крайней мере, - после одной нашей попойки по поводу сдачи очередной сессии. Студенты из общежития - человек пятьдесят, не меньше, - набились в нашу с тобой относительно "большую" комнату этак в девять квадратных метров. Выпито было... сейчас даже не вспомню, но бутылок было много. Каждый выхлебал по паре-тройке бутылей вина, по одной бутылке довольно сильной "настойки", все торжественно распили особый рецепт механического спирта от наших чудаков-механиков, скурили пачек десять сигарет, закуси было всего-то сотня-другая бутербродов с колбасой. Когда все свалившиеся пьяным сном еще по пути к своим комнатам были разнесены по соседям, у нас осталось человек десять, не больше, ты уснул, прижимая Юрис к груди, тяжело дыша ей в макушку. Эстер пошла в комнату к соседке, а я остался спать на твоем стуле - прямо перед рабочим столом.
   Она спала тихо, веки ее чуть подернулись сном, а я так и застыл наблюдая за ней. Вы казались мне чем-то единым, чем-то неразделимым, одним организмом. Ты доверял ей все, она доверяла тебе. Вы вместе копили по двадцать клавдиев в месяц на что-то, только для вас. Вы вместе готовились к экзаменам, летали, пили глинтвейн в одной лавочке неподалеку. Двое. Юрис и Алекс. Точнее не так Алекс-Юрис. Единый организм. Пусть ты скрывал многое от меня, от нее ты не имел секретов. Я так считал. Но вот, на твоем рабочем столе, в полном порядке я увидел...
   Что-что, а порядок в бумагах ты обожал. Все что угодно, лишь бы бумаги лежали одна к одной. Тогда-то я и увидел одно из писем. Оно лежало на самом виду - довольно большой кусок его торчал из твоей любимой книги, что-то из философии. Машинально, я начал читать. "Как ты уже видел, цветы в саду зацвели. И твои любимые тоже. Я на днях видела вас с Юрис в холле. Вы очень красиво смотритесь вдвоем. Я желаю вам большого счастья, поскольку обоим бы вам этого хотелось. Кстати, прошу известить меня, если вы решите пожениться. Да, я уже знаю, чтобы идеально подошло тебе на вашу свадьбу... Хотя ладно, это я уже размечталась. Но я же могу - так мало в нашей жизни радостей!.. Надеюсь на то, что у тебя все хорошо. Вечно, твой второй пилот, С.Р."
   Это было окончание письма, но я почему-то не смог себя заставить достать из книги его целиком. На следующий день я уже не обнаружил письма в книге. Очевидно, ты очень умело его прятал. И я почему-то знал, что оно не было первым. Если автор пишет, что видела вас с Юрис, то это девушка из академии. Но кто?.. этот вопрос меня начал занимать все больше и больше. И вот, в один прекрасный день, судьба в виде Гамилькара Барки столкнула меня с одной из студенток - самой лучшей, по мнению многих - с Марго Дагобел.
   ...Я всегда ее ненавидел. Эту выскочу: сиротку Дагобел. Она была в академии лучшей. Она была тогда очень красива, я не отрицаю, в ней черты истинной гильдийки очень хорошо уживались с чертами, совсем для них не свойственными. У нее были резкие, правильные, точеные черты лица, сине-зеленые глаза, почти фарфорового цвета кожа и очень, очень темные волосы - то есть смесь несовместимого на первый взгляд. Она была дочерью какого-то больно разгулявшегося молодого Дагобела, ее мать умерла очень рано, так что девчонка росла среди всякого нехорошего городского сброда. Но, тем не менее, как-то ей удалось получить великолепное образование, научится летать получше многих преподавателей из академии. Она была сильной - практически любому парню могла дать фору, наверное, именно по этой причине почти все ее слегка побаивались, хотя и поклонников у нее всегда было хоть отбавляй. На сколько я помню, она ни с кем особых отношений не имела, так, дружбой все ограничивалось. А почему? Правильно, вся академия знала, что у нее есть некий таинственный молодой человек, которому она так старательно пишет письма каждую неделю. Но нет, это же еще не все! Никто даже и подумать не мог, что ее письма отправляются не дальше академии!.. Но об этом позже.
   Тогда из нас составили экипаж пятого ваншипа, она - пилот, я - навигатор. За это я стал ее, да и Барку тоже, тихо ненавидеть. Посадить меня - меня, барона Алзея-младшего на место навигатора! Навигатора какой-то девчонки! Хотя летала она как богиня. Такое ощущение, что ваншип в точности повторял все действия, которые она мысленно задавала ему. Она почти никогда не просила меня рассказать про местность впереди. Она почти никогда вообще ничего не просила. Было ощущение, что навигатор ей нужен для галочки в аттестате. Обычно она летала с моей подругой Эстер. Но в тот день Барке пришло в голову нас разбить по новым группам, чтобы посмотреть "наши индивидуальные качества, как пилотов и навигаторов". Ты летел с Эстер, я с Дагобел, а Юрис ассистировала самому Гамилькару (я же всегда говорил, что он тайно влюблен в Юрис!).
   Так вот. То был мой лучший полет в жизни. Нет, правда. Даже учитывая то, что я сидел навигатором. То, как Дагобел играючи справляется с ваншипом, меня поразило. Девчонок-пилотов и так было немного, но она была выше всяких похвал. Завернув такую "убийственную" комбинацию трюков, мы приземлились. Она выпрыгнула из ваншипа на землю, картинным жестом поправляя волосы, а ты, стоя у третьего борта, закурил, улыбнувшись ей. "Как считаете, капитан Роу, у меня есть шанс стать хорошим пилотом?" - явно издеваясь, спросила она у тебя, вспомнив твое прозвище. Тебя всегда и все называли "капитаном Роу". В глаза - все сокурсники, за глаза - и преподаватели тоже. Капитан Роу. Вечный капитан. "Ну, вторым пилотом вы точно станете, леди Дагобел", - ответил ты ей. И тут у меня появилось очень нехорошее чувство, будто где-то я уже слышал словосочетание "второй пилот". Но я очень быстро забыл про это, поскольку Дагобел обратилась ко мне. "Из тебя выйдет неплохой навигатор, Алзей, - сказала она, - Немногие девчонки дали бы тебе фору". После этих слов она, гордо вскинула голову и направилась в ангар. Я, сжав кулаки, повернулся к Алексу. Он, неспешно выпуская изо рта струйку дыма, хитро улыбнулся. Чертов Алекс.
   Неспешно, по мере увеличения нагрузок в академии и попоек со студентами, приближалось время выпускного экзамена. Все немного нервничали, а за такой нервной обстановкой очень часто становились рассеянными. Это коснулось и тебя, Алекс. В один из дней ты оставил на самом виду свою почту. Я как раз был в комнате, когда увидел только что распечатанное тобою письмо. Ты редко читал приходящие тебе письма - отчасти из-за того, что не горел желанием общаться с отчимом, который все время писал тебе. Но это письмо было совсем другим. Оно было написано красивым каллиграфическим почерком с четкими буквами и небольшим расстоянием между строками. Оно начиналось словами "Первому пилоту Александру". Никто, насколько мне известно, не называл тебя полным именем. Отчасти из-за того, что все знали твою патологическую ненависть к нему. Писала точно не Юрис: она не любила писать письма, да и почерк ее был далек от этого почти идеального.
   Я начал чтение. Письмо, словно бы адресованное старому другу. Написано явно женской рукой, красивые речевые обороты, красивые описания. Но постойте же, это же описание нашего академического сада! Точь-в-точь, слово в слово - это он. И вот еще - описание нашего главного зала. Не иначе писала одна из студенток, только вот кто? Этот вопрос мне не давал покоя - я же был лучшим другом Алекса и должен был знать об этой таинственной "подруге". Письмо было подписано, как можно было догадаться, "Вечно, второй пилот, С.Р.". Я знал в академии почти всех, но ни одна из девушек не подходила под эти инициалы. Потом до меня дошло, что "Р." - это наверняка сокращение от "Роу" - твоей фамилии. Круг сузился до всех девушек, чьи имена начинались на букву "с". Но это было явным бредом. С - явно означает что-то совсем другое, иное, не имя.
   Мне ничего не приходило в голову. Идею мне подала моя девушка Эстер. Она попросила меня принести ей словарь языка Дизита. И тут я вспомнил, что твоя фамилия имеет именно дизитские корни. "Роу" означает "ледяной демон". И твоя фамилия вполне соответствует твоему характеру. Ледяной демон. Холоден, статен, немногословен. Темные вьющиеся волосы ветер подхватывает и, разбирая по прядке, терзает в воздухе. Искрящиеся глаза коньячного цвета смотрят в бескрайнее небо, уже намечая себе маршрут. Для тебя не существовало пределов в небе. Настоящий демон, дьявол, который пришел на землю, дабы прожить свою жизнь. Ты.
   Эстер листала словарь, когда я читал какую-то очередную брошюру по починке ваншипов. "Смотри, какое красивое слово. - Пихнула она меня в бок. Я слушал ее в половину уха. - Сильвана. Означает "серебряная Богиня". Подруга Эстер меня впечатлила. Сама того не знаю, она дала мне отличную наводку. Осталось только понять, кого Алекс называет "богиней". И это, ясное дело, не Юрис. Назвать Юрис "богиней" никогда язык не повернется. Она такая милая, светлая, понимающая... одним словом - живая, близкая, земная. А у Алекса на этот счет никогда не было особых предрассудков. И решение принес очередной экзамен. Парни из параллельной группы стояли у дверей аудитории. Когда один из них обронил такую фразу "Наша Богиня из Гильдии опять сдала все на отлично! Даже зам. Бога по кафедре сказал, что она божественно летает". Вот так. А гильдийка у нас одна. Маргарита Дагобел. И тут я вспомнил, как ты назвал ее "вторым пилотом". Алекс, какая проза!
   После последнего экзамена, я прижал Дагобел к стенке. "Это ты пишешь Алексу письма, так?" - "И что?" - И резкий, смелый взгляд, без оттенка эмоции. - "Зачем? И откуда ты так хорошо его знаешь?" - "Барон Алзей, это не ваше дело. Вам что, своих баб не хватает?" - "Почему же? Просто Алекс мой друг и я хотел бы, чтобы..." - "Юрис была с вами?" - И опять надменный взгляд, в котором ты чувствуешь ее превосходство. - "Что?" - Молчание в ответ. Молчание и превосходство на лице. - "Что ты сказала?" - "Ты всегда любил ее. И тебя бесит, что она невеста Алекса, так?" - "Невеста? Подожди, они не собирались..." - "Хех". - "Но, как же тогда..." - "Полагаю, разговор окончен". - Резко и без тени сожаления. Она решительно отодвинула мою руку, загораживающую ей проход, и пошла по коридору дальше. Я стоял в растерянности, смотря ей в след. Величественная осанка, развевающиеся волосы, жесты приветствий в сторону студентов и преподавателей.
   Да уж, Богиня, что и сказать. И теперь София хочет, чтобы она была рядом с Алексом в такую минуту его жизни. Хотя, это, наверное, и правильно. Что ж, стоит прислать ей приглашение. Только вот, знаю ли я, где она находится сейчас, в этот год? Она же всегда любила приключения. Ха!.. Ну, вот мы снова свидимся, "Серебряная Богиня" "Ледяного Демона". Готовься, Дагобел, я сегодня в ударе!..
  
   Действие второе. Приоткрытый занавес.
  
   София Форрестер, Императрица Анатоля, бывший первый помощник на корабле "Сильвана", будущая Императрица Альянса.
   Сказать, что Алексу было хуже, она не могла. София могла лишь сказать, что ему было плохо. Его колотил озноб, глаза закатывались, длинные и очень красивые тонкие пальцы до белизны вцеплялись в края одеяла. Его рвало, рвало до крови, но он ничего не говорил. Да и не мог, наверное. София неотрывно сидела у его кровати, зная, что он предпочел бы одиночество. Он всегда был очень сильным и не хотел, чтобы другие видели его слабость. Не боялся он боли, не боялся... беспомощность его страшила. Но София сидела рядом, словно бы себе доказать, что он может доверять ей, и она спокойно отнесется к его слабости. Но она все же была девушкой. Слишком молодой еще и влюбленной, чтобы понять. София мечтала окружить своего капитана аурой заботы и покоя, чтобы в его глаза вновь вернулся хищный блеск, как когда-то был. Она не понимала одной простой истины, что ее капитану нужно небо, нужен корабль и нужна цель, чтобы в его глазах горел огонь.
   Она посмотрела на него. Он не спал, однако его сознание было где-то далеко. Она чувствовала, что он сейчас там, где бушует Гранд Стрим, где ветер развевает рыжие волосы Юрис, где он свободен и смотрит вперед и летит дальше и выше всех. Где он - отважный, отчаянный Алекс Роу, ледяной демон, чей скучающе-надменный взгляд наказание за проступок куда страшнее, чем смерть. Когда София только попала на "Сильвану", весь экипаж, в сто пятьдесят с лишним глоток отчеканил имя капитана, и лейтенант Висла отчеканила: "Минимальная плата за ошибку - смерть", а потом, совсем уже тихо, - "Максимальная...". София все понимала, когда впервые ступила на палубу "Сильваны". Но она еще не видела капитана. По распределению, ее лучший приятель из академии Винс, знавший Алекса лично, сказал ей, что Алекс - "интересный парень". Конечно, голос, каким Винсент сказал эти слова, можно было трактовать по-разному. А София вначале даже собралась ненавидеть этого капитана, из-за которого, по сути дела, лишалась самых лучших лет своей жизни. Но это же ее долг перед государством!..
   В каком же она была шоке, когда "страшным" капитаном Роу оказался красивый парень, не старше Винса, а то и младше его на пару лет. Он с вящей скукой посмотрел на Софию, новоявленного первого помощника. Это стало его обычным взглядом для Софии - сначала выказать интерес, а потом сделать вид потерянного времени, словно бы обознался и признал старого друга в совсем ином человеке. Сейчас он уже так не смотрел. Сейчас его взгляд - это было видно - был где-то внутри Алекса, в какой-то странной пустоте внутри него самого. Софии было трудно понять, почему Алекс так смотрит. Теперь у него нет смысла жизни, подсказал внутренний голос. Это не так! Грубо оборвала саму себя София, убеждая себя в том, что теперь она сможет стать для него смыслом жизни, и что ее воли к жизни хватит на них обоих.
   Скоро приедет Винсент, и все станет совсем хорошо... Она помнила, как после известия о гибели Алекса, капитан "Урбануса" упал на колени и на его ресницах заблестели серебристые капельки слез. "Самый лучший..." - бормотал тогда Алзей. Он переживал утрату своего идеала, негласного, но - идеала. "Отчаянный, он... его больше нет, - Алзей стоял на коленях на верхней палубе "Сильваны", - Ты выживал столько раз, но она высосала жизнь из тебя подчистую... Но это ты убил Маэстро, это твоя и только твоя победа!.." Софии казалось, что барон не различал своих мыслей и слов. Он отдавал дань.
   Мы найдем твою Сильвану и вот все будет хорошо... - думала Императрица. Алекс заворочался на кровати, слабо пытаясь высвободить свою руку из хватки Софии. Он никогда не любил, когда его держали за руку. София выпустила его руку после некоторого колебания. Он несколько раз моргнул. София обратила внимание, что его глаза, уже не столь яркие и живые стали все-таки чуть теплее и осмысленнее. Он обвел взглядом комнату. Когда он заметил Софию его взгляд тяжело опустился на нее. Это был по-настоящему ненавидящий и презирающий взгляд. София даже чуть сжалась от него. Она ощущала тяжесть его взгляда, тяжесть его воспоминаний.
   - Тебе больно? - спросила София, беззаботно продолжив. - Скоро приедет Винсент, скоро приедет эта девушка... Риссиусс сказал, что ты бы хотел ее видеть.. Сильва, так? Дио стало лучше...
