In Wizard"s Isle still lay forgot,
enmeshed and tortured in that grot
cold, evil, doorless, without light,
and blank-eyed stared at endless night 2640
two comrades. Now alone they were.
The others lived no more, but bare
their broken bones would lie and tell
how ten had served their master well.
To Felagund then Beren said: 2645
""twere little loss if I were dead,
and I am minded all to tell,
and thus, perchance, from this dark hell
thy life to loose. I set thee free
from thine old oath, for more for me 2650
hast thou endured than e"er was earned."
"A! Beren, Beren hast not learned
that promises of Morgoth"s folk
are frail as breath. From this dark yoke
of pain shall neither ever go, 2655
whether he learn our names or no,
with Thû"s consent. Nay more, I think
yet deeper of torment should we drink,
knew he that son of Barahir
and Felagund were captive here, 2660
and even worse if he should know
the dreadful errand we did go."
A devil"s laugh they ringing heard
within the pit. "True, true the word
I hear you speak," a voice then said. 2665
""Twere little loss if he were dead,
the outlaw mortal. But the king,
the Elf undying, many a thing
no Man could suffer may endure.
Perchance, when what these walls immure 2670
of dreadful anguish thy folk learn,
their king to ransom they will yearn
with gold and gems and high hearts cowed;
or maybe Celegorm the proud
will deem a rival"s prison cheap, 2675
and crown and gold himself will keep.
Perchance the errand I shall know,
ere all is done, that ye did go.
The wolf is hungry, the hour is nigh;
no more need Beren wait to die." 2680
The slow time passed. Then in the gloom
two eyes there glowed. He saw his doom,
Beren, silent, as bonds he strained
beyond his mortal might enchained.
Lo! sudden there was a rending sound 2685
of chains that parted and unwound,
of meshes broken. Forth there leapt
upon the wolvish thing that crept
in shadow faithful Felagund,
careless of fang and venomed wound. 2690
There in the dark they wrestled slow,
remorseless, snarling, to and fro,
teeth in flesh, gripe on throat,
fingers locked in shaggy coat,
spurning Beren who there lying 2695
heard the werewolf gasping, dying.
Then a voice he heard: "Farewell!
On earth I need no longer dwell,
friend and comrade, Beren bold.
My heart is burst, my limbs are cold. 2700
Here all my power I have spent
to break my bonds, and dreadful rent
of poisoned teeth is in my breast.
I now must go to my long rest
neath Timbrenting in timeless halls 2705
where drink the Gods, where the light falls
on the shining sea." Thus died the king
as elvish harpers yet do sing.
There Beren lies. His grief no tear,
his despair no horror has nor fear, 2710
waiting for footsteps, for voice, for doom.
Silences profounder than the tomb
of long-forgotten kings, neath years
and sand uncounted laid on biers
and buried everlasting-deep, 2715
slow and unbroken round him creep.
The silences were sudden shivered
to silver fragments. Faint there quivered
a voice in song that walls of rock,
enchanted hill, and bar and lock, 2720
and powers of darkness pierced with light.
He felt about him the soft night
of many stars, and in the air
were rustlings and a perfume rare;
the nightingales were in the trees, 2725
slim fingers flute and viol seize
beneath the moon, and one more fair
than all there be or ever were
upon a lonely knoll of stone
in shimmering raiment danced alone. 2730
Then in his dream it seemed he sang,
and loud and fierce his chanting rang,
old songs of battle in the North,
of breathless deeds, of marching forth
to dare uncounted odds and break 2735
great powers, and towers, and strong walls shake;
and over all the silver fire
that once Men named the Burning Briar,
the seven stars that Varda set
about the North, were burning yet, 2740
a light in darkness, hope in woe,
the emblem vast of Morgoth"s foe.
