Промозглый холодный рассвет ушел в прошлое. Серые низкие тучи рассеялись, предоставив местному Солнцу возможность устраивать парилку на обширной городской площади. Место, открытое для знойных лучей осеннего светила, не давало никакой надежды найти укрытие от беспощадной духоты.

Место преступления было огорожено строгими иссиня-черными лентами, с которых красовался строгий Имперский Орел. Между неуклонно соблюдающими равный интервал гордыми птицами проходила надпись Adeptus Arbites.

Двое молодых арбитра-полицейских в летней униформе перешептывались о чем-то, глядя на сутулую фигуру, вопросительным знаком согнувшуюся над трупом. Фигура была полностью задрапирована в зловеще-черный плащ. Даже намек на лицо, скрывался непроницаемой тенью глубокого капюшона. Наконец, человек в плаще, кряхтя, распрямился и встал в полный рост.

Арбитры умолкли, когда их коснулась безмолвная темнота из-под капюшона. И тишина подчеркивала то уважение, которое переходит в безотчетный страх перед Инквизицией. А в это время инквизитор, не имея против них ничего личного, а, просто выполняя свою работу, читал их мысли. И в глубине души завидовал им.

Они не знали, что под плащом скрывается человек не старше их. Они даже не догадывались, какой ценой получено звание инквизитора. Откуда им знать, каково это - есть только сухие пайки, выбранные наугад их огромной армейской поставки. Невдомек им, как можно спать каждую ночь под удушающе вязким металлопластовым одеялом, когда рядом в постели не любящая жена, а мертвенно холодная сталь болтера, и только один щелчок предохранителя отделяет покой от огненного шквала.

Арбитры закинули на плечи свои утепленные макинтоши, оставшись в рубашках с короткими рукавами - кому же охота провести остаток бабьего лета в штатной панцирной броне. Им невозможно догадаться, что под плащом инквизитора всегда скрывается тяжелый бронекостюм, обременяющий уставшие плечи и знойным летом и трескучими зимними холодами.

Но не только это, отягощает сутулую спину человека в плаще. Многое из того сора, что не вынесешь за порог, лежит на душе каждого агента Инквизиции. Каждый ли может спокойным голосом отдать приказ, заказывающий Экстерминатус планеты? Легко ли переносить провал кропотливо спланированных операций по вине гибкого, как дубовый пень, в мышлении комиссара или не в меру любопытного служителя культа Машины? Атлант держал всего лишь земной шар, а на плечах Инквизиции вся Галактика.

Однако самое печальное это одиночество. Настоящее одиночество, о котором никто не знает кроме самих инквизиторов. Даже у распоследнего еретика из штрафного легиона есть друзья. У Космодесантников есть свое братство. Сила Имперской Гвардии в массовой сплоченности. А у инквизитора нет ничего. Он одинок даже тогда, когда бредет по монотонным коридорам своего офиса. Инквизитор, пожимая одной рукой руку коллеге, другую держит на поясной кобуре пистолета. Ведь личной встрече всегда предшествует знакомство с досье, из каждой строчки которого вырисовываются такие же экстремальные интроверты, социопаты и законченные параноики, как и сам читающий.

Инквизитор подошел к молодым служителям Адептус Арбайтс и покинул им информационный кристаллик, тщательно спрятанный ныне покойным владельцем. Арбитр вставил пойманный на лету носитель информации в компактное декодирующее устройство и запустил процесс. Он был чрезвычайно горд возложенной на него обязанностью и не заметил того, насколько хорошо его синяя рубашка смотрится в перекрестье оптического прицела.

Арбитры не успели узнать, что таил в себе инфокристалл. Оба упали, сраженные меткими выстрелами лазерных винтовок. Инквизитор тоже упал. Но он знал, что было записано на кристалле. Знал без расшифровки. Инквизитор очень хорошо знал, что произошло, что происходит и что будет происходить.

Лежа на земле рядом с убитыми, он устало вздохнул. Сейчас он достанет из-под плаща свой комби-болтер, и череда событий опять завертится в привычном калейдоскопе: заговоры, сектанты, культы Хаоса, проделки Магуса, сектанты, заговоры, еретики...