   В ответ молчание. И безразличный взгляд в потолок. На самом деле, ему было абсолютно все равно, куда смотреть. Просто нужно было как-то переварить ту новость, что он все еще жив, что он все еще не с ней. Не с Юрис.
   - Очень.
   София не знала, что на это ответить. И вновь его гнетущий взгляд. Ей хотелось вскочить и выбежать из комнаты, только бы не видеть его боль. Она сильная, она выдержала все - от его почти предсмертной агонии до его пробуждения. Она вынесла даже поход к его могиле. Но этого взгляда она вынести не могла. Она считала, что после того, что она для него сделала он моментально полюбит Императрицу (если он не любил ее до) и постарается жить. Она не была готова к гневу своего капитана. Она ждала чего угодно, но - не гнева и ненависти.
   Алекс отвернулся к стене. София что-то пробормотала и вышла в коридор, где, после закрытия двери, прислонилась к стене и сползла на пол. Она никогда не думала, что увидит, ощутит на себе его ненависть. Его насмешки она терпела, она терпела его безразличие, все... кроме ненависти.
   Она сильная. София сильная, София выдержит.
   София вышла на небольшую терраску перед посадочной площадкой для ваншипов. Небо было укрыто облаками, собирался столь желанный в Анатоле дождь. Ваншипов было совсем немного, только один почтовый и тот, на котором прилетел Дио с Алексом. Она посмотрела по сторонам и поежилась. Так зловеще тихо и безлюдно здесь не было давно. Императрица утешала себя тем, что скоро людей здесь станет больше - приедет и Винсент, да и прочие члены команда "Сильваны" очень надеялись повидать своего капитана, ибо писали много писем ему. Письма Алексу София так и не передала.
   Откуда-то сверху послышался шум мотора. София задрала голову и увидела, как сквозь облака к земле стремительно опускается боевой ваншип. Уж что-что, а боевой ваншип от обычного она отличить сможет. По мере приближения ваншипа, София начала понимать, что он темно-синего блестящего цвета, с хорошей аэродинамикой, высокоскоростной. Рама у него была от гоночного ваншипа, но укрепленная. И вообще казалось, что эта машина проработана на славу - от обоймы до орнаментов на фигурке на носу. И вот наконец ваншип опустился на землю. С места пилота выпрыгнула девушка с темными волосами и красивыми точеными чертами лица. На ней были темные очки с прямоугольными стеклами, так что цвет ее глаз определить было трудно. На ней также были темные брюки, расклешенные немного к низу и черная майка с короткими рукавами - все очень аккуратное, нарочито мужское. Она помахала своему навигатору в знак благодарности и подошла к террасе, на которой стояла София. Девушка, очевидно, узнала Императрицу Анатоля, поэтому чуть наклонила голову, приветствуя ее. Так делали только мужчины - и то, особо приближенные. София удивилась.
   - А... вы - София Форрестер? - спросила девушка. У нее был красивый глубокий голос, Софии показалось, что она немного охрипла после полета. Девушка улыбнулась - ее улыбку сложно было назвать радостный. В ней явно читалось "я-знаю-что-ты-императрица-но-меня-совершенно-не-волнует-это-твое-положение-поскольку-мне-и-так-неплохо-без-твоей-власти-живется". Такая вот улыбка. Многозначительная.
   - Да, это я... а вы, собственно говоря, кто? - из вежливости спросила София, уже подумывая, как бы поскорее выдворить наглую девчонку с территории особняка. На вид этой девушке было не больше двадцати. София принялась рассматривать ее, в надежде отметить какую-нибудь деталь, которая могла бы полить свет на личность девушки. На руках много серебряных колец и браслетов, на шее висит тонкая цепочка с небольшим крестом. Левое запястье замотано чуть пожелтевшим бинтом, на майке около выреза пара маленьких дырочек, очевидно прогрызенных молью. За ухом торчит остро наточенный карандаш.
   - Я? А я Дагобел... Маргарита Дагобел. Пилот. Я приехала по приглашению Алзея... он написал, что Александр хочет меня видеть, - сказала она. При этом голос у нее несколько охладился на слове "Алзей" и чуть подпрыгнул на слове "Александр".
   - Так вот значит... это вы... - пробормотала София, мысленно подсчитывая масштабы ущерба. - Ну так пойдемте...
   София отвела по пандусу девушку на второй этаж, где и находился лазарет Роу. Его комната была хорошо освещена, на столике у кровати высилось несколько бутылочек с лекарствами, в ваза для цветов была пуста, а сам Алекс лежал на кровати с балдахином, уставившись в потолок. На нем уже не было его извечно-служебной темно-синей рубашки - лишь веселенькая больничная пижама в фиолетовую полоску. Кожа по-прежнему еще не приобрела здоровый оттенок, но уже не была серой. Нервные длинные пальцы выстукивали на одеяле какой-то мотив.
   - Алекс, тут пришла... - начала было София, но Марго Дагобел ее быстро перебила.
   - Аль! Как ты? Я сто лет тебя не видела! - воскликнула девушка, сразу же бросившись к кровати капитана Роу. Алекс слабо улыбнулся, показывая, что рад ее появлению. Вот и хорошо, подумала София. Теперь ты счастлив. Что ж, - продолжала она размышления, - их наверняка нужно оставить наедине. Им столько нужно сказать друг другу!.. за этими мыслями она вышла из комнаты.
   Последнее, что она увидела, притворяя дверь, это то, что Маргарита держит Алекса за руку - точно так же, как совсем недавно держала и София, но он отверг ее. А Дагобел не отвергал. Похоже ему даже нравилось, что девушка держит его за руку. В Софии зародилась обида и ревность. Ну почему какую-то там девушку он принял, а ее, Императрицу Софию, первого помощника, молодую, красивую и заботливую отверг... Чем эта Дагобел лучше ее? Что - она что ли неотрывно сидела возле его кровати все эти дни, пока он беззаботно прогуливался по тонкой грани между жизнью и смертью? Она ли ждала его три года на "Сильване", нося ужасную форменную одежду, не надевая каблуков и обходясь без косметики и маникюра только потому, что "на его корабле так положено"? Она ли выполняла все его приказы, даже если они казались абсурдными и неразумными? Эта ли девчонка Дагобел?..
   Но тут София поняла, что ее откровенно занесло. Не хорошо, не гоже Императрице так переживать по таким мелочам. Императрица должна быть образцом спокойствия и уравновешенности. Хоть бы приехал Винс поскорее! - подумала София, подходя к кабинету, где ее уже ждал Риссиусс Дагобел. Старичок умиротворенно улыбался, перелистывая тонкую тетрадь своих замысловатых записок.
   - Вы этого хотели, да? - сразу же спросила София - совсем не злым, а скорее даже уставшим голосом. - Хотели, чтобы я видела, как она держит его за руку?
   - Простите... А, вы говорите о Маргарите. Хм... она всегда была талантливой девочкой. И с Алексом они всегда дружили. Такая очень милая и искренняя дружба. - Сказал бывший член Гильдии. Другие дома, кроме Эльклеров, очень редко поднимали голову. - Может быть, Императрица желает услышать историю Маргариты Дагобел?
   - История? Рождение и так далее? Это интересно... - София обратилась в слух.
   Риссиусс сложил руки на животе и подошел к окну. Он не был до конца уверенным по поводу этого рассказа, даже не смотря на то, что Марго носила ту же фамилию и формально принадлежала роду Дагобел. Но весь вид Императрицы указывал на то, что Риссиуссу лучше бы рассказать все, что он знает. И он начал свой рассказ.
   Когда-то, когда Софии еще не было на свете, в доме Дагобелов было куда больше членов, чем сейчас - они еще не были истреблены Эльклерами. Там был очень несерьезный сын (сын Риссиусса? - мелькнуло в голове г-жи Софии), который очень любил без цели шататься по улицам Столицы. И вот однажды, все Дагобелы выяснили причину, по которой он так любил эти прогулки. Он влюбился. Влюбился в обычную, простую женщину родом из Минагиса. Она была не то, чтобы очень красива, скорее у нее была очень обычная, приятная и не отталкивающая внешность. Более точное слово - заурядная. Таких тысячи - пройдешь мимо и не вспомнишь. Но чем-то она приглянулась этому Дагобелу. В конце концов, выяснилось, что у него родилась дочь. Девочку нарекли именем "Маргарита", ибо такова была воля основательницы рода Дагобелов - дочь такого-то сына в таком-то колене должна носить имя Маргарита. Это для Гильдии очень частая практика, иначе как вы думаете, почему Дельфина получила такое имя? Все это к тому, что девочки в гильдии рождаются крайне редко. Сложно сказать, почему так сложилось, но традициям в Гильдии привыкли подчиняться. Так девочка стала единственной наследницей дома Дагобелов. Кстати говоря, девочка так и выросла с незнанием своего наследства. После смерти последнего члена, Риссиусса то есть, она станет Хранителем всего рода. Если таковой вообще продолжиться - поскольку Гильдия развалилась. А если Гильдия развалилась, то "очисткой" избранной крови заниматься никто не станет. Как говориться, сердцу не прикажешь.
   Так и вот, избранница этого Дагобела наотрез отказывалась отдавать девочку тому роду - недоверие и подозрительность были ее главными недругами. Но ее возлюбленного очень некстати убила Гильдия, так что она с девочкой вообще откололись от семейства и его общества. А зря, ведь Маргарита могла с самого детства расти в благоприятной обстановке. Ведь, согласитесь, городские улицы не очень-то способствуют развитию детей. А она выросла практически на улице - мать ее умерла, когда Марго исполнилось пять лет. Но девочка была очень умной и проницательной, так что каким-то чудом (вот уж не знаю, каким только) смогла без проблем поступить в дворянскую офицерскую академию, а летать она научилась, как богиня... хотя этому научиться нельзя, это только в крови может быть.
   Буквально в двенадцать лет она познакомилась с Александром Роу, столь знакомым для вас капитаном "Сильваны". А тогда он был лишь забитым подростком. Алекс старше Марго на два года. Уж не знаю, какие у них отношения сложились за время того недолгого "детского" знакомства, но в академии эта дружба, судя по всему, продолжилась и продолжается до сих пор. Вот и все, что известно Риссиуссу Дагобелу.
   София задумалась. Значит она (Марго) знает его уже... больше десяти лет. Дружба? Что-то не вериться, учитывая личность капитана Роу. Он всегда был замкнутым и холодным, совсем нерасположенным к подобного рода романтизмам. Интересно, кстати говоря, узнать, почему девушка Марго носит фамилию Гильдии. Ведь росла она без их вмешательства. И тут София поняла, что абсолютно ничего не знает о детстве и юношестве своего любимого Роу. Просто не знает. Как-то не пришлось спросить, да Алекс вряд ли бы ответил. Винсент тоже никогда и ничего не рассказывал, почему у Софии и возникало странное чувство того, что в академии между друзьями Винсом и Алексом что-то нехорошее было (а может - хорошее, каждый все понимает в меру своей испорченности). И вообще - вся его жизнь после смерти Юрис по сути, лежит как на ладони, а вот до сего печального события.
   И главное - об этом не пишут в отчетах, и не заносят такое в архив. Такое вообще - покоится в глубинах памяти. И чьей - неизвестно. Людям свойственно забывать, а чернила выцветают. А слухами земля полнится, и в них подчас бывает слишком сложно найти хоть толику правды. И еще иногда кажется, что прошлое как таковое - это лишь сгусток случайных событий, которые просто наполняют твою жизнь. И наполняют лишь для того, чтобы твое одиночество не просто висело над тобой мертвым грузом, а хотя бы немного продвигалось, немного давая тебе понять, что о тебе не забыли и твое существование не является чьей-то профанацией или же имитацией жизни.
   София еще раз глубоко вздохнуло. Шаги в коридоре ускорились. Зашуршали полы платья, застучали каблуки.
  
   Винсент Алзей, барон, бывший капитан боевого крейсера "Урбанус", лучший друг Алекса Роу по дворянской офицерской академии, приятель Софии Форрестер по той же академии, ныне премьер-министр Анатоля.
   Когда я прибыл в поместье Мадсейна, Алексу было уже куда лучше, чем впервые дни: по рассказам Софии. К сожалению для меня, Дагобел тоже там была. Было непривычно странно наблюдать, как Алекс идет, чуть пошатываясь, по песочной дорожке в саду к скамейке, а за руку его поддерживает Марго. На вид, она просто держится рядом, делает вид, что просто прогуливается рядом со старым другом, но на самом деле, она готова в любой момент крепко ухватить его за руку, давая опору, что Алекс не упал. А выглядеть все будет, как если бы девушка вдруг подхватила молодого человека под руку. Эх, старые студенческие годы...
   Естественно, было очень неприятно видеть, как эта Дагобел мило, но чуть с язвинкой, улыбается Императрице Софии. Словно бы всей своей улыбкой говоря "вы-тут-опекали-его-а-ему-нужна-свобода-и-его-небо-только-вы-не-способны-понять-его-желания-вы-даже-не-способны-принять-его-привычку-показывать-свою-силу-и-терпение-если-не-сказать-бесстрашие". Она всегда могла завернуть такую улыбочку. А в целом, я бы не сказал, что Дагобел сильно изменилась. Скорее даже наоборот - осталась абсолютно такой же, как и в студенческие годы. Ей и сейчас на вид не больше семнадцати, не смотря на то, что по моим расчетам ей должно было исполниться в прошлом месяце двадцать шесть. Ко мне она относилась все это время несколько язвительно, словно бы припоминая все прошлые... столкновения.
   София была все это время божественно-прекрасна. Она старалась быть таковой ради Алекса, но судя по его реакции ему это не больно надо. А я бы не стал отказываться, если бы надо мной так хлопотала сама София... пару раз мы выпили с ней по чашечке кофе, обсудив политические дела. Скоро ведь коронация г-жи Форрестер, как Императрицы Альянса. Жду не дождусь этого момента. Когда она станет выше всех этих выскочек из Дизита. Правда мне еще не удалось пообщаться с Алексом: то ли он меня избегает, то ли еще что... короче говоря, нужно будет буквально в ближайшие дни с ним переговорить. Хотя еще один крайне любопытный разговор состоялся у меня буквально вчера...
   Дело было так. Вечер, София куда-то отбыла, Алекса положили спать, не смотря на его бурное сопротивление, а я вышел с чашечкой кофе на терраску. Небо было темно-синим, почти фиолетовым, тучи затягивали его по краям, скрывая луну и часть звезд. Сначала я ее не заметил и стал вслух рассуждать о том, почему все так обернулось.
   - Не угостишь кофе? - Спросила Марго Дагобел, как-то совсем не злобно, просто и открыто. Она сидела на широкой части ограды террасы, прислонившись спиной к одной из поддерживающих балок. На ней была лишь одна тонкая майка да легкие брюки. Она никогда не боялась холода. Да.
   - Подслушиваешь? - попытался пошутить я, показывая, что кофе больше нет. Она улыбнулась уголком губ, повернув голову в сторону неба.
   - Мне не за чем слушать, как премьер-министр Анатоля сходит с ума, говоря сам с собой, - ответила она. Голос у Дагобел был абсолютно бесцветным. Она просто говорила, не имея ничего в виду. Из-за облака показалась луна - слишком низкая еще и желтая, чтобы давать достаточное освещение. - Видишь луну? Раньше на ее месте всегда был один из крейсеров Гильдии. Я впервые вижу луну.
   - Правда? - я действительно удивился, думал, что кто-кто, а она-то уж должна была видеть луну раньше. Очевидно, ее жизнь была не столь проста, как казалась. Я тоже посмотрел на луну. Какая-то обгрызенная, заплесневелая луна. - Она не так красива, как обычно бывает. А почему ты не видела луну раньше?..