"Huan, Huan! I hear a song
far under welling, far but strong;
a song that Beren bore aloft. 2745
I hear his voice, I have heard it oft
in dream and wandering." Whispering low
thus Lúthien spake. On the bridge of woe
in mantle wrapped at dead of night
she sat and sang, and to its height 2750
and to its depth the Wizard"s Isle,
rock on rock and pile on pile,
trembling echoed. The werewolves howled,
and Huan hidden lay and growled
watchful listening in the dark, 2755
waiting for battle cruel and stark.
Thû heard that voice, and sudden stood
wrapped in his cloak and sable hood
in his high tower. He listened long,
and smiled, and knew that elvish song. 2760
"A! little Lúthien! What brought
the foolish fly to web unsought?
Morgoth! a great and rich reward
to me will owe when to his hoard
this jewel is added." Down he went, 2765
and forth his messengers he sent.
Still Lúthien sang. A creeping shape
with bloodred tongue and jaws agape
stole on the bridge; but she sang on
with trembling lips and wide eyes wan. 2770
The creeping shape leaped to her side,
and gasped, and sudden fell and died.
And still they came, still one by one,
and each was seized, and there were none
returned with padding feet to tell 2775
that a shadow lurketh fierce and fell
at the bridge"s end, and that below
the shuddering waters loathing flow
o"er the grey corpses Huan killed.
A mightier shadow slowly filled 2780
the narrow bridge, a slavering hate,
an awful werewolf fierce and great:
pale Draugluin, the old grey lord
of wolves and beasts of blood abhorred,
that fed on flesh of Man and Elf 2785
beneath the chair of Thû himself.
No more in silence did they fight.
Howling and baying smote the night,
till back to the chair where he had fed
to die the werewolf yammering fled. 2790
"Huan is there" he gasped and died,
and Thû was filled with wrath and pride.
"Before the mightiest he shall fall,
before the mightiest wolf of all,"
so thought he now, and thought he knew 2795
how fate long spoken should come true.
Now there came slowly forth and glared
into the night a shape long-haired,
dank with poison, with awful eyes
wolvish, ravenous; but there lies 2800
a light therein more cruel and dread
than ever wolvish eyes had fed.
More huge its limbs, its jaws more wide,
its teeth more gleaming-sharp, and dyed
with venom, torment, and with death. 2805
The deadly vapor of its breath
swept on before it. Swooning dies
the song of Lúthien; her eyes
are dimmed and darkened with a fear,
cold and poisonous and drear. 2810
Thus came Thû, as wolf more great
than e"er was seen from Angband"s gate
to the burning south, than ever lurked
in mortal lands or murder worked.
Sudden he sprang, and Huan leaped 2815
aside in shadow. On he swept
to Lúthien lying swooning faint.
To her drowning senses came the taint
of his foul breathing, and she stirred;
dizzily she spake a whispered word, 2820
her mantle brushed across his face.
He stumbled staggering in his place.
Out leaped Huan. Back he sprang.
Beneath the stars there shuddering rang
the cry of hunting wolves at bay, 2825
the tongue of hounds that fearless slay.
Backward and forward they leaped and ran
feinting to flee, and round they span,
and bit and grappled, and fell and rose.
Then sudden Huan holds and throws 2830
his ghastly foe; his throat he rends,
choking his life. Not so it ends.
From shape to shape, from wolf to worm,
from monster to his own demon form,
Thû changes, but that desperate grip 2835
he cannot shake, nor from it slip.
No wizardry, nor spell, nor dart,
no fang, nor venom, nor devil"s art
could harm that hound that hart and boar
had hunted once in Valinor. 2840
Nigh the foul spirit Morgoth made
and bred of evil shuddering strayed
from its dark house, when Lúthien rose
and shivering looked upon his throes.
"O demon dark, O phantom vile 2845
of foulness wrought, of lies and guile,
here shalt thou die, thy spirit roam
quaking back to thy master"s home
his scorn and fury to endure;
thee he will in the bowels immure 2850
of groaning earth, and in a hole
everlastingly thy naked soul
shall wail and gibber - this shall be,
unless the keys thou render me
of thy black fortress, and the spell 2855
that bindeth stone to stone thou tell,
and speak the words of opening."