   Маргарита не ответила. Просто как-то горько вдруг замолчала. Мне показалось, что она даже не дышит, хотя это было всего лишь обманом зрения. Я отхлебнул еще кофе, посмотрев куда-то в другую сторону. Когда вопрос уже почти потух, она произнесла ответ.
   - Было нечто, заменяющее мне ее свет.
   Я подошел к ней поближе. По этому точеному в свете луны фарфоровому лицу текла одна-единственная серебристая слезинка. Ее слегка била дрожь - еще бы, была уже почти полночь, а после остановки Гранд Стрима в Норикии ночи стали совсем холодными. Ветер слегка перебирал волосы Дагобел. И как-то сразу расхотелось назвать ее Дагобел - просто по имени, Маргарита. Я не стал предлагать ей свой мундир - знал ведь, что так сделал бы Алекс. Не стал делать этого специально, чтобы потом не видеть ее улыбку "горячего шоколада с перцем". Чтобы потом не жалеть, что тогда я не смог принять ее, а сейчас вроде бы пытаюсь.
   На следующий день, когда я видел ее в саду с Алексом, которого гулять отправил Риссиусс, этот бежавший Гильдиец; она как будто бы ничего и не случилось - ходила рядом с Алексом, медленно, спокойно, иногда вскользь бросая какие-то фразы. Я стоял на первом этаже у окна в библиотеке, наполовину занавешенного какой-то бархатной гардиной. Я очень плохо эту гардину помню. Я вообще тот день плохо помню. Ко мне подошел еще один бывший... хм... Дио. На нем была какая-то совершенно для него не свойственная смесь пижамных штанов и парадно-выходной сорочки Мадсейна. Очевидно, это была единственная одежда из гардероба барона, что подошла хрупкому и невысокому гильдийцу по размеру. Он уже распустил свою косичку, так что выглядел обычным сельским парнем. Точнее - мальчиком.
   - Привет! - радостно замахал он мне рукой - еще не совсем отвык от своих высокомерных солистских штучек. Он меня не раздражал, скорее его присутствие меня нервировало. Как-то не очень приятно было осознавать, что рядом стоит несостоявшийся осиротевший Маэстро.
   - Привет, - пробурчал я, даже и не зная, что еще ответить на приветствие.
   - Как дела? - задал Дио какой-то бестолковый вопрос. Как-то бестолково задал.
   - Прости? Как? У? Меня? Дела? - по словам повторил я, не сразу поняв, чего хочет от меня Дио. М-да... стресс убивает, а нервные клетки не восстанавливаются. Постоянное напряжение к добру не приводит. Забавно. Я уже и забыл, когда последний раз отвечал на этот вопрос. - Ничего. Идут. Контора пишет.
   Дио улыбнулся в ответ. Открыто и очень беззлобно.
   - Я рад. - Сказал он. А потом продолжил. - А знаешь, я тут на днях видел, как леди София плакала... Мне так ее жалко было. Она переживает. Ты не замечал? По-моему, ей очень нужна твоя поддержка. И явно выражающаяся в большем, чем кружка замечательного офицерского кофе. Марго, конечно, здорово с Алексом помогает. Ну, она на то и Дагобел, чтобы в нужный момент становиться заботливой и покорной. Это мы, Эльклеры, никогда не принимали чужих проблем. Ты знаешь об этом? Фамильные черты каждого дома? Эльклеры - жуткие эгоисты и единоличники. Бассиануссы, напротив, добряки и альтруисты, Гамильтоны - люди крайне симпатичные, но не привыкли помогать. Они почти всегда сочувствуют, ничего не предпринимая. А вот Дагобелы... они очень своенравные, но реально помогают, когда это действительно необходимо... Ты слушаешь?
   - Я?.. А, да-да, конечно, - кивнул я, всем своим видом показывая, что внимательно слушал. На самом деле я почти все пропустил мимо ушей - только последняя фраза запомнилась. Я смотрел за окно на то, как Алекс поднимается со скамейки, рефлекторно хватаясь за еще болящие сломанные ребра и растянутые висением на кресте мышцы. Маргарита сидела, ждала пока он сам встанет - чтобы со стороны выглядело так, будто Алексу и не нужна помощь вовсе, а Дагобел просто сопровождает его в его прогулке, лишь бы ему не стало скучно.
   - Она на нее похожа, да? - спросил вдруг гильдиец. Я сначала даже не понял его. Но он кивнул за окно, указывая на Марго. Я опустил взгляд. Поразительно - Солист Дио указал мне на то, чего я так долго и старательно не замечал. Или делал вид, что не замечаю. О да. Как же Марго была похожа на Юрис!.. Совсем не так, как София. София была внешностью, волосами, телосложением Юрис, но Марго... Марго была душой Юрис, ее глазами, ее словами, ее действиями. Марго была как никто другой похожа на Юрис. На ту, истинную Юрис, которую знал только Роу. На ту Юрис, чьи волосы развевал ветер в Гранд Стриме много лет назад. На ту Юрис, которая упрямо пыталась поймать яблоко, которое всегда бросал ей Алекс через всю столовую. На ту Юрис... которую любил я. На ту Юрис, которую я когда-то поцеловал сдуру. На ту Юрис, которая простила мне выстрел в спину Алекса. На ту Юрис, которая была одна. Одна на миллион.
   Я кивнул. Дио ничего не сказал. По крайней мере, не пытался отпустить какую-нибудь колкость в мой адрес.
   - Что ж. Я считаю, если, конечно, тебе мое мнение интересно, что тебе стоит сделать предложение Софии. Пусть это будет твоя маленькая жертва. И Софии лучше, и Алексу и тебе. Подумай только - ты же автоматически коронуешься Императором! Это будет так здорово... - Вот тут Солиста явно понесло. У него как будто стоп-кран заело. Как будто он снова вернулся в свою бурное гильдийское юношество.
   Но идея его мне и впрямь понравилась.
   - А не пошел бы ты со своими идеями... госпожу Софию на обед позвать, - сказал я, с легкой улыбкой. Смешной он.
   Дио ушел за Софией, а я еще некоторое время понаблюдал за Алексом и Дагобел. Идея, которую мне подал Дио так и засела надоедливой занозой у меня в сознании. Оно рисовала яркие картинки нашей с Софией свадьбы, нашей совместной коронации как Императора и Императрицы Альянса, нашей первой брачной ночи... Да, Винс, что-то с тобой точно не так. Хотя, если подумать. София - девушка красивая, умная, талантливая, да еще и при высоком положении в обществе. София похожа внешне на Юрис. София любит Алекса... А это уже плохо. Потому что дипломатические браки славятся своей непостоянностью. Потому что дипломатические браки так на пустом месте не заключаются. Это обычно полностью продуманные акции...
   Акция! Ну конечно же! Акция! Как же мне такое сразу в голову не пришло!.. Черт, Винсент, какой ж ты все-таки дурак!..
   А пришло мне в голову вот что. Я вполне в состоянии подговорить Марго и Дио помочь с уговорами Софии. Зная их врожденные способности к внушению, им это ничего не стоит. А мне от этого польза. Я уговорю Марго под праведным предлогом того, что с Алексом София не будет достаточно весома как Императрица, да Марго, небось, и сама не хочет, чтобы Принцесса прибрала к рукам Алекса. Знаю же, как Маргарита любит Роу. Это он всегда только о Юрис думал. А сколько народу о нем думало!.. Это вообще одна только элита. Начиная от меня самого и заканчивая Маэстро Дельфиной. И не надо таких глаз - знаю я, как она там к нему приставала. Это общеизвестный факт, правда, о таком обычно не пишут в архивах. Я вообще заметил странную - закономерность - о самом главном и интересном архивариусы вообще не упоминают. Чего интересно, боятся? Уж не общественного ли мнения...
   Но я отвлекаюсь. Как всегда. Так вот. Когда основательным капанием на мозги София будет подготовлена к тому, чтобы стать моей женой, "ничего не подозревающий" я сделаю ей предложение, скромно сказав, что "так будет лучше для всех нас". И она соглашается, и все живут долго и счастливо, пока не умрут в один день.
  
   Дио Эльклер (Эраклеа), Солист, непризнанный Маэстро Гильдии.
   Дио Эльклер сидел в столовой особняка Мадсейна, когда туда вошел Винсент Алзей, барон и ныне премьер-министр Анатоля (связи, знаете ли). На Дио была надета выходная сорочка Мадсейна, которую он носил лет десять-пятнадцать назад и его же фланелевые штаны, поскольку из всего гардероба щуплому Дио подошло только это. Он больше не хотел носить свой комбинезон. Пальцы Дио играли на столе какой-то марш, он тихо подпевал. Когда он услышал сдержанный кашель Винсента, он повернул к нему голову, удивленно уставившись на барона серыми глазами. Дио молчал. С другой стороны - а что ему было говорить? Ему, Солисту Гильдии? Дио понятное дело не стал отрываться от своего очень важного дела - выстукивания свежепридуманного марша.
   - Дио? - Осведомился Винс у Солиста, когда увидел, что тот не обращает на Алзея ни малейшего внимания. Марш стучал у Дио в ушах - он лишь воспроизводил его. Где же он слышал его?..
   - Дио?.. Дио!.. Дио!!! - Сорвался до крика Винсент, видя, что Дио как будто бы впал в ступор - его взор был устремлен прямо в одну точку, на лице застыла гримаса ужаса, а пальцы механически отыгрывали по поверхности стола какой-то марш. Винсент бросился трясти гильдийца. Никакого эффекта.
   Дио видел перед собой лишь желчную ухмылку Дельфины, лишь расплескавшуюся по клинку меча кровь. Он слышал лишь выкрики толпы, пришедшей посмотреть на церемонию присяги. Он только и слышал, что одно слово: "Маэстро". "Маэстро Дио!" - выкрикнул кто-то первым, и его вскрик перекрыл вопль толпы. Он помнил, как расширились зрачки Люсиоллы, когда тот запихивал новоиспеченного Маэстро в ваншип. Люсиолла... по щеке Солиста потекла слеза - здесь, в этом мире, в этой реальности.
   - Люсиолла!!! - Вскрикнул он. - Люсиолла!!!
   Он уткнулся носом в белоснежный китель Винсента, Винсент же, не ожидая такого, рефлекторно приобнял гильдийца. Он понял, что Дио, несмотря на свой возраст, по-прежнему был пятилетним ребенком, которого слишком часто обижала сестричка. Дио уткнулся поглубже в китель Винсента, даже не зная, что происходит вокруг - знал только, что не с Дельфиной обнимается. Винсент покрепче обнял Дио, как отец маленького ребенка. И тут послышался насмешливый голос.
   - Вау, Винс, я не знала, что ты все еще предпочитаешь мальчиков! - Голос Марго насмешливым эхом разнесся по просторной столовой.
   - Знаете, что, леди Маргарита, - тоном "сэра па-а-ачтеннейшего начальника" проговорил Винс, так он обычно разговаривал с разными мелкими сошками со своего корабля. - Дио, между прочим, вам должен быть не безразличен. А мне он не безразличен тем более - в государственных интересах. - А потом уже прибавил нормальным своим тоном. - А с чего ты решила, что когда-либо любил мальчиков?
   - Ха! Винсент, ты не исправим! Это великолепно! Нет - гениально!!! Ты же всегда любил Алекса больше всех, только никому в этом не признавался! А потом эта любовь переросла в вечное соперничество и вражду... - тоном великосветского философа отчеканила Дагобел. - Ну что там с этой солистской мордой?
   Винсент несказанно удивился вальяжному тону последнего заявления, ибо был полностью уверен в том, что ко всем представителям Гильдии, Дагобел относиться с минимум почтением. Но оказывается, что такое слово - "почтение" - не в ее характере. Насмешка ей куда ближе. Тем временем Марго подошла к Дио, который все еще крепко держался за Винсента, и потрогала его знак клятвы на лбу. Он был обжигающе горяч.
   - Так вот в чем дело... - пробормотала девушка, начиная сильно растирать лоб Солиста. Под ее пальцами кожа на его лбу заметно розовела, а хватка ослабевала. В конце концов, Дио свалился на пол.
   - Что это с ним? - спросил Винсент. Он никогда ничего подобного не видел. Оно и понятно...
   - Знак клятвы. Грешная штучка, скажу я тебе. Воспоминания от нее накатывают еще сильнее... Ну, Маэстро, разные нехорошие люди. Гильдия - это как отдельная раса. Они - это сборище тупоголовых эстетов, которые только и заботятся о том, чтобы их маникюр выглядел идеальным. Это завоевательствами они занимаются во вторую очередь. - Отчеканила девушка, как-то очень странно говоря о Гильдии "они". Сама-то она была чуть ли не единственной наследницей дома Дагобел, который тоже был гильдийским домом. Винсент решил дипломатично промолчать, хотя знал, что подобное не в его характере. Он терпеть не мог подобные слова. Скорее всего, потому что сам крайне не любил вести "Урбанус" на очередной бой. Светские рауты ему были куда больше по душе.
   Во время этого крайне поучительного монолога Маргариты Дио стал очухиваться и приходить в себя. Первое, что он осознал, то, что сидит на полу. Маргарита из солидарности немедля же уселась рядом, скрестив по-турецки ноги. Винсент удивился, но тоже решил не отставать от компании. Рядом друг с другом он только сейчас заметил поразительное сходство и различие между Солистом и Дагобел одновременно. Это, несомненно, было странно для него.
   Но Дио улыбнулся Маргарите, Маргарита улыбнулась Дио.
   - Ну что, Маэстро ты наш незабвенный, что с тобой такое тут творилось, а? Что это за безобразие? Как вы, высочество ваше, позволяете себе такие выходки? Я понимаю, какой-нибудь там... но не вы же! - По тону Дагобел было совершенно неясно, смеется она или серьезно. А улыбка ее говорила "Дио-мать-твою-как-ты-можешь-позорить-честь-такой-семьи-как-Эльклер-хотя-ее-уже-давно-приравняла-к-земле-твоя-незабвенная-сестричка-эта-напыщенная-дура-Дельфина". Все великолепие чувств Марго Дагобел в одной-единственной улыбке. Очаровательно!
   - Да ладно тебе, нашла тоже... Маэстро! Я теперь и Солистом-то не считаюсь. К тому же, незабвенная, почему ты так долго не возвращалась к корням? Я всегда считал тебя истинной Дагобел, а ты... - Дио уже окончательно пришел в себя и снова стал веселым и насмешливым молодым гильдийцем. Правда теперь в его глазах появилась новая жилка - печали. Марго пожала плечами. - Ну а ты, Винсент Алзей, чего ты хочешь от нас? Я же вижу...
   - Именно этого вашего фантастического чувства людей и неземного обаяния! - криво усмехнулся Винсент, подлизываясь. Лесть никогда не была сильной его чертой. Скорее так - передалась по наследству. - Дело в том, что Императрица собирается - я уже уловил такое ее желание - выйти замуж за Алекса, когда тот окончательно и бесповоротно вернется к нормальной жизни. А это, уж просите, противоречит нуждам Анатоля и Альянса! Я хочу сказать, что Алекс не коронуется - ни из-за личных принципов, ни из-за полу простонародного происхождения, а вся эта политическая партия с Альянсом мило накроется большим и звонким медным тазом. Так что я предлагаю вам, помочь мне....
   - Ты предлагаешь нам, помочь тебе уговорить Софию принять твое предложения руки и чего там у тебя еще, которое ты "наивно" сделаешь ей, когда мы проведем воспитательную работу? - молниеносно догадалась Дагобел. Она улыбнулась самой своей непонятной улыбкой: "Винсент-дорогой-как-ты-себе-представляешь-наши-уоговоры-Императрицы-хотя-видеть-ее-в-качестве-супруги-Роу-мне-совсем-не-хочется". Предсказуемая улыбка.