With gasping death and shuddering
he spake, and yielded as he must,
and vanquished betrayed his master"s trust. 2860
Lo! by the bridge a gleam of light,
like stars descended from the night
to burn and tremble here below.
There wide her arms did Lúthien throw,
and called aloud with voice as clear 2865
as still at whiles may mortal hear
long elvish trumpets o"er the hill
echo, when all the world is still.
The dawn peered over mountains wan,
their grey heads silent looked thereon. 2870
The hill trembled; the citadel
crumbled, and all its towers fell;
the rocks yawned and the bridge broke,
and Sirion spumed in sudden smoke.
Like ghosts the owls were flying seen 2875
hooting in the dawn, and bats unclean
went skimming dark through the cold airs
shrieking thinly to find new lairs
in Deadly Nightshade"s branches dread.
The wolves whimpering and yammering fled 2880
like dusky shadows. Out there creep
pale forms and ragged as from sleep,
crawling, and shielding blinded eyes:
the captives in fear and in surprise
from dolour long in clinging night 2885
beyond all hope set free to light.
A vampire shape with pinions vast
screeching leaped from the ground, and passed,
its dark blood dripping on the trees;
and Huan neath him lifeless sees 2890
a wolvish corpse - for Thû had flown
to Taur-na-Fuin, a new throne
and darker stronghold there to build.
The captives came and wept and shrilled
their piteous cries of thanks and praise. 2895
But Lúthien anxious-gazing stays.
Beren comes not. At length she said:
"Huan, Huan, among the dead
must we then find him whom we sought,
for love of whom we toiled and fought?" 2900
Then side by side from stone to stone
o"er Sirion they climbed. Alone
unmoving they him found, who mourned
by Felagund, and never turned
to see what feet drew halting nigh. 2905
"A! Beren, Beren!" came her cry,
"almost too late have I thee found?
Alas! that here upon the ground
the noblest of the noble race
in vain thy anguish doth embrace! 2910
Alas! in tears that we should meet
who once found meeting passing sweet!"
Her voice such love and longing filled
he raised his eyes, his mourning stilled,
and felt his heart new-turned to flame 2915
that she through peril to him came.
"O Lúthien, O Lúthien,
more fair than any child of Men,
O loveliest maid in Elfinesse,
what might of love did thee possess 2920
to bring thee here to terror"s lair!
O lissom limbs and shadowy hair,
O flower-entwinéd brows so white,
O slender hands in this new light!"
She found his arms and swooned away 2925
just at the breaking of the day.
На острове,где правил Чародей,
В холодном подземелье без дверей,
Во тьме губительной без проблеска дневного,
Истерзанные пытками, в оковах,
Оставленные всеми и забыты,
Чьим взорам ночь лишь бесконечная открыта,
Два друга. Средь ушедших их одних
Смерть пощадила и оставила в живых.
Но кости десяти вокруг лежат
Без слов о верности и долге говорят.
И вот однажды Фелагунду молвил Берен:
"Коль я умру - не велика потеря.
Возможно, если все им расскажу,
Из ада темного тебя освобожу.
Нет больше власти старого обета,
Страдал ты больше, чем заслуживал я это."
"Ах Берен, неужель не знаешь,друг,
Как хрупко слово Морготовых слуг.
Из этой тьмы не выйти нам на свет,
Известны наши имена им или нет,
С Тху одобрения . И даже, может быть,
Страданий чашу доведется нам испить
Полней гораздо, коль узнает он.
Что Барахира сын был здесь пленен
И Фелагунд с ним. Но ужасней участь ждет,
Когда поймут они, куда был наш поход"
Смех зычный дьявольский услышали они,
Раздавшийся во тьме их западни.
"Правдивую ты ,Берен, речь ведешь -
Невелика потеря, коль умрешь,
Изгнанник смертный.Эльфов же король
Гораздо долее мучения и боль,
Чем человек способен выносить,
Когда узнает, что готовы схоронить
Вот эти стены короля, его народ
Камней и злата груды принесет,
В возвышенных сердцах изведав страх.
А может, гордый Келегорм в своих руках
Корону пожелает сохранить
И жизнь соперника не станет он ценить.
Еще ,возможно , поручу узнать,
Куда вы шли.Но дольше смерти ждать
Уже не нужно Берену теперь.
В полночный час не спит голодный зверь."
И снова время потекло неспешно.
Затем же загорелись в тьме кромешной
Два глаза ,Берену сулившие могилу,
Оковы натянул он, что есть силы,
Однако, смертного усилий слишком мало,
Чтоб колдовская цепь не устояла.
Но что ж случилось? Слышишь?!Резкий звук
Металла звон из темноты донесся вдруг.
Сломались цепи, разлетелись звенья,
И волку на спину ,спустя мгновенье,
Запрыгнул Фелагунд ,порвавший гнет оков,
Не устрашась ни яда, ни клыков.
Была борьба долга и беспощадна,
В живую плоть вонзались зубы жадно,
Рычанье стены подземелья сотрясало,
Шерсть с волчьей шкуры клочьями летала.
Волк захрипел и схватки шум затих,
И голос слуха Берена достиг:
"Мой вышел срок,отважный друг, прощай!
Зовет к себе благословенный край,
Жестоко боль на части сердце рвет
И тело вскоре холод смерти закует.
Все силы здесь пришлось мне исчерпать,
Чтоб цепи чародейские порвать.
Расплата - яд в мою проникший грудь.
К покою долгому теперь лежит мой путь
К снегам Тимбрентинг в вечные чертоги,
Где плещет море и блестит волна, струится свет и веселятся Боги."
Так до сих пор о смерти короля
Эльфийских арф струна поет, звеня.
Не лил слез Берен ,хоть и горевал
Теперь он в одиночестве лежал,
Скорбя по другу, смерть принять готов,
Без страха ожидал ее шагов.
Но подземелье мрачное молчит,
Как в склепе, что давным-давно забыт
И времени песками занесен,
Безмолвьем мертвым узник окружен.
Внезапно дрогнула гранитная стена,
И на осколки разлетелась тишина.
Пел нежный голос где-то далеко,
Пронзая крепость чародейскую легко,
Холм от подножия , и башни, и замки.
Торжествовал свет мраку вопреки.
И Берен чувствовал, как ласковая ночь,
Сверкая звездами, прогнала горе прочь,
Нес свежий ветер аромат цветов,
Звучали в кронах трели соловьев,
Им флейта вторила и подпевала скрипка,
Ожившие в проворных пальцах гибких.
А на вершине одинокого холма
В мерцающих одеждах, вновь одна ,
Вела свой танец та, что всех прелестней,
И Берен ей своей ответил песней.
Напев в годину грозную войны
Сложили Севера отважные сыны.
Он среди битвы яростной звучал
И крепостные стены сотрясал.
А сверху звезды светлые сияли,
Их люди Вереском Пылающим назвали.
Семь звезд серебряных, что Вардой зажжены,
На небе северном всегда гореть должны,
Даруя свет во тьме, надежду в горе,
Как символ с Морготом сражавшихся героев.
"О Хуан, Хуан! Где-то в глубине
Любимый голос отвечает мне.
Он далеко, но песню я узнала,
Что много раз от Берена слыхала.
В моих скитаниях,среди ночного сна
Мне постоянно чудилась она".
Так тихо говорила Лютиэн
И на мосту печали, словно тень,
В плащ завернувшись, в темноте сидела,
Вот снова песнь волшебную запела,
А острова скалистые вершины,
Пещер и гротов мрачные глубины
Напев тот отражали эхом звонким.
Неистово и грозно взвыли волки,
Но Хуан , что невидимым лежал,
Насторожившись, рыком отвечал.
Прислущиваясь , ждал он свой черед,
Когда жестокой битвы час пробьет.