   - Слушай, а эта классная идея! - Восторженно воскликнул Дио. Ему эта идея нравилась не то, чтобы нравилась, но это было единственное все также доступное ему задание; единственно возможный способ повлиять хоть на кого-нибудь.
   Он вдруг представил себе две разрозненные картинки. Первая - из тех, что он видел в свои первые дни на "Сильване": первый помощник София Форрестер стоит по левую руку от своего капитана, блестщего Алекса Роу. Вторая: Императрица София, стоящая на красном ковре тронного зала рука об руку с аристократичным советником, Винсентом Алзеем, одетым в белое. Императрица София - и не с тем, около кого сидела, не сомкнув глаз! Какой же ты Дио подлый...
   - Так что? Вы мне поможете? - С поддельной надеждой спросил Винсент. Он-то уже знал, что оба согласятся. Для Дио это непременный повод над кем-нибудь поизмываться, а для Маргариты - отличный шанс приватизировать Алекса в свои руки - отныне и во веки веков. Хороша идея...
   - Да! - С готовностью хоть сию минуту бежать к Софии выкрикнул Дио.
   - Эх, умен ты, плут. Ладно, куда мы денемся - поможем...
   И Винсент покинул столовую с совершенно счастливым выражением лица. Идиотски счастливым. Очень скоро его примеру последовала и Дагобел, с той лишь разницей, что ее улыбка была ехидно-многообещающей. С нее станется... А Дио побрел на площадку, где все еще стоял его дымившийся белый ваншип. Дио понимал, что Люсиоллы его там нет, но нужды распаленного воспоминаниями сознания Солиста, требовало похода к машинам. Там находилось всего три ваншипа. Один - грустно-зеленый, полуспортивный, почтовый, второй - ослепительно-темно-синий с серебристыми орнаментами и еще один - грязно-серый, с чуть различимыми золотистыми надписями и изображениями. Дио направился именно к нему. Он провел руками по корпусу ваншипа. Он весь был в царапинах и трещинах.
   Вот эта царапина появилась после того, как ваншип зацепил главный корабль Гильдии. А вот эта трещина явилась результатом неудачного поворота в ущелье, когда Дио летел с бессознательным Алексом в Анатоль. И тут Дио ощутил крайне странное чувство. Он почувствовал себя частью этого ваншипа. Или ваншип был его частью?.. В любом случае в его голову пришла такая замечательная идея - нужно отстроить ваншип, сделать спортивный движок и боевую раму, сделать мощное освещение, красивые узоры по бокам, новенькую и блестящую приборную доску, потрясающие рычажки и, кончено же, удобные кресла пилота и навигатора. Но Дио вдруг осознал, что он больше не может быть пилотом. Никогда и ни за что он больше не сядет на это место. После того, как он утратил Люсиоллу, он не может быть пилотом. Только навигатором. И тогда, обернувшись на и устремив взгляд на особняк Мадсейна, точнее на его крышу, он увидел идеальную кандидатуру для роли пилота.
   Маргарита Дагобел сидела на крыше особняка, подтянув колени к подбородку, смотря на небо, куря и размышляя. Она нравилась Дио. Была такой истинной гильдийкой и в то же время умудрялась полностью отрицать эту свою сущность. Она была чудо как хороша в роли пилота, как человек была золотом, а как личность... тут уж вообще никаких сравнений. Дио всегда поражался тому, что ее сущность члена Гильдии уживается в ней с ее простонародным происхождением и внешней приверженности именно этой своей стороне, образуя нечто неповторимое, далекое и близкое, открытое и загадочное. Маргариту Дагобел. Странно кстати было и то, что она так рьяно использовала фамилию знаменитого (печально известного, правильней сказать) рода Гильдии. Гильдия - это же, как отдельная раса. А Маргарита была единственной, кто так гармонично и нелепо одновременно смотрелась в рамках Гильдии.
   Дио забрался на носовую часть ваншипа и стал болтать ногами в воздухе. Он чувствовал неземное облегчение, поскольку он смог справиться с такими сложностями! Он смог пережить такую утрату, а потом еще сумел научится заново радоваться жизни и ставить великие цели! Он может собой гордиться. Ветер легко и нежно трепал его светлые волосы, его хвостик из одной передней пряди. Она была заметно длиннее - он смог избавиться только от косички, неподобающей уже его возрасту. Хотя в душе он навсегда останется мальчишкой. Даже забавно было это осознавать.
   Дио вдруг представил себя навигатором у Дагобел. Она сидит на месте пилота, ветер в восемьдесят узлов трепещет ее короткие волосы, она же никогда не надевает шлем, ее руки спокойно, даже чуть вальяжно держат штурвал, она поворачивает голову и что-то кричит Дио. Точнее не так - она вообще ничего не говорит. Но Дио точно знает, что от него требуется. Он добавляет газу, и Маргарита делает захватывающий дух вираж на входе в остановившийся Гранд Стрим. Смешно сказать, но даже в "стоящем" Гранд Стриме ветер зашкаливает за сто узлов. Или это у них слишком большая скорость?..
   Такие мечты надолго бы засели в голове Дио, если бы не зов Императрицы Софии, которая стояла в непосредственном отдалении от Солиста.
   - Ну хорошо, иду я, - проворчал Солист, спрыгивая с ваншипа.
  
   Действие третье. Свадьба и новое.
  
   София Форрестер, Императрица Анатоля, бывший первый помощник на корабле "Сильвана", будущая Императрица Альянса.
   София сидела в импровизированном кабинете на диване у окна. Она смотрела в сад, где на каменной скамейке сидели Марго и Алекс (это произошло еще до всяких там нехороших намеков Винсента на сговор с Марго и Дио). Алекс криво улыбался, если это можно было назвать улыбкой, Дагобел сидела рядом, болтая ногами, что-то говорила. Алекс стал куда лучше выглядеть за последнее время. У него почти пропала мертвецкая бледность, а глаза почти стали теми же самыми - красивыми, яркими, насмешливо-безразличными. София... что она испытывала было сложно описать. С одной стороны она была безумна рада, что Алекс пошел на поправку благодаря девушке Дагобел, а с другой стороны она испытывала нечеловеческую зависть и ревность к ней. Ну как, объясните, каким образом такая девушка как Дагобел, могла такое впечатление произвести на неповторимого капитана Роу? Как?
   Она же так непохожа на Юрис, она же такая прямая, такая странная... И улыбаться мило не умеет. Просто улыбаться. Она всегда столько эмоций в такое простое действие вкладывает. Не то, что София: милая, спокойная, почти как две капли воды похожая на Юрис Бассианусс-Виета. На его невесту. Конечно, по словам Винсента, которые он иногда очень непонятно бросал, выходило, что девушка Дагобел - всего лишь лучшая подруга Алекса, не больше, именно потому он позволяет ей немного больше, чем остальным представителям его окружения. И так было всегда - по словам барона Алзея. Софии почему-то показалось, что, когда он произносил эти слова, на его лице отражалась какая-то трагедия. Не то насмешка, не то действительно трагедия. Бессовестный барон Алзей способен на трагедию? Ну, нет, не верю, господа...
   Слишком уж хорошо София знала этого хитрого смазливого плута. Забавный, интригующий, порой - совершенно безумный, но не такой, как Алекс. Алекс он такой... небрежно-утонченный. А Винсент он либо утонченный так, что тошнит, либо настолько несерьезный и небрежный, что хоть плачь. Но из него вышел прекрасный премьер-министр... Хотя честно говоря, Софию совершенно не беспокоило положение Винсента. Ну, хорошо ему живется и ладно. Плохо - тоже не страшно, хуже бывало. Только не у нее.
   Вот это самая забавная особенность всех вжившихся в роль Императриц. Плохо человеку - у кого-то другого было хуже. Даже если сама упомянутая монаршая особа такого даже в страшном сне увидеть не могла. А ведь еще пару недель назад такая, казалось, милая девушка... понимающая и все такое. Ан нет, царствование изрядно портит людям характер. Она и сама еще пару недель назад не могла сказать, что с такой вопиющей наглостью будет общаться с Нестором из Дизита. И с механиками с "Сильваны" и со всеми остальными. Но она это делала. Она говорила так, словно бы лишний раз хотела подчеркнуть разницу в общественном положении между ними. Какой-то мифический внутренний голос подсказывал, что так нельзя, но разве ж внутренний голос кто-нибудь слушает?..
   Через несколько дней София заметила странную привычку девушки Дагобел - она почти каждый день на пару часов куда-то отлучалась. И София узнала, что все это время она проводила на крыше. Просто так - на крыше. Она была чуть наклонной, но в принципе, довольно плоской, пригодной для сидения и лежания. Уединенное место, слов нет. Красивое небо, бескрайнее. Точно для дум. Трудных и неприятных решений. София удивилась, но ничего не сказала. Тогда она стояла на площадке с ваншипами, Дио сидел на одном из них и болтал ногами в воздухе. Все разошлись по своим углам, все думают. Очертанья тают в темноте, - почему то пришла такая строчка в голову Софии. Она удивилась само себе и подозвала Дио.
   Он явно нехотя, но сполз с носа ваншипа, после чего зевнул, а только уже потом отвесил шутливый поклон Императрице. София его простила.
   - Чего прикажете, ваша светлость? - Спросил Дио, причем совершенно серьезно, без тени издевки. София и бровью не повела. Она уже порядком привыкла к странностями Солиста. Пусть будет со странностями, чем в безумном беспамятстве, справедливо заключила она.
   - Ничего конкретного. Лишь твои способности. Исключительное чувство людей. - Холодно произнесла она, желая тем самым отсечь ненужные и нежелательные вопросы.
   - Как странно, сегодня всех именно это во мне и интересует... - пробормотал Дио, а потом добавил уже обычным голосом. - На кого нужен компромат? На Марго Дагобел?
   - В точку, - согласилась София.
   - А что вам нужно? Я ведь не могу так просто... взять и выдать все в плоть до длины пальцев в миллиметрах!
   - Конечно-конечно, - пробормотала София. - А что ты думаешь просто о ней, как о человеке. И о ее отношениях с Алексом... Капитаном Роу.
   - Я? Да мне она очень нравится. Она добрая, открытая. Не такая эгоистка, как все остальные из Гильдии. Хотя она вовсе не из Гильдии! Она красивая. Она отличный пилот. Она умная. Она проницательная. Словом - один большой, жирный плюс. А что по поводу Роу и... она любит его. Пока не могу понять, как именно, но - любит. А вот он ее не воспринимает иначе, как сестру. Или лучшего друга.- Все, что сказал Дио было в принципе абсолютной правдой. Для него самого. - Вот и все, что я могу сказать в ответ на поставленные задачи и цели.
   -Интересно, что она там делает? - спросила вдруг у воздуха София, посмотрев на крышу, где все еще гордо восседала Маргарита в своих раздумьях.
   - Гробит свое восхитительное здоровье, - сухо сказал Дио.
   - То есть?
   - Курит. Простужается. Думает о разных нехороших вещах. - Дио не открыл Америку. Но для Софии это именно такое открытие было.
   - Она еще и курит???
   - Ну да. Как любой уважающий себя боевой пилот. Это знаете ли, привычка. От нервов. - Отрезал Дио.
   - Н-да, - только и смогла сказать София. - Что еще интересного скажешь?
   - Скажу, что вам срочно нужно сделать предложение Винсенту Алзею. Просто безотлагательно. Императрица Альянса и без Императора? А как же политический авторитет? А как же мотивация народа? А уважение коллег по цеху из Дизита? А как же... - Дио решил не тянуть быка за рога, то бишь корову за вымя. И прямо сказал все Софии. Как сам понял. А трактовка у Солиста всегда отличалась исключительностью... - Ну а что такого? Винсент человек молодой, красивый, с положением... Не в моем вкусе, правда, но мой вкус тут не имеет значения... Образованный. Политик - во! Похоже, что и любовник из него очень и очень - это не по личному опыту, а по взглядам со стороны...
   - Погоди, о чем ты говоришь, я не совсем понимаю... - потянула София. И впрямь в речи, которую Дио выпалил в несколько секунд мало что можно было понять.
   - Как же? Я говорю, что тебе нужно срочно сделать так, чтобы Винсент додумался сделать тебе предложение руки и сердца, которое будет сейчас очень кстати - такое шаткое военное положение, образование Альянса, разные нехорошие сплетни об Императрице, это не есть хорошо. Вот ты и должна каким-то образом добиться того, чтобы сразу убить аж трех зайцев: во-первых, стать великолепной Императрицей, во-вторых, счастливой женщиной, а в-третьих, короновать своего премьер-министра как Императора. Ну, я не совсем уверен насчет последовательности первого и второго, но в целом ситуация именно так выглядит. - Пояснил Дио. София, мягко говоря, была удивлена.
   - То есть, ты намекаешь на то, что мне надо....
   - Именно, умница моя, именно!
   - Соблазнить Винсента???
   - Вот, душечка, именно так!
   - Но... но я не хочу!
   - А это никого не интересует. Здесь твои интересы стоят последними. Просто предлагаю тебе представить, что будет, если по создании Альянса у тебя будет шаткое положение. Ты молода, ты не замужем, у тебя практически нет политического опыта. Кто станет следовать за подобной Императрицей? Я понимаю, совсем другое дело, когда муж этой Императрицы бывший премьер-министр, ныне коронуемый Императором, с титулом барона и дважды выпускником дворянской офицерской академии. Когда этот человек вел "Урбанусы" в Пасть Дракона. Когда этот человек прошел битву за Экзайл. Когда этот человек... просто человек. Думающий, чувствующий и любящий. - Монолог Дио произвел на Императрицу требуемый эффект. Она закрыла глаза и представила себя на коронации Императрицей Альянса.
   Она стоит в центре круглой платформы, у нее торжественное платье, длинный шлейф, корона, в руках ключ. Она произносит слова, ветер развевает ее волосы, в небе находятся все корабли Анатоля и Дизита, на платформе стоят первые люди вышеозначенных стран. И к ней подходит Винсент, в безупречном белом кителе, в некоем подобие венца, берет ее под руку. Она осознает, что Винсент не просто так встает рядом. И их коронуют. Император и Императрица...
   - Дио... ты... ты сам до этого додумался? - Спросила вдруг она.
   - Я? Конечно!
   - Ну ладно. - София направилась в особняк Мадсейна, чуть пританцовывая в ритме первого вальса. Ноги ее сами так танцевали, машинально имитируя шаг в том стиле, как она ходила на "Сильване" - в узкой форменной юбке. Она всегда так ходила после того, как в особняк доставили Алекса. Думала, что так ему привычней будет. Волосы она стягивала в хвост, уже без косичек, но и еще не до конца распущены.
   В особняке София встретила Маргариту. Она шла своим уверенным и стремительным шагом, что-то напевая себе под нос. Очевидно сидя на крыше, она пришла к каким-то крайне радостным для нее выводам. Волосы она никогда не укладывала как, скажем, Татьяна Висла, они всегда были чуть длиннее, темными и переливающимися, несколько взъерошенными, но весьма милыми.
   - Привет, Императрица! - Лучезарно улыбаясь, сказала Дагобел, практически не задумываясь над тем, что говорит с Императрицей Анатоля.
   - Здравствуй.
   - Как там ваши дела? Политика? - вдруг спросила Дагобел, что было для Софии крайне удивительно, поскольку раньше Маргарита никогда не интересовалась подобными вопросами.
   - Да ничего, нормально. - Ответила София, не вдаваясь в подробности.
   - Ну и отлично, - улыбнулась еще раз Маргарита и пошла дальше. Она была крайне чем-то довольна. А София бесилась от того, что не знала причину.
   Последующие несколько дней Софии приходилось выдерживать очень явные и конкретные нападки Дио, становившиеся все более настойчивыми и Маргариты - завуалированные, ненавязчивые, но очень давящие на психику. Винсент же вел себя, как ни в чем не бывало, как будто он даже не замечал ничего происходящего, никаких попыток женить его. Хотя, признаться, София таких попыток со стороны бывших Гильдийцев и не видела. София с течением этого времени стала все больше понимать, что брак с Винсентом - самый лучший выход в данном случае. Как бы она не хотела стать законной супругой своего великолепного, неповторимого капитана Роу.