Тху тоже голосу прекрасному внимал,
Закутан в плащ, на башне он стоял,
И догадался , кто невидимый певец,
Узнав напев эльфийский. Наконец,
Он улыбнулся:"Лютиэн, малютка,
Зачем со мной шутить такие шутки?
Как птаха глупая ты прилетела петь,
Незваной гостьей, прямо в мою сеть.
Ведь если крылья я тебе свяжу,
То Моргота премного одолжу,
Такую драгоценность в свою клеть
Он с радостью захочет запереть".
Спустился с башни чародей и вот,
На мост своих посланников он шлет.
Лишь только голос Лютиэн умолк
Клыки оскалив, к ней подкрался волк.
Дрожащими губами, побледнев,
Вновь дева продолжает свой напев.
Волк прыгнул , кровью близкой опьянен,
Но вдруг упал, задушен и сражен.
Так друг за другом волки шли подряд,
Но не вернулся ни один назад,
Не рассказал, как Хуан из засады
Передушил всех тварей без пощады,
И только воды темные дрожат,
Над трупами, что под мостом лежат.
Но тень огромная заполнила собой
Мост, ядовитой капая слюной.
Ужасный и свирепый волколак,
Белесый Драуглин, волков седой вожак
И тварей мерзких, что кормился часто
У трона Тху людей и эльфов мясом.
Не в тишине вел с Хуаном он бой,
Вой, рык и лай терзали мрак ночной.
И стихли лишь, когда волк, умирая,
Скуля , уполз туда, где ждал хозяин.
"Здесь Хуан",- он издал последний вздох
И в тот же миг у трона Тху издох.
Охвачен Тху был гневом и гордыней.
"Неуязвимость потеряет Хуан ныне,
Из всех сильнейший объявился волк,
Час настает, чтобы свершился рок".
Так думал Тху, предначертанье помня,
Решил, что сам теперь его исполнит.
Во мраке ночи медленно вперед
Ужасный призрак по мосту идет.
Стекает с влажной длинной шерсти яд,
И алчным пламенем глаза его горят
Страшней, чем у волков голодных стаи.
Огромны лапы и блестит в оскале
Громадных челюстей зубов острейших ряд,
Отравой полных, что вонзиться рад
В плоть жертвы, убивая беспощадно.
Его дыханье ядовито, смрадно
Вперед из пасти жадной вырывалось,
Туманом, смерть несущим, расстилалось.
И холод Лютиэн внезапно охватил,
Сковал ее, сознания лишил.
Не слышен больше голос серебристый
И мрак подернул взгляд ее лучистый.
То Тху пришел, обличьем во сто крат
Волков громаднее, что из Ангбанда врат
На юг горящий стаей выходили
И в землях смертных разорения чинили.
Вот прыгнул он. Метнулся Хуан в тень,
Чтобы помочь упавшей Лютиэн.
Но девы помраченного сознанья
Достигнул смрад звериного дыханья.
Она пошевелилась, но не встала,
Одно лишь слово тихо прошептала,
И плащ волшебный морды Тху коснулся,
Под властью сонных чар споткнулся
На месте волк.И Хуан в тот же миг
Его прыжком стремительным настиг.
Тху отскочил назад и в свете звезд
От воя жуткого, казалось, дрогнул мост,
Клич гончих прозвучал ему в ответ,
В сраженьи для которых страха нет.
Враги то в схватку беспощадную бросались,
То бегством ложным обмануть пытались,
Друг друга, то кружили и кусали,
На холках шерсть воинственно вздымали.
Вот прыгнул Хуан и клыками чародея
Схватил, швырнул на землю и за шею
Держал, душил его , что было сил,
Но Тху личину колдовством сменил.
И снова с Хуаном повел жестокий бой,
Из волка став огромнейшей змеей.
Потом он в демонский свой облик воротился,
Но тщетны все усилья, как ни бился.
Ведь заклинаний нет ,клыков или кинжала,
Уловок подлых, яда или жала,
Из хватки Хуана спасаться безнадежно,
Не нанести урона псу, который прежде
В лесах на светлых землях Валинора
Оленей с вепрями гонял своею сворой.