   София по-прежнему проводила около него по нескольку часов в день, наивно полагая, что Алекс обратит на нее внимание. Но он почти все время спал. Глубоким, тяжелым сном. Риссиусс говорил, что сон необходим его организму - перенести такое... Ну, это сложно. Сон лечит, - говорил гильдиец. Но он все еще опасался за рассудок капитана. Он не позволял кому бы то ни было напоминать ему о тяжелых временах. Поэтому в вазе около его кровати все время были маргаритки или белые тюльпаны - все остальное слишком явно напоминало алые розы Маэстро. Алекс очень мало говорил. Просто почти ничего не говорил. С Маргаритой парой слов перебрасывался, редко что-нибудь говорил просто в воздух. И все.
   Как-то на днях Дагобел используя свою невероятную силу убеждения, заставила Алекса вырядится в его, по ее словам, "любимое светское тряпье": в белую рубаху с красивым воротником-стоечкой и парадно-выходными брюками. Сапоги она его даже отговорила в таком случае надевать, видимо, вспоминая академию, где ни один уважающий себя студент не станет заправлять брюки в сапоги. По привычке все отрицать. Волосы Алекса порядком отросли - Маргарита довольно умело укоротила их, вплела в них кое-куда почти незаметные серебристые нитки. Глаза капитана стали вновь светиться дьявольским огнем цвета коньяка долгой выдержки. Маргарита уговорила его отчаевничать с ней на террасе. Сама же она ничем не изменила своему облачению, выхватив из рук Винсента только что почищенный офицерский сюртук, который накинула на плечи - чтобы хоть как-то соответствовать случаю. На губах Алекса играла и переливалась всеми цветами радуги улыбка.
   Странно, но на этом чаепитие Дагобел запретила появляться всем остальным - Софии там, Винсенту или Дио. По невыясненным причинам. Алекс остался доволен и со следующего дня облачался в белую рубашку и темные брюки - привыкая к обычному своему виду. А серебристые нити он словно бы в волосах не замечал. Непонятно, для какой они служили цели, но видимо, не зря там были. София нередко замечала, что Алекс машинально перебирает их руками. Раньше за капитаном Роу такой привычки не водилось. Но он по-прежнему оставался печально-молчалив. София пыталась с ним заговорить, но он никогда не отвечал, лишь бросал на нее гневные взгляды, говоря словно бы: "дай мне время это пережить!". И София была готова ждать. Сколько потребуется. А потом, Винсент сделал ей предложение.
   Как-то спонтанно, даже не ожидая сам от себя. Они сидели на террасе, за кофейным столиком, был легкий ветерок, синее небо без единой тучки. Яркое солнце. И Винсент вдруг сказал: "А выходи за меня, а?". София не придумала ничего умнее, чем также нелепо бросить "ага". Так и решили. Замужество... София никогда не думала, что предложение ей сделают именно так. Хотя чего еще она ожидала? Букета цветов? Кольца? Да Винсент сам - как одно большое предложение. С кольцом, цветами и всем прилагающимся. Она морально уже была готова принять такую судьбу. Барон Алзей - Император. И она рядом с ним - Императрица София Форрестер-Алзей. Забавно. Крайне забавно.
   Как ни странно, но первыми, кто возжелал поздравить Софию были как раз Дагобел и Роу. Первое слово сказал Алекс. "Я очень рад". Хлестко, спокойно, чуть горько. Первые слова за такое долгое время... София была готова разрыдаться и послать куда подальше Винсента с его предложением, броситься в объятия Алекса и жить с ним долго и счастливо. К ее счастью, Маргарита успела предугадать рефлекторное дерганье вперед и придержала Императрицу за плечо, сказав также поздравительные слова.
   И - понеслось... Приготовления, приглашения, расписания, объяснения, короче говоря - нормальная предсвадебная суета. Софии это было даже полезно. Немного забыть о своих тяжелых думах и окунуться с головой в яркую деятельность. Собственно говоря, Винсент ей очень помогал: по утрам отпаивал кофе (хорошо еще, что не в постель, а в чашку), заполнял кучу разных бумаг и постоянно старался подбодрить свою невесту. Для того, чтобы лучше подготовиться к свадьбе, Софии пришлось оставить особняк Мадсейна и вернуться в свой столичный дворец. Ей было это тяжело сделать - оставить Алекса. Хотя, с ней в столицу изъявил желание поехать Дио, по каким-то своим мистическим "личным делам".
   София думала, что это дела крайне делового характера - он так хотел починить тот белый ваншип, а в особняке возможностей не так-то много. Маргарита Дагобел решила на пару дней остаться с Алексом, чтобы цитата: "капитан мог предстать на церемонии в своем лучшем виде". София долго пыталась понять, что же это за таинственный "лучший вид" - для нее Алекс куда лучше смотрелся маленьким беззащитным существом, нуждающимся в ее опеке и заботе.
   Правда, через несколько дней Маргарита стремительно прибыла во дворец, по личному приглашению барона Алзея - они часами вели долгие разговоры за закрытой дверью. Эмоционально насыщенный разговоры за закрытой дверью. София слышала пару раз их громкую ругань за дверями кабинета премьер-министра Алзея. Она первое время ни о чем не спрашивала, но потом все таки женское любопытство взяло свое.
   - Винс? - Потянула она, устраиваясь на диване перед камином поудобнее - глубже в него вжимаясь и крепче обнимая жениха.- А о чем вы так долго спорите с Дагобел, а?
   - Это мы так. Закрываем старые счета. Это полагалось сделать еще в академии, я решил не затягивать, - устало сказал Винсент, отрываясь от книги, которую и читал-то крайне не внимательно.
   - Какие счета? Ну, я, конечно же, считаю, что счета надо закрывать как можно раньше.
   - Да так... личного характера счета. Я ей в свое время крови попортил, она мне не уступала в этом, вот теперь расплачиваемся... ты знаешь, что я был навигатором у Марго в студенческие годы пару раз?
   - Ты? Навигатором? - удивилась до крайности София. Она никак не могла представить себе честолюбивого барона в такой унизительной для него роли.
   - Да. Помню еще Гамилькар Барка, отец Клауса, нас так посадил. Она всегда была пилотом. И заметь - получше многих. Я сейчас не могу никого назвать, кто бы сравнился с ней в мастерстве, - с каким-то восхищением в голосе заметил Винсент.
   - Наверное. А ты летал с Алексом?
   - С ним? Да... пару раз всего. А может и того меньше. Я не помню. Я почти всегда летал с парнями с курса. Реже - с Эстер Эгрю...
   - Сестрой Алисы?
   - Да. Мы дружили тогда. Представляешь? Я, Алекс, Юрис и Эстер. Такая вот убойная компания.
   - Не сомневаюсь, - хмыкнула София.
   На следующий день Маргарита Дагобел улетела. Так же бесшумно, как и появилась. Куда и зачем - непонятно. Но уже через несколько дней это выяснилось...
  
   Свадьба Софии Форрестер, Императрицы Анатоля, бывшего первого помощника на корабле "Сильвана", будущей Императрицы Альянса и Винсента Алзея, барона, бывшего капитана боевого крейсера "Урбанус", лучшего друга Алекса Роу по дворянской офицерской академии, приятеля Софии Форрестер по той же академии, ныне премьер-министра Анатоля и будущего Императора Альянса.
   День свадьбы был назначен на тридцатое Трагоса. Свадьба должна была пройти в столичном дворце Императрицы, а потому за неделю туда стали подвозить провизию, стулья и столы, которых во дворце на всех приглашенных точно бы не хватило. Сами же новобрачные были крайне озабочены тем, чтобы все, кого бы хотелось на этом мероприятии видеть, смогли бы его посетить. Список гостей был неограничен только видными политическими деятелями, близкими друзьями и семьями - и София, и Винсент хотели увидеть на своем празднестве всех членов команды "Сильваны" и "Урбануса", благо теперь это было возможно. Так что приглашенных потеснили имена самых важных участников битвы за Экзайл. Кстати сказать, Татьяна Висла и Алисия Эгрю с большой радостью посетили дворец заранее, чтобы представить список членов своей команды (как вы помните, они вдвоем возглавили отстроенный "Урбанус" Винсента).
   Приглашены были также: Клаус Барка и Лави Хэд, чета Мадсейнов с детьми, вся команда с "Сильваны", родители Винсента, Нестор из Дизита, Дио и, конечно же, Алекс Роу. Винсент настоял на том, чтобы Маргарита также была приглашена. Сказал, что это будет "незабываемое зрелище" с мерзкой ухмылкой. Перечислять всех остальных смысла не имеет по одной простой причине - имена их вы вряд ли запомните, а нагружать текст дополнительными подробностями?.. Ну нет, это не мой вариант.
   Сам день свадьбы для Софии Форрестер был крайне напряженный. Одна из причин - отсутствие Алекса. Его пригласили, как и остальных, прилететь за день до церемонии, но ни в день, ни за день до церемонии его не было. Также не было и "Сильваны" - все механики и команда прибыли на нескольких пассажирских ваншипах, что несказанно удивило Софию. Но так поступали и все остальные, так что со временем она успокоилась. Она готовилась к свадьбе довольно легко - не было никакого невроза, довольно ровно и непринужденно. Несколько помощниц помогали ей облачиться в платье и сделать прическу и макияж. София делала все на автопилоте - одевалась, причесывалась. Все ее мысли были в особняке Мадсейна, где сейчас, должно быть, находился Алекс. Она выкинула это из головы почти в последний момент - когда посмотрела на себя в зеркало.
   С отражения на нее смотрела красивая молодая девушка, в кремовом подвенечном платье с пышной юбкой, глубоким декольте и красивым бантом на поясе. Волосы ее были закручены с невероятную прическу, на лицо был нанесен очень грамотный и красивый легкий макияж в светлых оттенках. В голове стучало лишь одно слово: "пора". Но вот к этому странному и больному звуку слова примешался и еще один - гулкий, немного тревожный, звук двигателя. София сначала даже не осознала его. А когда осознала...
   Как говориться, такое не забывается. И она не могла забыть этот звук. Этот до боли родной, до боли чужой, до боли далекий и такой близкий звук - двигатель "Сильваны"... никто, никто так и не смог понять порыва Софии - она выбежала на балкон. Чтобы почувствовать, как ветер от двигателя разбивает идеальные локоны прически Императрицы. Она щурилась от света и ветра, но она отчетливо видела, как "Сильвана" снижается над дворцовой площадью. Как развевается на ветру черный плащ капитана Роу, как ветер трепещет его волосы - не такие длинные, как раньше, чуть поблескивающие кое-где серебром, было прилично далеко и София не могла определить является ли этот блеск блеском седины или же просто тех серебристых ниток, вплетенных когда-то в его волосы. Он стоял на верхней палубе.
   София бросилась спуститься вниз. И, конечно, никто ее сдержать не мог. На крыльце дворца уже она увидела, как Алекс спускается по ступеням вниз, на землю, как он подает руку Маргарите и которая принимает ее только из вежливости. Марго скривила лицо - было видно, как ей мешает черное атласное платье с глубоким вырезом на спине и довольно приличным декольте: стоял вопрос, на кого внимания будут обращать больше - на Императрицу или Маргариту. Волосы девушки были свободно взбиты в небольшие кудряшки, производящие уж совсем сногсшибательный эффект. По попадании на землю, Маргарита благовидно подхватила Алекса под руку - совсем уже не для того, чтобы поддержать его, скорее наоборот.
   - Приветствую, леди София! - хором поприветствовали Императрицу Алекс и Марго, чему сами весьма удивились и попытались подавить рвущийся наружу совсем неблаговидный смешок.
   - Здравствуй... те. Алекс, Маргарита... великолепно выгляди... те. Пройдете? Я даже начала думать, что вы не прибуде... те к церемонии, - проговорила София, пытаясь справиться с культурным шоком от увиденного. Она-то хотела с одним Алексом полюбезничать. Алекс понял, а потому слабо кивнул, чтобы показать Софии свое почтение.
   - Да... хм... дела так сложились... - начала было Маргарита, чувствовавшая себя теперь совсем в своей тарелке. И даже платье стало сидеть на ней лучше.
   - Пройдемте? - Предложила София, ожидая, пока гости поднимутся по лестнице на само крыльцо.
   Некоторое время спустя, началась сама церемония. Цветы, нестройные ряды приглашенных, чуть нервничающий жених Винсент в нарядном кителе у алтаря, чуть нервно идущая по проходу София, гости: кто нервно вытирающие слезы платочком, кто зевающий от скучной необходимости присутствовать, кто перешептывающийся от нечего делать, кто просто так сидящий... короче говоря - нормальный бракозаводный процесс.
   После заветных слов жениха и невесты о взаимном согласии в заключение брака, гости медленно переплыли в помещение для обеда. Помещение для обеда было уставлено столами буквой "п" - дабы в середине оставить место для тостующих, тостуемых и танцующих. Играла живая приятная уху музыка, слуги разносили напитки, ноги приглашенных скользили по до блеска начищенному полу - все было крайне прилично и крайне правильно. Весь прошедший вечер Маргарита ни на шаг не отходила от Алекса (а может быть, наоборот?), в любом случае, Маргарита точно перезнакомилась со всеми членами команд "Сильваны" и "Урбануса", которые подходили к капитану Роу, дабы выразить свое почтение.
   Блюда, подаваемые к приему, пестрели своей разнообразностью, и описать их все просто не хватит слов. Обед плавно перетек в ужин. Гости были уже, прямо скажем, "все-все выпившие", музыка стала играть громче, появилось больше парочек по разным углам. Объявили первый вальс. Винсента, которого на первый вальс по всем приличиям планировала София, у нее быстренько отбила Маргарита - и они закружились в ритме благородного танца. Локоны Винсента и Маргариты пружинили в такт шагам - и друг другу. Не зря же у них затянулся такой сложный разговор.
   - Ты давно с ним? - Спросил Винсент на выдохе, очень тихо, словно бы хотел, чтобы музыка перекрыла его голос.
   - Да, с того момента, как вы отчалили в столицу. Ему не стало лучше. Только ухудшения и ухудшения. - Маргарита почти пожала плечами, не отрываясь от ритма.
   - Но сегодня он великолепен. - Вдруг сам признался Винс. Он не ожидал от себя такого. Он, конечно, всегда завидовал Алексу и любил его, но это явный перебор.
   - Ради вас. - Вдруг сказала Марго. Знала, что неправду говорит, и что Винс это понимает. Но все равно не могла сдержать себя.
   - Благодаря тебе. - Улыбнулся Винсент, чувствуя, что Марго чувствует себя очень некомфортно.
   - Да. - Она ответила кивком.
   - И что же? Не верю, чтобы такая девушка, как Маргарита Дагобел позволила ему так просто сдаться и - умереть?! - Винсент с самого начала не хотел заводить этот разговор, но нужно было... ради всех.
   - И что? Я здесь ничего не решаю. Моя бы воля... - Мечтательно произнесла Марго.
   - Твоя бы воля и я бы не стоял там, у алтаря, так? И я бы не стал Императором, и я бы не отправил Алекса на казнь. - Ухмыльнулся Винсент, следя за ритмом.
   - Да. Ты обрек его на смерть. И так обрек. Чего же ты хочешь теперь? - Отрезала Маргарита, сопроводив высказывание своей знаменитой улыбкой: "да-что-ты-вообще-понимаешь-в-этой-жизни".
   - Я все еще люблю его. И ты это знаешь. И я не хочу, чтобы он страдал... - Вздохнул Винсент. Он даже не знал, как сформулировать свои желания.
   - Ты хочешь, чтобы страдали другие. Я, например. Ты никогда не испытывал ко мне особой симпатии, можешь не извиняться. - Совершенно справедливо подметила девушка.
   - Марго, ты ведь знаешь, что долго он не протянет так - радостно и с улыбкой. Когда-нибудь случиться срыв. И что тогда? Он предпочтет смерть. От твоей руки, между прочим. - Винсент сказал правду. Алекс как-то напившись, признался, что умереть он бы хотел если не в бою, то от руки близкого человека. То есть Марго - она была единственной, кому реально было такое доверить. Самое обидное, что тогда девушка слышала эти слова.
   - То есть ты просишь меня его убить? - Понуро спросила она, предвидя ответ.
   - Как тебе сказать... в менее грубых и прямых выражениях... да. - Она кивнула.
   А в это время, в конце зала. Алекс обращался к Софии. Алекс был чересчур праздничным, но все же каким-то немного грустным, словно бы знал что-то такое, о чем никто больше не знал, и это его очень тяготило. А София была не то рада, не то огорчена, но все-таки несколько... воодушевлена происходящим.
   - Не переживай. Первый вальс они танцуют вместе еще со школьной скамьи, - Алекс чему-то улыбнулся. София подняла на него непонимающий взгляд. - Как они друг друга ненавидят, но первый танец привыкли танцевать - отдают дань традиции, так сказать.
   - А... - Софии даже не хотелось отметить разговорчивость капитана, ему обычно не свойственная. - А ты как?
   - Ничего, - глухое слово. Совершенно глухое, будто бы некто под именем Александр Роу закрылся в этой идеальной внешней оболочке.
   - Хорошо. Тебе... тебе здесь нравиться? - Алекс в ответ двинул бровью, мол, кто его знает.
   Вальс закончился, к Софии подскочил Винсент и увлек ее в следующий танец...
  
   Действие четвертое и воспоминания. Не начатое.
  
   Винсент Алзей, барон, бывший капитан боевого крейсера "Урбанус", лучший друг Алекса Роу по дворянской офицерской академии, приятель Софии Форрестер по той же академии, ныне премьер-министр Анатоля.
   Я сижу теперь возле тебя. Больно видеть как ты, некогда такое неземное существо, сейчас беспомощное и беззащитное лежишь на королевской койке. Ты упал. Упал с лестницы, хорошо еще с последних ступенек, не так высоко. Ты увидел алые розы. Точно это знаю, увидел. И ты увидел белоснежные волосы в толпе - как у Маэстро. И теперь я сижу возле тебя, я глажу твой лоб, прекрасно зная, как ты ненавидишь это. Руками я перебираю твои нежные все еще каштановые кудри, вспоминая, как это было много лет назад, когда я с дуру подстрелил тебя.
   А еще я помню, сейчас сжимая твою руку, что тогда ты восхищался мною - с горькой ухмылкой, криво исказившей твой рот, восхищался. Теперь я отдаю дань. Я восхищаюсь тобой. Ты - бог. Ты - святой. Ты - Александр Роу, капитан неуловимого корабля, чей безразличный взгляд может свести с ума. Ты... И опять впадаю в то тупое состояние, когда любой твой вздох, любое шевеление становиться для меня приговором. Ты помнишь?..
   Сколько нам тогда было? Семнадцать? Пятнадцать? Сколько? Я и ты, Аль. Александр, мать твою, Роу. Ведь нам тогда было пятнадцать. Ты, уверенный в себе мальчишка, начитанный и не по возрасту красивый и я, кичащийся званием баронета. Хорошая пара, правда? И, конечно же, верные враги. Никогда с явным безразличием, даже наоборот - с подчеркнутой нежностью, мы с тобой. А что ты сейчас? Точнее не так - вспомни, каким ты был. Каким красивым, каким успешным, уверенным, нежным. Еще не изломанным всеми бедами, еще с играющим блеском в коньячных глазах. Еще с привычкой не заправлять брюки в сапоги. Еще с привычкой обрезать волосы. Еще молодой.
   А теперь? Какой ты теперь? Великий стратег, рожденный герой? Может, тебя еще и в ранг великомученика возвести? Ох, уверен, что все бы этого хотели. Наследный, наполовину - лучшую, заметь - граф, но нет. Надо было спереть у Гильдии клавдиевую установку хрен знает каким образом! Ну, это тоже не теперь. Теперь ты молишь по ночам - я вижу по тебе, молишь о смерти. Чтобы ты вновь стал рядом с этой стервой. Ни о ком так и не научился кроме себя думать. Ни о ком. Вокруг тебя такие женщины кругами ходят, а ты... только эта рыжеволосая стерва. Чего одна только София стоит. А Маргарита? Та вообще - непонятно как к тебе привязалась до такой степени... знаешь же, что не просто так. Но поверить не можешь в то, что все эти годы она тебя любила. Аль, какой же ты идиот! Нет, серьезно. Ты - форменный идиот, прячущийся за свой холодный и насмешливый взгляд, за свою вроде бы скучающую ухмылку. У меня учился людей с грязью смешивать. У меня.
   Как ты тогда изогнул бровь - когда Эстер к тебе пришла? Как? Ты помнишь? Нет? Так я напомню. Тогда у Эстер как раз начались проблемы с семьей. Ее великолепный клан Эгрю буквально разваливался. И она, конечно же, не могла набраться наглости у меня попросить помощи. К тебе решила сначала обратиться, мол, ты поймешь, на меня, дурака, повлияешь. А ты? А ты ухмыльнулся - так же безразлично и насмешливо, как ты часто улыбаешься теперь. Твои глаза полыхнули огнем - в каждой коньячной прожилке отразилось все твое презрение и вся твоя ненависть к Эстер. А за что ты ее ненавидел? Правильно, за Марго. Дагобел ведь из-за нее чуть не вылетела из Академии, так?
   Дагобел тогда не пристегнулась как следует, сидя на месте пилота, Эстер была навигатором. Дагобел тогда не досмотрела за поворотом, а Эстер внимания не обратила. Вот и получилось, что твоя драгоценная подруга чуть не вылетела на скалы из ваншипа - кто ее знает, как она умудрилась зацепиться. А Эстер только и сказала Барке, мол, Маргарита сама виновата, пристегиваться надо. А она никогда этого не делала. Сильвана. Отчаянная. И ты отчаянным был - больше, чем все остальные. Ты такие виражи с Ю... нет, это имя я больше не назову. С ней ты такие виражи закладывал, просто сердце в пятки уходило!
   Да, мы все учимся на своих ошибках. Но твоя беда в том, что на твоей ошибке нельзя научиться - на ней можно только страдать. Бросил ее в Гранд Стриме? Не беда! Ты больше туда не полетишь. Ты вообще больше не летал на ваншипах. Я это помню. Ты никогда, никогда больше не брался за штурвал. Боялся? Нет, никогда. Просто не хотел повторения той истории. И шрам твой тому гарантия. Вечная печать печали и той трагедии. Понимаю тебя: смотреть в зеркало каждое утро и видеть в этом шраме отражение ее расширившихся зрачков, ее беззвучного крика. Она же наверняка сорвала там голос. Когда ветер был сто тридцать с гаком узлов, когда вокруг была беспросветная тьма, когда в руках Маэстро были алые розы... ты не поверишь, я никогда не был там, на ваншипе, но представить я это вполне себе могу. Это страшно.
   Но ты никогда не боялся Гранд Стрима - ни ветра, ни тьмы. Ты боялся, что вот уже никогда не увидишь его. Не увидишь то место, где она погибла. Где Маэстро смеялась. Смеялась над вашей смертью. Веришь или нет, но после того, она, Маэстро Дельфина, стала частью твоего сердца, неотделимой, неотъемлемой. И все те желчные записки на рисовой бумаге с голубями - друг другу два раза в год, под Рождество и дни рождения, символично оставленные в покое, тому только лишнее подтверждение. Я помню, София рассказывала, как твои глаза блестели хищно, когда бегали по строчкам очередного послания. Влюбленная Маэстро - верная смерть. А в твоем случае - любовь до гроба. И вы настолько оба хороши, что еще вопрос до чьего именно.
   И так оно и стало. Смерть Дельфины, смерть твоя, твое же воскрешение. Воистину герой бессмертный. Только герой из тебя, как из осла... сам знаешь. Ты герой, стратег, воин. Но ты - трус. Трус же в своей идеальной форме выражения. Как ты изгалялся перед Клаусом Баркой, как будто бы специально хотел все это сказать. И ведь было же стыдно, до потери дыхания, до кровавых слез. Было. И тогда ты сжег дотла все тетрадки Юрис.
   Помнишь, она писала в них что-то все время, в тонких тетрадях в зеленую полоску, с чуть сероватой бумагой. Таких тетрадей у нее набрался ящик письменного стола. Она всегда вела дневники. Постоянно все записывала, даже половина лекций у нее в дневниках была. Как она любила писать? Юрис Виета-Роу? Или просто Юрис Роу? Не помнишь? Конечно, конечно, помнишь. А помнишь, у нее в одной из тетрадей был набросан сценарий твоей пьесы для студенческого театра? Твои идеи она тоже всегда записывала. И считала себя недостойной. Доволен теперь? Теперь мы все по сравнению с ней грешники беспробудные. Пожертвовала собой...
   Помнишь, что в этой пьесе ты так и не сыграл? Хотя и главная роль для тебя написана была? Играл я. Первый парень на деревне. Барон Винсент Алзей... глупо все это, не находишь? Хотя, что тебе, конечно. Никто тогда так и не понял, кто был реальным прототипом главного героя. Я хорошо тебя сыграл, правда? Так хорошо ты бы и сам не смог сыграть. Помню, ты тогда еще цветы ей принес. Смущенно так, протянул, чуть отводя взгляд. Ты никогда не дарил цветов. Никому. Потому-то и смущался. Это не твой стиль. Ты - неприступная холодная гора. Ты - наглухо закрытая крепость, защищенная сотнями тысяч бронебойных орудий. Ты даже почти никогда не называл ее каким-нибудь нежным и трогательным прозвищем.
   Ну а что было еще? Ах да, тот знаменательный первый твой полет в академии. Тогда даже Барка-старший похлопал в ладони. Ты сидел на месте пилота, навигатором посадили какого-то парня со второго курса, и ты такой кружочек из трюков завернул, что для пятнадцатилетнего мальчишки вполне себе сложно. Для обычного мальчишки сложно. Но не для тебя. Отчаянный ты. Тогда, помниться, я еще обиделся на тебя: какой-то сомнительный юнец обошел меня - меня! - любимого и неповторимого барона Алзея! А потом мы все равно подружились. И мы всегда были друзьями.
   И теперь мы снова враги. Ты теперь уже не тот великий Алекс Роу, которым я имел неосторожность восхищаться, великий стратег и великий герой, теперь ты - просто кукла в чьих-то нежных руках. Говоря "нежных", я, конечно же, имею в виду Дагобел. Она всегда тобою манипулировала, как никто из нас этого не понял! Но теперь это уже не пьеса Юрис. Это моя пьеса. И для Дагобел там подготовлена великолепная роль, ты будешь доволен.
   Я в последний раз провожу по твоему лицу, волосам, рукой. Ты не можешь пошевелиться. А если бы и мог, то только скривил бы носик, я уверен. Ты ведь уже догадался... бы, догадался бы, какой план я разработал. Если бы ты был сейчас здесь. Нет, сейчас ты где-то далеко, где ветер бушует, где оканчивается твой бой с твоей святой - за жизнь или за смерть. И я уже знаю, что ты выбрал. Прости, но это глупый выбор.
   Тебя никогда не любили. Никогда не любили по-настоящему. Ты всегда в толпе был тенью. Прости. Я любил тебя, но я не был готов к твоему краху. Не был готов к тому, что жизнь рванется из твоей груди криком.
   Я прошу у тебя прощения, хочешь, я даже встану на колени, - за то, что сразу не понял. Сейчас еще не поздно что-то изменить, но я не хочу. Я не буду ничего менять. Я решил и буду идти по этому решению. Прости.
   Я выхожу из твоих покоев, навстречу мне идет Дагобел. Ее темные волосы чуть развеваются, глаза полны печали, а почти бессмысленная улыбка на губах говорит одно: "Алекс". Я останавливаю ее.
   - Ты ведь знаешь, как все кончиться, верно? - Я спрашиваю ее, старательно строя менторский тон, чтобы она уверилась в серьезности моих слов. Хотя ее не надо убеждать. Она и так все это знает.
   - И что ты мне предлагаешь? Взять на себя это, да? - Вопросом на вопрос отвечает она, а ее глаза по-прежнему там, за этой дверью, рядом с тобой.
   - Да. Потому что это единственно разумный выход. Больше некому.
   - А ты?
   - А что... Ты думаешь, я на это способен? Убить его? - Я оскорблен до глубины души. И она знает, что ей удалось меня задеть. Черт.
   - Знаешь что, барон? У тебя нет офицерской чести. И ты не достоин быть Императором. Ты не достоин Императрицы. Ты не достоин даже "Урбануса". Ты перекладываешь всю сложную работу на других, используя всего лишь свои деньги и свое положение. Ты не знаешь, что такое, делать все самому. Ты не знаешь, что такое холод бессонных ночей в центре города, когда ты сжимаешь до крови в руке своей кинжал, прислушиваясь к любому звуку вокруг. Ты не знаешь этой жизни. Ты имел все с самого рождения. Даже раньше. И теперь ты пал жертвой своего собственного эгоизма. Ты не достоин. И я сделаю это, ты знаешь. Но станет ли тебе лучше от его смерти? Ведь он единственный не осуждал тебя, если ты не знал. Теперь перед тобой два выбора - пойти и сделать это самому, отпустить его. Или отпустить его жить. Или же положить руку мне на плечо, дать мне револьвер и отпустить сделать то, что сам ты сделать не в состоянии. Вот о чем я говорю. - Она замолчала. Я слушал, не понимая, куда я попал. Ее слова таким клинком засели в моей душе, что я... - Так приготовь мне ваншип. Он должен стоять на вон той площадке.
   Она гордо вскинула голову и пошла в комнату Алекса. Но она тоже могла все иметь, что она не знает что ли об этом? Я даже не знал, что ответить.
   Из-за угла мне машет рукой София. Законная супруга София. Я иду навстречу ей. Я знаю, что сейчас на секунду остановлюсь. Я останавливаюсь. Слышу глухой звук выстрела. Краем губ улыбаюсь.
   Прости, Алекс. Прости и прощай.
  
   Прощание.
   Она вошла в его комнату тихо, почти бесшумно. Она подняла с пола глаза на него. Его профиль она старалась запомнить навечно. Прямой нос, чуть приоткрытые тонкие губы, тень от ресниц на щеке. Она подошла ближе. Маргарита знала, что так все и должно закончиться. Или так, или никак иначе. Она сжимала в похолодевшей руке ледяной револьвер. По-моему, именно таким когда-то Винсент стрелял в Алекса. Где все началось, там все и закончиться.
   Она подошла к нему ближе, села на край кровати, взяла за руку. Маргарита хотела начать свою оправдательную речь, но не знала, с чего это следует сделать. Она почувствовала, что Алекс сжал ее руку. Он открыл глаза. Его коньячные зрачки с неким любопытством на дне этого взора уставились на Дагобел. Девушка попыталась улыбнуться, но не смогла. Она прекрасно понимала, что Алекандр Роу - не тот человек, которого следует в таких вещах обманывать. Но похоже, он и сам все знает. Знает, понимает... и принимает?..
   - Прости, Алекс. Я виновата перед тобой, перед Софией и перед всеми остальными. А еще я виновата перед самой собой, потому что пытаюсь отключить свои чувства и действовать только своим разумом. Я не хочу делать то, что от меня ждет Винсент. И не потому, что не смогу. Ты прекрасно знаешь, что для меня никогда не было проблемой поднять револьвер и выстрелить. Другое дело, что это ты. Я знаю, что ты не скажешь мне спасибо за твое спасение, но и за смерть тоже. И я дам тебе свободу от этого тянущего, долгого, болезненного мира.