В твердыне Моргота взлелеян Тьмой и Злом,
Дух омерзительный почти покинул дом
Обличий мрачных, Лютиэн же встала
И с дрожью на агонию взирала.
" О демон темный, призрак подлый, низкий,
Коварный, лживый, смерть твоя уж близко,
А дух твой неприкаянный, нагой
Вернуться сможет лишь к хозяину домой,
Дрожа от страха перед яростью и гневом.
Его презренье будет долгим и во чрево
Земли стенающей тебя он заключит,
Где в темной яме дух твой истомит.
Стонать и сетовать ты будешь обречен,
Коль не расстанешься теперь и здесь с ключом
От черной крепости, не назовешь мне слов,
Которые избавят от оков
Твоих заклятий камни и запоры,
Откроют двери в гибельные норы."
Дрожа и задыхаясь, покорен,
Открыл секрет заклятий Саурон.
Права свои он деве уступил
И верности Владыке изменил.
Смотри! Как озарился светом мост,
Спустились , будто, с неба сотни звезд.
Раскинув руки, Лютиэн звала,
И голос ясный над вершиною холма
Звенел. И смертным слышно сих пор
Эльфийской песни эхо среди гор.
Вершины бледные окрасил солнца луч,
Смотрели тихо склоны серых круч,
Как дрогнул мост и раскололись скалы,
Как башня грозная, разрушившись, упала.
Мост разломался, рухнув в пену волн,
И в брызг тумане скрылся Сирион.
По небу утреннему с уханьем носились
Сов призраки , что в темноте таились
Средь башен, а мышей летучих стаи,
Теперь холодный мрачный дом оставив,
Пронзительно визжа , летели прочь,
Туда, где правит Гибельная Ночь.
Тенями в свете наступающего дня,
Бежали волки, воя и скуля.
И выбирались медленно, с трудом,
Как будто жутким созданные сном,
Из мрака узники, давно уж их очей
Блеск не касался солнечных лучей.
Из скорбной ночи после долгих лет,
Храня надежду, вышли все на свет.
Вампир летучий с криком в небо взмыл,
Свои крыла огромные раскрыл,
Деревья темной кровью окропив.
То Тху, опять обличие сменив ,
Труп волка бросив, перед Хуаном лежащий,
Летел к Таур-на-Фуин мрачным чащам,
Чтоб заново там крепость возвести
И миру зло по-прежнему нести.
А те, кто прежде узниками были
С восторгом Лютиен в слезах благодарили
И восхваляли. Но молчит она,
Тревожным ожиданием полна.
Не вышел Берен.И она сказала:
" Ужель кого я для любви искала,
Кого с таким трудом спасали мы,
И силы не щадили для борьбы,
Ужель, о Хуан, горестный удел -
Теперь найти его средь мертвых тел?"
Ступая осторожно по камням,
Перебрались на берег острова и там
Нашли двоих. Недвижимый один
Уж не увидит,что сияет день над ним.
Над Фелагундом в скорби друг поник.
"О , Берен, Берен!- не сдержала дева крик.-
Не поздно ль слишком я пришла к тебе?
Увы! Что здесь, в подземной глубине,
Того оплакал ты в страданиях бесплодных,
Кто благороднее всех был из благородных!
Увы! Что ныне мы с тобою слезы льем,
А прежде знали сладость встреч вдвоем!"
Такой любовью голос полон был,
Что Берен взор свой затуманенный открыл,
Заря сияющая сердце в нем зажгла,
Ведь сквозь опасности любимая пришла.
"О, Лютиэн! Тебя милей
Средь человеческих детей
Иль среди эльфов не найти.
И власть твоей любви придти
Сумела в логово, где страх.
Свет в гибких ты несешь руках,
И на челе белее роз,
И в тени шелковых волос."
Любимого коснувшись рук
Без чувств упала дева вдруг.
А над землею ,ночи тень
Прогнав , сиял уж новый день.