   Алекс смотрел на нее теперь с изумлением. И не потому, что не верил в ее намерения. Он знал, что Дагобел никогда не бросается словами. Он не понимал, почему она это делает. Алекс Роу был тем единственным человеком, который знал, что Дагобел не может не исполнить приказание Винсента Алзея. Он предпочитал не задумываться, почему именно, но все же он знал.
   Его глаза немного расширились, поскольку Маргарита встала, высвободила свою руку, отошла на пару шагов и... наставила на Алекса револьвер. Он смотрел на нее не мигая, точно зная, что лучшего конца в этой ситуации он пожелать и не мог бы. Роу понимал, что при всем своем желании остаться и погибнуть в Гранд Стриме, сейчас это уже невозможно. В силу ряда технических причин. Дагобел вздохнула, прицелилась и выстрелила.
   Алекс с ужасом смотрел на нее. Ведь на его глазах он видел возможно из самых интригующих предательств за всю историю. Он видел, как пуля пролетела мимо, вошла в каменную стену, образовав в ней аккуратную дырочку. В его голове никак не могло уложиться одно простое предложение. Маргарита предала Винсента. Она предала его. Она разорвала нить, так долго связывавшую ее долгом и подчинением.
   Сама же Дагобел без слов отшвырнула револьвер под кровать, оттуда же молниеносно достала небольшой чемодан, который заранее припрятала там. Из чемодана были последовательно извлечены: рыжий парик неопределенной формы, большая клетчатая рубаха, короткая кожаная черная куртка, черные брюки, простые тряпичные тапочки, очки с темными круглыми стеклами и нечто темно-синее, сложенное в несколько раз. Маргарита быстро и не терпя никаких возражений облачила Алекса в парик и рубаху, подала ему штаны с обувью, попросив поскорее одеться.
   Алекс справился с заданием в несколько минут. Стоял он неустойчиво, но все равно старался не подавать виду, что что-то не так. Ему понравились вещи, но парик его откровенно раздражал. Последним штрихом, по мнению Маргариты, стали черные очки, которые просто потрясающе подошли Алексу, а главное, очень неплохо замаскировали его шрам.
   - А теперь, - Маргарита подхватила Роу под руку, другой держа чемодан, - ваш выход, Маэстро Роу!
   И они пошли. На губах Алекса почти играла улыбка. Они с легкостью преодолели весь третий этаж, по пандусу поднялись на небольшую площадку, где стоял подготовленный ваншип Дагобел. Теперь перед молодыми людьми встала новая проблема: как никак, но Алекс еще был слишком слаб, для того чтобы карабкаться по неудобным приступочкам в кабину навигатора. Тогда Маргарита применила одно свое новшество - выдвинула из-под днища машины небольшую, в несколько ступеней, лесенку, по которой помогла забраться Алексу.
   - Что это у тебя с приборной доской? - Вдруг спросил доселе молчавший Алекс, глядя на некую конструкцию, которой обычно должна была быть доска. Там не было и доли нужных экранов.
   - Это мое новаторское решение проблемы одиночных полетов, - похвасталась девушка, заводя мотор. - Часть приборов выведена к пилоту, при определенной сноровке и привычке, то начинаешь справляться самостоятельно со всем. А тебе нужно будет лишь смотреть по сторонам и привыкать снова к небу. Столько ведь времени прошло с твоего первого полета.
   Алекс кивнул, что-то неопределенно промычал. Он посмотрел вниз. Там отдалялся королевский дворец, земля. А впереди маячило небо - лазурно-голубое, нежное, принимающее и ждущее, когда в него поднимется действительно достойный его, неба, благосклонности. А Алекс был достоин. Достоин, возможно, чуть в большей степени, чем другие.
   Ветер трепал его волосы, словно бы эти каштановые кудри были самой любимой его, ветра, игрушкой. Алекс снова чувствовал себя если не властелином, то хотя бы верным советником неба. Внизу то и дело мелькали знакомые и незнакомые пейзажи, но уже у первого поворота у скал Алекс понял, куда они летят. Иначе и быть не могло: всего лишь два человека знали о том месте. И они оба прекрасно понимали, что это наилучший вариант.
   Алекс внезапно подумал о том, что почувствует Винсент и София, когда обнаружат вместо капитана Роу на кровати лишь сложенные особым образом подушки. Он уже видел под ваншипом знакомые очертания склонов и озер, которыми был окружен тот маленький домик, куда они, судя по всему, направлялись. А домик не замедлил появиться - сначала черной точкой, после все приближаясь и приближаясь, нагоняя такую некогда тоску.
   Домик был небольшим, зато двухэтажным, по двум комнатам на каждом этаже. Около входной двери снаружи стояла скамеечка, предупредительно кем-то вытащенная из сарая. Вообще-то сараем это строение было назвать сложно, обычно там стоял ваншип... Дядин ваншип, - подумал Алекс. И правда - этот домик когда-то принадлежал дяде капитана Роу, Эдварду Роу. Перед смертью Эдвард тайно оставил племяннику "наследство", чтобы у того было место, куда всегда можно придти.
   Алекс сам показал этот дом Дагобел, поскольку своего та не имела. Он разрешил ей прилетать, когда хочется. И вот, теперь, когда деваться уже было некуда, девушка вспомнила про это "тайное убежище". Заметно было, уже когда приземлились, и Алекс был сопровожден до скамейки и заботливо укрыт пледом, что в доме недавно наводили порядок: на окнах не было положенной паутины, дорожки вокруг были заново расчищены от травы, а воздух еще немного пах краской, которой, судя по всему, красили крыльцо. И потом, довольно сильно была видна разница между неокрашенной крышей и новым крыльцом.
   - Аль, пошли, - услышал немного замечтавшийся Роу над ухом привычно насмешливый, но исполненный странной горькой глубины голос Маргариты. Алекс поднял на нее глаза, она протягивала ему руку.
   Поднявшись со скамейки и пройдя в домик, Алекс сразу же прошел в импровизированный кабинет-библиотеку-столовую-гостиную. Там стоял спиной к окну большой стол, старый, но такой родной... За ним стояло большое кожаное коричневое кресло, точно такие же был диван и еще два кресла, расставленные по этой комнате. Книжные шкафы здесь почти заменяли обои.
   Алекс был похож... Нет, он не был ни на кого не похож. Он впервые был собой, - тем, кого так хорошо знала когда-то Маргарита Дагобел и тот, кто сейчас стоял посреди этой комнаты, чуть ссутулившись, склонив голову на бок, в чьих коньячных глазах уже нет того озорного блеска, но есть тень безысходного горя. Девушка даже выдохнула от странного ощущения.
   Алекс обернулся. Отросшие волосы хлестнули по его лицу, на мгновение преобразив создавшийся вдруг мягкий образ, снова заставив вспомнить о том, каким сильным и безжалостным он когда-то был. Не так давно, если говорить честно. Это было совсем недавно. Тогда "Сильвана" была еще полностью его. Когда он еще искал Юрис в Гранд Стриме. Наверное, это заметила только Маргарита.
   - Тебе лучше отдохнуть. Ты был неготов к перелету, чудо, что ты держишься на ногах, - улыбнулась девушка, изысканным жестом, как заправской дворцовый лакей указала Алексу на дверь в спальню. Он кивнул, не решаясь что-либо вставлять. Усталость накатывала долгими волнами.
   Спальня оказалась совсем иной, нежели Алекс ее запомнил. Кровать была та же: узкая и высокая, зато вот подушки, одеяло и все прочее было совершенно новым, даже пахло это все как-то иначе. Он с сомнением посмотрел на девушку, вдруг подумав, что в последнее время позволяет себе небывалую роскошь - показывать свои эмоции почти полностью. Показывать. Почти.
   - Переодевайся и ложись, я принесу чего-нибудь поесть, - Маргарита вышла, оставив Алекса распоряжаться собственным внешним видом и местоположением, направившись на кухню.
   Она заранее привела этот домик в относительный порядок, просто подумав, что Алекс, возможно, захочет вернуться сюда. Сменила некоторые предметы в интерьере, пополнила запас продуктов, перекрасила крыльцо... последнее было сделано сильно на автопилоте, без особого резона, просто потому, что ей нужно было подумать. А лучше всего Маргарите думалось именно за работой.
   Она вдруг вспомнила Винсента. Представила в красках его разъяренное лицо, когда тот увидит пустующую постель и не сможет нигде найти свою подчиненную. Подчиненную... унизительно звучащее слово отразилось победным блеском в глазах девушки. Она знала, что сам Винсент попал в эту ловушку куда сильнее, чем она.
   Пока она размышляла, Марго сделала чай, несколько бутербродов с мясом и любимые Алексом запеченные яблоки. Он очень любил когда-то зеленые, сочные и крепкие, с яркими блестящими боками. Впрочем, Маргарита любила точно такие же. Когда она вошла с небольшим подносом в спальню, Алекс уже сидел поверх покрывал, чуть опираясь спиной на подушки, скрестив руки на груди, и смотрел в окно.
   - Вот, все как ты любишь, - она поставила все на импровизированный столик рядом.
   - Спасибо. - Слова прозвучали глухо, как и всегда в последнее время. Маргарита улыбнулась, протянув другу одну из тарелок и вилку. Алекс молча ел. Девушка молча пила чай.
   - Слушай, Аль...
   - Зачем ты это сделала? - Совершенно бесцветно спросил Алекс, перебивая ее. Дагобел вскинула на него блеснувшие злостью глаза.
   - О чем ты? - Ледяным тоном, которому она, возможно, научилась у самого капитана Роу, спросила она. Алекс выразительно обвел глазами комнату. - Считаешь, просто так?
   - Ты никогда раньше не предавала своего слова Винсенту.
   - Надо же, какой ты стал разговорчивый! Тебя хватило аж на девять слов! - Возмутилась Маргарита. Она никогда не любила этой темы - почему она так безропотно подчиняется Винсенту. Наверное, именно потому, что она изначально подчинялась не ему.
   - Хн. - Среагировал тут же Алекс. Дагобел тут же усмехнулась. Она настолько хорошо знала Алекса, что могла расшифровать любое его "хн", "хм", "нн" и "хех" с точностью до одной эмоции. Это было у него как ее улыбка. Выражало всегда совершенно конкретную фразу. В этот раз это было: "не-делай-из-меня-изверга-я-же-тоже-просто-человек".
   - Ешь яблоки, в них много витаминов, - буркнула Маргарита, потопав в кухню с грязной тарелкой от бутербродов и своей опустевшей чашкой в руках.
   Она шумно сгрузила посуду в раковину, пустив воду. Потом оперлась на край стола, опустив голову и прикрыв глаза. Она должна была рассказать Алексу все и с самого начала - еще до того, как он начал ей доверять, а она... любить его?.. Это слишком запуталось, так не должно было быть.
   Когда девушка все-таки вымыла посуду и вернулась в спальню, Алекс уже спал, неудобно положив голову на плечо, почти сидя. Она улыбнулась - необычно для себя, тепло и беззаботно, просто понимая, какое же это классное чувство. Из привезенного чемодана она извлекла то, что уже давно хотела вручить Алексу, да только случая не было.
   Она развернула плащ и накрыла Алекса этим плащом, чуть опустив подушки. Во сне веки Роу дернулись, но на сей раз он не проснулся. Потом быстро вышла в кабинет, устроившись на диване, к которому привыкла за несколько дней работы над домом.
   Сон пришел беспокойный; всю ночь она кадр за кадром отслеживала все то, что произошло очень давно со всеми ними.
  
   Действие четвертое с половиной, воспоминания.
   Маргарита Дагобел, второй пилот, "Сильвана".
   ...Алекс! Ты меня слышишь?.. Нет? Но я все равно расскажу. Сколько тебе было, когда мы познакомились? Двенадцать? Нет... тринадцать с половиной. Почти студент Дворянской Офицерской Академии. Красивый и начитанный мальчишка, не столько самоуверенный, сколько попросту потерявшийся за славой своего лучшего на тот момент друга, баронета Алзея. Это было лето, верно? Тогда твой дядя, Эдвард Роу, он разрешил тебе покататься на ваншипе, который стоял в углу ангара. Я помню.
   Я каталась на другом тогда, тренировочном, он принадлежал барону Алзею, отцу Винса. Они стояли рядом, в самой темной части, оттуда было сложнее всего вырулить на взлетную полосу, помню, я еще намучалась тогда с этим делом... будь здоров. Там порой не то, что выехать - завестись негде было!
   В то утро, когда я впервые увидела тебя, у меня отвалилась часть обшивки, и я замазывала трещины специальной массой, которую мне дал кто-то из старших. Нет, конечно, я очень громко говорю "у меня", "мой ваншип", но тогда я действительно считала его своим - ты этой истории не знаешь, а я все равно тебе расскажу.
   Моя мать умерла, когда мне было пять лет - почти шесть, если совсем точно. Я не знаю, отчего она умерла, тогда я была в этих вопросах не так сильно искушена, как сейчас. Но с этого возраста мне пришлось почти все делать самостоятельно. Денег почти не было, те скудные гроши, что остались после ее смерти ушли в уплату ее же долгов. Если честно, то я не понимаю, откуда у нее их столько взялось... В конце концов, пришлось продать дом. Собственно говоря, это даже не дом был - половина дома, которую для матери купил мой отец. Я его никогда не знала. Фотографии у матери были, но она сожгла и все, когда мне было три.
   Жить мне, соответственно, было не на что. Оставалось, по-моему, десять клавдиев. В школу пойти я не смогла по той же причине. Жить мне, тоже, было негде. Не знаю, в Минагисе люди куда более жестокие, чем, к примеру, в Норикии. Я помню, какой-то бродяга тогда протянул мне плохо наточенный ножичек, - чтобы было чем защищаться в случае чего. Нет, ты представляешь, да? Семилетний ребенок - с ножом в руках, спящий в одной из подворотен Минагиса. До сих пор на губах выступает горькая усмешка, когда вспоминаю об этом.
   И тогда, в один из дней - самых голодных, насколько я помню, мои ноги набрели (или голова дурная?) на путь "кареты" какого-то знатного вельможи. Они меня чуть не сбили! - до сих пор на ноге осталась длинная ниточка шрама. Не знаю, то ли его замучила совесть, то ли у меня был совсем уж жуткий вид, но он подобрал меня и привез в свой дом.
   Несложно догадаться, как я думаю, что это был дом барона Алзея. И что этим человеком был сам барон Алзей.
   Как ни странно, он проникся моим почти молчаливым признанием в собственном положении, поэтому решил мне помочь. Разумеется, в качестве благодарности он попросил только одного. Полного подчинения. Беспрекословного подчинения. То есть, если он скажет мне убить, я убью, умереть - умру. Грубо, но верно. Я согласилась.
   Я, конечно же, к тому моменту уже обладала определенной внутренней силой, но внешние условия были важны. Мне нужно было образование, как ни странно. Барон Алзей сказал, что образование у меня будет. Как ни странно, свое обещание он выполнил. И как ты знаешь, образование у меня великолепное - спасибо частным преподавателям Винсента!
   Сначала поручения, что он просил меня выполнять были, мягко говоря, простыми. Несложными. Отнести то, принести это. Сказать то тому-то. Простые. Но с каждым разом все более связанные с небом, с полетами, с ваншипами. Когда я спросила, к чему все это, мне было девять. Дальше я за год научилась летать - как в качестве навигатора, так и в качестве пилота. Многие мне говорили, что, несмотря на возраст, второе мне дается лучше. И впрямь - я плохо могла выполнять чужие приказания, когда сидела в этой машине. Это было... как глоток свободы из этого бесконечного подчинения.
   Тогда мне разрешили иногда тренироваться. Иногда учили механической стороне ваншипа, иногда что-то еще... к моменту нашего знакомства я была вполне уже сформировавшимся пилотом. Но я же не об этом рассказывала... а, да.
   Барон Алзей тщательно следил за тем, чтобы мы с его сыном Винсентом не встречались. Ради этого даже меня поселили в отдельно стоящий домик для прислуги, в котором практически никто больше и не жил. С Винсентом лично я познакомилась только в Академии, в тот полет, когда он был у меня навигатором. Думаю, что он узнал о том, что именно сделал для меня его отец только через год после окончания Академии, когда вы разошлись по разным путям.
   Чему же меня учили?.. Ах, да. Грамоте. Математике. Логике. Литературе. Полный курс для будущего бездельника от власти. Нет, я благодарна, честно, просто... сначала это было не по мне. Я знала, что корни у меня гильдийские, но я видела результаты их деятельности, и мне это не нравилось. Наверное, я боялась стать такой же, как и они.
   Помню, как мать говорила мне, когда я была совсем маленькой: "Твоя фамилия Дагобел, ты принадлежишь к их роду, запомни это". Сейчас-то я уже понимаю, что она ненавидела всех Дагобелов вместе взятых, несмотря на то, что, наверное, она любила моего отца. Я тоже любила свой род. Я любила его за то, что кровь этого рода сделала меня достаточно сильной для того, чтобы стать той, кем я в итоге стала. Это приятно осознавать.
   Но вернусь снова к своей жизни в особняке. Молодой барон, как меня тогда приучили говорить - это уже много позже, в Академии он стал для меня просто Винсом, - часто летал в Норикию, еще куда-то, так что оставалась единственным ребенком во всем доме, и все заботились обо мне, как о наследнице. Но это происходило только тогда, когда старый барон тоже уезжал исполнять свой гражданский долг перед Императором. Все остальное время я была такой же незаметной, как и вся прислуга; по сути я тоже была прислугой.
   В один из вечеров мне попалась в руки книжка о стратегии войн. Это стало моей любимой литературой - разбирать великие сражения древности и постигать основы этой науки. Она не казалась мне страшной или неженской, просто это была единственная наука, которая давалась мне почти без внутреннего отторжения. Как ты, Алекс, знаешь, в этом я преуспела.
   Но что-то я очень непоследовательна. Расскажу о том, как судьба свела меня с ваншипами. Судьба - в лице барона "а.к.а. добрая фея-крестная мать твою". К тому моменту, как я уже научилась прилично летать, он сказал, что хотел бы в будущем видеть во мне помощника его сына - чем бы тот не занимался. А так как его карьера ясное дело была вся в районе управления кораблями императорского флота, то и мне нужно было соответствовать. Я старалась, у меня что-то выходило.
   В то лето Винсент за плохое поведение был сослан к Мадсейнам в Норикию, а к старому барону прибыл твой дядя, Эдвард Роу. Как ты знаешь, своего корабля у него не было, только несколько ваншипов, один из которых был отдан тебе на растерзание, пока вы жили в дома барона. Не знаю, ты так мне и не рассказал, почему ты был там с дядей. Мне, если честно, не очень было тогда интересно - ведь нашелся мой ровесник, тоже интересующийся полетами и стратегией!
   Как сейчас помню твои удрученные глаза, когда от носа отлетела фигурка. Но ты не расплакался, как маленький и даже не загрустил: просто подошел ко мне и попросил немного массы, которой я замазывала дырки в обшивке. Я улыбнулась тебе, навязавшись в помощники, прекрасно зная, что из вежливости ты не откажешь. Не знаю почему, но ты как был угрюмым и сосредоточенным, так им и остался, но тогда тебе не хватало наглости преступить догмы, которыми тебя травили родители. Мне было почти забавно наблюдать за тобой, хотя, наверное, ты испытывал тоже самое - сам же потом говорил, что до того лета никогда не видел пилотов-девушек.
   - Давай сюда фигурку, сейчас приделаем, - я потянулась за скребком для массы, когда ты подал мне фигурку. Как сейчас помню ее ощущение в моей руке - и твой блеснувший коньячный взгляд из-под каштановой челки.
   - Может, я сам? - Осторожно попытался ты остудить мой рабочий пыл.
   - Да ладно, все готово, - я спрыгнула с носа ваншипа, как будто всю жизнь только этим и занималась. И протянула тебе руку для знакомства, - Марго.
   - Александр Роу, можно просто Алекс, - сказал мне ты, уже очень твердой рукой отвечая на пожатие.
   Так началось наше знакомство. Странно, сколько всего еще после этого было. Мы как будто отражали друг друга в те дни. Мне помниться, ты часто жаловался на родителей. Говорил, что из-за тебя отец лишился наследства. Кем он был? Бароном? Графом? Герцогом? Не помню. Не последним человеком в обществе, точно. А твоя мать? Она ведь из простых законопослушных граждан, да? И дед твой тогда лишил твоего отца наследства, потому что он не выбрал "благородную". Глупо, очень глупо.
   Мы тем летом стали настоящими друзьями, да? Наверное. Насколько мы вообще могли стать настоящими. Потом мы договорились писать друг другу письма, помнишь? Писали - сначала с почтовыми экипажами, потом с голубями. Я помню, как каждый раз сердце замирало в предвкушении, когда руки держали очередную капсулу со сложенным в сотни раз листком твоего письма.
   А когда же появилось то обращение - второй пилот?.. Не в тот ли день, когда я смертельно на тебя обиделась? Ты назвал меня отличным навигатором, а я не терпела подобного к себе обращения. Я любила, когда меня называли пилотом. Ты же находчивый был. В твоих глазах заиграл тот озорной огонек, когда твои глаза начинали отдавать едва ли не рыжим, тот огонек, который я уже так давно не видела... Ты лукаво прищурился, повернулся в кабине пилота ко мне и сказал: "Ты самый лучший второй пилот, которого только можно представить". Наверное, именно тогда моя симпатия к тебе переросла во что-то большее.
   Представляешь, Алекс, какая у меня была выдержка? За все те четырнадцать лет, что мы знакомы, я ни разу не показала тебе, как сильно я тебя любила. Впрочем, любовь, как и все остальные чувства, имеет свойство притупляться. Теперь уже, наверное, это настоящее уважение, настоящая симпатия, когда ты мне - уже часть меня.
   Знаешь, а я ведь до сих пор ношу тот свитер, что ты мне подарил на мои четырнадцать лет, совпавшие по времени с нашим поступлением на первый курс Дворянской Офицерской Академии. Это была потрясающая тряпка, вот уж чего я не могла ожидать от тебя - образца рациональности и скромности. Обычно, ты дарил подарки полезные и приятные, оставлявшие после себя лишь воспоминание, или же ограничивался устным поздравлением. Помню однажды, это было уже в Академии, я испытывала на свой день рождения некие финансовые трудности, а ты подарил мне галлон очень дорогой воды - едва ли ты мог его себе позволить.
   И вот тогда - этот свитер. Даже не совсем свитер, с молнией и очень длинными рукавами, тогда он был бессовестно мне велик, это было даже не удобно. Но ты не принял никакого отказа, с умной миной сказав, что мне, как будущему дипломированному пилоту эта вещь понадобиться в дальних полетах, ночью ведь так холодно в воздухе. Я улыбнулась, боря в себе желание обнять тебя излишне крепко обнять тебя, зарываясь в твои тогда еще не отрезанные жестким проходным цензом Академии волосы, плавными кудрями обрамлявшими твое не по годам красивое и строгое лицо.
   Меня всегда поражало твое лицо. Оно менялось, только когда эмоции, что ты испытывал, перехлестывали край твоего понимания, когда ты уже не мог никак иначе с ними справиться. Только тогда на твоем прекрасном строгом лице отражалась улыбка, глаза начинали блестеть. Или наоборот - губы сжимались в упрямую нитку, показывавшую, что ты сейчас кого угодно по стенке размажешь, меж бровей пролегала напряженная морщинка, а глаза... что творилось с ними, просто не поддается словесному описанию. В них то порхают молнии Гранд Стрима, то появляется непроницаемая пелена.
   Наверное, именно из-за своей внешней сдержанности, ты стал так популярен в Академии. А уж как на тебя девчонки вешались - это вообще притча во языцех. Но ты же не такой был, нет. Ты сразу же - еще на вступительных испытаниях влюбился с первого взгляда в свою рыжеволосую... Юрис. Не знаю, чем она так тебя привлекла, она же была... ветреная. Да, это правильное слово. Сколько за ней носилось парней, со столькими она и встречалась. Преподаватели ее любили и делали ей значительные послабления. Никто не знал, что сказывается не этом больше - личная симпатия или же суровая репутация ее отца-премьер-министра.
   Рыжие волосы примелькались мне настолько, что стали почти ненавистны. Но вы тогда только начали встречаться, я не знала, во что это выльется, но ты был счастлив. Для меня этого было достаточно, чтобы наступить на собственную гордость и амбиции и чувства и начать вслух желать тебе счастья.
   Почему мы начали переписываться в Академии, делая вид, что мы друг друга почти не знаем, ты помнишь? Я помню. Тогда мы как-то безболезненно и спокойно договорились на этот маленький обман: то ли потому что оба боялись ненужных ассоциаций со стороны, то ли потому что оба хотели чувствовать и свою свободу и некий тыл за спиной. Скажем так - хотелось знать, что есть человек, который тебя в любом случае поддержит, поможет, сделает все, что в его силах.
   Этому предшествовала наша неделя в том домике, что Эдвард Роу оставил тебе по наследству. Он умер через несколько недель после нашего знакомства, так? Соболезную. Но ты никогда не стремился дать другим почувствовать свою слабость, даже наоборот. Ты стал тем, у кого не может быть никаких слабостей. Не зря же твой корабль назвали "кораблем-убийцей".
   Когда я впервые увидела тот домик, то подумала, что это самое совершенное место в мире. Тихое, уютное, свободное... Нас уже приняли в Академию, и ты предложил оставшееся до начала занятий время провести вместе. Для нас, как для настоящих друзей никакого подтекста не было, но для других... Помню, ты рассказывал мне, что Винсент потом извел тебя разными грязными намеками. Он в своем репертуаре.
   Мне понравился этот домик еще и тем, что у него был полностью оснащенный ангар для ремонта и обслуживания ванишпа, но ты упорно называл эту пристройку "хлевом". Ты всегда больше любил теплую, почти домашнюю обстановку кабинета с его коричневыми креслами, большим столом и таким количеством книжных полок, что даже некоторые еще не заняты. Ты садился вечером за этот стол, забираясь в кресло с ногами, подхватывая со стола дымящуюся чашку с горячим чаем и устремляя свой взор за окно, иногда первым начиная разговор. Я же полулежала на диване, накрыв ноги пледом и тоже смотря в окно. Слушая, отвечая.
   Это был первый раз в моей жизни, когда я чувствовала такое странное... не-одиночество. Когда я наслаждалась не этим местом и этим временем, а этим моментом - с тобой.
   Так проходила большая часть всего того времени, что мы провели в этом домике. Все остальное время мы летали, по крайней мере, именно это вспоминается мне ярче всего. Ты - пилот, я - навигатор, все честно. Точнее не так - никто не спорит.
   С тобой было удивительно летать. Как... за каменной стеной. Легко и спокойно. Уверенно. Твои точные команды, многие из которых тебе даже не приходилось произносить вслух. Все, что тогда казалось таким реальным, сгинуло навеки. Ты больше не летаешь на ваншипах.
   Но продолжу без лирических отступлений. В один из тех вечеров ты очень спонтанно, что вообще тебе не было свойственно, сказал:
   - Наверное, лучше будет, если в Академии мы не будем выдавать знакомства.
   - Да, - согласилась я. - Твоя фамилия Роу, моя - Дагобел, объединить их в глазах преподавателей было бы непростительной ошибкой.
   Ты кивнул. Тогда родилась идея этого фарса с письмами. Невозможно было, чтобы никто не догадался - за все годы прознал только Винсент. Даже твоя Юрис ничего не знала. Вот это было мне странно и непонятно. Ты же так... любил ее?.. Этого я тоже не могла понять. Как она так просто отступилась от своего обычного образа жизни; неужели только потому, что ты был таким великолепным? Знаю ведь, что у тебя были трудности с деньгами, еще какие. У нее они, впрочем, были всегда.
   Юрис... Я могу много и долго говорить о ней. Могу рассказывать такие истории, что ты даже и не думал предположить. Просто Юрис долгое время - еще до того, как вы начали официально "проживать вместе" на вашей с Винсентом территории, жила в соседней комнате. А ты прекрасно помнишь, какие в академическом общежитие были тонкие стены... Не сказать, что меня это радовало, но так было у всех.
   Пожалуй Юрис - единственный вопрос, в котором я полностью солидарна с Винсом, а ты знаешь, как я ненавижу соглашаться с ним. Он как-то сказал, что Юрис - твоя святая сука. Это правда. Это было много позже ее гибели, много позже появления твоего корабля... носящего мое имя. То есть, скажем так: мое второе имя.
   Ты помнишь, как появилось это дурацкое "Сильвана", Алекс? Тогда же, когда и появилась расшифровка твоей фамилии: "ледяной демон". Кто-то тогда зачем-то полистал дизитский словарь... Это было еще во время войны, так что военные переводчики были в почете. Вот кто-то и наткнулся: сначала на "Роу", потом на "сильвана". Так и сталось: Серебряная Богиня Ледяного Демона. Звучит устрашающе, не подумай что.
   Нет, я не против, я практически приросла к обоим понятиям, просто... просто уже много позже, когда ты уже назвал свой корабль "Сильвана", когда ты шел к Пасти Дракона навстречу пяти кораблям класса "Урбанус", которые вел Винсент, я слышала, как он сказал: "Нельзя победить "Сильвану" Алекса, не уничтожив ее". Он говорил об этом в таком тоне, что мне даже было трудно понять, что именно он имеет в виду. Он ведь знал об этом прозвище - богом клянусь, он не забывал о нем все то время, что знал тебя.
   Алекс, Алекс, Алекс. Когда же я начала вслух называть тебя и Александром, и Аль? Не помню. Сейчас мне кажется, что и то, и другое - уже неотъемлемая часть моей натуры, без которой я почти не представляю своего существования. Я почти помню то время, когда я была еще не такой... Не такой, а просто - просто человеком.
   Сейчас во мне бушуют и страсти Гильдии, и бремя обычных людей.
   Ты понимал это всегда, меня удивляет, как ты вообще смог смотреть на меня после всего своего знания, как на нормального человека, который тоже заслуживает своей частички чего-то... Чего? Я не раз задавала себе этот вопрос; я так и не поняла ответа. Хотя... неужели мне хочется обменять этот восхитительный своей незавершенностью и неопределенностью вопрос на совершенно конкретный ответ? Не думаю.
   Когда же это было?.. Ах да, в тот самый день, когда главам Академии пришла мысль ввести обязательную офицерскую форму и для пилотов тоже. Я помню эти одежды: серая легкая рубашка с жестким воротником-стоечкой, полуспортивный жакет более темного цвета и такие же брюки, которые полагалось заправлять в сапоги. Вы с Винсом еще стерпели обязательный "постриг", но вот форма... это было выше философии неподчинения. Поэтому вы начали всячески издеваться над одеждой; впрочем, все начали.
   Ты, Алекс, никогда не заправлял брюк в сапоги, а рубашку в брюки, потому и нагнетал на свою голову гнев преподавателей, которые и так уже немного тебя или побаивались, или же просто ты их раздражал. Однако, я точно помню, что некоторые товарищи - и я в их числе - называли тебя "Капитан Роу".
   Странно-официозно, как-то неподобающе твоему статусу, но очень подходяще к твоему образу. Собранный, сосредоточенный, немного жестокий. Такой, как ты.
Оценка: 3.06*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"